Три всадницы медленно пересекали снежное поле, их черные фигуры ярко выделялись на белом полотнище. Внезапно погода начала портиться, на смену ровному серому покрову облаков пришли тяжелые тучи. Поднявшийся ветер поднял и закружил в вихре снежинки.
- Дамнат*(проклятье), - процедила одна из всадниц, в бордовом плаще с роскошным песцовым воротником, - начинается шторм, нам стоит уходить!
- Эстас лока*? (ты трусишь?) - тут же насмешливо отозвалась другая всадница, в черной хламиде и широкополой шляпе, по глаза замотанная в шерстяной шарф. - Мы не мочь бросить лошадей!
- Мерд*! (дерьмо!) - огрызнулась владелица роскошного плаща.
Лишь третья всадница, находившаяся меж этих двух, хранила молчание. Подгоняя шенкелями провалившуюся в снег лошадь, она щурилась от ветра и кусала тонкие губы.
Погода быстро портилась, стемнело, а снег повалил сплошной стеной. 
- Стойте, - наконец, подала голос третья всадница, едва их отряд достиг леса, - в темноте и в такой буран  мы не выйдем к деревне. Шансов почти нет.
- Потрясающе, - процедила дама в бордовом плаще, - Рацио, наконец, трезво оценила ситуацию. Уходим. К черту! Скорей!
Она спрыгнула с лошади, и сразу провалилась в снег, почти по пояс. Прошипев грязное ругательство на французском, дама ухватила повод и начала выбираться.
- Но, Ба! Как же лошади? Они погибать здесь, в лесу, - запротестовала вторая, в черной хламиде.
"Ба" бросила на неё короткий взгляд, но тут же опустила глаза:
- Я перенесу лошадей в другое место, -  словно оправдываясь, пробубнила она, - здесь они не останутся.
- В другое место? - с ядовитыми нотками в голосе переспросила дама в бордо.
Она уже вылезла из сугроба и торопливо разгружала седельные сумки.
- В другое место, - отчеканила "Ба" и быстро добавила:
- Еще слово, Морриган, и, клянусь,  ты снова окажешься в блокаде.
Морриган смерила её презрительным взглядом и дернула плечами:
- Надолго ли?
Но "Ба" уже отвернулась от неё:
- Эль, слезай и снимай все пожитки, - обратилась она к девушке в хламиде.
Та оказалась более сговорчивой, чем Морриган,  спрыгнула в снег  и  начала расстегивать ремни упряжи. Тем временем "Ба" достала из  дорожной сумки необычный прибор, отдаленно напоминающий фотоаппарат.
- Отойдите от лошадей! - скомандовала она. - Живо!
Эль и Морриган, подхватив вещи, заковыляли по сугробам. Подождав, пока они зайдут к ней за спину, "Ба" прицелилась из "фотоаппарата". Щелкнул затвор и... Лошадей не стало.
- Ой ля! - восхищенно выпалила Эль. - А нас? Нас так можен-но перенесть?
- В мир иной, - фыркнула Морриган, разглядывая то место, где только что стояли коняги. Вместе с ними исчез снег и часть мерзлой земли, образовав воронку в виде полусферы.
"Ба" убрала прибор в сумку:
- Давайте выбираться, - устало произнесла она, но тут же уточнила, - недалеко, до селения. Там остановимся в трактире.
Морриган и Эль переглянулись, и Морриган пожала плечами, как бы говоря: "Хозяин-барин, никому не хочется быть запертой в блоке на вечность..." 

***
Тоннель, которым выбирались трое путешественниц, для каждой выглядел по своему. Эль восхищалась красотой огней и сиянием звезд, для Морриган туннель выглядел скучным коридором со множеством дверей, что видела "Ба" - не знал никто, так как шла с закрытыми глазами. Справа её поддерживала Эль, слева Морриган.
- Нам сюда, - сухо сообщила она, и все трое, шагнув через порог, снова оказались в буране. Только теперь лес остался далеко позади, а совсем рядом, сквозь пелену снега, пробивался желтоватый свет.  Ледяной ветер так ударил в лица путешественниц, что у них перехватило дыхание. "Ба" открыла глаза:
- Кого ждем? - поинтересовалась она у Эль и Морриган. - Деда Мороза? Так он уже здесь. Вперед!
Теперь роли в их троице поменялись полярно: "Ба" стала проводником, несгибаемым под бешенством непогоды, а Эль и Морриган цеплялись за её плечи и жмурились от ветра и снега. Но пытка продолжалась недолго, менее чем за четверть часа они достигли крыльца таверны, и все трое замолотили в дверь, оказавшуюся запертой.
Хозяин таверны еще не спал, он открыл несчастным путницам и, извинившись за негостеприимство,  пригласил к камину. Зал был пуст и освещался очень скупо. Тем не менее, в призрачном свете масляных ламп вполне можно было разглядеть столы и деревянные лавки, вдоль них. Стены украшали ржавые алебарды и лосиные рога. Камин, у которого сгрудилась троица, был великолепен: огромный, полный ярких  жарких углей, он не дымил, но давал потрясающее обволакивающее тепло.
- Любезный, - "Ба" повернулась к трактирщику, - время позднее, но мы голодны. Можно ли попросить хозяйку приготовить что-нибудь для нас?
- И открыть вина, - умирающим голосом добавила Морриган.
- И червеззу! Подогреть! - горячо выпалила Эль.
- Подогреть? - в  голосе Морриган прорезались знакомые ядовитые нотки. - Кипяченое пиво? Дегобий-е*(тошниловка*)
Трактирщик растерянно смотрел то на одну, то на другую, наконец, он спросил у "Ба", как он может к ней обращаться.
- Не имеет значения, - та повела плечами, - но все зовут меня - Ведьмой.
- Как иногда бывают правы люди, - негромко хмыкнула Морриган, обозначая улыбку уголками тонкого рта.

***
Ужин накрыли довольно скоро: путешественницы только-только успели снять верхнюю одежду и обсушиться, а хозяин уже подал горячее пиво, вино и сыр. Пообещав горячее через полчаса, он пожелал приятного аппетита и удалился хлопотать на кухню.
- Какая-нибудь морилка для клопов, - ворчала Морриган, наполняя стаканы. - Возможно, подогретое пиво не такая уж и гадость...
Ведьма пригубила из стакана и, поморщившись, все же одобрительно кивнула:
- Плодово-выгодное, домашнее, - отрекомендовала она.
Морриган молча разглядывала свой стакан, не прикасаясь, а Эль подвинула Ведьме кувшин пива:
- Угощать-ся, Ба! - предложила она. - Прекрасенно греет, тумане-ет и развязе-ева-ет...
- Скорее, заплетает, - усмехнулась Ведьма.
Отказавшись от пива, она еще раз глотнула из стакана и замолчала, прикрыв глаза. Из этого состояния её вывел вопрос Морриган:
- Весьма интересно видеть твой изможденный профиль, - забурчала она, после того как залпом осушила стакан, - а так же фас и прочие ракурсы. Но хотелось бы узнать - ради чего?
- Си! - поддержала её Эль. - Прекрасенный приключений, но такой спешный. Тан рапидо!(Очень быстро). Перке?
Ведьма открыла глаза и настороженно осмотрела обращенные к ней лица. На её каменном лице вдруг обозначилась хитрая улыбка:
- А если не скажу?
Морриган презрительно улыбнулась в ответ и не проронив ни слова вылила остатки вина в свой стакан.
- Ой-ля! - а в тоне Эль звучало неподдельное изумление. - Как так есть - не скажу? От мень-я не мочь быть секрет! Я же Анима, все мочь знать. И сейчас ты есть оч похож на Ма!
- Она и есть - Ма, - проворчала Морриган, - только постаревшая лет так...
- Мо!
От взгляда Ведьмы Морриган моргнула и как-то совсем не интеллигентно выдохнув в сторону, влила в себя очередной стакан:
- А ты, - обратилась она к Эль, - не наш-ша Ан-нима, наш-ша сейчас...
- Мо, зашей себе рот!
Такая просьба от Ведьмы вызвали у Морриган хихиканье, а потом она провела ладонью по лицу, раздался звук застегиваемой "молнии", и губы Мо оказались "застегнуты" в буквальном смысле.
- Ох ты-ть, - вытаращилась на неё Эль.
- Не обращай внимания, - мягко произнесла Ведьма, - как ни странно, у демонов тоже есть нервы. И когда они сдают, им надо снимать стресс. Утром все станет на места.
Морриган тем временем поднялась из-за стола и, пошатываясь при каждом шаге, продефилировала к камину. Усевшись в единственное кресло, она протянула ноги к огню и, откинувшись на спинку, закрыла глаза.
- Сегодня был тяжелый день, - продолжила Ведьма, глядя на неё, - да и дело, в которое я вас втянула - совсем не профильное для Морриган.
Эль, серьезно кивая, дожевывала с тарелки сыр:
- А я знать, - вдруг объявила она. - Мо - палабреро* (болтушка), когда говорить, что я не ваша.
Ведьма улыбнулась ей, но почти сразу стала серьезной:
- И что ты - "знать"?
- У тебь-я есть письмо, - дернула плечами Эль. - От культор* (*поклонник). Он попасть в беду, и мы его спасать. Мо не любить спасать, поэтому - не профиль. Си?
Случилось невозможное, но Ведьма сидела потупив взор, а на её щеках разгорался румянец смущения:
- Си, - одними губами прошептала она. - Я не думала, что этот человек... может быть так важен.
- Важен для Королевства? - нахальные карие глаза Эль шарили по лицу "Ба".
- Ты и так знаешь, от души такое не скроешь.
- Э буэно, - бандитка казалась очень довольной. - Я никому не сказать, эль джуро! Но ты показать мне пись-мо?
Ведьма поколебалась, но потом потянулась за сумкой и достала конверт. Эль с жадностью схватила его и, достав лист бумаги живо пробежала глазами по строкам.

"
Дорогая мадемуазель Шанти...
Господи, миллион раз я представлял, что пишу вам, и вот, когда это случилось, слова покинули мою голову. Простите.
Шанти! Прежде всего, вы не представляете, как я безумно рад, что вы живы. Мое отчаяние, когда попытка спасти вас провалилась, было поистине безгранично. Я был уверен, что казнь состоялась и вас уже нет в живых.
Хотя где-то в глубине души я не верил. Вы же не такая безропотная овечка, чтобы дать себя на закланье в угоду толпе и выжившим из ума политиканам. Боже, что я несу сейчас! Простите тысячу раз!
Мой шар в тот злополучный день отнесло в сторону северных земель, к границе Ордена. Увы, я потерпел крушение, и после нескольких недель скитаний, попал в плен к нашим врагам. Они отнеслись ко мне очень хорошо,
и предложили работать в обмен на жизнь. Мне показалось, это смешно - жизнь, с осознанием, что любимый человек погиб на плахе? Право, я рассмеялся в лицо самому Ульриху и был готов принять мгновенную смерть.
Но северный князь оказался человеком, разбирающимся в тонких материях духа. Он спросил, отчего для меня жизнь перестала иметь ценность? И я рассказал ему все. Тогда он спросил, уверен ли я в вашей гибели. Что мне было говорить ему? Умом я понимал неизбежное, но душой... Душой я верил, что вы живы. И Ульрих сделал мне поистине королевский подарок: он предложил поискать вас, а чтобы вы ответили - написать вам письмо. Прошу вас, Шанти,
напишите ответ. Это будет самым дорогим, что вы можете для меня сделать.  Мы никогда не увидимся, но я буду знать, что где-то в этом мире есть вы.
С надеждой и трепетом, барон Вейсс.
"

Эль вложила бумагу в конверт и вернула письмо.
- Он просить только написать ответ, - заметила она, водя пальцем по столу замысловатые круги, - а мы мчать прям в лову-ше-ку. Этот Ульрих очен-но хитр.
- Я знаю, - Ведьма уже совладала с собой, приняв обычный невозмутимый вид. - Но Вейсс наш друг. Во всех мирах наберется не так много людей, которых можно назвать друзьями.
- Мы есть твои амигос! - горячо выпалила Эль. - Я и Мо! Лос мейорс!
В этот момент из кухни появилась чета трактирщиков: хозяин нес противень с зажаренной курицей, а его супруга - котелок с печеной картошкой:
- Жаркое подано, - объявил трактирщик, воздвигая противень на стол. - Еще чего-нибудь желаете?
Дремавшая у камина Морриган встрепенулась:
- Еще вина! - потребовала она. - Нам предстоят жестокие бои и стоит как следует залить совесть, чтобы не отвлекала.
- С каких пор у тебя появилась совесть? - сухо поинтересовалась Ведьма.
- С тех самых, как отрасли нервы, которые иногда сдают, - парировала Мо.
- Видишь, - Ведьма обратилась к Эль, - мадам Демонесса снова в форме.
- А мне очен-но жаль наших лошаде-ок, - вдруг шмыгнула носом Эль, - как они там? 
Ведьма и Морриган обменялись взглядами и, повернувшись к трактирщику,  в один голос потребовали:
- Кувшин пива для сеньориты!
- И не забудьте подогреть, - серьезно добавила Морриган.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.