Смеркалось. С опустившейся на деревню прохладой ожили мириады комаров-мошек. И теперь, хищно облизываясь, они взыкающими тучами налетали на припозднившихся любителей подлунных посиделок. Не трогали голодные насекомые только кучку мужиков, разместившихся на крыльце заброшенной колхозной конторы. Если и находился в туче смельчак, прорвавшийся сквозь едкую ауру махорочного дымогана и самогонки, то чаще был давлен тяжелой, мозолистой рукой.
- Не, мужики, ну, не обидно, а? - разошелся после пары стопариков шебутной, в растянутой тельняшке Васильич, - Молодежь по выходным на дискотеке отрывается, для баб - клуб, чаепития, да хор с рукоделиями. А нам что? Сивой кобылы хвост?
- Тьфу ты! Какой хвост? - брезгливо сплюнул мужик в кепке со сломанным козырьком. - Чего мелешь-то?
- Да правильно все говорит Васильич, - крякнул изрядно осоловевший бородач. - Пашешь, пашешь, как конь. Домой придешь, так и там тебя сразу "за рога и в стойло". Сидим, вот, как бомжи неприкаянные...Даже выпить культурно нам воспрещается - пряяячемся. А душа отдохновения требует, красоты и праздника, чтоб и глаз радовался, и сердце пело.
- Эва хватанул, философ, - гоготнул сломанный козырек. - Чтоб для глаза радостного, так это девки бравые нужны. Музыки там всякие, танцы, а не этот *опотряс под тынц-тынц-тынц. А, пустое.
Мужичонка в кепке махнул рукой в темноту.
- Я что думаю-то, а ничего не пустое. - Васильич, не торопясь, подкурил очередную папиросу. - Девкам чего надо-то? Романтику, наперсток вишневки для снятия напряга и... пилон! Дамы любят вызывать восторг аппетитными формами.
-Чоо? - вытянулись лица бородача и кепки.
Васильич отщелкнул бычок в траву и что-то горячо зашептал страдающим от бескультурья товарищам.
***
Открытие мужского клуба состоялось через два дня и прошло тихо и незаметно. Но сей факт нисколько не волновал троицу. Принаряженные, причесано-отглаженные, они восседали за столом и оглядывали преобразившийся актовый зал конторы. Два окна с заколоченными ставнями были занавешаны цветастой тканью, выменянной у Семеновны за собранные ранетки. Пара лампочек Ильича создавала уютный, почти интимный, полумрак. В их тусклом свете поблескивал на импровизированной сцене гвоздь программы - самый настоящий пилон. Сейчас, глядя на многообещающую красоту, обтянутую подарочной бумагой и скотчем, мужики и не вспоминали, что едва не разодрались, выбирая подходящую жердину. Сейчас перед их затуманенными взглядами рисовались раскованные красотки, немыслимо извивающиеся вокруг блестящего шеста. Из видавшего виды магнитофона голос Киркорова нагнетал атмосферу "Сердцем в тысячу свечей". Сизый папиросный дымок расплывался фигурными узорами, собираясь под потолком.
- Хорошо-то как... - только и успели выдохнуть довольные мужики, как мощный пинок снес дверь с петель.
***
Кровавая битва закончилась, не начавшись. Ворвавшиеся на боевой ноге законные супружницы обескураженно поозирались по сторонам и как по команде уставились на пилон:
- А где б**ди-то?
- Вот вы, значит, как о нас... ммм, - на всякий случай перехватил нить разговора Васильич, успевший выхватить подзатыльника, - Мы вам - сюрприз, так сказать, репетировали, порадовать вас хотели, а то все огород, скотина...
Мужики моментально уловили мысль не растерявшегося другана и теперь, надувшись, изображали израненных несправедливыми подозрениями.
***
Самодельный пилон исчез назавтра. Поговаривали, что жены его распилили на части и попрятали в комодах и шкафах. И когда им вдруг хотелось поорать на мужей или сожрать за сериалом лишний кусок пирога с повидлом, то хранимая часть блестящей палки сразу же напоминала, насколько хрупко мужское сердце.
