ЛЕКАРСТВО

- Не могу больше! Сереж, сколько она еще здесь будет?, - Аня бубнила, моя посуду. Вся - разочарование и справедливый гнев.
- Анют, потерпи! Сергей подошел ближе, обнял за талию, прижался к жене сзади. Она сполоснула тарелку. Вздохнула. Обернулась, расставив мокрые руки на весу:
- Уже почти год терплю. Надоело все это. Когда у нас секас-то был нормальный ночью? Чтоб голыми в душ ходили? Чтоб курили на кухне?
Мужчина поморщился.
- Она же мама моя. Кысь, мне ее на улицу выставить? Она ж болеет. Кто знал, что так затянется?  Говорили ж, что обследоваться на недельку, потом химия эта, теперь терапия. Что я могу сделать?- заводясь от собственных оправданий, он повышал и повышал голос. В конце он уже орал:
- Что я могу сделать???

Аня высвободилась, выключила воду, молча ушла из кухни. Сергей оперся на раковину. Щелкнул дверной замок. Пришла мама.

В однокомнатной квартире для троих было мало места.  Кровать отдали больной женщине. Сами спали на сложенных одеялах на полу. Чтоб пройти в туалет, шли боком, задевали стол и скрипели дверями. Чистили зубы по очереди, в ванну ходили по расписанию. После химии у мамы начались боли. Таблетки не сразу действовали. Она вставала и ходила по куцему коридору до кухни, с нее на балкон. Зимой на балконе не постоишь. Разворачивалась и шла обратно: кухня, коридор.
Аня спала чутко. Сон слетал от шуршания тапок, взвизга ручки балкона. Пинала от злости Сергея. Он всхрапывал и в полусне грабастал ее к себе рукой. Невыспавшись бежала на работу. Там давала себе волю, кричала на подчиненных. Те зная о ее ситуации отводили глаза, поддерживали. Ее это бесило еще больше.

- Сереж, я что спросить хотела... Как думаешь, сколько мой домик стоить может?
Валентина Петровна на пассажирском сидении выглядела ребенком. Похудела, и пальто на ней не сидело, торчало точно на вырост. Из рукавов еле кончики пальцев виднелись, голова укутана в платок. Между бровей синяя жилка, так истончилась кожа.
- Тебе зачем? Сейчас подлечат и вернёшься к своему огороду.
- Тут такое дело,- помялась, ища слова - Вам же домик не нужен. Анна твоя деревню не любит. У тебя времени нет. А я вчера с врачом говорила...
Сергей покрепче взялся за руль.
- Сказал, что ремиссии не случилось. Сроку у меня максимум полгода.
- Как так-то, мам?- на красном машина остановилась. Он боялся посмотреть на мать. Он боялся даже моргнуть, а то слезы польются. Валентина Петровна тоже смотрела вперед. Накрапывал дождь. Включились дворники.
- Есть одно средство экспериментальное.  Дорого стоит, но шанс есть.

Мужчина в черном в белой больнице Сергею сразу не понравился. На врача не похож, но и не бизнесмен. Скорее распространитель сомнительной косметики. Слишком ярок, прилизан, пахуч духами и жизнерадостен.
- Есть одно средство экспериментальное...
Сергей остановил его жестом:
- Что это и сколько стоит?
- Ампулы. Их всего семь. Результат после первой. Сколько вам отмеряли?
- Не мне, маме. Полгода.
- С первым уколом проживет год как минимум.
- А дальше-то что?
Противный тип развел руками:
- У кого как. Кто-то излечивается, кто-то живет долго и плодотворно, но с болезнью. Тут ничего обещать не могу. Но год ремиссии - это сто процентов.

Сергей потер глаза. Опять не выспался, опять скандал  шепотом утром с Аней. Год! Можно подготовится, отправить маму в деревню и потом уже спокойно решить все проблемы. Это в худшем случае. Но ведь целый год!!

- Пройдемся до банкомата! У вас с собой лекарство?
- Конечно.

Губы Ани касались уха Сергея:
- Ты уверен? А вдруг там фигня какая-то, и она умрет? Тебя ж потом посадят!
- Дайте мне шприц, я все сама сделаю!- донеслось с кровати Валентины Петровны.

Утро началось с запаха ванили. Мама пекла блинчики. Снег за окном таял. Апрель.

Через неделю сделали еще укол. Больную будто подменили. Столько энергии не было в совместной паре Сергея и Ани. Все такая же худенькая Валентина лишилась голубоватого признака изможденности, глаза горели, смеялась, шутила, накупила нарядов, собирала вещи к возвращению в деревню.

Еще неделя, новый укол.
- Сынок! Закрой шторы! Так солнце светит! Глаза болят.
- Мам, ты чего? – взял за руку.  Холодная, как рыбешка.
- Не знаю. Может побочки? Ничего страшного. Я хорошо себя чувствую. Планирую уехать послезавтра. Есть ночной поезд? Или глянь погоду, под таким солнцем я не смогу передвигаться.
- Ты у врача-то была?
- Была, и анализы сдала. Ну что? В шоке врач. Сказал, что мой молодой организм – мама засмеялась - Справился с болезнью на отлично.
- Ну вот, ты ведь и правда помолодела.
- Да,только этот свет яркий, и еще я все время есть хочу. Бифштекс с кровью по ночам снится.
- Так и должно быть. Ты поправляешься, организм требует.

По пути на работу Сергей напевал: «Хорошо все будет хорошо - я это знаю, знаю!»

- Сереж, я ухожу на работу, она спит. Прихожу, тоже спит. По ночам куролесит. Это нормально?

- Подумаешь, день с ночью перепутала. После такой болячки еще не то может быть. Главное, ей лучше. Скоро уедет.
- Она странная стала. Я на кухню захожу, а она мясо сырое ест. – Аня ладошкой повернула к себе голову мужа, приказала смотреть в глаза.
- И что теперь? Кто объелся биф а ля татар на дне рождения у Полякова?
Жена фыркнула и прижалась поближе к мужу. Они сидели на скамейке у дома.  Вечер был тих и темен. Тепло горели угольки сигарет в их руках. Зима отступала, а с ней и тревога и беда в их семье.
Аня задрала голову и посмотрела на окно их квартиры. В нем мелькнула и исчезла тень. Стало неуютно, будто ветер забрался под одежду и окатил холодом.

- Кстати, знаешь что бабы Шуры Масика кто-то сожрал?
- Что за Масик?- Сергей отправил щелчком окурок в помойку.
- Кот.
- И что?
- Потерялся он у нее. Пошла искать и нашла в подвале. Головы нет. Одна шерсть в кровищи. Фу!
- Может собаки подрали?
- В подвале?
- Подрали на улице, в подвал помирать пришел.
- Без головы? 
Чувство взаимной нежности испарилось. Оба встали и пошли к подъезду. Перед сном, отвернувшись к стене, чувствуя спиной камушки позвонков Ани, Сергей услышал ее шепот:

- Я завтра к Маринке. У нее день рождения. Членистоногих не приглашают.
Проглотил непонятную ему самому обиду, спросил ровным тоном:
- Надолго?
- Буду поздно. Или утром. Отпишусь.

Наутро была суббота, а значит уборка. Во времена до мамы, он обожал субботу. Вставал первым, умывался, брился и готовил омлет. Аня приходила на кухню растрепанная, щурилась, улыбалась, стояла на полу босыми ногами. Он грозным тоном говорил: «Где тапки? Заболеть хочешь?» Она поворачивалась будто уходит и тут же бросалась его целовать: глаза, губы, шею, плечо, везде, где могла дотянуться. Он оборонялся понарошку, хватал ее, щекотал, в конце концов побеждал и прижимал крепко-крепко к себе. Теперь была его очередь целовать. Аня затихала, закрывала глаза, поддавалась. Но через пару минут отстранялась: «Да вы сударь - маньяк.» Голос становился глуше, взгляд тягучим, рукой она проводила по его животу и уходила в ванную комнату. Включалась вода в душе. Он тер глаза, открывал холодильник, пил молоко прямо из пачки, резал помидоры, стеклянно шумел тарелками. Делал все, чтоб не думать о мокрой жене с белыми разводами пены на груди, о движениях губки вниз-вверх по ногам и между ног.
Это была их субботняя игра. Завтракали, уткнувшись в телефоны. Но все равно подглядывали, заманивали, касались.
По Аниному решению Сергею в уборке всегда доставались «корешки», а ей «вершки. То есть ему пылесос и мытье полов, а ей протереть пыль со шкафов, перестелить постель, намыть ванную комнату. И в уборке игра продолжалась. Но уже более интенсивно. Конец первого раунда был не за горами. Домыть пол, вынести помойку и она сядет ему на колени на балконе, потрется как кошка, покурят, и проигравших не будет, будет общая награда за терпение.

Это утро началось со свары. Женщины на кухне делили моющие средства и территорию.

- О Боже! Ну сколько раз говорить, что для мытья плиты нужно брать вот то белое с зеленой полоской?!
- Аня, мы раньше содой все оттирали.
- Раньше вы и в туалет на улицу ходили.  Может тоже вспомните как это было?
- Ой, а я тебе рассказывала... Сережка маленький был…
- И что в выгребную яму свалился?  В гавно вляпался? К толчку примерз?
- Да что ж ты, Анечка?
Сергей стоял уже в дверях кухни. Непонятная вчерашняя обида стала понятной и обоснованной. В голове закрутилось слово »членистоногие». «Вот значит, кто я для нее!«.

- Доброе утро, дамы!
Женщины повернулись к нему. Мама с робкой улыбкой и выражением глаз несчастного ребенка, и жена с кривым от злости ртом.
- Доброе утро, сынок! Как спалось? Кушать хочешь?
Аня демонстративно отвернулась, мазнула тряпкой по столу.

Перекусил бутербродом, выпил чашку кофе. Уборка продолжалась. Никакой игры, никакого настроения. Короткие фразы «по делу», сталкивались в коридоре, закатив глаза, ждали свою очередь намочить тряпку. Притихли, но скандал завис тяжелой нехваткой воздуха. Перед грозой так бывает, когда парит и силы на исходе, и все ждут, когда ж уже бабахнет.

- Это что за хрень такая?
Завязанный пакет из помойки порвался в руках у Ани. Дно лопнуло и на пол вывалились какие-то жутко вонючие ошметки. Абсолютно автоматически она взяла маленькую щетку и совок, ковырнула. На совке оказались куски шерсти и перья, тонкие косточки и маленький круглый глаз в  обертке конфеты.
- Это что бл..? Аня, не выпуская совок из рук встала. Сергей без мыслей в голове смотрел на ее руку. Рука начинала трястись все сильнее и сильнее - вздрогнула один раз, другой, третий и завибрировала, ошметки полетели на пол.
Сергей вышел из ступора, легко надавил на ладонь, забрал совок, обнял, потянул в комнату.
- Да вы оба не в себе, -орала Аня. Ее шок тоже прошел.- Это все она - выкинула палец в сторону мамы,- Она больная!
- Анечка, прости, родная!- мама плакала. - Я в подъезде нашла, убрала, выкинуть забыла! Прости!
Аня сбросила с плеча руку мужа:
- Да пошли вы!
В коридоре у зеркала расчесала волосы, оделась за секунду.  Взвизгнула: »Да пошли вы!» и вылетела вон.
Пол уже был чист. Рваный пакет вставлен в другой пакет.
- Сынок, я не хотела! Что ж теперь будет? Где Анечка? Куда пошла?
- К Маринке пошла. Девичник у них там. Придет в себя, вернется.  Все в порядке, мам. Отдыхай! А я помойку вынесу и пойду пройдусь.

В баре за углом он сидел, водил пальцами по запотевшему стакану с пивом, выходил на ступеньки курить, смотрел на детскую площадку через дорогу, машины. Не было каких-то особенных чувств. Была запредельная тоска, ощущение, что ничего уже не будет хорошим и правильным. Даже не напился. Не хотелось.

Проснулся Сергей от странного звука. Будто кто-то водил пальцами по стеклу. Посмотрел по сторонам. Дотронулся до мобильника. 02.13. Сообщение от жены: «Я задержусь. Буду утром«. Звук повторился.
Сел. Перед глазами было окно. Шторы в цветах плотно задернуты. Но этот звук шел из-за них. Встал. Подошел к окну, отодвинул штору. Со стороны улицы, вся вымазанная чем-то красным, на узком подоконнике стояла мама.
Не веря своим глазам, повернул ручку и потянул створку на себя. Худенькая фигурка переступила на подоконник и изящно спрыгнула на пол. Сергей попятился.
- Сынок! Я уж думала, что не откроешь. А Анька где?
- У подруги.
- Это хорошо. Нам поговорить с тобой надо. – Села на кровать, принялась стаскивать блузку через голову. Нереальность происходящего заставляла верить, что это-сон.

- Сюда иди. Не бойся. Я же мама твоя!

Существо лишь лицом напоминало маму... Никаких признаков груди, лобка. Бледное как аксолотль. Руки удлинились. Ногти на них стали когтями. Лицо помолодело еще больше и стало притягательно красивым: огромные глаза, даже выступающие клыки  его не портили.
Вся ненормальность происходящего заключалась в том, что теперь Сергей воспринимал все как должное. Не было страха, было удивление и полное доверие. Как, когда с мамой на американских горках катался. Рядом с ней было все правильно и удивительно.

- Спасибо тебе,сынок! Спас. Другой сделал. Теперь моя очередь помогать. Смотри!
Сергей обнаружил, что мама держит его за виски руками. И он в центре всего. Видит, чувствует мысли, желания. Рыбкой метнулся к Ане. И увидел ее в танце с блондином, почувствовал нытье ее паха в объятьях танцора. «Вот вам и девичник» - мысль прервала короткая вспышка страха:
- А вот так?
Он висел в объятьях матери в небе. Непривычность восприятия давала ему разрозненные картинки: он чувствовал поток машин огненной лавой, бездну людских эмоций острым комком из бумаги, пение деревьев знакомым вальсом. Непомерное счастье рвало его на куски.
Опомнился он в комнате, сидя на сложенных одеялах. Мама была уже одета в Анин халат, курила.
- Хочешь так же?
- Это все лекарство, да?
- Конечно. Что же еще?
- Так что?
- Давай! – Сергей протянул руку. Круговерть звезд отпускала его, оставалась тоска. Бросились криво поклеенные обои и пятно на потолке. Протянул руку. Звякнуло стекло ампулы. Игла вошла в вену небольно. Голова заболела до тошноты. Мама легла рядом:
- Через час вторую.
- Тебе мы неделю ждали.
- Зря. Поверь мне, я знаю что делаю.
Через час он уснул. Не слышал второго укола. Проснулся от звонка в дверь. Солнечный свет резанул по глазам. Мама отбила кончик у ампулы:
- Давай третий!

Мягким движением подлетел к двери. Сквозь нее увидел Аню.  Ее запах крови набросился  на него. Желудок скрутил голодный спазм. Повернул ключ.
Аня вошла. Пьяненькая. Уставшая.
- Мы... это… посидели с девчонками.
- Ничего. Я скучал.
Обнял, притянул ближе. Уткнулся в ключицу. Клыками впился в шею.  Оторвался, переполненный счастьем, мотнул головой, приглашая. Мама задрала Ане платье, присосалась к бедренной артерии.

- Я понимаю ваше недоверие. Препарат  экспирементальный! Но отзывов хороших очень  много!
- Спасибо, мы подумаем.
Человек в черном костюме сел на скамейку.
- Саш, ну Саш, я не могу так больше! Давай попробуем! - кричала женщина в спину мужу.

М. Тийт. 27.06.2023