День клонился к вечеру, и жара уступила место вечерней прохладе. От озерца, спрятавшегося в лесной глуши, потянуло запахами ила, рыбы и прелой травы. В глубине скалистой расщелины дремал медведь. С шумом втянув в себя воздух, медведь чихнул и открыл глаза.
- Вот и день прошел, - косолапый высунул наружу большую голову с круглыми ушками. - Размяться надо, а то залежался совсем.
Старая сосна оказалась крепкой: она лишь тоненько заскрипела под навалившимся на ствол зверем. Начесавшись о шершавую кору, медведь встряхнулся. Длинный шелковистый мех с густым подшерстком расправился и даже заискрился в лучах заходящего солнца.
- РРРыыыаааррргх! - от грозного рыка щебетавшие на разные лады птички враз умолкли и дружной стайкой перелетели подальше.
Медведь проводил их глазами и довольно пробурчал:
- Вооот... боятся равно уважают, а то расчирикались тут.
Обитатели леса старались лишний раз не попадаться на глаза и под лапы огромного, сильного и непредсказуемого таежного хозяина. Играющая под шкурой груда мышц не делала его неповоротливым. Медведь отличался отменной сноровкой и ловкостью. Ударом когтистой лапы он в один щелчок мог перебить хребет хоть быку, хоть тигру. Казавшаяся милой косолапость тоже была обманчивой. Об этом знали те, кто видел с какой скоростью медведь лазил на деревья за диким медом. А клыкастая пасть одним видом отбивала у лесного населения желание находится вблизи могучего зверя.
- Эх, хорошо, - проурчал медведь, оглядывая свои владения. - Но... скучно. Скууучно.
Потоптавшись на месте, он двинул в сторону озера. На берегу было ожидаемо пустынно. Медведь немного побродил у кромки воды и растянулся на берегу. Сырая трава приятно холодила брюхо.
- Разбежались все. А так поговорить охота, - косолапый косил глазами по сторонам в надежде заметить кого-нибудь замешкавшегося, - Никого. Может перекусить? В общем-то, можно. Ягод? Приторно. Рыбки? Жирно. Может борщевика, дудника? Фуу, салаты эти уже в горло не лезут. Ручейников поковырять под камнями что ли? Ага, а потом опять тошнить будет. Хочется чего-нибудь... этакого...
До вечера медведь валялся на берегу и разговаривал сам с собой. Вдруг краем глаза он заметил красивую бабочку. Нежное создание присело поодаль на камешек. Бархатистые черные крылья, усеянные перламутровыми полосками, вздрагивали. Казалось, что неземное чудо вот-вот исчезнет в облачке слепящих искорок. От такой красоты у медведя перехватило дыхание.
- Меня зовут Бианор, - пропела тонким голоском бабочка, - Я здесь с сестрами и братьями. Это наш первый бал.
- Ми.. Михаил, - прохрипел севшим от волнения голосом медведь. - Я здесь...это... грущу.
- Зачем грустить в такой прекрасный вечер? Лучше пойдемте с нами танцевать, - Бианор взмахнула крыльями. - Прошу вас.
И медведь, словно завороженный, пошел за ней. Обогнув травянистый край озерца, они вышли к небольшому мыску.
Открывшаяся взору медведя картина заставила его сесть: сотни, тысячи сине-зеленых красавиц и красавцев кружили в немыслимом вихре на гладью воды. Они то взлетали, то, распластав бархатные крылья, плавно опускались. Снова взлетали. Снова опускались, рисуя в воздухе призрачные спирали. Солнце почти село. Но, попадая в его затихающий свет, крылья бабочек вспыхивали аметистами и изумрудами в оправах белого серебра.
В эти мгновения медведю казалось, что воздух наполнился сиянием, которое влекло и манило. По могучему телу зверя пробежала дрожь, и сердце исполина забилось чаще. Медведь чувствовал, как на его широкой спине расправились крылья, а в груди и сильных лапах появилась необычайная легкость. Медведь закрыл глаза и оттолкнулся от земли. Он летел. Он растворялся в этой красоте, мягко обволакивающей ощущением трогательной незащищенности чуда.
Наваждение растаяло под утро. Очнулся медведь сидящим на берегу. Он вальяжно развалился, прислонившись спиной к влажному валуну. В лапе косолапый держал острую веточку, которой выковыривал застрявшие между зубов остатки усиков, лапок и прожилок сине-зеленых крыльев. Над озерцом больше никто не танцевал. Снова стало тихо и пустынно. Но тишина и скука больше не удручали медведя. На смену грусти пришло чувство сладостного удовлетворения. Медведь зажмурился и тихонько заурчал:
- Все пррравильно. Красота должна утолять голод. Эстетический и..., - медведь улыбнулся и погладил сытый живот, - физический.
