Журнал "Перелетный Дом", №1 "Поздняя осень"
Влюбляйтесь и встречайтесь, осенью всё равно больше нечего делать. Я желаю вам осень, полную любви, тёплых красок, запаха кофе и поцелуев.
автор: bib
Я скучаю по осени стылой. По шуршанью листвы под ногами, Что асфальт покрывают унылый Ярко-жёлтым ковром, словно пламя. По прозрачному воздуху парков, Оседающей пыли свершений, По свиданьям с любимой под аркой, Выясняющей цель отношений. Осень - время задумчивых женщин, Их безумных идей нежной страсти, И поэтов с талантом бесценным Тех, что к бездари словно в контрасте. Осень бьёт по натянутым нервам В ярость жизни, идущей на убыль, Заменяя её словом "Нежность", Так и рвущимся в сердце и в губы. Холодеющая с каждым вздохом От промозглой бесцветности улиц, Осень льёт в равнодушие окон Всю умиротворённость. Безумец Тот, кто этому в общем не верит. Пусть зашторит он намертво окна, Но она сквозь закрытые двери Всё равно прорвётся. Он вздрогнет. Невозможно от осени скрыться - Неизбежной поры увяданья. Лишь приходится с этим смириться, Ведь она из основ мирозданья. --=--
автор: Юджин
Осень усталая, чуть запоздалая, Небо слезится дождём. С красками яркими, с днями нежаркими, Дышим твоим октябрём. Что приуныла ты, словно красавица? Злато в косу заплела. Долгими грозами, дОвстани росами, Слёзы свои пролила. Выпью с ладоней водицу криничную, Хворост в теплине искрит. Золотом осени поле пшеничное, В утреннем солнце горит. БОсым иду над утёсом обрывистым, Палой листвою шурша. Путь мой лежит по тропинкам извилистым, Жаль только юность ушла. --=--
автор: pinokio
автор: Ольга
Вошла мама, улыбнулась отцу. - Сыночек, почему папа сердится? Нельзя плохое говорить! А что он сказал? Серёжа стоял уже с обиженным выражением лица, и нижняя губа предательски выпятилась вперёд, показывая, что он вот-вот заплачет. - Да спрашивай у своего сына сама! Навоспитывала! – буркнул папа. Лёлька притихла в стороне - осторожничала, чтобы не досталось брату и ей заодно. - Серёжа, что ты говорил папе? – обратилась мама к брату, беря его на руки. - Де бил, - обиженно повторил малыш. - А! Это он спрашивает: «Где был?» Тут начался такой смех! Лёлька вновь повисла на шее у отца - когда смеются, можно всё! Тем более из кармана папы были вынуты конфеты. Папа приехал - дома праздник!
автор: Hardsign
Перед самым вылетом, ещё раз посмотрев прогноз погоды, я прочитала: «Санья - облачно». Ничто не предвещало беды, мы собрали чемоданы и отправились в путь. Санья встретила нас обещанной облачностью, шаттлом из гостиницы и апартаментами с видом на море. Море встретило обилием русских туристов, квадроциклами и толпами навязчивых торговцев на пляже. Не понравилось как-то всё и сразу. Запахло совком. Даже наладившаяся погода, фрукты и тёплое море не могло исправить настроение. Казалось, что никаких причин для недовольства нет и быть не должно: вокруг была потрясающая природа, отели были просто сказочные. Однако даже трудолюбивые китайцы не успевали убирать мусор за соотечественниками. Мы принципиально избегали магазинов и кафе, имеющих русское название или меню, но спрятаться от навязчивой русификации было нереально. На рынке шла оживлённая торговля жемчугом, ракушками, фруктами и прочими дарами южного Китая. Наверное, я смирилась с действительностью. День рождения приближался, и мне хотелось убедить себя в том, что Санья – это именно тот подарок, о котором я мечтала. Мы накупили экзотических фруктов, забили холодильник морепродуктами и завалились спать. Утро разбудило нас воем. Ну что ж, с Днём рождения. Вам ещё не дарили ко Дню рождения тайфуны? А мне вот свезло! К юбилею всегда нужно подарить что-нибудь памятное! Про то, что на Хайнане бывают тайфуны, вам не скажут ни в одном турбюро.
Несмотря на то, что я тщательно готовила путешествие, никакой информации о тайфунах я не встретила. Тем ни менее они там бывают достаточно часто - 30–40 раз в году. Даже на недельное путешествие как минимум один тайфун гарантирован. Не все тайфуны, конечно, такие сильные, как наш, но про то, что они случаются, надо знать. За окном выл ветер. Море штормило, но шторм был не обычный. В воздухе висела серая дымка, и видимость отсутствовала. Периодически порывами ветра ломало или вырывало с корнем деревья. Падали вывески, рекламные щиты и дорожные знаки. Пока ещё был свет и работал интернет, я пыталась зарегистрироваться на рейс. Система выдавала ошибку, но никакой информации о тайфуне не было. Как, впрочем, не было данных и о том, что закрыт аэропорт.
Прогноз погоды показывал неизменное: Санья - облачно. Скорость ветра согласно данным интернета не превышала 12 метров в секунду. Тем не менее в городе было объявлено чрезвычайное положение. Не ходил общественный транспорт, не работали магазины. Около полудня отключили свет, затем воду, перестали работать телефоны, пропал интернет. Отель наш был расположен настолько удачно, что мы оказались только зрителями разбушевавшейся стихии. Можно было не только не закрывать окно, даже сидеть на балконе, поедая закупленные ко дню рождения фрукты. Где-то около четырёх часов, поняв, что улучшений погоды не наблюдается, я забеспокоилась, как мы завтра попадём в аэропорт. Нам предстояло лететь через Гуанчжоу. Вылет из Саньи был запланирован на семь утра, а вылет из Гуанчжоу - в двенадцать. Лифт не работал, спустившись по полутёмной лестнице на ресепшен, мы никого не застали. На дверях висел номер телефона, на случай крайней необходимости. Вернувшись в номер и поняв, что света, скорее всего, не будет, мы собрали чемоданы, затем позвонили на ресепшен. Нам пообещали, что отвезут завтра в аэропорт, хотя ясности, будет ли он работать или нет, ни у кого не было. Ещё нам предложили свозить нас в кафе. Выбора у нас не было, и мы согласились. Когда машина подъехала к подъезду, я сделала шаг в её сторону, но управляющий отелем, схватив меня за руку, остановил и попросил водителя подъехать ещё ближе.
Когда машина подъехала на расстоянии около 3 метров, я сделала пару шагов в её сторону, но порыв ветра сбил меня с ног, ударив о колонну здания. Водитель выскочил мне на помощь, но и его порывы ветра швыряли из стороны в сторону. По дороге текли реки воды. Машина высадила нас буквально у дверей кафе. Меню было на русском языке, что не предвещало ничего хорошего.
Под названием «суп из морепродуктов» нам принесли миску с водой, в которой плавали варёные креветки, морковь и солёные огурцы. На второе под названием «свиной эскалоп» подали кусок совершенно безвкусного перемороженного мяса. Однако выбора не было, спасибо, что привезли и накормили. Вернувшись в отель, мы легли спать, поставив на четыре утра будильник, надеясь, что, проснувшись, мы уже не застанем эту бушующую за окном стихию.
Утром всё ещё шёл дождь, но ветер стих, и аэропорт открыли. Мы разбудили сотрудников отеля, дежурящих на ресепшене, они помогли спустить чемоданы по лестнице и отвезли, как обещали, в аэропорт. Первое, что мы узнали - рейс переносят на десять утра, а значит, мы точно не успеем на самолёт в Москву. Однако мы не улетели ни в десять, ни в одиннадцать. Вылететь удалось только в восемь вечера, и около десяти мы приземлились в аэропорту Гуанчжоу. При получении багажа возникла проблема — мой чемодан, улетевший предыдущим рейсом, нашёлся быстро. Остальной багаж не прилетел. Я нашла менеджера и вручила ему наши билеты на Москву. Он пообещал поменять билеты и принести ваучер в гостиницу, после чего исчез с нашими билетами и паспортами на два часа. Вернулся он только в половине второго ночи, но сделал вид, что нас не заметил и начал разбираться с другими пассажирами, попавшими в аналогичную ситуацию. Когда я к нему подошла, он отдал нам паспорта и сказал, что наши билеты – это компания «Аэрофлот», и мы должны менять их сами, а ваучер в гостиницу – нам он не положен. После чего посоветовал отправиться в гостиницу за свои деньги и снова исчез. Никогда раньше я не ругалась матом по-английски! Однако он просто вывел нас за ворота, а служба безопасности не позволила вернуться в аэропорт. Было два часа ночи. Словно по взмаху волшебной палочки, через несколько минут рядом появилась женщина и предложила визитку отеля.
Я поинтересовалась ценой. «Триста восемьдесят юаней», - ответила она. Тут же подъехал шаттл. Если честно, я боялась, что будет хуже. Номер был чистый, но без окна. Утром мы вернулись в аэропорт. Мы не скрывали радости, когда увидели второй чемодан. Однако далее начались скитания по инстанциям. Сначала нас отправили в офис «Аэрофлота». Он в тот день не работал, а случайная девушка, которая там дежурила, объяснила: то, что мы опоздали на рейс, её не касается, и это наши проблемы. После бесконечного хождения от стойки к стойке, нам, наконец, выдали ваучер в гостиницу, сообщив, что улетим мы только завтра, потому что сегодня летит другая авиакомпания. Мы поехали в гостиницу. Нас заселили и даже дали талон на завтрак. От усталости, волнений и недосыпаний я упала на кровать и проспала до четырёх часов. Только вечером мы вышли погулять и поужинать.
Утром шаттл отвёз нас в аэропорт, и мы, наконец, улетели в Москву.
автор: pinokio
автор: Plushbear
Женщина, все еще глядевшая Максиму вслед, пораженно вскрикнула, когда тот исчез, растворившись в сыром воздухе.
Максим прошел в дом и взял выбивалку: - А что с календарем? – он остановился, разглядывая «вечный» настенный календарь с портретом Рейчел, сияющей голливудской улыбкой на пьедестале победителя родео. Справа и слева стояли номер два и номер три, и вид у парней был лимонный: кислый и бледный. – Десятое, сегодня, пятница! - крикнул Макс, найдя сегодняшнюю дату. - Вот, дубовая башка! - фыркнула с наружи Каланча. - На календаре – осень, - пояснила она, – время генеральной уборки. Усек? - Вот… блин, - Максим запустил пятерню в белобрысый затылок. Выйдя на крылечко, он отдал выбивалку и присел на ступеньки. – Странная пора, очей очарование,- задумчиво протянул он, восхищенно наблюдая за энергичными взмахами Каланчи, с зажатой сигарой в зубах. Каждый удар по матрацу извлекал могучие клубы пыли, которые степенно перемежаясь с сигарным дымом, медленно поднимались над крышей трейлера и таяли. - У Ольки – кладбище, у тебя – уборка… - У твоей чики депрессия? - Рейчел приостановила экзекуцию, давая матрасу короткую передышку. - Сдается мне - она права. Почти. Она затянулась и выпустила в сторону приятеля огромное сизое облако. Макс затаил дыхание, пережидая атаку, но едва получив возможность дышать, тут же выпалил: - Что значит - почти?! Что это за "почти правда"? На бронзовом от загара чеканном лице ковгёрл проступила хитрая ухмылка: – Поможешь мне с уборкой, - процедила она, меряя взглядом возмущенного Макса,- вечером покатим в Джексон. Там я покажу тебе осень, правду и почти. Оукей?
***
Малиновый пикап, слепя дальним светом случайных прохожих, кометой влетел в Джексон. Промчавшись по тихим улочкам, он замер на стоянке перед городским парком. Максим с интересом разглядывал разноцветные всполохи над черными силуэтами деревьев. - Эй, деревянный, что замерз? – Рейчел выключила зажигание и пихнула его в плечо. – Давай, ты же хотел эту... "почти осень"? Максим спохватился и поспешно выпрыгнул из машины на тротуар. В парке проходила дискотека, на открытой танцплощадке под софитами кружилось несколько пар. - У-у-у – разочаровано протянул Максим, разглядывая танцующих, - это же ретро-танцульки. Паноптикум, какой-то… Рейчел молчаливым обелиском возвышалась рядом. Огонек сигары, вспыхивающий под полями её шляпы скупо освещал её лицо. Ковгёрл сосредоточенно разглядывая, как сморщенные кавалеры в выглаженных сорочках и начищенных штиблетах еле-еле кружат под звуки лихой кадрили своих престарелых дам. Даже резкий свет разноцветных прожекторов не мог сгладить следы времени на лицах танцоров. - Ярко и мёртво,- наконец, глухо пробурчала она. – Почти мертво. Вдруг её окликнул одинокий старикашка, отиравшийся у входа на площадку: - Эй, красотка! – проскрипел он, - не желаешь потанцевать? Пусть сын посмотрит… - Мама? - глупо улыбнувшись, пискнул Максим и втянул голову в плечи - в вихрастую макушку тут же сверху прилетел увесистый щелбан.
- Ка-ак?! - рявкнула Каланча, сжимая кулачищи. Сделав аршинный шаг, она нависла над перепугавшимся дедком: – Святой чеснок! Ты совсем ослеп, скисшее яйцо!? Это мой парень, усекаешь? Захлопнись и лови волну! Продемонстрировав средний палец, она уже через секунду мчалась к машине. Максим выдохнул и, потерев ушибленную маковку, поспешил следом. Когда он добежал, Каланча уже сидела за баранкой. - Слушай, ну чего ты так? – промямлил он, плюхаясь на сидение рядом. Но ковгёрл лишь покачала головой: - Ничего. Старый банан прав - мне тоже пора на это кладбище. - Да ну! – махнул Максим, растягивая рот в ободряющей улыбке: – Ранняя осень – это не смерть. Она эффектна, красива и вдохновляла многих мужчин. Ну там… Пушкина, например. - Пушкина? – Рейчел засопела и скосила глаза на Макса. – Это тот, что про Анну написал? Я смотрела кино, отлично вышло. - Про какую…- Максим нахмурившись, зачесал в затылке. Вдруг он просиял: - А! Каренина? Ну да, он. Почти.
автор: Старый Империалист Любая цивилизация имеет право на жизнь. Но Вселенная равнодушна и, существуя по своим неизведанным законам, рано или поздно ставит вопрос о жизни и смерти перед всеми. Эта цивилизация была мудрой и, соответственно, недоверчивой. Давно изучая животворящее светило, они сумели определить первые признаки превращения её в убийцу. И пусть до момента превращения в огнедышащего дракона оставались тысячелетия, это было почти неизбежным. Почти – потому что даже они не знали всего. Но и того, что они уже знали, было достаточно, чтобы встревожиться. Поэтому все силы планеты были брошены на поиски спасения. На дальних орбитах были найдены астероиды, когда-то оставленные на всякий случай в покое. Многие годы шли работы по превращению их в звездолёты, десятилетия работали все институты над выработкой того, чего никогда не существовало в природе – антивещества. И готовились те, кто поведёт эти корабли к далёким звёздам, чтобы найти новую планету, которая сможет приютить переселенцев. И настал тот миг, когда полыхнуло пламя Первого Взрыва, укрощённое техникой, и глыбы камня, с экипажем внутри, пошли вперёд, ежесекундно ускоряя свой полёт, на поиски Земли Обетованной. Корабли ушли от родного порога, и цивилизация на долгие годы застыла в ожидании.
Давно стихли механизмы, превращающие в пыль камень астероида и другие, подающие антивещество на первую и последнюю встречу с этой пылью. Корабль летел по инерции, и свободные участники экспедиции ложились в холодный сон, чтобы проснуться только у новой планеты. Оставались только вахта и бессменный дежурный, самый мощный вычислитель, которого могла создать родная планета. Кто из них допустил ошибку? Человек или электронный мозг? Никто и никогда не узнает этого, потому что возникший из ниоткуда метеорит ударил точно в пост управления. Слишком большая была скорость, и сила удара уничтожила установку искусственной гравитации. В озаряемых вспышками аварийной сигнализации коридорах, в невесомости, метались экстренно пробуждённые люди. Команда справилась со всеми утечками, сумели запустить и резервную маломощную установку гравитации. Корабль продолжил свой полёт, хватало всего: воздуха, запасов питания, воды. Только вот топлива оставалось лишь на торможение и на лазерограмму. О возвращении приходилось забыть. Совет экспедиции собрался на экстренное совещание. Решение было простым и жестоким. Командира корабля, как единственного оставшегося пилота, положить в холодный сон до конца экспедиции в зоне искусственной гравитации. Остальным обеспечить и обучить потомство, чтобы через шестьсот лет у Командира был экипаж. Возражения не слушал никто, судьба одного – ничто по сравнению с жизнью всех. На том стояла и стоит, и будет стоять вся очень мудрая цивилизация той неизвестной планеты.
Командир отвёл взгляд и подавил спазм в горле. Уже неделя как он вновь принял командование, но до сих пор никак не мог привыкнуть к своему экипажу. Шестьсот лет принудительно ускоренной эволюции и геномодификации в условиях невесомости – и людей не стало. Вместо них, среди конструкций демонтированного вычислителя, в невероятной позе скрутилось какое-то существо, которое представилось Штурманом. Сейчас оно (он? она?) лениво сообщало о результатах исследования планеты. С каждым словом Командир проявлял всё больше и больше интереса. В конце-то концов, внешний вид гонца, принесшего счастливую весть, абсолютно не важен. А весть была не просто хорошей, она была сверхрадостной. Новая планета – близнец родины. Практически все параметры совпадали. Твёрдо взглянув на Штурмана, Командир не отвёл глаза, даже когда тот завернулся уже совсем немыслимым узлом. – Расчёты на торможение уже готовы? – Нет, – меланхолично ответил тот и, предупреждая вопрос, продолжил: – Расчёты показывают, что для пролёта системы и, соответственно, коррекции – топлива в обрез. Поэтому Совет принял решение не задерживаться в этой системе. – Ка-а-ак?! – Командир даже задохнулся от гнева. – Мы достигли своей цели и сейчас обязаны отослать сообщение на родную планету! А для этого мы… – Вы, – невежливо перебил его Штурман. – Это вы, Командир, достигли своей цели. Нам же – совсем не нужна эта планета, более того, мы хорошо чувствуем себя только в межзвёздном просторе.
Эта ваша цивилизация нуждается в планетах, наша, – он сделал упор на следующем слове, – цивилизация просит только полёта. Вы ничего не сможете с нами сделать, вы – одиночка. – Вы убиваете целую цивилизацию, – горько сказал Командир, лихорадочно думая о том, сможет ли справиться с управлением кораблём. – Мы спасаем свою цивилизацию. И – не делайте глупостей, Командир, пульт управления заблокирован, а кода я не знаю. Командир порывисто встал – и одним прыжком оказался у каркаса: – Так-с-с. Ну да ладно, высшие силы не оставят вас без возмездия. Предательство никогда не прощается. Впрочем, я не об этом. Я забираю один планетарный катер, он вам всё равно не нужен. – Поторопитесь. Коррекция будет очень скоро, – Штурман был спокоен. Выходя из рубки, Командир не удержался и презрительно бросил: – Я не могу находиться в одном пространстве с нелюдьми… Смех проводил его – и всю дорогу до ангара звучал в ушах набатом. «Твари. Нелюди. Убийцы!» – но Командир понимал, что его ярость бессильна, со своей точки зрения эти червеподобные были правы. Злой шуткой ответила эволюция на попытку обойтись без гравитации. «Как же звали того древнейшего героя? – мучительно пытался вспомнить Командир, – Того, который в трудную минуту припадал к планете-матери и черпал силу свою богатырскую? Как?» Люк чмокнул, герметизируясь, и Командир запустил пусковую автоматику.
Блуждая, взгляд зацепился за табличку “Звездолёт «Антей» Планетарный катер № 23”. «Антей! Точно, Антей!» Люк плавно отошёл, и на экране показалась планета. Нет, не так! Планета! Та, которая станет ему последним – желанным домом. Там он будет в одиночестве доживать свои дни и годы. И пусть после смерти никто не сможет похоронить его, но тогда он отдаст Планете свое тело – платой за то, что возьмёт у неё сейчас. Катер маневрировал, подстраиваясь под вращение Планеты, и Командир отвернулся от центрального экрана, чтобы не смотреть на свою невесту, которая через – он кинул взгляд на прибор – час и сорок минут станет его женой на всю жизнь. На боковом экране появилась серо-красная туша астероида, которая озарилась вспышками маневровых движков. С ненавистью смотря на потерянный шанс, Командир вдруг почувствовал неясную тревогу. Но только когда экраны залил ослепительный свет, Командир смог в последнюю миллисекунду понять, что его тревожило: «Их никто не учил стартовать от планет…» Легко смахнув с ткани бытия пылинку катера, световой смертоносный меч рубанул по Планете, сдирая атмосферу, испаряя океаны и расплавляя горные хребты. Мучаясь от всепобеждающего жара, погибала планета, но, равнодушный к её страданиям, всё дальше и дальше уходил звездолёт. Впереди его ждали вечный холод и чернота межзвёздного пространства. Найдут ли там своё счастье его обитатели? Или же встретят они там свою смерть?
