Работа № 2:
                                                                                Сказка
       
       Пролог

       
       Тело Каверина пролежало на кухне почти неделю. Когда запах стал распространяться по подъезду соседи забили тревогу. Вызвали наряд.
       Следователь Алехин - бывший сослуживец умершего сразу его опознал и сходу выдал подтверждённую впоследствии версию: «Допился мужик. Видать печёнка не выдержала»
       Труп, скрючившись, лежал под кухонным столом в куче пустых бутылок и бытового мусора. В полуметре от него на полу валялась увесистая, богато переплетенная книга с позолоченным конгревом на обложке из телячьей кожи:  «Монография. Сказки и былины славян. Под редакцией Плотницкой Е.Ф.».
       Из сжатого кулака Каверина следователь аккуратно достал смятый листок. Развернул, разгладил и внимательно его осмотрев, нагнулся к лежащей на полу книге. Бегло ее пролистал и удовлетворенно хмыкнул. Увесистая монография сама собой открывалась примерно на середине. По самому корешку на развороте торчали оборванные края выдранной страницы.
       Усевшись на стул, Алехин принялся подробно изучать вырванный лист. На нем под замысловатым орнаментом расположился небольшой текст одной из славянских сказок. Сбоку на полях пляшущими каракулями кривого Каверинского почерка приткнулась короткая карандашная заметка:  «Поговорить с Ермолаевым!».
        Следователь сделал запись в блокноте, разгладил на коленке измятую страницу и углубился в чтение.
       ———       ———
       «Машенька и колдун
       На деревенской окраине у самого леса жил старый злой колдун. Сельские жители обходили стороной его косую избу. Встретишься с ним взглядом или пересечешься тропинками – жди беды. То Верхогрызку на скотину нашлет, а то и лихорадок на деревенские дворы не пожалеет. Нрав Колдун имел суровый, силу немерянную, да злобу на людей крепкую.
       Была у него дочка – Машенька. Девица красная, ликом румяная. Русая коса до пояса, очи – что озёра, стан осиновый. Берёг колдун её ото всех, словно зеницу ока. Со двора не пускал, да светлицу на ночь засовами обкладывал. А коли собирался в лес по своим делам темным, оставлял у дверей прислужников: Шишка и Крогурушу. 
       Шестнадцать лет, седмица за седмицей, месяц за месяцем томилась Машенька под отцовским надзором. Так пришло и семнадцатое лето. Наступил липень. Зажглись на приозерном холме костры русальной недели. Завели хороводы красные девицы с добрыми молодцами, загудели ватаги неподалеку от старой избы колдуна. С летним ветром ворвались в девичье окно веселые песни.
       Не стерпела в этот раз Машенька печаль одинокую. Не удержала сердечка вольного в груди девичьей. Дождалась, пока отец скроется в лесной чаще и кликнула в окошко деревенских ватажников. 
       Обуял хлопцев задор молодецкий, и решили они удалью своей перед девицей похвастать. Попробовали освободить Машеньку из колдовской избы, да не тут-то было. Шишок стал рычать и кусаться, Крогуруша – шипеть да царапаться. Прогнали колдовские прислужники добрых молодцев, и опять встали на место.
       К исходу дня вернулся из леса колдун. Услыхал рассказ подручных, да так осерчал, что наслал на хлопцев деревенских морок страшный, лекарям неведомый. 
       Три дня и две ночи томились они в муках невыносимых. А на третью ночь по всей деревне взвились к небу погребальные кострища. Селяне справили по молодцам тризну, да пока хмель не сошел, всем миром двинулись к старой избе. Разнесли дом в щепки, прогнали вон колдовских прислужников, выволокли из светлицы девку – затворницу, и со злости утопили ее в озере за холмом. 
       Колдуна так и не сыскали. Остановились у опушки. Поразмыслили малость, да пустили в лесную чащу красного петуха точь-в-точь по следам колдовских подручных. Быстро принялись за дело сварожьи сполохи, огненным вихрем обуяли бурелом, отыскали колдуна, да вцепились когтями в его рубаху, вгрызлись в курчавую бороду, стали рвать чернявые волосы. 
       Заревел колдун в злобном гневе, заметался по горящему лесу. Из последних сил сжал в кулаках полыхающий яростью дух, взбежал на холм и бросился в озеро. 
       С тех пор живет он в этом омуте вместе с дочерью. День за днём злую думу думает. Хитрую месть жестоким людям замышляет. 
       Машенька обратилась берегиней – озерной русалкой, а колдун стал Омутным чертом. Дочь бережет озеро. Обрывает докучливую ряску, гоняет прожорливых щук, хранит души утопленников от отцовской ярости, держит их возле себя. 
       Но стоит ей только отвлечься, колдун тут же крадет невинные души себе. В пустые тела вселяет он злобных подручных, да отправляет их вон из озера. Наверх. Обратно к людям. Чтоб вели себя как живые, да чтоб притворялись своими перед одураченными родичами да кумовьями. Чтоб вершили в народе хитрую волю омутного черта и жили в миру злобными колдовскими заветами.
                                                                                       Редактор: фольклорист-былиновед Плотницкая Е.Ф.»

       Глава 1
       Внешность Юльки Ермолаевой запоминалась сразу. Из-под изогнутых бровей лукаво смотрели чуть раскосые лисьи глаза. Манили кукольной длиной ресниц. 
       Ухоженное остроскулое лицо в границах смоляного каре то и дело расплывалось податливой улыбкой мягких губ. Каждое движение изящной шеи на хрупких, проступающих ключицами плечах, каждый кокетливый взмах кисти она делала по-особенному, с оттягом, словно наслаждаясь недавно приобретенными грацией и худобой. Наблюдать за Юлькой со стороны было сущим удовольствием. Она обожала шумные компании и внимание мужчин. Будучи в окружении их взглядов весело смеялась, чуть запрокинув голову, или же рассеянно кивала и нежно поводила плечами, сопровождая игривыми манерами свой скромный, но такой распаляющий и чувственный конформизм.
       Один лишь Никита, к своему сожалению, этого удовольствия не испытывал. Когда он на протяжении последних шести месяцев радостно следил за ее метаморфозами, то и представить не мог, что будет недоволен итогом. Врожденное чувство собственности ревниво царапалось изнутри. Теперь он чаще жалел о днях, когда Юлька была в декрете. Ворчливая, заспанная и на четверть центнера тяжелее сегодняшней, в засаленном халате она топталась вразвалку по дому; долго и скучно, словно часовой на посту простаивала у плиты; и ложилась спать только когда все домочадцы уже давно мирно сопели в кроватях. Не было этих кошачьих повадок, соблазнительных взглядов и нежного воркующего голоса.
       Никита не заметил, как гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. Ему казалось, что несмотря на выматывающие диеты и почти ежедневные посещения спортзала, это ее преображение случилось резко, в одночасье. Но когда именно? Тут он терялся и расстроенно вздыхал, терзаясь тем, как глупо прозевал свое счастье. 
       На неожиданно проявившийся интерес со стороны мужа, его горячие признания и подарки без повода она теперь реагировала странно сдержанно. Поначалу Никита корил себя за неуместные знаки внимания, за черствость и недальновидность. Но вскоре вкупе с Юлькиным равнодушием проявился до омерзения стандартный набор: тут тебе и торопливые поцелуи на фоне телефонных звонков из сумочки, и новые почтовые пароли, и задержки на работе, и частые внеплановые командировки. Пару раз Никита ловил ее на вранье, слышал телефонные шептания из ванной. Он был не дурак, и очень хотел бы не придавать этому значения, но выводы напрашивались сами собой.
       Наконец, Никита не выдержал. В истеричной, не свойственной манере он выдал запоздало вернувшейся с работы супруге что-то вроде: «В следующий раз позаботься о сносном алиби, дорогая». 
       Но скандала не вышло. Буря почему-то сошла на нет. Юля тогда не нашлась, что ответить, а лишь скорчила умилительно-глупую мордашку и пожав плечами, развернулась к выходу:
       - Давай потом поговорим. Совсем забыла про фарш, - она улыбнулась, чмокнула его в небритую щеку и открыв дверь, выпорхнула за порог, - Поставь пока чайник, милый. В садик сама заскочу, - бросила через плечо и застучала каблуками по лестнице.
       На этом все его заготовленные претензии и неоспоримые логические выкладки рассыпались прахом. 
       «Даже лифта не дождалась», - грустно ухмыльнулся Никита и тяжело вздохнув, захлопнул дверь.

       Глава 2
       Большие синие глаза Андрюшки настойчиво сверлили дыру в Никиткиной переносице. 
       - А куда? – сдвинув брови допытывался пацан.
       Никита деланно равнодушно пожал плечами и протянул сыну ботинок:
       - В Ростов, по-моему.
       - И скоро приедет?
       - Скоро.
       - А как скоро?
       - Давай-ка обувайся, - усмехнулся Никита, растрепав смуглые Андрюшкины кудри, - а то без тебя уйду.
       Мальчуган кивнул, схватил ботинок и плюхнувшись на лавочку сосредоточенно закряхтел. 
       В полутемном холле послышались тяжелая поступь Раисы Егоровны. 
       По традиции, из двух детсадовский воспитательниц, тетя Рая - женщина рубенсовской наружности и бальзаковского возраста, неизменно играла роль доброй. Круглое смешливое лицо, обрамленное выцветшим грязно-рыжим одуваном химической завивки, полные мягкие руки и их широкие размашистые жесты располагали к ней одинаково как детей, так и взрослых. Малявки ее любили и доверяли, да и родители частенько не прочь были посплетничать, не опасаясь лишней огласки.  
       Она кивнула, остановилась почти вплотную к Никите, бросила быстрый взгляд в сторону Андрюшки и широко улыбнулась. 
       Никита кивнул в ответ:
       - Ну как наш бандит сегодня? 
       Продолжая улыбаться, она буднично пожала плечами:
       - Да все отлично.
       Никита несерьезно наморщился и подозрительно склонил голову набок. Ответ Раисы Егоровны отличался странной немногословностью. Обычно за ним следовали полушутливые претензии за девчачьи косички, неубранную после тихого часа кровать и очередную сломанную игрушку.
       - Что-то не так? – осторожно поинтересовался он.
       - Ерунда, - невпопад отмахнулась воспитательница и торопливо отвела взгляд, - просто пара вопросов.
       - Я слушаю.
       - Как у вас с супругой? - На одном дыхании выпалила она, затем остановилась и тут же попыталась объясниться: 
       - Это конечно вряд ли мое дело, но…
       Андрюшка перестал обуваться и завис с открытым ртом, тревожно пялясь на взрослых. Раиса Егоровна тут же схватила Никиту под локоть и аккуратно поволокла вглубь холла.
       - Андрюша рассказывает странные вещи, - вполголоса продолжила она, убедившись, что ребенок не слушает.
       - Я, - Никита вежливо улыбнулся, - не понимаю.
       - Знаете, дети в этом возрасте говорят о своей семье постоянно. Причем не только говорят, но и часто перенимают поведение взрослых. В играх, например. Сами того не подозревая, ставят целые бытовые сценки. А я, благодаря специфике профессии, становлюсь невольной хранительницей чужих семейных секретов. Часто смешных, постыдных, - она перевела дух и пристально уставилась на Никиту, - а иногда и довольно странных.
       Никита наморщился и понизил голос:
       - Что-то не так?
       - Мальчик сказал мне, что мама с вами больше не живет.
       Напряжение лопнуло, словно воздушный шарик. Никита внешне спокойно выдохнул, но в тот же миг злость на Юльку подкатила к самому горлу. Теперь осталось всего лишь перевесить лапшу со своих ушей на уши воспитательнице.
       - Умеете вы перепугать, Раиса Егоровна, - он облегченно рассмеялся и замахал руками, - Дело в том, что у нашей мамы в последнее время много командировок, она действительно часто не бывает дома. Конечно Андрюшка скучает, но это все ерунда. Все скоро закончится, - излишне пылко и оптимистично заверил он.
       Раиса Егоровна грустно улыбнулась и покачала головой. 
       - Никита, вы не поняли, - вкрадчиво возразила она, - Андрюша уверен, что та женщина, которая с вами живет на самом деле лишь притворяется его мамой.

       Глава 3
       - Кого там черти принесли? - закряхтел Каверин, поднимаясь из-за стола. 
       Настойчивая трель дверного звонка снова разлилась по квартире, отозвавшись болью в хмельной голове.
       - Да хорош трезвонить, - он со скрипом отодвинул стул и неуклюже встал, задев бедром угол столешницы. Дружная компания пустых бутылок зазвенела боками, две из них не устояли и грохнувшись, нагло покатились по столу.
       В этот раз звонок с издевательским упрямством затянулся дольше обычного. Каверин снова чертыхнулся и без сожаления проиграв в прятки левому тапку, торопливо прошлепал в коридор.
       Собранное два дня назад мусорное ведро до сих пор воняло в прихожей. Тянуться через него к глазку не было ни сил, ни желания. Каверин повернул защелку и отворил дверь. 
       Первым делом взор его упёрся в я пузатый пакет, который гость держал в руке. Соблазнительные очертания ноши моментально всколыхнули настроение Каверина до небывалых высот. Он с трудом оторвал от пакета взгляд и вскользь осмотрел прибывшего. 
       - Ермолаев?
       - Он самый, - лицо гостя расплылось в скромной улыбке, - я уж подумал, что ты меня не узнал.
       Каверин оттолкнул ногой мусорное ведро и посторонился, приглашая старого знакомого внутрь.
       - Неужто решил через десять лет вернуть мне конспекты по уголовному праву? 
       Никита зашёл, бегло оглядел прихожую и усмехнувшись корявой Каверинской шутке покосился на свою ношу:
       - Это похоже на конспекты?
       Внутри соблазнительно звякнуло.
       - Это похоже на интересную беседу, - Каверин жестом дал понять гостю, чтоб тот и не думал разуваться, торопливо захлопнул дверь в захламлённую комнату и кивнул в сторону кухни, - ты не обращай внимания, - решил заранее оправдаться он, - холостяцкая берлога.
       - Понимаю, - Никита прошёл на кухню, не без труда отыскал свободное место на столе и поставил туда пакет.
       - Ты очень кстати, - Каверин сноровисто смел грязную посуду в раковину, быстро убрал пустые бутылки и словно из ниоткуда наколдовал две аккуратные чистенькие рюмки, - давай, Ермолаев, - он все же не удержался, заглянул в пакет и присвистнул от предвкушения, - не томи.
       Никита уселся за стол. Дождался пока Каверин закончит с сервировкой, шумно выдохнул и молча опрокинул рюмку:
       - Позарез нужны твои профессиональные навыки.
       В ответ хозяин холостяцкой берлоги криво ухмыльнулся. Не спеша осушил свою порцию. Разлил по новой.
       - Тут такое дело, - он пожал плечами, - меня уволили пару лет назад.
       - Да слыхал я, - отмахнулся Никита, - ну сохранились же у тебя знакомства какие-то, связи? Я в долгу не останусь.
       Каверин ненадолго завис в задумчивости, затем странно хмыкнул, будто вспомнив о каком-то давнем своем должнике:
       - Ты давай ближе к делу, а там посмотрим.
       Никита вытащил из внутреннего кармана несколько фотографий и протянул их собеседнику.
       - Это Юлька. Супруга моя, - он указал пальцем на одну из фоток, - здесь она толстушка, а на этой тоже она, но уже через полгода.
       Каверин щелкнул языком и усмехнулся с показной завистью:
       - Ну молодец, баба. Взяла себя в руки.
       - То-то и оно, - обиженно хмыкнул Никита, -  Я почти уверен, что потолок рогами царапаю.
       Каверин расхохотался:
       - Вот оно что! Ну тут уж не обессудь, брат. Новая внешность – новые амбиции.
       - Ты же понимаешь, что мне доказательства нужны. Я так не могу больше. 
       - Дети есть?
       - Да. Андрюшка. Пять лет.
       - Ты со мной вместе юрфак заканчивал. Должен знать, что после развода детей почти всегда с матерью оставляют.
       Никита кивнул.
       - Все равно доказательства искать? – решил уточнить Каверин.
       Никита снова кивнул, наполнил рюмку и принялся задумчиво крутить ее в пальцах:
       - Тут не все так просто. С ней творится что-то непонятное. Андрюшка ее боится. Да и я тоже с недавних времен. Может она на веществах каких сидит, может еще что. Черт ее разберет. 
       - Напрямую с ней поговорить не пробовал?
       - Нет. Я с недавних пор не знаю даже как к ней подступиться. 
       - Чем же эта фитоняшка, - Каверин кивнул на фотку и усмехнулся, - напугала двух мужиков?
       Никита резко выдохнул, опрокинул рюмку и тут же наполнил снова. Взгляд его потускнел. Откашлявшись, он нехотя начал рассказывать:
       - Последняя капля случилась сегодняшней ночью. Я часа в три встал по нужде. Вернулся в спальню, достал из тумбочки сигареты и пошёл на лоджию. Юлька сопела в кровати. Обычно сон у нее крепкий. Ни скрип дверей, ни сигналка за окном ее не тревожат. Так что разбудить ее я не особо боялся. 
       Наша дверь на лоджию полностью застекленная и с внешней стороны есть небольшая защелка. Когда балкон делали, я специально ребят попросил, чтоб ее привинтили. Мне так удобнее. И от сквозняка не откроется, и в телефонный разговор по работе никто из домочадцев не влезет. Опять же, с ноутом можно спокойно посидеть – покурить. В общем, мое личное пространство, - Никита поднял глаза на ухмыляющегося Каверина и деланно обижено отмахнулся, - холостяку не понять. 
       В общем, я завел себе привычку: когда выхожу курить, обычно дверь на защелку эту за собой закрываю. А в этот раз не стал. Еще потянулся к ней, да потом подумал: какого хрена? Ночь на дворе, да и сквозняка никакого нет. Черт с ней, с этой защелкой. Открыл окно. Стою, курю. Наслаждаюсь ночным спокойствием. И вдруг чувствую… вот буквально ощущаю спиной, что сзади стоит кто-то. Такое гадкое чувство, к слову. Одно из самых отвратительных. 
       Я где-то читал, что этот страх сродни страху смерти еще с первобытных времен. Вроде дан живому существу природой как последний шанс в системе самосохранения. 
       И вот чую – волосы на спине дыбом встали. Разворачиваюсь и вижу, как Юлька бледная, со спутанными волосами и в ночнушке стоит вплотную за стеклянной дверью на лоджию. Лицо, словно у спящей. Вообще никакой эмоции, никакого выражения. Глаза только открыты и прям в мои глаза смотрят. А взгляд какой-то жуткий, нечеловеческий. Смотрю, а она руку к дверной ручке тянет. 
       Я, если честно, чуть от страха в штаны не наложил. Тут же дверь на защелку закрыл. Ее рука остановилась на полпути, да так и зависла в воздухе. Секунд на десять может. 
       А я стою на балконе с тлеющей сигаретой. Трясусь. Взять себя в руки никак не могу. В ступоре. Ни слова вымолвить, ни пошевелиться. 
       Вижу, как она медленно разворачивается, идет вон из комнаты и поворачивает прямо к Андрюшкиной спальне. Ну тут конечно разум взял верх. Я открыл балкон и почти бегом кинулся за Юлькой. Залетаю в детскую, а она уже там. Стоит согнувшись возле Андрюшкиной койки, молча смотрит на него спящего и руками о кровать опирается. Знаешь, будто прыгнуть собирается, как кошка за бантиком. 
       Я подлетел к ней сзади, дернул за руку и к себе развернул. Зашипел тихо, чтоб малого не разбудить: «Че творишь, дура?!», а она обмякла тут же, головой замотала, словно проснулась только что. Сказала, что очень хочет спать и поплелась обратно в спальню.
       В общем, я до самого утра на нее пялился. С рассветом уснул только. А как проснулся – сразу к тебе.
       - Э, друг. Тебе не ко мне надо. Бери в охапку жену и двигай с ней по врачам, - со знанием дела заявил Каверин. После нескольких рюмок он заметно взбодрился, порозовел лицом, - слыхал байку про худого питона?
       Никита пожал плечами, а Каверин, ухмыльнувшись, продолжил:
       - Одна дама везде таскала с собой ручного питона. Чего уж говорить, спали они тоже вместе. Чуть погодя она заметила, что питон стал худеть, и в один момент полностью отказался от еды. Пришлось ехать к ветеринару. А ветеринар заявил, что змея перестала есть, чтобы подготовиться к большому обеду. Ещё пару деньков и даму никто бы не нашёл, зато питон ползал бы по дому сытый и румяный. А? Как тебе поворот? - Каверин прыснул, - Может и Юлька твоя тоже поэтому похудела?
       Никита в ответ скривился в угрюмой улыбке.
       - Я первый раз заметил, что с Юлькой что-то не так где-то полтора года назад, после ее поездки в деревню к родителям.
       - Она у тебя ещё и деревенская? Ну ты везунчик.
       Никита лишь отмахнулся и принялся торопливо выкладывать свои версии:
       - Может она там первую любовь встретила и закрутилось у них. Может он ее на наркоту и подсадил? Да черт его знает, что ещё может быть.
       - Ладно, - Каверин резко прервал Никиткину тираду и кивнул на следующую бутылку, - Разберёмся.       Глава 4
       - Я в Григорьевке всю свою жизнь прожила. В прошлом году уехала в город к детям, и обратно ни за какие коврижки не вернусь, - бабка Настасья заерзала на стуле и суетливо перекрестилась. 
       Каверин бросил быстрый взгляд на Никиту и чуть заметно кивнул. Разговор начинался немного странно, но вместе с тем многообещающе.
       Час назад он позвонил бывшему однокашнику и пригласил к себе:
       «Ты давай приезжай. Я тут землячку твоей супруги нашел. Колоритная старушка. Если честно, она мне какую-то дичь втирает, но надо чтоб ты приехал, послушал. Мало-ли, может зацепишься за что-то».
       Никита примчался тут же. Поприветствовал старушку с Кавериным, пристыдил хозяина холостяцкой берлоги за то, что даже чая бабуле не предложил, и в мгновение освоившись на чужой кухне организовал чайник, чашки и пиалку с печеньем.
       - Деревня наша всегда большая была. Скот держали, траву на лугах косили, сено запасали, огороды имели. Была у нас и школа своя, в которой я еще четыре класса окончила. 
       Мы жили хорошо. Лошадь держали, корову, хозяйство большое. Народу в деревне было много, работали, да о веселье не забывали. Я так скажу: наша Григорьевка самая лучшая была. Все женихи в округе к нам ходили. И Ванька - супруг мой будущий к нам в нардом из Колобаевки на танцы бегал. Так и познакомились. 
       Ванька мой лесником проработал всю жизнь. Обход был в Северном лесничестве, недалеко от деревни. Порядок держал – будь здоров. И валежник убирал, и сухостой пилил, и дрова заготавливал. Скамейки и столики для отдыха в лесу были. Я ему помогала чем могла. Лес сажали, к молодым соснам кедр прививали. Работали вручную, это потом трактора пришли. 
       Вместе с тракторами прислали к нам и Плотницких из города по распределению. Мы всем миром дом им отстроили. Алексей Петрович - агроном-механизатор, жена его Евдокия Федотовна - фольклорист. Она в Москве институт серьезный окончила, ученая женщина. Исследованиями занималась, книги писала. В общем, председатель ее учителем в школу определил. Ну а чего, не пропадать же мозгам таким, да и ей чтоб со скуки не помереть. Пока их дом строился, Плотницкие у нас с Ванькой гостевали. Я тогда с Евдокией и сдружилась помаленьку. Умная баба, все ж таки, начитанная. Столько она всего про эти места знала. Где, да кто, да в каком году.
       Они и сейчас в Григорьевке живут. Расплодились. Два взрослых сына по хозяйству им помогают. Дочь - Юлька в городе теперь. С пеленок ее знаю. Шебутная девка. Шило в заднице. Всё с мальчишками по деревне носилась. Звездочке соседской глаз с рогатки выбила, а курей моих летать учила. Трех цыплят из-за этой хулиганки на суп пустили. Приезжала, навещала своих в позапрошлом году, кстати.
       - Вас не забыла проведать? -поинтересовался Никита.
       Бабка в ответ скривилась, будто лимон сжевала, и отмахнулась небрежно:
       - Я тогда уж с Плотницкими не общалась.
       - А чего так? – искренне удивился Никита.
       Юлькиных родителей он видел всего пару раз. На свадьбе, да на Андрюшкиных крестинах.  Приятные с виду, интеллигентные люди, не слишком характерные для деревенского быта. Юлька с сыном частенько навещала их сама. Никите было некогда. Работа сжирала все свободное время, а намеченный отпуск откладывался раз за разом из года в год.
       - Ты меня не торопи, внучек. Я сейчас все по порядку растолкую.
       На окраине Григорьевки есть холм. Его испокон веков Григорьевским курганом кличут. Евдокия рассказывала, что в старые времена деревенские жители на нем все праздники справляли. И хороводы водили, и через костер скакали. Холм огромный, пологий с одной стороны, а вот с другой, где Черное озеро – спуск крутой, почти обрыв. 
       Озерцо то поганое. Не любят у нас омут этот. Да и не зря, в общем. Гадкое место. Безрыбье сплошное. По берегам заросли одни, почти всё сплошь водорослями укрыто, а дальше заболочено на пяток вёрст до самого леса. Издавна слава дурная про озеро это ходит. То кликуша какая с кургана скатится, то путник оступится, а то и вовсе, - она охнула, многозначительно отмахнулась и тут же перекрестилась. 
      Никита скептически наморщил нос и перевёл осторожный взгляд на Каверина. Старушкина история грозила обернуться обычной деревенской байкой. Тот лишь еле заметно пожал плечами, давая понять, что, мол, чем богаты… 
       Бабка Настасья перехватила их взгляды и, надувшись, затихла. Затем строго исподлобья оглядела слушателей и обиженно забубнила, обращаясь к Каверину: 
       - Раз уж пригласил, внучек, будь добр, дослушай. Я по своей воле не нанималась. 
       - Конечно, бабуль, - тут же сконфуженно хохотнул Каверин, а Никита добавил: 
       - Ты уж прости дураков.
       Она вздохнула, деловито кивнула, мол, то-то же, и продолжила:
       - Вот я и говорю. Наступишь на край, и пиши пропало. Съедешь по травянистому скату, плюхнешься в омут, а водокрас тут же стеблями лодыжки тебе опутает и под воду утянет. Пикнуть не успеешь. Сколько народу на моей памяти в нем сгинуло, не счесть. Не было еще того, кто на склон этот обратно взобрался бы. До недавних времен. 
       Так вот у Плотницких к озеру этому странный интерес был. Евдокия с Алексеем Петровичем всё по вечерам по Григорьевскому кургану прогуливались. Я частенько их там из окна домика своего видела. Ну а чего, места живописные, природа. Небось в городе такого вида днем с огнем не сыщешь. Стояли там обнявшись на фоне луны, на воду смотрели, а я всё через окошко их романтике умилялась, Ваньку покойного поминала.
       Да вот года два назад, по лету, проснулась я среди ночи. Меня в последнее время бессонница одолевать стала. Сплю плохо, зато днём как по команде с двенадцати до трёх тихий час. Так вот. Слышу возня какая-то со стороны холма. Я – глядь в окно, а там все семейство Плотницких: и отец, и жена его и две детины ихних тянут к дому тюк какой-то. Да так напрягаются, аж кряхтят. Тяжелый, видать. Присматриваюсь, а то не тюк, а сеть рыболовная. А в ней рыбина бьется с полчеловека величиной, только хвост огромный под луной сверкает. Стала я присматриваться, а у рыбы этой очертания странные, будто мутант какой-то. Знаете, как в той передаче по телевизору. Потом решила, что показалось. Зрением я слабая стала, левый глаз с катарактой уж лет пять. Да и ночью толком не разглядишь. В общем, дотащили они ее до дому, да заволокли внутрь.
       Только тут дошло до меня, что они, видать, не миловаться на холм ходили, а сети на сома проверяли. 
       Я ж с утра решила разузнать, эка невидаль у нас в озере завелась. А они плечами пожимают, будто не знают ничего. Говорят, спали ночью и ничего такого не делали. В общем, брешут, да так залихватски, что я уж грешным делом подумала, что это все мне во сне примерещилось.
       - А какой толк им брехать, бабуль?
       - А кто ж его разберёт? - старушка пожала плечами, замялась немного, и отхлебнув чаю, продолжила, - Я вам сказки, да небылицы деревенские рассказывать не буду, а то подумаете: из ума выжила карга старая. Скажу только о том, что своими глазами видела. Через недельку почтальон наш, Гешка на моих глазах в омуте вместе с велосипедом и сумкой своей утоп. Побежала я помощь звать. Прибегаем с мужиками к холму, а Гешка весь мокрый на травке сидит, носки выжимает. Велик, говорит, не получилось достать. Да и черт, говорит, с ним. И смеётся, дурачок. А я стою, смотрю на него рот разинув. Он ведь без малого минут десять под водой пробыл. Это ж кирдык верный.
       А потом вообще кошмар сущий начался. Я вам говорила, что бессонницей маюсь? Ну так вот. Вижу как-то Плотницких в окошко. Опять на холме стоят. Луна прямо на них светит. И тут ни с того ни с сего Евдокия Федотовна толкает мужа меж лопаток. Он прямо в омут и грохнулся, а она вслед за ним прыгает. Так в одежке и сиганули оба. Представляете? Я пока одевалась, собиралась к соседям бежать, помощи просить, Плотницкие вылезли, покашляли чуток, да домой пошли потихонечку. Это старички то, как я, семидесятилетние. Потом ещё пару раз я похожую картину видала. Ну там уж другие прыгали. Почти вся деревня в одночасье будто умом повредилась. В общем, недолго думая съехала я оттуда в город, от греха. Сейчас вот с детьми живу, - бабуля замолчала, снова отхлебнула чаю и подняла взгляд на Никиту с Кавериным, - Вы зенки-то на меня не вылупляйте, внучкИ. Я пока ещё не в маразме. Сами туда сгоняйте, коли не верите.
       ВнучкИ переглянулись и поднялись со стульев, разминая затёкшие от сиденья мышцы.
       - Бабуль, ты посиди, чаек похлебай, а мы на балкон пойдём, покурим. Историю твою обмозгуем.
       Старушка тоже встала со стула, осмотрелась и протяжно, с упреком вздохнула:
       - Внучек, ты мне тогда хоть колонку включи, я тебе посудку пока помою.
       ———       ———
       - Ну, что ты думаешь? - затянувшись, спросил наконец Каверин.
       - Да чего тут думать, - Никита попытался спародировать старушкин голос и закудахтал, - из ума выжила, карга старая.
       В ответ Каверин криво ухмыльнулся и задумчиво отвёл взгляд:
       - Знаешь, Никитос, мне по работе не раз приходилось небылицы выслушивать. Слыхал что нибудь про метод уверенного рассказчика? Так вот, вся загвоздка в мелких деталях. Плохо, когда их мало. Это значит история не продуманная и в неё верится слабо. И плохо когда этих деталей через край. Это значит, тебе хотят навязать  пусть и хорошо продуманную, но все таки ложь. Хорошо, когда деталей достаточно. Когда рассказываешь правду - так само собой получается. И тут у меня к старушке претензий нет.
       - А кто говорит, что она врет? Ей к врачу надо. Она же во все это сама верит.
       Каверин подозрительно сощурился на Никиту:
       - Твоя история про лоджию тоже знаешь ли…
       - Это совсем другое.
       - Ну ну.
       - Ладно, черт с ней. Но я бы тебе не советовал тратить время на раскрутку этого бреда.
       Каверин кивнул:
       - Давай я на днях в эту Григорьевку сгоняю. Осмотрюсь.
       Никита кивнул в ответ, вытащил из кармана вибрирующий телефон и с тревогой уставился в экран:
       - На днях не получится, - он показал только что полученное сообщение Каверину: «Мы с Анрюшкой в Григорьевке. Решили навестить бабушку с дедушкой. Как освободишься, приезжай», - сейчас поедем.

       Глава 5
       Старый Каверинский Фокус остановился на заброшенной проселочной развилке. Левая, густо поросшая травой колея метров через десять терялась в зарослях терна. Правая уходила вдаль к небольшой посадке, за которой возвышался Григорьвский курган, а чуть поодаль мерцали редкие огоньки деревни.
       На Григорьевку уже опустились сумерки. Ветер гнал посеревшие облака по темному небу. Сияние полной луны, проявляясь с каждым разом между дымными воздушными глыбами, становилось все ярче.        - Побудь в машине пока, - открывая пассажирскую дверь, нервно пробормотал Никита. Всю дорогу он сосредоточенно молчал, жестами показывая водителю путь. Сейчас Ермолаев выглядел взволнованным, взгляд его был рассеянным, скулы чуть подрагивали от напряжения.
       - Да не парься ты, Никитос. Все будет в порядке.
       - Да, - не отводя от кургана задумчивого взгляда буркнул Никита, - ты будь на связи. Я удостоверюсь, что все нормально и позвоню, чтоб ты домой ехал.
       - С семьей останешься?
       Никита чуть замешкался, потом излишне решительно кивнул. Жест вышел нервным и дерганым.
       Каверин тихонько рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку:
       - Да это бабка всё. Нагнала жути…
       - Угу, - буркнул Никита. Захлопнул дверь, развернулся лицом к кургану и сунув руки в карманы, побрел в сторону деревни.
       Каверин проводил его взглядом. На душе было неспокойно. Отчего-то невыносимо хотелось поскорее оказаться на своей загаженной кухне, набулькать себе рюмку забористого пойла и забыться до утра.
       Упершись взглядом в Григорьевский курган, он заставил себя ещё раз прокрутить в памяти бабкин рассказ. Сейчас ее история почему-то уже не казалась такой нелепой. В голове завертелись сюжеты бездарных отечественных ужастиков о хтонический деревенской жути. Вот сейчас ведьма в ступе мелькнёт на фоне бледной луны, в посадке захохочет сычью кикимора, а из терновника, ломая ветки выползет вурдалак.
       Каверин тряхнул головой, избавляясь от наваждения.
       Очередное облако освободило из своих объятий луну. Бледное сияние озарило Григорьевский курган.
       Каверин пригляделся. На вершине холма в лунном свете возвышались три неподвижных фигуры. Женщина держала ребёнка за руку. Напротив них, ссутулившись, с понурой головой стоял мужчина. Видимо они о чем то беседовали друг с другом.
       Каверин поежился. Тихая паника медленно подступала к кадыку. Он нервно покосился на телефон:
       - Ну давай, Ермолаев, - переведя взгляд на курган, негромко затянул Каверин, -  Отзвонись уже, или напиши. Да я поехал.
       Мужская фигура на холме медленно развернулась к обрыву. Каверин выпучил глаза и оперся грудью на руль, всматриваясь в лобовое стекло. Пока мужчина обреченно приближался к краю, женщина с ребёнком без малейшего движения оставались на месте. Наконец он шагнул с обрыва в пустоту и исчез…
       - Твою мать, - заикаясь забормотал Каверин. Недолго думая, он дрожащими руками завёл машину, включил заднюю и дал по газам.

       Эпилог

       Следователь Алехин подошел к тридцать восьмой квартире. Остановился, прислушался. Из-за двери доносился звук работающего телевизора. Тревожный камень свалился с души, раздутое было волнение сошло на нет. Вряд ли ожидающие его преступники врубали бы телик на такую громкость.
       Он поправился и протянул руку к кнопке звонка.
       Жители тридцать восьмой отреагировали почти сразу. Дверь отворилась. В нос Алехину ударил запах жареного мяса.
       - Здравствуйте.
       - Добрый день.
       Дверь открыл высокий, немного сутулый мужчина в растянутых трениках и поношенной домашней футболке.
       Следователь по привычке мельком заглянул хозяину за спину. Из кухни в дальнем конце коридора сквозь громкий звук телевизора доносилось соблазнительное шкворчанье.
       - Никита Ермолаев?
       - Он самый, - растерянно кивнул мужчина, - а в чем дело?
       - Я следователь из отдела, что на Пушкина, - он быстро кивнул в неопределенную сторону и отработанным движением показал своё удостоверение, - Алехин моя фамилия. Я просто хотел бы уточнить один небольшой вопросик.
       - Я вас слушаю.
       - Вы знакомы с Ильей Кавериным?
       Ермолаев задумался:
       - Да, - потянул он, - у меня так однокашника звали. А что?
       Следователь пожал плечами:
       - Да вот пытаюсь разобраться. Дело в том, что Каверин недавно скончался. И перед смертью упомянул вашу фамилию.
       - Мою? - непонимающе наморщился Никита. Затем задумчиво почесал в затылке и неуверенно пробормотал, - Странно. Я у него лет десять назад конспекты переписать брал. Так и не вернул, - он виновато улыбнулся и развёл руками.
       Алехин хмыкнул:
       - Понятно. Значит вы виделись с ним последний раз десять лет назад?
       - Ну да. Примерно. А что произошло?
       - Алкогольная интоксикация. Печень не выдержала.
       - Ясно, - отстранённо пожал плечами Ермолаев, - неплохой был парень.
       Из-за спины хозяина квартиры раздался женский голос:
       - Милый, что там случилось?
       - Да все нормально, - отмахнулся Никита, - однокашник умер.
       - Соболезную, - Юлька вздохнула, кивнула следователю, вытерла руки о фартук и вернулась на кухню.
       - Супруга? - улыбнулся Алехин, провожая Юльку завистливым взглядом.
       Никита кивнул, самодовольно ухмыльнулся в ответ и вернулся к разговору:
       - Я даже не знаю чем вам помочь. Мало ли у нас Ермолаевых в городе?
       Следователь вздохнул и пожав плечами улыбнулся в ответ. Он не обязан был отрабатывать версию с Каверинской заметкой на полях вырванного из книги листика. Дело закрыто, в причине смерти нет ничего криминального, учитывая, какой образ жизни вёл усопший. И все же Алехин попытался. Годы работы в отделе давно приучили его закрывать подобные гештальты.
       - Ну да, наверное вы правы, - следователь протянул руку, попрощался с Никитой и развернулся к лифту, - Извините за беспокойство, - пробормотал он и нажал кнопку вызова.
       - Ничего страшного.
       Никита захлопнул дверь.
       Перебивая звук телевизора из детской донёсся голос ребёнка:
       - Кто это был?
       - Следак, - рявкнул Никита.
       Звук телевизора стал тише. После недолгой паузы сын вышел в коридор:
       - И че?
       - Все в порядке, - отмахнулся Ермолаев, и весело потеребил Андрюшкин чуб, - Говорит, печень не выдержала.
       В ответ ребёнок ухмыльнулся, потянул носом соблазнительный запах, исходящий из кухни и подмигнул Никите:
       - Надо бы помянуть. Нормальный мужик был.

Заги — наше всё)

Оо, форааа) а то я тут днями и ночерями пишу)
Но мне нельзя было это говорить 

))

Ну....да...так-то даа...)) но могу немного съехать с намеченного пути    Что я периодически и стала выделывать перед дулями или конками)
Но в этот раз прям собралась, прям как засела за текст... А тут - опа! Поблажечка   
Энто судьба)))
* но я наверно сдам раньше /наверно/, я во вкус вошла)

Обожжжаю такоэ 

вообще 
зомби зомби баблооооо ааааааа ааааа аааааа ааааа
бзыньк башку откл

Подпись автора

Хе-хе...... читать долгооооо..

Подпись автора

Лёгкая придурковатость снабжает мозг кровью и обеспечивает индивидуальное творческое пространство...