2. Советы в «Бегемоте»

Аркадий проснулся от звука громко работающего телевизора. Такое пробуждение было обычным делом; Ника всегда поднималась раньше и включала телевизор на полную, смотря любимый музыкальный канал, служивший для неё, своего рода, наркотиком. Аркадий так всегда и говорил: «Кому спиртное, кому наркота, кому еще чего, а тебе только музыку подавай, даже я, наверно, тебе не так нужен, как этот ящик с картинками и песнями». Ника лишь всегда отмахивалась и продолжала смотреть телевизор.

Вот и сейчас она сидела на кровати рядом, а все её мысли были направлены в сторону «орущего чемодана». Аркадий повернул голову на подушке и с удовольствием посмотрел на Нику, сидящую абсолютно голой; простыня была откинута в его сторону. Ника, как проснулась, так никуда и не вставала, лишь взяла в руки пульт, чтобы включить любимый канал.

Спать голой её приучил Аркадий, не признающий в постели никакой одежды: ни там каких-нибудь пижам, ни ночных рубашек, ни трусов, ничего. Просто не понимал, как можно спать в чём-то, неужели людям за целый день не надоедала одежда, что они, дождавшись ночи, вновь напяливали чего-нибудь на себя. Тело за ночь должно отдохнуть от всей этой дребедени, считал он. Ника сперва противилась, но потом её удалось-таки убедить. Вот она и сидела сейчас обнаженной, согнув ноги в коленях, положив на колени руки, а уже на руки подбородок.

Аркадий смотрел на неё, вспоминая последнюю ночь, которую они начали ещё далеко до наступления оной. Теперь Ника сидела такая спокойная и увлеченная телевизором; грудь упиралась в согнутые ноги, стройности которых Аркадий всегда поражался. Её тело было настолько идеальным, что даже не верилось, будто эта девушка могла родиться здесь – в таком гадком месте. В этой ужасной стране. В этом паршивом городе. Однако, обстояло именно так: чудесное создание природы, которое он любил с каждым днём все больше и больше, до встречи с ним узнало много плохого, что могла показать жизнь.

Встретились они случайно. Аркадий в очередной раз поехал забирать товар из почтового ящика одного дома на третьем ярусе. С получением товара мудрили так, что иной раз не хотелось забирать купленное. То они загоняли посредника на четвертый ярус, то на третий, то, вообще, в такую клоаку, куда добраться-то можно было с превеликим трудом. Очень редко Аркадий получал товар здесь – на первом.

Взяв товар, он шёл через какие-то нелепые дворы с мешаниной мелких домов и несуразных построек, где вся земля была усыпана мусором различного происхождения. Кое-где валялись дохлые собаки и кошки, от которых исходил такой смрад, что желудок моментально выворачивало наизнанку. Кучи помоек с постоянно роющимися в них детьми и стариками. Каждый второй, проходящий мимо, был либо под галлюцинатом, либо вусмерть пьян. Противные места, после которых Аркадий залезал в ванну и отлеживался около часа.

Проходя очередной двор, он увидел четверых мужиков, сгрудившихся вокруг низкого покореженного стола, вкопанного в землю. Они суетились, расталкивали друг друга, пытаясь завладеть чем-то на столе.
– Не получится у нас так ничего, – взревел вдруг один из них. – Мы мешаем друг другу. Держите её кто-нибудь за руки и за ноги.
Аркадий сначала не понял, кого там собираются держать. Может, животное какое-то убивают, чтобы сожрать. Но вскоре один из мужиков отклонился, и Аркадий увидел лежащего на столе, точнее лежащую. Молодая девушка с длинными темными волосами, мотающая головой из стороны в сторону. Куртка или кофточка или блузка, Аркадий не разобрал, была порвана и наружу торчала девичья грудь.
– Что, сука, всем даешь, а нам не хочешь! – вновь взревел мужик и ударил девушку по лицу. – Раздвигайте ей ноги, мужики.
Странно, но девушка почему-то не кричала, а лишь мотала головой. Мужики перестали суетиться и начали выполнять команды орущего. Один забежал со стороны головы, схватив девушку за руки; двое других захватили по ноге, а раздающий команды пристроился между ними и уже копошился у себя в штанах. Держащий руки заметил Аркадия и закричал:
– О, у нас зритель есть. Просмотр платный. Либо плати, либо вали отсюда.
Аркадий помялся в нерешительности, не зная, что делать в такой ситуации. Одно из правил посредника гласило: «Товар с тобой – никуда не суйся». К тому же он не считал себя настолько сильным, чтобы расшвырять четверых. Оставалось только развернуться и спокойно топать домой, что он и хотел уже было сделать.
– Нет, не надо, – как-то обречено и не особенно громко крикнула девушка.
Главарь стоял со спущенными штанами, орудуя под юбкой руками.
– Нет, – еще тише пропищала девушка.
Аркадия словно что-то затормозило, будто это «нет», звучало как «помоги, не уходи».
– А он явно хочет присоединиться, – вновь сказал держащий руки.
– Только после нас, – повернул своё губастое лицо бесштановый. – И за отдельную плату.

Рявкнув это, он отвернулся и начал склоняться над девушкой, пытаясь облизать лицо. Она отклонила голову в сторону; Аркадий увидел её глаза, смотрящие прямо на него. Если бы не было этих глаз, он, возможно, и ушел бы, но глаза смотрели так, что теперь уйти он уже не мог.

Аркадий не знал с чего начать. Был бы пистолет, который всё хотел купить, но его не было. Решение пришло само собой, будто кто-то подсказал. Оно родилось в мозгу, как загорается лампочка. Мгновенно. Не совсем понимая, что делает это сам, Аркадий сорвался с места, вмиг подлетая к столу.

Стоящий без штанов получил ногой по гениталиям. С рыком осел вниз, закатываясь под стол, схватившись за свой орган. Держащие девушку за ноги, ничего не успели сделать. Правого Аркадий схватил костяшками пальцев за нос, резко крутанув по часовой стрелке. Под пальцами что-то хрустнуло; он разжал их. Мужик рухнул на спину. Левому засадил ногой в коленную чашечку, отчего противник как-то странно сложился, выпуская девушку и шлепаясь в грязь. Остался держащий руки. Он испуганными глазами посмотрел на уставившегося Аркадия и, выпустив руки девушки, побежал прочь, но запнулся и завалился на землю, влетев башкой в лежащий, словно специально для этого, камень.

Аркадий осмотрелся по сторонам – на четырех мужиков, валяющихся на земле – не веря, что сам сделал это с ними, но факты были перед глазами. Он никогда не думал, что может совершить нечто подобное.

Тот, которого схватил за нос, лежал с лицом залитым кровью, а на месте носа торчало что-то перекрученное. Из-под стола до сих пор раздавалось рычание, конечности, торчащие оттуда, вертелись словно заведенные. У валяющегося слева нога была выгнута в другую сторону; он всхлипывал и потихоньку отползал, цепляясь руками за землю. На камне появилась кровь.

Аркадий наклонился над девушкой, распластанной по столу.
– Ты как? – протянул ей руку.
Она посмотрела на него глазами, теми глазами, которые примагнитили его, глазами, из-за которых совершил то, что и не мог себе представить.
– Нормально, – тихо вымолвила она, подавая руку.
Он подтянул её к себе, поставил на ноги. Девушка оказалась чуть пониже Аркадия. Она стояла и молчала.
– Тебя куда-нибудь проводить?
– Куда?
– Ну, не знаю, домой.
– У меня нет дома.
– А как же ты так…
– Вот так.
У Аркадия не было лишнего времени – товар не должен лежать, его надо продавать, а не стоять здесь с девушкой, пытаясь стать ей нянькой. Так он думал до тех пор, пока она снова не посмотрела на него. Глаза. Эти глаза.
– Пойдешь со мной?
– Куда?
– Домой. Ко мне домой.
– Ты хочешь, чтобы я расплатилась за своё спасение? Так давай прямо здесь, чем куда-то идти.
Эти глаза и эта фраза. Они не могли быть в одном человеке. Аркадий хотел плюнуть, развернуться и уйти, но, подумав, что вряд ли встретит девушку ещё раз, пропустил сказанное мимо ушей.
– Ничего я пока не хочу, просто приглашаю тебя к себе, если, действительно, идти некуда. В кровать не потащу, не беспокойся. Идёшь? Быстрее решай, у меня времени не вагон.
Она кивнула. Аркадий посмотрел на неё, понимая, что в таком виде ехать в фуникулере она явно не сможет. Юбка осталась целой, но блузка не подлежала восстановлению.
– Это сними, – показал на блузку, – а это возьми, – протянул кожаный пиджак.
Не возражая, она сняла разодранную одежду, надела пиджак.
– Пошли. Кстати, как тебя зовут?
– Ника.
– Аркадий.
– Куда мы идем?
– На первый ярус.
– На первый? – явно удивилась она.
– Да, я там живу, если тебя это удивляет.
– Никогда там не была. Боялась.

Придя домой, Аркадий первым делом отправил Нику помыться, предполагая, что на третьем ей не часто приходилось нежиться в ванной. Она на несколько часов оккупировала ее, и Аркадий пожалел, что пустил девушку вперед. Обычный распорядок, поддерживаемый вот уже несколько лет, был нарушен. Он походил по квартире, что-то бурча под нос, забрел на кухню, открыл холодильник и принялся есть всё холодным, чего раньше не позволял себе. Вернувшись в комнату, сел в кресло, включил телевизор, а через какое-то время заснул, так и не дождавшись, когда гостья вылезет из душа.

Разбудила Ника. Она стояла, завернувшись в огромное полотенце, и трясла его за руку.
– Чего тебе? – спросонья спросил он.
– А у тебя какой-нибудь музыкальный канал есть?
– Ты даже знаешь, что такое телевизор? – усмехнулся он.
– Да, несколько раз видела.
– Есть, – сказал он, поднимаясь и собираясь идти в ванну. – Вон, пульт на подлокотнике. Переключай. Ищи. И больше меня так не буди, хорошо?
Она кивнула.
С тех пор по утрам его будил телевизор.
Просыпаясь, почти всегда заставал её в этой позе, как и сегодня.
– Ник, сделай потише, – попросил он.
Она сидела, уставившись в телевизор, и не обращала внимания.
– Ник, – он дотянулся до неё рукой и тронул за плечо, – громко.
Она лишь дернула плечом, скидывая руку.

Аркадий поискал глазами пульт, на кровати не было. Он понял где: Ника всё время зажимала его между животом и ногами, чтобы, проснувшись, Аркадий не сразу отнял его. Перекатившись со спины на живот, он подполз к ней и полез рукой в щелку между грудью и животом, откуда выглядывал краешек пульта. Реакция Ники была молниеносной. Она схватилась за руку и посмотрела на него.

– Ты опять, – глаза загорелись, – ночи мало было?
– Мне всегда мало, – он перехватил её руку и дернул на себя, переворачиваясь на спину.
Спокойствие позы нарушилось. Пульт улетел на пол, а Ника оказалась сидящей на Аркадии верхом. Она уже освободила руку и теперь игриво душила его.
– Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не мешал мне смотреть телевизор, а? Сколько?
– Много, – ответил он, снимая её руки с шеи и вытягивая их так, что Нике, волей-неволей, пришлось лечь на него. – Но я все равно буду мешать, – сказал Аркадий, чувствуя прикосновение груди любимой, – потому что мне больше нравится, когда ты смотришь не в телевизор, а на меня. Я люблю твои глаза, твои гу...
Договорить не получилось; не дала Ника этими самыми губами, которые он так любил.

Через несколько часов, всё еще лежа в кровати, Аркадий вспомнил, что вчера так и не забрал товар, а скоро к нему начнут приходить люди за новой дозой.
– Ник, а я ведь так дело и не завершил. Надо бы наконец-то встать и съездить забрать товар.

Сказать-то сказал, вот только вставать совершенно не хотелось. Он валялся поперек кровати, голова покоилась на животе Ники. Аркадий обожал так лежать.

– Если тебе, конечно, захочется встать, – усмехнулась она, зная, как ему нравится.
– А, может, ты встанешь, нарушишь это блаженство, сваришь мне кофе, и тогда я, наверно, поднимусь.
– Нет, не встану, и варить ничего не буду, поднимайся так.
Аркадий состроил рожу, остался лежать.

Телевизор, как работал с утра, так и продолжал работать, правда, теперь был уже не музыкальный канал, а всё подряд. Ника держала пульт в руках, перещелкивая с программы на программу. Аркадий невольно посмотрел на экран; шли новости, показывали фуникулерные линии, звук выключен, поэтому не понятно, о чем репортаж.

– Ник, включи звук.
– Зачем? – спросила она, но звук всё-таки включила.
Видеосюжет закончился; на экране осталась дикторша:
– Как уже сообщалось, вчера произошла небольшая трагедия.
Аркадий обратился в слух.
– Вчера в районе двух часов дня на северной фуникулерной линии случилось несчастье.
Аркадий приподнял голову с живота Ники.
– Оборвались тросы, когда кабина двигалась вверх, находясь на участке между вторым и третьим ярусами.
Аркадий сел на кровати.
– Мы же ехали в нем, – испуганно прошептала Ника.
– Подожди, – оборвал её Аркадий, чтобы дослушать до конца.
– Все сто десять человек погибли. А теперь о курсе валют…

Но, что тетка говорила дальше, Аркадия не волновало, он услышал, что хотел. Вспомнил, как ужаснулся, увидев пассажиров кабинки синими и с пустыми глазами. Теперь они все мертвы. Выходило, что предвидел их гибель, как будто ему это кто-то показал. Только парень и девушка выглядели нормально, но они и вышли следом. Это понятно. Неясно то, почему и Ника предстала синей, ведь она жива. Вон – лежит позади. Живая. Здоровая. Ничего с ней не произошло, хотя от двух людей слышал, что её надо беречь.
Может, всё впереди? Может, в его силах, что-нибудь изменить?
То, что видит людей, которые вскорости должны умереть, Аркадий не сомневался, не хотел верить, что Нике суждено умереть, не хотел с этим мириться. Нет. Он должен что-то сделать, чтобы она осталась живой.

– Аркаш, – услышал он сквозь раздумья, – ведь это же тот фуникулер, в котором мы ехали. Если бы не выскочили на втором ярусе, то оказались бы в числе погибших. Ты спас меня и себя.
«Спас ли?»
– Ты знал, что тросы оборвутся?
– Откуда я мог это знать, Ника? Не говори ерунды, ничего, конечно, не знал. Просто мне захотелось выйти, а теперь выглядит так, будто всё предвидел.
«Что же, теперь водить её везде за собой или наоборот запереть дома, чтобы никуда не выходила? С какой стороны ей грозит опасность? Как сделать?»
Аркадий встал с кровати, оделся; Ника продолжала лежать поверх простыни.
– Тебе кофе сварить? – спросил он.
– Желательно, чтобы он был готов, когда выйду из ванны.
– Понял, – ответил он и пошел на кухню.
Из кухни услышал, как затих телевизор, а затем хлопнула дверь ванной, включилась вода.

Аркадий сварил кофе, сел за стол. Мысль о Нике не давала покоя, кофе стоял перед ним, остывая, а он к нему так и не притронулся, думая как же огородить любимую. Также интересовало: видит ли он потенциального мертвеца или что-то еще можно изменить в жизни того человека. Может, вчера так и сделал, вытащив Нику из кабины? Тогда почему предупреждали после? Звонок в дверь помешал окончательно сломать голову.

За порогом стоял клиент, протягивая деньги и ожидая дозы.
– Нет еще, – грубо ответил Аркадий.
– Ну, хоть сколько-нибудь, – жалобно заскулил паренёк, продолжая совать деньги.
– Пойми, я ещё не получил.
– Ну, чуть-чуть, – не унимался парень.

Вид он имел жалкий и какой-то синюшный, но это не был оттенок потенциального смертника, да и глазки, у этого живого трупа, довольно быстро бегали. Аркадий вздохнул, вспоминая, есть ли у него где-нибудь товар или нет. Одна доза оставалась точно, за ней не пришли, видимо, больше не понадобилось. Кому она оставлялась, не понадобится уже ничего.
– Подожди, сейчас, – Аркадий взял у парня деньги и захлопнул перед носом дверь.

Еще одно правило посредника: «Не пускать дальше порога никого». Ника оказалась первым и последним исключением. Найдя дозу в кармане одной из курток, вернулся к двери, щелкнул замком и протянул товар пареньку.

– Вот, спасибо, – глазки заблестели с новой силой. – Вот, выручил. Вот, спаси тебя бог для нас грешных. Вот, куда же мы без тебя. Вот …

Аркадия утомило слушать причитания, шваркнув дверью, он вернулся к неначатому кофе.
Вода в ванной перестала течь; он поставил варить кофе для Ники. Это было уже привычно, кофе успевал сготовиться как раз к моменту, когда она выходила. Так получилось и сегодня. Только перелил напиток в чашку и поставил на стол, как дверь в ванну открылась, и появилась Ника, замотанная в то самое полотенце, которым обернулась оказавшись здесь впервые.

– Мой кофе, – сказала она, проходя босиком на кухню и плюхаясь на стул, – спасибо, милый. Иди, поцелую.
Аркадий наклонился, она поцеловала. Он сел рядом и наконец-то сделал первый глоток напрочь остывшего кофе, отчего сразу же поморщился. Ника, заметив это, попробовала из его чашки.
– Ну и дерьмо же у тебя там, – сказала она, поспешно отпивая из своей. – А у меня ничего. Вкусно. Спасибо.
– Пожалуйста. Ник, а почему ты никогда не курила и не пила, как ты говорила? И наркотой не интересовалась.
– Знаешь, как-то не хотелось. Попробовала всего по чуть-чуть, но особого кайфа не прочувствовала, поэтому, наверно, и не привыкла ни к чему.
– Ещё хотел спросить вчера, да только времени у нас для этого не было.
– Да уж, времени вчера точно не было. Особенно для вопросов, – улыбнулась она и положила ноги ему на колени.
– Ника, ты, правда, знала, что устройство в трактире работает?
– Да, видела такие. И в том исполнении, что там, и во многих других.
– Если ты встречала эти устройства, то почему ни разу не бывала в нижнем городе?
– Потому что никогда в глаза его не видела. Не могла представить ни одно место.
– Почему не спускалась на фуникулере?
– Я боюсь этой фигни. С тобой первый раз в него залезла, и тряслась всю дорогу от страха, только ты не заметил. Одна в нем ездить боялась, а компанию мне составить никто не хотел. Все хотели меня только в определенном смысле. А, вообще, зря ты так удивляешься этому агрегату. Наверху ерунды в подобном духе полным-полно. Живем ни как вы, поэтому у некоторых головы и начинают работать, чтобы облегчить себе жизнь. Облегчая себе – облегчают другим. Вот так. Единственное, что меня удивило, – усмехнулась она, – это, как ты воспользовался машиной.
– А как?
– Почему ты очутился в туалете?
– Фирс сказал, чтобы я представил, что-нибудь из своей квартиры, ну мне и пришло на ум то место, в котором стоял.
– А ещё говоришь, мол, сексуальный маньяк. Я-то и подумала, что ты представишь кровать. Переместилась на неё, лежу, жду, а он в туалете гремит. Эх ты, маньяк туалетный, – расхохоталась она.
– Но-но-но, попрошу без оскорблений, а-то ведь сейчас докажу без промедления, – он сделал попытку встать.
– Тихо-тихо, хватит, остынь. Нельзя же так.
– Почему? Можно.
– Можно, но не через каждые пять минут.
– Уже больше времени прошло. Готов хоть сейчас и хоть здесь.
– Успокойся.
Аркадий состроил как бы недовольное лицо и принялся пить бурду в чашке.
– Ника, – продолжил он через несколько минут, – извини, если тебе это будет неприятно, то можешь не отвечать. Мне вчера показалось, что ты знаешь того человека в трактире – Мину.
– Приятного, конечно, ничего нет, но не смертельно. Надеялась, ты не заметил. Глазастенький какой. Да, знаю этого человека. Очень давний знакомый. Десятилетней давности. Мне тогда почти пятнадцать было. Молодая. Глупая. Хотелось много чего узнать, а он как раз и попался. Ему около тридцатника, как мне казалось, было. Он моим первым мужчиной и стал. А потом пошло-поехало после него. Можно сказать, что он открыл путь в ту жизнь, которую ты так успешно изменил. И за это я тебе очень благодарна.
На него смотрели те глаза, те самые глаза, в которых теперь появилось что-то ещё, отчего они сделались более красивее и особо магнитнее.
Аркадий уже потянулся к ней, но в дверь снова позвонили.
– Чёрт, – разозлился он, – снова кто-нибудь за товаром приперся.
За дверью, действительно, стоял очередной покупатель с протянутой рукой, в которой торчали деньги.
– У меня ещё ничего нет.
Этот оказался понятливее. Сразу убрал деньги в карман, развернулся и ушел.
– Надо всё-таки за товаром сгонять, – сказал сам себе Аркадий. – И деньги уже заплачены, да и народ приходит.
– Аркадий, – закричала Ника с кухни, – иди сюда!
Он мгновенно оказался рядом, потому что пока ни разу не слышал, чтобы она кричала так взволнованно.
– Что случилось?
– Смотри на балкон.

Из кухни был выход на лоджию. Окна зашторены, но сквозь них проглядывался какой-то силуэт, шарящий по балкону. Аркадий жил на третьем этаже, поэтому залезть к нему могли либо с соседней лоджии, либо по деревьям, растущим за окном. Отдернув штору, увидел одного из своих покупателей, который переворачивал ящики, стоящие на балконе. Аркадий осторожно открыл дверь и выдвинулся на балкон, но ковырявшийся там его не заметил, продолжая рыться в ящиках.

– Тебе чего тут? – Аркадий положил руку ему на плечо и сдавил.

Наркоман вздрогнул, слегка присел, уставился на хозяина квартиры, затем вывернулся, сбросив руку, и сиганул с балкона. Аркадий следом же подлетел к парапету, чтобы посмотреть, что случилось с человеком. Тот шлепнулся на спину, мигом вскочил на ноги, посмотрел на ближайшее дерево, что-то крикнул и пустился прочь. Аркадий перевел взгляд на дерево, там сидело двое. Они погрозили ему кулаками и начали сползать вниз.

– Да вы у меня вообще больше ничего не получите! – закричал Аркадий, возмущенный такой наглостью. Захлопнув дверь балкона, вернулся к холодному кофе. – Совсем обнаглели. Ещё, главное, кулаками машут, что я им, мол, помешал на моем же балконе шарить. Сволочи!
– Да ладно, успокойся ты. Всё равно у тебя на балконе никогда ничего не было.
– Но это же мой балкон. Мой личный. Какого хрена там какая-то паскуда должна ползать?
– Аркаш, релаксни, не лайся.
– Извини. Завели. Гады. 
– Сейчас я тебя успокою…
В дверь раздался звонок.
– Морду набью, – сказал Аркадий, поднимаясь со стула.
Проходя по коридору, взял в руки первый попавшийся увесистый предмет, которым оказался утюг.
– Чего надо?! – взревел он, открыв дверь и замахнувшись.

За порогом стоял Наум, которого невозможно было не узнать.
– Вообще-то тебя, – спокойно сказал тот. – Пустишь?
– Э-э-э, – Аркадий опешил от неожиданного визита, но вскоре сообразил. – Ты же сам учил: никого не пускать внутрь квартиры.
– Ты оказался плохим учеником. Одного, точнее одну, ты уже пустил, так что я не подпадаю под это правило, к тому же меня можно пустить в любом случае, – уверенно сказал он и, нагло переступив через порог, захлопнул за собой дверь. – Ты чего это с утюгом ходишь?
– Да вот, брюки решил погладить, – соврал Аркадий, пытаясь разгадать, зачем приперся Наум, которого он не видел довольно-таки долгое время.
– Прямо на себе, – съязвил тот.
– А тебе чего собственно надо? – вернулся в свою тарелку Аркадий.
– Поговорить зашел, если не возражаешь? Куда пройти, чтобы положить свой зад на что-нибудь прочное?
– На кухню.
– Хорошо.
Наум зашел на кухню, сел на стул, посмотрел на Нику.
– Здравствуй, – сказал он. – Ника, кажется?
Она кивнула. Аркадий зло посмотрел на Наума. Тот заметил.
– Не кипятись, я с ней ни разу не спал, встречались несколько раз на верхних ярусах, вот и запомнил. Память, знаешь ли, у меня хорошая. Кофе пьете? Замечательно. Я кофе люблю.
Аркадий сварил кофе себе и Науму, Ника отказалась.
– Ну, как поживаешь?
– То есть?
– То и есть. Нормально дела идут?
– Пока не жалуюсь.
– Это хорошо.

Разговор получался каким-то пустым. Наум не говорил, чего, видимо, хотел сказать. Что ему мешало, Аркадий не понимал. Неужели не хотел говорить при Нике? Это его проблемы. Пришел говорить – говори. Нику из-за этого он не собирался гнать с кухни. Это не они к нему приперлись. Пускай либо смирится с этим, либо идёт себе, откуда пришел.

– У меня есть предложение, – Наум поставил пустую чашку на стол. – Пойдем в какой-нибудь кабак завалимся.
– В кабаке я уже вчера был, что-то не хочется, – упирался Аркадий, помня, что ему надо забрать товар.
Наум посмотрел на часы.
– Хорошо.
Аркадий надеялся, что у Наума мало времени и ему пора уходить.
– Время скоро семь будет, – сказал вместо этого Наум, – если не хочешь в кабак, то я знаю один клуб, он в это время начинает работать. «Бегемот» называется.
Аркадий тоже посмотрел на часы, действительно, шел седьмой час, долго же они провалялись сегодня в кровати.
– Как ты смотришь на посещение клуба?
– Мне надо кое-откуда кое-чего забрать.
– Я знаю. Но я хочу поговорить. Нику тоже приглашаю, если не хочешь идти без неё. Ну, как?
Видимо, Науму, правда, необходимо поговорить, и просто так отвертеться не получится. Поход за товаром откладывался на день, к тому же все равно поздновато переться на третий ярус, вернуться оттуда получилось бы только к полуночи.
– Хорошо, – ответил Аркадий.
– Тогда собирайтесь, одевайтесь, я на улице подожду.

Выйдя, Аркадий сначала не заметил Наума; перед подъездом никого, только пыхтит какой-то автомобиль.
– Ну и долго ты там собираешься стоять? – раздалось из машины; с водительского места показалось лицо Наума. – Ты думал, что я пешком собираюсь идти? Садитесь.
Ника сразу забралась на заднее сидение, Аркадий сел рядом с Наумом, слегка отодвинув сидение. Похоже, до него там сидел кто-то коротконогий и невысокий.
– Неплохо живешь, – сказал Аркадий, когда машина тронулась с места. – Нехреновая тачка. Ты всё посредником или кем-то другим заделался?
– Посредником. Только не говори мне, что сам не успел заработать денег на такую же развалюху. Не прикидывайся, что из всего, что можешь позволить – квартира.
– Если ты это называешь развалюхой, то, что тогда, в твоем понимании, хорошая машина?
– Ты что, это же самая дешевая тачка низкого класса, какую и ты себе позволить можешь. Ника, ты никогда не спрашивала у этого жмота, почему он не покупает машину?
– Спрашивала.
– Ну и что он тебе на это отвечал?
– Что его вполне устраивает тот двухколесный зверь, стоящий под домом в гараже.
– Ты знаешь, что он там не один?
– Тебе-то откуда про это ведать? – вылупился на него Аркадий.
В гараже под домом стояло пять мотоциклов разных марок, но в таком запущенном состоянии, что и ездить-то на них было страшновато.
– Запомни, Аркадий, если ещё не понял, в нижнем ярусе все сведения проходят через посредников. Не все, это я загнул, но многие. Ты просто хлопаешь ушами или ничего не слушаешь. Зря. Одного не пойму, для чего тебе пять развалюх, когда на эти деньги можно купить что-то такое, на чем мы сейчас едем?
– А мне нравятся мотоциклы.
– Угу, особенно стоящие без дела. Удачное приобретение. Просто мечта.
– Я не пойму, чего тебе не нравится. Я же их не для тебя покупал, а для себя.
– Да ничего. Просто так. Куришь? – он протянул ему пачку сигарет.
– Нет.
– Одобряю. Я курю. Дама не возражает?
– Машина твоя. Кури.
– Люблю, когда дамы не бывают против. Это хорошо.
– Для чего ты меня вытащил из дома, – поинтересовался Аркадий, приоткрывая окошко.
– Сейчас приедем в клуб и поговорим. Весёлое заведение. В духе эпохи. Музыка, танцы, выпивка, наркотики и остальной набор всего, чего пожелаешь. Сядем за столик, закажем чего-нибудь, поговорим. Не буду же я с тобой о серьезных вещах за рулем разговаривать.
– Чем же они так серьезны?
– Не уподобляйся барану, не задавай один и тот же вопрос, но только в разной интерпретации.

Клуб оказался открыт; народу внутри набралось уж порядком, но пока не битком. Музыка грохотала по полной программе и несколько человек колбасились в центре зала. Наум выбрал столик подальше от центра, где музыка не так сильно долбила по ушам. Рассадил спутников, а сам пошел что-нибудь заказать, как он выразился. Вернулся пустым, но следом появился человек, несущий невообразимое количество тарелок, которые неведомым образом сумели уместиться в руках. Следом подлетел ещё один с кружками пива и бокалом коктейля.

– Я заказал Нике коктейль. Показалось, что это верное решение.
Ника согласно кивнула и тут же приложилась к бокалу.
– Нам пиво. Надеюсь, ты верен правилам посредника?
– Да, пью только пиво. Правда, ты забыл спросить какое.
– Извини, если ошибся, но предположил, что любишь «Ярого медведя». Если нет, закажу другое.
– Всё нормально. Именно его.
– Замечательно. Тут вот разные закусочки, – указал он на тарелки, – кто чего захочет. Я взял всё лучшее, что у них было, остальное откровенное дерьмо, можете мне поверить, – Наум отхлебнул пива. – Обстановочка здесь вроде ничего. И вообще люблю, как здесь обслуживают. Лучшего клуба пока не нашел.
– Частый гость таких заведений? – спросила Ника.
– Да, люблю посидеть, посмотреть, как другие танцуют.
– А что же сам? – вновь спросила она.
– Куда мне в свои сорок к молодежи лезть.
– Тебе сорок? – удивился Аркадий.
– Ну, в общем, да. А ты думал, как и тебе  –  около тридцати?
– Выглядишь на них, – сказала Ника.
– Значит, замечательно выгляжу, раз такая девушка даёт так мало лет мне. Аркадий тебя в такие места не водит?
– Он больше по кровати путешествия устраивает или по каким-нибудь местам в квартире. В клубы его не затащишь, зато дома он …
– Ник, хватит, Науму это ни к чему.
– Да ты не стесняйся, – кинул Наум, отхлебывая пиво, и посмотрел куда-то за собеседника.
– Чего там такое, – заметил направление взгляда Аркадий и обернулся, но не увидел никого, кроме танцующих.
– Ничего, – покачал головой Наум. – Люди танцуют. Хорошо танцуют. Весело. Словно вокруг костра.
Аркадий отпил из кружки, взял с тарелки креветку, кинул в рот.
– Смотрел сегодня новости? – вдруг спросил Наум.
Аркадий кивнул.
– Странно. Ползал себе, ползал фуникулер и вдруг ни с того ни с сего упал.
– Чего же здесь странного? Давно уже пророчили, что все вскоре поломаются.
– Да. Сломаются, а не будут сыпаться вниз. Не настолько они хлипкие. Тросы протягивали те, что надо, на века. Сама кабина могла развалиться, но не трос.
– К чему ты всё это ведешь?
– Просто размышляю.
– А мы вчера в этой кабине были, – влезла Ника. – Как я сегодня благодарна Аркаше, что мы вышли на втором ярусе, а не поехали на третий.
– Ты там был? –  будто удивился Наум.
– Да, за товаром направлялся, на третий.
– Ага, – Наум закачал головой и уткнулся в кружку.
– Позвольте пригласить вашу даму? – раздалось у Аркадия за спиной.
Он обернулся; рядом стоял то ли мужичок, то ли паренёк неопределенного возраста, ростом Аркадию по грудь.
– Если она захочет, – как-то растерялся Аркадий.
– Конечно, пускай пойдет, потанцует, – влез Наум, когда Аркадий уже хотел было добавить «с вами».
Ника посмотрела на Аркадия своими весёлыми глазами; ему ничего не осталось, как развести руками.
– Это было сделано специально? – осведомился он, едва Ника, с пригласившим её, отошла от стола.
– Что специально? – поднял брови Наум.
– Это ему ты там семафорил, чтобы остаться за столом вдвоем, да?
– Твои предположения нелепы, мы, по-моему, спокойно говорили и при ней. Если тебе, конечно, хочется так думать, то, пожалуйста, твоё дело.
– Ладно, хватит друг перед другом бисер метать, о чём таком ты хотел побеседовать? Столько времени ни слуху, ни духу, вдруг, на тебе, нарисовался, и сразу поговорить о чём-то нужно.
– Говоришь, ехал вчера за товаром? Взял?
– Нет, не получилось, ты слышал, что мы вышли на втором. Кстати, там столкнулся с одной странной вещью, здесь такого не видел, на улицах спокойно убивают людей, и никому нет до этого дела.
– Это существует и здесь. Да, это одна из тех вещей, которые ещё нужны.
– Кому нужны? Для чего?
– Нужны тем, кто здесь правит бал. Как мне известно, это допустили специально, и пока это будет.
– Как допустили? Откуда тебе известно?
– Я встретился с тобой не для того, чтобы на вопросы отвечать. Многие об этом говорят, вот мне и известно. Просто слухи, может, и ни капли правды, – Наум снова уткнулся в кружку. – Кстати, насчет товара.
– Что ты мне хочешь сказать?
– Если тебе не удалось забрать его вчера, то плюнь.
– Как это плюнь? Я за него деньги отдал.
– Плюнь и на деньги.
– Я тебя не понимаю.
– Стало быть тупой! – крикнул на него Наум.
– Да пошел ты, орать на меня вздумал, – возмутился Аркадий.
– Я тебе говорю – не бери товар, значит – не бери.
– Это не аргумент.
– Дерево, – плюнул Наум на пол.
– Почему не брать? – упёрся Аркадий. – Объясни.
– Мне кажется, что он меченый.
– Как это?
– Вот так. Кто-то хочет тебя подставить.
– Для чего?
– Этого не знаю.
– Ерунду ты порешь. Я деньги отдал, значит, заберу.
– До меня дошли слухи, что тебя хотят убрать.
– Из дела?
– Нет, не из дела. Убить тебя хотят.
– С чего это?
– Пойми, это слухи, а не достоверная информация. Мне показалось нужным тебя предупредить. Это ведь всё-таки я втянул тебя в дело, какая-то ответственность и на мне.
– Ишь ты, какой обязательный. Как-то с трудом верится.
– Я тебя известил, а теперь делай, как посчитаешь нужным. Но всё ж, советую не брать товар, другой получишь. Ничего, если немного потеряешь, потом возместишь, зато живой останешься, если я прав.
– А если не прав?
– Тебя не убедить. Вот следующий довод, правда, тоже из рода слухов, но ничего не поделаешь.
– Что-то ты слухами набит, как старая бабка.
– Ты не ехидничай, в слухах какой-то процент правды, иногда, но присутствует.
– Вот, видишь, иногда.
– Слушай, считаться посредником скоро будет очень плохо. Говорят, наркотики попадут под полный запрет: и хранение, и ношение, и продажа будут расцениваться, как преступление закона. И, знаешь, особо ничего выяснять не станут. Найдут товар – пуля в лоб. На месте.
– Не может такого быть.
– Вероятно, всё будет не так мрачно, как описал, но проблем у человека с наркотиками наберётся предостаточно. Наркота, она из той же области, что и убийства – всё наносное. С одним уже хотят покончить, другое пока не могут тронуть.
– Да нельзя с этим покончить. Практически, все сидят на наркотиках. Их легальность, исчисляемая годами, стольких приучила к употреблению, что резкий запрет не даст ничего.
– Мне можешь не объяснять, я знаю одно: результат, которого хотели добиться изначально, получен, теперь в планах другой этап.
– Откуда тебе это известно?
– Неизвестно. Предположения.
– То есть, ты хочешь сказать, что профессия посредника скоро умрет, и мне нечего станет делать.
– Не так уж и скоро, и не думаю, что она умрет совсем. Просто станет намного опаснее, чем сейчас.
– И что же ты предлагаешь делать?
– Пока ничего.
– А как же жить, на что?
– Не хрена было деньги тратить на свои мотоциклы, оставлять надо, а не раскидывать по сторонам.
– Кто бы мне говорил, у кого я сегодня машину видел.
– Заметь, я работаю намного дольше, а машина первая, которую купил.
– На что же ты тратил деньги?
– В том-то и дело, что не тратил. Подобную, складывающейся, ситуацию я предвидел. Не настолько я глуп, чтобы тратить всё до последнего.

Из слов Наума получалось, что Аркадий настоящий глупец. Немного обидевшись на это, Аркадий принялся пить пиво, с мрачным видом, всё больше убеждая себя в том, что завтра обязательно заберёт товар. Несмотря на предостережения Наума, несмотря ни на что. Поедет рано утром и возьмёт его с третьего яруса. Если всё должно произойти, как описал Наум, то деньги с этой партии необходимо вернуть непременно. Он не верил, что наркотики могут запретить, но Наум говорил так убедительно, что не обращать внимания на это не получалось.

Наум сидел с вполне веселым видом, смотря за спину Аркадия, похоже, его ничего не волновало. Он только что испортил собеседнику настроение, расписал всё черными красками, а теперь довольно смотрел на танцующих, попивая пиво и дымя сигаретой. Это взбесило Аркадия. Он хотел подняться и уйти. Видимо, Наум понял это и обратил к нему.

– Ты особо не горячись, всё, что рассказал, произойдет не так скоро. Просто имей в виду, а вот не взятый товар оставь в покое. Его не советую брать. Честно. У меня предчувствие на неприятные вещи. Может произойти что-то плохое. Нет, смотри, как всё-таки хорошо танцуют, – резко перевел он разговор на другую тему, – как двигаются, а? Одно загляденье.
– Ты про кого?
– Про всех, кто там танцует. Смотри, как за музыкой-то следуют. Замечательно. Просто натуральный эффект. Будто наблюдаешь за какими-нибудь туземцами, которые вокруг костра отплясывают. Хороший ритм – хорошее средство.
– К чему ты всё это, какое средство?
– Это я так, о своём размышляю. Музыка-то вроде никакая, а в тоже время глубокая. Всё издалека. Издавна. Если глаза закроешь, получается будто шаман в бубен долбит, а всё племя от этого входит в такое состояние, что просто загляденье. Хорошая вещь психоделия. Нужная. Главное, как точно попали. Вот только больше люблю отцов–основателей. Они хоть и попомпезнее были, но все-таки в них что-то своё. В этих такого нет.
– Ты про кого это? Какой-то ты, Наум, бред несёшь.
– Не бред, а хорошие и нужные заметки. Кого считаю отцами–основателями, это ты спрашивал, как я понял? Конечно, «Кипн Лойфд». И кто бы мне чего ни говорил, но их некоторые вещи никому, думаю, не переплюнуть. Знатная была группа, жалко только утонула сама в себе.
– Чего за «Кипн Лойфд»? Кто такие?
– О-о-о, о чём тогда с тобой, вообще, разговаривать, раз таких людей не знаешь, – развел руками Наум. – Конечно, вероятно, знаешь, только не помнишь, – добавил уже шепотом.
– А, по-моему, просто стадо баранов, – посмотрел на танцующих Аркадий. – Все, как один.
– Ты смотришь поверху, а надо вглубь.
– Чего вижу, то и говорю. Бараны. Потные бараны.
– И даже Ника? – поддел его Наум.
– Ну, – замялся Аркадий и ничего не ответил.

Со стороны Наум казался затаившимся маленьким ребёнком, заворожено наблюдающим за чем-то необычным, когда смотрел на танцующих в центре зала. Его взгляд так и перебирался с одного на другого, словно пытаясь заглянуть внутрь, посмотреть, что же это такое за люди. Походило, что он хотел понять процесс, отчего все отплясывающие впадали в такое состояние. Будто стоял вопрос жизни и смерти. Так почудилось Аркадию, пока он допивал пиво и невольно наблюдал за Наумом.

– Знаешь, Аркадий, – начал Наум, продолжая смотреть на танцующих. – Хочу, чтобы ты запомнил кое-что. Не знаю, убедил ли тебя по поводу наркотиков, а особенно тех, которые не успел взять, но, похоже, не собираешься от них отказываться, какие бы доводы тебе не приводил, – он посмотрел Аркадию в глаза. – Ведь я прав? Ну, это уже неважно. Авось всё и обойдется. Есть здесь, в нижнем ярусе, одно место, о котором хочу, чтобы ты знал. На всякий случай, вдруг, что произойдет. Случиться сейчас может разное. Вероятно, ты видел это здание, находящееся в восточной части города рядом с площадью Надежды, на которой стоит статуя льва обвитого змеёй. Бывал там?
– Что-то знакомое. Статую, по-моему, такую видел.
– Хорошо. Так вот, там стоит кубическое здание белого мрамора в двенадцать этажей высотой.
– Видел. Помню. Называется вроде как-то…
– Университет человекопонимания и богословия.
– Во-во, именно это я и вспоминал. Ну и чего?
– Запомни это место. Очень нужное. Может, то, о чем тебя предупреждал, всё-таки произойдет.
– Слышал. Дальше-то чего?
– Если что-нибудь случится, если ты останешься в живых, тебя могут выловить блюстители. Короче, если вдруг за тобой начнут охотиться или ты сам кого-нибудь убьешь или у тебя на руках будет товар или..., – он прервался, отпивая из кружки, – тебя могут подставить и на продаже наркотиков. Запомни, когда поймешь, что уже делать нечего и некогда, и тебя вот-вот постигнет что-то смертельное, плюй на всё, брось всё, ломись со всех ног в это здание, где бы ты ни был. Если кто-то будет вставать на твоем пути – убивай, не думай. Как можно быстрее беги в это здание. Там уже никто и никогда не достанет. Стражам порядка путь туда заказан, также как и другим официальным властям.
– Почему?
– Люди, занимающие университет, получили такой статус очень тяжело. Но они его добились. Теперь в здание никто не смеет войти без их разрешения.
– А как же туда попаду я?
– Об этом пока не думай.
– С чем эти люди связаны или с кем?
– Вывеска вполне объясняет, там занимаются возрождением древнего нужного и правильного учения. Довольно сильного учения.
– Про учение слышал вчера.
– От кого? – резко спросил Наум, сразу меняясь в лице.
– Вчера, когда вылезли из фуникулера на втором ярусе, мы зашли в какой-то местный трактир «Хаома». Там сидел некий человек по имени Малх. От него и услышал.
– А-а-а, Малх, говоришь, – как-то уже спокойнее сказал Наум.
– Ты его знаешь, что ли?
– Нет. Так вот, люди занимаются примерно тем, о чем гласит вывеска, как я уже говорил. Уже достаточно долго это учение было официально запрещено и искоренялось всеми возможными способами. Не учли одного. Вечное искоренить нельзя. Приверженцы и знатоки остались. Ныне, неимоверными усилиями, они добились официального разрешения и соответствующего статуса. Можно сказать, что гонения на учение прекратились. Правда, далось это большими трудами. Радует то, что процесс теперь никто не сможет остановить.
– Ты так говоришь, словно сам приверженец этого.
– Хотел бы, только, к сожалению, ничего в этом не понимаю. Я продукт воспитания времени, когда всё находилось под запретом. Наверно, интересно всё это и полезно.
– Откуда ты тогда так много знаешь?
– Говорил с одним человеком из университета. Тогда впервые узнал много интересного, касающегося этого вопроса. Выходит, и народ что-то помнит, раз говоришь, что какой-то человек вчера упоминал об учении. Малх, по-моему, ты сказал?
– Да. Занимательный мужичок. Фокусы показывает. Пустой стакан из воздуха наполняет самогоном.
– Что?! – как-то не удивился, а испугался Наум.
– Да. Бормотуху из воздуха берет. До вчера никогда такого своими глазами не видел. Чего ты занервничал?
– Тоже бы хотелось посмотреть, – ответил Наум. – Наверно, чудесно выглядит?
– Аркаш, – не дала ответить, подбежавшая Ника, – это классно. Мне понравилось. Пойдем, потанцуем. Я тебя очень прошу.
– Не хочется, – заканючил Аркадий. – Не по мне это.
– Я вот тебе ночью скажу как-нибудь «не по мне это» и будешь просто спать.
– Ладно, вы тут разбирайтесь, чего станете делать, а я пока позвоню, – сказал Наум, поднимаясь. – Вас домой надо будет отвезти? Если да – подожду, если нет – позвоню и поеду.
– Нет, не жди, – сказала Ника, – мы потанцуем, если он, конечно, не хочет отказаться от чего-нибудь другого.
Аркадий пожал плечами, давая понять, что всё в данный момент решает Ника.
– Хорошо, не буду ждать. Аркадий, помни, что я говорил.
Наум пошел к стойке.
Аркадий нехотя поднялся. Ника, схватив за руку, потащила его в центр зала.

Часть вторая. УЧИБ

1. Как стать послушником

Азару не спалось. Прошел год, как он очутился на площади Надежды в здании c вывеской «Университет человекопонимания и богословия». На самом деле это не совсем соответствовало действительности. Попасть сюда мог не всякий, руководство заведения само выбирало, кто будет находиться за этими стенами. Никакие официальные власти не могли оказаться внутри, а те простые смертные, кто попадал в сооружение, некоторое время не имели права выходить наружу – университет считался закрытым.

Азар пребывал в качестве послушника. У каждого послушника имелась отдельная комната не особо больших размеров. В ней могли разместиться: односпальная кровать, крохотный столик и неглубокий шкафчик. А чтобы достать от стены до стены, хватало лишь расставить руки.

Ему не спалось, назавтра было назначено первое испытание после годичного обучения. Вместе с ним проверку должны пройти ещё несколько человек, которых за этот год стал считать своими братьями, так же, как и он, попавшими в УЧИБ не по своей воле.
У каждого была своя история. У Азара своя.

Больше года назад Азар спокойно ходил по улицам, посещал клубы, тусовался со своими друзьями, теперь оставшимися по ту сторону странного заведения, иногда принимал вместе с ними наркотики, которыми город был просто завален, но никогда не уподоблялся поклонению галлюциногенам, как делали сверстники.

Азар знал, что иногда люди в городе исчезали, и никто не имел понятия в каком направления. Почти все догадывались, что к этому имеют отношение блюстители порядка, но куда те девали людей никто бы не ответил. Так пропало несколько знакомых Азара, и он тоже не мог понять, почему и куда они исчезли, не мог понять до тех пор, пока не коснулось самого.

Очередной раз сидя в сквере рядом с Центральной площадью и попивая пиво, он услышал навязчивый сигнал. Покрутив головой, пытаясь понять, откуда звучит, Азар осознал, что вокруг него как бы все замерли – сквер стал статичным, словно нарисованная картинка. Вскоре картинка замелькала, выхватывая кусками более крупные планы: сначала большим фрагментом приблизился другой конец сквера, потом, ещё более крупнее, группка людей, стоящая там, затем из этого сборища вырвало одного человека. Получилось так, будто Азар сидел за компьютером, увеличивая куски фотографии. В следующий момент перед глазами находилось лицо «вырванного», заслоняя собой всё остальное.

Азар хотел моргнуть, но у него не получалось; лицо настойчиво тыкали в глаза, видимо, пытаясь сделать так, чтобы запомнил его, во что бы то ни стало.

Через некоторое время оно стало отдаляться. Процесс увеличения пошел в обратном порядке. Лицо. Человек. Группа. Конец сквера. Застывшая картинка. Неожиданно сигнал выключился, а всё задвигалось. Азар с сомнением посмотрел на бутылку, предполагая, что в пиво кто-то постарался засыпать наркоты. Со злостью швырнул недопитый пузырь в кусты, поднялся со скамейки и потопал в сторону ближайшего клуба.

Посещение клуба не помогло; настроение было испорчено, перед глазами постоянно всплывало лицо того человека. Вернувшись домой, Азар рано завалился в кровать, но и во снах его преследовало это лицо. Он просыпался, матерился, но, засыпая, снова видел одно и то же, доскональным образом запоминая каждый участок злосчастной морды.

Промучившись всю ночь, Азар вылез из кровати с хреновым настроением. Дома делать было нечего, клубы ещё закрыты, друзья: кто на учебе, кто на работе. Сам Азар не учился и не работал. В свои двадцать лет он спокойно и безбедно существовал на первом ярусе Евика, даже не существовал, в отличие от друзей, а жил довольно-таки прилично. Об этом позаботились родители, занимающие не последние посты в некоторых структурах и высокое положение в обществе. Они приобрели отдельную квартиру и никогда не оставляли без денег своего единственного отпрыска, которому, по этим причинам, работать было незачем, а учиться не хотелось.

Одевшись, Азар неосознанно прихватил с собой один из кухонных ножей, засунув его во внутренний карман куртки. Прошатавшись по городу около двух часов, в конечном итоге опять заявился в одно из своих любимых мест – сквер, где был вчера. Когда делать больше ничего не оставалось, часто приходил сюда, забирался с ногами на одну и ту же лавку и сидел на её спинке, смотря по сторонам. В середине сквера располагался небольшой водоемчик естественного происхождения, вокруг которого и благоустроили зеленую зону.

Азар пожалел, что не купил пива, сидеть просто так он не привык. Достал сигареты, намереваясь закурить, но не успел этого сделать. Раздался сигнал.

Только сегодня всё по-другому: сразу же перед глазами встало лицо человека, а в мозг словно вогнали какую-то острую штуковину. Азар схватился за голову и закричал от нестерпимой боли, ему казалось, что именно тот человек мучает его, ковыряясь в мозгах. Мгновенно сделалось так плохо, что даже свалился с лавки в кусты, росшие за ней. Держась руками за голову, поднялся, в тоже мгновение боль прошла, а сигнал исчез, оставив только огромное желание найти человека и немедленно убить. Растерзать. Покалечить. Придушить. Прикончить. Глаза Азара налились бешенством, он стоял в кустах и словно сумасшедший крутил головой. Люди не обращали на него внимания, никто даже не остановился, когда он заорал и сверзился с лавки, все преспокойненько шагали себе дальше, будто так и должно быть.

Азар полез во внутренний карман, с удивлением нащупал кухонный нож, и ему вдруг захотелось его выхватить, найти человека и искромсать этим ножом. Возникло нестерпимо-непреодолимое желание убить являющегося незнакомца. Азар выбрался из кустов и с ножом в руках побежал по скверу, толкая людей и заглядывая им в лица. Люди пытались возмущаться, но замечая, с чем бегает молодой человек, замолкали, отводили глаза и с испугом семенили дальше, не пытаясь заикнуться о милиции, а уж тем более попробовать вызвать её.

Азар обежал весь сквер, но знакомое, до боли, лицо не попадалось. Ещё более озлобившись, он вылетел на Центральную площадь. Поиски там не дали никаких результатов. Прошныряв по всем прилегающим улицам и перетолкав кучу народа, вновь прилетел в сквер. Ему чудилось, что незнакомец должен находиться где-то недалеко от этого места. Злоба и ненависть росли как на дрожжах. Азар крепко сжал нож и принялся рубить лавку, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться и согнать злость. Он, практически, раскромсал верхнюю жердь, когда на плечо легла чья-то рука.

– Что же вы делаете, молодой человек?
Азар прекратил коцать лавку. Ему не понравилось, что его трогают за плечо.
– Руки убери!! – завопил он, разворачиваясь.
Перед ним стоял какой-то мужичок в костюме и с дипломатом.
Увидев искажённое лицо юноши, мужик отдернул руку и уже намеревался уйти, но теперь его схватил за плечо сам Азар, поняв, КТО стоит перед ним. Увидев, КТО стоит перед ним. Осознав, КТО сейчас стоит перед ним.
– ТЫ!!! – с ненавистью завопил Азар, а глаза больше и больше наливались кровью.

Это настолько испугало мужика, что он затрясся мелкой дрожью, как-то странно захрюкал и попытался вырваться. Почувствовав его содрогания, Азар только сильнее сжал руку на плече, не позволяя себе упустить незнакомца, которого с таким остервенением искал последние полчаса. Вот она – жертва. Стоит перед ним. Теперь, видя её воочию, только сильнее захотелось изрезать всё это.

Люди как-то моментально растворились с этой стороны сквера. Никто не хотел мешать ЭТОМУ и участвовать в ЭТОМ. Всем было всё равно. Лишь бы не касалось их. Они могут и потерпеть. Они могут пока не пользоваться одной стороной сквера. Им не надо лишних проблем.

Вся смелость мужика, с которой он подошел к Азару, чтобы остановить, куда-то улетучилась, а на её место пришла паника. Азар прочитал страх в глазах незнакомца, занес руку с ножом и ударил первый раз, угодив в грудь. Нож легко прошел меж ребер. Мужик заверещал, замахав руками, дипломат вылетел и, грохнувшись об асфальт, раскрылся. Оттуда полетели разноформатные листки.

Первый удар понравился Азару, в нём сразу всё забурлило и появилось желание продолжать. Прохожий вырвался, но, запутавшись в ногах, упал на асфальт. Азар склонился, нанося удары, вытаскивал и вновь погружал нож в тело. Поддавшись какому-то слепому азарту, не мог остановиться, протыкая ножом абсолютно невинного человека.

Постепенно пыл убийства начал сходить на нет, и уже на последних парах Азар полоснул ножом по горлу. Тело распласталось на вылетевших из дипломата листках, по которым растекались кровавые пятна.

Убийца стоял над телом, чувствуя как исчезает гнев, и озадаченно смотрел на труп, понимая, что только-только убил человека, но не понимая зачем. Для чего искромсал мужика? Увидев в руке нож, Азар испугался и бросил его рядом с трупом. Оглядев окровавленные руки и заляпанную красным одежду, затрясся всем телом. Ему стало страшно. Он не знал, что теперь делать. Он убил человека. Впервые. Казалось, что это сделал не он. Им кто-то руководил, приказывая – убить. Азар не мог поверить в то, что совершил. Осознавая всё, решил, что нужно скорее бежать отсюда. С этого места. С места преступления.

Тут же завыли сирены милицейских машин; практически, всё было потеряно. Попасться блюстителям – пропасть. Оставалась надежда на родителей. Машины окружили сквер, стражи порядка бежали в сторону Азара, но увидев, что тот не двигается, поумерили свою прыть, пойдя пешком.

– Ну что, щенок, не торопишься? – заявил один из них, подходя к Азару и с ходу ударяя ногой в пах.
Для Азара это стало неожиданностью, он даже не успел защитить гениталии, скорчившись, осел на землю и завопил от боли.
– Не ори, скотина, – закричал другой. – Убивать мы умеем, а вот по яйцам получать не хотим? Заткнись, – проскрипел он, нанося несколько ударов ногой в живот, – ублюдок.
– У меня папа... мама..., – попытался сказать Азар, но, получив сапогом по лицу, замолчал и съежился.
– Хорошо искромсал-то, – сказал кто-то из блюстителей, попинывая труп ногой, – обычным кухонным ножом изрезал.
– Да, зверёныш – поискать надо. Ничего, сегодня в камере уму-разуму научат, – ответил другой, засаживая ногой по голове Азара.
Удар ботинком оказался настолько силен, что Азар потерял сознание и растекся по асфальту.
– Подгоните машину сюда, – сообщил по рации первый ударивший. – Здесь двое, один – труп.

Вскоре подъехал небольшой фургончик, служители порядка открыли заднюю дверь, подняли Азара и с раскачки швырнули внутрь. Тело шмякнулось на пол, голова приложилась об острый угол лавки, из рассеченного лба засочилась кровь. Следом отправили труп, бросив поверх тела Азара. Нож также подняли и швырнули в фургончик.

– Ты чего? Нож-то зачем туда бросил?
– Нехай там лежит, что я эту хреновину окровавленную себе в карман класть буду?
Блюстители захлопнули дверцу фургона и расселись по машинам.
Едва машины покинули сквер, он снова начал наполняться людьми, спокойно прогуливающимися и даже не обсуждающими недавние события, словно ничего не произошло.

Придя в себя, Азар обнаружил, что находится в чём-то трясущемся-гудящем и не особо освещенном, поэтому не сразу понял, что навалилось сверху. Когда же глаза попривыкли к сумеркам, то с ужасом осознал, что на нём лежит труп мужичка убитого в сквере, и, нервно задергавшись с трудом выбрался из-под тела.

Азара колотило от пребывания в таком тесном соседстве с трупом. Стало понятно, что его везут в каком-то фургоне туда, куда попадать совсем не хотелось. С теплящейся надеждой, что родители смогут вытащить, Азар сел на лавку, как можно дальше от трупа, потому что по натуре был очень пугливым человеком. Боялся многих вещей, никогда не участвовал в дворовых драках, всегда пытался избегать неприятностей, обойти их стороной. Он от рождения был труслив, и сейчас, трясясь в фургоне, испытывал страх, дрожал, представляя, что может произойти, когда его привезут в участок, а ещё, не дай бог, посадят в общую камеру.

На очередном ухабе его подбросило на лавке; из-под трупа выскользнул нож, которым раньше резалась колбаса, а сегодня кромсался человек. Осознавая трусливость натуры, Азар не мог понять, как сподобился совершить это злодейство. От тряски нож все ближе и ближе подъезжал к ногам. Когда он коснулся ботинка, Азар сперва хотел его отпихнуть, но потом зачем-то поднял и убрал в карман, на прежнее место.

Вскоре машина перестала колыхаться; двигатель замолчал.
Сразу же панически затряслись руки. Пока ехали, это не так давало о себе знать. Задняя дверь фургона открылась. Снаружи стояло трое.
– Ну чего, щенок, иди сюда! – крикнул ближний.
Азар словно прирос к лавке, идти на улицу, к этим зверям, ему вовсе не хотелось.
– Ты чего, оглох? – продолжал орать блюститель. – Ну-ка, быстро ко мне! Тебя чего, оттуда пинками выгонять? Смотри, хуже будет, – добавил он, видя, что задержанный и не собирается вылезать. – Достаньте-ка мне его, – приказал двум, что стояли рядом.
Те быстро впрыгнули в фургон, подлетели к Азару, один схватил за руки, другой – за ноги. Вышвырнув задержанного на улицу, они спрыгнули с борта и тут же начали бить его сапогами.
– Хватит, – остановил их главный. – Тащите этого в отделение, потом сожжёте труп.

Один схватил жертву за шкирку и поволок к зданию; Азар пытался подняться, но этого не давал сделать второй, сшибая пинками с ног. Парня проволокли по ступенькам, протащили по коридору и только в конце бросили на пол.

– Встать, – услышал Азар сверху. – Быстро.
Азар поднялся; до уровня пояса стена была кирпичной, а выше находилось стекло, из-за которого пялился толстомордый служитель закона с багровыми щеками.
– Ты кто!? – взревел он.
– Азар, – попытался ответить страдалец-убийца.
– Молчать! Я тебя не спрашиваю! Я утверждаю! Ты – скотина. Ты – убийца. Мне малоинтересно, как тебя зовут и откуда ты. Ты больше не человек.
– У меня мама... папа...
– Заткнись, я сказал!
– Им надо позвонить...
– Замолкни! – заорал дежурный, становясь багровее. – В камеру его. Чего сюда приперли? Сами что ли не знаете, что с такими делать?
– Старший лейтенант, – отчеканил один, – нам капитан приказал.
– Клал я на вашего капитана. Он там главный – на улице, а здесь главный – я. Волоките этого урода в камеру.
– А как же... обыскать надо, – попробовал заикнуться все тот же.
– Нечего его обыскивать. Откуда у этого дохляка может что-нибудь вообще быть? Убирайте его отсюда. Мне надоело смотреть на эту разбитую морду.

Руки Азара продолжали мелко трястись, он ни разу в жизни не попадал в такие ситуации. Настолько серьезные положения раньше обходили стороной.
Азар обрадовался, что старший лейтенант запретил его обыскивать. Если бы снова нашли нож, который по своей дури положил в куртку, то, наверно, опять стали бы бить, а новых унижений он не в силах был вынести и расплакался бы как ребенок, потому что болело всё тело, будто в каждом месте: либо ссадина, либо синяк.

Его вновь потащили по коридору, Азар не понимал – куда и зачем, лишь думал об одном: побыстрее позвонить родителям, всё ещё надеясь, что из этой «жопы» его вытащит папа. Верил, что отец не бросит в беде своего драгоценного отпрыска. Только как же папа узнает, где находится чадо, чтобы помочь? Разговаривать с ментами не имело смысла, как Азар уже успел понять, тогда к кому же обратиться для этого?

Додумать Азару не дали, резко остановив около какой-то железной двери. Подошёл очередной блюститель, погремел ключами и открыл дверь.
– Счастливой ночи, – хохотнули сопровождающие, вталкивая Азара в полумрачную камеру.

Азар зацепился ногой за порог, замахал в воздухе руками и, в конечном итоге, растянулся на полу; дверь захлопнулась. Он приподнял голову, чтобы осмотреться, на него пялилось несколько пар глаз. В камере находились здоровенные мужики, словно на подбор, в возрасте между тридцатью и сорока, по сравнению с которыми новичок казался ребёнком. Паника вновь возобладала над ним, стало очень страшно. Эти мужики смотрели на него оценивающе, и ничего хорошего в этих взглядах не было.

– Вот нам и женщину подогнали, – сказал негромко один из них.
Азар услышал фразу, но не совсем понял, что означают слова, пока не догадываясь, чем это для него пахнет.
– Чего разлегся, вставай, – мужик с одной ногой и костылем подошел к Азару и легонько пнул деревяшкой.
– Даже барахлишко этого щегла не поимеешь, – раздалось из общей толпы, – мне его одежонка даже на палец не налезет.
– Вставай, я тебе говорю, – мужик снова толкнул костылем.
Азар поднялся с пола, опасливо оглядывая присутствующих в камере.
– Как сюда попал? – спросили из толпы.
– За убийство, – еле выдавил из себя трясущийся Азар.
Камеру заполнил громкий хохот; Азару показалось, что даже стены засмеялись вместе с этой кучей.
Стоявший рядом, толкнул его в сторону нар.
– Проходи, убийца, – с усмешкой сказал он.

Ноги дрожали, Азар нехотя пошел вперед, не зная, как вести себя в такой ситуации. Даже никто из друзей не рассказывал, что обычно происходит в стенах таких заведений. Ни один из них не имел такого опыта.

Подойдя почти вплотную к сокамерникам, Азар замер.
– Не бойся, – расплылась одна из рож, – это вовсе не больно.
Азар насторожился, почуяв что-то недоброе в словах.
– Чего, мужики, время тянем, – вскочил на ноги кто-то издалека с двумя дырками вместо носа, – давайте уже начнем, не терпится.
– Сядь, – грозно рыкнул самый ближний к Азару. – Не лезь поперек батьки. Место знай. Ну чего, дохляк, – сказал, обращаясь к новоприбывшему, – снимай штаны, а-то уже не терпится всем.
– Зачем? – все ещё не понимая пролепетал Азар.
– Сейчас мы из тебя будем женщину делать, – загоготал за спиной одноногий.

Наконец-то Азара осенило, чего хочет эта свора огромных мужиков. Паника охватила настолько, что он не удержался и по ногам потекла теплая жидкость. Азар попятился от нар и уперся спиной в одноногого, тот положил руку на плечо. Азар вывернулся, сбил калеку с ног и побежал к двери камеры. Но не успел – двое схватили и поволокли обратно; тоненько закричав, жертва задергалась у них в руках.

– Да он и орёт как баба.
– Зажмите ему рот.
Кто-то из тащивших попытался прикрыть рот рукой, но Азар умудрился его укусить.
– Сука. Кусается.
– Врежь по морде.
Новичку тут же залепили по скуле, и он с ужасом замолчал, надеясь, что его не станут больше бить.
– Стаскивай штаны, – сказал тот, что остановил безносого.
Один схватил Азара за торс и могучим рывком согнул пополам, другой резким движением разорвал брюки и трусы.
– Оооо, – заорал он, – да это зассанец какой-то, у него все штаны мокрые.

Азар попытался дернуться, но хватка держащего не позволила даже пошевелиться. Тогда он испуганно завопил на всю камеру, забыв о том, что совсем недавно получил за это по лицу. На сей раз его не ударили, а затолкали в рот его же мокрые трусы.
От резкой боли Азар закричал, но вместо крика получилось лишь глухое мычание. Он сходил с ума, от вытворяемого, всё сознание бешено дергалось, крича «НЕТ», не веря, что это происходит с ним.
Но...
Это действительно творилось с ним и ничего нельзя было изменить. Когда боль стала нестерпима, Азар потерял сознание.

Очнулся от дикого холода, к которому примешивалась боль, напомнившая, где он находится и что произошло. Азар валялся на бетонном полу лицом вниз, во рту мешались разорванные трусы; верхняя часть тела была одета, холод же чувствовался нижней. Рядом очень противно пахло, походя на отхожее место.

Испугавшись, что над ним продолжат измываться, если подаст вид, что очнулся, лежал не шелохнувшись, пребывая в панике от того, что с ним происходит. Всё казалось дурным сном. Хотелось всё повернуть вспять. Хотелось, чтобы это немедленно закончилось. Он не желал валяться в камере на полу с голой задницей, и с ужасом вспоминал жуткую боль, когда начали насиловать.

Азар не знал сколько прошло времени. Потерялся во всём этом. Потерялся в этой жизни. С полным отчаянием пришел к выводу, что обратного пути уже нет. Теперь он был никем. Стал преступником, выброшенным из ТОГО мира в ЭТОТ – ему неведомый. И в этом мире, в силу сложившихся обстоятельств, жить не хотелось и не моглось. Пришло желание умереть. Лучше бы его убили до того, как совершили насилие, пережить этот факт было очень сложно.

Подумав о смерти, вспомнил, что в куртке должен лежать нож, а воспоминания о ноже натолкнули на мысль о самоубийстве. Он уже хотел выхватить тесак и воткнуть в сердце, но идея, как понравилась так и испугала. Трусость всё равно брала верх во всех обстоятельствах; сделалось страшно, что не попав в сердце, будет долго и мучительно умирать от потери крови. Стало трусливо себя убивать.

Ноги и член совсем окоченели, принявшись ныть, выдерживать подобное уже не хватало сил. Азару хотелось сжаться в комок, чтобы хоть как-то согреться, но боялся, что движение не приведет к хорошему, что если сокамерники заметят, как он шевелится, то снова проявят свой интерес, который вовсе не радовал. Положение было безвыходным – бедолага чувствовал холод и боль, но ничего не мог поделать, лишь мечтал, чтобы поскорее пришли охранники и забрали из камеры, где его так унизили.

– Посмотри, чего там с девочкой, – услышал Азар фразу брошенную в его адрес.
Азар догадался, что пошел одноногий, услышав стук костыля по полу, и к нему вернулась мысль зарезаться, чтобы больше не подвергаться унижениям. Одноногий подошел и пнул костылем; Азар не отреагировал.
– Да он, вроде, без сознания, – предположил калека снова пихая костылем.
– Ничего, сейчас приведём в чувство, – узнал Азар голос безносого. – Подволоките его сюда, я снова хочу.
– Тебе надо – ты и тащи, – ответили из толпы.
– Мы получили, чего хотели.
– Тебе невтерпеж – сам реши свои проблемы.
Безносый что-то недовольно заворчал, поднимаясь с нар.
Азара била дрожь: и от холода и от ужаса, что сейчас все продолжится. Преодолев трусость, он потянулся за ножом.
– Шевелится, – заметил одноногий. – Очнулся.
– Это хорошо, – захмыкал подошедший.

Азар нащупал рукоятку и крепко сжал её. Когда безносый попытался перевернуть его, резко вскочил и полоснул ножом наугад, но тут же рухнул обратно на пол, совсем не почувствовав своих ног.

На всю камеру раздался визг; всё же Азар куда-то попал. Бешено вращая глазами и держа нож перед собой, он отползал подальше от калек-сокамерников. Остальные мужики не сразу поняли, что произошло, удивленно смотря на визжащего собрата, и только разглядев в руках новичка оружие, сообразили в чём дело. Азар не знал, куда угодил тесаком, потому что безносый согнулся пополам, скрыв место ранения.

– Не трожьте меня! – закричал Азар, вырвав изо рта трусы. – Не смейте! Всех порежу! Суки!
Заключенные встали, усмехаясь, что им угрожает какой-то соплёныш с голой задницей.
– Вот это, ты – сучонок, зря сделал.
– Зря нас суками назвал.
Мужики плотной стеной двинулись в его сторону.
– Не подходи, – запищал Азар, размахивая ножом и продолжая пятиться ползком.

Мужики уверенно двигались в его сторону, не торопясь, потому что были уверены в своей силе.
Азар уперся в стену. Озираясь, определил, что дверь в камеру находится рядом, и начал в неё колотить, чтобы хоть как-то привлечь внимание охранников.
– Помогите. Помогите мне. Спасите.
Мужики подошли вплотную, кто-то хладнокровно и быстро схватил руку с ножом и вывернул так, что у Азара вылетели слезы.
– Ну что, козлёныш, – навис над ним главный, – хана тебе.

Азар внутренне сжался и зажмурил глаза; на него обрушился град тяжеловесных ударов, что пришлось взвыть от нестерпимой боли. Он уверился, что сейчас забьют насмерть, но зато уже никогда больше не будут подвергать насилию, и настолько отдался этой мысли, что перестал чувствовать удары, вскоре потеряв сознание, в который раз за последнее время.

Неизвестно чем бы закончилось избиение, если бы в камеру не заглянули охранники.
– Всё! Стоять. На нары, – приказали они с неохотой.
Видя, что слова не возымели действия, достали стволы и выстрелили, но не в воздух, а по ногам заключенных. Те разом остановились, отошли, кое-кто отполз, скалясь на ментов.
Блюстители посмотрели на то, что валялось на полу. На человека ЭТО уже не походило. Там находилось что-то искомканное, исковерканное, полуголое, но не человек.
– Рядовые, – обернулся лейтенант в коридор, – возьмите это, – указал на Азара. – Заверните во что-нибудь. И в машину.
– Есть. В какую?
– Та, что на выработки идет.
– Есть. Но зачем там этот труп?
– Молчать. Выполнять приказы.
– Есть.
Двое рядовых подхватили бесчувственного Азара.
– А во что его завернуть? – спросил один из них.
– Ты чего, маленький, – вскипел лейтенант, – мне тебя учить, что ли? Хочешь, свою одежду отдай. Меня не волнует, где будешь искать то, во что завернешь. Мне надо, чтобы это ублюдочное тело отсюда убралось, а в камере возобновилось спокойствие. Всё.
– Лейтенант, – встал с нар тот, кого слушались все сокамерники, – оставь нам этого салажонка. Он Питирима подрезал. Дай до конца рассчитаться.
– Сядь обратно, Лукан, – ответил лейтенант, поигрывая пистолетом. – Была бы моя воля – оставил. Приказ сверху. Ничем помочь не могу.
– Не имею больше вопросов, лейтенант.

Рядовые оттащили Азара в фургон, немногим больше того, что привёз его сюда. Там находилось несколько человек, сидящих на лавках. Забросили тело в кузов, швырнув следом подобие какой-то одежды, только что снятой с мертвецки пьяного человека, валявшегося в коридоре.

– Ну что, смертнички, – со злостью сказал рядовой, – вас там с нетерпением ждут.
– Где? – кто-то обреченно спросил из фургона.
– На выработках, – бросил мент.
– Зачем ты им говоришь? – одернул его другой. – Этого нельзя делать. Они не должны знать.
– Что с того, что узнают. Всё равно никто не вернется.
– Нам крышка, – вздохнул в фургоне следующий. – Это несколько десятков километров от Евика, внутри густого леса. Оттуда хрен выберешься.
– Это точно, – подтвердил рядовой, захлопывая дверцу фургона.

Всю ночь фургон с людьми простоял во дворе. Азар валялся, не подавая признаков жизни, лишь еле слышные хрипы вылетали из груди; собратья по несчастью не проявляли интереса к распластанному на полу, только один спросил как-то:
– А чего это он без штанов?
– Твоё-то какое дело, – одернул другой.

Больше про Азара не вспоминали, переговариваясь между собой и почему-то при этом шепотом.
Около шести утра водительская дверца хлопнула; заработал двигатель. Через некоторое время в кабину сел ещё один перевозчик и фургон двинулся по пустынным улицам сонного города. Машину никто не сопровождал. Перевозчикам была присуща неосмотрительность, как и всем стражам порядка в Евике. Они верили, что с ними ничего не может произойти, поэтому так безответственно относились к перевозкам. Они даже не могли подумать, что по пути следования заключенные задумают сбежать. И никто из перевозимых ни разу не попытался этого сделать, как бы оправдывая уверенность блюстителей. Все безропотно подчинялись событиям.

Машина пронеслась по улицам города, вылетела на полукольцо, направившись в другую сторону от Спиральной, где было несколько ответвлений, уходящих в густой лес, окружающий нижний ярус Евика. Через лес дороги уводили к другим городам Инкару.

Одна из дорог шла на выработки странного вещества, добываемого неизвестно для каких нужд, из залежей находящихся глубоко в лесу. Добровольно на выработки никто не шёл: вещество при соприкосновении с кожей человека действовало на неё разрушающе. Людей, попадавших на разработки, впоследствии никто не видел. То ли они жили там безвылазно, то ли их оттуда не выпускали, вероятно, поэтому все люди, отлавливаемые блюстителями, будь то посредники, будь то необоснованные убийцы, исчезали бесследно. Само вещество не применялось в Инкару, идя экспортом в Тонэси, откуда и поступали средства на выработку.

Въехав в лес, фургон снизил скорость; дорога до выработок представляла собой обыкновенную просеку – ухаб за ухабом. Заключенных в фургоне трясло так, что они подпрыгивали с лавок и бились головой о потолок, Азара же попросту швыряло по всему кузову. От тряски он очнулся и закряхтел, чувствуя боль во всём теле. Удивившись, что так болтает из стороны в сторону, Азар осмотрелся, увидев, на лавках, подпрыгивающих людей, но не тех мужиков из камеры.

– Где я? – спросил он.
– В машине, – ответил один из присутствовавших.
– В какой машине? Зачем? Вы кто?
– Мы – такие же как ты, – продолжал отвечать всё тот же. – Машина идет на выработки, откуда, боюсь, обратной дороги нам не будет.
– Чего еще за выработки?
– Ты, вообще, откуда свалился, что ничего не знаешь?
– Из Евика. Вчера, наверно, меня арестовали.
– За что?
– За убийство.
– А, понятно, необоснованное убийство, да?
– Что-то типа этого, не знаю.
– Да, хорошо видать ты жил, если ничего не знаешь. Почему без штанов?
– Ну, это...  в камере..., – замялся Азар.
– Ясно-ясно. Штаны-то хоть одень.
– У меня их нет.
– Тебе менты чего-то вслед кинули, – говоривший указал на тряпку, валяющуюся на полу.

Тряска немного прекратилась; превозмогая жуткую боль, Азар смог подняться на ноги, чтобы добраться до штанов. Забравшись в эту рвань, сел, скорчившись от боли, на лавку рядом с разговорившимся пареньком, который был старше лет на пять-семь.
– Спасибо, – поблагодарил Азар.
– За что? – удивился тот.
– На штаны указал.
Раньше Азар никогда бы не заговорил с незнакомым человеком, но последние события как-то странно на него подействовали, некоторым образом поменяв мировосприятие.
– Азар. Тебя как?
– Практически созвучно с твоим именем. Увар.
– Так куда мы всё-таки едем, не понял?
– В одну огромную жопу, из которой нет выхода. На выработки какой-то хрени. От неё с человека слезает кожа и все прочее. Короче, от нас ничего не останется.
– За что нам это?
– Кому за что. Тебе – за необоснованное убийство, мне – за то, что посредник и попался на продаже, им – каждому за своё. Такие у нас законы.
– Я слышал, что люди исчезают, но не знал куда.
– Теперь знаешь, легче?
– Не хочу умирать, тем более так.
– А кто хочет? Мы ничего не можем изменить.
Машина остановилась; мотор заглушили.
– Ещё партию привезли? – раздался голос снаружи фургона. – Это хорошо.
Вскоре дверцы фургона открылись и сидевшие внутри увидели несколько человек в форме с автоматами наперевес.
– А чего так мало сегодня? – удивился один из них. – Они же дохнут как мухи.
– Сколько поймали – столько и привезли, – ответил кто-то из перевозчиков.
– Ну чего пялитесь? – обратился встречающий к людям в фургоне. – Вылезайте.

Те безропотно подчинились и принялись потихоньку выпрыгивать, последними вылезли Азар и Увар. Азар огляделся по сторонам: удалось обозреть только малую часть вырубленной среди леса огромной площадки, на которой они сейчас находились. Естественным забором служили стволы сосен, на которых, по периметру, была натянута колючая проволока, начинающаяся от самой земли и уходившая по стволу метров на шесть вверх. Получался очень приличный загончик для скота, на небольшой части которого стояли прибывшие. Здесь же находились ворота, через которые въехал фургон, смотрящиеся единственным капитальным звеном в ограждении. По сравнению с колючей проволокой, растянутой по деревьям, ворота казались массивными и неприступными. Где-то вдалеке Азар разглядел корявые деревянные бараки с торчащими из крыш дымоходами. Вышки с часовыми были закреплены прямо на стволах громных сосен.

Дверцы фургона хлопнули и машина уехала за ворота, которые закрылись следом.
– Чтобы развеять все сомнения и мысли по поводу побега, скажу, что это вам не удастся. Можете и не рыпаться. Вся колючая проволока под током, а на земле по периметру заминировано, – объяснил один из встречающих. – Кто не верит, может попробовать прямо сейчас. Вижу, желающих нет. Тогда пошли по местам. Советую подчиняться беспрекословно. Кричать не люблю – сразу действую. Знакомиться с моими действиями не советую. Вообще, у меня здесь все ребята спокойные – знают, что вы к нам ненадолго. Советую их не злить, чтобы хоть как-то продлить свои, и так уже, считанные дни. Я – капитан Мухо. Можно обращаться – Капитан. Мне понравится. Пойдемте, покажу ваши бараки, послужащие временным пристанищем для вас в этом суетном мире.

Капитан повел прибывших к постройкам. Двух новеньких поселили в один барак, где уже-ещё кто-то жил, а всех остальных, в том числе Азара и Увара, определили в абсолютно пустой.
– Размещайтесь. Через два часа на работу. К началу смены вы всё равно опоздали, а вот после обеда пойдёте. Желаю всего.

Капитан вышел, оставив людей в их собственное распоряжение. Все стояли, озираясь, не зная, чего делать, только Увар быстро уселся на одну из коек. Посреди барака коптила небольшая буржуйка, железная труба которой уходила в потолок. Рядом с буржуйкой валялась крохотная кучка дров.

– Азар, – позвал Увар, – присаживайся. Выбери себе койку, пока другие не разобрали все лучшие.
– А что тут может быть лучшее? – удивился Азар. – Хлам же один.
– Привыкай, – как-то весело ответил Увар.
– Чего веселишься? Ты же слышал, что здесь все дохнут, как мухи. Чему радуешься?
– Я это и так знал, не вижу причин сидеть и лить слезы. Изменить-то ничего нельзя.
– Но почему?! – закричал Азар.
– Потому что. Относись к остатку жизни проще. Вот она была – вот её нет. В целом-то ничего не изменяется. Мы не исчезаем совсем бесследно. Никто не может исчезнуть, чтобы совсем ничего не осталось.
– Чего ты мне такое паришь?
– Есть такое учение, о перерождении и перераспределении энергии, там всё и объясняется. Мы – вечны.
– Да иди ты, Увар.
– Я тебе точно говорю, просто у нас сейчас это не приветствуется, а точнее запрещено. Я несколько раз беседовал с очень интересным человеком на втором ярусе. У него свой кафе-бар «Хаома». Так вот этот Малх мне много чего интересного понарассказывал. И знаешь, Азар, я склонен ему верить, потому что видел своими глазами лишь маленькие частички того учения. Не отчаивайся, Азар, если сейчас жизнь не удалась – она, может, будет лучше потом.
Азар не нашел, что ответить, поэтому молча опустился на койку, стоящую рядом, и попытался заснуть.

Уже несколько дней их поднимали в пять часов утра, как и всех обитателей бараков. Выстраивали на небольшой площадке перед постройками, а потом отводили на дальнюю часть вырубленной зоны, где и находилось место выработки странного вещества. Добывали его обыкновенными лопатами, выкапывая из земли. Работа адская. К концу рабочего дня – девяти часам вечера – люди выматывались настолько, что падали прямо на месте. К таким тут же подбегали охранники и вливали в рот ядреную жидкость, сразу придающую сил уставшему.

Следы работ уже начали проявляться на теле Азара, все ноги и открытые части рук были покрыты рытвинками, будто кожу и тело избороздили невидимые паразиты. Выкапываемое вещество представляло из себя порошок, при соприкосновении с кожей разъедавший её. Боли при этом не чувствовалось. Порошок неминуемо пожирал человека со скоростью зависимой от сопротивления организма – от кого-то ничего не оставалось и за два дня, а кто-то мог продержаться и больше двух недель, а-то и месяц.

На Увара порошок будто и не действовал, не оставляя на его теле ни одной раны. Азар приходил от этого в бешенство. Тот человек, который совсем не боялся умереть, не подвергался воздействию, тогда как Азар таял с каждым днем.

Азар и Увар копали рядом друг с другом, недалеко от них ковырялся человек весь изъеденный порошком. Азар с самого утра наблюдал за ним, думая как тот всё ещё может работать. Часам к десяти утра копатель неожиданно осел. Азар пригляделся, с ужасом убеждаясь, что у рабочего растворились ноги. Туловище немного простояло, уперевшись руками в лопату, но вскоре завалилось назад – каторжник не подавал признаков жизни. Прямо на глазах тело начало таять, бесследно исчезая в никуда, пока на том месте ни остались только предметы одежды. Азар знал, что с его приезда уже умерло несколько человек, но, увидев это воочию, ошалел. Вот, вроде бы, только что был человек, и вот его нет. Растворился.

Азар обреченно осмотрел рытвины на своем теле, представив, как растворяется, завалившись на землю. В этот же момент он приметил пробегающую по выработке парочку непохожую ни на охранников, ни на рабочих. Одеты в черные брюки, черные накидки, доходящие до колен, перепоясанные красными поясами, а головы обмотаны черными платками, как делали пираты в фильмах. Один – лет тридцати, около метра семидесяти ростом, носивший усы, второй – пониже, с бородой и усами, неопределенного возраста парнишки-мужичка. Они целенаправленно неслись в сторону Увара, достигнув которого, остановились.

– Этого, наверно, тоже возьмем, отец Вит? – спросил, что был повыше. – Он практически целый.
– Да, Арк, его берем, он более, чем целый, – ответил отец Вит, разглядывая Увара. – Его порошок вообще не тронул.
– Куда вы меня берете? – прекратил копать Увар, с удивлением смотря на прибывших.
– Меньше вопросов – больше дела, – ответил отец Вит. – Все объяснения потом. Мы забираем тебя из этого злополучного места. Такова наша воля. Арк, доставай ворота.

Усатый засунул руку под накидку и вытащил оттуда два небольших цилиндрика, тут же преобразовавшиеся в шесты около двух с половиной метров, которые он воткнул в землю на расстоянии метра друг от друга.

– Готово, – посмотрел он на отца Вита.
– Хорошо. Эй, ты, – обратился Вит к Увару, – нам надо, чтобы ты прошел через эти ворота.
– Что за бред, – удивился Увар, – зачем мне между двумя палками ходить? Вы из дурдома сбежали?
– Ты меньше вопросов задавай, – неспокойно ответил отец Вит. – Если не хочешь сдохнуть в этой дыре – иди через шесты. Мы тебе только хорошего желаем.
– По-моему, он сам не пойдет, – предположил Арк, – в отличие от всех сегодняшних. Те без вопросов безропотно шагали в ворота, этому же надо все выяснить – для чего и зачем.
– Сейчас решим, – бросил отец Вит, сделав движение рукой сначала к Увару, а потом к воротам.

Азар увидел, как Увара словно кто-то сорвал с места и воткнул в пространство между шестами. Но больше поразило то, что войдя в ворота с одной стороны Увар не появился с другой, а просто исчез.

– Ну что, на сегодня всё? – спросил Арк.
– Да, этих вполне хватит.

По движениям Азар понял, что парочка сейчас пройдет через шесты и исчезнет. Он не хотел оставаться здесь теперь, когда забрали Увара и, зная, что через несколько дней сам растворится напрочь.

– Возьмите и меня! – закричал он, дернувшись в сторону шестов, но тут же наткнулся на какую-то преграду.
Отец Вит стоял с вытянутой в его сторону рукой, до которой оставалось еще порядочно, но двинуться сквозь этот незримый заслон Азар не мог.
– Ты нам не нужен, – промолвил отец Вит.
– Ну, возьмите! – завопил Азар.
– Не кричи, – произнес Вит так, что кричать расхотелось.
На глаза навернулись слезы.
– Может, и его, до кучи, возьмем, – предложил Арк.
– На кой он нужен?! Смотри, весь в ранах, на ладан дышит. Проку никакого не будет, на восстановление только время потратим.
– Да ладно, много времени, что ли, – противостоял Арк. – Хочешь, сам этим займусь?
– Делать тебе нечего.
– Ну, берем?
– Под твою ответственность, – сказал отец Вит, опуская руку и исчезая вслед за Уваром.
– Заходи, – указал Арк на ворота.

Азар, от радости, даже прыгнул в пространство между шестами. Проходя сквозь, ещё видел перед собой лес, но вскоре картинка дрогнула, изменившись – под ногами росла трава, а по краям, словно коридор, очень густой и высокий кустарник. В этом природном коридоре стояли люди, среди которых были Увар и отец Вит.

Азар обернулся от толчка в спину.
– Проходи, – сзади напирал Арк. – Не мешай.
За спиной Арка из травы торчали шесты. Он развернулся к ним и выдернул, они тут же превратились в два небольших цилиндра, и были отправлены под накидку.
– Всё-таки, тебе делать нечего, Арк, – недовольно сказал отец Вит. – На кой он тебе сдался?
– Пускай будет, – невозмутимо ответил Арк.

Надеюсь, вопросы, куда делся Аркадий, не возникли?

3. Проверка на местах

Кубарь шёл по узким улочкам родного города, где невысокие острокрышие дома стояли очень плотно друг к другу, а брусчатка была настолько чиста, будто только недавно вымыта с порошком. После улиц Воамска, где он провел долгое время, это казалось нонсенсом. На часах около одиннадцати утра, но узкие улочки Ланита не изобиловали людьми, навстречу попалось пять-семь человек, причём они так тихо и опасливо обошли Кубаря, что создалось впечатление – боятся этого человека, идущего по улицам.

Кубарь сначала не мог понять из-за чего так происходит, он многие годы жил за границей, и не знал насколько поменялось самосознание людей. За те пятнадцать лет, что его не было на родине, пока находился на задании, положение в стране изменилось радикально. Теперь же, спустя столько лет, «выдался» шанс вернуться обратно, его для чего-то отозвали в родные пенаты. Кубарь надеялся, что это приведет к концу оперативной работы, и он сможет спокойно поселиться на своей загородной вилле, находящейся в нескольких километрах от Ланита.

Последние три года он только и мечтал об этом, не понимая, почему всё ещё торчит и торчит в проклятой Ярисо, раз то, что требовалось, выполнено несколько лет назад. Раньше, сидеть без дела было не в правилах Кубаря, он предпочитал действие бездействию, которое всегда утомляло и выматывало. Но за последние года отсутствия заданий, настолько свыкся с таким способом времяпровождения, что не хотел никакой оперативной работы. У него даже появилась дача в черте Воамска. Кубарь подумывал, что Дорофей забыл про него, или начальство сместили с должности, поэтому никто не беспокоит. На новой даче он начал обрастать вещами для полноценного житья, нашел женщину и собирался оформить с ней отношения, но...
О нём вспомнили.

Кубарь быстро, по своим каналам, перебрался в Тонэси, прибыв в Ланит к восьми утра. Ему хватило времени принять ванну после дороги и, облачившись в форменный костюм, на котором увидел новые майорские звездочки, пойти на встречу с начальством.

Уже подходя к зданию, знакомому до боли, Кубарь наконец-то догадался, почему от него шарахались люди. Они шугались человека в форме. Видать за эти годы произошло что-то такое, отчего простые обыватели стали бояться людей в таком одеянии. Раньше к ним всегда относились с уважением, но уж никак не с боязнью.

Кубарь поднялся по мраморным ступенькам и потянул на себя массивную дверь за официально-латунную ручку. Дверь осталась на прежнем месте, но зато голос, раздавшийся из динамика над дверью, произнес:
– Назовите ваш личный код.
– Какой код? Что такое? Меня вызывали.
– Ваш личный код. Мы должны вас опознать.
– Меня вызывали, – упёрся Кубарь.

Он не понимал, что происходит. Если поменялась система прохода в здание, то почему не доложили об этом и не назвали присвоенный код. Кубарь в сомнениях стоял перед дверью. Может, неспроста его вызвали из Ярисо? Может, это был не Дорофей? Что если Дорофея всё-таки убрали с поста, а теперь устраняют всех людей, работавших на него? Вероятно, что в Ярисо они не достали бы Кубаря, но когда вызвали и он сам пришел к ним в руки, могли делать с ним всё, что хотели. Прогнав мысли в голове, Кубарь напрягся и стал потихоньку отходить от двери, намереваясь поскорее ретироваться отсюда, а в последствии и из самой Тонэси.

Только он начал пятиться, как двери открылись и оттуда вышел молодой старший лейтенант.
– Господин майор, позвольте узнать, что вы хотели?
– Меня вызывали, но я не могу пройти, – остановился Кубарь. – С меня требуют какой-то код.
– По вашему мундиру – вы из отдела внешней разведки. Покажите удостоверение?
Кубарь протянул развернутое удостоверение, но не позволил взять его в руки.
– Ооо, – протянул старлей, – такие выдавали, когда я ещё здесь не служил. Это удостоверение старого образца.
– И что, я не имею право прохода? – сказал Кубарь, думая: «Звездочки на погоны приделали, а новое удостоверение не положили, к чему бы это?»
– Что вы, господин майор, вы имеете только привилегии перед всеми нами. Можете пройти, майор Кубарь. Меня предупреждали о вашем приходе. Проходите-проходите. За вами закреплено право – входить без предъявления кода.
– Я его и не знаю, – проворчал Кубарь.
– Коды раздает лично – главный, чтобы..., – паренек замялся и замолчал, словно чего-то испугавшись.
– Чтобы что?
– В целях общей безопасности. Проходите, господин майор.
Кубарь миновал знакомые, но обновленные, двери. Внутри здание такое же, как запомнил в последнее посещение перед отъездом в Ярисо. Слова старлея о привилегиях подействовали на Кубаря, как приманка, он решил отбросить сомнения, убедив себя в том, что всего лишь надумал разной ерунды.
– Кабинет главного находится там же, где и был?
– Да.

Лифт поднял Кубаря на нужный этаж с одним единственный кабинетом. Кабинет Дорофея занимал треть этажа, на остальном пространстве – оранжерея вкупе с огромными аквариумами. Хозяин любил прогуливаться в этих зарослях и наблюдать за рыбками.

Дорофей слыл нервным человеком. Каждые пять минут, при общении с подчиненными, он срывался на крик, отчего его лицо наливалось кровью, а глаза выпучивались наружу, намереваясь покинуть своего владельца. Всякое собрание проходило в обстановке, напоминающей ядерную войну. Дорофей не только срывался на крик, но ещё вскакивал со стула, бегал по кабинету, а иногда подлетал к одному из оппонентов и принимался бить того ладонью по голове, потом выбегал от заседающих и сновал между растений, постепенно успокаиваясь и наблюдая за плавающими рыбками. Все, кто оставался в кабинете, принимали это как сигнал к окончанию собрания и расходились.

Кубарь вышел из лифта, окунувшись в лианы, разросшиеся за время его отсутствия. Где-то в глубине лиан, за стеклом, проплыл огромный сом, похожий на подводную лодку. Кубарь обожал наблюдать за сомами, одними из его любимых обитателей дорофеевских аквариумов.
– Ну уж если аквариумы здесь, – произнес Кубарь вслух с заметным облегчением, – то и Дорофей здесь.
– В этом ты абсолютно прав, мой мальчик, – раздался знакомый голос начальника. – Да и куда же я могу подеваться. Чтобы меня выжить, нужно очень многое сделать, надо страну на уши поставить, правда, и этого будет мало.
Вслед за словами появился самоуверенный Дорофей. Конечно, он постарел – волосы стали совсем белыми, на лицо набежали морщины. Дорофею сейчас было под шестьдесят, Кубарю на двадцать пять меньше.
– Дорогой ты мой, сколько лет тебя не видел, – Дорофей, хромая, подошел к Кубарю и обнял.
– Почему вы хромаете? – удивился Кубарь.
– Старость, Кубарь, старость. Время не щадит никого. Что-то у меня с коленом стало, не гнется.
– А как же врачи?
– К чему мне эти врачи? Зачем? Я никого к себе не подпущу. Теперь многие на меня зуб точат. Ты заметил, как народ пугается нашей формы? – спросил Дорофей, указывая на одежду Кубаря.
– Да, раньше такого не было.
– Это я немного постарался. Слегка переборщил, но ничего, переживут. Все переживают и они переживут. Как тебе новое звание? В Ярисо тебе ведь тоже майора дали.
– Да, буквально, два года назад.
– И я решил, что пора тебе и на родине звание повысить.

Они прогуливались по оранжерее; Дорофей, по-отечески, держал руку на плече Кубаря, рассказывая о последних событиях в Тонэси. Из рассказа Кубарь понял, что многое изменилось за время отсутствия, а та информация, что выходила наружу и поступала во все соседние страны, в том числе и Ярисо, не совсем соответствовала действительности. Тонэси, с легкой руки Дорофея, сделалась практически провоенным государством, а он считался негласным хозяином страны с чьего согласия принимались все решения. За пятнадцать лет Дорофей добился того, о чём рассказывал перед отправкой Кубаря. Правда, теперь Кубарю были неинтересны эти планы, он уже настолько свыкся с бездействием, что хотел отойти от дел, но также понимал, что новоиспеченный диктатор вряд ли отпустит его от себя, не зря же вспомнил о нём и вызвал к себе. Видимо, предстояло что-то выполнить.

Повествуя, Дорофей иногда так сильно сжимал плечо Кубаря, что казалось будто это и не шестидесятилетний старикан, а ровесник. В конечном итоге он всё-таки закончил рассказ и перешёл к делу.
– Дорогой мой, до меня дошли слухи, что ты совсем охладел к своей работе и уже хотел окончательно обосноваться в Ярисо. Даже дачку себе прикупил.
– Мне ничего не оставалось делать, – застыл Кубарь, выпрямляясь перед начальником, – со мной никто не выходил на связь и я не мог понять, что происходит. Думал, что здесь что-то произошло и с вами случилась неприятность, поэтому про меня и забыли. То задание, с которым был послан, выполнил вполне успешно и не знал, что делать дальше, не получая новых указаний.
– Тихо-тихо. Затараторил. Остановись. Я оценил твою работу. Очень хорошо всё проделано. Убрать всех, кто хоть что-то мог делать в разведке, это отлично! Я даже удивился, что Франц просмотрел это. Или у него что-то своё в голове есть. Да, ты сработал на славу. Обезручить разведку Ярисо – сбывшаяся давняя мечта. Как твой тамошний непосредственный начальник? Что-то я пропустил это.
– Карен?
– Да-да.
– Покончил жизнь самоубийством. Напился водки на даче и приставил пистолет к голове.
– А не помог ли ему кто-то? – улыбнулся Дорофей.
– На что вы намекаете? – как бы с удивлением спросил Кубарь.
– Не намекаю, Кубарь, просто спрашиваю, ничего более. Но вернемся к моему вопросу, что это за покупки дач и мысли о женитьбе?
– Да откуда вы...
– ... знаю-знаю. На то и начальник. Спокойной жизни захотелось? Не время о покое думать. То, что ты убрал всех из Ярисо – хорошо. Теперь интересно, как они поживают в Инкару, чем заняты?
– Их должны были там всех уничтожить.
– Должны, доказательств только нет.
– Кто-то же следил за этим?
– Да.
– И что?
– Они утверждают, что всё хорошо.
– Так, что же вам не нравится?
– Есть сомнения. У меня огромные сомнения. Когда я попросил их предоставить факты, то получил несколько уклончивый и неопределенный ответ. Я хотел, чтобы мне показали видеозапись уничтожения последнего, которого ты отправил.
– Феликса Кресса?
– Именно его. Он же был последний, кто хоть что-то мог. Всё, что сейчас поступает на службу разведки Ярисо это ничто. И я правильно говорю про них «что», ибо это не люди, а что-то недоразвитое.
– Ну и что с видеозаписью?
– Я не получил этого.
– Дорофей, разве вы не могли послать туда кого-нибудь, кто бы решил эту проблему? Где Крейтлер и Крамер? Они бы всё сделали как надо.
– В том-то и проблема, Кубарь. Крейтлер и Крамер в Инкару. Это они не могут предоставить отчет.
После этих слов Кубарь наконец-то понял, зачем его отозвали. Всё становилось на свои места. Ему не хотелось делать этого, но и не было возможности отказаться. Отступать некуда.
– По твоему лицу вижу, понял, зачем вызвал тебя, – сказал серьезно Дорофей. – Мне нужно, чтобы ты отправился в Инкару и всё выяснил.
– Это в некоторой мере неосторожно, если там есть те, кого туда отправлял. Ведь вы же не уверены в точности исполнения приказов.
– А чего тебе бояться, Кубарь? Ты сможешь найти выход из любой ситуации, к тому же ты для них всего лишь Клехо и не более.
– Клехо не посылали на задания и они это знают.
– Меня это не волнует, Кубарь. Ты понял мой приказ? Твой путь в Инкару. Всё. Вылет сегодня.
– Что, самолетом?
– Да. Десант.
– Я не...
– ... прыгал?! Знаю. Будешь прыгать!

Кубарь не любил летать самолетами, на дух их не переносил. Ему всегда казалось, что эта хреновина обязательно должна развалиться в воздухе. Теперь же ещё предстояло прыгать с парашютом; Дорофей заставил делать то, что никогда в жизни не пробовалось. Кубарь так и не понял его отношение к себе. Вроде казалось, что Дорофей держится как и всегда, но в тоже время чудилось, что в чём-то подозревает. Кубарь сделал вывод, что в мыслях Дорофея теперь постоянно витает измена, видимо, заняв такое положение, можно двинуться головой. Кубарю показалось, что Дорофей хочет уличить его в сговоре с Крейтлером и Крамером, что это с его – Кубаря – ведома всё не так происходит в Инкару. Он уже пожалел, что откликнулся на призыв и покинул Ярисо, но по-другому не мог – воинская обязанность, долг и клятва, данные когда-то в Тонэси, не оставляли выбора.

Крохотный беспилотник плыл в облачках к границам Инкару, Кубарь сидел с нацепленным парашютом и повторял всё то, что говорил инструктор. Обратного пути не было, он находился в самолете один. Это был специальный летательный аппарат, предназначенный для переброски людей через границу. Изменить его курс не мог никто, он был запрограммирован на определенное место назначения. В аппарат сажался человек с парашютом и отправлялся на задание. В нужной точке самолет выбрасывал пассажира и самоуничтожался через некоторое время. Причем везомый не катапультировался, а под ним просто отваливалась нижняя панель и он выпадал, как мешок с дерьмом.

Кубарь летел и с ужасом ожидал, как ухнет вниз, когда под ним неожиданно исчезнет полик. Обстановку нагнетала боязнь что-то перепутать, что приведёт к неоткрытию парашюта. Кубарь не понимал, почему его отправили таким варварским способом. Был уверен, что кордоны Инкару можно пересечь более проще, но спорить с Дорофеем не стал. Тот сказал, что Крамер и Крейтлер находятся где-то на окраине Тожирима, расположенного недалеко от границы. Найти их было делом плёвым, Кубаря снабдили прибором, указывающим местонахождение последних, который должен заработать после удачного десантирования. Именно десантирование и раздражало, до остального не было дела. Естественно, боялся, что средства ПВО собьют раньше, чем его успеет выкинуть самолет, правда, перед отправкой уверяли, что такого ещё ни с кем не случалось. Когда же Кубарь спросил, а сколько, вообще, человек пересекало границу таким способом, то получил ответ, что всего лишь двое – Крейтлер и Крамер.

Самолет как-то нервно задрожал и чем-то запищал; Кубарь напрягся. Либо это было место выброса, либо в самолете случилось что-то незапланированное. Кубарь сжался в комок, ожидая самого худшего, ему уже казалось, что ракета, сбивающая нелегальные самолеты, запущена и его вот-вот разорвёт на куски. Леталка заверещала пуще прежнего; под Кубарем вылетел пол, а он вывалился из аппарата и беспомощно замахал руками, падая вниз с вытаращенными глазами.

Проведя в панике несколько мгновений, Кубарь сообразил, что ничего толкового, о чём говорил инструктор, не делает, быстро собрался с мыслями и дернул за то, за что уже давно пора было дергать. Над головой развернулось «крыло»; Кубарь вцепился в ручки, о которых талдычил инструктор. То, что парашют раскрылся, слегка успокоило.

Кубарь просто парил, не пытаясь управлять «крылом», начисто забыв обо всём, что ему вещал инструктор. Сейчас хотелось поскорее встать ногами на землю и не чувствовать под собой пустоты. Земля приближалась, но казалось, что уж слишком быстро, не так как это ожидалось. С облегчением увидел, как миновал участок с деревьями и несётся на каменистый пригорок. Ему не хотелось зависнуть в ветвях и барахтаться словно муха в паутине. Где-то за спиной громко хлопнуло; Кубарь, как мог, обернулся. Это самоуничтожился самолет – в небе висело грязное облако, оставшееся от взрыва. Пока пялился на него, парашют опускал на каменистую поверхность. Кубарь что-то неправильно сделал и его так развернуло, что он и парашют оказались параллельно земле. Он заорал от вида стремительно приближающихся к нему камней, и влетел в них со всего маху, так и продолжая орать.

Сознание не потерял, но от удара так потемнело в глазах, что первое время ничего не видел. Он валялся и кряхтел, слушая свои ощущения. Казалось, что переломал все кости, тело болело сплошным синяком. «Крыло» легло поверх него. Кубарь осознавал необходимость встать, собрать всю эту хренотень и убраться отсюда, но, пока, не мог этого сделать. Через несколько минут всё-таки пересилил себя и поднялся на ноги, тут же сморщившись от боли. Левую ногу вывихнул или очень сильно ударил; опираться на нее невозможно. Скинув с себя парашют и отцепив ранец, он, по возможности, скомкал их в кучу и вылил на всё это какую-то жидкость из пластиковой бутылки, которой снабдил инструктор. Ткани зашипели и запузырились, растворяясь прямо на глазах.
– Ни хрена себе, – сказал Кубарь вслух, – а если бы я её при падении раздавил, чего бы со мной было?

Он вытащил из кармана пеленгатор и выковырял его из ударопрочной упаковки, сберегающей приборы от таких казусов, каковой случился с ним. Нажал кнопку; пеленгатор включился – на небольшом экране высветилась топографическая карта с зеленой точкой, обозначающей Кубаря. Совсем недалеко от зеленой, по карте, помаргивала желтая – местонахождение Крейтлера и Крамера. Навигаторы леталки не ошиблись, выбросив близко к цели, предстояло пересечь небольшой перелесок и несколько холмов. Только одно огорчило Кубаря – в перелеске имелась болотистая зона. Обходить же вкруголя с ушибленной ногой было проблематично.

Допрыгав на одной ноге до ближайшего деревца, отломал себе опору, которая с одного конца удачно заканчивалась рогатиной, что её легко можно упереть под мышку.
– Дожил, – проворчал Кубарь, – на старости лет по лесам лазаю, как сопливый юнец. Мне – майору, б…ь, дома сидеть надо, в кресле перед телевизором, а не по болотам шариться. Дорофей – сука!

Кубарь прикрепил пеленгатор на руку рядом с часами и поковылял в сторону болотистого перелеска. Под ногами похлюпывало и почавкивало, но особо глубоко не засасывало. И хоть Кубарь очень тяжело ступал по болотистым кочкам, налегая в основном на одну ногу, они держали его. Иногда поглядывая на прибор, с удовольствием отмечал, что его огонек приближается к мигающему желтому. Карта, конечно, врала – перелесок оказался и не таким уж небольшим. Кубарь шлёпал и шлёпал по нему, проклиная Дорофея и себя в частности, что в своей глубокой юности выбрал такую стезю. Если бы сейчас дали ещё один шанс, никогда бы не пошел в службу внешней разведки, выбрал бы себе что-нибудь более оседлое и спокойное. Прозевав кочку, улетел ногой мимо неё и растянулся во весь рост, плюхнувшись лицом в грязную вонючую воду. Отплевываясь, кое-как поднялся, ощущая, что одежда слегка вымокла.
– Ублюдская Инкару. Дорофей – сука.

Вскоре лесок кончился, открыв глазам крутой пригорок, более похожий на насыпной вал. Кубарь осмотрелся по сторонам, но обогнуть это препятствие не получалось, предстояло ползти на него.

Промучившись с валом и больной ногой, он всё-таки взобрался на него за полчаса. Встав на вершине бугра, с облегчением вздохнул. Карта пеленгатора опять врала – холмов ни несколько, а всего лишь один, который практически преодолён. С холма были видны небольшие грязные панельные домишки и проселочная дорога, расползавшаяся паутиной между ними.

Кубарь полез за сигаретами и с радостью обнаружил, что не промочил их при падении. Закурив, с удовольствием выдохнул и начал спуск, глянув на пеленгатор – точки на приборе находились практически рядом. Цель близка. Вероятно, Крейтлер с Крамером в одном из этих домов.

Выйдя на дорогу, Кубарь заметил, что в его сторону едет машина, шарахаясь из стороны в сторону, словно за рулем пьяный. Поравнявшись с ним, машина остановилась, с водительского места высунулась голова пьяного молокососа.
– О, дядя, ты из лесу вышел? – спросила голова, часто хлопая глазами.
– Там сильный мороз? – вылезла другая голова с заднего сидения в точно таком же состоянии.
– У вас здесь травмпункт есть? – спросил Кубарь.
– Какой пункт? – переспросил водитель.
– Чего-то он чушь какую-то несёт, – пролепетал ещё один голос из нутра автомобиля.
– Да это шпионы пожаловали, – хлопнула пьяными глазами вторая голова. – Пошли они в жопу. Поехали.
В машине дали по газам и она прыгнула с места, чуть не зацепив Кубаря.
– Ублюдки пьяные, – пробурчал он, – никакого уважения к возрасту.

Кубарь обходил дома, ожидая, чтобы точки на приборе совместились и прозвучал сигнал. Он уже сильно углубился в постройки. Нога начинала болеть ощутимее, стало казаться, что пульсирует ботинок. Наконец-то огоньки сошлись; прибор взвизгнул и отключился.

Страдалец-десантник стоял перед пятиэтажным одноподъездным домом. Посмотрев по окнам, понял, что придётся обходить не одну квартиру, чтобы найти своих сослуживцев. Однако, дверь в подъезд оказалась закрытой, как бы он ни дергал и не долбил в неё. Никаких кнопок звонков или кодового замка не было. Дверь заперта изнутри. Кубарь принялся настойчиво дубасить в преграду.

Вскоре дверь щелкнула и открылась, на пороге появился мощный высокий молодой человек, недовольно смотря на незваного гостя.
– Тебе чего, мужик? Вали отсюда. Чего долбишь? Здесь не баня. Грязных не принимаем.
Кубарь зло посмотрел на парня. Если бы не проблемы с ногой, тот давно бы уже валялся на ступеньках.
– Я к знакомым пришел. Мне войти надо.
– Куда тебе надо? Это частный дом и тебя здесь никто не ждет. Твои знакомые по помойкам шарятся.
Кубарь понимал, что его вид вряд ли внушает доверие, а тем более уважение. Падение в грязь сделало свое дело – он походил на бомжа.
– По некоторым сведениям, здесь находятся мои знакомые, – как можно спокойнее сказал Кубарь. – Я пришёл к ним и я войду.
– Это мы ещё посмотрим – войдешь ты или нет, – ответил «шкафчик», выдвигаясь на Кубаря. – Ты, может, мне угрожать вздумаешь? Тебе ясно сказали, что это частный дом, а твои знакомые – уроды подзаборные.
– Ты кто такой, чтобы мне так отвечать?! – заскрежетал зубами Кубарь, ощупывая палку и думая как бы повернее ей ударить, чтобы вырубить парня. – Я пришел к Крамеру и Крейтлеру, и я войду.
– Интересно как? – спросил, появляясь на пороге, другой, видимо, стоявший до этого в коридоре.
– Ребята, вы меня понимаете или нет? Меня направили сюда, чтобы я нашёл своих знакомых.
– Здесь нет никаких Крамеров, а уж тем более Крейтлеров, – убедительно сказал второй, доставая пистолет. – Давай, дядя, шуруй отсюда.

Против двух с пистолетом Кубарь, в своём положении, был бессилен. Уйти просто так тоже не мог, ведь прибор не врал, давая понять, что сослуживцы здесь. Надо было как-то решать возникшую проблему. Смекая, что эти «дворецкие» всего лишь подручные, Кубарь решил действовать по-другому.

– Отведите меня к вашему главному и пускай он разбирается со мной.
– На хера же нам беспокоить главного. Мы здесь для того и стоим, чтобы решать такие проблемы, как ты.
– А вы уверены, что он меня не ждет?
– Нас бы предупредили.
– А если не предупредили, а вы своевольничаете? Вы, сперва, узнайте, ждут ли здесь Кубаря.
– Кого-кого?
– Что, глухой? Скажите, что пришел Кубарь.

Угрожавший пистолетом, вытащил рацию, тихо сказал в неё. Прошло несколько секунд и ему ответили, после чего он посмотрел на Кубаря.
– Ну заходи, хрен хромой.
– Не хами, гляди в будущее.

Парень с пистолетом пропустил Кубаря вперёд и пошел за ним, направляя куда идти. Внутри здание оказалось не совсем жилым домом, больше походя на какую-то штаб-квартиру некоего объединения. За дверью оказался большой холл, в стенах которого по несколько дверей. Следуя указаниям сопровождающего, Кубарь вошел в одну из них. Там была лестница, ведущая наверх. Хромая, Кубарь прошлёпал по ней на третий этаж и вышел в небольшое помещение, где за столиком сидел коротко стриженый очкарик.

– Вот, Стахий, этот бомж рвался к нам, – сказал сопровождающий, – воняет как от помойки.
– Всё, Марин, свободен, – ответил очкарик. – Будь поосторожнее в словах.
– Я ему тоже самое говорил, – вставил Кубарь.
Марин промолчал и ушел.
– Значит, это вы назвались Кубарём? – спросил Стахий.
– Не назвался, я и есть Кубарь. Ты здесь, что ли, главный?
– Нет. Пойдёмте, – человек поднялся из-за стола и подошёл к другой двери, вероятно, ведущей в кабинет.
Кубарь двинулся за ним. Стахий открыл дверь, вошел первым, но не выпуская гостя из поля зрения.
– Измарагд, – сказал секретарь, войдя в кабинет, – вот человек, который пытался попасть к вам.

Кубарь проковылял в кабинет и встал на пороге. Это, скорее, был не кабинет, а комната отдыха. Вдоль всех стен кожаные диваны, а посреди два кожаных кресла. На одной из стен телевизионная панель, по которой в данный момент тряслись голые девки.

Левое кресло повернулось; сидевший в нём посмотрел на Кубаря и сказал Стахию:
– Вот этот, да? Ну, оставь его здесь. Свободен.
Стахий вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
– И что это за хрень, Крейтлер? – вскипел Кубарь.
Он сразу узнал его, но не стал подавать вида при постороннем человеке. Кубарь знал своё дело и принимал решения быстро, чтобы не попадать в невыгодное положение.
– Не Крейтлер, а Измарагд, – сказал другой, поворачиваясь в своём кресле.
– А тебя тогда как, Крамер?
– Меня – Смарагд.
– Ага, мать вашу, близнецы-братья. Так всё же, что это за хрень такая?
– Что ты имеешь ввиду? – спросил Крейтлер.
– Почему я к вам попасть не могу?
– Не задавай глупых вопросов, Кубарь.
– Нет уж, тогда не Кубарь, а Клехо.
– Хорошо, если больше с именами проблем нет, проходи, – сказал Смарагд, вставая из кресла. – Что с тобой случилось и почему ты здесь?
Кубарь прошлёпал грязными ботинками по ковру и плюхнулся на кожаный диван.
– Выпить чего есть? – спросил он.
– Конечно, – ответил Смарагд, – я за этим и встал. Тебе стакан?
– Лучше бутылку целиком.
Смарагд принес бутылку перцовой настойки и отдал Кубарю.
– Так почему ты здесь?
– Потому что вы, засранцы, свою службу не тащите.
– В смысле?
– В прямом. Меня сюда Дорофей отправил.
– Зачем? – удивился Измарагд.
– С вами, пендюками, разобраться.
– В чём? Он к нам не обращался уже пять лет. Мы даже подумали, что его и в живых-то нет.
– Я тоже такое думал, но нет, жив.
– Так почему же ты в таком виде? – вновь спросил Смарагд.
– Потому что с воздуха об землю.
– Десантировали, что ль?
– Как и вас. Только я терпеть этого не могу и делать не умею. Потом по болоту шёл и тоже звезданулся, – Кубарь был на таком взводе, что ругательства лились из него рекой.
– Все понятно.
– Что тебе понятно?! – заорал Кубарь. – Из-за вас – недоделков – меня сюда послали. Чего, не можете нормально работать? Почему не предоставили Дорофею материал по уничтожению Кресса? Где эта видеозапись?
– Её нет, – спокойно ответил Смарагд.
– Как нет? – удивился Кубарь.
– Очень просто. Нет уничтожения – нет записи. Там только его бабу грохнули, и то не факт, что-то странное на записи.
– Какую бабу? Ты чего несешь, Крамер?
– Он хочет сказать, что мы упустили его, Кубарь, – пояснил Измарагд. – Мы упустили Кресса сначала, а потом, когда нашли, снова упустили.
– Как это? – Кубарь от удивления отхлебнул настойки.
– Его словно увели у нас из-под носа, как и ..., – осекся Измарагд, не успев договорить, потому что на него сверкнул глазами Смарагд.
Кубарь заметил это и кое-что понял из недосказанной фразы.
– Как и ...  кого ещё? – спросил он.
– Наана, – нехотя ответил Смарагд.
– И кого ещё? – повторил вопрос Кубарь, видя, что Смарагд говорит не всё.
– И всех остальных, – выдохнул Измарагд.
– Что?! – заорал Кубарь и вскочил, но тут же сел, ощутив неимоверную боль в ноге.
– Да, всех, – подтвердил Смарагд.
– Так какого, вы здесь сидите, – завопил Кубарь. – Я старался, гнал всех из Ярисо, а вы их здесь просерили.
– Ярисо это всё равно не поможет, – попытался оправдаться Измарагд.
– Инкару тоже, – поддакнул Смарагд.
– Охренеть! Уроды. Вы же ничего не сделали. Вы столько лет здесь просидели...  И ничего… Пусто… Какой-то штаб себе устроили. Чем вы, вообще, здесь занимаетесь? Дорофей вас давно бы уже в порошок стёр, если бы узнал, что вы ни хрена не сделали.
– Вот поэтому мы здесь и сидим, – сказал Смарагд, – и никуда не рыпаемся, потому как знаем – в Тонэси нам край.
– А тут есть собственная команда, подчиняющаяся нам, и никому более, – гордо сказал Измарагд.
– Да мне хрен бы с вами и вашей командой, – произнес Кубарь, делая очередной приличный глоток, – если бы меня это не касалось. Из-за вас, уроды, меня сорвали с бабы и с дачи. Из-за вас конец моей спокойной жизни. Всё из-за вас, ублюдки.
– Поосторожнее, Кубарь.
– Ты мне не грози, Крамер. Если я сюда попал, то будем разбираться во всём. И с вами, и с вашими неделанными делами.

5. Проба на излом

– Ну, как вы себя ощущаете перед испытанием? Надеюсь, все спокойны и не волнуются. Азар?
Азар согласно кивнул головой, хотя его несколько потрясывало.

В одном из коридоров УЧИБа наставник Арк собрал свою группу из двадцати человек, среди которых были и Азар с Уваром. После того, как Арк и отец Вит набрали людей на выработке, они поделили их поровну и принялись за обучение. К Арку попали Увар и Азар, на восстановление которого, после воздействия вещества с зоны, пришлось потратить некоторое время. Сперва Азар думал, что рытвины на теле останутся навсегда, но, благодаря усилиям Арка, тело приняло былую форму. С тех пор Азар практически боготворил наставника, ведь это он, не послушав воли отца Вита, забрал его с того поганого и смертельного места.

Увар неплохо относился к учителю, но в группу попал совершенно случайно, хотя и стал одним из лучших в наборе. Азар же немного не понимал требуемого от него и плохо поддавался обучению, поэтому у Арка весь год складывалось впечатление, что зря не послушал отца Вита и взял бессмысленного и трусливого парня к себе. Он был спокоен за всю группу, кроме Азара, тот мог подвести и не пройти сегодняшнее испытание. Это немного расстраивало Арка, не любившего проколов.

– Объясню суть требуемого. Сейчас вы переместитесь в определенную местность при помощи тех ворот, которые лицезрели год назад, там включите пеленгаторы, что получили сегодня утром, и будете  добираться к месту исходящего сигнала. По пути случится разное, по отношению к чему вы сами должны выбрать, как применить полученные знания. Некоторые ситуации могут оказаться смертельными для вас, так что, советую, не расслабляться. Противник – реальный враг. Он не станет задумываться, как поступить с вами. Территория, где проводятся испытания, является зоной военного конфликта, и вас будут считать диверсантами. Думаю, выводы сделаете сами. Да, каждого из вас пошлю в разные точки, надеяться друг на друга не имеет смысла.

Все молча кивнули, ясно поняв слова наставника. Арк подвел группу к двери, являвшейся предварительным местом перехода, через который они попали в это здание. В дверной коробке были вмонтированы точно такие же приборы – цилиндры. Проходя через дверь, люди видели тот же эффект. Сначала перед глазами представало небольшое помещение белого цвета, но едва переступив порог они оказывались в длинном кустарниковом коридоре, с обеих сторон тянулись высокие стены зеленых насаждений, под ногами росла трава, а сверху висело обычное голубое небо.

Послушники второй раз попали в этот коридор, изменивший их жизнь год назад. Арк прошел вперёд, вновь достал цилиндрики, раздвинувшиеся у него в руках, и воткнул в землю.
– На мою помощь не рассчитывайте, – обратился он к группе. – Не имею права помогать вам. Только в очень редких и совсем нестандартных ситуациях, – добавил нехотя. – Правда, никогда этого не предпринимал. Все мои бывшие ученики выпутывались сами. Ты, – указал рукой на одного из послушников, – пошёл.

Как только первый прошел сквозь ворота, Арк провел по ним рукой и позвал следующего, так он делал после каждого, меняя место отправки. Предпоследним отправил Увара и подозвал к себе оставшегося одного Азара.

– Знаю, что тебе страшно, – жёстко посмотрел тому в глаза. – Ты должен пройти испытание. Ты просто обязан это сделать. Вспомни зону.
– Я помню, что вы вступились за меня, наставник Арк. Обещаю не подвести вас. Сделаю всё, что нужно.
– Хорошо, – Арк похлопал его по груди, незаметно прицепив крохотный приборчик. – Надеюсь.

Наставник подтолкнул Азара в ворота, ступив в которые, тот исчез. Арк взялся за столбы, намереваясь вынуть их из земли, но приостановился, немного подумал, что-то шепнул и шагнул следом за нерадивым учеником.

Наставник чуть не влетел в его спину, Азар стоял, смотря вперед. Арк произвел вращательный жест рукой, потом выдернул шесты из земли и, дождавшись, когда они уменьшатся, убрал. Послушник и не замечал, что творится у него за спиной, поднял левую руку с пеленгатором, включил его. С интересом изучив приборчик, Азар двинулся вперёд, так и не почувствовав, что сзади стоит наставник, который специально сделал так, чтобы ученик не ощущал его. Он понимал, что не имеет права помогать этому послушнику, но ничего не мог поделать с собой, не хотелось допустить, чтобы группа завалилась из-за Азара – глупой прихоти самого учителя. Если потом всё же откроется, что наставник вел послушника, то это ничем хорошим не кончится.

Молодой человек шагал неосмотрительно, изредка поглядывая на пеленгатор, и, будто не вняв словам учителя о том, что здесь зона военных действий, шлёпал совершенно не опасаясь попасться кому-нибудь. Арк незаметно следовал за ним, укрываясь за деревьями. Он специально переправил Азара в эту лесистую местность, зная, что здесь есть вероятность пройти весь путь более-менее спокойно, но беспечность, с которой тот шествовал по лесу, поражала. Следя за учеником, наставник настолько увлекся сопровождением, что сам вовсе потерял бдительность и осторожность. Он намного вперёд отпустил от себя послушника, чтобы тот даже не смог заподозрить, что за ним следят. Ту волю, что он применил, выйдя следом из ворот, Арк уже снял и поэтому, если бы находился близко, то мог бы себя выдать.

Прослеживая движение Азара сквозь деревья, Арк вроде бы уловил какое-то шевеление справа от себя, но не придал этому значения. Если кто-то и объявится, то Арк разберется с ним быстрее молнии. Волнуясь за ученика, он напрочь забыл, что здесь водятся твари с интеллектом крокодила – абсолютно не поддающиеся внушению. Против таких зверей учение не помогало, дело сводилось к обычной игре мышц, а не разума.

Снова что-то прошуршало, но уже слева и очень близко, Арк быстро глянул в ту сторону, но там никого не было, местность пуста. Следом наставник получил такой мощный удар в спину, что его сбило с ног. Он перекатился через себя и резко сгруппировался, одновременно смотря в ту сторону, с которой получил удар. Там опять никого не было. Теперь, зная, что всё-таки кто-то здесь находится, Арк мигом выбросил Азара из головы и стал прислушиваться к своим ощущениям. Сейчас на кону стояла его жизнь, а её он научился ценить за последние годы. Хрен с ним с этим Азаром, главное разобраться с ситуацией.

Арк резко присел, а над ним пронеслось толстое бежевое бревно, в котором угадался хвост аллигура. Хвост описал дугу и исчез. Арк быстро перекатился с того места, куда присел; туда сразу же ударило, оставив в земле глубокую вмятину.
– Угораздило же, чёрт, – ругнулся Арк, снова меняя расположение и спасаясь от хвоста.

Аллигуров Арк знал не понаслышке, уже несколько раз встречал их, правда, тогда был не один, а с более опытным отцом Витом. Аллигурами их окрестили, потому что они представляли из себя симбиоз кенгуру с аллигатором. Все тело очень напоминало кенгуру огромных размеров, а голова от аллигатора. Так же, как и кенгуру, они имели сильные нижние конечности и не совсем развитые верхние. Хвост намного длиннее и толще. Молниеносность аллигуров не соответствовала громадным размерам. Ударом хвоста они могли сломать толстенное многолетнее дерево. Если человек попадал под удар, то от него оставался мешок с переломанными костями. Хоть их разум или отсутствие оного не позволял ничего внушить, хитрости у этих тварей было не занимать. Арк сам никогда не уничтожал аллигуров, в прошлые встречи этим занимался отец Вит.

Уворачиваясь от хвоста и мечась из стороны в сторону, Арк судорожно думал, что же предпринять против зверюги. Просто сбежать от неё невозможно. Если аллигур находил жертву, то в конечном итоге убивал, а не отпускал, кроме случаев, когда сама жертва приканчивала аллигура.

Уже несколько минут Арк укрывался за стволами деревьев, перепрыгивая от одного к другому, когда хвост разносил защиту в щепки. Вероятно, Азар не услышал шума побоища, поэтому так до сих пор и не появился, чему Арк был несказанно рад. Послушник сейчас только бы мешался под ногами или, не дай бог, аллигур прихлопнул бы его за раз.

Арк выпрыгнул из-за дерева и тут же попал под удар нижней конечности, не очень уж и страшный, а тем более не смертельный. Аллигур делал упор на хвост и бил одной из нижних лап по жертве. Видимо, первый удар он также совершил лапой. Наставника сильно бросило вверх и назад. Пока он летел, то увидел, как тварь оттолкнулась хвостом от земли и несётся вслед за ним. В полете она отпихнулась лапами от дерева, чтобы изменить положение и ещё, в полете же, ударить жертву хвостом, дабы завершить охоту.

Арк не мог управлять тварью, но был в силах управлять собой, сообразив, что вправе, как и аллигур, использовать деревья. Пролетая мимо ветвей, вцепился в них и попробовал подтянуть тело. Немного помогло, хотя инерция удара не дала выполнить этого в полной мере, но хвост существа пролетел мимо.

Аллигур мягко приземлился на лапы и вновь оттолкнулся, прыгнув в сторону Арка. Наставник разжал руки, плюхнулся на землю, сразу же перекатившись в другое место. Медлить нельзя. Нужно бесперебойно двигаться, чтобы не попадать под удары хищника. Арка стало утомлять это прыганье и скаканье, необходимо предпринять что-то радикальное. Воткнуть в землю ворота и уйти сквозь них Арк не успел бы, но бессмысленно прыгать, как белка, тоже не мог. Надо как-то сделаться быстрее и хитрее этой молниеносной твари. Арк решил, что нужно, во что бы то ни стало, ослепить аллигура, но без подручных средств это вряд ли получится. Единственное, что в данный момент находилось с собой – цилиндры-ворота. Испортить их не хотелось, но выбора не было. Либо потом разбираться с архиепископом Гаутом, по поводу поломки индивидуальных ворот, либо сейчас склеить ласты, в чём поможет аллигур. Ласты как-то не прельщали Арка, поэтому он склонился к первому. Выбраться из этой местности можно и без ворот, главное дойти до той точки, куда стремился Азар, а уж её-то Арк найдет с полпинка.

Не прекращая беспрерывно двигаться, Арк достал цилиндры. Теперь нужно добраться до аллигаторовой морды, чтобы ослепить тварь. Хищник словно почуял, что человек задумал какую-то гадость по отношению к нему, и стал скакать ещё молниеноснее. Арк сосредоточился изо всех сил, намереваясь представить дальнейшую картину перемещений аллигура, чтобы в нужный момент оказаться в нужном месте. Сперва ничего не выходило. Он не мог совместить свои прыжки и разгадку движений зверюги. Все силы уходили на спасение своей шкуры. Существовал ещё один способ, которым Арк ни разу не пользовался. Если не поможет и тот метод, то Арку светило очутиться в желудке.

Требовалось переключить сознание так, чтобы некоторая его часть начала работать автономно, не мешая Арку сосредоточиться на другой проблеме. Тот кусочек сознания будет управлять телом сам, а человек наконец-то сможет нарисовать полную схему движений аллигура. На удивление, получилось довольно быстро, чего Арк не ожидал от себя, потому что ни разу не применял этот способ и не представлял, как это может выглядеть. От увиденного слегка сделалось не по себе. В какой-то момент он «покинул» своё тело и стал смотреть на себя со стороны. Таких ощущений не испытывал никогда. Это выглядело довольно странно и необычно. Аллигур нападал, а тело само собой спасалось от этих атак, перепрыгивая с места на место, иногда сберегаясь за деревьями, которых становилось всё меньше и меньше. За время схватки хищник снёс своим хвостом столько, что уже образовалась небольшая полянка с торчащими из земли огрызками раздробленных стволов, вокруг же всё усеяно щепками и ветвями.

Наблюдая за движениями аллигура и своего тела со стороны, Арк наконец-то заметил, что тварь скачет не бессистемно. В перемещениях прослеживалась четкая картинка, которая повторялась и повторялась, движения были цикличны, начинаясь с определенного броска тела и заканчиваясь словно на исходе инерции, а затем всё сызнова. В этот цикл хищник повторял все движения точь-в-точь. Всё-таки тварь оказалась предсказуемой. Наверно, поэтому отец Вит так легко расправлялся с ними. Арк просчитал в какой момент должен встретиться с хищником, дождался окончания цикла и вернулся обратно «в себя», сразу увидев летевшего на него аллигура.

Наставник рассчитал правильно. В этот раз он не отпрыгнул в сторону, а наоборот ринулся на зверя, зажав цилиндры в обоих кулаках. Хвост прошел под ногами подпрыгнувшего человека, вновь угодив в один из стволов и раздробив его в щепки, тогда же морда хищника развернулась и оказалась перед находящимся в прыжке Арком. Человеку показалось, что в глазах твари что-то мелькнуло перед тем как цилиндры, превратившись в шесты, вошли в глазницы, а сам Арк ударил ногами в тело хищника, заваливая его на спину. Может, это был просто отблеск от цилиндров, а может, удивление злобного животного.

Удар Арка только слегка качнул тварь, она тут же восстановила равновесие, уперевшись хвостом в землю. Но шесты-ворота сделали своё дело. Как только они вошли в глазницы, то верхняя часть головы аллигура исчезла из этого пространства, на что Арк и рассчитывал. Он мгновенно нажал на шесты, чтобы они вновь вернулись в исходное состояние; верхняя часть головы хищника так и осталась где-то в другом месте. Арк располовинил череп аллигура, разделив его пространством.

Тушка твари какое-то время продержалась, опершись на хвост, со стоящим на её груди Арком, но в конечном итоге завалилась на землю. Наставник решил не испытывать судьбу ещё раз, ему пришло в голову поделить и туловище таким же образом. Он не был уверен, что животина уничтожается только располовиниванием головы. Арк встал над трупом аллигура и воткнул шесты-ворота с двух сторон от хищника. Одна половина резко исчезла из поля видимости, после чего Арк со спокойной душой убрал цилиндры в карман и посмотрел на приборчик у себя на руке.

Азар ушёл далеко от места побоища, но был цел и невредим, что немало порадовало наставника, пустившегося догонять его бегом, совсем забыв о том, что воротами можно пользоваться не только для разделки туш убитых животных. Послушник двигался именно в том направлении, куда следовало. Паренёк оказался не настолько безнадежен, как показалось за год обучения. Да, он был трусоват, и Арк так и не смог ничего с этим поделать.

Учитель вспомнил, как сам проходил это испытание, причём вне группы, потому что отец Вит настоял, чтобы Арк подвергся экзамену раньше всех. Он попал в группу Вита, когда та прозанималась уже три месяца. Обычно такое было не в правилах УЧИБа, но кто устанавливал правила, тот мог их и поменять. Всё провели с согласия архиепископа Гаута – главы УЧИБа.

Гаута Арк знал, как Наума, когда ещё был просто Аркадием. У него имелись подозрения, что Гаут-Наум знает о нём больше, чем он сам. Первым, кого Аркадий помнил в своей жизни, был Наум, сделавший его посредником. Иногда Арк, конечно, был благодарен Науму за те годы, потому что именно в ипостаси посредника встретил Нику. Попади сразу в УЧИБ – встреча не состоялась бы никогда, хотя, может, лучше, чтобы этой встречи и не было вовсе. Арк до сих пор не мог пережить того момента. Того дня. Того последнего вечера с Никой. Когда они поссорились, да так и не успели помириться. Всё же он отомстил за убийство Ники. Он на месте убил тех сволочей, но душа не могла успокоиться. Даже спустя шесть лет Арк вспоминал, как они проводили время вместе. Как сильно полюбил эту замечательную для него девушку.

Частенько обвинял во всем произошедшем с ними Гаута и его подручного Вита. Вита, естественно, меньше, тот был всего лишь безынициативным исполнителем воли Гаута. А вот Гаут мог всё предотвратить, но ему, похоже, смерть Ники была только на руку. Для него все вокруг были средствами для достижения собственной цели. Архиепископ не останавливался ни перед чем. Арк не мог простить ему смерть любимой. Наум предупреждал Аркадия, что на того охотятся, предупреждал и говорил, что нужно делать в таком случае. Наум-Гаут знал всё. Арк был уверен, что Нику можно было не убивать. Наум мог её просто удалить от Аркадия, убрав с пути каким-то другим образом. Арк верил и не верил в это, но ему хотелось, чтобы Ника оставалась живой. Арк давно желал поговорить об этом с архиепископом, но того невозможно было выловить. Он появлялся сам, когда только ему это было нужно. Когда же появлялся, Арку не удавалось озвучить интересующий вопрос.

Сейчас, догоняя Азара, Арк вспоминал вчерашний разговор с отцом Витом в «Бегемоте». Поднятые вопросы слегка удивили Арка, он не рассчитывал, что послушный слуга Гаута способен думать на такие темы. Неужели Вит стал сомневаться в целесообразности всего движения? Может, за Гаутом имелось что-то подобное, по отношению к Виту, что сделал и с Аркадием? Что-то сравни Ники. Вероятно, Вит имеет зуб на Гаута, но не может один поднять голову.

«Что, если он ищет союзников, а я ему откажу? Наверно, стоит разобраться? Согласиться съездить к архиепископу Гэ? Правда, Вит говорил, что к тому не так просто попасть. Надо связываться с каким-то объединением и уже через них выходить на архиепископа со всеми интересующими вопросами. Что если отец Вит прав, и Гэ разрешит всего его сомнения, которые он вчера посеял и во мне? Теперь его сомнения стали и моими. Мне уже самому хочется все узнать и разобраться во всем».

Арк глянул на прибор – Азар находился недалеко, но прибор показывал присутствие там ещё одного послушника и некоторое количество противников. Та следилка, которую Арк незаметно прикрепил к Азару, выдавала картину обстановки, творящуюся вокруг наблюдаемого. Кто же мог быть вторым, и каким образом пересеклись пути послушников? Ещё поражало количество врагов, которые почему-то скопились в этом, ранее пустующем, месте.

Арк приблизился быстро, но осторожно. Помимо скопления людей на одном участке он заметил нескольких по периметру, словно выставленных для охраны. Устранить караульных не составило труда. Разбираться с людьми, для Арка, было делом нескольких секунд. Учение, перенятое от Вита, позволяло творить с человеком всё, что угодно. Арк подозревал, что чем-то подобным обладал и некогда встреченный Малх. После постижения учения, давшегося с невероятной легкостью, хотел увидеться с владельцем «Хаомы», но не смог найти для этого времени. Обучение послушников съедало всё, практически, не оставляя свободной минуты.

Наставник очистил три стороны периметра, намереваясь поближе подобраться к Азару и выяснить, в чём же там дело, но тут же резко передумал, решив посмотреть на всё со стороны, как проделал недавно в битве с аллигуром. Он понимал, что Азару надо помочь, но и не мог совершить этого в открытую, иначе испытание не имело бы силы. Вновь «выбравшись» из себя, он мгновенно очутился взглядом над тем местом, где всё происходило. Азар располагался в подобии небольшого оврага, приваленного сверху стволами деревьев. Сделал ли он это сам или деревья уже лежали так, Арк не стал разбираться, увидев, что на земле рядом с Азаром валяется недвижимый Увар, неведомо каким образом попавший на эту территорию. Такого раньше не случалось. Испытуемый шёл своим путем – не пересекающимся с остальными.

Место, выбранное Азаром для укрытия, совсем не понравилось Арку. Это было глупое решение. Одна единственная граната и от обоих послушников останутся дымящиеся трупы. Арк не понимал, почему противники так до сих пор и не применили ничего подобного. Они, подобно глупым младенцам, подбирались к укрытию и падали там, как мешки с картошкой. Азар использовал учение, и у него это неплохо получалось. Выходило, что трусливый нытик, оказался не таким уж плохим учеником. Больше озадачивало состояние Увара. Почему тот лежит без сознания, ничем не помогая? И как же всё-таки очутился здесь?

Тут-то до Арка и дошло, почему так случилось. В этом был виноват он сам. Отправляя Увара предпоследним, уже настолько, мысленно, волновался за Азара, что выставил место, предполагаемое ему, а после больше и не переключал ворота. Наставник сам отправил их в одно место. То, что они не увидели Увара, выйдя из ворот, говорило лишь о быстроте действий первого. Вероятно, ступив на другую сторону, он моментально включил пеленгатор и ринулся к заданному месту. Осознав свою ошибку, Арк пытался понять, чем может или не может помочь в сложившейся ситуации.

Пока что Азар вполне успешно оперировал полученными знаниями, сносно обезвреживая наседающих, но они по одному, по два подходили или подползали к овражку нескончаемым потоком. Для чего они так делали, видя, что их попытки оканчиваются неудачей, Арк не понимал. Если бы хотели уничтожить врага, то сделали бы это в два счета, имея приличное вооружение. Именно поэтому и было выбрано такое место для испытания послушников, здесь находился адекватный и сильный противник.

Арку захотелось выяснить, почему противники не применяют гранаты и, словно идиоты, идут на смерть. Он выявил место, откуда солдаты ползли в сторону укрытия. На данный момент там находилось человек двадцать, все были возбуждены и разговаривали очень громко.

– Я не собираюсь туда идти. Надо бросить в эту яму пару гранат и все дела, – верещал солдат.
– Ты пойдешь сам или я пристрелю тебя на месте, – ответил ему офицер. – Пойдешь как миленький.
– Но ведь они все умирают там, – вставил другой солдат.
– Молчать. Вы все пойдете. И будете идти до тех пор, пока не приведете мне эту сволочь сюда. У меня приказ. Надо доставить этих людей в штаб. Там заинтересовались, что это за непонятные упыри с невероятными возможностями.
– Но мы ведь раньше не обращали на них внимания, – попробовал возразить ещё кто-то из солдат. – Ну, убьют там несколько человек и ладно. Мы же раньше не пытались их поймать.
– То было раньше. Теперь приказ – доставить хоть одного из них. Я сделаю всё, чтобы добиться этого. Двое в укрытии, на данный момент, единственные представители. Остальных сегодня уже упустили. Не хочу быть тем, кем стали упустившие тех. Вы будете делать всё возможное и невозможное, чтобы достать мне этих людей. Исполнять. Сейчас подкрепление пришлют.

Арк, удовлетворив любопытство, решил вернуться «в себя», придя к выводу, что без его помощи Азару не обойтись. Послушник, конечно, в силах продержаться, но не вечно же. Надо вытаскивать ребят немедленно, пока не подогнали ещё людей. Проволочки в данной ситуации недопустимы.

Арк осторожно пробрался меж деревьев, приблизившись к укрытию Азара; с этой стороны людей больше не попадалось. Учитель благополучно оказался рядом с овражком, на который как раз надвигалось двое солдат из тех, что сейчас препирались с офицером. Арку стало жалко исполнителей чужой воли, и он остановил их раньше, чем успел постараться Азар, от безысходности убивающий противников, применяя самые простые варианты. Арк же воспользовался небольшим удушьем, чтобы солдаты очнулись некоторое время спустя.
Успокоив солдат, он негромко позвал послушника:
– Азар, что там с Уваром стряслось?
– Вы где, наставник? – услышал он в ответ удивленный голос Азара.
– Над тобой, за спиной, со стороны брёвен.
– Так это вы солдат остановили? А я, думаю, чего это они мордами в землю уткнулись, ведь ещё ничего не успел предпринять. Откуда вы здесь?
На удивление Арка, в голосе Азара совсем не слышалось тревожных ноток, ученик был абсолютно спокоен.
– Следил за тобой, – честно ответил Арк.
– Зачем? – удивился Азар.
– Не знаю. Мне показалось, что ты..., – Арк замялся.
– Я же вам обещал, наставник, – ответил Азар, поняв, что не договорил Арк.
– Ладно, Азар, хорошо. Теперь не об этом. Выбираться отсюда надо. Что всё-таки с Уваром?
– Не знаю, что точно, но, по-моему, несколько переломов. Я его вытащил из их рук, когда он уже был без сознания. Не знаю, как так получилось, что он им попался.
– А какого хрена ты в такую дыру залез?
– Выбора больше не было.
– Сейчас будет. Сможешь его один оттуда вытащить?
– Наверно.
– Тогда действуй, а я пока их отвлекать буду.
– Зачем? Вы же можете их всех уничтожить, наставник.
– Могу, но для чего? К тому же знаю, что они нас убивать не хотят. Попробую поиграть с ними, пока ты здесь стараешься. И, вообще, это твоё испытание, а не моё. Действовать должен ты. Вытащишь Увара, вали вместе с ним отсюда к точке.

Арк обошел овражек и двинулся в сторону солдат уткнувшихся лицами в землю. Не успел до них дойти, как со стороны скопления противника вывалило несколько человек, увидев идущего. Они вскинули автоматы, направив стволы на Арка. Сразу же появился и офицер, отдающий приказы.

– Ну что, решил сам выйти? – нагло кинул он Арку. – Хочешь сдаться? Это правильное решение.
– Нет, – невозмутимо ответил Арк, – хочу, чтобы вы все остались в живых.
Офицер остановился и с изумлением уставился на Арка, переваривая услышанную фразу. Он настолько был уверен в своей силе, что даже и не мог подумать, что ему такое скажут.
– Чего ты вякнул?
– Хочу, чтобы вы все не погибли, – продолжил Арк, подходя к солдатам ближе и ближе. – Ведь вам же не хочется валяться на земле бездыханными трупами, как ваши товарищи, – обратился Арк уже непосредственно к солдатам. – Ведь вы же хотите жить дальше!? Плюньте на вашего командира!
– Заткнись! – заорал офицер, доставая пистолет.

Наставник предупредил его намерения и выбросил руку в сторону офицера. Тот так и не достал пистолет, а схватился левой рукой за запястье правой. Из-под сжатой кисти потекла кровь. На Арка уставились ошалелые глаза офицера. Он не видел, чтобы человек в черной одежде что-то бросил в него, но на руке появился значительный порез, будто оставленный ножом.

– Взять его! – крикнул офицер.
Солдаты не двинулись с места, заворожено наблюдая за движениями Арка
– Не слушайте вашего командира. Ведь вы же хотите остаться живыми!
Наставник ещё не мог, как отец Вит, остановить большое количество людей, заставив их замереть по мановению руки, но был способен уболтать их до состояния гипноза, что сейчас и пытался сделать, если бы не мешал, не поддающийся словесному внушению, офицер.
– Я сказал, взять его!!! – зарычал он, умудрившись выхватить пистолет левой рукой и наставив его на противника.

Арк поздновато заметил это, но успел сделать, что нужно – махнул рукой сверху вниз.
Офицер почувствовал резкую боль в запястье и закричал от испуга перед увиденным. Прямо у него на глазах кисть, сжимающая пистолет, отделилась от руки и, уже падая вниз, нажала курок. Пуля закопалась в землю.

От выстрела и крика офицера солдаты пришли в себя, но всё равно стояли не шевелясь и ничего не предпринимая. Вояка вопил и с ужасом смотрел на свою культю, которая на месте среза будто оплавилась и оттуда не вытекло ни капли крови.

– Да уймись ты, – не выдержал Арк. – Заткнись!
Офицер онемел как рыба, и ещё больше испугавшись замотал головой и задергал руками.
– Вы же не хотите мучаться, как он, – продолжил Арк, надвигаясь на солдат.
Те даже слегка отступили перед ним.
– Вам ведь не надо этого. Вам теперь даже некого слушать. Вы же никогда не обращали на нас внимания. Вам же не хочется меня ловить.

Командир сорвался с места, принявшись толкать солдат в сторону Арка. Он никак не мог успокоиться, желая добиться своей цели, не смотря на то, что уже остался из-за этого без руки и без голоса.

– Ну, допёк ты меня, – хладнокровно сказал Арк, – получай, чего хотел!

Наставник поднял пустую руку и как бы произвел бросок. У офицера снова расширились глаза. Ему показалось, что в последний момент в пустой руке человека в чёрном появился железный предмет, напоминающий нож. Следом он ощутил, как в горло воткнулось что-то острое, перебив кадык и уткнувшись в позвоночник. Офицер булькнул и у него подкосились ноги.

– Стоять всем! – крикнул Арк не двигающимся солдатам, решив перестраховаться.

Он обернулся в сторону оврага, убедился в отсутствии там послушников и достал из внутреннего кармана цилиндры. Воткнув шесты в землю, Арк посмотрел на солдат:
– И не вздумайте больше за нами гоняться!

Последний раз глянув на развалившегося глупого офицера, Арк шагнул в ворота, решив, что Азар сам сумеет добраться до точки, без чьей-либо помощи. Надо будет только узнать, почему Увар не смог отбиться от противников. Наставник считал его лучшим в своём нынешнем наборе. Как такое могло случиться?

Эпилог

– Ну что, Арк, твои ребята снова прошли испытание.
– Но ведь Увар не смог сам дойти до точки, отец Вит.
– А это испытание, в целом, было не для них, а для тебя.
– Как это? Почему?
– Ты ведь освоил ещё одну возможность использования учения. Ты самостоятельно применил это. У тебя ведь получилось. А для нас это даже важнее, чем вся твоя группа.
– Отец, вы говорите так, будто знали, что это должно произойти.
– Нет, я не догадывался об этом. Увар – не твой промах. Мы должны были понять, что он не захочет применять учение для убийства. Твое дело – обучать, а наше – следить за внутренним состоянием послушников. Это мы пропустили Увара, так что не бери на свой счет. Твоя группа прошла испытание, но веду не к этому. Именно твои новооткрытые возможности и послужили для вызова. По приказу архиепископа Гаута ты переходишь на новую ступень священства.
– Опять Гаут.
– Не перебивай. Тебе присвоено звание отца. Отныне ты не наставник Арк, а отец Вассиан.
– Да мне параллельно, как я зовусь.
– Сложный ты человек, Вассиан.
– Какой есть. Кстати, как насчёт того разговора про архиепископа Гэ и какое-то объединение?
– Мы вернёмся к этому, отец Вассиан. Очень скоро мы возвратимся к данному вопросу. Я хочу разобраться во всём.
– А Гаута не боишься? – хитро улыбнулся Арк.
– Мне важна правда.

**************
– Алло, кто это?
– Франц, ты?
– Ну, допустим. А ты кто?
– Ибсен.
– Чёрт. Объявился-таки, старый хрен. Я уж думал, что всё. Канул, типа, в Лету. Где ты?
– В Инкару.
– Почему так долго не было слышно?
– Что-то с памятью моей стало, то, что было, долго я не помнил.
– Да, Ибсен, думал, что всё потеряно.
– Всё бы и было потеряно, если бы я себя не нашел.
– То есть? Что ты хочешь сказать? Тебя же посылали в Инкару, как и многих других. Куда вы исчезали? Где все? Наан, Виланд, Кресс и те, кто раньше их туда попал. У меня здесь Клехо исчез.
– Успокойся, Франц, скоро всё вернем как было.
– Как было ни к чему, надо лучше.
– Клехо не ищи – человек Дорофея.
– Что?
– Что слышал. Работать надо лучше.
– Ты мне ещё поговори.
– Поговорю-поговорю. Только на меня теперь и можешь рассчитывать. Постараюсь вернуть тебе всех людей из Инкару. Виланда не обещаю, местный. Всё. Бывай, Франц. Конец связи.
– До встречи, Ибсен.

Конец второй части

Отредактировано Пчелочка (2020-08-15 06:26:18)