на севере и не такое быват

что же там... что!

Подпись автора

Жить — значит испытывать что-то, а не сидеть и размышлять о смысле жизни.

На кухне громыхнуло, словно несколько человек одновременно хлопнули крышками кастрюль.
- Ах ты, чудо кривоногое! – раздался зычный голос кухарки, - ты чего туда полез!
Заинтересованные сунулись на шум. Картина маслом: Гелгэ состроив кислую мину, где его узкоглазые глаза превратились в две щели, а искривленный нос и губы трубочкой – сделали его похожим на мумию Тутанхомона, при плохом хранении. Возле тунгуса на полу валялись кастрюли и сотейники.
Он развел руками:
- Я мало-мало трогать, он как живой! Стукнул Гелгэ по голове и , - тунгус показал указательный палец, - прыгать на пол!
- Кто он? – озадачилась кухарка подбоченясь.
Жест тунгуса вызвал невольный смешок у неё, упавшая посуда у него он.
- Ещё раз спрашиваю, ты чего полез в тумбу?
- Я искать поесть лапша! Очень вкусный – лапша, м-м-м! – причмокнул Гелгэ.
Лицо тети Маши подобрело, в её глазах потеплело.
- Понравилась лапша, говоришь.
Тунгус часто закивал головой и погладил рукой живот.
- Значит так, - оценила вторженца тётя Маша, - нечего тут шастать медведем, сейчас я тебе дам одежду, ты приобретешь человеческий вид, а я насыплю тебе лапши. Идет?
Тунгус расплылся в улыбке.
- Это очень хороший одежда, однако, всегда целый и теплый!
- Наша тоже хорошая.
Кухарка вынесла из кладовки сложенные вещи, одевай.
Тунгус тут же стал стягивать свои меховые штаны.
- Да не здесь! – стукнула половником об стол тётя Маша, - марш в кладовку!

Подпись автора

Жить — значит испытывать что-то, а не сидеть и размышлять о смысле жизни.

2.
Макс допоздна засиделся в кабинете, наблюдая на экране синосуиду с датчиков установленных в скважине. "Змейка" на мониторе периодически меняла частоту шага, то увеличивала амплитуду, то кратковременно затихала, гипнотически вводя лаборанта в сонное состояние. Макс боролся с желанием отключиться, глотая кофе чашку за чашкой. Все остальные давно разошлись, поэтому он выключил основное освещение и сидел практически в полной темноте. Результаты анализа забора грунта и льда ставили в тупик других лаборантов, но в тайне радовали Макса, все более уверяя его в теории палеоконтакта, и что он подобрался ближе остальных к разгадке некоторых непопулярных в официозе теорий. Синусоида скакала от оси вверх-вниз, а Макс уже представлял, что они все же пробурили неодолимую преграду и поднимают наверх удивительные артефакт или останки, раскладывают все это на столах, исследует, фотографируют, и наконец сообщают миру то во что мало кто верит.
За спиной раздался шорох; кто бы это мог быть в такое время, подумал Макс, отрываясь от прежних мыслей, и смотря в сторону звука. В темноте ничего не было видно, он вглядывался до тех пор, пока не привыкли глаза, но и после этого никого не обнаружил. Повернувшись обратно к монитору, увидел на столе руку, лежащую поверх разбросанных документов. Макс подумал, что это пришел Игнатич, однако подняв глаза, разглядел в полумраке вощвыщавшегося рядом с ним "туриста".
— Вы чего здесь? — недоуменно спросил Порватов.
Раздетый по пояс светловолысый гигант перевел взгляд с бумажек на столе на сидящего и слегка улыбнулся.
— Меркатора изучаешь?
Макс снова посмотрел на стол, рука гостя лежала как раз поверх этой карты.
— Вы кто? — спросил Порватов, чувствуя ускоряющийся пульс, зная, что найденный еще ни с кем не разговаривал.
— Ты ведь уже принял решение, кто я, — пристально посмотрел светловолый.
— В-вы п-пришелец? — неожиданно для себя стал заикаться Макс.
— Разве тебя это удивляет? — гость поднес руку к одному из углов монитора и синусоидная змейка тут же устремилась туда. — Ты должен радоваться, что твои чаяния подтверждаются.
— Так вы прибыли?
— Какие прибыли, одни убытки, — вдруг пошутил гость фразой друга Максима.
"Турист" вышел из круга света, продолжая говорить и гулко шлепая босыми ступнями по металлическому полу:
— Ты же хочешь, чтобы подтвердились твои теории о Молочном океане, о горе Меру, о Северной земле, что сейчас подо льдом.
Максим кивал в ответ, точно зная, что гость видит его.
— Ты окончательно себя уверил в том, что этот остров всего лишь кусок одной из разбитых Лун периода Трехлунья, ведь так? — лицо светловолосового резко вынырнуло из темноты и оказалось прямо перед Максом, повторяя последнюю фразу с напором, будто убеждая в ее правильности. — Ведь так?! Максим.
Порватов кивнул.
— Поэтому и не спросишь, откуда мне известно твое имя, нт захочешь узнать мое, так? — ненавязчиво напирал собеседник.
— Да, хочу. Как вас зовут? — словно вынужденно поинтересовался Макс.
— Рах, — глаза ярко вспыхнули, а затем ритмично запульсировали.
Порватов осознал, что это морзянка, но не смог уловить смысл, веки неумолимо закрывались, голова тяжелела, сознание срывалось в белый шум.
— Рах, — раздалось откуда-то издалека, словно из радиоприемника.

Макс ощутил как ноет шея, а под щекой мокро. Он открыл глаза, увидев, что синусоида продолжает путь от края до края экрана. Порватов лежал головой на столе, неудобно вывернувшись в кресле. В голове билась мысль — приснилось или было. Макс вскочил, чуть не рухнул, наступив затекшей ногой, по которой пронеслись миллионы иголочек, схватился руками за спинку кресла, подождал, пока нога отойдет, и рванул в медблок.

Дежурная медсестра лежала на приемной кушетке, Порватов не стал ее будить и тихо подошел к окну карантинного блока. Койка была пуста.

Надеюсь что да

А ты все слова проговариваешь вслух, када их пишешь?
Очень хочется послушать!

Подпись автора

Z

Я многа песин знаю!

Они играли и на красных и на чорных
В архипелаге обшманали все углы
Аставили они в домах саперных
Дишовые зиленые сталы!

Подпись автора

Все будет продумано! Мозгом.

Ну мне частенько к ней хо елось вернуца, еси чесно

А городГ2 чей, тожжд твой, не помню?