Обитатели замка беспрестанно ворчали:
- Совсем уже зарываются "праведники", пообломать бы им ветки и вставить куда надо!
Выпустив пар, заключенные приступили к работе.
Среди них Антон заметил бугая со смуглой кожей и огромными ручищами, махающего косой, и того странного жителя камеры, говорящего с самим собой.
- А, эти! – неожиданно раздался голос позади. - Это «Гора», добродушный малый, пришиб нечаянно десятерых в драке, теперь вот здесь. Тот, подальше, это «Актер», несчастный до сих пор играет свои роли. Не смотри на него так, этот человек-талантище, я был его фанатом. И остался!
Антон заметил, что голос, разговаривающий с ним, был чужим в этом мире слишком интеллигентный.
«И как этот талантище оказался тут?» - тут же возникла скептическая мысль.
- Пришил жену с любовником, а так он тихий, безобидный, всяк норовит его обидеть, – продолжил  тот же незнакомый голос.
- Какого... мы косим это дикое поле? – ворчал Антон, чертыхаясь.
- Мы люди подневольные, что прикажут, то и делаем. Система.
- Эй, вы, там. Что встали, олухи! – прикрикнул надсмотрщик. - Кормежку отрабатывать нужно!
«Кормежку! - подумал Антон. - В помойке я видел такую...»
«Ранее я помнил, чем занимаются жители замка, хорошо, что я не помню этого сейчас».
Поле было скошено, трава связана в снопы, заключенные валились с ног. Закончив работу, они расположились в тени замка: кто сидел, кто лежал – вздохи, охи, ворчание, колкие словечки заполнили воздух.
Антон тоже присел.
- Все, закончили, - глубоко выдохнул он.
- И не мечтай, - сказал голос, - завтра будем его вспахивать, затем сеять, а потом уже в путь.
- Похлебка!! – заорал тюремный повар, побрякивая половником, ударяющим в крышку кастрюли как в бубен; осипнув, он прокашлялся и на полтона ниже продолжил вопить снова.
Заключенные быстро выстроились в очередь: держа в руках чашки, о чем-то перешептывались, казалось, сил уже на издевки не осталось. Глотая слюни,  они предвкушали пиршество.
- Девочкам крупы не давать, фигурки испортят, - послышался опять ехидный голос. За ним последовали,  одобряющие возгласы.
- Порешу! - лицо Антона резко исказилось, перекосившись в страшной гримасе ненависти и злости.
- Не стоит, не стоит, - сдерживал его интеллигентный человек.
Получив свою долю баланды, Антон понял, что ему совершенно не хочется воротить от нее носа, он вдыхал запах вполне съедобной пищи. В другой руке он держал ломоть ароматного хлеба.
Присев на корточки там, где нашел место, он с жадностью проглатывал поздний ужин.
- Тише, тише, не подавись, - прозвучало неподалёку. - Удача редкая поесть   вот так, но я думаю, не стоит забывать человеческого обличья, даже в таком заведении как «Клипс».

«К черту человеческий облик и приличия, когда безумно хочется, есть!».
Завтрашний день оказался тяжелее, чем он предполагал: вскапывать сухую землю, выкорчевывая сорняки, и делать это все на солнышке, было невыносимым испытанием. Антон стоял в поле, протирая от пота лоб,   щедро заливающий, глаза, которые от этого слезились, и невольно закрывались.
Взбудораженный окриками тюремщиков, он нажал на лопату ногой, но тут же остановился.
Взрыв, достигший ушей каждого, приостановил работу, все замерли. Надсмотрщики побежали в сторону, откуда донесся звук, но заключенные остались стоять на месте.
- Стой! Не шевелись, - предупредил голос.
Антон замер:
- Что это было?
- Я же говорил тебе, что дух свободы сводит человека с ума. В нашем обществе появился «безголовый Джо».
Тюремщики вернулись, у одного из них в руках болтался потухший браслет.
Антон инстинктивно ощупал свою руку и посмотрел на нее, на браслете светились его имя и идентификационный номер 23 037   «Антон». Номер  выдавался человеку с рождения и содержал все необходимые  данные – кто ты, когда и зачем.
Антон, усмехнувшись самому себе, подумал: «Чтобы стать человеком, получить браслет с именем, мне нужно было преступить черту закона. Ха-ха, «праведные».
- Заключенный по имени «Киборг», пусть земля ему будет пухом.
Вечер нового дня ничем не отличался от предыдущего.

«Ужин был таким же божественным как и вчера, особенно, по сравнению с баландой, которую приходилось хлебать целый месяц лишь для того, чтобы не протянуть ноги».
Антон наслаждался. Он заметил что инцидент, произошедший недавно,  быстро забыт, никто не поднимал базара, все прошло мирно и гладко, как будто ничего и не было.
- Загружаемся!! – надрывался голос.
Конвой развел заключенных по камерам.
Замок покатился дальше, мирно покачиваясь на гусеницах, жизнь тюрьмы «Клипс» продолжалась.
Антона окружала все та же безысходность: унылое помещение камеры, безвкусная похлебка и толчок, автоматически сливающийся раз в сутки неделю, те же голоса из соседних камер.
- Эй, Павел, чувачелло! – сбрякай что-нибудь.
Из камеры напротив, прокашлявшись, довольно живо раздался голос, он пел. Антон прислонился к железным прутьям - песня была прекрасна, она невольно напомнила ему свободу птицы, парившей в небесах: так же легко, раскованно, беспрепятственно она звучала.
- Да, талантливо, – отозвалось из дальнего угла. - Это «Певец», он здесь из-за кражи, он вор-карманник, клептоман, любит стянуть то, что плохо лежит.
Не успел Антон подумать, кто с ним говорит, как голос сказал:
- Я Борис, «Секретарь», финансовый мошенник, а ты?
- Я? Антон. Я... не помню.
«Если я им скажу, что раньше был «Праведным», как они отреагируют на это? Вряд ли похлопают по плечу и одобрят».

«Сколько   мы бесцельно бродим по земле, я уже сбился со счета… но «Секретарь»   ответил, - неделя,   откуда он все знает?»
Антон стоял возле окна (а вообще – откуда взялось окно, если вначале было только маленькое отверстие под потолком?) и равнодушно   смотрел на небосвод, по которому проплывали облака. Горы Ханда оставались позади, теряясь вершинами в высоте, тёмная линия леса уплывала вдаль. «Клипс» медленно катился по узкой, но прямой как линейка, проселочной дороге. (а как он там поместился? По линии камер с каждой стороны плюс коридор – это минимум, метров шесть, а проселочные дороги, самые широкие – метра два.) По бокам расположились дикие луга, пьянящие своим цветением, казалось, в этом мире было все спокойно и уравновешенно.
Замок резко остановился, создав волну колебаний, Антон ухватился за решетку окна, чтобы не свалиться с ног.
- Приехали, выходим, отбросы общества, - ленивым голосом сказал надсмотрщик.
Арестанты  покинули камеры и собрались возле замка, позевывая и почесывая свои небритые физиономии, помятые лица выражали искреннее недовольство.
Начальник тюрьмы Семен Андрианович, важный подтянутый мужчина средних лет, расхаживал  вперед и назад, помахивая дубинкой, бьющей разрядом тока.
- Сегодня вам предстоит устранить бунт в этом городке, кто уклонится - того ждет наказание прямо на поле боя!! Есть причины, балакайте сейчас. Нет... задрали юбки, девочки, и побежали!!
Антон заметил, что Семен Андрианович имел вес и уважение уважуху в обществе среди заключённых, и батькой его звали не зря.
- Держи! Твое оружие на сегодня, - протянул тюремщик дубинку.
Покрутив ее в руках, Антон подумал: «Известная штуковина».
Отряд заключенных зашел в маленький портовый городок «Мелок», где вместо традиционного сопротивления встретил шквал продуктов, летящих в лицо. Они остановились в негодовании, отряхиваясь от помидоров, стекающих по их телам и плюхающихся на землю – такое расточительство всех их обозлило.
- Вот падлы, пожрали бы баланды, с одежды бы помои отскребывали!!
Подняв дубинки, заключенные пустились вперед, испачканный помидорами Антон последовал за ними. Озираясь в нерешительности, он боялся прикоснуться к жителям городка дубинкой.
- Не стесняйтесь, Антон, - сказал Секретарь, - от электрошока, я думаю, еще никто не умирал.
"Смотря какого", - подумал Антон, ведь он как-никак был сведущ в этих делах.
Ощутив пиканье в своей голове, он удивился: «Что это?»
- Выполняй свое дело, или твоя голова превратится в фейерверк.
Антон посмотрел в ту сторону, куда показал ему Секретарь - поодаль стоял Семен Андрианович, держа возле уха что-то наподобие рации.

«Ладно, не люблю я смотреть на содрогающихся в конвульсиях людей, но что поделаешь, своя голова дороже".

- Всё, управились! – сказал Секретарь, вытирая пот со лба.

"Интеллигент, а дубинкой орудовать умеет, да, жить захочешь - и не так запляшешь".

Антон посмотрел на окружающее: низкие дома, торговая деревенская площадь, жители городка без сознания, кто как лежавшие на земле.
- За что боролись-то? – спросил он.
- Да за снижение налогов, в этом году цитадель подняла их до двадцати трёх процентов, а в прошлом они были девятнадцать.
- А почему мы должны заниматься этим, как же "праведные".
- Вот сказанул, «Праведные» не выполняют черную работу – они хранители цитадели, одна из элит общества.
Воцарилось молчание...
Антон оглядел себя, пребывание в таком непотребном виде удручало.
- Не переживай, нам повезло - «Мелок» портовый город, окунемся в море, - «Секретарь» развернулся в его сторону.

«Никогда не посещал общественную купальню».

Он стоял на берегу, ветер с моря обдавал его прохладой, водная гладь  манила как магнит, рисуя картины безграничных просторов свободы.
- Предупреждаю!! Течение может отнести вас, не заплывайте далеко! - прокричал в рупор тюремщик.
Заключенные гурьбой двинулись к морю - в воздухе стоял смог нецензурных выражений.
Антон разделся, зашел по колено в воду и прополоскал свою одежду; выйдя, он развесил ее на ближайшем дереве.

«Теперь можно и поплавать».

До берега донеслись еле слышимые звуки, как будто кто-то, захлебываясь, звал на помощь. Антон всмотрелся вдаль: тонущий то всплывал на поверхность, то его накрывало волной.

«Так он долго не продержится, сказано же было - не заплывать далеко, вот идиот».

Отредактировано Елена (2018-08-31 22:42:36)

Подпись автора

Люблю дождь — он приносит с собой запах неба…