Мерно гудя, электричка набирала ход. По вагону, шаркая ногами, шел еще нестарый мужчина, совершенно непрезентабельного вида. Он просил подаяние, протягивая немногочисленным пассажирам оттопыренный целлофановый пакет, болтающийся на немытом запястье. Пассажиры морщились и делали вид, что попрошайки нет. Никто в вагоне милостыню так и не подал.
Когда нищий поравнялся со мной, Сонька, сидевшая напротив и разглядывающая летящий за окном пейзаж, вдруг обернулась и, сложив пальцы в хитрый знак, одними губами прошептала: «либерум».
Нищий замер, вглядываясь в её сосредоточенное лицо. Он даже проигнорировал горстку мелочи, которую я выгреб из кармана и швырнул ему в  пакет.
Вообще-то, я толерантен ко всякого рода маргиналам, когда они не нарушают моего личного пространства. Но этот мало того, что застыл возле меня, источая нестерпимое амбре, еще и пялился на Соньку! Этого стерпеть я не мог:
- Подали уже, проходи!
Нищий вздрогнул и, виновато опустив глаза, пошел по проходу дальше.
- Олешка, у тебя поразительная способность грубить сильным мира не сего, - улыбнулась Соня, награждая меня ироничной улыбочкой.
Скользнув взглядом по её белокурым локонам, уступами спускающимся на плечи, я встретился  с  ангельски голубыми глазами. Признаюсь, мысли мои носились совершенно в иных сферах, нежели бомж-попрошайка, или таинственные «сильные мира не сего», поэтому я моргнул и произнес:
- Чего?
Соня вздохнула:
- Знаешь, кто это был? Легенда Равновесного мира, между прочим. Абсолют, достигнувший совершенства в технике всех видов магии. А ты его прогнал.
- Я ему копеек отсыпал, на пивко, - отчего-то мне стало немного досадно,- и вообще – от него несло… Тоже мне, легенда.
- Он отказался от вещей, - пояснила Сонька, снова отворачиваясь к окну. – Так легенда гласит. Назвал себя «свободным» и исчез.
- Легенда? – недоверчиво уточнил я. – Да он умер уже давно, этот ваш «свободный».
- Конечно, нет, - вздохнула Соня, провожая взглядом живописную водонапорную башню из бурого кирпича с цифрами: тысяча девятьсот шестьдесят восемь. – Маги бессмертны. Смерть для них - это забвение. «Свободный» добровольно ушел в него, решив, что, несмотря на свое могущество, вещи оказались сильнее его.   
- Да-да, - большая толстая язва внутри меня проснулась и захватила управление, - конечно. Все нищие – свободны, а все обыватели, стремящиеся обустроить свой быт -  рабы. Очень удобная позиция. Для бомжа. А еще, знаешь, в одной книжке вычитал, что бедность – не порок, и…
Я услышал звук, похожий на тот, что издает застежка-молния, когда резко закрывают сумку, и мои губы плотно сомкнулись. Попытка их разлепить обычным способом не увенчалась успехом, пришлось подключить руки. Ощупав рот,  пальцы сообщили, что с губами все в порядке, снаружи ничего клеящего и липкого нет. Заметив на себе косой взгляд Соньки, я замычал, жестами объясняя, как будет тяжела её участь, если она тут же не прекратит свои магические фокусы.
- Вот сейчас ты особенно похож на жителя пещер, - с укором произнесла она, снова отклеиваясь от окна. – Что ты себе выдумал?
Интонация Соньки была настолько хорошо сыграна, что у меня зародилось сомнение в её причастности к неожиданной немоте. Замерев,  я молча потыкал указательным пальцем в сомкнутые губы. Колдунья вопросительно моргнула.
- М-м-м-м! – пришлось подать голос и одновременно  выпучить глаза.
- Тебя застегнули?! – наконец до неё дошло, и Сонька прыснула смехом. – Не сердись, Олешка, но я же предупреждала…
Проведя пальцем вдоль моего рта справа налево, она сняла заклятие, и я получил гарантированную Конституцией свободу слова.
- Фу-у-ух! - у меня вырвался вздох облегчения. – А этот твой бо…э-э-э… легендарный абсолют, совершенно невоспитанный тип – подслушивает чужие разговоры.
- Мораль магов немного отличается от человеческой, - пожала плечиками белокурая магичка так, словно её это совершенно не касалось, – ты посягнул на его убеждения, вот он и защитился.
- Викария на него нет, - незлобно заметил я, - с тайной полицией. В башню таких «свободных» надо! Вот где настоящая свобода… от вещей.
Колдунья строго взглянула на меня и предупреждающе погрозила указательным пальцем:
- У Василия Андреевича длинные… связи, - сделав многозначительную паузу, сообщила она. – Тем более, на ваш мир наши законы не распространяются.
- Удивительно, как вы нас еще не завоевали, - презрительно фыркнул  я. – Каждому магу – персональный раб. Десяток!
Иногда мне удается заставить Соньку показать свои истинные чувства, которые скрываются за миловидным ангельским личиком. Правда, обычно, я этому не радуюсь: последний раз мне пришлось  полчаса квакать лягушкой в ожидании пока Колдунью попустит, и она смилостивится. 
- Во-первых, - выпалила Сонька, прожигая меня глазами, от гнева ставшими зелёными, - магам не нужны люди-рабы! Это низко, подло и недостойно нашей расы! Во-вторых, - она направила мне в грудь указательный палец, и мой желудок нехорошо ёкнул в предчувствии беды, - вы и так в рабстве. Вещи, которые вас окружают, которыми вы пользуетесь – вот ваши идолы и хозяева. Уф-ф-ф!
Ангелушечка выпустила пар и стремительно отвернулась, утыкаясь в созерцание природы за окном. Летящий мимо товарняк заставил её отшатнуться. Прошипев что-то нецензурное на латыни, Колдунья сделала рукой резкий пасс, и грузовой поезд исчез вместе с производимым грохотом.
Я задумался. Можно было мирно послушать плеер: ехать до станции еще минут двадцать, но какая-то тень мысли не давала мне покоя. Решив перенести её на рассерженную Соньку, я протянул руку и несильно ткнул Колдунью пальцем в бок.
- Прекрати! – тут же подскочила она, рефлекторно оправляя платье.
- Это не я, - на моем лице сияла нахальная улыбка, - это твое платье. Оно управляет и не хочет, чтобы ты пялилась за окно.
- Ах, вот как? Чего же оно хочет?
Ух, сколько вариантов у меня сразу запросилось на язык! Но вдруг появившаяся мысль, что Колдунья запросто может быть в курсе этих фантазий, бросила меня жар. Я сглотнул и посмотрел на Соню. Ну да, милое личико, как всегда,  несет маску наивности и кротости. Поди, разбери, что она себе там думает!
- Покажи, как вещи управляют людьми, - попросил я, задвигая более эротичные мысли в глубины подсознания.
Колдунья секунду разглядывала мою сияющую физиономию, а потом плавно взмахнула руками вверх.  Электричка исчезла, мы оказались в переходе метро.
***
Час пик. Массы людей двигаются навстречу друг другу, едва не цепляясь локтями. Никто не разговаривает, но тишины нет, идет равномерный гул, прерываемый грохотом прибывающих на станцию поездов. Свет газовых ламп придает лицам неестественный оттенок телесной пластмассы.
- Вот, смотри, - Соня увлекла меня из человеческого потока в маленькую нишу. Шагнув следом, я остановился и послушно проследил за направлением её пальца. На полу лежал каблук. Это был широкий невысокий каблук черного цвета, оторванный, вероятно, от мужского ботинка.
- А теперь, - Сонька схватила меня за руку и  шагнула в стену. Пройдя сквозь мрамор облицовки, бетонное основание стены и снова мрамор, мы оказались на станции, - взгляни на того, кто сейчас ломает свою жизнь.
Молодой человек, опрятного вида, в нарядной рубашке и букетом цветов в руках набирал номер на сотовом телефоне.
- Почему ломает? – не понял я, разглядывая, как наш объект наблюдения, припадая на бескаблучную ногу, нервно ходит туда-сюда, говоря что-то в телефон.
- Свидания не будет, - пояснила Соня. – Сейчас он нагрубит девушке и та обидится. А могло все случиться иначе.
Она махнула рукой, и мы вновь оказались в потоке людей, шагающих на эскалатор. Впереди маячила знакомая нарядная рубашка и букет цветов. Я вытянул шею, пытаясь разглядеть ботинки паренька. В какой-то момент это мне удалось -  оба каблука были на месте. Зажатые в потоке, мы медленно, но неотвратимо приближались к лестнице эскалатора.
- Сейчас он спустится, - суфлерским шепотом свистнула мне в ухо Сонька, - и, зацепившись, оторвет каблук. Но можно… остановить эскалатор!
Она нацелилась указательным пальцем в «стоп-кран»: раздался громкий щелчок, черная рукоять  повернулась, и люди судорожно вцепились в поручень, пытаясь удержаться на остановившейся лестнице.
- Ну, вот, - удовлетворенно отметила Соня, наблюдая, как объект, обретя равновесие,  удачно спустился по замершим ступеням и вышел на станцию в целых ботинках, - ситуация изменилась.
Мы снова стояли в той нише, где раньше валялась отломанная деталь гардероба молодого человека.  Отсюда хорошо был виден эскалатор и кусочек станции.
- Но, это же ты вмешалась и изменила, а не каблук, - возразил я.
- Я тебе уже говорила, - тоном училки младших классов заметила Ангелушечка, - что вы рабы вещей. А вещами управляют…
- Бомжи! – выпалил я, досадуя на себя за то, что сразу не понял её мысль. – Ладно, давай уже приедем на природу, а?
Сонька пожала плечами и плавно подняла руки. Метро исчезло, мы оказались на платформе перед распахнутыми дверями электрички. Двери почти сразу захлопнулись, и поезд покатил дальше.
Я моргал. После темного метро загород показался мне наполненным светом. Тишина с еле слышным пением птиц ласкала мой слух. Воздух казался настолько восхитительным, что хотелось выпить его.
- Вот здесь нет магии вещей, - озвучил я пришедшую мысль. Бросив взгляд на Соньку, мне захотелось её подначить:
  - Вот сюда ваши длинные техномажные руки не дотянулись еще. Природа вам не по зубам! Природники – вот настоящие маги, а вы – всего лишь технари от магии.
Говоря всю эту лабуду, я с наслаждением наблюдал, как на лице Ангелушечки возникает выражение удивления. Когда же и оно стало замещаться чем-то хищным и вовсе не ангельским, я понял, что пора давать дёру. Повернувшись, я побежал по платформе. Через три шага резкий свист заставил меня оглянуться: Колдунья призвала метлу и, как заправская ведьма, дав ей шенкелей, с устрашающим воем устремилась за мной….

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.