Очухался. Разлепил глаза. Надо ж, куда меня занесло.
Облака плывут, уносятся вдаль. Как-то очень быстро они перемещаются, наверное к дождю. Башка трещит, взрывается при каждом движении. Пил вчера – это точно, но что пил и с кем – тут полная темнота, никаких просветов.

От холодной мокрой земли мёрзнет жопа и вообще всё туловище ноет, содрогается в конвульсиях.
Что за хрень… Как я в лесу оказался?
Надо встать – холод прямо до костей пробирает. Это вам не уютный диван, на котором можно развалиться, закинуть ноги на спинку и притвориться дохлым. Лежать не шевелясь хоть весь день, потом пойти пожрать…
Лучше бы не вспоминал.
Желудок изрыгнул вонючее месиво.
Я обтёр рот и вытер руку об траву. Сел. Деревья закружились в хороводе, только песен не пели. А так очень натурально у них получалось.

Вначале встал на карачки. Медленно и осторожно. Постоял немного, привыкая к ощущениям, потом набрался храбрости и оторвал руки от земли. Выпрямился.
Пришлось ухватиться за ближайшее дерево.
Не упал.

Где ж я вчера так надрался? И почему холодно?
Буду перемещаться от дерева к дереву, куда-нибудь да приду. Если куда-то идти, то обязательно куда-нибудь придёшь.
О! Первая умная мысль, значит голова заработала.
Вон, просвет между деревьями виднеется. Наверное дорога.
Сейчас ускоримся. Хочу домой! К дивану, телеку, пиву.

Вот и последнее дерево.
Стою, обнимаюсь с ним, а за ним, бля – болото! Обросло сука камышами, и такое спокойное, безмятежное, как на картинке.
– Твою мать!
– Да.
– Это кто сказал?
– Я сказала. Вниз посмотри.

Оглядываюсь по сторонам, никого не вижу. Даже тошнить перестало.

– Вниз, говорю, смотри, дурья башка.

Смотрю вниз.
Блин, не поверите! Сидит на кочке лягушка и держит в лапках стрелу. Ну настоящую такую стрелу – с металлическим наконечником и перьями на конце.   
– Вот и белочка пришла.
– Какая я тебе белочка, упырь ты прямоходящий! Невеста я твоя – царевна лягушка. Аль не узнал?
– Как не узнать, – говорю, а сам на корточки сажусь, пытаюсь её, заразу, разглядеть.
– И чего ты ждёшь? Бери меня и домой неси, с тобой теперь жить буду.
– А если не возьму?
– Ой, напугал, напугал, – лягушачий рот растягивается в издевательской ухмылке. Во рту белеют зубы. – Не возьмешь – из лесу не выйдешь, будешь кружить, пока не помрешь.
– А если возьму, чё тогда? Будешь как в сказке хлеб печь, да ковры ткать?
– Ага, размечтался, – и опять эта жуткая улыбка с зубами. – Может тебе ещё и носки постирать? За пивком сгонять? Давай бери меня и домой двигай.

Я подставил ладонь, лягушатина прыгнула на неё и мы побрели в обратную сторону. Прочь от болота.

И почему так холодно все время?

Если бы этот навигатор хренов в зеленой шкуре только дорогу показывал, так ведь она не затыкалась, трещала без умолку, будто радио.
– Ах, как долго я ждала тебя, Иванушка.
– Я – Саша.
– Не перебивай. И сидела я на кочке денно и нощно, сидела и ждала тебя, тяжкой думой голова моя полнилась...
– Это какой ещё? – не то чтобы мне интересно было, но надо же поддержать разговор.
– А вдруг забыл ты про меня Иванушка, вдруг ты другую нашел. И останусь я тогда в лягушачьей шкуре до конца дней своих.
– Пока тебя не сожрет барсук или не склюет ворон.
– Фу какой ты гадкий! И как я жить с тобой буду?

Тут из-за ближайшего дерева вышел огромный мужик – рукава закатаны, видно волосатые ручищи, морда вся тоже заросла волосами, только глаза двумя черными углями горят и цвет кожи какой-то нездоровый.

– Куда мою дочь поволок? гнида недокормленная.
– Целуй меня скорее! – заверещала лягушка. – А то не выпустит нас папенька из лесу!
– Да не буду я тебя целовать!

Мужик делает огромный шаг и оказывается прямо передо мной.
– Целуй!!!
– Лучше смерть, – зажмуриваюсь, втягиваю голову в плечи.
Чувствую, как меня отрывают от земли и куда-то несут…
Чего ж так ужасно холодно?
Кладут. И опять на холодное.
Замерзну бля совсем. Но шевелиться не могу.

– Борисыч, инструмент неси, сейчас этого жмурика вскроем и по домам. Устал сегодня как собака. Как праздники, так эта алкашня просто дохнет и дохнет.
– Погоди, Петрович, жене позвоню и начнем.

Хлопнула дверь. Стало тихо.
Так это меня вскрывать собираются? Меня?!
Надо пошевелиться. Как-нибудь… чем-нибудь…
Не получается...
Чёёёёрт!!!
– Поцелуй меня Иванушка, я исполню любое твое желание, – опять лягушачий голос, но уже далекий и еле слышный.
– Как я тебя поцелую, если не вижу и не чувствую?! – кричу мыслями.
– А вот так, – лицо накрывает что-то холодное, влажное и шершавое. Теперь дышать совсем нечем!
Пытаюсь сбросить с себя этот легушачий зад, делаю невероятное усилие и поворачиваю голову.
Вижу белый халат и красные руки со скальпелем.
– А покойничек-то наааш живооой, – растягивая слова, говорит мужик.
– Чуть не вскрыли, – в тон ему отвечает другой.
– Мать твою волшебницу, – бормочет первый. – Звони в реанимацию, пусть забирают клиента.
– Спасибо, лягушка, – бормочу, когда меня перекладывают со стола на каталку.
– Сочтемся, – слышу лягушачий голосок.
Он как эхо еще звенит в голове, потом становится тихо, и я проваливаюсь в сон.

Отредактировано Софья Замойская (2019-07-26 22:18:35)