Накануне Рождества в мясной лавке мадам Буше было многолюдно. Иветта, дочь мадам, едва успевала поворачиваться между лотками с вырезкой, грудинкой и требухой. Под потолком умопомрачительным запахом щекотали ноздри колбасы и сосиски, подвешенные к перекладине. В лавке было холодно, но лицо девицы раскраснелось, на крыльях носа поблескивали бисеринки пота. Товар кочевал в корзинки покупателей, а в ответ звенящие монеты оседали в  выдвижном ящичке прилавка. После полудня покупателей поредело, и Иветта смогла перевести дух.

"Может сегодня маман порадуется выручке и позволит закинуть в камин несколько лишних поленьев?" - девушка вытерла заскорузлые руки о передник, задвинула доверху забитый деньгами ящичек и повернула ключ. Иветта вздрогнула, когда тонкий ажурный ключик приютился в лифе скромного платья.
Совсем как руки Жана: узкие ладони с длинными пальцами были обжигающе холодными даже летом. Иветта приложила руку к груди, пытаясь продлить приятное наваждение. Девушка прикрыла глаза, но образ возлюбленного растаял как и не было. Иветта испуганно оглянулась, но в лавке не было ни души. Взгляд зацепился за лоток, где развалясь краснел непроданный кусок. Мясо в лавке всегда было свежим, мадам Буше заботилась об этом лично. Вот и сейчас Иветта посмотрела на парящую на холоде вырезку, как к горлу подкатила тошнота. Запах еще теплой, не успевшей остыть плоти вперемешку с липким запахом крови, пропитал все в лавке, даже саму Иветту. Подавив приступ, дочка хозяйки подошла к окну.
За стеклом шел снежок, скрывая унылую грязь улицы. Нарядные горожане спешили со свертками, перевязанными полосатыми ленточками. "Из галантерейной лавки месье Дабье идут. Или из ювелирной Робера". На улице был народ и попроще. Но в их руках чаще были корзины с едой. Некоторые несли елки. Прогрохотал по булыжной мостовой экипаж. Румяные от морозца дамы в экипаже улыбались. Из-за угла показался старый фонарщик Мишель с лестницей. Вскоре улица была залита неровным желтым светом. Иветта вздохнула чужому празднику.
Телосложением Иветта пошла в мать - крупная, крепко сбитая. Она фигурой напоминала бочку для воды, что стояла во дворе. А лицом... Да и как можно назвать красивой сдобную булку с изюмом вместо глаз. При всем засыпанную маком. Такие булочник печет по субботам. Жан, Жан. Куда же ты пропал? Иветта показала отражению язык и провела рукой по запотевшему стеклу.
С недавних пор перестала приезжать за мясом повозка из баронского дома, где служил на кухне возлюбленный девушки. Напротив, мадам Буше сама стала доставлять продукты ко двору барона. Уже пошел второй месяц, а юноша и носа не казал в лавку.

- Госпожа велела запереть лавку, - в проеме двери, ведущей в дом, показался работник Поль, - Поторапливайся. Сегодня ты доставишь мясо на баронскую кухню.

- Я? - Иветта не верила ушам и внезапно свалившемуся счастью. Она увидит Жана! О, святой Николас, как она скучала по нему! Наконец-то она расскажет и они поженятся! Иветта изо всех сил сдерживала расплывающийся в улыбке рот - не гоже благочестивой девице перед слугами обнажать "ля экзитасьон".

- Да, ты. Мадам снова спину скрючило, - сально ухмыльнулся в бороду Поль. - Заедешь по пути к аптекарю, пусть даст ту же растирку, что в прошлый раз. Живее давай!

***
Лошадь весело шагала по улице, увлекая за собой телегу в двумя коробами мяса и колбас. И весомого возницу пегая Пенка не замечала. Как не замечала сидящая на козлах Иветта проплывающие мимо дома, нарядные витрины магазинчиков, спешаших запоздавших прохожих. Повозка поехала мимо стайки уличных голодранцев, которые назойливыми воробьишками рыскали в надежде на праздничные крохи. Иветта мыслями была уже в собственном доме, залитом светом сотен свечей. Там у жаркого камина сидел Жан в окружении десятка маленьких жанов и жанночек. Под нарядной елкой ждали своего часа подарки, перевязанные полосатыми ленточками. Сама Иветта, как добропорядочная жена и мать хлопотала у праздничного стола.

- Караул! Убили! - душераздирающий вопль рывком вернул Иветту на заснеженную улицу. Девушка резко натянула поводья, что Пенка едва не встала на дыбы.

Из-под копыт на тротуар выкатилась замотанная в цветастые платки старуха. Блеснула полукольцом серьги в ухе и потянула крючья рук к испуганной вознице:

- Куда прешь, корова?! Люди добрые! - цыганка обвела взглядом прохожих, ища поддержки. - Видано ли дело, чтоб человека конями давить?

Но добрые люди сторонились косматой жертвы и ускоряли шаги. Иветта спрыгнула на землю, рассыпаясь в извинениях. Старуха брызгала слюной и не слушала. Но протянутое девушкой в оплату кольцо колбасы выхватила:

- Откупится хочешь, шалава? Ишь! Привыкли толстые морды по людям раскатывать. А дальше как жить мне теперь, калеке безродной?

- Бабушка, я не хоте.. - Иветта попыталась помочь старухе встать, но цыганка лихо вскочила на ноги, ведя острым носом к повозке. Девушка плотнее натянула рогожу на короба.

- Ах, так? - старуха сощурила глаза и зашипела:

- Ждать милости свыше придется тебе очень долго. Заветное сбудется в миг, когда нож разлетится в осколки, - старая цыганка плюнула под ноги побелевшей Иветты и исчезла в толпе.

Красочная картина почти осязаемого будущего стекла в затоптанный снег улицы. Как Иветта садилась в повозку, как ехала, она не помнила. Девушка очнулась, когда Пенка привычно остановилась у лавки аптекаря.

***
- О, мадемуазель Буше, да на вас лица нет! Проходите скорее, проходите, присаживайтесь,- засуетился пухлый, невысокого роста аптекарь возле Иветты, пододвигая посетительнице стул.
В аптеке густо пахло касторкой с примесью чего-то приторно-сладкого - у Иветты закружилась голова.

- Добры... - приступ тошноты оборвал приветствие.

- Держите, - аптекарь протянул девушке стакан с зеленоватой жидкостью, - маленькими глоточками... по чуть-чуть... вот так...

Тошнота отступила, щеки девушки слегка порозовели:

- Спасибо, мсье. А где мсье Ренэ?

- Ну вот, совсем другое дело, - аптекарь улыбнулся, от чего белая окладистая борода стала еще шире. - А Ренэ уехал на рожденственский вечер к братцу. Сегодня я  за него. Так что привело вас, мадемуазель? Снова спина у матушки?

Иветта кивнула.

- Мадам совсем себя не бережет, - покачал головой новый лекарственных дел мастер, деловито смешивая жидкости и порошки в колбочке. Закончив приготовление, аптекарь протянул пузырек с растиркой Иветте:

- Это для вашей матушки, а это.. - в руке мастера появилась мятная палочка - для вас. Если снова станет нехорошо, откусите кусочек.

- Вы так добры. - пробормотала Иветта и расплакалась. Наскоро утерев слезы, девушка заторопилась к выходу.

- Бедное дитя, запомните, что рождественская ночь - ночь чудес и исполнения желаний. И даже ножи могут разлететься на осколки в эту ночь. А тихое счастье рядом с мужем и детьми совсем рядом. Только нужно верить в чудо. Слышите? Верить!

"Как? Откуда он знает?"- Иветта замерев у двери, обернулась.

"Не теряйте веры." - улыбнулся на прощание аптекарь, оглаживая бороду.

***
В преддверии праздника на баронской кухне царил кромешный ад. Кастрюли давились кипящими бульонами, в духовке задыхались жульены вперемешку в кексами, по пятому кругу на жаровне покрывались хрустящей корочкой гуси с молочными поросятами. Печь гудела, вываливая в трубу густой столб дыма. Раскрасневшийся Жан колдовал у разделочной столешни. В мгновение ока из-под его рук овощи и фрукты превращались в колечки, кубики, ромбики для салатов. Из-под его ножа выходили затейливые  птицы, листья, цветы для украшений многочисленных блюд. Юноша плохо понимал, откуда взялось такое мастерство. Вчерашний кухонный мальчик на побегушках - начисти котлы, снеси помои - удивлял чудесами готовки. Жан лишь презрительно усмехался, когда ловил на себе недоуменные взгляды товарищей по кухне. Бесталанные завистники! Где вам очистить зерно от плевел? А шеф сразу разглядел алмаз среди кухонного навоза. Но к черту никчемных червей, не  способных даже отличиться на чистке картошки!
Сейчас молодого помощника шефа больше занимал вопрос "Когда?" Когда же патрон объявит его своим приемником? И чем чаще Жан задавался вопросом, тем выше задирал нос.

Главный повар - худосочный, средних лет мужчина с крючковатым носом - сидел, вытянув ноги, у окна и страдал подагрой. Он не был местным. Пару месяцев назад его из дальних краев выписал барон. Главный повар сходу взял быка за рога. Сморщив нос-крючок, он каждого из работников кухни пригвоздил колким взглядом, задержавшись на Жане:

- Ты! - ткнул пальцем в грудь растерявшегося парня и вручил подарок.

Жан выронил из рук помойное ведро, вытер руки о передник и... с тех пор с подарком не расставался. Что бы он ни делал, куда бы ни шел - великолепный нож всегда был при нем. Только вот добродушный весельчак постепенно исчез, обернувшись надменно-циничной тенью шефа. Разве что лицом не позеленел еще, но об этом работники предпочитали не заикаться - себе дороже.

Выйдя от аптекаря Иветта приободрилась. И вправду, чего скисла? Еще парочка кварталов, и она увидит Жана. И снова снежок стал мягким и пушистым, и фонари по обочинам подмигивали девушке желтыми глазами. Даже верная Пенка, уловив перемену, весело цокала по булыжной улице.
Натянув поводья, Иветта остановила повозку у кухни. Через приоткрытую дверь валил пар, разнося ароматы готовящихся блюд. Послышались приглушенные голоса и топот ног.
Жан! Жан! Я здесь! Сердце девушки билось так сильно, что готово было выскочить из груди. Нащупав в кармане мятную палочку Иветта, чтоб унять дрожь, скусила самую крошечку. Остальное она подарит возлюбленному. Наконец-то дверь отворилась.

- Жан! - Иветта кинулась к парню с поцелуями. - Как я скучала, милый!

Но Жан остался холоден. С брезгливой гримасой отстранив девушку, он крикнул поверх ее головы двум замешкавшимся поварятам  и махнул зажатым в руке ножом в сторону повозки:

- Что встали?! Разгружайте!

От вида ножа Иветта отпрянула от без пяти минут шефа баронской кухни. Девушка побледнела и едва шевелила губами:

- Что с тобой стало? Это же я - Иветта, - силясь не расплакаться, пробормотала девушка и протянула Жану мятную палочку. - С Рождеством...
Парень взял подарок и повертел его пальцами:

- Я с тобой спал?

Иветта заплакала. Но ласковый прежде Жан усмехнулся и продолжил хлестать словами:

- Слушай, милочка. Даже если мы и покувыркались когда-то, то это еще не повод для знакомства, - бывший  возлюбленный свирепел с каждой секундой. - Убирайся к дьяволу вместе со своими подарками!

Парень сломал палочку и швырнул ее под ноги Иветты. Стук захлопнувшейся двери сказал, что аудиенция у светила кулинарного мастерства окончена.

"Цыганка... старуха цыганка... а добрый аптекарь... просто пожалел ее... как стыдно... господи, как стыдно... Жан не мог так... не мог... " - обрывки мыслей каленым железом прожигали душу и сердце несчастной. Испуганная Пенка неслась во весь опор, подгоняемая обезумевшей от горя девушки. Дома горя прибавилось. Получив изрядную порцию оплеух от маман за загнанную Пенку и не погашенные свечи в лавке, "бесстыжая уродка" заперлась в комнате. Там под гирляндой омелы Иветта дала волю слезам. За что судьба так не справедлива?

Влетев на кухню, Жан никак не мог успокоится. Он остервенело крошил овощи:

- Чтобы какая-то обнаглевшая девка ломала жизнь и карьер таланта?! Неслыханная дерзость! - приговаривал парень, орудуя ножом.
- Неслыханная, - шеф обулся и подошел к избраннику.

- Наконец-то я вижу не мальчика - мужчину! - патрон похлопал Жана по плечу.  Шеф наклонился к уху протеже и вкрадчиво прошептал.- Девка с отродьем в пузе не отстанет. Неужели ты позволишь им стать глыбой на твоем пути, мой преемник?

Жан на секунду замер, с головой уйдя в не радужную картину будущего:

- Никаких глыб! - с жаром воскликнул преемник и со всего маху саданул ножом по столешне. - Каналья!

Взрыв чувств был неожиданным даже для патрона. Шеф округлил глаза и позеленел почти до черноты: по лезвию ножа змейками извивалась трещина. Щелчок взорвал повисшую тишину. В следующую секунду нож разлетелся на куски, а патрон растаял в воздухе, будто и не было его вовсе. Наваждение рассеялось и вылетело паром сквозь приоткрытую дверь.

- Иветта! - прежний Жан что есть мочи бежал к дому возлюбленной.
***
Глубокой ночью снаружи окна комнаты дочки лавочницы Буше притаился крючконосый  незнакомец. Он скрипел зубами и сжимал кулаки, наблюдая за поцелуем Иветты и Жана под омелой.

- Не хорошо подглядывать. - подкравшийся аптекарь слегонца стукнул патрона посохом по голове и улыбнулся. - Отчего ты так не любишь Рождество?

Застигнутый врасплох Зеленолицый вздрогнул, прикусив язык:

- А сам-то чего подкрадываешься? И ты ошибаешься, Рождество я люблю. Я людишек терпеть не могу.

- Это ты зря. Мог бы уже усвоить - любовь всегда побеждает.

- Не зарывайся. Поживем - увидим.