Поворот первый: Дочь Безжалостных гор
Люди спали. Устроились под телегами, не тратя время на палатки, отдыхая после длинного дневного перехода. Только двое караульных внимательно осматривали лес. Защитный круг – сильная вещь, но есть существа, которых он даже не напугает. Обычные звери, например, или химеры. Близко до Безжалостных гор, здесь могло встречаться всякое.
Инга посмотрела на полную луну, чуть заметно вздохнула, глянув на браслет, соединённый цепочкой с задником телеги. Не будь его – можно было бы улучить момент и выбраться за пределы лагеря. И, если до утра никто не сожрёт, добраться до поселений людей. Инга не родилась рабыней и не хотела рабыней умирать. А значит, нужно было бежать. И побыстрее, пока привычка и вбитая покорность не заковали её в более надёжные, чем сталь, кандалы.
Есть, конечно, и другие способы обрести свободу. Спасти хозяину жизнь, например. Если у него осталась совесть, можно получить вольную. Или родить от хозяина, так многие пытаются сделать. Признает ребёнка своим – так уже и не рабыня, а младшая жена. Только редко признают, Инга знала это ещё по дому. Ну и наконец, когда рабыня становится совсем старой и не может работать, её выгоняют на волю. Тогда, когда никакая воля уже не нужна.
Караван вёз пушнину с Севера, поделочные камни и самоцветы, найденные в Безжалостных горах, а также живой товар. Кроме Инги, в караване было ещё с десяток девушек. Захваченные как военная добыча, проданные за долги, или просто выкраденные из дома людокрадом. Тоже хотят бежать, только зачем это так явно показывать? Ну как можно сбежать, если даже днём не отстёгивают от цепи? Инга с самого начала притворялась покорной, выполняла все приказы с улыбкой и старательно. Купец скоро стал её освобождать на день для помощи в хозяйстве. Еду сварить, зашить там что-нибудь, котёл с мисками вымыть.… Кроме неё такой чести удостаивалась только Дана, некрасивая круглолицая девчонка лет четырнадцати, тупая и равнодушная ко всему, кроме еды.
Салих, так звали караван-баши, обращался с пленницами так, чтобы не испортить товар. Хорошо кормил, разрешал мыться каждые несколько дней, строго запретил охране трогать девушек.
А когда караван повернул прочь от Безжалостных гор, в нём стало на одну невольницу больше.
Продал её торговцу какой-то местный житель. Невысокий, мрачный, по одежде – охотник. Выкрал девчонку у родителей, надо полагать. С виду девушка как девушка. Среднего для девушки роста, нормального телосложения, с густой шапкой недлинных коричневых волос, казалось, никогда не знавших гребня. Лет шестнадцать на вид, или самую малость помладше. Кожаные башмачки, длинная тёмная юбка и белая шерстяная рубашка. Но продавец поглядывал на неё с откровенной опаской, а купец сначала защёлкнул на заломленных за спину руках наручники, и только потом бывший владелец снял ремни. А затем купец сделал что-то, Инга не разглядела, что, и скованная девушка выгнулась и вскрикнула от невыносимой боли. Как будто ткнул раскалённым железом, или загнал иглу под ноготь. Увидев такую реакцию, удовлетворённо кивнул и отсыпал в ладонь продавцу шесть золотых монет.
Инга, которая помнила, сколько купец платил за молодых и красивых девушек, отвернулась и попыталась сообразить, за что была уплачена тройная цена.
На шее новенькой защёлкнули ошейник, пристегнули цепью к телеге, но рук не расковали. Салих приблизился к ней, держась так, чтобы не получить ногой по уязвимым местам и с довольной усмешкой положил руки на её талию. Та дёрнулась, всё-таки попытавшись достать своего нового владельца, но впустую. Тот с той же усмешкой ударил девушку по щеке.
- И не таких укрощали! – повернулся к вознице. – Вперёд.
- Нно-о! – Возница встряхнул вожжами. Телега медленно двинулась, цепь натянулась, и пленница была вынуждена сделать шаг. Потом другой, третий, наконец, девушка перестала рваться и, понурив голову, пошла за телегой.
Остаток дня караван двигался по речной долине, постепенно удаляясь от скал. А когда Салих, наконец, дал сигнал к остановке, до темноты осталось совсем немного.
Место для ночлега было не самое лучшее, но ехать дальше опасно. Горе тому, кого ночь застанет на дороге, не выжить без защитного круга в этих суровых местах. Будь маг в караване – можно рискнуть и добраться до хорошего места стоянки в двадцатке перестрелов. Но мага могут себе позволить нанять только самые богатые купцы, которым нет нужды ездить по границам человеческих земель.
Когда лошади уже были распряжены, и телеги поставлены в круг, Салих загнал в почву вокруг стоянки стержни из чёрного дерева длиной почти в локоть. Заканчивались стержни сложной конструкцией из разнородных металлов и мелких изумрудов. Обошлись они Салиху в кругленькую сумму, но зато уже не первый год берегли стоянку от враждебной нечисти. Ни одно существо с тёмной силой не могло преодолеть такой барьер, нельзя было заворожить или проклясть находящихся за ним. А сломать его колдовством – не каждому магу это под силу.
В котле уже побулькивала похлёбка, караванщики собрались вокруг, предвкушая плотный ужин и сон. Инга отнесла остальным пленницам пищу и воду, но когда она приблизилась к новенькой, её остановил резкий оклик купца:
- Не давать ни еды, ни воды! – и добавил тихо, так, что услышать должна была только Инга. – Пока сама не попросит.
Инга могла бы поклясться, что новенькая услышала эти слова, но не подала вида. Караванщики тем временем собрались вокруг котла, черпая ложками горячее варево.
Ни одну девушку раньше Салих не держал в таких жёстких условиях. Этому должна была быть какая-то причина. Например, караван-баши опасался её побега. А если так – значит это шанс, который нельзя упускать. Инга глянула на ужинающих караванщиков и решила, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы завязать разговор.
Она осторожно приблизилась. Новенькая не прореагировала, её взгляд был по-прежнему устремлён туда, где серыми пиками рвались к небу Безжалостные горы. Её явно мучила жажда, но показывать это она не хотела.
- Я Инга. А как звать тебя? – шепнула девушка своей сестре по несчастью. – Я не просто так спрашиваю, так будет удобнее разговаривать.
Незнакомка скосила на неё глаза, но отвечать не спешила. Инга, не дождавшись ответа, продолжила так же тихо:
- Может быть, мы сможем помочь друг другу.
- И чем же захочет мне помочь та, кто здесь по своей воле? – голос незнакомки был чуть слышен. Судя по тому, как она говорила, горло её пересохло.
- Я такая же рабыня, как и ты. И не смотри, что я сейчас не на привязи, убежать я всё равно не могу.
- Почему? – её собеседница насмешливо глянула.
- Потому, что догонят. Собак видела? А когда поймают, сделают так, что я уже никуда не убегу. На цепь посадят, вон как их, – она кивнула в сторону соседней телеги, где располагались остальные пленницы. – А то и ослепят.
- Да, – кивнула собеседница. – Пожалуй, для тебя это действительно проблема.
- Эй, Инга! – Салих отошёл от костра и, разумеется, сразу обратил внимание на то, что Инга о чём-то шепчется с новенькой. – О чём разговор?
- Господин, – Инга повернулась к нему. – Она пить просит.
- Просит? Это хорошо. Дай ей напиться.
Инга шагнула к бочке, набрала большую кружку воды и подошла к незнакомке, глядящей на неё с удивлением. Инге вдруг подумалось, что стоит этой гордячке сейчас отказаться от воды, и её, Ингу тут же обвинят в попытке обмана хозяина. Но та не отказалась. Жадно выпила воду и шепнула чуть слышно:
- Называй меня Герда.
Разговор продолжили на следующий день. Салих, как оказалось, снимать наручники не собирался, так что даже для элементарных потребностей Герде требовалась помощь. И Инга помогала. А заодно и обсудили будущий побег. На план Инги Герда ответила просто:
- Сумеешь снять с меня это железо – я сделаю так, чтобы нас не выследили.
Все последующие дни Инга ломала голову, как стащить ключ у Салиха.
…
Три четверти луны караван шёл на юг, горы уже скрылись за горизонтом, возможности для побега таяли с каждым днём. Но ключ от оков по-прежнему был недосягаем для Инги.
На пути стали появляться уже полноценные города, в которых караван останавливался на два, а то и три дня. Часть товара, в том числе и девушек, была продана, но лучшую часть Салих приберегал для столицы. За Ингу купец заломил столько, что покупатели с сожалением цокали языками и теряли интерес, а Герду вообще не выставлял на торг. Тут Инга ей готова была позавидовать: стоять почти обнажённой перед десятками мужских глаз было невыносимо стыдно. Салих обмолвился, что через луну караван придёт в столицу, где весь оставшийся товар, в том числе живой, будет немедленно продан. Инга лихорадочно искала выход, но не находила.
Этот город был самым большим из встреченных. Салих, оставив двух человек при караване, отправился с остальными развлекаться. Кнут и Хряк, оставленные в качестве охраны, были этим жутко недовольны. Как же так, все идут в бордель, расслабиться за весь долгий путь, а им приходится отложить это удовольствие на целые сутки. Когда все скрылись, Кнут подозвал к себе Ингу:
- Эх, не будь запрета вас портить, я бы тебе сейчас… – он по-хозяйски обнял девушку за талию, не обращая внимания на слабую попытку оттолкнуть. Бесстыдно пошарил руками по её телу, рассказывая при этом Хряку, как и в каких позах он предпочитает этим заниматься. Его рука скользнула ей под юбку, девушка вскрикнула, рванулась, но мужчина держал крепко.
- Синяки оставишь, – буркнул Хряк, с интересом рассматривая ноги девушки.
- Да, – Кнут с сожалением опустил ей юбку, а затем отвёл к телеге и закрыл на руке браслет. – Посиди на цепочке.
- Слышь, Кнут, – Хряк вдруг оживился. – А вон ту нам пробовать не запрещали.
Оба посмотрели на Герду, которая ответила им взглядом, полным неприкрытой ненависти. Хряк подошёл к пленнице, вытащил из кармана ремешок и ловко привязал щиколотку девушки к колесу, а вторую щиколотку к оглобле. Потом, уже не опасаясь удара ногой, придвинулся вплотную и положил руку ей на грудь. Герда рванулась, но ремни держали крепко.
- Ты ещё порыпайся, тварь! – руки Хряка залезли под одежду, задирая рубашку. Кнут поморщился, казалось, он сейчас вмешается, но так и остался стоять на месте.
Герда вдруг перестала сопротивляться, а через миг на Хряка вырвался её сегодняшний ужин. Тот отскочил, грязно выругавшись. Кнут захохотал на всю поляну:
- Кажется, она тебя не хочет.
Хряк, судя по ругани, уже тоже ничего не хотел. Повернулся и отправился к реке. Кнут повернулся к телеге, где другие девушки сидели, сжавшись в комочек, взял ведро с водой и окатил Герду с головы до ног, смывая с неё то, что час назад было кашей. Затем отвязал ремешок. Герда попыталась достать его освобождённой ногой, но получила ещё одно ведро воды на голову:
- Остынь. Не видишь – развязываю. Или тебе хочется в такой позе до утра стоять? Так ты только намекни.
Герда фыркнула, отряхиваясь, но позволила снять ремешок с другой ноги. Кнут глянул на неё даже с симпатией и, отходя, потрепал её по щеке. От такой наглости Герда фыркнула ещё громче, но сделать уже ничего не могла. Кнут отступил и повернулся к возвращающемуся от реки Хряку:
- Не переживай, не стоит она того. Пойдём лучше пива попьём.
А утром купец, приказав девушкам привести себя в порядок, повёл их на торг.
Ещё один день, когда Инге пришлось демонстрировать себя городской публике, тянулся так долго, что казалось, он никогда не кончится. В караване остались только четыре невольницы. Трое самых красивых, которых Салих приберегал для высшего света, да Герда.
И снова дорога. Пыль, проникающая в каждую складку в одежде, жара, вытягивающая влагу из тела, нарастающая усталость. Затем, пока остальные пленницы отдыхают у телег, Инга варила кашу, а перед сном её зазвал в палатку Салих.
- Эй, красотка, сделай-ка мне массаж,– он сбросил халат и улёгся на кошму, выстилающую пол шатра.
- Да, господин, – Инга улыбнулась так, будто сделать этому человеку массаж было тайным желанием её жизни. А затем принялась за дело.
Купец тоже устал, через некоторое время он тихо заснул. Инга осторожно накрыла его лёгким одеялом, погасила светильник, очень медленно, чтобы ничего не звякнуло, сунула под одежду пояс с ключами и бесшумно вышла. Караванщики уже легли спать, на ногах остался только караульный, который по причине безопасных мест был всего один.
Инга без задержек прошла на своё место у телеги и протянула руку, на которой караульный застегнул браслет. Когда он отошёл, одна из невольниц прошипела:
- А, подлиза пришла. Думаешь, от того, что ты перед хозяином стелешься, тебе легче будет? Всё равно продаст какому-нибудь уроду.
Инга не среагировала, уставившись на восходящую луну. В душе её нарастал страх, что Салих сейчас проснётся и обнаружит отсутствие пояса. Что тогда будет – Инга боялась даже представить.
Ближе к полуночи девушка решила, что пора. Осторожно, чтобы не щёлкнуть, открыла браслет и, держась в тени, скользнула туда, где была прикована Герда. Так же аккуратно расстегнула ей ошейник и наручники.
Герда вздохнула с явным облегчением. Инга её понимала: провести почти луну со скованными за спиной руками – тяжёлое испытание. А ещё через сотню ударов сердца девушки выскользнули за границу лагеря.
Инга ожидала, что её спутница направится к ручью, чтобы сбить собак со следа, но та потащила её в противоположную сторону, к лесу. Быстрым шагом они прошли пару перестрелов, а затем Герда остановилась и принюхалась.
- Вот она, – это были первые её слова. Девушка сорвала пучок травы с незнакомым резким запахом и протянула Инге. – Натри подошвы. Ни один зверь не почует наш след.
Сама она сорвала ещё один пучок и показала пример.
Рассвет застал девушек далеко от места стоянки. За ночь им далось пройти немало. Герда видела в темноте не хуже кошки, ловко находя среди деревьев узкие тропинки. Раз они слышали далеко позади собачий лай, но Герда только пренебрежительно фыркнула, успокоив этим Ингу. А когда на востоке зажглась заря, и луна скрылась за деревьями, Герда показала на выворотень, под которым скрывалось сухое закрытое от посторонних глаз место.
- Ночь существует для охоты, день – для сна. Так говорит Охотничий Народ. Раз уж мы всю ночь пробегали, воспользуемся этой мудростью.
Инга хотела возразить, что она голодная и хочет пить, но усталость оказалась сильнее, и скоро девушки спали, прижавшись друг к другу.
…
На закате Герда выбралась из-под выворотня и осторожно прислушалась. Наконец, обернулась и протянула Инге руку:
- Вроде, тихо. Вылезай. Будем еду искать. Вода тут близко, в перестреле отсюда ручей.
- Тогда пойдём к ручью, – через силу улыбнулась Инга. – Пить хочется.
Кроме воды, у ручья нашлись заросли ирги. Пусть не слишком питательная, но хоть какая-то еда. Герда, слопав несколько горстей, сказала:
- Нет, так не пойдёт. Я мяса хочу, соскучилась. Почти месяц на каше. Ты сможешь подождать, пока я схожу, поохочусь?
- С голыми руками?
- А у тебя есть ещё что-нибудь? – иронически усмехнулась Герда, но усмешка пропала, когда Инга извлекла из-под рубашки пояс, на котором кроме ключей были ножны с ножом, да ещё небольшой кошель, содержимое которого до сих пор было для неё тайной.
- Здорово! – Герда покрутила в руках небольшой нож. – Ты прямо кладезь талантов. Знаешь, ты лучше вон на то дерево залезь. А то скоро волки на охоту выйдут.
Она скрылась, прихватив нож, а Инга решила, что совет насчёт дерева не такой и плохой. Спать не хотелось, так что она провела ночь сидя на толстой ветке и любуясь полной луной, залившей лес потоками бледно-голубого света.
Утром Герда подошла к дереву и постучала по стволу:
- Эй, там наверху! Как насчёт жареного кроля?
Две кроличьих тушки, освежёванные и выпотрошенные, висели на палке, перекинутой через её плечо. Выглядела Герда довольной, словно свобода скинула с её души немалую тяжесть. Инга протёрла глаза и слезла. После полуночи она сама не заметила, как задремала, хорошо ещё, что не свалилась во сне вниз.
- Ой, а огнива нет, – растерянно прошептала она.
- Охотники делают так, – Герда подобрала кусок кремня и быстро ударила по нему обухом ножа. Вылетели слабые искорки. – У них получается.
- Нужно что-то, что хорошо горит, – Инга вскочила пробежалась вокруг и вернулась с пучком сухого мха, несколькими сухими гнилушками, пучком мелкого хвороста и парой палок покрупнее. – Сейчас.
Опыта в таких делах у них не было, но всё же через час им удалось разжечь огонь. А ещё через час кролики, предварительно изжаренные на угольках, заняли положенное место в девичьих желудках. Затем Инга и Герда продолжили путь.
…
Несколько дней девушки шли по лесу, избегая человека, питались ягодами и мелкой дичью, которую добывала Герда, ночевали в зарослях кустарника и под елями. А на четвёртый день пути они вышли на оживлённый тракт, соединяющий столицу и Ганникс, крупный город на границе Великих Болот.
- Ты хочешь уйти туда? – показала Инга на север. – К Безжалостным горам?
- Да, – кивнула Герда. А тебя разве не тянет туда, где ты родилась?
Тянет, – горько улыбнулась Инга. – Только меня там никто не ждёт.
Увидев на лице подруги интерес, она рассказала свою историю. Как воспитывалась в большой дружной семье, как счастливо прошли детские годы, как местный правитель решил сломать вольных земледельцев и создать мощное государство, способное сопротивляться растущей Империи. Как отряд воинов ворвался на их хутор, как погибли в бою все мужчины рода, как женщин насиловали, а затем вспарывали животы. Инга убежала и, скрываясь по лесам, добралась до хутора двоюродного дяди, который принял её хорошо, а когда узнал о гибели всей семьи, продал её проезжему торговцу.
Герда присела рядом и обняла горько плачущую Ингу. Долго они сидели молча, наконец Инга поднялась и вытерла слёзы:
- Я не могу вернуться на родину, там меня ждёт судьба хуже смерти. Я попытаюсь поселиться в одном из городов Империи. Говорят, что там приезжий может найти себе жильё и пищу. А ты пойдёшь со мной? Хотя бы на первое время?
- А я тебе нужна? Это в лесу я многое могу. А в городе я ни разу не была, не хотелось бы быть обузой.
- Ты умная и смелая, мне будет легче, если ты будешь со мной. Плохо человеку, когда он совсем один.
- Ладно, останусь, пока ты не устроишься, – улыбнулась Герда. – Только, если почувствуешь, что я тебе мешаю, скажи. Я уйду на север.
- Хорошо! – просияла Инга, которой было страшновато идти в незнакомый город одной. – Буду изображать приезжую из Фальторы, я её знаю, была там на ярмарке. Хорошо, что купец косу не срезал.
По обычаям империи, рабыни носили короткую стрижку, а рабы-мужчины брились наголо. Салих при покупке искренне восхитился длинными золотистыми волосами Инги и решил, что в таком виде она будет стоить дороже. А владелец пусть сам срезает. Или не срезает, если, например, сразу в жёны возьмёт. Теперь это сыграло в пользу девушки: с длинной, ниже пояса, косой она совсем не была похожа на беглую рабыню.
- А с тобой сложнее – Инга посмотрела на причёску Герды, вернее на отсутствие таковой. – На свободную ты никак не похожа. Может, тебе моей рабыней притвориться?
В глазах Герды появилось нехорошее выражение, так что Инга решила поправиться:
- Или лучше вольноотпущенницей. Так сойдёт?
- Сойдёт, – Герде это тоже не сильно понравилось, но она понимала, что на свободную с короткими волосами претендовать не стоит.
Инга сунула руку в кошель с пояса Салиха и сгребла в ладонь половину содержимого.
– Подставляй ладошку.
Монетки высыпались в ладонь, а через мгновение Герда вскрикнула и отбросила их. Десяток медяшек и две серебрушки покатились по тропинке, а Герда со стоном затрясла рукой. Затем смахнула слёзы, успокоилась, посмотрела. Инга увидела на её ладони пузыри ожогов.
На ошеломлённый взгляд Инги Герда виновато ответила:
- Мне не стоит дотрагиваться до серебра. Этот металл обжигает меня, как тебя обжигает раскалённое железо.
Тут до Инги дошло, что та, с которой они вдвоём бежали, спали спина к спине, ели вместе, оказывается не человек, а что-то другое. От такого известия ноги её подкосились, и она ошарашено села на траву.
- Герда, а ты кто?
- Таких как я люди называют оборотнями.
Инга слышала про оборотней истории, похожие на сказки, но ни разу не встречалась с кем-то подобным. Если бы она узнала это раньше, то перепугалась бы до полусмерти, а уж предложить побег в жизни не осмелилась бы. А сейчас, к своему удивлению, она даже не ощутила страха. Только спросила:
- Ты только в полнолуние превращаешься?
- Нет, – фыркнула Герда. – Когда угодно.
- Покажи!
Герда присела на корточки, глубоко вздохнула и окуталась серым туманным облаком. Через три удара сердца эта серая пелена втянулась в неё обратно, но вместо девушки на земле сидела росомаха. Вес тела при этом не изменился, поэтому росомаха получилась крупная.
Инга осторожно протянула руку и дотронулась до шерсти. Росомаха фыркнула, отступила и снова стала девушкой. Шерсть превратилась в шерстяную одежду, а на ногах появились те же кожаные башмачки.
- Так эта одежда – твоя шерсть!? – Инга была ошеломлена ещё больше. – А снять её ты можешь? Ой, я же с тебя юбку снимала стирать!
- Могу. Только если в этот момент перекидываться, то шерсти на теле будет мало, поэтому так не делают.
- А почему ты не превратилась, когда тебя Хряк хотел…
Герда помолчала, подбирая слова:
- У человека и росомахи разное строение плечевого сустава. Росомаха не может сомкнуть лапы за спиной. Поэтому когда руки скованы сзади, перекинуться невозможно. Купец это знал.
Расспросы продолжались долго, пока Герде не надоело и она не замолкла, пообещав ответить на остальные вопросы позже. А на следующий день две девушки: Инга, дочь разорившегося земледельца из Фальторы и её служанка вольноотпущенница Герда вошли в ворота торгового города Ганникса.
Повороты колеса судьбы
Сообщений 1 страница 8 из 8
Поделиться12020-11-01 08:04:27
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поделиться22020-11-01 08:04:56
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поворот второй: Рисовальщик.
Ян выпрямился, оторвал взгляд от куска шёлковой ткани, покрытого мелким рисунком. Всё, работа окончена. Хозяин будет доволен.
Рисовальщики карт бывают разные. Самое простое – скопировать карту на свежий пергамент или кусок шёлка. А вот нарисовать карту на основе нескольких карт разных путешественников – гораздо более сложное дело, особенно, если учесть, что все уважающие себя путешественники противоречат один другому. Задача Яна, над которой он работал почти месяц, включала в себя не только изучить карты предшественников, но и прочитать все дорожные записки, купеческие и воинские отчёты, описания нужной части света в других источниках.… И составить на основе всего этого карту, которой можно будет доверять. Ян после получения заказа ушёл в дело целиком. Забывал поесть, спал по полночи, сравнивал между собой противоречивые описания и разные карты. Ругался на тех, кто в путевых заметках тратил драгоценный пергамент на описание блюд на постоялых дворах, морщился от чудовищных искажений масштаба. Через неделю впал в подобие транса, весь уйдя в работу, и вышел из него только тогда, когда новая карта была нарисована целиком. А после этого потратил ещё одну ночь на то, чтобы сделать для себя лишнюю копию. Все библиотечные рабы привыкли, что Ян часто работает по ночам, поэтому ему удалось скопировать карту так, чтобы избежать неприятностей.
Судьба Яна, возможно, была бы такой же, как и у большинства детей, рождённых рабынями. Изменило её то, что в трёхлетнем возрасте он научился читать. Никто его не учил этому специально, он просто наблюдал, как мать читает сказки хозяйскому сыну. Хозяин, увидев такое чудо, велел обучать его чтению вместе со своими детьми. В пять лет Ян научился читать со скоростью беглой речи, а в семь лет – писать. После чего хозяин продал его книготорговцу за неплохую цену.
У книготорговца Ян провёл восемь лет. Копировал книги, достигнув в этом к пятнадцати годам высокого мастерства. Выучив несколько языков, переводил, выполнял иногда другую секретарскую работу. Возможно, стал бы со временем личным секретарём купца, что для раба было почти вершиной карьеры, но дочка хозяина стала заглядываться на симпатичного парня и тайком вздыхать. Купец, заметив это, тут же продал его в городскую библиотеку Ганникса. К облегчению Яна, которого внезапная страсть четырнадцатилетней девчонки уже начала пугать.
А сейчас Ян спрятал незаконную копию туда же, где прятал остальные, и вернулся к себе. Вовремя, к его столу уже подошёл Сет, раб-переводчик из Иалу. Невысокий, смуглый, пожилой, но ещё крепкий, он вставал раньше всех и всюду совал свой приплюснутый нос. Он знал всё, что делалось в библиотеке, и Ян иногда подозревал, что о его незаконном копировании он тоже знает. Сейчас Сет рассматривал карту, а на его лице читалось уважение.
- Что, Ян, надеешься ещё на одну бусинку? – усмехнулся Сет, бросив в рот маленький сухарик.
- А почему нет?
- Потому, парень, что такого мастера никто не отпустит на волю, ты давно должен был это понять. Так карты могут рисовать во всей Империи человека четыре, из них трое в столице. За счёт тебя Азариас стал одним из лучших географов Империи, а кем он будет без тебя?
Ян промолчал. Это он прекрасно знал и без посторонних подсказок. Сет тем временем, сменил тему:
- Если ты закончил, пойдём во двор, пока остальные не проснулись. Тебе размяться надо, да и мне не помешает подвигаться.
Во внутреннем дворе библиотеки было пусто. Сет извлёк из-под полы халата два деревянных кинжала и один бросил Яну:
- Нападай…
Такие занятия в городе не поощрялись, считалось, что рабу незачем знать, как управляться с оружием. Но библиотекарь смотрел на это сквозь пальцы, чем Сет нахально пользовался, обучая молодёжь боевым техникам своей родины.
Когда остальные рабы начали выползать во двор, Ян уже успел окатить себя водой из бочки, смывая усталость и пот. Затем обтёрся куском ткани, оделся и пошёл докладывать о выполненной работе.
Азариас был в холле библиотеки, там, куда приходят посетители. Вот только, по причине раннего времени, он сидел там один. Ян протянул ему свиток карты и доложил, что всё сделано по заказу.
Азариас раскрыл свиток на широком столе и долго изучал его, цепко всматриваясь в каждую мелочь. Географом он был знатным, да ещё и немало поездил по тем землям в молодости, так что оценить мог. Наконец, он оторвал взгляд от пергамента и улыбнулся Яну:
- Отлично, отлично, я в тебя верил. Опять по ночам работал? Можешь не отвечать, и так знаю. Вот держи. Заслужил.
Он протянул Яну кроваво-красную бусинку. Тот принял, поблагодарил и нацепил её на свой браслет. Бусинок теперь стало одиннадцать.
- Так годам к тридцати ещё и освободишься, – добродушно продолжил хозяин. – Может быть, и библиотеку примешь, мне к тому времени уже не потянуть. Теперь отдохни пару дней.
Ян слегка удивился такой щедрости, а хозяин ещё вложил ему в ладонь две серебрушки:
- Купишь себе что-нибудь.
Дверь библиотеки открылась, и внутрь проскользнули две женщины. Вернее, девушки. Одна – несомненно свободная, высокая, красивая, с уложенными в толстую косу золотистыми волосами. Вторая – по всей вероятности служанка. Нет ни серьги, ни рабского браслета, но волосы короткие – значит вольноотпущенница. Именно на неё Ян уставился с изумлением, которого даже не пытался скрыть.
И не сказать, что очень красивая. Так, симпатичная, всего в меру. Та же Алька с Пристани или Ксантия с Кузнечной улицы гораздо красивее. Но Ян смотрел на неё, забыв о необходимости дышать. Та, заметив это, чуть заметно улыбнулась, принимая его восхищение, как комплимент.
Азариас толкнул Яна в плечо, отвлекая от вошедших, и молча, показал ему на дверь. Парень не стал испытывать судьбу и скрылся.
А когда Ян прошёл через хранилище и оказался во дворе, то, закрыв глаза, увидел перед собой девичье лицо. Тут же понял, что если он не попробует познакомиться, то долго себе этого не простит. Вышел через заднюю калитку и обошёл квартал.
…
Инга отошла от кувшина, критически осмотрела результаты. Пока, вроде, неплохо, но сегодня она продолжать не будет. Ничего, осталось всего три кувшина, всё будет готово в срок.
Уже три луны, или месяца, как говорит Герда, они жили в Ганниксе. С самого начала им повезло: Инга смогла найти достойную работу. Роспись керамики – то, что у неё с детства отлично получалось, а вот среди рабов найти мастера сложно и дорого. Творческая работа, что тут скажешь. А иногда перепадали и более денежные заказы. Сейчас они с Гердой жили на втором этаже домика гончара, имели свой вход с улицы и зарабатывали достаточно, чтобы откладывать на чёрный день.
Герда что-то задерживалась, самое время начать беспокоиться. Инга выглянула в окно. Ага, вон она, у двери болтает с кем-то. Судя по бритой голове и простой одежде – из рабов. И не собирается уходить. Позвать её, что ли? Нет, сама придёт, не маленькая. Уж как отшить парня – этому её учить не надо. За три месяца таких случаев было несколько десятков.
Герда зашла в комнату в подозрительно хорошем настроении. Девушки обменялись несколькими пустяковыми фразами, но Инга видела, что мысли подруги где-то далеко. Наконец, она посмотрела на Ингу и спросила:
- Ты слышала что-нибудь про Серебряную Мистерию?
Вот те раз, с чего бы Герда заинтересовалась такими вещами?
- Да, я видела афиши в Фальторе. Бродячие артисты ставили. Но самого представления не видела.
- А меня Ян на него пригласил. Завтра. Я согласилась, если госпожа не будет возражать. Госпожа не возражает?
- Хм… А кто такой Ян?
- Ты его видела. Помнишь, месяц назад мы относили заставницы в библиотеку? Там он стоял.
- Так… моя названная сестра уже целую луну встречается с парнем, а я об этом только сейчас узнаю! – Инга сделала вид, будто слегка обиделась, хотя на самом деле она сгорала от любопытства. Герда, казалось, совсем противоположным полом не интересовалась.
- Не так уж это и долго. Встретились случайно на рынке, разговорились, он меня до дома проводил, несколько раз вместе за покупками сходили, а сегодня пригласил представление посмотреть.
- И что, пойдёшь?
- Пойду! – озорно улыбнулась Герда, глаза которой сияли как звёзды.
…
В среде рабов не приняты долгие ухаживания. Жизнь их слишком непредсказуема, чтобы строить планы надолго, поэтому, если есть возможность найти в жизни маленькие радости, этим пользуются. К тому же, рабам семья не положена, остаются связи, не налагающие ни на кого никаких обязательств. Мало кто из детей рабынь знает своего отца. Бывают, конечно, постоянные пары, обычно живущие в одном доме, но и на них лежит тень непрочности.
Так что, долго ухаживать за девушками Ян не умел. С девчонками-рабынями было просто. Если ты им нравишься – то пошли, а если не нравишься – то пошёл. Обычно, понятно, последнее. Рабыни льнут к свободным, а парнишка-рисовальщик – даже не надсмотрщик. А уж ухаживать за вольноотпущенницей – такой наглости он ещё ни разу не набирался.
«Случайная» встреча на рынке, знакомство, а значит, появился повод проводить понравившуюся девушку. Разговор сначала не клеился, но уже на половине пути парень с девушкой болтали, как будто знакомы уже давно. С общих тем беседа сама собой свернула на них самих. А когда они дошли до дома, в котором жила Герда, она не отказалась встретиться ещё раз.
Азариас не придерживался модного в Ганниксе мнения, что раб должен либо работать, либо спать. Старательный рисовальщик или копиист вполне мог выкроить вечер для личных дел, а в праздники и побольше. И Герда со своей стороны сумела пару раз подгадать время своих дел за пределами дома так, чтобы Ян составил ей компанию. Они общались, изучали друг друга, а в один из праздников, когда у Яна освободилось полдня, он осмелился пригласить Герду провести вечер с ним.
В полдень они встретились у ворот её дома и, взявшись за руки, прошли к центру города. Они избегали главных улиц, куда сейчас выходили на праздник граждане Ганникса. Но узкие переулки давали возможность идти ближе друг другу и разговаривать вполголоса.
- Нам туда, – Ян показал на маленькую калитку в стене. Они скользнули внутрь, прошли по чьему-то саду и вышли в узкий переулок. Тут Ян помог девушке взобраться на забор, и они оказались прямо за зрительскими скамьями. Вовремя. Как раз заиграла музыка, и на сцену вышли первые актёры.
…
Ян проводил Герду до дома, к сожалению, идти было недалеко. Ян не отказался бы погулять ещё, да и девушка не торопилась, но солнце уже скрылось, а гулять ночами с девушкой здесь было небезопасно. А когда они уже стояли в дверях, парень притянул её к себе.
Герда взглянула чуть испуганно и подалась навстречу. Первый поцелуй получился быстрым и неуклюжим, а второго не получилось вообще. Герда вырвалась и стремительно взбежала по лестнице.
Последовать за ней Ян, понятно, не осмелился. Повернулся и пошёл к библиотеке, размышляя, уж не оскорбил ли он Герду своими приставаниями?
…
Герда вернулась уже после заката, сияющая, как новая золотая монета. Такой счастливой Инга её ещё не видела.
- Побывала на представлении? Понравилось?
- Да ну его, это представление, - отмахнулась Герда. – Знаешь, сестрёнка, мне нравится, что ты выбрала именно этот город.
Она подошла к окну и начала смотреть на улицу.
- Герда! Что с тобой? Ты что, влюбилась? – поддразнила её Инга, не рассчитывая впрочем на честный ответ.
- Наверное, влюбилась, – девушка села на кушетку и засмеялась. – Знаешь, сразу и хорошо и страшно. Как на первой охоте, только ещё сильнее.
- Герда… А он?
- Я ему нравлюсь, – Герда стала серьёзной. – Я чувствую.
- Не в этом дело.… Пойми, он из рабов. А значит, у вас никогда не будет семьи. Если у вас будут дети, то им придётся стыдиться собственного отца. Да и ты говорила, что не сможешь прожить в городе всю жизнь. А он не сможет выжить в лесу.
- Сможет. Он шаман.
- Герда, что ты говоришь? Всех рабов проверяют на способности к магии.
Действительно, такая проверка была. Магически одарённых сразу выкупали у владельцев, причём компенсация была весьма щедрой. Попадали они в армию, где после двадцати лет службы получали свободу.
- Не маг. Шаман. Это разные вещи. Только необученный совсем. Но это быстро наладится, если он в лес попадёт. Любой посёлок приютит шамана, и учитель найдётся.
- А откуда ты знаешь?
- Я же оборотень. Сразу вижу. Да и без этого заметно. Например, он знает погоду на следующий день. Просто знает, и всё. Он может в транс входить. Пока он для работы этим пользуется, но может и в драке. А его этому никто не учил. Нет, сестрёнка, ты его недооцениваешь. Вот только, если сбежим, тебя оставлять не хочется.
…
Задумавшись, Ян привычно свернул в узкий переулок, прошёл по грязной бедной улочке и через тёмную подворотню вышел на ещё более грязную. Этот путь был короче раза в два, только ходить по ночам здесь честным людям не советовали. Будь Ян хорошо одетым, или имей причёску, выдающую в нём свободного, он бы повернул назад. А сейчас не так уж сильно он отличается от местных жителей. Разве что чистой кожей, но в сумерках этого не видно.
Стража ночью патрулировала только главные улицы и богатые кварталы. А в трущобах и просто бедных районах на поверхности появлялись люди другого сорта. Из канализации выбирались беглые рабы, из притонов выходили ночные воришки и грабители, а также те, кто только учился этому нелёгкому делу. Честные люди после заката отсиживались в домах, а переулки и подворотни становились ареной для тех, кто не любит лишних свидетелей. Утром стража подбирала трупы, и город снова становился тихим и мирным.
Ян благополучно миновал несколько групп молодых людей, глянувших на него косо, но по каким-то причинам не окликнувших. А в одном из переулков к нему шагнули трое, самый крупный из которых сразу показал ему нож:
- Выворачивай карманы, снимай рубашку и иди дальше, – громила шептал, но настолько громко, что этот шёпот был не тише нормального разговора.
Возможно, что его и вправду отпустили бы живым и непоцарапанным. Беглые рабы, а это без сомнения были именно они, не любят убивать зря. Не нужен им кровавый след. Ян не думал об этом, его рука развязала ремешок, служащий ему поясом, раньше, чем он успел осмыслить опасность.
- Жить надоело, парни? Проваливайте.
Рабам не положено носить оружие, поэтому Сет учил использовать в этом качестве любой подходящий предмет. Например, ремешок с привязанной к нему гирькой. В роли гирьки выступал короткий массивный ключ от задней двери в библиотеку, который даже самый отмороженный стражник не признал бы оружием.
Кистень – очень древнее оружие, и издревле использовался в паре с ножом. В роли ножа выступал длинный, почти в ступню, гвоздь с широкой шляпкой. Тоже формально не оружие, хотя стража за такой, пожалуй, перетянула бы дубинкой по хребту. Этот гвоздь был в левой руке в тот же момент, когда правая взмахнула «кистенем».
Если бы налётчики отступили, всё было бы проще. Но громила, удивлённо хрюкнув, сделал выпад ножом, а его напарник попытался зайти сбоку. Ян шагнул вправо и ударил «кистенем» по вооружённой руке. Попал, громила вскрикнул, выронил оружие и схватился за кисть, а Ян, воспользовавшись моментом, шагнул к нему и ударил «стилетом» под ребро.
Мышцы грабителя ослабли, он согнулся и беззвучно упал на землю. А его напарник прыгнул вперёд, занося дубинку. Неудачно, при втором шаге он наступил на руку упавшего, потеряв на удар сердца равновесие. Этого Яну оказалось достаточно, чтобы попасть ключом повыше уха. Тот, так же молча, свалился, дёрнулся и замер.
Третий грабитель, совсем молодой, не старше двенадцати лет, вместо того, чтобы помочь своим, кинулся бежать и исчез в тёмной подворотне. Гнаться за ним Ян не собирался, быстро обшарил тела, ничего не нашёл, и, обтерев гвоздь и ключ, продолжил путь.
…
Целых семь дней Ян не мог выйти из библиотеки. Азариас озадачил рисовальщиков срочной работой, так что все дни, вечера и часть ночей Ян копировал карты. Судя по мелким признакам – для военных, а учитывая, что это были карты Друккарга и прилегающих областей, то предсказать, куда направятся летом имперские легионы, мог бы даже не слишком умелый предсказатель. Только на восьмой день работа была выполнена, и Азариас на радостях позволил рисовальщикам отдохнуть, да ещё и выделил по пяти медяшек.
Когда Ян постучал в дверь дома, где жила Герда, его сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ожидание показалось невыносимо долгим. Герда, открыв дверь, ойкнула, закрыв рот ладошкой, и одним движением оказалась у парня в объятиях. Они замерли, шепча друг другу что-то невнятное, а когда они, наконец, пришли в себя, Ян пригласил девушку прогуляться.
Яркое солнце заливало город, воздух после дождя был чист и свеж. Вся грязь утекла в канализацию, по которой ливневые потоки вынесли её к Великим Болотам. Граждане города с неприязнью поглядывали на парочку, идущую по улице, когда нормальные люди ещё работают, но взгляды молодых людей не волновали. Ни Ян, ни Герда не обращали внимания на окружающий город, они сейчас видели только друг друга. Весь вечер они гуляли по городу, поужинали в недорогой харчевне у Пристани, а на закате оказались у городской библиотеки.
Ян открыл заднюю дверь, и парень с девушкой бесшумно проскользнули внутрь. В огромном здании библиотеки никогда не было много людей, а сейчас, когда рисовальщики пропивают премию, тем более. Ян провёл Герду по пустым коридорам на второй этаж, где никто не жил. Открыл неприметную дверцу, за которой обнаружилась небольшая комнатка.
- Сюда никто не придёт, – шепнул Ян, обнимая девушку. Та закрыла глаза и потянулась к нему губами…
Гораздо позже, когда влюбленные лежали, обнявшись, Ян шепнул ей в ушко:
- У тебя раньше никого не было?
- Никого не было, – Герда прижалась плотнее и потёрлась щекой об его плечо. – Я тебя ждала.
Ян осторожно провёл пальцами по густым волосам, шее, спине. Ощущение счастья, которое она ему подарила, вновь нахлынуло на него, не давая ничего говорить. Герда тоже молчала, но касания рук сказали больше, чем слова.
…
Утром, когда сумерки только-только сменили ночной мрак, Ян с Гердой выскользнули из библиотеки. На улицах было тихо и пустынно. Ночные обитатели переулков уже попрятались, а честные люди ещё не проснулись. Только патруль ночной стражи, уставшей после дежурства, попался навстречу, да бочка водовоза прогрохотала в отдалении. Не ко всем домам проведён водопровод, трущобы получают воду по старинке.
Герда выглядела счастливой, но Ян уже изучил её гораздо лучше, чем раньше, поэтому понял, что её гнетёт страх. Улучив момент, он спросил:
- Герда, ты чего-то боишься?
Та смутилась, как будто её поймали на чём-то непристойном, а Ян уточнил:
- Думаешь, что у тебя будут неприятности из-за того, что ты дома не ночевала?
- Нет, – Герда улыбнулась несколько напряжённо. – Я не этого боюсь.
- А чего? Может быть, я смогу чем-то помочь?
- Мне страшно, что ты в один из дней не захочешь меня больше видеть, – они остановились у дверей, и девушка уткнулась лбом в плечо парню. – Я теперь не смогу без тебя.
Ян понял, что это правда, и с замиранием сердца спросил:
- Когда я убегу, ты пойдёшь со мной?
- Пойду, куда захочешь, – Герда шептала тихо, едва слышно. – А возьмёшь, когда узнаешь обо мне больше?
Ян честно попытался представить, что он должен узнать, чтобы отказаться от любимой и не смог.
- Я люблю тебя, Герда, – он провёл пальцами по нежной щеке, коснулся губ. Губы сразу шевельнулись, изгибаясь в довольной улыбке. – И буду любить, что бы ты про себя ни наговорила.
Герда недоверчиво глянула и шепнула:
- Когда придёшь в следующий раз, я тебе всё расскажу. А сейчас боюсь, – она смущённо фыркнула и потёрлась носом об его шею.
…
Библиотека просыпалась, копиисты занимали места за столами, рисовальщики тянулись к кувшинам с водой, отходя после ночной пьянки. На пять медяшек так не погуляешь, даже в «Дырявой бочке», где пиво дешевле всего. Не иначе, кто-то свои сбережения выпотрошил. Или чужие, Ян подумал, что неплохо бы проверить свой тайник. Сет за завтраком попытался узнать, кого Ян ночью приводил, пришлось его вежливо послать. Тот пожал плечами и сказал, что всё равно выяснит.
Хозяин распределил задания. Яну досталось нарисовать четыре небольших карты в книгу по географии Шан Ти. Простое копирование, ничего сложного, а значит, вечером можно будет слинять.
Так и вышло, когда Ян показал Азариасу карты, тот даже не упрекнул рисовальщика. А до дома, где жила его любовь, парень долетел как на крыльях. Стучать ему не пришлось, дверь отворилась раньше. Герда чмокнула парня в район подбородка и потащила его вверх по лестнице.
Они оказались в небольшой комнатке, причём, половина её была заставлена вазами, горшками и блюдцами. Ян огляделся, а Герда показала ему на кушетку и налила в кружку разбавленного вина.
- Вот тут я живу. Ты сидишь на моём ложе, а Инга спит вон там, – она показала на вторую кушетку. – Сейчас она у гончара и пробудет там ещё долго, некоторыми красками нужно красить до обжига.
- Она к тебе хорошо относится, – заметил Ян. – Не пытается тебя унизить.
- Она – моя названная сестра, – Герда полюбовалась ошарашенным выражением на лице парня. – Только я рисовать не умею, так что деньги она зарабатывает. А я так, по хозяйству.
Герда присела рядом и прильнула к парню. От такой близости сердце Яна застучало чаще. Запах чистой девичьей кожи пьянил сильнее вина. Ян отставил почти полную кружку на столик и осторожно прижал девушку к себе. Та замерла, приникла совсем ненадолго, а потом с видимой неохотой высвободилась
- Сначала я тебе должна многое сказать. А потом ты сам решишь, как нам быть. Только пообещай, что даже если ты решишь порвать отношения, не расскажешь никому, что узнаешь сейчас.
- Я обещаю.
Герда присела на пол и рассказала, как она бежала из рабства. Затем перешла к самому главному:
- Тот купец хотел меня продать в Императорский цирк. Он уже представлял, какие будут афиши. «Непобедимый бестиарий Аристодемос против монстра из-за пределов человеческого мира» - Герда придала голосу замогильный оттенок.
- И на которого из монстров ты, по его мнению, похожа?
- На оборотня, – тихонько прошептала Герда.
Ян понимал, что она не врёт, но поверить всё-таки было трудновато. Поняв это, Герда шепнула:
- Смотри…
Ян уставился на росомаху, протёр глаза, протянул руку и дотронулся. Присел рядом и погладил Герду по голове:
- Впечатляет! – язык с трудом ворочался во рту. Такого парень не ожидал.
Очертания росомахи окутались серой пеленой, и почти сразу пелена исчезла, открывая девушку. Герда взглянула на своего избранника, затаив дыхание, и ждала его слов. Ян взял её за руку и притянул к себе:
- Глупая. Неужели ты решила, что я тебя из-за этого разлюблю?
Девушка прижалась и вдруг расплакалась. Ян обнял её и стал ждать, пока она успокоится. Проплакавшись, Герда прошептала:
- Я так боялась… я бы умерла, если бы ты от меня отказался.
- Знаешь, Герда, – негромко сказал Ян. – Я хотел бы, чтобы у нас с тобой получилась семья…
Они обсуждали это до тех пор, пока не хлопнула входная дверь и на пороге не возникла уставшая Инга:
- А это Ян, надо полагать, о котором Герда мне все уши прожужжала, – Инна сделала вид, что жутко сердится. – А ужин не готов, полы не вымыты.
- Успокойся, сестричка, всё готово. Садись, сейчас поужинаешь. Да и мы подсядем, а то даже не успели поесть.
Инга глянула на кружку с вином и, как видно, задумалась: что помешало поесть двум влюблённым? Герда тем временем поставила на стол блюдо с пирожками и махнула Яну рукой, чтобы тоже присоединялся.
- Мы, сестрёнка, обсуждали, где будем жить. Выбрали место, так что ещё несколько дней – и нас в этом городе не будет. Ты останешься здесь или идёшь с нами?
- Останусь здесь. Меня здесь уже знают, уважают, дело есть. От добра добра не ищут.
- Да ещё есть в соседнем доме один парень, по которому она ночами тоскует, – продолжила Герда, не обращая внимания на вспыхнувшее лицо Инги. – Чует моё сердце, что ещё до зимы моя сестричка в его дом переедет.
- Замолчи! – Инга замахнулась на Герду пирожком. Та, изобразив крайний испуг, спряталась за Яна.
Вернулся в библиотеку Ян только на закате. Спать хотелось нестерпимо, мало того, что целую неделю недосыпал, так и прошлую ночь глаз не сомкнул. Ладно, побег он обдумает завтра.
Поделиться32020-11-01 08:05:32
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поворот третий: Побег
Побег – это вам не просто так, вышел из дома и скрылся. Те, кто действует так примитивно, потом сидят в городской канализации и не могут нос высунуть, а уж чтобы преодолеть городские ворота, об этом и мечтать не приходится. А те, кто всё-таки выберутся из города, обнаруживают, что все проблемы только начинаются.
Свой побег Ян готовил давно. С тех времён, когда понял, что мастер его уровня обречён на рабство до конца жизни. В глубине библиотеки у него был тайник, в котором лежали деньги, смена одежды, несколько вещей на все случаи, вроде ножа и топорика, ну и главное его богатство – незаконные копии карт. Лёгкие, нарисованные тушью на шёлке, они весили совсем немного, но любой купец хорошо заплатит за такие.
Уходить решили через два дня. После окончания летней ярмарки окрестные земледельцы разъезжаются в таких количествах, что проверять каждого никто не будет. Герда должна была купить вьючного осла, а также кое-какие мелочи, без которых ни один нормальный человек не пустится в дорогу. Но случилось так, что Ян сумел сдать работу раньше и исчезнуть до того, как его загрузили чем-то другим. Менее ценный раб за такое по возвращении получил бы плёткой, но лучшим специалистам подобные мелкие шалости прощались. Если они не повторялись часто, разумеется. И теперь Ян составил невесте компанию.
Ярмарка, хоть и затихала понемногу, всё ещё была достаточно многолюдна. Люди продавали, покупали, заключали долговременные сделки, мошенничали и обманывали, иногда попадаясь на этом. Не зря работали многочисленные торговцы съестным, в харчевнях разливали вино и пиво, а чуть в стороне играли в «три стаканчика».
Храм Двадцати Богов был не самым большим и красивым храмом города, скорее наоборот. Когда влюблённые поравнялись с входом, Ян взял невесту за руку:
- Герда, – заговорщически шепнул он ей. – У тебя вольная с собой?
Та кивнула. Обычно вольноотпущенники носили вольную с собой, пока у них не отрастали волосы, что Герде не грозило. Ян незаметно расстегнул рабский браслет на своём запястье:
- Тогда не будем откладывать.
Если кто-то вам скажет, что лучший рисовальщик карт в городе не сможет написать сам себе вольную – фыркните ему в лицо. Ничего сложного нет ни в подписи хозяина, ни в печати библиотеки. Так что жрец Бастет увидев перед собой влюблённую пару, сразу определил её как вольноотпущенников, только что получивших свободу и сразу направившихся в храм, закрепить свои отношения клятвой перед алтарём богини любви и семейного очага. На всякий случай, проверил вольные, а затем, улыбаясь безрассудным поступкам молодёжи, совершил обряд. Из храма Ян с Гердой вышли мужем и женой, вот только показывать окружающим этого пока не следовало. Так что, рабский браслет занял прежнее место, а молодые люди продолжили путь. Следующим шагом была покупка средства передвижения.
Тонкий вскрик раздался, когда внимание Яна было приковано к небольшой палатке, и он лихорадочно решал: стоит ли тратить на неё часть своего не такого уж и большого денежного запаса?
Герда держала, заломив руку, подростка лет одиннадцати-двенадцати, причём рука с зажатым маленьким ножичком и срезанный с пояса Герды кошелёк не оставляли сомнений в произошедшем. Народ, увидев это, одобрительно зашумел:
- О! Карманника поймали!
- А вот третьего дня у Косого Ареса кошелёк вот так срезали. Может он и есть?
- Беглый раб, наверное, вон как зыркает.
- Молодец, девочка! К стражникам его!
Ножичек выпал, подросток стоял с зажатой в захвате рукой и уже не пытался вырваться. На его глазах блеснули слезинки. Герда поволокла его прочь, а Ян, подобрав кошелёк и ножичек, последовал за ними.
Отойдя туда, где людей было поменьше, Герда повернулась к мужу:
- Что делать будем с этим чудом природы? Может, в самом деле, страже сдать?
- А ведь мы встречались, – Яну показалось знакомым лицо карманника. Он взял его за подбородок и присмотрелся. – Это ты с друзьями меня хотел ограбить недалеко от городских бань?
- Почему ты обращаешься к ней, как к парню? – недоумённо спросила Герда.
- А это не парень? Чёрт! Точно?
- Ты ещё прямо здесь проверять возьмись. Вы что, не можете отличить девочку от мальчика? – Герда удивилась ещё больше. – Они даже пахнут по-разному!
- М-м-м-да, – Ян почесал затылок в некотором замешательстве. – Точно, беглая. Если её сдать, то заклеймят, а затем вернут хозяину. Предварительно, пропустив через неё всех рыночных стражников.
Беглянка жалобно всхлипнула, а Герда глянула на неё с некоторым сочувствием:
- Рассказывай, кто ты есть и как дошла до жизни такой.
Та осторожно, косясь на Яна, начала рассказывать. Звали её Минта. Рабыня с рождения, росла она у одного из архонтов, выполняла посильную работу по дому, но в один из дней, когда она снимала котёл с плиты, сын архонта, забежавший на кухню, ради шутки пощекотал её. Она дёрнулась так, что кипящее содержимое котла выплеснулось на мальчишку, причём обожгло его неслабо. Осознав, что натворила, девочка кинулась бежать, спряталась в канализации, где её приняла банда Кратера. Двое, тоже беглые рабы, промышлявшие мелкими кражами из домов. А в тот же вечер они решили грабануть прохожего и погибли. Она убежала, отсиживалась в их норе, пока не кончилась еда, а потом решила попробовать что-нибудь украсть.
- Точно, был такой случай, – кивнул Ян. – Сет рассказывал, её по всему городу разыскивают. По описанию подходит. Награда: за живую – восемь золотых, за мёртвую – два золотых, за голову – один золотой. Тот сынок архонта один глаз потерял и лицо изуродовано. Даже городской маг немногим смог помочь.
Минта оцепенела от ужаса, застыв в ожидании своей участи. Герда поморщилась:
- Не тянет меня что-то с архонтами связываться. Иди, да не попадайся больше.
- Минта непонимающе взглянула и осталась стоять. Герда подтолкнула её в спину:
- Беги, кому сказала.
Та сделала несколько шагов, всё ещё не веря, обернулась. Герда, не обращая больше на неё внимания, повернулась к Яну:
- Пойдём, а то так и не купим сегодня никого.
Они успели пройти половину пути до скотного ряда, когда Ян заметил, что Минта, опустив голову, идёт за ними. Остановился в полном недоумении, указав на неё жене. Девочка приблизилась так, чтобы её слышали, и прошептала:
- Пожалуйста, госпожа, возьмите меня к себе.
- На какой чёрт ты мне нужна?
- Я буду хорошей рабыней, – пролепетала девочка. – Я ем мало, всё по дому умею…
Герда покосилась на Яна, тот пожал плечами:
- Добыча твоя, так что решай сама, только надо тебе узнать, что бывает за укрывательство беглых рабов.
- Знаю, – кивнула Герда. – А так её поймают, не сегодня так через несколько дней. А мы всё равно послезавтра уезжаем из города.
У девочки во взгляде появилось подобие надежды. Герда махнула ей рукой, предлагая следовать за ней, и они втроём продолжили путь.
Вьючного ослика удалось купить быстро и недорого, а к закату этот ослик занял место в пустующей конюшне гончара. Там же поместили Минту, запретив ей выходить. А Ян направился в библиотеку, размышляя на тему: какую грамоту написать, чтобы девчонку на воротах выпустили без всяких проблем.
…
На рассвете Ян, Герда и Минта подошли к воротам. Они ничем не выделялись из толпы земледельцев, покидающих город. Герда с осликом не вызвала подозрений, Ян показал вольную, написанную раньше, и тоже вышел без задержек, а Минту представили как только что купленного парнишку, для чего пришлось выбрить ей голову. Да ещё Ян дал ей хорошую пощёчину, из-за чего пол-лица опухло, и узнать девочку по описанию стало затруднительно.
Стражник у ворот, сонный после ночной смены, пропустил их, даже не задав вопросов. Свежий ветер коснулся их лиц, Герда рассмеялась:
- Наконец-то свобода! Я думала, никогда из этого города не выберусь.
Она прильнула к мужу, а Минта смущённо отвернулась.
Слева потянулись Великие Болота. Низкая жёсткая трава, несъедобная для большинства копытных, лужицы воды, сливающиеся чуть погодя в более крупные водоёмы, запах гнилых растений и тухлой рыбы. Река, преграждающая путь людям, исчезала в этом мокром мире, дробясь на многочисленные узкие рукава.
Переход по каменному мосту, и трое путников вышли на торговую дорогу, ведущую от Ганникса в земли Севера. Дальше она разделялась на несколько трактов. Два уходили восточнее, а третий, который и выбрал Ян, шёл вдоль края болот, чтобы через луну пути привести к перевалу Волчьи Ворота.
…
Те, кто ждал впереди, умели прятаться. Даже Герда с её чутьём не замечала никого до момента, когда три вооружённых человека шагнули из кустов, преградив дорогу.
- Стоять, бояться! – главарь был виден сразу. Рослый, крепкий, вооружённый как легионер. Оружие держит привычно, как Ян кисточку для рисования. Дезертир, не иначе.
Второй – пониже и потоньше, без щита. Меч гладиус, кинжал, панцирь. Тоже дезертир? Возможно. А третий – не похож на солдата. Скорее – на обитателя катакомб Ганникса, человека теневого мира. Гладиус держит не так привычно-расслабленно, зато хитрости и подлости таким не занимать.
- Стойте спокойно, – продолжил главарь. – Мы посмотрим груз, заберём то, что нам понравится, и пойдёте дальше живые.
- А твою жёнушку за кусты ненадолго отведём, – младший из налётчиков глумливо хихикнул и подошёл к Герде вплотную. – Ты же не станешь возражать? Не убудет с неё.
Минта замерла, судорожно вцепившись в повод осла, а Ян прикинул, что троица не ждёт никаких проблем. Действительно, большинство селян предпочтут своё отдать, чем жизнь потерять, а если и нет – недолго ткнуть безоружного путника мечом.
Второй налётчик, тот, который без щита, шагнул к Яну, остановившись в шаге, и приблизил к его боку лезвие меча, намекая, что не нужно делать глупостей. Ян скосил глаза на жену. Судя по взгляду Герды, она собиралась перекидываться. Но в момент смены облика оборотень наиболее уязвим. Значит, налётчиков надо было чем-то отвлечь.
- Добрые люди, – стараясь показать испуг и смиренную надежду, проговорил Ян. – Может быть, о пошлине договоримся?
Его правая рука медленно достала из кармашка золотую монетку. Взгляды разбойников тут же остановились на ней. Действительно, золото у бедного селянина, да ещё и раба до недавнего времени – редкость несказанная. А Ян, крутанув золотистый кружочек в пальцах, подбросил его на высоту вытянутой руки.
Взгляды разбойников последовали за монеткой, и у Яна появился миг, за который можно извлечь нож. А затем шаг к противнику, правая рука придерживает кисть с зажатым в ней гладиусом, а левая бьёт ножом выше панциря в незащищённую шею. Тем самым ударом, которому Яна научил Сет.
Кровь ударила струёй, забрызгав руку Яна. Тот отпрыгнул назад, разрывая дистанцию и нашаривая кистень. Налётчик попытался ещё что-то сделать, но жизнь уже уходила из его тела, и он смог только повернуться в сторону, шагнуть и махнуть наугад мечом. Гладиус выпал из ослабевшей руки, а неудачливый разбойник упал вниз лицом.
- Ах ты, гад! – взвизгнул младший налётчик, повернулся к Яну и упал под тяжестью прыгнувшей на него росомахи. Мощные челюсти зверя за удар сердца вырвали ему горло.
Главарь, в отличие от своих подручных, был опытным воином и среагировал, как положено. Дротик, уже занесённый для броска в Яна, полетел в Герду. Она только успела оторваться от разорванной шеи врага, как стальной наконечник пробил ей бок, пронзая диафрагму и печень.
Росомаха метнулась, оставляя за собой широкий кровавый след, и вместе с дротиком скрылась за кустами. Главарь повернулся к Яну, теперь в его руке был меч:
- Вот и сдохла твоя зверюга, – пояснил он с нехорошей ухмылкой. – И где только откопал такую? Я тебя за моих парней буду медленно убивать. И мальчишечку твоего тоже.
Насчёт Герды Ян не сильно беспокоился. Если оборотень не умер сразу, то будет жить и дальше. Во время смены облика, когда ткани и органы «текут», меняя форму, заживают даже страшные раны. Ей осталось выдернуть дротик, находясь в облике человека, а затем вновь перекинуться в росомаху. Время на это – двадцатка ударов сердца, не больше. И главным сейчас было – прожить до появления поддержки.
Кистень он уже успел взять в правую руку, но нож и кистень – не лучшее оружие против меча и щита. Тем более что противник умеет этим пользоваться. Ян легко шагнул к налётчику и, пригнувшись и вытянув руку, попытался достать левую щиколотку. Тот привычно подставил щит, а затем быстро прыгнул вперёд. Его меч рассёк воздух в нехорошей близости от Яна. И ответная попытка поразить выброшенную в выпаде руку тоже провалилась.
Ян, маневрируя и держа дистанцию, несколько раз ударил кистенем Безрезультатно. Не будь щита… Но с тем же успехом можно было пожелать, чтобы у разбойника нога подвернулась. А тот явно старался прижать Яна к кустам, чтобы ограничить в движениях.
Герда показалась, когда Ян уже начал беспокоиться. Без задержки, метнулась к ногам разбойника сзади, тот, выругавшись, отмахнулся мечом. Недостаточно быстро, как оказалось. Герда мгновенно изменила направление атаки, и её зубы сомкнулись на предплечье. Послышался явственный хруст крошащихся костей, который тут же заглушил дикий рёв боли. Ян тут же прекратил этот вопль, проломив висок разбойника кистенем.
- Герда, цела? Сделай круг, узнай, не остался ли поблизости наблюдатель, – Ян остановил жену, уже собиравшуюся принимать человеческий вид. Та, без возражений, скрылась в кустах, а Ян повернулся к Минте, которая стояла бледная и, кажется, готовилась хлопнуться в обморок.
- Эй, малышка, приди в себя – Ян несильно похлопал Минту по щеке. – Всё кончилось.
- Не убивайте, умоляю, – чуть слышно прошептала девочка, упав на колени. – Я никому не скажу, клянусь!
Пришлось потратить некоторое время, чтобы убедить бедняжку, что убивать её никто не будет. А затем Ян обшарил тела, снял с них всё, представляющее ценность, и, с помощью Минты, оттащил их к болоту.
Сразу у твёрдой земли начиналась топь. Ян ткнул длинной палкой, и шест в два человеческих роста не достал до дна. Ян подумал, что разбойники специально выбрали такое место, где хорошо прятать трупы. Сколько их уже исчезло здесь? Лучше не гадать.
Три тела исчезли в жидкой грязи. Когда Ян сбрасывал второе, ему показалось, что там, в глубине, есть что-то живое. Не так колыхнулась грязь. А третий труп кто-то рывком утащил вниз.
- Минта, отойдём, – Ян отступил, не спуская глаз с чёрной поверхности болота. – Эта банда кого-то тут прикормила.
Когда они отошли шагов на тридцать, что-то шевельнулось в топи, заляпанная грязью морда показалась над поверхностью, а затем скрылась.
Герда ждала их на месте боя. Иронично глянув на Минту, спрятавшуюся за спиной Яна, она сказала:
- Трое их было, наблюдателя не оставляли. Пришли пешком, у них тут поселение недалеко.
- Почему недалеко? – не понял Ян.
- От них пахло женщинами, разными. Не в одиночестве эту ночь провели. Двое – каждый со своей, а вожак – сразу с двумя, молодыми совсем. Одна местная, а вторая – чернокожая, с дальнего юга. И запах овечьего навоза, запах собаки, мёдом пахнет.
- Да, чутьё у тебя.… Пойдём, а то ещё пошлют погоню. Если там ещё люди есть. Не хочется нарываться на кровную месть.
…
Давно остались позади земли Империи, теперь перед тремя путниками расстилались дикие края. Редкие посёлки, живущие обособленно, каждый – сам себе закон. Конечно, если преодолеть горы, то попадёшь на Север, где людей больше и даже существуют какие-то подобия государств. Конунги и хёвдинги со своими дружинами режут друг дружку, а ещё севернее обитают низкие мускулистые полулюди, не знающие металла, живущие в пещерах и не имеющие семей. На Севере шаману, даже начинающему всегда найдётся место, но Ян не собирался пока забираться так далеко. Он решил попытать счастья по южную сторону Безжалостных гор. Развернул карту и показал на значок, обозначающий посёлок:
- В дне пути есть ручей. Серебристая речка, его называют среди людей. Если по нему пройти к морю, там деревушка. Попробуем там.
- Как скажешь, – Герда выглядела, как примерная жена. Тихая, скромная, послушная. Но Ян знал, что она вдобавок упряма, очень свободолюбива и горда. И если у неё будут возражения, то она выскажет их сразу, и тогда вместе придётся искать компромисс. Если рядом нет посторонних, само собой. А раз не высказала – значит, сейчас она была с ним полностью согласна.
…
ВОСЕМЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Косуля не так уж много весила, Ян нёс её без труда. Да и прочее снаряжение тоже не мешало идти. Не так уж много этого снаряжения, охотник, выходя из дома, не возьмёт ни одного лишнего грана. Лук и стрелы, нож, маленький топорик или лопатка, огниво. Всё остальное можно найти в лесу. Ян поправил ношу и ускорил шаг. На его лице заиграла лёгкая улыбка.
Посёлок расположился на луговине между морским заливом и лесом. Здесь – лиственным, а выше, по склонам Ягодного хребта – уже хвойным. Два десятка домов, вытянувшиеся полумесяцем вдоль берега, не имели мощной стены. Забор в два человеческих роста был достаточен для защиты от зверя, а от человека надо надеяться не на стену, а на себя. Нет защитников – не поможет и вдвое большая каменная стена.
Сейчас, по причине ясного дня, ворота были открыты настежь. Дети, которых к серьёзному делу подпускать было рано, с воплями носились в зарослях кустарника у подножия обрыва. Кажется, играют в игру «Охота на росомах».
И точно, из кустов выкатились две молодые росомахи, восторженно взвизгнули и перекинулись в девочек лет семи. Почти неотличимых, в одинаковых юбках чуть ниже колена и кремовых шерстяных рубашках с короткими рукавами. С радостными возгласами, они бросились к Яну:
- Папа пришёл! А что ты принёс?
- Ой, это косуля, да? А откусить можно?
- Не толкайся! А то за ухо дёрну!
- Сама не толкайся!
Ян присел на корточки, протягивая дочерям по кульку из листьев:
- Оголодали тут без меня? Вот, пока слопайте это. А мясо – дома. Дотерпите?
Последние слова девочки не расслышали, восторженно завопив в два голоса:
- Ежевика!
Несколько мальчишек семи-восьми лет тоже приблизились, и старший из них глянул чуть недовольно:
- Так нечестно, мы вас почти к обрыву прижали.
- А вот и не прижали! – дружно обернулись к нему девочки. – Мы уже Пенька повалили, а Глот бросил копьё и промахнулся!
По правилам игры, девочки в зверином облике старались сбить «охотников» с ног, сбитый считался погибшим и выбывал из игры. А «охотники», в свою очередь, старались достать росомах копьём или стрелой с наконечником из губки с жиром. След на шерсти был доказательством меткости. Эта игра не надоедала ни одной из сторон уже второй год.
- Всё равно, перекидываться нечестно, – мальчишка замолчал, когда одна из девочек, отсыпав себе полную горсть ягод, протянула остальное ему. Вторая девочка тоже поделилась добычей, и через двадцать ударов сердца о ежевике напоминали только фиолетовые пятна на руках и вокруг ртов. Игра уже была забыта, и когда Ян вошел в ворота, на каждой его руке висело по дочке.
Герду Ян застал развешивающей вымытые горшки на плетне, а заодно болтающей с соседкой. Она немного изменилась за те восемь лет, которые прожила в посёлке. Девичья порывистость пропала, движения приобрели плавность. Бёдра стали шире, грудь – тяжелее, улыбка – мягче. Увидев мужа, она улыбнулась, повесила последний горшок и молча, сняла с его плеча добычу. Соседка, поздоровавшись, скрылась, у неё и в мыслях не было никому мешать.
А ведь как боялись Герду соседи первое время! Если бы не нужда в молодом шамане, не стали бы терпеть оборотня ни единого дня. А переменилось отношение, когда торговец с юга занёс в посёлок лихорадку-огнею. Старый шаман сказал, как лечить болезнь, два шанса из трёх выжить при правильном уходе. Но не уберечься от болезни тому, кто будет ухаживать за больным, трёх дней не пройдёт, как свалится он, поражённый невидимым огнём. И тогда ему самому потребуется уход.
Только оборотень, сбрасывающий с себя болезнь при смене облика, может ухаживать за больными и не заболеть. Герда вошла в заражённый дом и не выходила, пока хозяин постоялого двора и два его сына не выздоровели. Неполной была радость жителей, ибо не перенесла болезни хозяйка дома, но Герду с того времени признали своей. И никто не сказал ей в лицо или в спину ни одного плохого слова, никто не называл лесной тварью. Две девочки-близняшки Хильда и Хельга играли вместе с остальными детьми, и те воспринимали способности подруг, как что-то естественное. А Герда приняла это и отвечала добром на добро.
Сейчас она занялась тушей, ловко разделывая её на части. Это занятие не мешало ей расспрашивать мужа о подробностях охоты и приласкать трёхлетнего сына, Анжея, вышедшего из-за угла дома.
Рождение его было для Герды настоящим подвигом. Дело в том, что Анжей, в отличие от близняшек, родился человеком. Спокойно реагировал на серебро и не имел ни малейших способностей к оборотничеству.
Способность менять облик передаётся по женской линии. Для этого матери достаточно перекидываться каждое полнолуние. А если мать этого не делает, а все девять месяцев остаётся в человеческом облике, то рождается обычный человек. Впрочем, то же справедливо и для звериной ипостаси.
Герда, по желанию мужа, девять месяцев оставалась человеком. Это было нелегко, когда Ян понял, насколько – то пожалел о своей просьбе. Но было поздно: если мать не удержится и перекинется только во второй половине беременности – получится неполноценный оборотень, не способный менять облик когда захочет. Чаще всего, такие непроизвольно перекидываются в полнолуние и не способны контролировать ни смену облика, ни своё поведение в звериной форме.
Такой судьбы для своего ребёнка не желали ни Герда ни Ян. Поэтому Герда сумела дотерпеть до момента, когда на свет появился сын, и только тогда, очень ненадолго, сменила облик. Заодно и вылечив себе все родовые травмы. Ну а чтобы побегать ночь, пришлось ждать ещё несколько месяцев, пока сын чуть подрастёт.
Соседский мальчишка вбежал, когда семья ещё не поела, и с порога выпалил:
- Там корабль в заливе!
Последний раз корабль сюда заходил лет десять назад, так что девочки вскочили, забыв про ягодный пирог. Ян пожал плечами, давая понять, что выбор между пирогом и кораблём – дело личное, а Герда посмотрела с беспокойством:
- Это опасно? – в случае нападения пиратов она была готова хватать детей и бежать в лес, где достать её было почти невозможно.
- Пока не знаю. В любом случае, пройти через камни для корабля – дело сложное, успеем пирог доесть.
Герда молча прибрала кусок пирога для девочек, завернув его в тряпку и убрав. А Ян, отправив в рот последний кусок и запив травяным чаем, встал и направился к морю.
Почти всё население посёлка уже шло к берегу. Даже старый шаман, уже год не выходивший из дома, перешагнул порог и пытался почти слепыми глазами найти корабль на поверхности залива.
На берегу, вождь всматривался в приближающийся корабль с беспокойством, а когда появился Ян, повернулся к нему:
- Кораблик-то незнакомый, хорошо, если торговец. А если пираты? Тогда надо за копья и луки браться. Как думаешь, шаман?
- Сейчас гляну, – Ян присел на берегу и расслабился, входя в состояние транса. В последние годы это получалось так же естественно, как плавать.
Корабль предстал взору шамана тёмным призрачным образованием, наполненным человеческими душами. Среди бесформенной массы чётко выделялись три очага власти. Один, ярче остальных, сейчас бездействовал. Это сам купец. Второй управлял кораблём. Принимал сведения от наблюдателя на носу и лоцмана рядом, работал рулём и передавал приказы командующему гребцами. Кормчий. А третий, судя по всему – надсмотрщик за гребцами.
В роли лоцмана был один из рыбаков, вышедших сегодня на промысел тунца. И не похоже, чтобы он был под принуждением.
- Ну, что? – нетерпеливо спросил вождь, как только Ян открыл глаза.
- Торговец, – ответил Ян поднимаясь. – Свободных на корабле десяток, а ещё сорок – рабы, прикованные к вёслам. С ними Ласт, он им безопасный фарватер показывает. Никто его не заставлял, сразу видно.
- Торга сегодня не будет, – вождь глянул на солнце, уже скрывающееся за горами Зубастого мыса. – Пока дойдут, уже ночь настанет. Можно до утра расходиться.
Он повернулся и направился к дому.
…
Торг начался следующим утром. Купец разложил у корабля образцы товара, а население начало постепенно стекаться к кораблю. Как прошёл слух, товар сейчас остался только женский. Украшения, косметика, тонкие ткани, пригодные и для нижнего белья и для одежды новорожденного, мази и ароматические масла с далёких берегов. Ян, узнав про такой выбор, махнул рукой:
- Нечего мне там делать. А просто так смотреть – торговец имперский, ещё опознает кто-нибудь.
Это была отговорка, вряд ли на корабле был кто-то, способный через восемь лет опознать беглого раба. Да если и опознает, не велико горе. Но идти всё равно не хотелось. Герда согласно кивнула, тоже собираясь остаться дома. Украшения и косметика её не интересовали, а к шитью у неё не было ни малейших способностей. Ей и близняшкам сшитая одежда не нужна была и даром, а шить для мужа и сына, как и ткать, она так толком и не научилась. Шить в доме приходилось Минте, и Ян уже думал о том, что с этим делать после того, как она выйдет замуж? Конечно, можно и кого-нибудь из соседок попросить, шаману что-то сшить никто не откажет, но не постоянно же. Рабыню купить для этого, что ли? Или самому научиться?
Минта, узнав, что Ян и Герда на торг не собираются, тихонько вздохнула. Ей, видно, очень хотелось сходить, но просто смотреть – ещё обиднее, а попросить денег или несколько шкурок на обмен она не осмелилась. Ян уже хотел предложить ей сам, как в дверь просунулась голова Мартина, её жениха:
- Ян, отпусти со мной невесту, пусть выберет что-нибудь. Хочу ей красивый подарок сделать.
Минта просияла и вскочила, глянув на Яна. Тот кивнул:
- Пусть идёт.
Парочка скрылась, а Герда с сомнением глянула им вслед:
- Не нравится он мне. Ненадёжный какой-то.
- Зато она от него без ума, – ответил Ян, умолчав, что тоже не в восторге. Впрочем, Герда и так это знала.
Минта к шестнадцати годам расцвела так, что проходя мимо неё, все мужики облизывались. И быстро сговорились с Эриком, сыном кузнеца на три года старше неё. Дело шло к свадьбе, но за несколько дней до неё Эрик сорвался со скалы и разбился. Минта долго переживала, не хотела общаться ни с кем, и только этой весной Мартин, жена которого умерла при родах год назад, сумел ласковыми речами растопить её сердечко. Девушка просто таяла от его слов и улыбки и с нетерпением ждала осени, когда по традиции игрались свадьбы.
…
Дверь распахнулась, и в комнату влетели близняшки, вопящие так, как будто кто-то за ними гонится. Из-за того, то они пытались говорить одновременно, ничего нельзя было понять. Ян уловил только: «Корабль уходит». А когда переспросил, из-за чего такой шум, Хильда выкрикнула ему прямо в ухо: «Минта там осталась». Ян вскочил и, схватив лук и нож, выбежал. Тут только он услышал крики с берега.
Как оказалось, купец, показав небогатый товар на берегу, объяснил женщинам, что гораздо лучший товар разложен на палубе, и что если они поднимутся, то смогут выбрать себе самое лучшее и недорого. А после того, как полтора десятка женщин и девушек поднялось на корабль, приказчики тут же собрали товар с берега и занесли, объяснив, что раз так, торг будет на корабле. А ещё через двадцатку ударов сердца втащили сходни, и вёсла вспенили воду.
Двое парней, провожавших женщин на корабль, схватились было за оружие, но один тут же получил удар кинжалом, а второй стрелу в сердце. Оставшиеся на берегу кинулись к лодкам, но к тому времени, когда лодки оказались на воде, корабль уже маневрировал между скалами. Не догнать рыбацким двухвёсельным лодкам двадцативёсельный корабль.
Две женщины осмелились прыгнуть в воду. Одну из них волной ударило о камень, и она скрылась под водой. А вторая доплыла и с трудом выбралась на берег. Её муж сразу увёл домой, а остальным осталось только посылать вслед кораблю проклятья.
Поделиться42020-11-01 08:05:59
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поворот четвёртый: Караван
Посёлок кипел и бурлил, как перегретый котёл с ухой. Поражённые небывалым нарушением законов гостеприимства, люди пытались одновременно выкрикнуть всё, что у них было на душе. С трудом вождь навёл порядок.
Выглядел вождь тоже не лучшим образом. Среди похищенных была и его дочь. Пятнадцатилетняя гордячка, по всеобщему убеждению, самая красивая девушка в посёлке. Не пустился вождь в пустые проклятья, а приказал собрать лучших людей посёлка, под видом купеческого каравана пойти в Империю, по возможности спасти похищенных, а главное – покарать негодяя, воспользовавшегося доверчивостью людей.
Тут же все пошли по домам, чтобы собрать товар для каравана, а вождь со старейшинами сели в круг, чтобы решить: кто те шестеро, кому посёлок доверит восстановление справедливости. И к закату, когда телеги были нагружены, вождь назвал их имена.
Барг, младший брат вождя, мужчина лет тридцати с гаком, единственный человек в посёлке, занимающийся торговлей. Именно он торговался с имперскими купцами, когда они делали остановку у посёлка. Именно он вёл обмен с соседями, и даже дважды водил караван в далёкий Ганникс. Если кого-то ставить во главе каравана – то именно его.
Ян, молодой шаман. Хоть и пришлый он, но доказал, что достоин доверия. Единственный, кто хорошо знает законы Империи, кто сможет написать или прочитать любой документ, а потом растолковать его остальным. Не имеет смысла отправлять караван без него, и даже старый шаман обещал не умирать, а проскрипеть ещё полгода, пока не вернётся его молодой преемник.
Рустик, лучший в посёлке стрелок. Может пустить стрелу вверх, а во время её падения перебить её другой стрелой. Не помешают ему попасть ни ветер, ни сумерки. Выносливый и жилистый, способный весь день лазить по горам. И готовый на всё ради невесты своей, увезённой на корабле.
Бьёрн, двадцатилетний светлобородый мужчина на полголовы выше любого другого в посёлке и сильный как медведь. Год назад сломал шею быку, когда тот бросился на его жену. А теперь он вне себя от горя, потому, что сейчас не смог её защитить, и ради неё пойдёт куда угодно.
Ласт, лучший рыбак в посёлке, мучимый чувством вины. Никто не обвиняет его, но он сам для себя самый жёсткий обвинитель. Но не только ради искупления идёт он с остальными. Море для него – дом родной, если придётся возвращаться по воде – он справится с любым парусом, не растеряется в шторм и сможет поймать еду в океане.
Игл, совсем молодой парнишка, младший сын кузнеца. Несмотря на молодость – мастер на все руки. Знает и кузнечное дело, и плотницкое, и многое другое. Но главное его качество – наблюдательность. Лучше всех он читает следы, только Герда-оборотень с дочками превосходит его в этом. И в других вещах он замечает то, на что никто не обращает внимания. С детства влюблён он в дочку вождя, и она поглядывала на него, но считал её отец, что должен жених быть гораздо старше невесты. А теперь вождь сказал парню, что если спасёт Игл девушку – то будет она ему женой, и быть посему.
Всего три фургона в караване, совсем немного, по сравнению с имперскими. Ничего, товара хватит на выкуп, если он потребуется. Да и вдобавок вождь принёс перед выходом небольшую шкатулку. Ахнул от удивления Барг, открыв её, а вслед за ним ахнули и остальные. Двадцать две жемчужины, переливающиеся всеми оттенками огня, лежали там. Только у северных островов архипелага Забар добывали такой жемчуг, и стоил он настолько дорого, что только самые богатые люди в Империи носили его. Но прошлым летом младший сын вождя нашёл первую жемчужину, и с тех пор нашёл уже больше двух десятков. Даже своим родственникам не рассказал вождь об этом, но теперь готов был отдать всё, чтобы те, кто был увезён, вернулись домой.
Ехать в Империю Яну не хотелось. Всё-таки, он до сих пор числился беглым рабом и не надеялся, что его забыли. Слишком дорого стоил такой мастер. А ехать придётся через Ганникс, другой дороги нет. Но отказаться было нельзя. Посёлок принял Яна, его жену и детей, несмотря на отличия от обычных людей, а значит, если посёлок нуждается в помощи – нельзя отказывать. Слишком неблагодарным это будет. Да и не зря он учился все эти годы. Удержать в рабстве шамана очень трудно, так что даже в худшем случае он найдёт способ сбежать.
Провожать караван сбежался весь посёлок. Герда молчала, изгибая в улыбке припухшие от бессонной ночи губы, все, что нужно, было сказано ночью. Наконец, звучно чмокнула в щёку и сказала больше для других, чем для Яна:
- И смотри, не вздумай меньшицу привезти!
Мужики глянули на Яна с сочувствием. Многожёнство в посёлке считалось вполне допустимым для успешных мужчин, способных прокормить большую семью. И ревность Герды многим была непонятной.
- Ну и привёз бы, подумаешь, – небрежно бросил вождь. – Убудет с него, что ли?
- С него не убудет, – Герда многообещающе улыбнулась. – А с ней мы состязание устроим: кто быстрее перегрызёт сопернице глотку.
- Как ты с ней живёшь? – повернулся вождь к Яну. – Когда есть такая жена, собаки не надо.
- Она хорошая, – Ян смотрел на жену с любовью, ничуть не уменьшившейся со временем. – Позаботьтесь о ней, пока я в отлучке.
- Позаботимся, – кивнул вождь, и старейшины поддержали его.
Караван тронулся, и посёлок скоро скрылся из виду.
…
Первые ночёвки прошли под открытым небом. Погода была ясная, так что к утру становилось прохладно, но зато не было дождя. Ян каждый вечер окружал лагерь защитным кругом, иначе утром можно было недосчитаться одного-двоих. Совсем недалеко отсюда до Безжалостных гор, а там обитают разные создания Творца. Караван – удобная добыча для нечисти, это одинокому человеку достаточно устроиться под большим дубом или окружить себя осиновыми колышками. И не почует его нечисть, но как спрятать от её взора большую группу людей?
А потом на тракте начали появляться деревушки. Как это обычно бывает, на расстоянии дневного перехода. И в каждой деревушке, как и положено, был постоялый двор. Ночевать под крышей гораздо удобнее, а плата невелика. Иначе купцы, умеющие считать, предпочитали бы ночлег в поле.
С приближением Ганникса, Барг мрачнел всё сильнее, а за день до прихода в город, на обеденном привале собрал остальных:
- В Ганниксе придётся задержаться. На день, а может и на два.
- С чего? – не понял Бьёрн, дёргавшийся при каждой мелкой задержке. – Там нет порта, туда этот подонок не мог никого привезти. Остановиться на ночь, и двигать дальше!
Остальные селяне так же не поняли, Баргу пришлось пояснить:
- Мы – купцы, не забывайте. А что подумают про купца, который проехал крупный торговый город без остановки? Не остановился отдохнуть, слухи не собрал, цены не узнал – что это значит? Значит, есть у него какая-то причина спешить, тайная цель. И впереди нас пойдёт гонец, предупреждающий всех градоначальников, чтобы присмотрелись к такому странному купцу. Не нужно нам лишнее внимание. И ещё, как остановимся – половину оставим при телегах, а остальные – в лупанарий на всю ночь.
Понимания это не вызвало. Не то, чтобы все тут дали клятву воздержания, но душевная боль от потери жён и невест была ещё слишком сильной, чтобы сразу начинать развлекаться с доступными женщинами. Барг понял это и нахмурился ещё сильнее:
- Что подумают о купцах, которые после многодневного перехода оказались в городе и избегают женщин? Не должны мы отлучаться от остальных купцов. С телегами останется Ян, нечего ему по городу ходить. Наткнётся на знакомого – будут сложности. А ещё кто – решит жребий.
Вечером стал накрапывать мелкий дождик, что дало возможность Яну накинуть капюшон. Теперь рассмотреть его лицо было почти невозможно. Да и не приглядывался никто, страже дождь надоел не меньше, и они прятались в сторожке. Один только вылез, чтобы взять пошлину.
С телегами по жребию остались Бьёрн и Игл. Когда остальные ушли за Баргом, они придвинулись к Яну и начали шёпотом расспрашивать про город, его обычаи и всё остальное, что удивило впервые попавших в город селян. А потом Бьёрн начал вспоминать свою жену, как впервые в свой дом привёл, как она ждала его с моря. А когда начал говорить о её любви и верности, Ян сказал ему:
- Ты сейчас на её верность не больно-то рассчитывай.
- Почему? – не понял друг.
- Потому, что рабыня в себе не вольна, – пожал плечами Ян. – Скажет хозяин, лечь ему постель согреть, так ей придётся ложиться.
- Нет, она не такая! – нахмурился Бьёрн. – Она меня любит, не ляжет она ни с кем.
- Ты не знаешь, как ломают непокорных рабынь. А я знаю.
Бьёрн помрачнел и до утра с Яном не разговаривал.
…
Следующим утром караванщики прошлись по рынку, присматриваясь к ценам и узнавая новости. А после обеда Ян, воспользовавшись дождиком, навестил Ингу и передал ей гостинцы от названной сестры.
Несложно было выяснить, где она живёт, первый же мальчишка из дома гончара показал нужный дом. Ян познакомился со своей новой роднёй, провёл вечер в семье серебряных дел мастера, подарил ему два чёрных опала, найденные в горах, и получил в отдарок серебряный браслет для Герды. С трудом сохранил нормальное выражение лица, представив, что подумает семья Инги, узнав всю правду. А на следующее утро караван собрался в путь.
На рассвете, когда все расселись по телегам, к Баргу подошли три женщины в длинных плащах и с вместительными дорожными мешками. Старшая из них, лет сорока, со следами былой красоты, вежливо спросила:
- Не найдётся ли в караване место для трех путниц? Мы заплатим за еду и место на телеге. Опасно женщинам путешествовать без мужской защиты в наши беспокойные времена.
- Наш путь лежит в Рон, так что если вам по дороге – можете присоединиться, – после некоторого раздумья ответил караван-баши. – А плата будет по восемь серебрушек с человека. Если годится – лезьте в последний фургон.
В Ганниксе Барг всё-таки продал часть мёда, который везли именно в заднем фургоне, так что там было свободное место.
- Спасибо! – лица женщин озарились искренними улыбками. Они быстро вскочили, куда им сказали, а Барг подал сигнал к отправлению.
Ян, управляющий вместе с Иглом последним фургоном, слышал, как шептались попутчицы, смотрел на медленно проплывающие мимо деревья и молчал. Иглу через некоторое время надоело, и он переместился внутрь, попросив разбудить, когда нужно будет сменить. А на освободившееся место переместилась одна из женщин.
Только тут Ян смог рассмотреть её получше. Молодая, лет двадцать, гибкая и стройная, двигающаяся с грацией гимнастки или танцовщицы. Круглое лицо южанки, большие карие глаза с длинными чёрными ресницами, прядь длинных чёрных волос, выбивающаяся из-под капюшона. Осторожно присела рядом с Яном, глянула с немым вопросом: «Можно?», и не услышав возражений, чуть кокетливо улыбнулась. Разговор завязался сам собой.
Ян узнал, что зовут её Ирис, что она танцовщица, вместе со своей напарницей Акантой, кочующая по городам империи. Их научила этому их наставница Беренайк, в прошлом известная танцовщица, а теперь занимающаяся обучением молодых и организацией представлений. Узнал также много новостей из жизни Империи, и в свою очередь рассказал о той части истории, которую караванщики не скрывали.
В разговоре время летело быстро, и когда к обеду дождь кончился, а Игл выспался и вылез сменить Яна на вожжах, тот не успел даже устать. Уступил место, влез в фургон и растянулся на тюках с пушниной. Ирис улыбнулась, затрепетала ресницами и бросила на Игла такой взгляд, что бедный парень покраснел до самых ушей. Ирис тут же исчезла внутри фургона, а Игл тряхнул головой, успокаиваясь.
Постоялый двор, до которого караван добрался в сумерках, был небольшим. Постояльцев не было, и хозяин искренне обрадовался платежеспособным гостям. Его жена тут же зашевелилась на кухне, а дочка побежала в баню греть воду.
Взгляд хозяина, которым он обшаривал фургоны, Яну не понравился. Не стоило оставлять груз на ночь без присмотра. Поэтому, он вызвался ночевать в фургоне, что Барг одобрил. Вернувшись из бани, Ян увидел, как дочка хозяина чуть ли не виснет на Бьёрне, шепча ему что-то, а тот стоит и не знает, куда деть руки. Ладони его сами собой ложились на девушку, чего он жутко стеснялся, а та пыталась незаметно увести его из зала.
Фургоны стояли под открытым небом, но темнота была полной. Облака закрывали звёзды, а никакого другого освещения во дворе не было. Ян уже начал дремать, как почувствовал, что кто-то приближается к фургону. Через два удара сердца он узнал Ирис.
- Ян? – девушка скользнула внутрь фургона и коснулась его рукой. Ян перехватил тонкую кисть, и девушка сама собой оказалась в его объятиях.
- Он самый. А тебе чего не спится?
- Женщина слаба, – прошептала девушка, почти касаясь губами уха. – Некому заступиться за бедную танцовщицу. Чтобы не быть общей, нужно выбрать себе одного. Я выбрала. Не прогоняй меня, пожалуйста.
Она успела побывать в бане, да ещё и смазалась какими-то ароматными притираниями. Плащ её, под которым ничего не было, отлетел в сторону. Руки девушки коснулись его плеч, к телу прижалась горячая грудь, а нежные губы закрыли его рот. Дальше всё получилось настолько естественно и просто, что Ян очнулся только, когда Ирис расслабленно замерла под ним. Стиснутые на мужских плечах, её пальцы разжались, она затихла. Он, молча, подвинулся, устроив её голову у себя на плече и накрыв себя и её плащом. Девушка легла, уютно вписавшись в тело Яна, её пальцы осторожно, едва касаясь, изучали его тело. Заснула она быстро, а Ян ещё долго лежал без сна.
До Рона караван шёл двенадцать дней, которые прошли без особых происшествий. Беренайк со своими ученицами полностью взяли на себя готовку, а по вечерам они ещё и репетировали, повышая караванщикам настроение. Аканта заняла прочное место в постели Барга, против чего он не возражал, а Ирис спала с Яном. Она была нежной и страстной, но Ян даже во время близости ловил себя на мысли, что эта женщина ему совершенно не нужна. И если она завтра уйдёт – это не вызовет никаких переживаний.
Девушка, без сомнения, чувствовала это, но не показывала вида. Только выражала своё недовольство, смущая Игла. Взгляд из-под ресниц, улыбка во время танца, мимолётное касание в тесноте фургона, качание бедром в тот момент, когда Игл на неё смотрит, да и мало ли приёмов у опытной женщины? Пятнадцатилетний парень не мог разобраться в своих чувствах, он краснел, старался отвернуться, злился на самого себя, но во время репетиций всегда оказывался рядом, а когда девушка ложилась с Яном, непроизвольно стискивал кулаки.
…
Город Рон – не самый крупный город Империи, но и не из мелких. Двадцать тысяч человек, торговый порт, добыча каменного угля и розового мрамора. Здесь заканчивалась провинция, дальше шли коренные земли Империи.
Караван вполз в город в полдень. В воротах Барг уплатил пошлину и получил адрес, где надо остановиться. Купцы с Севера имели здесь собственный торговый ряд, в западном конце которого Барг и пристроил фургоны. А пока остальные караванщики начинали торговлю и знакомились с соседями, Ян отправился на разведку.
В большом городе очень легко найти информацию о любом заметном человеке. Ян поговорил с рабами в порту и выяснил, что корабль «Морская тень» купца Валерия причаливал здесь две четверти луны назад. Купец продал часть товара оптом и ушёл к столице, где надеялся получить больше.
Следующим этапом был разговор с рабами, обслуживающими невольничий рынок. Они рассказали, что купец Валерий сбыл четырёх рабынь торговцу Сергию. Сергия дома застать не удалось, пришлось отложить разговор на завтра.
Танцовщицы, к удивлению Яна, не собирались покидать караван. Весь день они выступали, а на ночь вернулись к фургонам, волоча корзины с продуктами. Аканта так улыбнулась Баргу, что он сразу разрешил им остаться и дальше.
Ирис весь вечер не отходила от Яна. Ластилась, как кошка, угощала южными сухофруктами, очень вкусными, кстати. Шепнула, что за день так соскучилась, что еле дождалась вечера, игриво посматривала карими глазами. Игл сидел напротив и делал вид, что не ревнует, но потом не выдержал и ушёл спать.
Ян проснулся на рассвете. Вставать не хотелось, ночью Ирис долго не давала заснуть. А сейчас спала, прильнув к его боку, с таким счастливым выражением лица, что впору было позавидовать. Он осторожно, чтобы не разбудить девушку, выбрался из-под плаща, оделся, умылся, а затем, вместе с Рустиком, отправился к Сергию.
Работорговец Сергий был невысок и толст. С утра его мучило похмелье, но он старался быть вежливым. Да, он покупал товар у Валерия. Да, продал, товар был качественный. Кому? Не помнит, но если уважаемым гостям нужно… Очень нужно? За информацию надо платить, как всем известно. Да, информация – тоже товар. Всего две золотые монетки с профилем императора – и он тут же покажет записи. О! Вот, извольте, имена покупателей. Нет, этот будет только в следующем году, архипелаг Забар чертовски далеко. А он сперва пошёл не на Забар, а в Шан Ти. Остальные живут здесь в городе, вот как их найти…
Выкупом занимался Барг, решивший, что остальные не умеют торговаться как положено. Ян сопровождал его на всякий случай. После часа ожесточённой торговли, Минта перешла в собственность Яна за вдвое большую, чем на рынке, цену. Ян сунул купчую в карман, и они вышли на тихую, поросшую каштанами улицу. Минта вцепилась Яну в руку так, будто боялась, что он сейчас исчезнет, по её телу то и дело пробегала дрожь сдерживаемых рыданий.
До вечера удалось выкупить ещё одну пленницу, жену Бьёрна, проданную в лупанарий. Бедная женщина успела проработать там две недели, и, судя по её виду, они ей показались двумя годами. Весь путь до рынка она всхлипывала, а увидев своего мужа, замерла, опустила голову и сжалась, схватив себя руками за плечи. Из её глаз начали капать крупные слёзы. Бьёрн, увидев такое, сжал кулаки, некоторое время стоял неподвижно, но затем подошёл к ней, обнял и отвёл в фургон.
Минта устроилась рядом с Яном и отходить от него не собиралась. И для вернувшихся с рыночной площади танцовщиц появление новеньких стало неприятным сюрпризом. Ирис попыталась подсесть к Яну, но Минта так зашипела на неё, что девушка шарахнулась, в панике огляделась и подсела к Иглу, который от неожиданности потерял дар речи. Но отталкивать её не стал.
Минта после ужина подсела вплотную и начала шёпотом описывать свои приключения. Со стыдом рассказала, как испугалась сначала прыгать в море, а потом уже было поздно: слуги купца отогнали всех от бортов. Рассказала, как Валерий со слугами осматривали пленниц, чтобы определить будущую цену, как подавляли любую попытку сопротивления. Как ломали гордость, насилуя и заставляя выполнять унизительные приказы. Как одну за непокорность бросили гребцам для развлечения, а потом швырнули в море изувеченный труп. Описала продажу на рынке и своего хозяина:
- Тот, кто покупал, зерноторговец, приобрёл меня для сына. А сыну я быстро надоела, так он мной с друзьями поделился, – дальше она не смогла рассказывать, вцепилась в плечо Яна, уткнулась лицом в грудь и тихо, беспомощно зарыдала. Он уложил её и сидел рядом, гладя по голове, пока девушка не заснула.
Утро у торговца начинается ещё затемно. Люди встают, умываются, раскладывают товар на прилавках, завтракают. Как только станет светло, пойдут покупатели, не до этого будет. Ирис выскользнула из фургона и исчезла вместе с Акантой. У них была своя работа. Вслед за ней из фургона выполз совершенно не выспавшийся Игл, обалдевший от свалившегося на него счастья. Барг уже расставил людей за прилавками и звал Яна. Нужно было идти по третьему адресу.
Только граждане Империи могут без всяких препятствий свободно перемещаться по её коренным землям. Всем остальным для этого нужно разрешение. Для рабов – подписанное хозяином, для послов – подписанное Императором, а для купцов – подписанное торговым надзирателем. Именно к такому надзирателю, единственному на весь город и окрестности, зашли Барг и Ян после того, как выкупили ещё одну из землячек. Надзиратель принял купца с секретарём без задержки, но с разрешением возникли сложности:
- В коренные земли едут те иноземные купцы, которые могут предложить товар высокого качества. А ваша пушнина, как я вижу, не лучшая. Северяне привозят гораздо лучший мех. И прочий товар годен для местных рынков, но для столицы – недостаточно хорош, – надзиратель вздохнул, развёл руками.
- А если бы мы пришли в столицу на корабле? – спросил Ян. – Тот же самый товар, только другой способ доставки.
- Да, к нашему сожалению, мы не можем перекрыть море, – снова вздохнул надзиратель. – Поэтому портовые города на особом положении. Что же, вы можете купить корабль, или нанять капитана. Или убедить меня, что у вас действительно качественный товар.
Надзиратель откровенно вымогал взятку, это дошло даже до Барга. Караван-баши открыл коробочку на поясе и, понизив голос, произнёс:
- Да, у нас есть и такой товар, который заслуживает быть проданным в столице – с этими словами он достал одну из огненных жемчужин и крутанул её в пальцах.
Надзиратель открыл рот, не сводя с неё глаз:
- Да, это аргумент. Надеюсь, это не единственная ваша жемчужина?
- Не единственная. Весной в наших водах разбился корабль с архипелага Забар. В его обломках мы нашли коробочку, где таких жемчужин было больше десятка.
- Тогда, думаю, вы не сильно обеднеете, если одну из жемчужин, ну хотя бы эту, продадите мне?
В полдень Барг и Ян вышли на улицу с разрешением на проезд каравана к столице и обратно и с полусотней золотых монет, что составляло примерно треть от настоящей цены жемчужины. Сделка совершилась к обоюдному удовлетворению.
Во второй половине дня Ян, Рустик и Игл выбили у Барга по три золотых и вышли пройтись по рынку. Прошли по кузнечному ряду, слопали обед в харчевне, и завернули в оружейный ряд. Глаза у них чуть не разбежались от разнообразия боевого железа и бронзы. Начиная от мечей и кинжалов и кончая какими-то бредовыми порождениями фантазии оружейников, названия которым не всегда мог вспомнить даже Ян, перекопировавший в молодости не один справочник по оружию. Рустик не удержался и потратил все свои деньги на мощный составной лук, от которого не смог оторваться, а также на две дюжины стрел.
А в конце ряда друзья завернули в лавку, торгующую, как возвещала вывеска, магическим оружием. Вошли и огляделись. Ян тут же начал объяснять, что к чему:
- С этого конца только серебряные наконечники, больше ничего. А вот тут амулеты, это уже интересно. Правда, половина совершенно не работающих. Вот эти – работают, из них круг составляют вокруг стоянок.
- А наши чем хуже? – спросил Рустик.
- Ничем, но эти дороже. Схема та же, дерево-металл-кристалл, но я сделал с пиропами, а тут изумруды. А вон тот амулет сделан с ошибкой, чтобы работал, надо отодвинуть знак от серебряного кольца на полпальца…
Продавец слушал, как Ян рассказывал про амулеты, стараясь запомнить каждое слово. Он, судя по всему, не был большим специалистом, хотя кое-какие магические способности у него чувствовалсь.
Ян замер, у него возникло ощущение, что кто-то позвал его. Чуть слышно, не словами, а словно его души коснулось пёрышко. Он обвёл взглядом стену и остановился на ноже с ручкой из чёрного дерева. Нож не из дорогих, серебряная гравировка на лезвии, что позволяло использовать его против нечисти и многих видов магических существ, но было в этом ноже то, что сразу увидел шаман, но магу определить было непросто. Похоже, оружие имело душу. А создание одушевлённого оружия было магией высшего класса. Ян решительно показал на этот нож, вызвав крайнее удивление продавца. Тот, отдавая нож, даже спросил:
- Уважаемый, а какие свойства у него, из-за которых вы пренебрегли всем остальным?
- Он мне понравился, – спокойно ответил Ян.
- Да, – горестно вздохнул продавец. – Знаю же, что никогда не надо спрашивать. Четыре серебрушки с вас.
Следующим утром караван тронулся в путь. Двадцать дней пути до столицы, и не стоит терять времени. Беренайк со своими ученицами тоже напросилась с ними, сказав, что в столице конец лета – самое денежное время. Барг не возражал, а Игл так был прямо счастлив. Ирис изображала беззаветно влюблённую, но Ян несколько раз ловил на себе её взгляд, полный тоски. Когда не видел Игл, разумеется. А Минту Ирис вполголоса обозвала, проходя рядом: «Собака на сене».
…
Ирис родилась в одном из небольших южных городков в семье бедного плотника. Когда ей исполнилось десять лет, в квартале посреди ночи вспыхнул пожар. Деревянные, покрытые тростником домишки, высохшие на жарком солнце, вспыхнули настолько быстро, что многие из людей даже не успели выскочить. И из всей семьи она уцелела одна.
Сирота, без жилья, без средств к существованию, она выжила потому, что её подобрала Беренайк, ищущая себе учениц. Как она сказала, пожар лишил её дома и сбережений, придётся всё начинать заново. И предложила девочке выбор: или она учится на танцовщицу, или идёт в храм Иштар, где станет зарабатывать на жизнь, торгуя телом. Девочка выбрала первое и с тех пор танцевала на площадях Империи и в домах богачей.
Жизнь бродячей танцовщицы нелегка. Изнурительные тренировки, выступления до упаду, отсутствие своего жилья, полная зависимость от наставницы. Считаясь формально свободной, Ирис не могла возразить даже в мелочах. И когда Беренайк после танцев впервые отвела её на ночь к одному из зрителей, выработанная годами покорность не позволила ей протестовать. Было ей тогда четырнадцать, и с тех пор она знала себе цену. Серебрушка за час или десять серебрушек за ночь. Немало, но ей эти деньги не доставались, всё до медяшки забирала Беренайк. Она же покупала одежду и оплачивала еду. Аканта, её напарница, была в точно таком же положении.
В Ганниксе, когда Беренайк решила, что надо перекочевать на юг, она пристроилась к каравану, идущему в нужную сторону. Именно там Ирис встретила Яна. Не старый, не урод, спокойный и сдержанный, он сразу привлёк её внимание. Она заметила, что все караванщики его уважают, и даже караван-баши прислушивается к его словам. Поэтому она выбрала именно его в то время, как Аканта нацелилась на первого человека в караване.
Ночью, когда её тело слилось с мужским, ей было хорошо. Редко, очень редко она испытывала нечто подобное. И утром он не отвернулся от неё с презрением, как большинство мужчин, а предложил ей разделить с ним завтрак. От его улыбки и касания руки, её сердце ёкнуло.
Любовь возникает не мгновенно, Ирис не смогла бы объяснить, когда она полюбила. Но также она поняла, что Ян к ней равнодушен. Он пользуется ей, как мужчины пользуются красивыми девушками, но душа его принадлежит другой.
Ирис не показывала своих переживаний, она видела, как мужчины шарахаются от плачущих женщин. Она попыталась пококетничать с Иглом, совсем молодым парнишкой, в надежде, что Ян хотя бы приревнует. Она была даже согласна, чтобы он из ревности побил её. Но тот смотрел на это с улыбкой и совсем не собирался что-либо предпринимать.
А потом, в Роне, появилась эта Минта. Сразу, с первого дня повела себя как жена, на мужа которой покушается какая-то посторонняя девушка. Ирис запаниковала и перешла к Иглу, который, как она и думала, её не оттолкнул. Парнишка был счастлив, а Ирис чувствовала себя шлюхой. Ей было мучительно, что она спит с кем-то, кроме любимого, но она спрятала свои чувства глубоко, оставив на поверхности привычную маску.
Ян, к удивлению Ирис, с Минтой не спал, а относился к ней, скорее, как к сестре или дочке. Хотя не была она ему дочкой, не такой он старый, да и внешне они не похожи совсем. Но ведёт себя она просто как собака на сене: сама не ест и другим не даёт.
Поделиться52020-11-01 08:06:29
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поворот пятый: Столица
С момента выхода из Рона, Ян пытался разобраться с купленным ножом. Раньше он не сталкивался с одушевлённым оружием, только читал о нём, так что мог положиться только на чутьё шамана и справочник, из которого он многое помнил. Но нож вёл себя не так, как Ян ожидал.
У души, заключённой в клинке, не было памяти, отсутствовала всякая индивидуальность, даже пол определить было невозможно. И другие свойства души не проявлялись, только отдельные движения чего-то похожего на неё. С течением времени Ян решил, что это брак. Создателю не удалось добиться цели, или же он допустил при изготовлении ошибку. Ну что же, нож с серебряной гравировкой стоит затраченных серебрушек.
…
Столица совсем не походила на большинство других городов. Во-первых, вокруг неё не было сплошных распаханных полей, а землю занимали виллы знати. Иногда богачи держали виноградники, иногда сады, а чаще всего – пастбища. Хлеб, как объяснил Ян, привозили по морю из других мест на огромных судах-зерновозах. Во-вторых, её окружала огромная сорокаметровая стена. Зачем нужны были такие укрепления городу, имеющему лучшую в обитаемой части света армию, никто не понял. Проезжая сквозь туннель, заменяющий ворота, путники оценили толщину стены. Такую не пробить ни тараном, ни магией.
А больше всего поразило караванщиков многолюдье. Ян сказал, конечно, что в городе полмиллиона человек, но одно дело – слышать, а другое – видеть. Тем более, что до таких чисел никто больше не умел считать.
На въезде у них в очередной раз проверили разрешение, но больше препятствий не было. Барг выяснил, где останавливаются купцы-северяне, и караван направился туда. Фургоны и лошади, вместе с путниками, разместились под навесом, выходящим прямо к торговым рядам.
- Ян, не теряй времени, иди на разведку, у тебя хорошо получается. А мы с Бьёрном сходим и попробуем продать жемчуг. Остальным пока устраиваться, – Барг сразу принялся командовать. В общем, он был прав. Нечего тратить время попусту.
К вечеру Ян принёс неутешительные вести. Валерий, быстро продав всё, ушёл на корабле в Иалу и вернуться должен только через луну, а то и полторы. А пленниц он продал не оптом, как в Роне, а в розницу, так что искать теперь было крайне сложно.
Караван-баши, напротив, сходил удачно. Продал дюжину жемчужин одному из богатейших людей города и выручил почти две тысячи золотых монет. Это было больше, чем они рассчитывали.
На следующее утро, ещё до начала торга, Ян вышел на невольничий рынок и начал общаться с теми рабами, на которых никто не обращает внимания, но которые видят и слышат всё. Метельщики, водоносы, продавцы закусок – те, без которых не обходится ни одно сборище в столице. За несколько медяшек, ему указали на пронырливого парня, который как раз вынес корзинку с жареной саранчой. Услышав вопрос, тот запросил целую серебрушку.
- Если информация стоящая – будет серебрушка, – Ян мог и больше заплатить, но не стоило об этом говорить.
К моменту начала торгов Ян уже знал четыре имени покупателей и три описания тех, чьи имена продавцу не были известны. Это уже был успех. Ещё одно имя подсказал нищий, занявший привычное место у входа. Ян покинул рынок как раз тогда, когда на подиум вывели первых рабов.
…
Выкупать пошли уже после обеда. До конца дня посетили двоих, выкупив при этом трёх землячек. По этому поводу, Барг разрешил устроить праздничный ужин. Это оказалось к месту, праздников людям явно не хватало. Заснули уже ближе к полуночи.
Ночью, в час, когда тьма наиболее сгущается, Ян, плавая на волнах полудремы, почувствовал, как совсем близко вспыхнула чья-то воля. Любой шаман может ощутить пробуждение сильной личности, особенно, если эта личность начинает командовать. Ян, присмотревшись внутренним зрением, понял, что проснулась Беренайк. Отбой тревоги, это не вор, пытающийся прокрасться к товару, и не кто-то чужой с враждебными намерениями.
Беренайк тем временем приблизилась к постели Игла и, безошибочно определив, кто там кто, тронула Ирис за плечо. Та проснулась, очень осторожно вылезла из-под лёгкого одеяла и натянула тунику.
Ян, не выходя из транса, наблюдал, как два огонька душ приблизились к фургону спящего Барга и разделились. Беренайк направилась к переулку, а Ирис, помедлив немного, скользнула к караван-баши внутрь.
Происходящее перестало Яну нравиться, но вскакивать он не собирался. Это значило, разорвать транс и потерять из виду всех, кто сейчас бродил в темноте. Поэтому Ян продолжал следить.
Аканта проснулась, и через сотню ударов сердца девушки выскользнули из фургона. Осторожно направились туда же, куда исчезла их наставница. Ян вскочил:
- Далеко ли собрались, красавицы?
Громкий голос шамана услышал Рустик, который в это время караулил, и сразу сунул в тлеющие угли «факел ледяного пламени». Это шаманское творение ярко горело около сотни ударов сердца и не давало тепла. Сейчас вспыхнувший белый свет над головой караульного высветил убегающих девушек, несущих увесистые узлы.
- Стоять! – вопль Рустика разбудил всех, кто ещё спал. Девушки рванулись, но стрела, вспоровшая воздух между ними, показала им, что шутить никто не намерен. – Ноги прострелю!
Из переулка вышел патруль городской стражи, лишая девушек последней возможности сбежать.
- Что за стрельба? – старший патрульный обрадовался неожиданному развлечению. – А ну убрать лук! Законов не знаете? Чтоб в городе на луке никакой тетивы.
- Так воровок ловим, стражи. Вон, гляньте, у них вся наша выручка в узле! – вылез Барг наконец из фургона.
- Это обвинение? – спросил страж, взвешивая узел на руке. – Да, золото. А ну идём к нам, и обвинитель и обвиняемые. Утром судья придёт, будем решать.
До утра Барг, Ян, Рустик, две танцовщицы, а также два стражника просидели в караулке, чтобы никто ни с кем не сговаривался. Девушки были перепуганы, но успокаивать их никто не собирался. Слишком велика была сумма украденного.
…
Судья появился уже тогда, когда солнце заметно поднялось. Важный, осанистый, сопровождаемый секретарём и палачом. Оглядел всех и приказал по одному выйти в зал, где и будет проходить суд.
Выслушав Барга, а затем Яна и Рустика, судья, так же по одной, вызвал обвиняемых. Те сразу начали путаться и противоречить. Аканта заявила, что деньги – их сбережения, а убежала потому, что испугалась побоев, которыми ей спьяну пригрозил Барг. А Ирис сказала, что, уйти посреди ночи им приказала наставница, а деньги в узле вообще не видела, это её напарница утащила, она же спала с караван-баши. Уточнить это у наставницы, разумеется, было нельзя, так как она исчезла ещё ночью, когда поднялся шум.
После нескольких уточняющих вопросов, после которых девушки запутались ещё больше, судья принял решение: признать танцовщиц виновными в краже, украденное вернуть, а поскольку уплатить двукратный размер возмещения им нечем, лишить их свободы и передать владельцу похищенного в собственность, как воровок без права на освобождение. А с Рустика за стрельбу в городе – штраф одна серебрушка.
Палач тут же подошёл к Аканте, которую стражники услужливо придержали, обрезал ей длинные светлые волосы и приложил к щеке дощечку с иглами. Резкий удар – и на окровавленной щеке возникло клеймо-татуировка, извещающее о приговоре. Теперь даже владелец не мог дать ей свободу, по закону носителя клейма, не имеющего хозяина, мог объявить своим рабом любой свободный человек.
Девушка вскрикнула, когда её щёку прокололи иглы, а потом ей осталось только рыдать на каменном полу. А тем временем такая же участь постигла Ирис.
Купец-северянин, торгующий по соседству и заглянувший посмотреть, тем временем обратился к Баргу:
- Барг, друг, продай мне эту беленькую! Приглянулась, аж сил нет. Десяток золотых, идёт?
- Идёт, – устало кивнул караван-баши. – Ян, составь купчую.
Пока Ян писал документ, Игл подошёл к Баргу:
- А эту я заберу, никто не против?
Караван-баши мрачно посмотрел на парня и понял, что если не разрешить, неизбежен конфликт. Ссориться на потеху всем он не хотел, так что кивнул Яну, и тот быстро составил ещё одну купчую. Игл поднял захлёбывающуюся слезами девушку и потащил её к фургонам.
Когда Ян подошёл к своему месту, Минта сразу вскинулась и отправилась к котлу за завтраком. Игл по привычке пошёл сам, оставив рыдающую Ирис у фургона. Та вдруг повернула к Яну залитое слезами лицо:
- Я не воровка, правда, – девушка жутко боялась, что ей не поверят, но продолжала. – Наставница сказала, что мы уходим, я не знала, что Аканта деньги заберёт. Я думала, что вещи её в узле, у меня узел был с моими вещами.
Она не сводила глаз с Яна, в её голосе была отчаянная мольба. Ян подумал, что ни малейшей лжи в её словах он не ощущает. Это, конечно, ни о чём не говорит, но могло быть и так. В таком случае, это была ошибка, которую теперь исправить было нельзя.
…
Все известные адреса были пройдены, и сейчас женщин в караване стало больше, чем мужчин. Рустик, наконец, смог обнять свою невесту и теперь ходил совершенно счастливый. Теперь Ян искал тех покупателей, кто был известен только по описанию. Он беседовал с нищими на улице, торговцами, трубочистами и ассенизаторами, и наконец, напал на след.
Богатый дом не выделялся на этой улице. Большое трёхэтажное здание за высоким забором. Несколько мелькнувших рабов, истощённых и со следами побоев, сказали кое-что одним своим видом. Ян подумал и обратился к девушке в многократно заштопанной одежде, тащившей большую корзину:
- Эй, красавица, заработать хочешь?
Та замерла, не веря своим ушам. Видно, нечасто её называли красавицей. Недоверчиво глянула, увидела в пальцах серебрушку, торопливо закивала и шепнула:
- Пойдёмте.
Ян последовал за ней через маленькую калитку, предназначенную для рабов, в какую-то каморку. Очень скоро он узнал всё, что хотел. Действительно, хозяин недавно приобрёл рабыню по имени Ката, она занимается работой по дому. Красивая – в голосе новой знакомой прозвучала зависть. По ночам, к ней захаживает хозяйский сын, поэтому остальные рабы относятся к ней с почтением.
Когда Ян отдал монетку и повернулся к выходу, девушка осмелилась взять его за руку и тихо спросила:
- Может быть, ещё что-нибудь?
Ян почувствовал жалость к этому забитому существу. Видно, что она не умела кокетничать, да и вообще не избалована мужским вниманием. Некрасивая, неопытная в отношениях с мужчинами, истосковавшаяся по ласке, она воспринимала интерес свободного гражданина как праздник. И сказать ей, что она не интересует его больше – значило ударить её больнее, чем кнутом.
Не хотелось врать, но лишать надежды хотелось ещё меньше. Поэтому Ян ограничился неопределённым обещанием зайти как-нибудь в другой раз. А затем направился к своим, чтобы рассказать ещё об одной найденной землячке.
…
Ката, дочь вождя, появилась в лагере вместе с Баргом, который являлся главным действующим лицом при выкупе, и Иглом, которого прихватили на всякий случай. Судя по её хорошему настроению, по дороге ей уже рассказали, что вождь уже против её свадьбы с любимым не возражает. Так что, подошли они к фургонам чуть ли не в обнимку.
Но когда Игл показал невесте своё место, и Ката увидела там Ирис, она повернулась к суженому и недоумённо спросила:
- А это ещё кто?!
- Это? – Игл чуть смутился, но нашёл в себе силы ответить. – Моя рабыня. Купил по случаю.
Ката выдохнула, повернулась к Иглу и упёрлась ладонями в бока. Парень под таким разъярённым взглядом почувствовал себя несколько неуютно. А девушка, выждав пять-шесть ударов сердца, поставила вопрос ребром:
- Выбирай, она или я?
- Ты, конечно, – не задумываясь, ответил парень, удивлённый таким натиском. Он удивился ещё больше, когда она заявила:
- Ну и нечего тянуть!
В столице нет храмов Двадцати Богов, каждый бог или богиня там имеет собственные храмы И Бастет, богиня любви и семьи, не была исключением. Ката, выяснив, где её ближайший храм, тут же потащила Игла туда, невзирая на ворчание Барга, который попытался сказать, что не нужно спешить, что свадьбу можно сыграть и в посёлке… Ката прошептала ему что-то на ухо, тот нахмурился, но больше не ворчал. Парочка удалилась к храму, а люди занялись повседневными бытовыми делами.
Вернулись Игл и Ката уже к вечеру. Молодая жена сияла, а Игл, судя по лицу, размышлял: не поторопился ли он. Рустик, приобнимая свою невесту за талию, сказал ей так, чтобы остальные услышали:
- Думаю, что нам тоже стоит завтра в этот храм зайти.
Ката подошла к Ирис, которая стояла у фургона, опустив голову:
- А тебе следует знать своё место! – с этими словами она извлекла из сумки рабский ошейник, купленный во время отлучки, и защёлкнула его на Ирис. Цепочку длиной с руку, свисающую с него, она прикрепила к фургону. Затем с помощью ремешков привязала к фургону обе кисти. Игл нахмурился и скрылся внутри.
- Что она делает? – Минта ошеломленно спросила Яна. – Что она ей сделала?
Тем временем, Ката схватила кнут и вытянула Ирис поперёк спины. Та вскрикнула, и тут же последовал новый удар, затем ещё и ещё. После пятого удара Ирис упала на колени, кричать она уже не могла, похоже сорвала голос. Барг рявкнул:
- Хватит! Забьёшь до смерти!
- И забью! – выкрикнула мучительница с ненавистью. – Она тут с моим женихом любилась, а я в это время…
- С другими мужиками, – вполголоса продолжила Минта. Хорошо, что кроме Яна никто её не услышал, иначе был бы скандал.
У Минты с Катой отношения и раньше были не очень. Как и положено между первой и второй красавицей посёлка. Но и остальные смотрели на избиение с всё более возрастающим гневом. Пусть Ката своя, а Ирис всего лишь пойманная воровка, пусть Ката, как хозяйка, в своём праве, но это не нравилось никому.
Ката, нанося очередной удар, вдруг повернула голову и встретилась глазами с Яном. Тот смотрел вроде как сквозь неё, но в его взгляде клубилась сила, сбивающая с действия, гасившая гнев. И девушка вдруг бросила кнут, пнула Ирис под рёбра, плюнула и скрылась в фургоне. Барг с недовольством глянул на Яна, но не стал возражать, а махнул рукой и тоже отправился спать.
Когда Ката ушла, Ирис уже была без сознания. Сквозь тунику на её спине проступала кровь. Ян, подойдя, отвязал её распухшие кисти и уложил бедняжку на солому. Девушка открыла глаза, и нашла в себе силы благодарно улыбнуться. Хотела что-то сказать, но из горла вырвался какой-то хрип.
Ян поднёс к её губам одно из своих снадобий. Она выпила, взгляд её успокоился, мышцы расслабились. Одними губами прошептала:
- А яда нет?
Глаза её закрылись, и девушка погрузилась в сон.
Утром Игл подошёл к Ирис и расстегнул ошейник. Девушка всё ещё спала, так что этого не заметила. А Игл обратился к Яну, сидевшему шагах в двух и размышлявшему об обратной дороге.
- Ян, сделай доброе дело, забери Ирис себе. А то моя забьёт её совсем.
В итоге, Ян переписал купчую, отдал Иглу золотую монету и перенёс спящую девушку к себе. Минта не шипела как раньше, а наоборот попыталась устроить её поудобнее. А заглянувшей чуть позже Кате заявила, чтобы та держалась подальше от чужой собственности.
…
Время шло. Всего удалось найти и выкупить девять землячек из двенадцати. Троих так и не нашли. Барг собрал всех через три луны после выхода из родного посёлка:
- Всё, что могли, мы сделали. Осталось только наказать виновника похищения. Поэтому нужно готовиться к возвращению. И надо подумать, какой товар мы закупим для себя и для продажи соседним посёлкам.
Обсуждение затянулось на целый день. Наконец было решено, что основная сумма денег уйдёт на покупку корабля. Небольшого, быстроходного, способного идти и на вёслах, и под парусом. Такой можно использовать и для торговых дел, и для военного набега, если будет желание. После этого Барг отправился искать покупателя на оставшийся жемчуг.
Ян не разбирался в кораблях, зато разбирался в договорах. Поэтому его задачей было проследить, чтобы в договор случайно или нет, не вкралась ошибка. А выбор корабля лёг на плечи Барга и Ласта. Мастера-корабельщики на Южной Верфи сделали действительно неплохой кораблик. Чем-то напоминающий «дракон» с Севера, довольно вместительный и способный к длительным морским путешествиям. Барг морщился от кровопускания его кошельку, но признал, что деньги потрачены не зря. Корабль перегнали к пристани, и начали его снаряжать и обживать.
Фургоны и лошади были проданы в тот же день, а пока караванщики перебрались в гостиницу. Расположились с комфортом, каждой семье, в том числе Яну с Минтой и Ирис досталась отдельная комната. Ян продолжал поиски, но уже и сам не верил в успех. Собственно, ждали только возвращения Валерия, чтобы объяснить ему, что нехорошо совершать пиратские набеги.
…
Ирис подошла к двери и остановилась, услышав, как Ян произнёс её имя. Девушка прислушалась. Кажется, Ян обсуждал с Минтой её дальнейшую судьбу.
- И что же ты собираешься с ней делать? – это Минта, любопытная, как хорёк.
- Пока не знаю, – судя по тону, этот вопрос волновал Яна уже давно. – Лучше всего отдать её в хорошую семью. Может быть, там она будет счастлива.
Ноги у Ирис стали мягкими, и девушка прислонилась к стене, чтобы не упасть. Её надежды рушились, и она не могла понять, что же она сделала не так.
- Да взял бы её меньшицей. Будет, кому рубашки шить.
- Не получится, – Ирис почувствовала, как Ян покачал головой. – Герда её убьёт.
Ирис помнила, что Яна дома ждёт жена, и знала насколько женщины бывают ревнивы, но надеялась, что как-нибудь…
- Убьёт? Она, вроде, не такая злая, как Ката. Может быть, убедишь её?
- Она не злая. Не будет бить и издеваться. Просто убьёт. Быстро.
По тому, как он произнёс эти слова, Ирис поняла: точно убьёт. Надежды на семейную жизнь рухнули, да и просто наложницей Ян её не оставит. Она повернулась и медленно сошла на первый этаж. Присела на лавку, невидящими глазами смотря куда-то вдаль. Кто-то о чём-то спросил её, она не среагировала.
Сколько она так сидела – неизвестно. Потом встала, медленно поднялась по лестнице в комнату. Ни Яна, ни Минты там не было, куда-то вышли. Ирис опустилась на пол и снова погрузилась в свои мысли.
С детства Ирис была игрушкой для мужчин. Развлекала их на ярмарках и пирах, доставляла удовольствие по ночам, и никого из них не любила. А теперь, когда в её жизни вспыхнула любовь, снова становиться чьей-то наложницей ей было невыносимо. А больше никем она стать не сможет.
Она вспомнила, как наставница поила их с Акантой соком молочая, вызывающим бесплодие при длительном употреблении. Нельзя танцовщице отвлекаться на беременность и роды. Теперь она не может иметь детей, и даже просто быть рядом с любимым – оказывается несбыточной мечтой.
Девушка протянула руку, и в её ладонь лёг нож. Среднего размера, с ручкой из чёрного дерева, с серебряной гардой и серебряной гравировкой на лезвии. Достаточной длины, чтобы достать до сердца. Ирис позавидовала этому ножу: он всегда рядом с Яном. Улыбнулась, вспомнив их последнюю близость. Нет, если не будет в её жизни любимого, то пусть лучше ничего не будет.
Девушка медленно поднесла лезвие к груди, ожидая, что станет страшно. Но страх не приходил. Вместо него пришла твёрдая уверенность, что так будет лучше. Ян не будет тяготиться необходимостью сделать ей больно, а его жене не нужно будет никого убивать. Ирис, удивляясь собственному спокойствию, приставила нож чуть ниже левой груди, выдохнула и быстрым движением погрузила клинок в своё тело.
Она ждала боли. Боли не было. Она почувствовала, как останавливается сердце, пробитое ножом, как будто глядя на себя со стороны, увидела, как её тело упало на пол. А потом откуда-то издалека услышала голос Яна:
- Ирис! Что ты наделала!
…
Ян вошёл в комнату как раз в тот момент, когда Ирис осела на пол. На её лице застыла улыбка, из груди торчала рукоять ножа. Шагнул к ней, выдернул нож и замер: стальное лезвие впитывало кровь, и через два удара сердца нож был чистым. Вдруг у него в голове прозвучал знакомый голос:
- Значит это и есть смерть?
- Нет, Ирис, это не смерть, – ответил Ян, только сейчас понимая, что случилось. – Твоя душа перешла в нож.
- Как это? – не поняла Ирис.
Ян начал говорить, сам ещё до конца не разобравшись:
- Этот нож должен был стать одушевлённым оружием. Но маг, который его создал, не довёл дело до конца, не знаю почему. Я понимаю теперь, что нужна была жертва, именно добровольная. И сейчас твоя душа заняла пустое место.
- Вот как? – в голосе Ирис прозвучали весёлые нотки. – Теперь ты меня никому не отдашь.
- Если только сыну или внуку в наследство, – улыбнулся Ян. – Такие ножи живут гораздо дольше людей.
- В наследство можно, – у Яна возникло ощущение, что Ирис прильнула к его ладони. – А пока пользуйся сам.
Тело Ирис похоронили, а с душой, поселившейся в клинке, Ян не расставался. У ножа появились свойства, о которых упоминалось только в старых легендах, и в этих свойствах нужно было разобраться. Например, лезвие теперь не нуждалось ни в заточке, ни в чистке, Ирис могла воспринимать мир через зрение и слух владельца, если была рядом с ним, а если не противодействовать, держа её в руке, то и управлять мышцами. Минта, взяв Ирис в руки, смогла исполнить сложный танец, с которым без ножа бы не справилась. У Яна сразу возникла мысль: научить Ирис фехтованию.
Ирис полностью сохранила память. Она охотно разговаривала на самые разные темы, не злоупотребляя, впрочем, этим. Ян быстро понял, что ей не обязательно отвечать вслух, она может слышать и мысленную речь, если её произносить достаточно чётко.
И ещё, клинок пил силу хозяина. Сначала – заметно, но спустя несколько дней, напился и стал тянуть совсем немного. Силу Ирис могла использовать для многих мелочей: поделиться с уставшим хозяином, придти к нему во сне в облике девушки, убрать зазубрину на лезвии, перерезать толстую палку без видимых усилий…
Когда Ян ради эксперимента, перерубил древко копья, Ирис «поморщилась»:
- Неприятно, – и тут же в ней проснулось извечное женское любопытство. – А кольчугу?
Клочок кольчуги Ян купил в оружейном ряду по дешевке. Вернувшись в гостиницу, приложил кусок стальной рубахи к стене и ударил его ножом. Лезвие вспыхнуло белым огнём, прорубило стальные кольца и на три пальца ушло в стену. Ирис вскрикнула от боли, но тут же свечение угасло и Ирис смущённо сказала:
- Больно, но терпимо. И сил много уходит.
Тем же вечером Рустик, прогуливаясь со своей женой по берегу, увидел входящую в гавань «Морскую тень».
…
Грузить товар на корабль Барг приказал немедленно, и так задержались. А во время погрузки, Ян выяснил, где остановился купец. Судя по всему, он решил дать себе отдых, на корабле идти куда-то было опасно. Со дня на день должны были начаться осенние штормы.
Поздно вечером, когда луна ещё не взошла, а мрак уже окутал улицы, Рустик засел с луком на крыше дома напротив. Просидел всю ночь впустую. Купец так и не подошёл к окну.
Погрузка была закончена, Барг делал вид, что ждёт какой-то особый товар, который ему обещали поставить, а Рустик попытался подстеречь Валерия ещё раз. И только на третью ночь ему улыбнулась удача. Валерий засиделся за столом у друзей и возвращался обратно уже в сумерках. Прямо у своих ворот получил стрелу в череп и упал без звука. Найдут его, скорее всего, утром, а отыскать виновника по стреле – пусть ищут. После обработки Яна ни один маг не сможет ничего сказать о стрелке. Тем более, что стрелял Рустик не привычной северной стрелой, а изделием мастеров Иалу со знаком одного из вымерших кланов, след уведёт мстителей в другую сторону.
А на рассвете корабль вышел из гавани. И ещё два корабля вышли вместе с ним. Один явно из Иалу, повернул на юг, туда, где не стоило бояться осенних бурь, второй, полимаран, которому не опасны шторма, ушёл к архипелагу Забар.
…
За день корабль проходит в два раза больше, чем караван, так что путь до Рона занял шесть дней. Уже когда гавань Рона показалась на горизонте, резкий встречный ветер заставил убрать парус и добираться на вёслах. А к ночи, когда корабль уже укрылся в гавани, погода разбушевалась так, что на следующее утро не удалось выйти.
- Теперь дня на три, – оценивающе глянул на небо Ян. – Потом ветер переменится, и можно будет идти.
Все знали, что Ян не ошибается в вопросах погоды, но тоска по дому мучила людей, так что к шаману обращались за прогнозом раза по три в день. Почти пять лун разлуки – срок немалый. Ян и сам соскучился по детям и Герде, хотелось снова ощутить её в своих руках, увидеть её улыбку…
На четвёртый день подул южный ветер, волны стали ленивыми, и корабль медленно вышел из гавани, раскрыл парус и пошёл на север. Барг нервничал:
- Тут со дня на день шторма придут, Ян погоду дней на пять видит, а дальше путается. А берег – Великие Болота, не причалить. И плыть больше недели, если ветер поможет.
Ян спал днём, так как ночью ему приходилось стоять у руля. Никто кроме него не мог в темноте определить, далеко ли берег. А врезаться в него было смерти подобно.
Днём Великие Болота выглядели унылым пространством, состоящим из луж, пучков травы, илистых участков, небольших холмиков и редких деревьев. По этому пространству ползали странные создания, начиная от чудовищных хвостатых лягушкоподобных тварей всех размеров, и заканчивая комками светящейся слизи до трёх человеческих ростов в поперечнике. Огромные, в человеческий рост, грибы, распространяющие ночью мертвенный свет, множество птиц, шевелящиеся деревья, одно из которых на глазах у людей схватило гуся. И такой пейзаж продолжался день за днём.
Через четверть луны Ян начал беспокоиться. Явно попахивало приближающимся штормом, а болота всё не кончались. Пики Безжалостных гор, показавшиеся в отдалении, как будто замерли на месте. А когда болота кончились, и вместо них на берегу появились скалы, ветер стих и настала нехорошая тишина.
- За вёсла! – рявкнул Барг. – Немного осталось. А то сейчас штормом нас расхерачит к чёрту!
До шторма, по мнению Яна, было ещё полдня, но до посёлка не меньше. Все, кто мог грести, сели на скамьи, и вёсла легли на воду. Посёлок приближался, но Ян так же явственно ощущал приближение шторма.
- Если ты потонешь, я с тобой, – Ирис решила пошутить, но прозвучало это скорее как клятва.
Ласт, стоя у руля, то и дело сообщал, сколько осталось до посёлка. Уже показался Зубастый мыс, ещё с тысячу ударов сердца – и все будут дома. Но далеко на горизонте уже виднелась чёрная туча, приближающаяся с необычайной быстротой.
Страх придал людям силы, корабль миновал подводные камни одновременно с первым налетевшим шквалом. Ещё несколько ударов вёслами – и корабль выскочил носом на берег. Запоздавший шторм ударил ветром и ливнем, но это уже не имело значения.
Ливень прошёл так же быстро, как и начался, а волны, с размаху бьющие в скалы, здесь были не опасны. Дрожащие люди дружными усилиями вытянули корабль так высоко, чтобы не опасаться волн. А на берег начали выбегать жители посёлка.
На каждой руке Яна с радостным визгом повисло по девочке. Герда подбежала чуть позже, обняла, и поцеловала в губы. Потёрлась носом об шею, сжимая руками его плечи. Затем чуть оторвалась, заглянула в глаза, демонстративно обнюхала и удовлетворённо фыркнула, снова уткнувшись в шею лицом.
Все тем временем разбирали мужей, сыновей и прочих родственников. Ян увидел, как к Минте приблизился Мартин, глянул ей в глаза, а затем перевёл взгляд ниже. Сквозь мокрую после ливня тонкую ткань хорошо виднелся животик. Мартин сказал что-то, неслышное в общем гвалте.
Минта прикрыла выпуклость руками, что-то жалобно ответила, а Мартин брезгливо сплюнул, повернулся и ушёл.
Люди расходились по домам, не сговариваясь, перенеся разгрузку на следующее утро. Минта стояла, глядя жениху вслед, а из её глаз текли слёзы. Она не пыталась их смахнуть, только тихо и недоумённо спросила:
- За что?
К этому времени берег начал пустеть. Герда шагнула к Минте, взяла её за руку:
- Пойдём домой, сестрёнка.
Ни разу раньше Герда не называла Минту так. Девушка, удивлённая таким обращением, даже перестала плакать. И послушно пошла вверх по склону.
Девочки тем временем потащили Яна с собой, наперебой рассказывая ему о новостях. Одна из них коснулась рукояти Ирис, и та тут же отреагировала:
- Осторожней, девочка, тут серебро!
Хельга подскочила, удивлённо вскрикнув:
- Папа! Тут ножик разговаривает! И голос женский! Это женский ножик, да?
- Ой, а дай мне послушать! – тут же откликнулась Хильда с другой стороны.
- Да, разговаривает. Потом поговорите, если захочется. И осторожно, там и вправду есть серебро.
Ирис, с интересом изучающая всё вокруг, звонко рассмеялась:
- Да, чувствую, скучно мне здесь не будет.
Поделиться62023-02-05 22:14:47
- Капитан
- Уважение: +11236
- Пол: Женский
Очень интересно было читать, хоть и много. 
Какая оригинальная мера времени в ударах сердца! Начала читать с конца, а теперь пойду - с начала. Спасибо.
- Подпись автора
Поделиться72023-02-06 05:27:54
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Санна, всегда пожалуйста. Более точной мерки времени, если нет часов, не пришло в голову:).
Возможно, будут интересны и остальные рассказы этой серии.
Поделиться82023-02-06 19:25:45
- Капитан
- Уважение: +11236
- Пол: Женский
Возможно, будут интересны и остальные рассказы этой серии
Будут, будут... 
- Подпись автора
