26 февраля.
Вот сегодня как раз тот день, когда я стану великой художницей. Старый дневник кончился. Повзрослела. Почти прославилась. Ну, правда за этим дело не станет. Сегодня тот день, когда мне сделали заказ на десять моих картин. Это просто чудо. Будет вечеринка.
27 февраля.
Уже после обеда. Погуляли. Кто теперь будет убирать весь этот срач. Не друзья, а свиньи какие-то. Хотя нет. Отдохнули прекрасно. Я ведь, если честно сказать, такая же, как они. И когда вечеринка у кого-то другого, так же себя веду. Главное ведь оторваться по полной, а что потом – меня это не касается. Хотя вот сегодня коснулось. Интересно деньги еще остались?
28 февраля
Денег много не бывает. А если ты ведешь еще и разгульный образ жизни, то тогда не понятно, откуда деньги вообще берутся. Так и у меня. Подкинули деньжат за одну картину, так всю неделю собираюсь гудеть. Нет, пора остановиться. Надо красок докупить, холсты и кисти.
Откуда в моей голове такие правильные мысли? Наверное, заходил кто-то из родителей, пока я спала. Они, что мамик что папик, любят читать морали и нравоучения.
- Виталина, не ходи за гаражи.
- Виталина, не шляйся по клубам.
- Виталина, не пей.
- Мама, как не ходи, там же все наши пацаны.
- Папа, ну как не пей, когда пьют все наши пацаны.
- Ну как не ходить по клубам. Там же самый отпад. И все наши пацаны.
А они мне чуть не хором.
- Ну, ты же девочка. Виталина.
Просто как проклятье, какое. Если девочка так ничего и нельзя. Даже не представляю, чтобы с ними стало, если бы сказать, что я с седьмого класса не девочка. Мама б точно умерла, а папу бы хватил удар. Еще бы... Спортсменка! Художница! И просто красавица. Только спортсменка я для себя, а не для рекордов. Представьте себе сухощавое, прыщавое, скелетонище – так вот это я. Была.
Сама вычитала, что и как надо качать для улучшения форм. Кубики и банки мне не нужны. Это пусть парни качают. Для меня ножки до задницы – вот что главное. И я вам скажу, преуспела. Пока мои одноклассницы перемещаются на спичках, у меня формы что надо. Моя попа как орех, подержать ее не грех! Во как завернула.
Мне братуха сразу объяснил, что и где у девок нравится. Как только во мне проснулось это желание – нравится. Теперь парни, глядя мне в след, только цокают языками или вздыхают. А в обиду себя не дам. Качая ноги, не забывала и про руки. Могу так задвинуть – мало не покажется.
И при всем притом я еще и художница. Правда до недавнего времени не думала, что знаменитая. Это вот только на днях. Понадобилось бабло на день рождения. То, что родители накроют поляну, это для своих. Мне же надо парням выставиться. Вот и поперла на барахолку с десяток своих полотен. А купили только одно. На которое я вообще не смотрела и не хотела брать. Это последнее мое творение. Написанное под…
Все уже парни идут. Слышу, как ржут на лестничной клетке. Сегодня гуляем у Макса. Днюха!
3 марта.
Весна в разгаре. Тепло. Снег тает. Голова трещит. Что я там написала. А про днюху. Нормально все прошло.
С баблом все плохо. Подарила Максу себя. Так и дешевле и заморочек никаких. А он слабак оказался. Пару подходов сделал и съехал. Мне, правда, тоже не хило было. Макс спать остался, а я с ребятами догонялась. Не помню точно, что да как, но проснулась с Витьком по утряни. Макс на полу, Витек подо мной.
Никак не начну работать. Так ведь проще. Написала картину – отдала. Деньги сразу. Нравиться – не нравиться, спи моя красавица. Заказ на картины сделан – забирай и плати. Сколько у меня картин просто пылится под лестницей. Никто на них не смотрит и не берет, а эту муть, о которой я бы сама сказала, что мазня, вот именно это и купили. Правда при написании этой картины использовались некие нюансы и приспособления, но о них чуть позже. Даже самой себе мне страшновато признаться, что это опасное дело – использовать свое тело и сознание для рисования. Хотя – если берут и платят не плохие деньги, то можно рисковать.
Если соберу хорошую сумму, то из маленькой мансарды можно будет переехать в большую студию. Надо стремиться. В богатой студии больше возможностей. Больше клиентов – выше доход. Тогда заживу. Можно будет подумать о доме и семье.
Ох, замечталась. Дневник единственный мой друг и товарищ, которому можно все доверить. Все. Срочно все отставить и завтра за работу.
10 марта.
Все. Закончила. Порой мне кажется, что стоя у станка, я бы уставала меньше. Написание картин опустошает полностью. Выкладываюсь как марафонец на сорок втором километре. Последние штрихи самые трудные. Хотя, правду сказать, каждое утро, приступить к работе большая трудность.
Необходимо все точно отмерить. Установить. Настроиться на нужную волну. А это порой самое сложное. Поймать именно то, на чем вчера остановилась. Ежедневно, каждое окончание работы – это маленькая смерть. Нет. Нет. Тьфу. Тьфу. Не смерть, но все равно я падаю и лежу. Очень долго, приходя в себя. Во-первых, надо отдышаться. Потом привести в соответствие мысли. Потом рассмотреть, что получилось, запечатлеть в памяти последние изменения и убрать до завтра краски.
11 марта.
Полтора суток после окончания картины. Я восстановилась. Ждала с утра заказчика. Пришел. Ну что сказать. Сама я видно плохо разбираюсь в том стиле, что отображен на холсте. Мне, по сути, не очень. Заказчик, мужчина лет шестидесяти, в черном костюме тройке. Хоть на улице довольно тепло, он застегнут полностью, а рука холодна как лед. Он положил мне ее на плечо, и холод пронзил тело даже под бретелькой.
- Смело, девочка. Смело и откровенно. Плачу за этот шедевр вдвойне. Ты мне должна еще девять таких полотен. Жду твоего звонка. И прошу не медлить. У меня тут приближается дата, ты должна успеть. Не тяни как с этой. И не пей. Отставь друзей в сторону. Если все картины меня устроят, я утрою твой гонорар. Правда, не деньгами. Ты получишь вечную квартиру. Понимаешь? В свое полное распоряжение, квартиру на века. Жду звонка.
Он убрал руку. Взял написанный холст и ушел. А я еще долго растирала онемевшее от холода плечо. Ужас. Если бы не этот заказ и не такие хорошие деньги, ни за что не стала бы с ним общаться. Посчитаем! Вот это да. В два раза больше чем за предыдущую работу. Надо правильно распорядиться деньгами. Отложим на краски. На холсты и кисти. На питание. Как хорошо то. Тут хватит и шмоток себе прикупить и еще вечеринку провести. Бросаю все и по магазинам на шопинг.
12 марта.
Сегодня работать не буду. Ну, его, со всеми ужасами. Мне надо восстановить свои моральные силы. Так сказать, духовность. За то время что писала – забросила всех друзей. Сегодня большая вечеринка. Ура! Пригласила пол общаги студентов – художников.
13-14 марта.
Не помню, какой сегодня день. Да мне оно и не надо. На хрен все эти картины. Нужно жить. Нужно успеть пожить. Для себя. Для других. Главное успеть пожить.
16 марта.
Голова трещит. Влезла в свою заначку, чтобы взять на бутылочку шампанского. Попустило.
Вот это оторвались. Вот это я называю настоящий отдых. Пару дней вылетели из жизни. Был полный кайф и драйв. Только сегодня среди ночи мне приснился заказчик. Грозил пальцем и ругался. Сегодня отсыпаюсь. Завтра за работу. Пойду, выкину из постели Серегу. Всё, все надоели.
17 марта.
Писать не о чем. Иду работать как бык на заклание. Как на эшафот. Тьфу. Тьфу. Ну что за мысли.
24 марта.
Закончила. Устала. Первый раз за неделю взяла телефон. Звонил Сережа. Скучает. Просит встретиться. Нет, не могу. Надо работать. Заказчик снится чуть ли не каждую ночь. Он вообще на меня плохо действует. Как его увижу, так меня тошнит. Чуть ли не выворачивает. А этот требует картины.
25 марта.
Иду работать. Не отдохнула. Мутит и сил нет. Не могу без отдыха. Но вот эту закончу и все. На неделю завеюсь в общагу. Не найдет меня старый хрен.
3 апреля.
Пришел старый. Долго вертел головой. Цокал языком. Хотел положить руку на плечо, но я увернулась. Еще помню об этой ледышке.
- Дорогуша! Я, предвидя новые вечеринки и загулы, хочу предложить вам исполнить одну вашу мечту. У меня пустует одна прекрасная художественная мастерская. До тех пор, пока вы работаете на меня можете пользоваться мастерской бесплатно, а потом поговорим о стоимости. Я могу вам ее сдавать или продам по довольно сходной цене. Вас она устроит. Ну что сговорились? Так. Я вижу, что вы ещё колеблетесь. Не отвечайте сразу. Подумайте. Хотя я вижу. Сейчас у вас в голове только друзья.
- Нет, предложение конечно заманчивое. Всегда мечтала о большой студии. Просто я уже выросла из этой комнатушки род черепицей. Летом краски плывут от жары, а зимой не успеваю камин разогреть, как уже темно. Но дело в том, что я сильно устала. Давайте вернёмся к этому разговору после очередной картины.
7 Апреля.
Опять во сне приходил он. Требовал прекратить загул и писать. Срочно и много писать.
А я не могу. Болят ноги от долгого стояния. Болят руки от того что я слишком много работаю. Болит душа – от того что я себя опустошаю. Болит горло, от постоянного давления.
Деньги. Деньги. Деньги. Эти деньги не дают жизни и не дают покоя. Но и без них нельзя. А если я себя убью, кому достанутся эти деньги? С собой в могилу ведь я их не заберу. Но до могилы еще дожить надо. Я слишком молода, чтобы думать о могиле. Хотя думать об этом никогда не рано и никогда не поздно. Ладно. Надо решать задачу – одно из двух. Или идти работать, или еще хоть денек провести в общаге. Здесь хорошо, друзья, компания. И когда есть деньги, а они у меня теперь есть, время летит не заметно. Но что бы пополнить запасы денег, надо идти работать. Дилемма. Да еще старый этот, снится ночами и требует картины. Знал бы он, как меня опустошает эта работа. Когда он купил первую картину – я была безмерно счастлива. Когда он сделал заказ на целых десять полотен. Я была на седьмом небе от счастья. Теперь, когда сделана часть работ, я не могу найти в себе силы продолжать и проклинаю все деньги на свете. Все, – какие бы они не были. Из - за них, этих денег, идут войны, люди убивают друг друга и самих себя. И я одна из них.
Все, бросаю друзей, компании и гульки! Иду работать.
12 Апреля.
Четыре из десяти.
16 Апреля.
Пятая. Это половина. Я не выживу. Хоть и стала писать намного быстрее. Но мне кажется это такая халтура. Куда смотрит старый. Мне не хочется его обманывать, но он сам меня торопит. Что же остается делать? Главное дату не говорит. К какому дню надо успеть. Пиши и все. Главное быстро. А раз так, то можно и схалтурить. Да он вроде и не понял. Опять пришел. Долго рассматривал, хвалил и отвалил кучу денег. Опять тащил в свою мастерскую. Отказалась. Меня последнее время постоянно мутит. Тянет низ живота. Какое – то непонятное чувство. Но ничего. Вот закончу картины. Выкину на хрен все краски и забуду это как страшный сон. Главное в жизни это деньги, а они у меня теперь есть. А по окончании работ у меня их будут столько, что я о таком богатстве и не мечтала. Мастерскую у старика покупать не буду. На хрена мне мастерская, если я не буду рисовать. А вот если он исполнит свое обещание подарить мне «вечную квартиру», если я успею к дате, то сэкономлю еще кучу денег. Тогда можно будет жить вообще на проценты – дивиденды. Найду хороший банк. Но что же меня так сильно мутит. И есть совсем не охота. Даже к друзьям не тянет. Как спортсмены говорят – открылось второе дыхание. Мне хочется работать, быстрее и эффективнее. Главное успеть вовремя.
19 Апреля.
Какая я молодец. Управилась в три дня. Мобильный поставила на беззвучный режим. Так он постоянно светится. На экране сменяются только номера. Приходится постоянно его отключать. За долбали эти завидователи. Не дают работать. Всем же не объяснишь, что вот успею к сроку написать картины, тогда и загуляем. Но совсем отключить телефон не могу. Тогда начинают ломиться в двери. А мне совсем не хочется, что бы видели мои картины раньше времени.
Мне старик – заказчик пообещал большую выставку и знаменитость, после окончания работ. Так и сказал, что обо мне напишут в газетах.
22 Апреля.
Закончена седьмая. Плюнула на всех и переехала в мастерскую, предложенную стариком. Здесь довольно уютно. Тепло. Камины включать не надо. По стенам развешаны все мои прежние работы. Я так понимаю, что он ими любуется. Некоторые из картин оформлены богатым багетом. Некоторые в подрамниках. Но все равно мне приятно. Такое отношение к моему творчеству. Я сама стала смотреть по-новому на эти творения. Да, эти шедевры не для всеобщего обозрения. Это только для избранных. За моей спиной стояли и перешептывались. Я слышала, как хвалили и восхищались. Но мне, почему – то, было страшно повернуть голову и посмотреть на тех, кто был сзади. За моей спиной. Мне кажется это говорят сами картины или те, кто сошел с них.
Здесь, в этой студии совсем тихо. Мобильный я оставила дома, что бы не отвлекали. Даже адреса никому не дала. Пусть попереживают.
Только вот голоса. С одной стороны, меня ругают и заставляют вернуться, подумать о себе, ребенке и семье.
С другой стороны, вопрошают, где та семья и дети. Главное ведь деньги. Заработаешь и иди на все четыре стороны.
Деньги. У меня их теперь столько, что я их и не складываю. Они валяются по всей мастерской. Потом, когда все закончу, соберу и уйду. Здесь ведь нет никого кроме меня. А голоса? Они не возьмут. Мне старый гарантировал, что меня здесь не обидят.
25 Апреля.
Устала. Села отдохнуть на свою любимую табуретку. Это единственное что я взяла со старой студии. Это старинный, вращающийся табурет какого - то художника или писателя. Мне его друзья подарили на новый год. И он мне так полюбился, что я не решилась его оставить. Да он ведь, вдобавок играет большую роль в моем творчестве.
Мне осталось написать две картины. Наверное, можно поделиться своим опытом и нововведением в написании картин. Я случайно пришла к этому. Как-то накинула на шею свой шарфик и сделала к выходу пару шагов. Не заметила просто, что шарф зацепился и очень сильно сдавил мне горло. Я упала. Очнулась на полу. Перед глазами плыли круги и видения. Так что-то захотелось поработать. Схватила кисти, села на подаренный табурет и написала ту, первую, купленную стариком картину. Помню, мне самой не понравилось, а покупатель усиленно хвалил и сделал заказ на десять картин. Я долго думала «как» достичь такого состояния. И мысль пришла. Вбив в стену большой крюк, повесила на него бельевую веревку кольцом. Что бы сильно не давило горло, обмотала веревку шарфом, а мольберт установила так, что мне приходилось до него тянуться. Одев такую петлю на шею и потянувшись к холсту, я быстро приходила в состояние, необходимое для написания картин.
Нет, умереть, точнее, повеситься я не боялась. Когда совсем становилось плохо, колени подгибались, и я опускалась вниз и назад. Тем самым разжимая горло и впуская воздух в легкие. Вот почему мне было так больно и тяжело первое время. А потом ничего. Втянулась. Но хватит. Все секреты выданы. Надо работать. Осталось две картины и свобода. Друзья, семья и дети. Хотя, о чем это я. Главное у меня есть деньги. Много денег. А с деньгами я все себе куплю.
28 Апреля.
Спешу. Я поняла. Старый хочет успеть к первому мая. Странно. Но не на парад же он их возьмет. В этом году совпали два праздника в один день. Первомай и пасха. Наверняка люди готовятся, а у меня ничего нет. Да и не странно. Главное у меня есть деньги. Все куплю. Даже праздник. Только вот тошнит меня здорово. Этот постоянный запах, он преследует меня. И от него меня мутит. Сейчас начну последнюю картину. Надо успеть. Голоса за спиной вторят:
- Надо успеть дописать картину.
А с другой стороны:
- Надо успеть вырвать ее отсюда.
Куда вырвать? Зачем? Я никуда не спешу. Мне и здесь хорошо. Если бы не тошнота и не запахи, то вообще не думала бы о том, что уйду отсюда, как закончу все работы.
Сергей Витальевич, расскажите, пожалуйста, какой была она, ваша сестра.
- Такой как все. Молодость прекрасная пора. Любила людей. Была жизнерадостной. Бывало, пропадет на день два. Мы находим ее со студентами академии искусств. Обсуждают картины, темы. Вступает в споры. Она была общительной и жизнерадостной девушкой.
- Ну, тогда что же произошло?
- Да мы и сами толком не понимали. Я, так все отнес к тому, что ей на новый год, друзья подарили табурет какого- то сумасшедшего художника Виталия Бонца. Не знаю, имя это его или псевдоним. Только наша Виталина так загордилась этим подарком. Везде таскала его за собой. У нее ведь имя в честь отца. Виталина Витальевна. И художник Виталий. Где-то она раздобыла его картины и начала пробовать копировать их. Ничего получилось. И нашелся какой-то меценат, что купил эту копию. Вот тут нашу девочку и понесло. Она стала уединяться в студии. Много работать. Мы даже испугались за нее. Как-то, тайком, когда она зависала у друзей в общаге, я проник в ее мастерскую. Та мазня, те монстры, что смотрели на меня с ее холстов, заставили зашевелиться волосы на моей голове. Мы с родителями решили показать ее психиатру или психологу. Но она опять закрылась в своей мастерской. Но не ломать же двери. Стали дежурить рядом. Когда-то она должна была выйти. Телефонные звонки – отключала. Значит жива. И вот в конце апреля пропала. Что и как, неизвестно. Просто перестала отключать телефон. Дверь взломали. Ни Виталины, ни ее страшных картин, ни ее любимого табурета.
Мы сразу подали на розыск, но безрезультатно. Вот только во вторник, десятого мая, люди пришли на кладбище помянуть своих мертвых, ведь был день поминовения «Радоница». Тогда только и нашли нашу девочку повешенной. Прямо в склепе.
Среди своих картин и прошлогодних листьев. Перед ней стоял мольберт с законченным очередным монстром. В руках кисти, под коленками ее любимый табурет. И еще «Дневник Великой» - как она себя называла. Следователи изучили и записи, и рисунки. Сказали, что непонятно зачем она подставила под колени табурет. По ее методике, что она описала, могла бы остаться жить, а табурет не дал ей возможности. Он провернулся, и она задохнулась в собственной петле. Так что, по их словам, это самоубийство. Хотя мы считаем, что нашу Виталину довели до самоубийства. И довел ее до этого потенциальный отец будущего, не рожденного ребенка. Ведь врачи сказали, что она была на десятой неделе. Даже сдавала анализы. Но результат забрал какой-то мужчина. Когда выясниться, кто первый узнал о ее беременности, тогда мы и поймем, кто довел ее до смерти. Тайна, покрытая мраком.
Ни за какие деньги не купишь жизнь и здоровье.
Любите родителей, жизнь и детей.
