Глава первая. Поединок.
Ворон не боялся людей. Ни один человек в посёлке Воронье Гнездо не причинил бы вреда священной птице. И без опаски он следил с дерева за двумя мужчинами, кружащимися по поляне с какими-то палками.
Если бы вместо ворона за людьми наблюдал мастер меча, он бы сразу понял, что двое ведут учебный поединок. Палки в их руках были деревянными мечами, соответствующими по длине и весу мечам стальным. И, несомненно, этот мастер заинтересовался бы боем.
Один из людей, парнишка лет шестнадцати, жилистый и гибкий, как стальная пружина, двигался легко и уверенно. На его лице играла улыбка, а деревянный меч порхал, то взвиваясь в стремительном обманном движении, то совершая защитный взмах. Вряд ли наблюдатель смог бы определить стиль молодого бойца, не было такого стиля в обитаемом мире. Парнишка не повторил ни одной комбинации, применяя самые разные связки приёмов с той естественностью, какую сложно выработать даже десятилетиями тренировок.
Его противник, мужчина лет сорока, с фигурой воина и сединой на висках, работал своим оружием чисто профессионально. Возможно, мастер меча сумел бы определить его манеру боя, как стиль Лабиринта. Если бы нашёлся такой знаток, способный узнать школу секретных войск Императора. Но в любом случае, он назвал бы старшего из двоих мастером.
Старший не пытался взять нахрапом, уйдя в глухую оборону и выжидая возможность для контратаки. И, в конце концов, нашёл брешь в защите и попытался достать парнишку сложным ударом. Но деревянный меч прорезал воздух, и тут же мужчина получил удар в область сердца. Выронил меч и поморщился, схватившись за грудь.
- Отец! – подросток тоже бросил деревяшку, с испуганным лицом шагнул к побеждённому. – Сильно, да? Рёбра целы?
- Целы, – старший через силу улыбнулся. – Опять ты меня достал.
Они присели на траву, помолчали немного, глядя на приближающиеся с гор облака. Наконец парнишка спросил отца:
- Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я попытался взять приз на Празднике Плуга?
- Не хочу, Гай, – мужчина нахмурился. – Именно потому, что ты наверняка его возьмёшь. Пойдут разговоры, которые тебе не нужны.
- Почему? – подросток недоумённо пожал плечами. – Ты раньше много раз побеждал в боях на мечах, весь посёлок знает, что ты меня учишь с детства. Что такого странного, если сын превзошёл отца?
- Весь посёлок не знает, насколько быстро сын превзошел отца, – терпеливо пояснил старший. – Не знает, что уже в двенадцать лет ты не уступал мне. Посёлок не знает, что всё, что ты умеешь – не только моя школа. Это то, с чем ты родился. И чем меньше ты дерёшься, тем меньше шансов, что это поймут.
- Да, я помню! – Гай усмехнулся криво и хлопнул ладонью по земле. – Не дерись. Даже если тебя оскорбили – всё равно не дерись. Даже если оскорбили память матери – всё равно не дерись. Даже если парни считают трусом – всё равно не дерись. Ни на кулаках, ни на клинках, ни на копьях. Ни на дуэли, ни на Празднике Плуга, ни на зимних боях. Только для защиты посёлка от нашествий иноземцев.
- Именно так. А иначе будут трупы. Одному мне не удаётся тебя научить. Сдерживать смертельные удары. Ты не умеешь драться понарошку, несмотря на все мои уроки. Ты умеешь убивать, и получается у тебя это так же естественно, как дышать. Даже деревянным мечом ты прикончишь любого, кто не так опытен, как я. И пока ты не научишься драться не всерьёз – никаких боёв.
- Научусь, – подросток чуть расслабился, помедлил немного и решился. – Мне уже семнадцать. Расскажи, кто мой кровный отец? Ты обещал.
Пять лет минуло с того дня, как Гай подслушал разговор между родителями, который совсем не предназначался для его ушей. Тогда отец признал, что отцом он может называться во всём, кроме крови, и пообещал рассказать подробности после совершеннолетия. Теперь он кивнул, хотя на лбу его пролегла глубокая поперечная морщина:
- Не отец. Тот, кто надругался над твоей матерью. Ты всё-таки хочешь это знать?
- Лучше знать, чем не знать. Ты мне всегда это говорил.
- А ты запомнил. Тогда слушай. Да, я взял твою мать в жёны, когда она уже носила тебя под сердцем. И никто больше не знает об этом. Даже её родители уверены, что это мы с ней не дотерпели до свадьбы. Я тогда провожал её в горный лес, она хотела собрать белых орехов. И я отлучился ненадолго. По нужде. Но в это время на неё напал горный ракшас.
Он помолчал, стиснув кулаки, потом продолжил:
- Он сразу сжал её горло, она не смогла даже вскрикнуть. Он был сыт и захотел другого. Когда появился я, ему пришлось драться со мной, и я его убил.
- И ты справился с ракшасом один на один?
- Да, ненависть придала мне силы и быстроты, а копьё всё-таки длиннее рук ракшаса. Я убил его, но было поздно. Твоя мать уговорила меня ничего не говорить родителям. Девушку, опозоренную ракшасом, принесли бы в жертву горным богам. Вот так.
- Я понял, – тихо и спокойно сказал Гай.
Когда они возвращались домой, мужчина сказал:
- Вождь посылает меня с караваном в Империю. Я ведь родом оттуда, да и воин из лучших, что бы там его сынок не болтал. Так что, ты остаёшься дома один, и покос на тебе.
- Ага, – Гай улыбнулся. – Лошадь, значит, забираешь, а покос на мне. Вывозить на себе, как я понял?
- Договоришься с соседями, вывезут. И от меня по возвращении что-нибудь им перепадёт. В крайнем случае, зайдёшь к Лодину, он поможет будущему зятю.
Гай кивнул.
- Сделаю.
- И с Фил не увлекайтесь. До Осеннего Схода ещё пять лун, не хватало ещё, чтобы она на свадьбе с животом сидела.
Гай слегка покраснел, но кивнул.
…
Гай возвращался с речки уже ближе к вечеру. Устал, время сенокоса – не самое лёгкое время в году. Хотя в предгорьях редко приходится сидеть без дела. Ничего, большая часть работы уже позади, не придётся стыдиться, глядя отцу в глаза.
Ворота по дневному времени стояли открытыми настежь. Гай прошёл по узкой улочке и вышел на центральную площадь, заполненную людьми. Кажется, здесь ошивалась четверть населения.
Взгляд Гая выделил Филлис привычно и как-то сам собой. Девушка его не заметила, она с парой подружек весело болтала с тремя ровесниками Гая. И Инвикт, сын вождя, стоял к Филлис ближе, чем это позволялось приличиями.
Как и полагалось по древним обычаям, Гай был сговорён с Филлис ещё в детском возрасте. И вырос, зная, что вон та девчонка с выгоревшей на солнце косой – его невеста. Он никогда не задумывался, любит ли он её? Она предназначалась ему, а он ей, этого было достаточно. Сейчас Филлис приходила к нему домой помочь по хозяйству. Сестрёнка Гая прошлой осенью вышла замуж, и трудно в доме совсем без женской руки. А ближайшей осенью, когда исполнится Филлис пятнадцать, придёт ей время перейти в дом мужа навсегда. Сейчас девушка болтала с Инвиктом, не замечая жениха, и когда сын вождя приблизился ещё, отступила назад.
Парень улыбнулся, что-то говоря, протянул руку и взял Филлис за тонкие пальчики. Придвинулся вплотную, шепча что-то в загорелое ушко.
Филлис вспыхнула, выдернула руку, отступила ещё на шаг и резко сказала несколько слов. На лице её мелькнуло выражение недовольства и гнева.
Инвикт не привык смирять свои желания. Сын вождя, воспитанный в убеждении, что все, не принадлежащие к его семье – люди второго сорта, он тут же ухватил Филлис за руку и дёрнул к себе. Та вскрикнула, и тут же замолкла: Инвикт зажал её губы крепким поцелуем, прижимая девушку к стене дома.
От сына вождя большинство девушек стерпело бы подобное, если это произошло бы ночью без посторонних глаз. А вот так, на глазах у половины посёлка – это было оскорбление, за которое любой другой парень был бы примерно наказан. Но сейчас вождь отвернулся, пряча в усах усмешку, и заговорил с Верком, охотником, жившим по соседству.
Филлис тем временем изловчилась и въехала наглецу коленом между ног. Достаточно сильно, чтобы Инвикт заорал и ослабил хватку. Девушка рванулась, но парень успел поймать её за косу и отвесил крепкую пощёчину. От удара девушка полетела на землю, закрыв лицо руками. Вождь, как и остальные, присутствующие на площади, начали разворачиваться к месту действия, а Инвикт замахнулся вторично. И тут же его руку сжало словно клещами, а через миг удар кулака опрокинул его навзничь рядом с Филлис.
Взревев от боли и ярости, Инвикт вскочил и от души врезал Гаю, который совершенно не собирался убегать. К его удивлению, кулак ушёл в пустоту. Сын вождя атаковал ещё, но Гай уходил от ударов легко, казалось, не прилагая никаких усилий. А затем, улучив момент, сократил дистанцию и ударом в челюсть снова уложил Инвикта на землю. Так сына вождя никто ещё не унижал.
- Убью! – проревел Инвикт, вскакивая и выхватывая нож. Тут же сообразил, что вот так просто убить односельчанина ему никто не даст и направил на Гая остриё. – На бой вызываю тебя! Кровью, сталью и волей богов!
Капля крови, стекающая из рассечённой губы, давала ему возможность так заявить. Вызов в этом случае нельзя было отклонить, не потеряв лица.
Гай знал это не хуже, чем все остальные. Мелькнула мысль, что нужно было не бить, а заломить руку за спину, лишая повода вызвать на смертный бой. Да, хорошая мысля приходит опосля. Но кто же думал, что так неудачно выйдет?
«Ты должен был думать, – прозвучали в голове слова отца. – Инвикт уже не первый раз вызывает на поединок, уже два трупа на его карме, от него стоит ожидать нечто подобное. Ты был неосторожен»!
- В драке из-за девушки хватаешься за нож? – Гай попытался обратить конфликт в обычную драку. – Не по-мужски это.
- Не тебе говорить, что по-мужски, а что нет! – вмешался вождь. С виду он был спокоен, но взгляд его выдавал неслабый гнев. – Тебя вызвали на суд богов, а ты не дал ответа. Если откажешься – потеряешь право зваться мужчиной.
- Не откажусь, – скривил губы Гай. Его, как и любого парня его возраста, сильно задевало, что его считают неспособным за себя постоять.
- На мечах! – крикнул Инвикт, ощерившись в злобной усмешке. – До смерти!
- Быть по сему, – кивнул вождь. – Иди за мечом. И ты тоже. – Он повернулся к Гаю.
Люди, прослышавшие про поединок, собрались в центре посёлка быстро, даже куриное яйцо не успело бы свариться. Инвикт, с мечом на левом боку и кинжалом на правом, раздвинул зрителей и вышел в круг. Гай уже стоял там, со скучным видом разглядывая облака. Кроме меча он не взял ничего.
- Поединок кровью, сталью и волей богов, – произнёс вождь ритуальную фразу. – До смерти.
Он помолчал и ударил посохом о землю, разрешая бой.
Инвикт был отличным бойцом, не одна человеческая жизнь была на его счету, и он думал, что знает всех трёх жителей предгорий, с которыми в одиночку не совладает. Келсия он к таким бойцам не относил, а его сын Гай вообще вызывал тихое презрение. Сейчас Инвикт выхватил оружие и сделал пробный выпад. Спешить было некуда, можно сначала погонять этого труса по кругу, насладиться нарастающим ужасом в его глазах, возможно, услышать просьбу о пощаде, а уж потом прикончить. Лучше всего ударом в живот, чтобы тот успел осознать, как прекрасна жизнь. Гай, к удивлению сына вождя, ответил чётко и умело. Он тоже не спешил, прощупывая соперника.
Через сотню ударов сердца Инвикт понял, что недооценил противника. Парень явно не собирался уступать, а уж тем более молить о пощаде. Провалилась попытка развернуть его против заходящего солнца, и несколько ловушек, которым Инвикта научил отец, тоже не сработали. С этим надо было кончать. Сын вождя нанёс несколько ударов, добиваясь правильной позиции, а затем применил свой лучший приём, который берёг для смертельного боя.
Бой завершился вмиг. Инвикт атаковал быстро, сложным обманным движением. Гай вскинул меч, чтобы отвести удар, но удара-то не было. И тут Инвикт нанёс уже настоящий удар, который должен был проколоть противнику бок. Не проколол. Гай повернулся и чуть отклонился, так что клинок прошёл мимо. И тут же его меч чиркнул Инвикта по шее.
Наступила полная тишина, люди ошеломлённо смотрели на распростёртое в пыли тело. Никто не предполагал подобного исхода, и теперь все привыкали к мысли, что первый воин посёлка мёртв.
- Убийца! – взгляд вождя был страшен. – Взять его!
Двое из числа ближнего круга вождя подошли к Гаю, один из них забрал из его руки меч. У Гая мелькнула мысль не отдавать оружие, а пойти на прорыв к частоколу, но он знал: далеко уйти в таком случае ему не дадут. Не стоило переоценивать свои возможности. Тем более, не должны его обвинять в убийстве, поединок вёлся по всем правилам. Инвикта после прошлого поединка вождь просто поздравил с победой.
Вождь тем временем повернулся вправо, где стояли его соседи:
- Принесите гроб! И яму выройте!
По традициям, убийцу закапывали в землю на три ночи. Из восьми наказанных таким образом за последние сорок лет выжил только один, зарезавший соперника в соседнем посёлке. От пребывания в гробу он сошёл с ума. Но ни разу такое наказание не применялось против победителя в поединке.
Один из старейшин подал голос насчёт того, что наказание несправедливо, но тут же заткнулся под тяжёлым взглядом вождя. Ещё пара голосов, поддержавших старейшину, умолкли так же быстро. Вождь, конечно, с большим удовольствием, прикончил бы Гая прямо сейчас, но даже он не мог совсем уж ни с чем не считаться.
Гай не сопротивлялся, когда его уложили в гроб. Не хотелось получать травму. Он расслабился, чувствуя, как ящик опускают в яму. Неглубоко, всего на локоть. А затем по крышке застучали комья земли. Что же, в наследство от ракшаса Гай получил не только умение убивать.
Дыхание Гая замедлялось. Сердце, повинуясь командам, билось всё тише. Когда яма была закопана, Гай уже мало отличался от трупа. Но и это не было пределом. Скоро дыхание стало чрезвычайно замедленным и равномерным, а сердце билось настолько редко, что только шаман смог бы уловить жизнь.
…
Три ночи прошли, и тело сына вождя было предано земле. Гроб с телом убийцы раскопали после полудня, почти уверенные, что найдут там ещё один труп. Но к удивлению людей, Гай открыл глаза.
Чувствовал парень себя не лучшим образом. Мышцы, застывшие в неподвижности, почти не слушались, горло пересохло так, что заговорить было совершенно невозможно. Он с трудом привстал, медленно выбрался из гроба и, потеряв равновесие, рухнул. Тщетно попытался сфокусировать взгляд на окружающих людях. Филлис не было среди обступивших его. Что же, этого следовало ожидать. Услышал голос вождя:
- Изгнание – твой приговор. Уходи навсегда с тем, что сейчас с тобой!
Это тоже нарушало обычаи, три дня под землёй должны были закрыть вину, но спорить у Гая не было сил. А у остальных – желания. Гай медленно, как столетний старец, пошёл к воротам. И не слышал, как вождь подозвал двоих парней, побратимов своего убитого сына.
С каждым шагом идти становилось легче, мышцы постепенно разминались. Жажда стала нестерпимой, пересохший язык не шевелился. Могли бы и воды дать, мелькнула мысль. Да, и сока волчьей травки туда добавить, чтобы уж наверняка.
…
Двое парней, не старше восемнадцати лет, шли по следу. Изгнанник повернул с дороги на узкую лесную тропку, следы он не прятал. Теперь он двигался не так неуклюже, как в тот момент, когда его выкопали. Акила, младший из двух, недовольно буркнул:
- Надо было сразу его прикончить. Зачем дали отойти?
- Дурак, – беззлобно откликнулся Мар, вышивка на рукаве которого говорила о скорой женитьбе. – И так на вождя косо смотрят. По обычаю, он вообще не должен был так делать. А сейчас всё правильно, этот ушёл с обработанной земли, значит можно его догнать и убить, как любого чужака.
Следы вывели мстителей к роднику. Акила склонился над землёй:
- Он здесь пил, посидел там, на бревне и снова пил. Ушёл совсем недавно, даже трава не распрямилась.
Парни прошли по следу ещё сотню шагов, Мар, сжимая копьё, шёл впереди, а его напарник с луком – в паре шагов сзади. Когда они найдут изгнанника, Мар свяжет его боем, а Акила всадит в него стрелу. И не спасёт Гая невесть откуда взявшееся умение махать мечом.
Сверху, с толстой ветви столетнего дуба на Акилу обрушилось человеческое тело. Парень успел только вскрикнуть, когда страшный удар локтя сломал его шею, как сухую щепку.
Мар обернулся и вскинул копьё. Время вдруг потекло медленно-медленно, и парень отчётливо увидел, как дёрнулся и замер его побратим, как рука Гая вырывает нож из ножен, как копьё, которое должно было пронзить сердце врага, лишь чиркает по его груди и улетает дальше.
Гай вскочил на ноги. Двигался он не так плавно, как раньше, но из глаз его смотрела смерть. Мар выхватил нож, прыгнул вперёд, нанося удар в шею. Гай встретил руку ножом Акилы, распоров предплечье, а затем, продолжая движение, ударил в горло.
Куртка, обувь, два ножа, копьё и лук с дюжиной стрел составили добычу Гая. Он теперь уходил быстрее, пряча следы. Разумеется, никто не простит ему ещё двоих убитых, и возвращения отца нечего было ждать. Лучшее, что он мог сделать – уйти на юг, в Империю. Там хороший боец мог заработать себе на жизнь. Но Гай помнил при этом, что его отец ушёл на север, решив, что так будет лучше.
Можно было идти пешком в одиночестве, Гай не боялся леса и сумел бы прокормиться. А можно было пристать к каравану, узнать по дороге о том месте, куда ведёт путь. Гай решил пройти по лесным тропам до караванной дороги, а дальше всё будет зависеть от того, попадётся ли караван, к которому захочется присоединиться.
…
Луна заливала лес призрачным светом. Гай спал, удобно устроившись на ветке старого дуба, и не видел, как лунный свет вдруг задержался в неясной дымке, окутавшей могучее дерево. Теперь крона сияла, как гигантская жемчужина. А чуть позже этот светящийся туман сжался, превращаясь в женскую фигуру.
Гай открыл глаза, когда кто-то позвал его по имени. Рука его сразу легла на нож, а та, кто разбудила его, рассмеялась. Лёгкий оттенок превосходства прозвучал в этом смехе, но больше ничего оскорбительного не услышал парень. Странным показалось ему, что какая-то сущность смогла обнаружить его в кроне дуба, и пригляделся он повнимательней.
С виду той, кто сидела на ветке, можно было дать лет восемнадцать, очертания фигуры были совершенно девичьими. Но глаза выдавали истинный возраст, в них читалась мудрость и неведомая страшная сила. Одета незнакомка в тунику, которые носят жительницы Империи, причёска – узел на затылке, как у замужних. И ещё – венок из красного дерева с длинными шипами. Холод на миг обжёг сердце Гая, ибо только одно существо носило подобный венок.
- А ты смелый, – женщина разглядывала парня с любопытством. – Редко кто из смертных осмеливается глянуть мне в глаза.
Гай знал, что если бы Хозяйке Перекрёстков нужна была его смерть, он бы умер. Не защитили бы его ни оружие, ни человеческая отвага, ни даже магия, будь она у него. Только помощь богов могла его спасти. Но захотят ли боги вмешиваться из-за полукровки? Скорее всего, не захотят.
- Кровь людей и кровь ракшасов в одном теле, – одна из богинь Тьмы говорила не спеша, в её голосе чувствовалась ирония. – Такого не было уже пять сотен лет. Ты не стал одержимым, не ушёл в горы жить отшельником, избегаешь убивать. Редко бывает такое смешение кровей, но ещё реже человек способен взять тёмную половину крови под контроль. Скажи, Гай, куда ты идёшь?
- На юг, – с трудом ворочая языком, ответил парень.
- Хочешь жить среди людей? Тогда я скажу, что с тобой будет дальше. Ты можешь стать воином, ремесленником или даже служителем кого-нибудь из двадцати Светлых богов. Никто не почует твою вторую сущность, слишком слаба и неразвита она. У тебя может быть семья, но дети твои не получат то, что получил от отца ты. Обычные люди. Со временем ты умрёшь, прожив столько же, сколько обычный человек и не узнав и десятой доли своих возможностей. Тебе хочется этого? А если ты найдёшь мага и станешь его учеником – он разбудит дремлющие в тебе силы. Вот только маги людей не способны удержать такую мощь, и попытка сделать из тебя мага закончится гибелью. Твоей и тех, кто рядом с тобой.
- Да. Я хочу прожить человеческую жизнь. И не стану учиться магии. Спасибо за предупреждение.
- Одно не мешает другому, – Хозяйка Перекрёстков стала серьёзной. – В моей свите есть место для такого, как ты. Если ты, Гай, станешь служить мне, во время службы ты сможешь учиться у меня. Твои способности начнут развиваться, и я сумею сделать так, чтобы они не разрушили твою душу и твой разум. Ты станешь магом высокого уровня, и тех, кто сравнится с тобой среди людей, можно будет пересчитать по пальцам одной руки. А плата невелика.
- Слишком велика, – прошептал Гай, чувствуя, как тяга к силе и власти над собой медленно захватывает его.
- Сотня лет службы – пустяки, – тёмная богиня посмотрела на луну и вновь улыбнулась. – Полоса свободы у тех, кто в моей свите, намного шире, чем у любого человека в обществе людей. И после истечения срока у тебя останутся не меньше сотни лет на ту жизнь, к которой ты стремишься. Но жизнь не обычного человека, а могучего мага.
- Нет, – прошептал Гай. – Спасибо за предложение, я проживу одну человеческую жизнь. Мне этого достаточно.
- Ты смел. Но глуп, – улыбка пропала с лица женщины. – Ты не знаешь, от чего отказываешься. Но у тебя есть время передумать.
- Не передумаю, – Гай хотел сказать это в полный голос, но из губ его вырвался еле слышный шёпот.
- Люди недолго живут, – Хозяйка Перекрёстков глянула вглубь леса и снова повернула своё нечеловечески красивое лицо к парню. – Когда ты почувствуешь дыхание старости, когда суставы твои начнут болеть при каждом движении, когда на прогулку по двору не станет сил, или когда опухоль начнёт пожирать тебя изнутри, вспомни этот разговор. И помни, что в моей воле вернуть молодость и дать своему слуге ещё столетие жизни. Сможешь ли ты и тогда отказаться от этого? Думай, Гай. Если надумаешь – принеси мне жертву в любое полнолуние и позови меня. Я подожду. У меня есть время.
Хрустальный звон разорвал тишину, и женская фигура исчезла. Чуть прогнувшаяся ветка распрямилась, дымка, затуманивающая луну, растаяла. Гай вздохнул, чувствуя, как что-то тяжёлое спадает с его души. Помотал головой, не веря, что разговаривал с самой Хозяйкой Перекрёстков и остался жив.
Изгнанник
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться12020-11-05 06:58:42
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Поделиться22020-11-05 06:59:16
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Глава вторая. Караван
Купец Ливий с подозрением смотрел на парня лет семнадцати. Одежда явно с чужого плеча, лук, копьё и нож. Разбойник какой-то. С другой стороны, лишний боец в караване не помешает, тем более, что платить ему не нужно.
- Можешь идти с караваном, – наконец изрёк он. – Будешь есть с охраной, если обязуешься защищать караван в случае нападения.
Гай кивнул и присел возле колеса. До отправления оставалось ещё достаточно времени, чтобы отдохнули ноги.
Седой воин подошёл тихо, как рысь на охоте. Смотрел он без малейшей приязни:
- Много всякого отребья таскается за войсками и караванами, – негромко сказал он в сторону. – Обычно такая накипь не способна ни на что полезное и готова предать любого за несколько монет. Также у них при себе есть жалостливая история, чтобы вызвать сочувствие у того, кто может разрешить им держаться при обозе. Почему я должен тебе доверять, бродяга?
- Ты мне ничего не должен, – равнодушно ответил Гай, даже не попытавшись встать.
- Тебе не должен, это верно. А должен я довести караван до столицы. И не хочу, чтобы какая-то мразь сдала нас разбойникам за долю малую. Понял?
Гай повернулся и с любопытством глянул на начальника охраны. В чём-то он понимал старого воина. «Не доверяй никому, с кем не стоял рядом в бою», ну или, в крайнем случае – с кем ни разу вместе не напивался. Он пожал плечами:
- Понял.
- Оставь его, Селезень, – подал голос купец. – Я разрешил ему ехать с нами. Копьё и лук не будут лишними.
Караван в шесть фургонов шёл к столице. Ливий торговал пушниной и горным мёдом, да ещё вёз в первом фургоне что-то ценное, что не показывал даже охранникам. Купца сопровождал сын, тихий, забитый парнишка лет четырнадцати, боящийся даже от телег отойти без разрешения. Гаю было удивительно такое воспитание, и он сомневался, что из наследника вырастет продолжатель дела отца. Но не ему было решать.
…
Келсий посмотрел на солнце, склоняющееся к закату, и подумал, что пора бы остановиться на ночлег. Вот сейчас, в перестреле отсюда будет удобная площадка, на которой есть всё: сосновый лес, который даст топливо, родник, обрыв с двух сторон, облегчающий защиту. Он обернулся к остальным караванщикам:
- Немного осталось. Вот этот подъём и всё.
- Днёвку надо бы, старшой, – глянул устало возчик на втором фургоне. – Не только мы вымотались, лошадей можем загнать.
Возможно, он был прав. Караван может пройти за день двести, а то и четыреста перестрелов, но не день за днём. Нужна днёвка, а место для неё было хорошее. Но как же не хочется останавливаться на целый день, когда до дома осталось всего пять-шесть дней пути.
От площадки вдруг повеяло запахом дыма. Келсий поморщился: место, похоже, было занято. Но когда он вышел из-за скалы на площадку, то увидел маленький костёр, у которого сидел только один человек. От сердца отлегло: не нужно ехать ещё десяток перестрелов до следующего удобного места. С одним человеком уж как-нибудь договорятся.
Человек, сидящий у костра, повернул голову, и в этот момент Келсий его узнал:
- Эмиль?
Сидящий у огня односельчанин тоже узнал земляков и приветственно махнул рукой, подзывая к костерку.
Пока фургоны привычно ставились в круг, Эмиль помалкивал, а как только мужики собрались вокруг костра – заговорил:
- Не с хорошими вестями я вышел навстречу тебе, Келсий. Сядь и выслушай до конца, ибо нехорошее дело случилось в посёлке.
- Рассказывай! – Келсий сел и напряжённо глянул на Эмиля. Тот продолжил:
- Был у нашего вождя любимый сын, по имени Инвикт. Не знал он грубого окрика со стороны отца и считал, что всё дозволено ему. Но в один из дней решил он прижать к стенке Филлис, дочь Лодина, и по глупости своей и самонадеянности сделал это прямо при её женихе. Нехорошее дело затеял он, и по совести, заслужил от своего отца крепкую затрещину.
- Не тяни кота за хвост, – буркнул один из возчиков, остальные шикнули на него, чтобы не мешал рассказчику. Эмиль продолжил так же не торопясь:
- Вот только не счёл нужным вождь вмешиваться в весёлые игры молодёжи, и тогда эту затрещину дал ему Гай, сын Келсия, жених девушки. Но подумал Инвикт, что справедливость и боги на его стороне, и вызвал Гая на смертный бой.
Келсий нахмурился, но не перебил земляка, а тот, глотнув травяного отвара, продолжил рассказ:
- Боги поддержали Гая, и пал сын вождя. Но решил вождь, что не поединок это был, а подлое убийство, и приговорил Гая к погребению на три ночи.
- Убью паскуду! – прошептал Келсий чуть слышно.
- Боги снова выразили своё отношение к случившемуся, ибо встал Гай из гроба живым на третий день. И произнёс вождь тогда формулу изгнания тут же, не дав и зайти домой забрать вещи. А двоим побратимам Инвикта, Мару и Акиле сказал, что нехорошо будет, если избегнет Гай справедливой мести.
- А народ чего молчал? – рявкнул один из возчиков. – Если так обычаями вертеть, беда будет.
- У народа в этом деле не нашлось вождя, – усмехнулся Эмиль. – Они слушают того и этого, и никого. Лодин, отец Филлис, после разговора с вождём сразу после поединка, расторг сговор, а ещё пару человек, которых слушают люди, вождь убедил молчать.
- Так парень-то ушёл? – не выдержал Келсий.
- Боги опять дали знак, кто тут прав. Погнались за Гаем Мар и Акила, но нашли только собственную смерть. И сильно напугало это вождя, ибо три знака подряд не остаются без последствий. Принёс вождь жертву Хозяйке Перекрёстков и позвал меня для разговора один на один. Сказал он: «Хочешь ли сам водить караваны в Империю? Хочешь быть вторым человеком в посёлке после меня? Дочь мою хочешь взять второй женой?» Я три раза сказал: «Да, мой вождь». И тогда приказал он мне подкараулить караван твой и выпустить стрелу в твою грудь, Келсий. Вот эту стрелу.
Он протянул Келсию стрелу, тот, рассмотрев её, покосился на своих спутников:
- На кого бы вы подумали, если бы эта стрела выпустила мне кровь?
- Непонятно, – почесал в затылке один возчик, и остальные согласно кивнули. – Таких стрел у нас не водится. На какую-нибудь бродячую шайку, наверное.
- Нашему посёлку нужен новый вождь, – глядя в костер, произнёс Эмиль. – Тот, кто не будет извращать старые обычаи. Тот, кто не станет приносить жертвы богам Тьмы. Тот, за кем пойдут люди в бой, и кого станут слушать в мирной жизни. Сейчас в посёлке нет такого. Но когда ты придёшь, Келсий, такой вождь будет. Пять старейшин из шести будут говорить за тебя, большинство на Осеннем Сходе поднимет руки за тебя. Я говорю от лица многих людей.
…
Ливий вёл караван не спеша. Сотня перестрелов за день, и остановка. Отдых, ужин и прочие радости долгого пути. И место для стоянки он выбрал хорошее, не в первый раз ходил по этому маршруту.
Силуан, сын купца, тут же схватил котелок и отправился за водой к роднику. А по возвращении получил от отца подзатыльник:
- Кому сказал, от фургона не отлучаться? Болван! Послали же боги… Котёл сегодня тебе мыть! И думай, прежде чем ослушаться.
Парень отступил к фургону, на глазах его блеснули слёзы. Купец, успокаиваясь, взялся распрягать лошадей. К ним он относился не в пример лучше, чем к собственному сыну. Охранники недоумённо переглянулись.
На Гая охрана косилась неприязненно, но миску каши ему выделили. Вот только ложку дать забыли, решив видно развлечься, глядя, как парень будет обходиться без неё. Нормально, как оказалось. Гаю приходилось видеть, как ест купец из Шан Ти. Две палочки в его руках отлично заменяли ложку. Гай попробовал, получилось медленно, но вполне пригодно. Не дождавшись потехи, охрана разошлась по местам, двое по очереди встали на дежурство, а остальные отправились спать.
Возглас дежурного разбудил всех сразу после полуночи. Охранник с ошеломлённым видом показывал куда-то в сторону леса.
Там, на границе защитного круга, стояло странное существо. Большеухая голова, похожая и на кошачью, и на человеческую одновременно, горящие чистым золотым огнём глаза, тело, тоже похожее на кошачье, но ноги длинные, тонкие, с длинными костлявыми гибкими пальцами.
Это нечисть, несомненно, но такой разновидности Гай не знал. Хотя думал, что знает все виды существ с тёмной силой. И никто в караване не слышал про таких. Сущность тем временем обходила защитный круг, время от времени проверяя его на прочность.
Один из охранников выстрелил в неведомое существо. Оно мгновенно присело, пропуская стрелу над собой, глянуло на лучника и медленно облизнулось. Тот, несмотря на круг, затрясся.
По мнению Гая, можно было ложиться спать. Сущность будет болтаться вокруг до рассвета, а там пропадёт сама собой. Пока он укладывался, существо отлучилась ненадолго, а затем показалось снова, держа в передней лапе (или руке) стрелу. Серебряный наконечник блестел в свете костра. Существо обнюхало древко стрелы, ещё раз глянуло на перепуганного стрелка, затем медленно скрылось в ночи.
Утром, когда караван тронулся, Гай попробовал поговорить с охранниками и узнать новости Империи. Но те разговаривать с чужаком не собирались. Гай задумался, стоит ли в таком случае идти с ними в одном обозе? Один он пойдёт быстрее, да ещё и не придётся терпеть неприязненные взгляды.
Лес тем временем остался позади, караван теперь шёл по обширной луговине. Крупные камни валялись тут и там, заставляя дорогу изгибаться между ними. С одного из таких камней взмыл ввысь степной орёл. Постепенно валуны становились меньше, но многие по-прежнему достигали уровня человеческого пояса, а чуть впереди возвышалась скала не меньше пяти человеческих ростов.
Хорошее место для засады, – пробормотал Гай и проверил, как вынимается лук из налучника. Охранники не обратили на это внимания, кроме Селезня и ещё пары воинов постарше, удвоивших бдительность. Но осталась скала позади, и никто не напал на путешественников. Охранники расслабились.
Далеко впереди показались три конных фигуры. Скоро они приблизились настолько, что стало видно: степняки. Обитатели равнин между Иалу и Шан Ти. Далековато их занесло от родных кочевий. И запасных коней у них почему-то нет.
Нет нужды десятку воинов хвататься за оружие при появлении троих. Мрачно глянули друг на друга, но не ответили степняки на приветствие караван-баши.
«Если степняк поздоровался с тобой, – всплыл в памяти Гая разговор с отцом, – он не ударит тебя в спину, их обычаям противно это. Он может вызвать тебя на поединок, но подлости от него не жди. А если он не ответил на твоё приветствие – будь готов ко всему».
Селезень тоже знал про этот обычай людей степи, потому что сразу схватился за меч. Но в тот же миг всадники рванули с места, а волосяная петля упала на сына купца, стянула ему грудь, прижав локти к бокам. Парень был выдернут из телеги, как редиска из грядки, успев только вскрикнуть, как раненый заяц. А всадники уже удалялись, волоча пленника на аркане.
Гай выстрелил раньше, чем сердце стукнуло четвёртый раз. Не во всадника целился он, лошадь утащит пленника и с мёртвым хозяином. Стрела ударила между головой и шеей коня. Тот рухнул, но наездник успел спрыгнуть на землю.
Двое оставшихся в сёдлах в тот же миг выхватили луки, и Гай еле успел нырнуть за телегу. Стрела вспорола воздух там, где миг назад была его голова. Вторая стрела сбила с телеги охранника, тоже выхватившего лук. Купец, испуганно взвизгнув, скрылся под фургон, справедливости ради надо сказать, что меч прихватить он не забыл.
Обстрел степняки вели жёсткий, тут Гай отдавал им должное. Они совсем не собирались лезть в ближний бой, а луками владели так, словно родились с ними. Голову не высунуть. В этом убедился ещё один охранник, решивший, что во всадника попасть легче, чем в прячущегося за телегой стрелка. Тяжёлый болт ушёл вверх, а арбалетчик успокоился навеки со стрелой в глазу.
Будь стрелок один, Гай рискнул бы выскочить из-за укрытия и затеять перестрелку по всем правилам. Умение владеть луком считалось в предгорьях само собой разумеющимся для мужчины. Почти любой в посёлке бил влёт птицу, поражал насмерть бегущего лося и мог пробить стрелой железную кольчугу. И уворачиваться от стрел врага или отбивать их, всех парней учили с детства, стреляя тупыми стрелами и постепенно наращивая силу стрельбы. Гай в этом умении был далеко не худшим и не побоялся бы перестрелки с одним степняком. Но двое, не говоря уж о троих, продырявят его, не дав шанса ответить.
Охранники укрылись за телегами, стрелы перестали летать, над луговиной повисла тишина. Только звякнувшая сбруя и лошадиное фырканье нарушало её. Сын купца видно ударился при падении, потому что лежал в траве и не шевелился.
Со скалы, мимо которой караван проехал только что, взлетел жаворонок. Гай сразу нацелил туда стрелу, и едва кочевник выскочил с луком наготове, как в лицо ему ударила оперённая смерть.
- Есть один! – восторженно крикнул кто-то из охраны, но тут степняки решили, что терять своих – уже лишнее. Стрела царапнула круп одного из коней, везущих второй фургон. А раненая лошадь – это двадцать талантов паники, копыт и зубов.
Фургон рванулся вперёд, придавив кого-то из воинов, зацепился за первый, тот тоже сдвинулся с места. Ещё одно лёгкое ранение коня, на этот раз для разнообразия в задней упряжке, усилило бардак до совсем уж неприличных размеров. Всадники тем временем зашли с разных сторон и принялись бить, как оленей на охоте.
Селезень за это время перезарядил арбалет и сумел попасть в коня одного из нападавших. Гай воспользовался этим, и уже не боясь получить стрелу в спину, вскочил после выстрела степняка и меткой стрелой снял того с седла. Тут как раз фургон отъехал, оставив его совсем без прикрытия. Но уцелевший степняк при падении, должно быть, повредил лук, потому что он впустую возился с оружием, а охрана каравана уже бежала к нему, воя, как стая волков-оборотней.
Степной воин выхватил меч и даже успел нанести пару неплохих ударов, но охранники были настолько вне себя от ярости, что почти сразу враг упал, а доблестные защитники каравана долго рубили мёртвое тело.
Гай тем временем подбежал к парню, из-за которого всё и началось, и увидел, что тот без сознания. Поднял его и потащил к фургону, который всё же сумели остановить. А задний фургон, кстати, лошади ударили о камень, и теперь от него осталась груда обломков. Из разбитых бочек вытекал густой золотистый мёд.
- Какого чёрта! – Гай чуть не уронил свою ношу. Он вдруг понял, что «сын» купца вовсе не был парнем. Некоторые особенности фигуры и чистый девичий запах не оставляли сомнений в том, что на руках у Гая не кто иной, как девушка. – Чтоб меня! Надо же так подставиться!
Гай помнил законы юга Империи, откуда происходил торговец. Для тех мест держать девушку в объятиях было совершенно неприемлемо. Теперь Гай, как честный человек, был просто обязан на ней жениться. Иначе – кинжал под рёбра за разврат. А с учётом того, что купцу нет никакого резона родниться с изгнанником – второй вариант намного вероятнее.
К счастью, купцу было совершенно не до того. Колесо наехало на его правую руку, сломав её в двух местах, так что Ливий завывал, глядя на разбитый фургон и баюкая повреждённую часть тела. Гай положил девушку в фургон и уже собирался отойти, как та открыла глаза. Большие, карие, с длинными густыми ресницами. Несколько мгновений смотрела она на парня, потом, испугавшись чего-то, плотно зажмурилась. Гай вылез и занялся помощью остальным.
Сначала оказали помощь купцу и прочим раненым. Девушка, пошатываясь, выбралась из фургона и попыталась помочь, но её тут же повело в сторону и вырвало. Ливий грубым окриком отправил её отлёживаться, добавив, что если бы кое-кто не высовывался из фургона, ничего бы не случилось.
Потери были страшные. Из десяти охранников на ногах было трое. Четверо убито и трое ранено, не считая купца. Да и один из раненых, тот молодой лучник, не успевший выстрелить, вряд ли выживет. Стрела пробила ему грудь, мало кто остаётся живым после такой раны. Разбит фургон, для полного комплекта. А трофеи – один полудикий степной конь, три лука и всякие мелочи – совершенно не компенсировали убытков.
- Эй, Гай, – толкнул изгнанника в плечо Селезень. – А у тебя в руках лук неплохо бьёт. Похоже, ты сегодня караван спас. Извини, что плохо о тебе думал.
Все понимали, что если бы у того, кто залез на скалу, было чуть-чуть времени, он бы успел пристрелить обоих оставшихся стрелков, после чего обречены были все. С другой стороны, не выстрели Гай вслед похитителям, потери ограничились бы одним человеком. Возможно. К счастью, этот вариант никто не стал упоминать.
Когда делили трофеи, коня единогласно отдали Гаю. А остальное разделили между всеми уцелевшими, включая «сына» купца. На долю Гая пришлись степной лук, тул с двумя десятками стрел, точилка, нож, длинный волосяной аркан, огниво, мешок с копчёным мясом и хурутом, длинная куртка, пропахшая потом, мягкие сапоги – ичиги. Убитых хоронили уже в темноте.
- Парни, где Чистюля? – вдруг спросил Селезень, появившись у места, где Гай и остальные, держащиеся на ногах, зарывали братскую могилу.
- Где ему быть, у первого фургона лежит, – откликнулся один из охранников.
- Нет его там.
- Куда он мог деться? Не ушёл же? У него же лёгкое насквозь!
Воины подошли к месту, где оставили товарища. Пусто, только трава примята. При свете факела что-то блеснуло.
- Это было с ним? – Гай поднял стрелу с серебряным наконечником.
- Нет, – откликнулся кто-то, и Гай почувствовал, как по людям прошла волна ужаса. – Это та стрела, которую он вчера выпустил. Та нечисть её с собой забрала.
- К фургонам, немедленно! – заорал купец, с перекошенным от страха лицом. – Круг ставьте, скорей!
Круг был поставлен так быстро, как никогда раньше. Ливий, держа в руках амулет, обошёл всё, проверяя, не осталась ли нечисть внутри круга. Нет, она получила добычу и ушла.
…
Половину луны караван двигался на юг. Из шести фургонов осталось пять, и на них едва хватало возчиков.
Отношение к Гаю переменилось, теперь он был здесь полностью своим. Ливий считал его одним из охранников, а Селезень как-то подошёл и намекнул, что в отряде появились свободные места, и нелишним будет там хороший боец. Гай обещал подумать, и в самом деле собирался согласиться. Охрана караванов – не элита воинская, но и не отбросы, вроде охотников за рабами. Найти лучшее место без знакомств и рекомендаций вряд ли удастся.
Девушка, маскировавшаяся под сына Ливия, большую часть времени проводила в головном фургоне. То держала в руках вожжи, то просто сидела внутри. На стоянках выполняла мелкие поручения отца и ни с кем больше не разговаривала. Гай, раскрыв её тайну, теперь видел всё больше доказательств того, что это именно девушка, и удивлялся: как же он мог быть настолько слеп? И как могут быть настолько слепы остальные охранники?
Купец, к счастью, не заметил излишней вольности Гая после боя, но его дочка, или кто она ему, явно всё помнила. Гай несколько раз ловил её изучающий взгляд из-под ресниц, но ни разу не сделал попытки подойти. Незачем.
Селезень намекнул, что работать с Ливием они собираются до столицы, а там есть вариант присоединиться к какому-нибудь вольному отряду, где был шанс захапать военную добычу. В Империи неспокойно, слухи говорят о разгорающейся гражданской войне, глупо не воспользоваться ситуацией. Гай расспрашивал о подробностях, но даже кто с кем воюет, узнать не удалось. Наёмников не интересовали цели воюющих сторон, их волновало: сколько платят и какую часть добычи разрешается оставлять.
…
Город Картиала невелик по сравнению со столицей Империи и ещё несколькими городами. Но в сравнении с большинством – это вполне крупный город в десяток тысяч человек населения. Удачно расположенный на пересечении караванных дорог, уже шестьсот лет он стоит неприступно и величественно, и ни один враг не брал его штурмом.
Северные ворота, к которым Ливий подъехал сразу после полудня, оказались непроходимы, виной чему был застрявший в полуопущенном положении мост. Над механизмом этого моста трудились не меньше полусотни человек, а ругань и крики слышались далеко.
- Бардак в стране! – выругался Ливий, направляя фургоны в объезд. Но перед Белыми воротами пришлось тормозить ещё раз. В ворота входил легион.
- Не весь, – почесал в затылке Селезень. – Четверть, не больше.
Двадцатка за двадцаткой входили в ворота. Почти все – опытные, немолодые люди. Ветераны. Из тех, кто в одиночном бою уступит мастеру, но в группе, а ещё лучше – в строю не имеет себе равных. Около тысячи, без конницы, если не считать десятка офицеров, без лёгкой пехоты. Ярко-алая птица на длинном шесте – знамя легиона.
- Феникс, – кивнул Селезень, увидев знамя. – Элита. Их сорок лет назад дали под командование Северину из рода Белого Волка. Он с ними прошёл Северный поход, и ни тогда, ни после легион не знал поражений. Не знаю, кто сейчас ими командует. А вон тот, в алом плаще – маг.
Всадник, названный магом, ничем не отличался от остальных, кроме цвета плаща и посоха вместо копья. Один. В легионе полагается не меньше двух.
Когда последняя двадцатка скрылась в воротах, Ливий тронул фургон, и караван быстро, пока ворота не заполнили остальные желающие, вполз внутрь. Тут же повернул вдоль стены, направляясь на знакомый постоялый двор.
Гай впервые оказался в таком большом городе, и озирался вокруг с немалым удивлением. Все постройки каменные, улицы вымощены, нет канав для стока нечистот, как в том городишке, куда Гай ездил на ярмарку. Канализация, вспомнил юноша рассказы отца.
На постоялом дворе места хватало. Телеги, хоть и с трудом, разместились в маленьком дворике. Коней, в том числе и трофейного, загнали в обширную, почти пустую конюшню, вычистили, накормили, а затем Ливий махнул охране рукой:
- Завтрашний день будем здесь стоять, можете отдыхать. Послезавтра на рассвете выходим.
Повернулся и поволок на пару с девушкой небольшой, но увесистый сундук. Не рисковал, судя по всему, оставлять его в фургоне, предпочитал отнести в жилую комнату на второй этаж, туда, где ценная вещь будет в большей безопасности.
- Гай, держи. Твоя доля, – Селезень высыпал в ладонь парня горсть серебрушек. – Ливий выделил на отдых. Был раньше тут? Ясно. Пойдём, недалеко есть местечко, где кормят неплохо, и пиво у них приличное.
Гай пожал плечами и последовал за Селезнем. Плотно поесть сейчас бы не помешало.
…
Пиво, действительно оказалось хорошим. Не хуже того, которое варили дома. Много пить Гай не собирался: кто знает, как непрошенное наследие ракшаса могло среагировать на избыток выпивки.
Может быть, когда человек опьянеет, контроль над телом захватит нечеловеческая сущность, и кто знает, что она успеет натворить? Конечно, это много надо выпить, но сколько – Гай не знал. Лучше не проверять.
Прочие охранники, впрочем, тоже не собирались напиваться. После второй кружки, Селезень крякнул:
- Самое время сменить место. Тут есть такие домики с девочками…
Охранники оживились и начали обсуждать достоинства и недостатки городских лупанариев. Селезень скосил глаза на молчавшего Гая:
- Что, с нами? Или брезгуешь?
Гай чуть поморщился, давая понять, что никакого восторга идея у него не вызывает. Любопытно, конечно, как и всякому парню его возраста. Но получать за две серебрушки то, что должно быть если не по любви, то по искренней симпатии – нет уж, спасибо. Гвоздь, ещё один охранник, махнул рукой:
- Оставь его, Селезень. Это он по молодости, я в его возрасте тоже такие места обходил. Думал, что достоин лучшего.
Но не судьба была охранникам сегодня забыться в оплаченных женских объятиях. Не успели они встать, как над крышей в квартале от них взвился столб дыма. Пожар.
Страшен пожар в деревянном городе, но в Картиале, где почти все постройки каменные, можно защитить соседние дома от огня. Люди спешили к месту пожара, отталкивая друг друга, передавали вёдра по цепочке, лили воду на все деревянные части соседних зданий. Тушить сам постоялый двор никто не собирался. Внутренние перегородки в нём деревянные, так что внутри сейчас горело, как в кузнечном горне. Скоро крыша рухнула, выбросив огромный клубок искр, а затем и стены, лишённые опорных балок, обрушились внутрь. Долго ещё будут тлеть угли под обломками, но ясно всем, что не перекинулся огонь дальше, задавили пожар.
Вот только телеги каравана сгорели вместе с постоялым двором, также и лошади в конюшне, которых никто не успел вывести. И самого Ливия не видно, только дочка его перевязывает кому-то обожжённую руку.
- А отец твой где? – спросил у неё Гай, протолкавшись поближе.
- Там остался, – девушка беспомощно всхлипнула и показала туда, где из-под камней вырывались ещё отдельные язычки пламени. – Мы внизу были, а он кинулся наверх за сундуком.
- Что было такого в этом сундуке, что из-за него жизнью платить? – Селезень тоже подошёл, морщась от жара. Волосы его с одной стороны чуть подгорели. На вопросительный взгляд он пояснил. – Хотел в зал успеть, там касса трактира. Но её какая-то сука выгребла раньше.
- Отец клад нашёл. Золота больше таланта, камни драгоценные, – глянула девушка. – Огромное богатство, вот только счастья ему оно не принесло.
Она безнадёжно махнула рукой. Селезень сочувственно кивнул и хлопнул девушку по плечу:
- Крепись, парень, смерть ходит за торговцем по пятам, и даже опытный человек не всегда сумеет уйти от неё.
Девушка дёрнулась от прикосновения мужчины и отодвинулась к Гаю, а Селезень тем временем обернулся, ища своих товарищей. Найдя их в толпе, призывно махнул рукой. Девушка повернулась к Гаю и негромко, но решительно спросила:
- Гай, тебе напарник нужен?
- Напарник-то нужен, – улыбнулся парень. А что, лучше в бродяги, чем к родственникам?
- Чем к таким родственникам, лучше в бродяги, – девушка запнулась, но собралась с силами и продолжила. – Я внебрачный потомок, отец так и не повязал моей матери свадебную ленту. Решил, что его кровь не должна в рабах ходить, взял с собой, решив позаботиться о моём будущем. От такой заботы охота в петлю лезть.
- Хорошо, напарник. Какое-то время работаем вместе, – кивнул Гай, протягивая руку. Пожал тонкие пальцы и увидел, как на грязном лице расцветает неуверенная улыбка. Видно очень боялась бедняжка, что осталась одна среди чужого города.
- Это… Гай! Тебе виднее, конечно, кого себе в напарники брать, – крякнул за спиной Селезень. – Вот только нам этот малохольный не нужен. Так что, либо ты с нами, тогда тебе почёт и уважение, либо ты тащишь за собой этого хмыря, тогда на нас не рассчитывай.
- Что же, как говориться в таких случаях, – Гай протянул для прощания руку. – Желаю удачи. Приятно было познакомиться.
Селезень, явно не ожидавший такого, руку пожал и слегка смутился.
- Ты… это… не думай. Ежели его поднатаскаешь, я за вас всегда слово молвлю. А так, да, всё нормально. Мы, это, уходим утром, как ворота откроют.
Гай кивнул, размышляя над тем, как ему теперь обращаться к напарнице. По мужскому имени почему-то не хотелось, «Эй, ты» - тоже неудобно. Прозвище дать какое-нибудь?
- Зови меня Сан, – девушка как будто уловила его мысли.
Гай признал, что имя подобрано удачно. На западе Империи это малораспространённое сокращение от имени Силуан, а в Шан Ти это имя считается женским. К тому же, на одном из южных языков это означает «три», так что сойдёт и за прозвище. Он кивнул:
- Ну, что, пойдём, напарник? Нам ещё место ночлега искать. А денег всего восемь серебрушек. Да, у тебя что-нибудь есть?
- Нет, – девушка смутилась и отвернулась. – Только нож и иголка с ниткой.
У Гая тоже осталось не так много имущества. Копьё он оставил в конюшне, как и второй лук. Хорошо, что хоть первый прихватил с собой. Ещё десяток стрел и разные мелочи: нож, точилка, огниво. То есть, то, что он рассовал по карманам. Маловато. Особенно коня жаль, только начали привыкать друг к другу. Но печалиться некогда, нужно где-то провести остаток ночи, а прямо с утра подыскивать дело себе.
Отредактировано _Ivan (2021-12-19 12:21:36)
Поделиться32020-11-05 06:59:44
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Глава третья. Наёмник.
- Эй, парни! – послышался сзади окрик. Гай обернулся и встретился взглядом с мужчиной лет сорока. Дорогая одежда, манера держаться и уверенный голос говорили о том, что этот человек – не последняя фигура в городе. Гай бы даже предположил, что одна из первых.
Человек тем временем оглядел Гая с Сан с головы до ног, и обратился к Гаю, безошибочно определив в нём главного:
- Вы не местные, это очевидно. Мне кажется, что ваши кони и вещи сгорели вон там, – он показал на пожарище, где всё ещё трепетали отдельные огоньки. – Я прав?
- Прав, – кивнул Гай, гадая, кого принесло на их голову. От него не укрылись два телохранителя, внимательно осматривающие всё вокруг, да и у их собеседника под плащом виднелась кольчуга.
- И родственников в городе у вас нет, судя по вашим разговорам, – он ещё раз обшарил их взглядом. – Мне нужны люди, которые не начнут сговариваться с кем-то в городе за моей спиной. Согласны служить мне? Меня зовут Марий.
- Всё зависит от задач и от оплаты, – неторопливо ответил Гай, в свою очередь, рассматривая собеседника.
- Каким оружием владеешь?
- Мечом, копьём и луком – пожал плечами Гай. – Неплохо владею. Боевой опыт невелик, но он есть.
- А ты, – Марий перевёл взгляд на Сан, которая тут же опустила глаза.
- Хуже, чем он.
- Ещё бы, – усмехнулся Марий, скользнув взглядом по щуплой фигурке. – Четырнадцать-то хоть есть?
- Есть.
- Тебе, – Марий вновь обратился к Гаю, – плата наёмника. Стол и одежда, плюс серебрушка в день. За особые задания – доплата. В случае боя – что в бою взято, то свято. В случае измены – даже выгонять не буду, прикажу прирезать. Твоему парнишке – стол и одежду плюс серебрушка за четыре дня. Если себя покажет – повышу.
- Малая клятва? – уточнил Гай, имея в виду традиционный договор, который легко рвался по желанию одной из сторон.
- А на что ты рассчитывал? – вопрос Мария развеселил. – Что вступишь с ходу в родовую гвардию?
- Согласен, – кивнул Гай.
Марий махнул рукой, приглашая следовать за ним.
…
Дом Мария имел площадь не меньше сотни на сотню шагов. К нему прилагался огороженный каменным забором двор с садом, а ещё куча надворных построек. Почти квартал занимал этот участок. И неудивительно, Марий сейчас возглавлял род Серого Медведя, один из Старых родов Империи, и было роду тому больше девяти сотен лет.
Много за это время происходило с родом, но все невзгоды преодолевал он с честью и славой. А теперь испытания стали настолько тяжёлыми, что усомнился глава рода в поддержке города. И повелел Марий собрать у себя потомков знатнейших городских семей, чтобы не отшатнулись от него в грозный час. А охрану начал подбирать из тех, кто не имеет в городе родни, ибо не было теперь у него доверия к горожанам.
Всё это Гай с Сан узнали у Флора, начальника охраны, который увёл их сразу по произнесении клятвы. А затем Флор подозвал кладовщика, велел новеньким сменку подобрать и отправить их в баню, где на рассвете никого не было.
Гай, направляясь к бане, с любопытством думал: что девушка в такой ситуации будет делать? Может быть, признается и попросит молчать? Сан, судя по напряжённому виду, думала о том же, а когда они подошли к низкому зданию бани, схватилась за живот:
- Гай, у меня что-то с желудком, кажется. Ты иди, я сначала вон туда забегу.
Она скрылась в домике отхожего места, а Гай, усмехнувшись, пошёл купаться. Особого разочарования он не ощутил. Любопытно, конечно, узнать, что у неё под рубашкой, но не настолько уж. С её сложением, там и смотреть особо не на что.
…
Уже половину луны Гай и Сан работали в доме Мария. Позади остался первый день, когда старший инструктор решил проверить боеспособность новеньких. Закончилась эта проверка сломанной рукой инструктора, деревянный меч бьёт неслабо в умелых руках. Зато это избавило Гая, а заодно и Сан, как находящуюся в его клике, от столкновений с прочими наёмниками. А обычно всех новеньких проверяли на прочность.
Наёмники в доме делились на две примерно равные части. Родовая гвардия – хорошо оплачиваемая и служащая много лет сотня, считавшая остальных мусором, недостойным дружбы. И остальные, которых Марий навербовал тоже около сотни. Между теми, кто не относился к родовой гвардии, царило жёсткое соперничество. Наёмники делились на клики от трёх до пятнадцати человек, которые конкурировали за деньги и место в иерархии. В клику Гая входила пока только Сан.
Девушке удавалось пока скрывать свою женскую сущность. В основном потому, что никто даже подумать не мог о такой наглости. Только оплата её по результату проверки снизилась до четырёх серебрушек каждое полнолуние, как и полагается ученику. Да и те деньги выплачивались командиру клики, а уж он сам решал: заслужил ученик поощрение или нет. Сан старалась не отходить от Гая, чтобы не стать тренажёром для прочих учеников, которые были жутко рады, найдя кого-то чуть послабее себя.
Мечи Гаю и Сан Марий выделил. Неважные, прямо сказать, мечи, от хорошего удара о железо просто сломаются. Знал Гай такую сталь, для топора ещё куда ни шло, а тонкое лезвие чересчур хрупко. Не стоит этим оружием блокировать удары, да и по тяжёлой броне лучше не бить. А стоил такой меч аж цельный золотой! И если Гай решит уйти, придётся вернуть меч или деньгами.
Именно Гаю с Сан поручили охрану заложников. Родовая гвардия для этого не годилась, у всех их семьи в городе, куча связей, а у Гая – ни души. Кроме них, заложников охраняли ещё две клики по три бойца. Работали по очереди: одна клика дежурит, вторая – бодрствует, третья – спит. Выходы в город не запрещались, но и не одобрялись. Ночевали тут же, при заложниках, в выделенной для этого комнате.
Сан устраивалась всегда между Гаем и стеной, побаиваясь остальных наёмников. Сначала Гай замечал, как она смущалась ложиться рядом с парнем, хотя девушка тщательно пыталась это смущение скрыть. Потом привыкла или начала скрывать гораздо лучше.
Сами заложники, дети от пяти до пятнадцати лет, не были рады своему заточению, но бежать не пытались. Днём они гуляли по саду, а ночью заходили в выделенный им домик. Никакие контакты с родными не допускались, охране был дан приказ убивать посетителей на месте, если с ними не будет Флора или кого-то из семьи Мария.
Всякое свободное время Гай тренировал свою напарницу, пытаясь научить её простейшим приёмам нападения и защиты. Сам себе удивлялся во время тренировок: дома в учебных боях удары сами собой становились опасными для напарника, и плевать, что в руках деревяшка. А с Сан не приходилось прилагать никаких усилий, чтобы останавливать учебный меч, едва коснувшись тела. Ну, никак не воспринималась девушка в качестве противника.
…
Ночью, в самое тёмное время, Гай стоял у дверей домика, где спали почти два десятка детей обоего пола. Сан, воспользовавшись моментом, слиняла в баню, искупаться. Она говорила, что ходит туда ночами, чтобы не сталкиваться с прочими наёмниками, которые будут рады проучить новичка.
В городе царила ночная тишина. Только изредка по улице проходил очередной патруль ночной стражи. И в этой тишине чуткое ухо лесного жителя уловило чуть слышный звук сгибающегося лука. Он успел напрячь мышцы, и когда тетива щёлкнула, парень уже упал на землю. Спустя миг, в то место, где только что была его голова, вонзилась стрела.
Гай перекатился, и вовремя. Вторая стрела ударила туда, куда он упал. Парень резко вскочил, метнулся в сторону, не давая неведомому стрелку прицелиться, а к нему из-за угла уже метнулась чёрная тень, взмахнувшая мечом.
Звёздного света было достаточно. Гай неплохо видел в темноте. Наследие ракшаса, будь он неладен. Но и нападающий ориентировался в почти полном мраке ничуть не хуже. На мече его не блеснул ни единый отблеск, лезвие зачернено, не иначе. И атаковал так профессионально, как мало кто из знакомых Гаю бойцов.
Все эти мысли пронеслись в голове Гая в то время как тело сработало само по себе. Уклониться от молниеносного выпада в голову, подпрыгнуть, уйдя от столь же стремительного удара по ногам и в то же время пробить нападающему висок. А от забора к Гаю метнулась вторая чёрная тень
Парень успел повернуться и встретить врага. Тот атаковал так же, сразу и молча. Резкий бросок чего-то метательного, от чего Гай ушёл скользящим движением, а затем стремительный выход на дистанцию поражения.
Бой между мастерами длится несколько мгновений. Гай принял удар на гарду, а его противник крутанулся, его меч мелькнул в каком-то сложном, незнакомом Гаю приёме.
Гай тоже не стоял на месте. За то время, пока враг повернулся, он сместился настолько, что удар, грозящий развалить его на две половинки, рассёк лишь воздух. Но и ответный удар Гая был отбит, и тут же парень повернулся, пропуская смерть впритирку с телом и чувствуя кожей на груди холод металла. Ударил ногой под колено, заставив на миг потерять равновесие, и этого мига оказалось достаточно, чтобы нанести рубящий удар в бок.
Кольчугу такой удар, без замаха и с близкого расстояния, не пробил бы. Но кольчуги не было. Гай шагнул назад, а нападающий упал, выронив оружие.
Гай прыгнул к двери, нашарил свисток, и выдохнул в него всей мощью молодых лёгких. В саду кто-то сунул в огонь связку факелов, в домике охраны вскочили отдыхавшие наёмники. Подбежавшая Сан тоже сунула факел в маленький светильник, и ахнула:
- Ты ранен!
Только тут Гай заметил, что острый, как бритва, меч ночного убийцы оставил на груди и руке неглубокую, но кровавую царапину. И когда из домика выскочила остальная охрана, Сан перевязывала Гая, сидящего на пороге.
- Ни хрена себе, парни! – ошарашено протянул командир второй клики, по прозвищу Барсук. – Вы, похоже, «призраков» погасили!
«Призраки», они же «ночные тени» - секретные войска Императора, наносящие удар там, куда пошлёт их воля владыки. Говорят, что не помешают им ни каменные стены, ни доблестные стражи, ни хитрые ловушки. А тут вдруг двое наёмников отправляют в иной мир двух «призраков». Достархан, командир третьей клики, в этом усомнился:
- Обычные убийцы. «Ночные тени» прирезали бы всех без шума, никто и ахнуть бы не успел. Но трофеи вы себе хорошие взяли, тут спору нет.
Топоча, как стадо быков, подбежал Флор, за которым следовала двадцатка родовой гвардии. Начальник охраны посмотрел ошарашенным взглядом, перевернул труп, осмотрел оружие, одежду…
- «Призраки»! - выдохнул он. – Только этого не хватало. Куда они двигались?
- К заложникам – ответил Гай. – Хотели ворваться внутрь и устроить резню.
- Да, – Флор покачал головой. – Если бы дети погибли, то все влиятельные семьи города в один миг стали бы нашими врагами. Это боги помогли вам.
К начальнику охраны подбежал его помощник и быстро проговорил, не обращая внимания на наёмников:
- Командир, там кто-то убил ребят на посту у задней двери, так, что не пикнули, и вверху лестницы.
Флор выругался и бросился в дом. Достархан посмотрел ему вслед и повернулся к Гаю:
- Беру свои слова назад. Действительно, вас боги спасли. И Мария тоже, слышали? Ещё одна группа шла к его покоям. Пост у двери, пост наверху лестницы, оставался только пост у двери в спальню. А когда поднялся шум, они отступили. Если Марий тебя не наградит, я совсем уже ничего не понимаю.
В этот миг недалеко, в квартале, где размещался «Феникс», взвыли трубы. Боевая тревога!
…
Марий оказался не чужд благодарности, утром подошёл, при всех сказал «Благодарю за службу», а в качестве дополнения, высыпал в ладонь Гая горсть золотых монет. Двадцать семь штук, как потом Гай посчитал.
Трофеи тоже порадовали. Мечи «ночных теней», в первую очередь. У того, который напал первым – полуторник. Чуть изогнутый, с рукоятью немного длиннее обычной, для удобства перехвата. Довольно длинный, но неширокий, чуть пошире двух пальцев. Сталь высшего класса, такую умеют ковать только на дальнем юге. Твёрдая и одновременно упругая, с характерным красноватым отблеском на тонкой полосе заточки, где не было воронения. Такой меч почти невозможно сломать в бою. Тонкие нити серебряной гравировки, потемневшей от времени, но не ставшей от этого менее опасной для нечисти. И у стрелка меч из такой же стали, только поменьше, рассчитанный на одну руку. Его Гай отдал Сан, вызвав у девушки румянец на щеках и слабую попытку отказаться.
Кроме мечей, каждый из которых стоил не меньше полусотни золотых, Гаю и Сан достались два ножа, тоже очень неплохих, из той же южной стали, небольшой лук с несколькими стрелами и какое-то незнакомое метательное оружие, в виде пластины, разделённой на шесть острых как бритва лепестков, с отверстием в центре.
«Призраки» побывали не только в доме правителя города. Атакован был и расквартированный в городе легион, а точнее – его командование. Та атака тоже не достигла цели. «Фениксы» доказали, что готовы к встрече с любым противником. А ещё одна группа вырезала охрану Северных ворот, и сумела бы их открыть, если бы не сломавшийся вновь подъёмный механизм. Отряд, который должен был после этого ворваться в город, нарисовался перед воротами на рассвете.
К полудню войск у стен города собралось несколько тысяч, и глашатай перед воротами зачитал эдикт Императора. Гражданам Картиалы приказывалось впустить армию в город, сдать всё оружие, выплатить контрибуцию и вознаграждение армии за то, что она спасла их от внутреннего врага Империи. Все, кто препятствует выполнению воли Императора, подлежат уничтожению. Срок выполнения эдикта – до заката.
…
Гай глядел со стены на лагерь войск Императора, ставший на таком расстоянии, чтобы мощный крепостной самострел не смог добросить стрелу. Там кипела жизнь, подразделения прибывали, отбывали, менялись местами, иногда сталкиваясь между собой и создавая беспорядок. Конница, прибывшая под стены первой, куда-то делась, а пехоты прибыло больше легиона, точно. Тысяч десять, как сказал Корнут, командир участка, где Гаю с Сан выпало оборонять город.
В день, когда ультиматум Императора был отклонён, Марий отправил три четверти своего домашнего войска на стены, как часть городского ополчения. Распределив их под командование «Фениксов». И когда Гай со своей спутницей прибыли на участок, куда их определили, встретили их без особой радости. Командир участка, седой ветеран с тремя золотистыми птицами на наплечниках, глянул на молодых людей с явным пренебрежением:
- Наёмники? Новички, судя по возрасту и снаряжению. Доспехов нет, зато луки есть. Стрелять-то хоть умеете?
Гай кивнул, а Сан только потупилась, покраснев. Стреляла она ещё неважно, гордиться ей было нечем.
- Эй, парень! – вмешался ещё один легионер. Высокий, ловкий и подвижный словно кот. – А откуда у тебя такой меч? Не боишься потерять?
Корнут глянул на говоруна, тот замолчал. А командир вновь повернул голову к прибывшим:
- Раз без доспехов – идите к лучникам. Вон тот урод в золотистом плаще – командир ваш будет, он вам скажет, где стоять.
После выяснения, кто как стреляет, командир двадцатки лучников приказал Сан становиться на подноску стрел, а Гаю определил место за одним из зубцов. А когда они спускались со стены, направляясь к кухне, тот разговорчивый легионер окликнул их снова:
- Эй, наёмник! Мне что-то твой меч приглянулся, а тебе, как лучнику, он не нужен. Предлагаю учебный поединок. Ставка с твоей стороны – этот клинок, а с моей – кольчуга и шлем по твоему размеру. Сталь хорошая, наплечники в виде ящериц, кольчужные перчатки, очень нужная вещь.
Если броня и впрямь хороша, то ставки вполне сравнимы. Гай начал подумывать, чтобы рискнуть, но тут вмешался худой пожилой человек в плаще. Знаков различия Гай у него не заметил, но выправка чувствовалась военная, а легионеры поглядывали на него с уважением.
- Не боишься проиграть, Рикс? Этот парень двух «призраков» уложил, так легко у него меч даже тебе не отобрать.
Задира недоверчиво глянул, но сомневаться не рискнул. А Корнут удивлённо раскрыл рот:
- Э, так ты Гай с Вороньего Гнезда? Так, что ли? Рикс, гляди, это тот парень, который Вортону руку сломал. Тут и тебе попотеть придётся.
Гай подумал, что такая известность имеет и хорошие, и плохие стороны, об этом следовало подумать на досуге.
- Подсаживайся к нам, наёмник, – позвал ещё один легионер. – Расскажешь про этот случай. А мы расскажем, как эти проныры пытались наш штаб вырезать.
Вопрос о поединке сам собой отложился. «Фениксы» оказались, в общем, славными ребятами. Наёмников они, как и все легионеры, не сильно любили, полагая, что те ненадёжны и рады перебежать к тому, кто больше заплатит. Но эта нелюбовь не мешала им уважать хороших бойцов. Так что Гай провёл неплохой вечер в разговорах. Сан сидела у него за спиной, как ученику и полагалось, и настолько избегала отходить, что к ночи заработала прозвище Хвостик.
…
- Началось всё с того, что Императору стали поперёк горла некоторые из Старых родов. Не получалось у него творить всё, что душе угодно, – рассказывал Рикс через несколько дней, сидя на стене и поглядывая в сторону лагеря осаждавших. – Наконец решил он, что его власть и без них достаточно крепка, лизоблюды дворцовые его в этом убедили. И приказал вырезать род Белого Волка, один из самых древних и уважаемых родов. Их глава, Северин, нашим легионом тридцать лет командовал. Так его род вырезали, почти под корень. Кто-то спасся, до сих пор не найдут, кто.
- Если не знают, кто, может быть никто и не спасся? – предположил Гай и заработал презрительную усмешку:
- В храме Гора в столице не погас огонёк Белого Волка. Это значит, что уцелел прямой наследник Северина. Или наследница, неважно. Не боковая ветвь, не приёмный сын, а прямой потомок, которого признает родовое пламя. Там непонятно, вроде все его дети погибли, а на сторону он не ходил. А может и ходил, за сорок-то лет. Или у его сыновей внебрачный потомок, тоже может быть. Но стоит этому человеку войти в этот храм, из маленького огонька вспыхнет яркий факел, и это будет доказательство возрождения рода.
- Мечтай, мечтай, – бросил ещё один легионер, посматривавший на столб дыма на горизонте. – Ведь какую-то деревню жгут. Зачем?
- Разведка говорила, что жгут и режут, – подтвердил Рикс. – Дураки. Сожгут – и налогов больше не будет. Так на чём я остановился? Как Белых Волков вырезали, до остальных Старых родов наконец дошло, что они на очереди. И мы поднялись, что за Император, который вернейших слуг убивает? Но Серебряный легион Императора поддержал, и «Драконы» с «Химерами» тоже. Мы из Столицы с боем прорывались, три четверти там оставили. Столица в те дни захлебнулась в крови.
Он помолчал, выдвинул меч до половины и со стуком вогнал его обратно в ножны. Чуть погодя продолжил:
- А теперь не только Столица, почти вся Империя истекает кровью. Кто за Императора режут тех, кто за Республику, и наоборот. Здесь почти вся знать – республиканцы, так Император выжигает сельские районы. Делает выжженную землю. Его надо остановить, иначе вся Империя станет пепелищем.
Осада тем временем продолжалась, что вызвало беспокойство среди начальства. Марий привык мыслить наступательно. Он не верил, что можно выиграть войну, отсиживаясь за стенами. Поэтому затеял несколько беспокоящих рейдов, а затем собрал добровольцев и повёл их на вылазку. Вылазка, в которой участвовало полтысячи бойцов, закончилась катастрофой. Воины попали в хорошо подготовленную засаду, и вернулось обратно не больше сотни. Для города это были серьёзные потери, и вылазки на этом прекратились. Ночью, когда все, свободные от дежурства, спали, Гай услышал шевеление под стеной. И тихий детский голос, просящий о помощи.
Вниз на верёвке спустили большую корзину, и с помощью лебёдки вытянули двоих детишек. Мальчишку лет четырнадцати и девочку года на два младше. Она цеплялась за своего спутника, а тот рассказывал обступившим его солдатам страшные вещи:
Вся конница и часть пехоты рассыпались по области, как саранча. Убивают всех, несмотря на пол, возраст и отношение к Императору. Отравляют колодцы, режут скот, жгут всё, что может гореть. Обшаривают леса, камышовые заросли, если кому-то удаётся спастись от одного отряда – попадается другому.
..
Всё реже на горизонте вставали дымные столбы, всё больше войск сходилось к городу. А когда появилась конница, Корнут сказал:
- Всё. Область выжгли, будут город штурмовать. Разведчики приволокли офицера оттуда, он рассказал, что у них приказ: убить всё, что дышит.
- Дураки, – пожал плечами Рикс, тоже торчащий тут же. – После такого все за оружие возьмутся. Нет страшнее противника, которому некуда отступать.
- В городе десять тысяч, или на тысячу-другую больше, – Корнут хмурился, но скрывать ситуацию от своих не стал. – Из них воинов – тысяча наших, да тысяча местных. Из местных профессионалов – городских когорт две сотни, да наёмников столько же, остальные – просто знают, с какой стороны за меч браться. Итого – две тысячи бойцов и в четыре раза больше толпы, которая даже с оружием остаётся толпой. А против нас Серебряный легион и «Драконы». Это двенадцать тысяч, минус потери, плюс наёмники – в итоге десять. Если стены не удержим – не устоять.
…
Парнишка с девчонкой, которых Гай луну назад вытянул на стену, так и таскались за ним. После того, как Гай договорился с кашеваром об их кормёжке, для чего пришлось пожертвовать одной из золотых монет, дети решили, что кроме него за них заступиться некому. И роль вскормленников их не смущала, в других местах их могли и в рабы определить. Легионеры посмеивались, что одного Хвостика Гаю было мало, обзавёлся ещё двумя.
Гай продолжал тренировать Сан, и к исходу луны добился того, что она достаточно грамотно махала мечом, могла продержаться против воина десяток ударов сердца и иногда попадала в фигуру человека стрелой за сотню шагов. Тем не менее, он по-прежнему держал её в ранге ученика, так для девушки было меньше риска. Например, в случае поединка, учитель мог выйти вместо ученика.
Парнишка, которого прозвали Зяблик, тоже нашёл подходящую деревяшку и попросил присоединиться к тренировке. Гай поставил их с Сан против друг друга. И тут сразу стало ясно, сколь многого добилась девушка за полторы луны. Подросток тут же получил деревянным мечом в лоб, после чего Сан, испугавшись сама, бросилась помогать.
Поделиться42020-11-05 07:00:08
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Глава четвёртая. Штурм.
После завтрака, когда Гай ставил руку своей ученице, Рикс стоял в десятке шагов и с интересом посматривал на процесс учёбы. Сан пыталась перерубить поставленную вертикально ветку, толщиной с её руку, а Гай пытался объяснить, почему не получается так, как у него. После того, как он для пробы перерубил ветку сам, Рикс отошёл и скоро вернулся с небольшим узелком. Кашлянул, привлекая внимание, и извлёк из узелка кольчугу:
- Посмотри. Нравится? Сам бы носил, но маловата, зараза.
Воронёная железная рубаха из мелких колец, как понял Гай, превосходной стали. На плечах – кованые ящерицы, способные выдержать удар меча. На груди – бляха в форме ворона, распахнувшего крылья.
- Ну, прямо мой тотемный знак, – усмехнулся Гай. – И размерчик мой. Ничего так штучка, за такую на торгу тридцатку золотом просили.
Из узелка тем временем появился на свет шлем, тоже очень неплохого качества. Рикс тем временем наблюдал за лицом Гая и наконец, не выдержал:
- Что, хороша приманка? Клюнешь?
Гай знал, на что способен Рикс. Видел, как он отмахивался деревянным мечом от троих «Фениксов», а уж те-то тёртые ребята, да и в группах работали как мало кто другой. Тем не менее, броня была не лишней. Так что он кивнул, не обратив внимания, как перепугалась Сан:
- Вещует мне сердце, что эта бронька мне судьбой предназначена. Если так, то твоя идея – знак богов, от которого грешно отказываться.
- Посмотрел – и будет с тебя, – обрадовано заявил Рикс, пряча кольчугу и шлем обратно в узелок. – Твой меч я потом посмотрю, когда он моим станет. Идём, пока Корнут спит.
Корнут не одобрял поединки между своими, даже учебные, но сейчас он отсыпался после ночной проверки постов.
Весть о поединке облетела участок с быстротой ветра. Все, свободные от дежурства, легионеры и ополченцы сбежались к кругу и чуть не передрались за свободные места, стараясь при этом не поднимать шум. Все знали, что если проснётся начальство – поединка не будет, по крайней мере, сегодня. К удивлению Гая, у него нашлась куча болельщиков. Многим ополченцам не нравилось, как «Фениксы» демонстрировали своё превосходство, и они были рады поддержать такого же ополченца, не побоявшегося поединка с признанным мастером.
- Эй, Гай! – подал голос старшина Кузнечной улицы. – Побьёшь этого наглеца – дочку за тебя отдам и помогу гражданство получить!
Дочку его Гай знал, она часто навещала отца у стены. Ничего так девочка, симпатичная. И на Гая бросала пару раз любопытные взгляды. И с чего бы такому уважаемому в городе человеку при всём народе предлагать породниться бедному наёмнику? «Фениксов» не любит до такой степени? Может быть и такое. Вроде, кто-то из легионеров как-то хотел затащить девчонку в палатку, из-за чего произошёл скандал.
Сан, услышав такие слова, перепугалась, кажется, ещё сильнее. Почему, интересно? Не нравится ей, что у напарника появится жена и гражданство? Но эту мысль нужно было сейчас выкинуть из головы. Не время расслабляться.
Рикс вышел в круг, махнул для пробы деревянным мечом, и улыбка пропала с его лица. Теперь это был не балагур и насмешник, а мастер, готовый к схватке. Пусть учебной, не легче от того его противнику.
Гай вышел на площадку, посмотрел на Рикса, как удав на кролика. Относиться к такому бойцу нужно было со всем уважением. Гай расслабил мышцы, дыхание стало равномерным, он несколько раз качнулся, проверяя работу суставов. Голоса вокруг отдалились, оставшись где-то на границе слышимости. Гай слышал, как судья называет их имена и объявляет ставки, как повторяет правила и требует у кого-то отойти на дозволенное расстояние.
На башнях взвыли трубы, оповещая всех: «На стены!»
- Чёрт! – выругался Рикс, глянув на гребень стены почти с ненавистью. – В этой рубке твоя игрушка мне бы пригодилась.
Он подхватил узел с кольчугой и бросился за своей бронёй. Гай, прихватив меч, тоже побежал на стену. Сан по пути передала ему лук. На её лице большими буквами читалось облегчение.
Со стены хорошо виднелись войска Императора, выстраивающиеся для штурма. Или попытки такового, ибо не заметил Гай у них ни лестниц, ни осадных орудий. Рикс, выскочивший на стену уже в броне и с боевым оружием, разочарованно присвистнул:
- Как они через стену лезть станут? Только помешали мне добыть отличную вещь.
У Гая было своё мнение насчёт того, кому помешали добыть вещь, но сейчас его мучила другая мысль:
- Если готовятся, а орудий стенобитных нет, значит, будут магией бить. У Императора маги сильные, как говорят.
- Ха! – посмотрел на него Рикс с выражением превосходства. – Этим стенам три сотни лет, и каждый городской колдун накладывал свой слой защиты. Сейчас эти камни так пропитаны магией, что при попытке их рушить колдовством, любой маг поломает зубы. Даже лучшие чародеи Императора, соберись они вместе, полгода будут возиться, не меньше. Пока тебя не было, проходил наш маг, проверял защиту. Он и объяснил нам это.
Несмотря на такое оптимистичное заявление, Гай продолжал беспокоиться. Ведь не могут этого не знать те, кто командует войсками там, за городом. И, тем не менее, готовят войска к штурму, без лестниц, без осадных башен, без таранов. На что они рассчитывают?
Императорские войска застыли, и чуть позже все увидели, как там, рядом с шатром Императора, появилось туманное облачко. Оно медленно поплыло к стене над головами воинов. Рикс хмыкнул:
- А ты прав, по ходу. Стеноломка. Здоровая махина. Наш маг подобное делал, так руками мог бы обхватить. Мы ей дом разломали. А эту громаду сотворить – десятку сильных магов половину луны возиться.
И действительно, облачко было величиной в хороший стог сена. Красноватый туман, внутри которого посверкивали искорки, приближался к стене левее того места, где стоял Гай. По пути он сжимался, а красных искр становилось всё больше.
- Всё равно не пробить, – усмехнулся Рикс, хотя было заметно, как он напряжён. – Максимум – несколько зубцов собьёт.
Над стеной повисла гнетущая тишина, и в поле Императорские войска тоже застыли. Красноватый туманный шар подплыл к самой стене и вдруг, изменив направление, нырнул вниз, под землю.
– Мать их! – выругался Рикс, перекосив лицо. – Грунт под стеной!
Маги Императора не стали тратить силы на удары по хорошо защищённой стене. Они ударили по тому участку грунта, который держал эту стену на себе, и если и был зачарован, то гораздо слабее. И расчет неведомых магов оказался верен: земля заходила ходуном.
Толчки были настолько сильными, что Гай схватился за зубец, чтобы не упасть. Но зубец треснул, сорвался со стены и улетел вниз, чуть не унеся с собой парня. Участок стены совсем недалеко от Гая не выдержал толчков и рухнул, открыв брешь шириной не меньше сотни шагов.
Тут же стоящие снаружи легионы двинулись к городу. И не пройдёт нескольких сотен ударов сердца, как они достигнут пролома. Корнут, стоящий недалеко, понимал это не хуже остальных:
- Всем латникам – к пролому! Становись фалангой! Лучники – бейте с флангов! Вестовой – все резервы сюда! Пусть со стен снимают, на стены никто лезть не будет!
Легионеры бросились к бреши, а Гай с прочими лучниками занял место там, где стена плавно переходила в развалины. Ополченцы, к раздражению командующего, толпились, как стадо, и никак не могли нормально выстроиться, а времени уже не оставалось. На защитников белой волной накатывался Серебряный легион.
Щиты и доспехи, покрытые слоем серебра, высочайшая выучка и дисциплина – это и есть Серебряный легион. Шесть тысяч лучших воинов Императора, краса и гордость Империи. А против неё – редкая цепь легионеров «Феникса», которых не хватало даже выстроить сплошной ряд, и горсть ополченцев, половина которых не имела даже брони.
Стрелы бессильно отскакивали от металла или застревали в щитах «черепахи». Те немногочисленные, попавшие в зазоры между щитами, не могли изменить картину. И цепь, пытающаяся закрыть пролом и продержаться до подхода резервов, пала за десяток ударов сердца. Гай видел, как упал Рикс, как десяток «Фениксов», попытавшихся собраться вокруг Корнута были смяты и перебиты, как бегущих ополченцев поражали дротики. Легион прошёл по их трупам и разделился на три клина, двинувшиеся в разных направлениях.
Гай успел выпустить два десятка стрел, когда услышал жалобный крик Сан. Он обернулся и только сейчас заметил, что все остальные стрелки уже улепётывают. Легионеры – к ближайшей башне, а ополченцы – кто куда.
- Уходим! – кивнул он Сан. – Главное – вовремя смыться.
Резерв «Фениксов», подошедший к тому времени, не принял боя, начал отходить к внутренней цитадели. Гай вспомнил, как выглядело это старое укрепление. Ворота, которые последний раз закрывали лет сорок назад, кое-где обвалившаяся стена… не устоять. Поэтому он свернул в узкий переулок и быстро направился к дому Мария. Сан, а также Зяблик с сестрой с трудом успевали за ним. Зяблик к тому же тащил узел с каким-то барахлом. Гай, обернувшись, рявкнул:
- Брось, дурак!
Тот замотал головой и вцепился в узел ещё крепче.
Дом Мария встретил Гая со спутниками тишиной. Сад был пуст, ни часовых, ни заложников. Гай прошёл к дому, но постучать не успел. Тяжёлая дверь открылась, и перед Гаем возник сам Марий:
- Что на стене? Что за грохот?
- Стена рухнула, – доложил Гай. – Враг прорвался, и начались уличные бои.
Марий как будто постарел на десяток лет. Сейчас было видно, как он устал.
- Всё, значит? – в его голосе мелькнуло безнадёжное отчаяние
- Из дома есть подземный ход за стену? – спросил Гай. По его мнению, все легионеры и прочие сейчас бросятся грабить город, и даже Император не сможет держать оцепление.
Марий успокоился, в его глазах появилась напряжённая работа мысли:
- Ход-то есть, но не про твою честь. Я разрываю наш договор. Прощай, наёмник.
Дверь захлопнулась, оставив Гая снаружи. Парень почесал в затылке:
- Пойдём отсюда. Мы чужие на этом празднике жизни.
Он начал отходить, одновременно прикидывая, куда двигаться теперь. Знание города оставляло желать лучшего. Сан и дети следовали за ним.
Сан остановилась, странно скривив лицо. Кажется, только сейчас до неё дошло, что между ней и спасением в виде подземного хода появилась железная дверь. И что город превращается в кровавый хаос, где жизнь человека не стоит ничего.
- Гай, – позвала девушка. – Мне нужно что-то тебе сказать. Очень важное.
На её щеках вспыхнул румянец, она замолчала, пытаясь преодолеть вдруг накатившее смущение. Гай покачал головой:
- Потом скажешь! – он уловил топот десятков ног, приближающихся к дому. – Уходим, сейчас здесь будет легион.
Они прошли через заднюю калитку в узкий переулок. По нему вышли на тихую улочку, с которой тут же пришлось сворачивать, чтобы не наткнуться на ещё один отряд. Сан и дети следовали за ним, стараясь не отставать. Такая игра в кошки-мышки не могла продолжаться долго.
- Где-то отсидеться нужно до темноты, – пробормотал Гай сквозь зубы. – А ночью выбираться за стены.
Остальные беспомощно переглянулись. Город они знали ничуть не лучше Гая. У парня возникла идея укрыться в канализации, но он не знал, где здесь ближайший подходящий лаз. К тому же в подземной части города он ориентировался ещё хуже, чем на поверхности, и ночное зрение вряд ли сильно поможет.
Впереди не меньше полусотни легионеров штурмовали богатый дом. «Драконы», судя по знакам, Гай за время осады начал неплохо разбираться в этом. Парень тут же свернул в какой-то проход, преодолел сотню шагов между заборами двух особняков и попал в менее богатые кварталы.
- Нужно уйти в северо-западную часть, – попытался он размышлять вслух. – Сейчас легионы гасят очаги сопротивления. Башни, Старую цитадель, богатые особняки. До остальных очередь дойдёт не сразу, есть шанс, что до темноты на нас никто не наткнётся.
Сан и дети смотрели на него, как на полубога и даже не попытались дать ценный совет. Жаль. Гай осознавал, что его опыт выживания в захваченных врагом городах – никакой, но показывать спутникам свою неуверенность было никак нельзя. Поэтому он продвигался к северной стене, пытаясь найти место, где можно отсидеться.
Здесь дома уже не были богатыми. Тоже особняки с двориками, но не такие огромные. В основном – мастерские, на втором этаже которых надстроены жилые комнаты. В городе хаос тем временем нарастал. В нескольких местах виднелись столбы дыма, из одного переулка слышались крики и лязг оружия, а навстречу Гаю попалась семья, бегущая сломя голову к Старой цитадели.
Гай по неопытности забрёл в тупик и повернул назад, соображая, как лучше выйти. Наконец выбрался и почти сразу свернул в узкий переулок, услышав впереди знакомый топот. Вовремя, мимо пробежал отряд не меньше сотни человек. В одном из дворов впереди послышался мужской вскрик, потом женский душераздирающий визг и голос кого-то из штурмующих:
- Куда прёте, дурачьё? В этом доме нас уже много, идите дальше, там навалом домов!
Ещё десяток или чуть больше миновал переулок, не заинтересовавшись, но долго так продолжаться не могло. Гай выглянул и, убедившись, что улица пуста, махнул рукой остальным. Двадцать шагов – и они оказались напротив открытых ворот. Сан вскрикнула и с обнажённым мечом бросилась внутрь.
Гай совершенно не хотел умирать в столь молодом возрасте из-за взбалмошной девчонки. Но допустить её гибель он хотел ещё меньше. И повернул за ней, мысленно выругавшись.
Во дворе трое воинов привязывали к вбитым в землю колышкам двух девочек, старшей из которых вряд ли было больше двенадцати, а второй раза в полтора меньше. Крики и визги им не мешали. У дерева, пришпиленный к нему копьём, стоял мужчина, по всей вероятности отец девочек. Он был ещё жив, изо рта при каждом выдохе вырывалась кровавая пена. У ног его бесполезно валялся топор.
Те, кто теперь хозяйничал во дворе, не были легионерами. Да и на наёмников они не были похожи. Воры, бездельники и прочая сволочь, из тех, кто вечно таскается за войсками и кормится у походных кухонь. Сейчас, когда легионы ещё добивают остатки городского гарнизона, а наёмники ринулись в богатые кварталы, подобная накипь хлынула туда, где не стоит ожидать серьёзного сопротивления.
Сан прыгнула вперёд, замахиваясь мечом. Младший из воинов, как раз закончивший привязывать ногу, вскочил и отбил первый удар. Но это был последний успех в его жизни. Сан, пригнувшись, сделала выпад и достала его щиколотку, а когда мародёр заорал и уронил меч, вогнала клинок в его горло.
Крик перешёл в жуткий хрип, из развороченной шеи струёй хлынула кровь. Мародёр шагнул в сторону, споткнулся о ногу привязанной девочки и рухнул, заливая кровью двор. Сан, видя такой результат, испуганно шагнула назад, разжала пальцы, меч упал в пыль. Девушка упала на колени и закрыла глаза, её вырвало.
Второй мародёр тем временем метнулся к Сан, занося топор, и наверняка прикончил бы девушку, не подоспей в этот момент Гай. Его полуторник смахнул мародёру голову, а безголовое тело, выбросив перед смертью немало крови, рухнуло рядом со своим товарищем.
Третий поступил умнее других, сразу кинувшись к дому и заорав что-то вроде: «Все сюда!», но Гай пробил ему затылок раньше, чем тот успел сделать два шага. На несколько ударов сердца воцарилась тишина, нарушаемая только хрипом мужчины у дерева и жалобными стонами девочек. Нарушилась она, когда из погреба, обхватив бочонок, вылез товарищ убитых, а из дома выбежало ещё трое.
Новый владелец бочонка едва успел понять, что происходит и выронить своё приобретение, и тут же получил мечом в шею. Гай, не задерживаясь, прыгнул к тройке выбежавших.
Первый, сразу после неудачного выпада, осел на землю, схватившись за рану в животе. Второй кинулся к копью, с собой оружия у него почему-то не было, а третий, здоровый, как сарай, взмахнул дубиной в деревенском стиле: «Раззудись плечо, размахнись рука».
Удар был мощный, остановить его мечом - нечего было и думать. Гай ушёл в сторону и колющим ударом пробил громиле глаз и мозг.
Последний в компании мародёр, тоже немаленький, тем временем рывком выдернул из дерева копьё. Но в этот момент Зяблик, подхвативший меч убитого, вогнал ему в спину клинок так, что остриё вышло из живота. Мародёр резко повернулся, Зяблик отпустил рукоятку и стоял, недоумевая, почему же тот не падает? Гай не стал ждать, пока мародёр заорёт перед смертью, подскочил и добил.
Сестра Зяблика Мелина тем временем подхватила с земли кинжал и резала верёвки, удерживающие девочек. Гай шагнул к Сан и обнял её за узкие плечи:
- Ты как? В порядке?
Девушка вдруг ухватилась за парня двумя руками. Гай почувствовал, как она дрожит. Но долго утешать её было некогда, соратники убитых могли появиться в любой момент. Поэтому он прошептал ей несколько ободряющих слов и повернул голову к дому. Если там кто-то остался – не годилось оставлять за спиной опасность.
Освобождённые девочки тем временем кинулись к лежащему отцу, но для него уже ничего не имело значения. Выдернутое копьё ускорило его смерть.
Из двери выбежал подросток лет пятнадцати, сжимающий в руках нож. Не обращая ни на кого внимания, бросился к девочкам, прижал их к себе и замер. Гай понял, что мародёров внутри нет.
- Прости, – выговорила Сан, продолжая цепляться за Гая. – Никогда не думала, что убивать так…
- Не женское это дело, – кивнул Гай. – Вашему полу от богов другое предназначение.
До Сан вдруг дошло, что её тайна – уже не тайна, и это сразу вытеснило из головы переживания по поводу убийства. Девушка покраснела так, что даже уши вспыхнули, глянула на парня в упор и закрыла лицо ладошками.
Из соседнего двора донёсся дикий вопль и хохот грабителей. Кажется, им удалось ворваться в дом, и теперь хозяева допрашивались насчёт спрятанных ценностей. Сан, услышав это, вскочила, высвободилась из рук парня и замерла, не зная, куда бросаться. Подросток кивнул на дом:
- Скорее, внутрь. Закрыться нужно.
Все кинулись в двери, Гай зашёл последним, размышляя, не ошибся ли он? Может быть, нужно было идти дальше?
Первый этаж занимала мастерская медника. На полу лежала женщина в разорванной одежде. Руки у неё были сломаны, а вокруг разлилась целая лужа крови. Судя по всему, её ударили чем-то острым в печень, а пока она умирала, решили не терять времени даром. Девочки взвизгнули и с плачем бросились к телу.
- Быстро собирай, что в дороге понадобится – бросил Гай подростку, который сам с трудом сдерживал слёзы. – Нужно из города уходить.
Тот кинулся куда-то наверх, а Гай задумался, как выбираться из этой передряги? Одному, или вдвоём с Сан можно было отсидеться на какой-нибудь крыше до темноты, а там с помощью верёвки спуститься со стены. Верёвки в лебёдках на стене были, и вряд ли кто-то сейчас, когда идёт бой, станет их убирать. А со всей этой мелюзгой – не выйдет, даже если верёвку достать. Пролом наверняка охраняется, даже при этом хаосе. Да, ситуация…
Сын хозяина дома спустился вниз быстро. В руках он держал набитый чем-то мешок и одет был вполне по-дорожному. Шагнул к Гаю и наклонил голову:
- Меня зовут Оливер, моих сестёр – Роксана и Элени. Мы готовы следовать за вами, если вы не возражаете
- Хорошо, – кивнул Гай, понимая, что выбраться ещё с тремя детьми, или даже с двумя, если ребёнком Оливера не считать, будет ещё сложнее. – Скажи, парень, почему эти люди тебя не убили?
- Я на чердак забрался, – покосился Оливер наверх. – И лестницу поднял. Пока они гадали, как бы меня достать, тут вы зашли.
- Скажи сёстрам, пусть еды соберут в узелки.
Армия прошла город неравномерно. Богатые районы привлекли к себе наибольшее число атакующих. И самые бедные кварталы тоже не остались без внимания, командиры знали, что именно трущобы оказывают наиболее отчаянное сопротивление. И когда уже горели жилища бедняков, а наёмники с хохотом растягивали на лужайках перед домами жён и дочерей аристократов, в районах среднего достатка многие дома оказались незатронутыми нашествием. Лагерные прихлебатели и часть наёмников не успели в первый день пройти всё. Тем более, что живой товар не был нужен, приказ Императора имел только одно значение, а значит не стоит тратить время на ловлю рабов, которых всё равно придётся убить.
…
Поленница не прилегала вплотную к высокой каменной ограде, разделяющей два участка. Зазор между дровами и стеной был достаточен, чтобы там поместился некрупный человек. Но если посмотреть от дома, этого нельзя было заметить. Поэтому и Гай, и Сан, и Оливер с сёстрами, и Зяблик с Мелиной надеялись дождаться сумерек. Пока эта идея работала: дважды группы воинов заходили в дом, убеждались, что кроме трупов там никого нет, и уходили. А за стеной продолжалась бурная жизнь. Крики пытаемых уже затихли, стоны насилуемых женщин затихли чуть позже, зато грубый мужской хохот и шутки на тему баб и выпивки не утихали. Запах жареного мяса и пива смешивался с запахом дыма и человеческих испражнений: те, кто захватил город, не тратили время, чтобы добраться до отхожего места. Или это был запах из чьего-то вспоротого живота?
Зяблик о чём-то шептался с Оливером, девочки тоже сидели кучкой и общались между собой, а Сан прижалась к Гаю и шёпотом в ухо рассказывала свою историю.
Дочь рабыни, любимицы хозяина, она не была признана Ливием, но внешнее сходство было таким, что в том, чья это дочь, никто не сомневался. Это защитило её от домогательств, которым подвергается почти каждая рабыня, как только становится девушкой, но причиняло другие неприятности. Жена Ливия, например, не упускала возможности чем-то задеть её мать, и дочери за компанию приходилось нелегко.
А когда девушке исполнилось пятнадцать, Ливий, наконец, не собираясь больше видеть живое напоминание о своей бурной молодости и в то же время, не желая продавать родную, хоть и не признанную дочь, взял её с собой в поездку. По его словам – хотел выдать её замуж за кого-то на севере. А чтобы не возникало вопросов по поводу короткой стрижки – переодел её в парня.
Вот только с замужеством вышло как-то не так. Вернулся со встречи Ливий злой, каким его Сан не знала никогда. Выместил своё настроение на девушке, избив её так, что два дня она не могла встать. А на обратном пути сказал, что есть у него один человек в столице, который должен согласиться её взять. А если и тот откажется – придётся всё-таки продать девушку на рынке, домой её он уже не повезёт.
…
Очередная пьяная компания в лице десятка наёмников с тремя пленницами, волочимыми за волосы, заглянула в ворота, убедилась, что здание не занято соратниками и тут же принялась обшаривать дом и погреб. Люди за поленницей затихли, а прибывшие вытащили из погреба очередную бочку вина, копчёный окорок и скрылись в доме.
Сумерки надвигались на город медленно и незаметно, но неотвратимо. Гай знал, что этой ночью луны в небе не будет. Хорошо, облегчит движение. И наконец, когда стало совсем темно, он скомандовал остальным:
- За мной. Держитесь за руки цепочкой, кто отстанет – теряйтесь молча.
Взял в руку пальцы Сан и осторожно вышел. Внутри дома продолжался праздник, слышались пьяные песни и солёные шутки. Гай подумал, что в таком состоянии бойцы из них неважные, но не врываться же внутрь с мечом. Таких по городу тысячи, а защитников в большинстве уже перебили.
Цепочка двигалась по тёмной улице, полагаясь лишь на ночное зрение Гая. Обходили места, где разгорались пожары, а также те, где шастали толпы людей. Несколько раз они уклонялись от столкновений с очередным отрядом, но тьма хранила их. Очередной переулок вывел их прямо к стене. Гай повернул вправо, туда, где городскую стену пересекал акведук.
Разумеется, вода по нему давно не текла, ещё на второй день осады где-то выше проломили дно. И так же наверняка на этом месте стояла стража. Даже в этом кровавом безумии никто не оставит без охраны такой хороший выход из города.
- Ждать, – шепнул Гай, осторожно взобрался на стену и присмотрелся. Для любого наблюдателя он был совершенно не виден в этой безлунной ночи. Бесшумно скользил он по стене. Охотничьи навыки и уроки отца оказались кстати.
У места пересечения стены с акведуком действительно дежурили двое часовых. Факелы озаряли подходы, а сами стражи стояли в тени. И не были пьяны. Но треск огня и городской шум не дали часовым возможность расслышать, как натягивается тетива.
Вторую стрелу Гай выпустил сразу за первой. И когда один часовой уже падал простреленным лбом, второй только успел повернуть голову и получил стрелу в висок. Гай прислушался. Тишина. Он повернулся и двинулся к тем, кто ждал его там, под стеной.
Сан и прочие ждали. Стояли они так, чтобы их совсем не было видно, но для Гая, знающего к тому же, где они стоят, не составило труда заметить кучку детских фигур. Он беззвучно подобрался и внезапно возник перед ними.
Главное при таких шалостях – не получить сталь под рёбра, и к этому Гай был готов. Но он ничуть не был готов к тому, что Сан, всхлипнув, бросится ему на шею. Девичье тело прижалось к парню, губы неумело ткнулись в щёку возле уголка губ. Он взял девушку за плечи, чтобы отстранить, но та лишь прижалась сильнее, и руки Гая с плеч перекочевали девушке на спину. В грудь его упёрлись два упругих бугорка, губы девушки коснулись его губ, и две фигуры, скрытые от остальных темнотой, замерли, осторожно целуясь.
Нужно было идти, каждый удар сердца приближал время смены караула. Но Гай с Сан стояли и не хотели отрываться друг от друга. От близости девушки у Гая закружилась голова, а весь окружающий мир стал вдруг совсем неважен. Лишь усилием воли парень освободился от объятий.
Когда цепочка беглецов выбралась на стену, Гаю казалось, что прошло много времени, хотя сердце вряд ли успело ударить больше трёхсот раз. К счастью, смены караула пока не было. В свете догорающих факелов семь человек пробежали к тёмному проходу и спрыгнули в покрытое мелким песком русло акведука. Ещё двадцать шагов – и акведук вышел за пределы стены. Город остался позади, впереди расстилалась неизвестность.
Поделиться52020-11-05 07:00:51
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Глава пятая. В поисках убежища.
Узкая полоса акведука как будто висела в воздухе между небом, с которого светили холодные равнодушные звёзды, и землёй, почти невидимой в темноте. Сначала Гай опасался, что беглецов заметят с земли, но потом понял, что обычный человек не способен это сделать. Он вёл Сан, она в свою очередь держала за руку Мелину, а та – своего брата.
Там, где остался город, послышались крики и звон оружия. На стене кто-то вёл бой. То ли остаток гарнизона, в отчаянной попытке прорыва, то ли местное ополчение, спасающее себя и близких. Но в любом случае, без шума уйти им не удалось.
А впереди, освещённая лишь звёздным светом, шла дорожка акведука. Сколько нужно идти по нему? Тридцать перестрелов до холмов, а там с него легко спуститься. До утра вполне можно дойти.
Дети шли и не жаловались, но Гай услышал, как Элени начала спотыкаться. Сначала раз, потом другой. Он понял, что девочка скорее умрёт, чем признается, что она устала. Страх, что её бросят, не даст ей открыть рот.
- Привал, – шепнул Гай, и тут же Элени упала, как подкошенная. Гай шагнул к ней и снял с детской спины узелок:
- Оливер! – он говорил тихо, но парня передёрнуло от тона. – Ты чего ей в мешок наложил? Ты думаешь, что она ещё двадцать перестрелов сможет это тащить?
Он приподнял узелок Оливера и мрачно фыркнул. Груз подростка был раза в два поменьше, чем он весил сам. И мешок Роксаны был девочке явно не по силам. Пришлось перераспределять ношу. Самый тяжёлый груз теперь тащил Гай, мешки девочек взяли Оливер и Сан.
И снова лента акведука под ногами, равномерный шаг, и разгорающаяся всё ярче заря на востоке. И нарастающая тревога, что сейчас, ещё немного – и их станет видно издалека.
Они успели. Сошли с акведука и спрятались в кустарнике за десяток ударов сердца до того, как к водопаду, льющемуся из проломленного русла, подъехала двадцатка конников. Но шум воды заглушил шорох, а ветер не дал собакам учуять запах. Напившись, патруль продолжил путь вдоль границы леса.
…
Восьмая луна года – время, когда все сельские жители уже убрали урожай, починили дома, и заканчивают подготовку к зиме. Пусть зима здесь гораздо теплее, чем у Безжалостных гор, относиться к ней надо всерьёз.
А тут приходится отсиживаться посреди тростниковых зарослей в лодке. И считать ещё, что крупно повезло. Повезло найти лодку, пусть с прорубленным днищем. Повезло успеть привести её в порядок и замести следы. Повезло, что ни одна из поисковых групп, вылавливающих уцелевших по лесам, не заметила маленькой кучки детей.
Невелика лодка, даже улечься всем не выходит. Спали по очереди, ели то, что можно есть сырым. Грелись, сбиваясь в кучку. Даже ночью не осмеливались зажигать огонь, чтобы не выдать себя запахом дыма.
Отступающая от Картиалы армия прошла по области частой сетью. Если при первом истреблении спаслись десятки, то сейчас выжили единицы. Гай, сделавший пару вылазок в поисках еды, оценил, насколько тщательно и грандиозно спланирована огромная облава. Область волей Императора была объявлена «мёртвой землёй».
Но армия ушла. Истребив всё живое, до чего смогла дотянуться. И Гай, вылезший в очередной раз, увидел уходящий на юг легион. Двадцатки, одна за другой скрывающиеся за горизонтом, обоз, нагруженный награбленным добром, конницу, уныло трусящую следом.
Следующим утром лодка причалила к берегу, и на твёрдую землю высадились семь человек. Грязные, голодные, замёрзшие, но живые. А начиналась уже девятая луна, первые снежинки уже порхали в воздухе, ледяной ветер с севера холодил кожу сквозь лёгкую одежду.
В мешке Оливера оказались главным образом инструменты. Молотки, зубила, паяльники, инструменты для чеканки и прочее. Разве что, наковальни не было. Парень считал, что при бегстве это самое главное. В чём-то он был прав, но Гай предпочёл бы вместо этого инструмент другого рода. Лопату, пару топоров, пилу, кирку. Нужно немедленно заняться жильём, а тут даже землянку вырыть нечем. Пепелища деревень ничем не моли помочь, мародёры собрали всё металлическое, до чего добрались. Железо высоко ценилось в продаже.
В мешках нашлись кроме инструментов, еда, котелок, несколько женских штучек, вроде швейных игл и полотенец. Но ни у кого не было зимней одежды, у девочек обувь разваливалась, а Гаю даже прирезать было некого, чтобы достать детям одежду поприличнее. За четыре дня, которые они потратили на обшаривание пепелищ, им не встретилось ни одного живого человека. Элени простудилась и мучительно кашляла, Оливер подвернул ногу, а у Сан почти не работал кишечник. Сырая рыба и болотные корешки – не лучшая еда, и для девушки она оказалась непригодна. Сейчас, как только появилась возможность варить мясо и рыбу, бульон понемногу оказывал благотворное действие, и Сан чувствовала себя лучше.
Мясо Гай добывал сравнительно легко. Охотником он был хорошим, и даже в местных, бедных дичью лесах умел подбить то зайца, то тетерева. И сейчас он шёл к лагерю, нёс поросёнка, сбежавшего из сельского дома или от неудачливого мародёра, и уже представлял себе, как при виде его на лице Сан расцветёт улыбка. Поймал себя на том, что начал мурлыкать древнюю любовную песню и смущённо фыркнул. Но металлический звон, донёсшийся из-за зарослей, заставил его замереть и схватиться за оружие. Такой звук так близко от лагеря не предвещал ничего хорошего. Осторожно Гай выглянул из-за кустов и замер.
Там, в двух десятках шагов, рядом с телегой, наполненной какими-то сундуками и узлами, стояли и сидели четверо парней и девушек. Трое – полуголые, прикованные к общей цепи, дрожащие от холода и истощённые так, как будто их целую луну почти не кормили. Охранял их один подросток лет пятнадцати, северянин, судя по лицу и волосам, который сейчас был занят важным делом: тискал совсем молоденькую девчонку при полном бездействии остальных пленников. Гай тут же представил, как легко парню, прикованному рядом, накинуть цепь охраннику на шею. Но тот сидел, отвернувшись и сжавшись в комок.
Первой мыслью Гая было подойти к охраннику сзади и приставить к его шее нож. Наверняка тот сразу расскажет, кто он и где его товарищи. В то, что подросток ведёт всех в одиночестве, Гай не верил. Но там, где располагался лагерь, вдруг послышался вскрик. Гай узнал голос Сан.
До лагеря было не больше сотни шагов, и преодолел их парень примерно за полсотни ударов сердца. По пути пожалел, что меч остался в лагере. Вроде, в лесу не надобен, чего таскать? А вон как обернулось.
- Если кто-то хотя бы прикоснулся к Сан, – прошептал Гай одними губами. – Прикончу мразь.
Картина, открывшаяся перед ним, была проста и незатейлива. Все, кто постарше, лежали на земле, а девочки под остриями копий, плача, связывали парням руки. Сан лежала, не шевелясь, и ей руки скручивал один из четырёх мужчин. Остальные трое напавших стояли вокруг, подгоняли девочек и обсуждали, какая кому достанется. Тот, кто связывал Сан, закончил, перевернул её и с удивлением уставился на небольшие грудки, заметные сквозь рубашку:
- Эгей, да это тоже девка. А мечом махнула не хуже парня.
- Раз девка – будет весело, – хохотнул второй. – Пусть за рану платит, кровь за кровь.
По рукаву вязавшего девушку действительно струилась красная струйка. Небольшая, впрочем, на неё не стоило обращать внимания.
Пока они говорили, Гай занял подходящую позицию и выстрелил раненому в затылок. С такого расстояния не защитит кольчужная сетка, свисающая с заднего края шлема. Тот, даже не крикнув, повалился ничком рядом с Сан. Пока он падал, Гай успел выпустить ещё две стрелы. Первая из них ударила в переносицу того, кто предлагал платить за ранение.
Это были не легионеры, ни у кого не было знаков легиона. Либо наёмники, либо, скорее всего, та самая накипь, избегающая боёв, но всегда успевающая к грабежу. Задержались, чтобы без помех вывезти награбленное, а впридачу прихватить живой товар. Но вооружены они были вполне прилично, да и кольчуги имели все. Вот только оружие и кольчуга не станут воевать вместо человека. Опытные бойцы тут же прикрылись бы щитами и пошли бы на сближение. Сложно достать стрелой матёрого воина, когда он видит стрелка и всегда готов уклониться или поставить щит. А эти после гибели вожака запаниковали. Только один кинулся на Гая, а другой метнулся в противоположную сторону. Вторая стрела пробила ему шею.
Тот, который оказался похрабрее, напал быстро, но неумело. Точно, не опытный наёмник, а так, сброд. Умелый копейщик играет копьём так, что не поймёшь, куда он бьёт. А этот атаковал прямым выпадом так, что Гаю не составило труда пропустить копьё мимо, шагнуть к нему и погрузить лезвие ножа туда, где на шее можно нащупать пульс.
Как Гай оказался возле Сан – он не помнил. Помнил только то, что он держит девушку в объятиях и просит отозваться. На скуле девушки виднелся роскошный синяк, ударили её сильно. Но дышала она ровно, и пульс был.
Только тут до Гая дошло, насколько на самом деле дорога ему Сан. До этого он воспринимал девушку, как само собой разумеющуюся часть своей жизни. Но осознание того, что сейчас она есть, и вдруг её не будет, наполнило его ужасом. Он не хотел больше жить без неё.
Девочки тем временем сняли верёвки с парней, и наперебой, всхлипывая и вцепившись в его плечи со всех сторон, рассказывали ему о случившемся.
По их словам, четвёрка воинов вышла из-за кустов и подошла так быстро и неожиданно, что в первый миг все растерялись. Увидев, что Сан схватилась за меч, вожак бросил ей: «Не дёргайся парень, нас-то четверо. А ну лечь на землю, руки за спину»!
Сан, услышав такое, вскочила и попыталась достать его мечом, но она не отошла ещё после болезни, так что вожак первым же ударом выбил у неё оружие, а потом кольчужной перчаткой ударил её по лицу. А Зяблик бросился бежать, за что получил древком копья. После чего напавшие потребовали связать парней, угрожая иначе тут же их убить.
Зяблик и Оливер молчали, сгорая со стыда. Им невыносимо было слышать от собственных сестёр, что единственную попытку сопротивления предприняла девушка. А Сан вдруг открыла глаза, посмотрела на Гая и прошептала с улыбкой:
- Успел.
Руки её потянулись к парню, и девушка счастливо выдохнула. На её глазах блеснули слезинки. Гай осторожно прикоснулся к девичьему лбу губами:
- Отдыхай. Нужно дело доделать, – и повернулся к парням. – Чего стоите? Копья в руки и чтоб без меня даже крыса к лагерю не подобралась. А я отлучусь ненадолго.
Кивнул Сан, пристегнул меч и тихим шагом направился туда, где стояла телега с прикованными рабами. Она за это время никуда не делась.
Парнишка стоял рядом с пленниками и завязывал штаны. Девчонка, всхлипывая, поправляла одежду, вернее те лохмотья, что были вместо неё. Увидев подходившего Гая, парень схватился за копьё:
- Кто такой? А ну стой!
- Что, разбойник? – спросил негромко Гай. – Развлёкся напоследок?
- Я не разбойник! – подросток оскорбился. – Я воин отряда «Северный Орёл»! А это моя законная добыча! А ты кто такой? Лучше отвечай, а то хуже будет!
- Что же будет?
- А вот сейчас проткну тебя насквозь! – и парнишка, нахмурившись, нацелил копьё.
- Хочешь бою? – Гай медленно вытянул из ножен меч. – Так ведь и я могу тебя проткнуть.
- Я четыре дома штурмом взял, – фыркнул юный воин. – И не один вооружённый боец пал от моей руки. А ещё, если меня хоть поцарапаешь, сейчас вернутся наши и с тебя за каждую каплю моей крови кружку нацедят.
- Ого, – Гай наклонил голову набок. – Так у вас в отряде кровь за кровь?
- Да! – Подросток выпятил грудь. – Кровь «Северных Орлов» свящённа, и тот, кто пролил её, должен быть отомщён!
- Жаль, – Гай шагнул к парню. Ему действительно было жаль. Отрок слишком серьёзно воспринимал воинское братство, и если его отпустить – ещё чего доброго затеет месть по всем правилам. То есть, с учётом неравенства сил, начнутся ловушки, засады с арбалетами, отравления колодцев и прочая партизанщина, причём не обязательно в первый же год. У северян считалось нормальным отложить месть лет на пять, причём начать с детей виновного. – Ты умрёшь в бою, как настоящий воин.
Парнишка что-то почувствовал в голосе Гая, потому что в его глазах мелькнула мольба. Но через миг он стиснул зубы и ринулся в атаку. Ещё миг – и безголовое тело рухнуло на опавшие листья.
Рабы, парень и две девушки, не пошевелились и не проявили никаких чувств. С их точки зрения, они всего лишь сменили одного хозяина на другого. И не обязательно новый хозяин будет лучше. Прежние хотя бы хотели довести всех до невольничьего рынка, а что будет сейчас – неведомо. И когда Гай разомкнул замки на цепях, они продолжали сидеть неподвижно.
- Кто, откуда? – спросил Гай, в колебаниях, что с ними делать дальше.
- Донат из Картиалы. Седельник, – и торопливо добавил. – Всякую кожную работу знаю.
Гай перевёл взгляд на девушек, те сжались, но отмалчиваться не осмелились:
-Наркисса из Картиалы. Дочь Вира из рода Лебедя, – аристократка. Этот род – один из сильнейших в городе. Был. На вид ей лет восемнадцать, и если бы не грязь и синяки, её можно было назвать красивой.
- Дорсия из Картиалы, – девочка замолчала. Видно, род её был не из тех, каким можно хвастаться. Ей было не больше тринадцати, и что ей пришлось пережить – можно было представить.
- Я никого не держу, – Гай махнул рукой в направлении Картиалы. – Идите, куда хотите.
Радости, как Гай и предполагал, это не вызвало. Поздней осенью без еды и жилья не выжить, тем более, скоро зима.
- Нам некуда идти, – парень встал на колени. – Во имя богов, прими нас под свою руку.
Девушки повторили его позу, глядя со смесью страха и надежды. Гай кивнул:
- Оставайтесь. Но мы сами небогато живём, придётся вам работать от души.
…
Награбленного добра в телеге оказалось немало. Одеждой и обувью, по крайней мере, были теперь обеспечены все. И полезных предметов, вроде топоров или лопат тоже нашлось не одна и не две. Один из сундуков был заполнен ценностями, вроде серебряной посуды и золотых украшений, это сейчас лишнее, а в будущем пригодится.
- Нахапали, – Сан, как и остальные, не могла остаться в стороне от такого интересного мероприятия, как разбор имущества. – Откуда столько взяли, хотела бы я знать?
- Откуда? Просто. Легион прошёл, а эти шли следом и хватали всё, что плохо лежит. Вот, – Гай достал из сундука золотую изогнутую полосу. – Это «браслет легионера», так в легионах золото хранили, пока не удавалось продать. С трупа снято. Да и броня с оружием оттуда же.
- А лошадь как? На мясо? – почесав в затылке, спросил Зяблик. – Сена-то нет.
- На Гнилом Луге стожок стоит, – возразил Гай. – Привезти надо, вот и корм будет.
Стожок, как помнил Гай, невелик, может на зиму не хватить. Лошадь – не корова, ест изрядно.
Гай спешил, не давал толком отдыхать ни себе ни парням. Погода становилась всё более похожей на зиму. И землянку пришлось копать одну, не очень большую, иначе просто не успеть. Яма в подходящем месте, крыша из жердей, покрытых слоем земли, очаг из камней, скреплённых глиной, дверь. Внутри две лежанки и стол. Тесно, сыро, неудобно, всё наполнено копотью, но это всё же укрытие от дождей и холода. Достраивали уже под дождём, который зарядил сразу после засыпки крыши и моросил, не останавливаясь. В этих местах такой дождик в конце осени – норма. А в начале десятой луны дождь перешёл в снег.
…
Имперская дорога покрыта каменными плитами и легко держит тяжёлые фургоны. На низких местах плиты лежат на гравийной подушке, а на болотах сделаны свайные переходы. Здоровый, как буйвол, мужик, миновав одно из таких мест, указал возчикам на ровную площадку, где останавливался в прошлом и позапрошлом годах. Четыре фургона выкатились на место стоянки и замерли.
- О! А где постоялый двор? – ошарашено выговорил мужик при виде обгорелых развалин.
- Чего удивляешься, старшой? – пожал плечами второй возчик. – Забыл, как купец рассказывал? Война тут была, Император республиканцев громил.
- Так-то оно так. Но постоялый двор-то зачем жечь? Республиканцы там жили, разве? Знал же я хозяина, нормальный он.
Но ничего не поделаешь, пришлось становиться на ночлег без крыши над головой. Только возчики успели поставить на огонь котелок, как собака, взятая для охраны, повернулась к лесу и громко гавкнула. Мужики не спеша взяли в руки кто секиру, кто дубину. Судя по поведению собаки, серьёзной опасности не было, но боги охраняют того, кто сам охраняет себя.
Из леса вышел молодой человек в кожаной куртке. На боку – меч, за голенищем – нож. Бесшумно подошёл и поздоровался.
- Вечер добрый, – ответил старшина. – С чем пожаловал, гость незваный?
Мог и разбойник оказаться, бывает такое на трактах, а после войны – тем более. Вот сейчас заявит что-то вроде: «Платите, а то места тут неспокойные, завтра из кустов может и стрела вылететь». И думай потом, то ли платить, то ли топором по дурной голове, да в болото.
- Суровые времена настали, мало кто пережил их в этих местах. Всегда приятно поговорить с новыми людьми, узнать, что творится в мире.
Вроде, пугать парень не собирался. А обменяться новостями велел сам бог торговли. Узнав о том опустошении, которое произвели войска, возчики приуныли:
- А мы хотели на торг в Картиалу попасть. Если так, покупателей мало будет.
- Не всё так печально, – возразил старшой. – Если сёла тоже пожгли, то в городе зерно в спросе.
После короткого обсуждения, парень предложил купить зерно сам, и то, что боявшиеся продешевить возчики заломили двойную цену, его не смутило. А на следующее утро половина зерна сгрузилась с возов в обмен на несколько золотых монеток, а облегчённые фургоны продолжили путь. Тому, что рассказывал гость, они не поверили. Отродясь не бывало такого, чтобы большой город вымер полностью, но если здесь такие дурни, что больше платят – почему не продать.
…
Гай подтесал брёвнышко и в очередной раз примерил. Так сойдёт, а если какая щель – мох и глина спасут плохого плотника. Тем более, если сравнивать с местными, получалось у Гая совсем неплохо. Ещё три венца – и можно делать крышу. Банька получится маленькая, но без неё что-то невесело.
Позади Зяблик с Оливером пилили очередное бревно. Им тоже надоело ходить грязными и мыться в шалаше в долблёном корыте. Хотя поглядывали на колоду, где лежало, дожидаясь их, оружие.
Парни при каждой свободной минуте выбирались на воздух и махали деревянными мечами. Они очень рьяно взялись обучаться после позора луну назад, когда их связали без боя. С тех пор ребята упражнялись ежедневно, как с деревяшками, так и с боевым оружием, взятым с убитых.
А Донат от оружия шарахался и сражаться за свою свободу не собирался. Казалось, после пребывания в плену, что-то сломалось в седельнике. Он равнодушно выполнял всё, что ему поручали и ни разу не высказывал собственного мнения. С другой стороны, и хлопот с ним не было. Вот и сейчас он показался из леса, волоча здоровенную охапку валежника.
- Мужики! – Сан выглянула из землянки. – К столу!
Гай ещё раз глянул на прилаженное бревно и махнул рукой ребятам, чтобы прятали инструмент. Раз зовут – надо идти, а то неуважение к хозяйке. Тем более, что солнце уже скрылось за деревьями.
Горячую пшённую кашу с мясом уминали молча. С утра все успели как следует проголодаться. Наевшись, вылезли из-за стола, давая место девушкам. Те не заставили себя ждать.
С едой на зиму, спасибо селянам, вёзшим на торг зерно, сложностей не предвиделось. Вода была рядом, дров запасли, да ещё и увеличивали запас. Вот только ютиться вдесятером в маленькой землянку не так и легко. Если сравнивать с зимовкой без жилья, такая землянка – просто дар богов, но Гай с весны собирался строить свой дом. И он уже знал, кто станет хозяйкой в этом доме. И Сан знала это тоже.
А вот Наркисса имела на этот счёт своё мнение, хотя у неё хватало ума не высказывать его вслух. Сразу после своего появления, девушка дала всем понять, что она принадлежит именно Гаю, заставив Сан слегка ревновать. И искренне недоумевала, почему Гай при первой возможности не увёл её в лес, закрепить свои права. С её точки зрения, дочь аристократа гораздо лучше подходила вождю, чем одевающаяся по-мужски девушка неизвестного происхождения.
По закону, женщина может наследовать, если в роду не осталось наследников мужского пола. А род Лебедя весь погиб в Картиале, кроме Наркиссы. И уже намекала она Гаю, что у богатой семьи есть собственность в других городах, и что её будущий муж может на это имущество рассчитывать. Тонкие намёки делались так, что упрекнуть девушку было не в чем, но смысл их был совершенно ясен.
Отредактировано _Ivan (2021-12-19 12:24:42)
Поделиться62020-11-05 07:01:20
- Душа компании
- Уважение: +1814
- Пол: Мужской
Глава шестая. Дом.
Северный ветер пригнал с Безжалостных гор холодный прозрачный воздух. И теперь поднявшееся над деревьями солнце озаряло усыпанную свежим снегом полянку и холм с дверью землянки в нём.
Гай выбрался на воздух, обтёр лицо горстью снега и с тайной гордостью глянул на баню. Небольшая, топящаяся по-чёрному, она наконец-то дала возможность вымыться нормально. Гай сам не понимал, насколько соскучился по горячему пару, баня в Картиале и в подмётки этой не годилась. Так, сполоснуться. Он поправил топорик за поясом и прикинул: где лучше всего продолжить брать лес? Пока снега мало, вывезти нужно как можно больше.
- Холодно, – раздался сзади голос Сан. Девушка тоже вышла из душной землянки и поёжилась. – Я хочу рябину собрать. Сходишь со мной?
Гай, улыбнувшись, кивнул. Только такие прогулки позволяли парню с девушкой побыть вдвоём. В землянке царила жуткая теснота, да и рядом с жильём за женихом и невестой всегда наблюдали чьи-нибудь любопытные глаза.
Сан скрылась внутри и почти сразу появилась уже тепло одетая. Длинная замшевая куртка с меховой подкладкой и лисья шапочка ей очень шли. Девушка поймала восхищённый взгляд парня и рассмеялась:
- Неужто не насмотрелся ещё? Пойдём.
Солнце ярко светило, играя на свежем снегу разноцветными искорками. Девушка шла рядом с Гаем и рассказывала ему, что Оливер вчера уговорил Зяблика выдать за него Мелину. Не сейчас, конечно, а как она вырастет.
- Следовало ожидать, – улыбнулся Гай. – Я заметил, что Оливер давно на девочку поглядывает.
- А ты не заметил, что Наркисса с тебя глаз не сводит? – Сан толкнула парня локтем. – Смотри, увижу что-нибудь – личико-то я ей попорчу.
- Она мне не нужна, Сан, – нагнулся Гай к уху девушки.
Сан недоверчиво покосилась, глянула в его глаза и лукаво улыбнулась:
- Смотри, птичка, – она кивнула в сторону, и когда Гай повернул туда голову, засунула ему за шиворот комок снега. Тут же отскочила и нырнула под ветки.
- Коварная! – Гай бросился за девушкой, та выскользнула и со смехом нырнула в узкий проход между кустами. А ещё через два удара сердца крепкие руки обхватили её и прижали спиной к стволу огромного дуба. Лицо Гая оказалось совсем рядом с её лицом, взгляды их встретились, дыхание смешалось. Губы парня осторожно коснулись губ Сан, которая закрыла глаза и ответила на поцелуй…
Рябины они всё-таки набрали. Да ещё Гай пометил несколько подходящих для будущего дома деревьев. Возвращались уже к закату, то и дело останавливались, замирая в объятиях друг друга и ища губами губы – и время вновь пропадало для них.
- Гай, – Сан склонила голову на его плечо. – Можно я спрошу?
- Конечно, спрашивай, – Гай чуть удивился. Обычно девушка не делала таких вступлений перед вопросом.
- Ты когда догадался, что я – девушка?
- Знаешь, Сан, может быть я и не очень наблюдателен, но уж на ощупь всегда отличу девушку от парня. И догадался я тогда, когда тебя до фургона нёс.
- И потом, когда я рядом с тобой спала, ты всё знал и меня не трогал. Я совсем непривлекательна, да?
- Ты самая красивая, – шепнул Гай в ушко. – А тогда ты была моим напарником, как-то неудобно.
Сан рассмеялась так заразительно, что Гай тоже расхохотался. Девушка уткнулась замёрзшим носом в шею и продолжила почти шёпотом:
- А мне ты сразу понравился. Как только к каравану присоединился. Я тогда мечтала: «Вот бы он догадался, что я девушка, и посватал бы». И думала, что ты на меня даже не посмотришь. А потом боялась, что сделаю что-нибудь не так, и ты меня прогонишь…
У Гая от таких слов перехватывало дыхание. Он осторожно гладил девушку по щеке:
- Теперь мы всегда будем вместе. В горе и в радости. И я стану тебе хорошим мужем.
Горячее дыхание девушки, казалось, обжигало шею. От близости любимой в теле возникла дрожь, которая не укрылась от невесты:
- Ой, ты совсем замёрз. Пойдём до дому, греться.
Гай не стал объяснять, что дело не в замерзании. Он понимал, что лучше остановиться сейчас, что холодный зимний лес – не лучшее место, чтобы начинать супружеские отношения. Но впереди у них вся жизнь, и в ней найдётся место для всех радостей.
Дрожащие, замерзшие и счастливые, они перешагнули порог землянки и оказались в привычной душной тесноте. Наркисса, увидев, как они продрогли, тут же встала с лежанки, шагнула к очагу и сняла с него кувшин с горячим сбитнем. Но за миг до того, как она отвернулась, Гай успел заметить гримасу ненависти, мелькнувшую на красивом лице.
Тут же Наркисса повернулась обратно, держа в руках две дымящихся кружки. Теперь на её лице не было ничего, кроме радушия, смешанного с лёгким беспокойством. Гай принял кружку, поблагодарил и коснулся губами горячего напитка. Сан, с наслаждением вдохнувшая медовый запах, вдруг резко вскинула голову, а через миг повернулась к Гаю:
- Не пей!!!
Гай от неожиданности дёрнулся, разлив не меньше трети кружки. Взвизгнула Роксана, на которую попали горячие брызги, а Наркисса поморщилась с сожалением. Сан повернулась к ней:
- Ты! Думала, что я совсем тупая и запаха шлемника не почувствую!? Да в тебя саму надо это влить. Рискнёшь выпить то, чем других угощаешь?
Тут же отобрала кружку у ошарашенного Гая, принюхалась.
- Что там? – спросил парень, нехорошо поглядывая на Наркиссу.
- У тебя нет такого. А в моей кружке…
- Успокойся, – презрительно бросила Наркисса. – Нужна ты мне, тебя опаивать. Да кто ты есть, что на меня голос повышаешь? Или легла под хозяина – так всё можно?
Кровь бросилась Сан в лицо, от такой наглости девушка не сразу нашлась, что ответить. А когда она выдохнула и уже собиралась выплеснуть сбитень Наркиссе в лицо, Гай остановил невесту, взял кружку у неё из рук и принюхался. Действительно, какая-то посторонняя примесь чувствовалась, но какая – он сказать не мог. Шлемник не рос там, где жил Гай. Тогда парень шагнул к Наркиссе:
- Если не травила – выпей сама. Ну?
- Да, пожалуйста, – с видом оскорблённого достоинства, повела та плечом. – Как скажешь.
Изящно взяла кружку, шагнула к столу, поднося горячее питьё к губам, и неловко зацепила ногой за ногу Оливера. Удержалась на ногах, но сбитень разлился по полу.
- Ох, как неудачно, – сморщила она нос. – Ничего, сейчас ещё налью. Из того же кувшина.
- Не трудись, – сказал Гай, с усилием разжав зубы. – Если бы ты выпила, я бы тебе поверил. А сейчас получается, что с тобой рядом опасно людям жить. Завтра с утра покинешь это жилище. Навсегда.
Наркисса не веря, взглянула, и поняла, что Гай не шутит. Она переспросила:
- Как, навсегда? Зимой?
- Да. А чтобы ночью чего не удумала… Зяблик, подай-ка вон тот ремешок.
Наркисса, с искажённым ненавистью лицом, шагнула к Сан, целя неизвестно откуда взявшимся ножом ей в горло. Та отшатнулась назад, а Гай перехватил руку, завернул за спину, вынимая из пальцев оружие. Тонкий стилет, которого он не припоминал в добыче.
- Ненавижу! – простонала Наркисса, извиваясь и дёргаясь. – Мразь! Твоё место в лупанарии, за серебрушку караванщиков радовать! У-у-у…
Дальше последовал поток брани, больше подходящий отбросам общества, чем аристократке. Зяблик, тем временем, подал ремень, и Гай связал Наркиссе руки. Не так туго, чтобы нарушить кровообращение, но достаточно надёжно, чтобы девушка не могла освободиться самостоятельно. Ругань за это время сменилась на истерические рыдания, мольбы о прощении и клятвы в вечной любви. Когда Гай отпустил девушку, та извернулась, упала на колени и попыталась поцеловать его ладонь. По лицу её текли обильные слёзы, оставляя дорожки на грязных щеках. Кто-то из девочек жалобно всхлипнул.
Гай отдёрнул руку. Чувствовал он себя не лучшим образом. Одно дело – убить в бою, а совсем другое – выгнать зимой на мороз без шансов на выживание. Но и оставлять это так нельзя. Гай всерьёз опасался за жизнь своей невесты, если эта дрянь будет рядом.
- Заткнись, – бросил он, и Наркисса послушно замолкла. Только всхлипывала и смотрела полными слёз глазами. – Девочки, ужин есть? Или туда тоже шлемника насыпали?
Ужин появился на столе незамедлительно. Все, кроме Наркиссы, поужинали, но ели без всякого удовольствия. Дорсия хотела покормить и Наркиссу, но та, мотнув головой, отказалась. Затем все начали укладываться спать.
В темноте Гай вдруг услышал тихий шёпот. Он прислушался и разобрал, что Наркисса уговаривает Дорсию развязать её и обещает вести себя паинькой. Пришлось встать и переложить связанную девушку рядом с собой. Та тут же воспользовалась моментом и, как только он лёг, прижалась всем телом и коснулась губами его щеки. Гай отодвинул голову, Наркисса намёк поняла и с нежностями больше не лезла.
…
Камни развалин, торчащие из снега, в розовых лучах заходящего солнца превращали развалины Картиалы в какой-то сказочный край. Но не много было людей в этом краю, чтобы оценить красоту. Лишь в нескольких домах, недалеко тот Старой Цитадели жило человек сорок. Пережившие падение города и резню, подобной которой не припоминали и летописи, они до сих пор боялись высовываться, прячась от зимы и от людей.
Две фигуры, мужская и женская, появились из-за обломка стены. Перегрин, увидев путников, отложил в сторону охапку поленьев и поднял топор. Тут же узнал одного из гостей. Гай с Вороньего Гнезда, он заходил в Картиалу, вернее в то, что от неё осталось, в конце девятой луны. Его семья нашла пристанище в лесу севернее города. А кто с ним? Девушка, судя по одежде и походке. Перегрин заметил, что рукава у неё пустые. Калека?
- Добрый вечер, – поздоровался Гай. – Принимаешь ли гостей, хозяин города?
Сказано это было с небольшой насмешкой, но без злобы. Действительно, Перегрин, как лидер уцелевших в городе семей, мог по праву так именоваться.
Перегрин ответил на приветствие, приглашающе показал на дверь, изучая взглядом девушку. Не калека, просто куртка одета поверх связанных рук. Пленница, значит. Высокая, черты лица правильные и красивые, глаза заплаканные, продрогла насквозь. Куда сосед с такой добычей направляется? Невольничьих рынков поблизости нет.
- Гость в дом – радость в дом, – Перегрин открыл дверь, пропуская Гая и его спутницу внутрь. Там, между каменными стенами, вокруг очага собрались остальные члены его семьи. Жена Перегрина и шестеро детей: трое – своих и трое – подобранных на руинах.
Тут же гостю подали большую кружку пива и горячий пирог с мясом. Тот, попробовав, заметил:
- Зерна у вас девать некуда, раз на пиво хватает.
- Есть зерно, – хохотнул хозяин, поднимая свою кружку. – Спасибо тому купцу, что сюда заехал в начале десятой луны. И зерно оставил, и лошадей, и сами остались.
Перегрин расхохотался, вспоминая ошеломлённый взгляд купца, осознавшего, что покупать у него никто ничего не собирается.
- А чем кормите лошадей? – с любопытством спросил Гай, отхлебнув пива.
- Тут ты прав, кормить нечем. Зарезали их, вот, мясо едим. Пара осталась, подержим, пока соломы хватит. К полнолунию зарежем. Ты лучше расскажи, что за девку ты привёл?
История Гая оказалась проста. Невеста его пришлась не по душе той, которая метила на её место, и это чуть не обернулось бедой. Изгнание – мягкая кара за подобное, и оправдать такую мягкость могло только то, что никто не пострадал.
- Да, Сан, невеста моя, догнала нас, когда мы вышли, и попросила не оставлять её в лесу, а отвести в город – Гай отхлебнул ещё глоток пива. – Может быть, здесь кто-нибудь её приютит.
Перегрин заметил, как изменилось лицо Гая, когда он говорил о своей избраннице. Пожалуй, не стоило никому на неё покушаться. А Наркисса сидела, опустив голову, и не подозревала, как ей повезло.
Он снова посмотрел на девушку. Красивая. Не сравнить с располневшей и потерявшей былую красоту женой. Представил, как станет извиваться в его объятиях это молодое, полное сил тело и кивнул:
- Да, такую кто угодно приютит. Слушай, отдай её мне. Работать по хозяйству будет, и ночью удобно. Пока в наложницах походит, а родит – младшей женой сделаю.
Его жена не стала скандалить при госте, но глянула так, что сразу было ясно: стоит Гаю уйти – и Перегрина ждёт неприятный разговор. Наркисса же никак не прореагировала на эти слова. Кажется, ей было уже всё равно.
Хозяин города протянул Гаю золотую монету, закрепляя сделку. Тот кивнул, показав жестом, что в расчете:
- Пусть так, хозяин. Благодарю за ужин, меня ждут дома, – Гай поднялся.
- Куда пойдёшь на ночь глядя? – проворчал Перегрин. – Место есть, переночуй.
- Правда, останься до утра, – пятнадцатилетняя дочь Перегрина Майя присела рядом и дотронулась до его руки. – Расскажешь что-нибудь…
С точки зрения Перегрина, это была лишняя вольность, незачем девушке в канун свадьбы заглядываться на чужого парня. Дочка с гостя просто глаз не сводит, даром, что видит его второй раз в жизни. Тут Авдик из соседнего жилища очень хочет её к себе взять, а он - боец сильный. Ценный союзник по нынешним временам, да и Майя за ним будет как за каменной стеной. А эта дурочка плачет по ночам, а днём прячется, когда жених заходит.
Девчонка, почувствовав тяжёлый отцовский взгляд, смутилась и отошла. А Гай подумав, согласился, что не стоит рисковать, когда можно выспаться и отправиться домой утром.
..
Начало первой луны года на родине Гая было ещё почти зимой, а здесь наступила уже настоящая весна. Птицы вили гнёзда, насекомые выбирались из щелей в коре, где они пережидали зиму, просыпалась нечисть, не любящая снега и холода.
С последней стало гораздо хуже, чем раньше. Если в былые годы о нечисти в этих землях лишь слышали, то сейчас откуда-то взялись создания, с которыми Гай сталкивался только у Безжалостных гор. Возможно, жрецы Двадцати богов были правы, утверждая, что храмы, питаясь верой своих прихожан, защищают Империю от тёмных сил.
К счастью, Гай с детства знал надёжные способы защиты дома и своих близких, и все в его большой семье остались живы и здоровы.
Лошадь доела остатки сена, и теперь держалась на молодых ветках и пучках прошлогодней травы, кое-где показывающейся из-под снега. На таком корме большой помощи от неё не было. Жаль. Как только спали морозы, и снег стал таять, Гай взялся за строительство дома. Оливер и Зяблик тоже не ленились, зная, что следующим летом так же сообща выстроят дом Оливеру, а потом и Зяблику. Сейчас уже третий венец лёг на место, и парни весь день стучали топорами, обрабатывая брёвна четвёртого.
Собака, приблудившаяся к землянке зимой, не была огромным волкодавом. Лайка, которая при голосе волка норовила забиться в землянку, сейчас подняла лай, оборвавшийся одновременно со стуком спускаемой арбалетной тетивы.
Гай, босой и в одних подштанниках, выскочил наружу одновременно со щелчком, известившим его, что арбалет снова на боевом взводе. Резким окриком остановил готовых выскочить под стрелу Оливера с Зябликом, одновременно оценил обстановку.
У амбарчика, где хранились остатки купленного осенью зерна, стояли пятеро. Один целился в Гая из арбалета, остальные тоже были неплохо вооружены. Двое с копьями, двое с мечами. Тот, кто стоял ближе, ухмыльнулся жуткой улыбкой, еле заметной в предрассветной мгле:
- Жить хочешь? Тогда сгинь обратно в землянку и сиди. Нам нужна еда, а жизни пока оставим вам…
Пока он говорил, арбалетчик прицелился и выстрелил. Гай уловил момент, когда стрелок нажал на спуск, и успел шагнуть в сторону. Стрела прошила воздух и ударила в сруб.
- Уродище лесное! Глаза косые? – злобно бросил стрелку вожак. Тут же шагнул вперёд и замахнулся мечом. Сзади Гая, почуяв, что стрелок сейчас начнёт перезаряжать оружие, выскочили Оливер с Зябликом, пытаясь сориентироваться в полумраке.
Гай ушёл от удара, сделал ложный выпад и обратным движением перерубил разбойнику колено. Тот заорал, падая, а Гай уже вошёл в ближний бой с копейщиками, к чему они оказались не готовы. Первый рухнул с рассечённой шеей, второй через миг успокоился с пробитым лбом. Оливер в этот миг броском копья поразил арбалетчика, пытавшегося поставить рекорд по перезарядке.
Последний разбойник так и не достал меча. Поняв, что остался один, он упал на колени и вытянул руки вперёд:
- Во имя богов, пощады!
Гай только сейчас ощутил, что земля ледяная, и ветер обжигает холодом кожу. Он подошёл к входу в землянку и попросил вынести куртку и обувь. Сан, выскочив и убедившись, что перевязывать никого не надо, подала просимое и скрылась.
Пока Гай натягивал куртку и обувался, вожак перестал выть и затих. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь частым дыханием парней, да фырканьем лошади, беспокоящейся от запаха крови.
- Кто, откуда? – Гай подошёл к пленнику.
- Я.. Сыч из Картиалы… не убивайте, во имя богов, я же ничего вам не сделал…
- Из Картиалы, говоришь? Расскажи, как там, в Картиале.
Из торопливого сбивчивого рассказа стало ясно, что разбойничать начали не от хорошей жизни. Зерна и конины, добытых у купца, до весны не хватило, дичи набить неумелым горожанам не удалось, и голод крепко стиснул костлявой лапой шеи людей.
Когда Гай уточнил, что же стало с семьёй Перегрина, то Сыч рассказал, как старший сын хозяина города за три дня спелся с отцовской наложницей и дал с ней дёру, прихватив двух лошадей, запас еды и всё золото и серебро из дома. Догнать их не пытались, и что стало с ними – не ведают. Дочка Перегрина вышла замуж и повесилась на пятый день, из-за чего между тестем и зятем возникла ссора, закончившаяся поножовщиной. Авдик помер сразу, а Перегрин прожил ещё два дня. А жену и детей его, когда пришёл голод, убили и съели…
Тут пленник прикусил язык от ужаса, поняв, что проговорился. Но Гай надавил, и узнал, что после того, как ещё зимой съели последнего коня, перешли на человечину. Сначала – тех, кто не мог себя защитить, вроде семьи Перегрина, оставшейся без главы. А тут кто-то вспомнил о том, что в дне пути есть люди, и у них может быть еда.
Сыч уже не сдерживался, торопясь выговориться, и подробности, поведанные им, были ужасающими. Зяблик и Оливер по очереди исторгли содержимое желудков. Подобное им слышать не приходилось. Да и у Гая то и дело желудок был готов вывернуться наизнанку. Наконец, Гай решил, что он узнал всё, что хотел, и быстрым ударом пробил людоеду затылок. Тот оборвал речь на полуслове и мягко упал лицом вниз.
- Что же, парни, нам ещё эту падаль хоронить.
…
Снег стаял, но лес всё ещё оставался голым. Острые зелёные листья только-только начали раздвигать чешуйки почек. Гай шёл по толстому ковру из сырых опавших листьев, чутко вслушиваясь в звуки весеннего леса.
Картиала приближалась, и Гай удвоил осторожность. Каждого встречного здесь нужно было воспринимать, как врага. Людоедское гнездо необходимо истребить, иначе это станет постоянной угрозой всем вокруг. Человек, раз попробовавший мяса людей, никогда уже от него не откажется.
Развалины встретили Гая давящей тишиной. Ни струйки дыма, ни движения. На грязи, виднелись следы какого-то крупного существа. Уж не детёныша ли тролля.… И выходили эти следы из отверстия, ведущего в канализацию.
Гай вспомнил, рассказ Перегрина, про канализационные ходы, забитые трупами. В дни штурма там укрылось много людей, а маги Императора выпустили в катакомбы какую-то магическую субстанцию. Что бы это ни было – оказалось оно на диво эффективным, из лабиринта подземных переходов никто не вышел. А кучи тел – отличная приманка для гулей и троллей. Возможно, кто-то из них обитает под городом и сейчас. Но днём они не высунутся, солнечный свет обжигает их. А Сыч рассказал про исчезновения тех, кто осмелился выйти из дома ночью. Тоже похоже на правду.
От жилищ не пахло дымом. Не было запаха жилья, не слышалось человеческого голоса. Гай подошёл ближе, принюхался. Прошёл вдоль стены, толкнул дверь. Она распахнулась. Пусто.
Нигде не нашлось живого человека, хотя следов страшного пиршества виднелось немало. Кости, расколотые вдоль для извлечения мозга, вскрытые черепа… В одном месте Гай остановился, присмотрелся к валявшейся чёрной косе с седыми прядями. Именно такая была у жены Перегрина.
Плоский камень, лежащий к северу от жилищ, местные жители превратили в жертвенник. Вокруг него на кольях торчали человеческие головы. Все – девочки и девушки, начиная от пятилетних и кончая почти взрослыми. Гай узнал девочек, виденных им в доме Перегрина, остальные были незнакомыми. Обработанные чем-то, головы выглядели как живые, и трупоеды не трогали их. Кому из богов Тьмы приносили здесь жертвы – не знал Гай. Точно, не Хозяйке Перекрёстков, и не Властелину Бездны. Да и на жертву Апофису или Мелинойе не похоже. Может быть, и не стоит узнавать.
Следы из посёлка выходили в двух направлениях. Пятеро ушли на север, именно их убил Гай два дня назад. Ещё дюжина, включая несколько женщин, предпочли направиться на юг. Гай прошёл по следу ещё день, но возвращаться ушедшие не собирались. У землянки, похожей на ту, в которой зимовала его семья, Гай нашёл несколько разделанных тел.
Следы рассказали, что произошло здесь позавчера. Не было у этого жилища собаки, предупредившей о чужаках, и глава семьи встретил нападающих в дверях. Судя по количеству зарубок на косяках и по размеру пятен крови, бой здесь шёл долго и упорно. Зато внутри землянки следов боя не было. Возможно, после падения защитника, оставшиеся жители вышли, в надежде на пощаду. Тщетной. Рядом с телом могучего мужчины, покрытым ранами, лежал труп женщины и тельце ребёнка. Забрав остатки муки и вырезав самые лучшие части убитых, людоеды продолжили путь на юг. Ещё двух девочек они увели с собой. В качестве носильщиков, или как ходячий запас еды, или ещё для чего – кто знает? В любом случае, Гай не стал продолжать преследование. Не вернутся – замечательно. Пусть там, на юге с ними разбираются.
Через четыре дня Гай вышел на поляну, где Оливер с Зябликом уже начали укладывать пятый венец. Навык уже чувствовался, работали парни умело и качественно. Увидев его, восторженно взвыли и подбежали узнать подробности. Сан, подбежавшая чуть позже, бросилась на шею и долго не хотела отпускать. На глазах её блестели слёзы радости, а заговорить девушка смогла не сразу. А Гай держал её в объятиях, и душу его наполняло светлое чувство возвращения домой.
…
Эпилог. ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Караван медленно миновал болотистое место. Старая дорога была укреплена, но на болотах Эмиль всегда приказывал соблюдать осторожность. Уроженец предгорий, он не доверял местам, где жидкая грязь может засосать коня и всадника.
Здесь пока продолжалась та же безлюдная территория, в какую превратилась большая часть Империи. Гражданская война прошла по северным провинциям железной косой, и чтобы продать товар, уже недостаточно миновать Северную границу. Эмиль собирался попытать счастья в Картиале, этот крупный город мог уцелеть.
- На ночь здесь встанем – он показал на ровную площадку, у которой чьи-то умелые руки сделали навесы и уложили поленницу сухих дров.
Одни возчики взялись распрягать, поить и кормить лошадей, другие отправились за дровами. Убыль в поленнице принято было возмещать, если есть возможность. Третьи достали котёл и принялись за готовку. Эмиль обошёл лагерь, расставил амулеты охранного круга и нашёл нахоженную тропку, уводящую в лес. Кто-то, наверное, жители ближайшего посёлка, регулярно приходили на место стоянки.
Гость появился незаметно, караванщики не успели даже поесть. Эмиль посмотрел, протёр глаза, присмотрелся ещё. Тут один из возчиков вскочил и без колебаний крикнул:
- Гай! Живой, чертяка!
Гай шагнул и оказался в кольце мужиков, каждый их которых норовил хлопнуть по его плечу или тряхнуть руку. Тут же появилась большая кружка с холодным сбитнем, Гая усадили на бревно, успевая рассказывать ему новости:
- Да, ты же не знаешь, что потом было? Твой отец ещё в дороге узнал, что да как. Приехал и сразу на площадь собирать народ. Собрал всех и к вождю, чтобы тот ответ держал за свои поступки. Если бы один пришёл – вождь бы отговорился, а когда за спиной полсотни глав семей – тут ему сложно. В итоге, собрали Совет и на нём приняли решение. Изгнание. На север, за горы ушёл, как говорят.
- А Филлис твоя три года ждала, вдруг вернёшься. А потом вышла за охотника с Белой Скалы, сейчас уже ребёнок у них, вроде.
- Твой отец женился, не годится вождю быть одному. Кору взял, дочь Верка. Тоже уже с дитём, три года исполнилось. И снова, вроде, с животом ходит.
- Сестрёнка твоя уже третьего нянчит, вот радость для неё. И для отца твоего.
- Ты сам как тут? Если что – поехали с нами, вернёшься.
Гай рассказал о своих приключениях, а насчёт возвращения – покачал головой:
- Нет, мужики. У меня семья, детей двое уже, дом, хозяйство. Прирос к месту. Да к тому же я тут в роли вождя, хоть и три семьи, а всё же посёлок. Ещё разрастётся, помяните моё слово. И вообще, чего здесь сидим? Впервые земляки заехали, задержитесь, погостите денёк.
- Ну, после заката в гости не ходят, мы уж завтра с утра зайдём, – кивнул Эмиль. – Устроим днёвку, расскажешь нам, как там в Картиале.
- В Картиале плохо. Как вырезали её пять лет назад, так и не восстановилась она. В первую зиму там десяток семей уцелевших поселились, но до весны не дожили. А сейчас там только развалины. И южнее тоже. Как Император помер, наследников оказалось больше дюжины, грызню устроили, как пауки в банке. По всему центру Империи от Столицы и восточнее бои шли. Сейчас утихли, некому там уже воевать. Торговать надо западнее, там, где Ганникс, людей много. Но это я вам завтра расскажу, у меня карта дома.
До дома Гай отправился уже в темноте. Опасности в этом особой не было, маленький амулет защищал от внимания нечисти, разбойников здесь не водилось, а зверей Гай не боялся. Луна освещала тропку, а идти оставалось недалеко, яйцо не успело бы свариться за это время.
Вести с родины порадовали Гая. Любому приятно узнать, что родственники и друзья живы и здоровы, что дом, где он родился, стоит, и близкие люди наполняют его новой жизнью. Его мысли сами собой перепрыгнули к его собственному дому. Где горела свеча в окне, где шёл дымок из трубы, где ждала его семья. И подумал он, что именно такая жизнь – это то, чего он хотел, и если бы он мог изменить прошлое, то всё равно не стал бы этого делать.
На ветке огромной липы лежало существо, которое Гай узнал бы сразу, если бы увидел, и следило за мужчиной золотистыми глазами. Ему совершенно не мешал амулет. И что за мысли блуждали в его большеухой голове, знала только Хозяйка Перекрёстков.
