Серые слезы октября падают в мох, облепивший кирпичные срубы. За вымокшими и черными ветками деревьев поблёскивает запыленное бельмо окна. На сырости мшистой поросли белеет буревестник. Его крылья сломаны. Он не долетел до цели. Птица широко раскрывает острый клюв, словно хочет позвать кого-то на помощь. Но звать некого. Кругом лишь похожие на рваную, грязную ветошь сумерки и серые слезы дождя.
- Я только сейчас понял, что ты боишься меня. Ты даже, разговаривая со мной, сжимаешь в кармане пистолет.
- Я тебя боюсь? Нет...
- Ведь ты же знаешь, что все это неправда. Ты лжешь сама себе, не мне.
- Я... Я могу дать тебе пощечину... Ты оскорбляешь меня сейчас... Больно...
- Меня уже били по лицу. И плескали в глаза водой из стакана. На допросах.
- Ты... Этого не говорил... Раньше.
- А смысл что-то рассказывать?
- Смысл?
- Да. Если птицу сбивают в полете, есть ей смысл рассказывать людям, что она летела не просто так, а к птенцам...
- Да... Нет! Я не понимаю... Птица... Какая еще птица... При чем тут...
- Да все просто. Люди - высшие существа. Они сами присвоили себе этот титул. Они спрашивают у остального живого, теплого, ядущего и ядомого - "Зачем ты живешь? По какому праву?"
Мы - цари природы, и нам решать, какому зверю жить, а какому лежать на столе под соусом... Они решают...
- Замолчи... Пожалуйста. Как... Как можно жить... Рассуждая вот так...
- Есть неравенство. Ты, например, не ровня мне, хотя не лучше меня. Более того. В тебе, в твоем сердце столько же грязи и зла, как в моем. Но роли определены. Ты охотник, а я явно то, на что охотятся...
- Я... Ты-то сам понимаешь, что ты говоришь... Все не так... Это - рок...
- Нет, не рок. Сейчас ты охраняешь меня, хотя ты женщина и физически слабее. Но в том-то и смысл - слабого трудно ударить или убить. А более сильного - легко.
Худой невысокий человек с всклокоченными светлыми волосами подходит к окну и упирается лбом в стекло. Щурится. За окном темно. Капает дождь.
В полутьме он с трудом различает огромную хищную чайку, безвольно приникшую к влажной зеленой земле.
Женщина за его спиной ежится. Она одета в теплую, добротную униформу, хорошо сидящую на ее тонкой, но сильной фигуре. Она поднимает к губам руки, сжимая их в кулаки. Потом резко разжимает кисти, смотрит сквозь пальцы в спину невысокому человеку.
Он поворачивается к ней. Их глаза встречаются. По лицам обоих словно пробегает судорога.
- Ты когда-нибудь убивала?
- Зачем тебе это... Нет никогда... Ни разу...
- Значит, скоро потеряешь девственность. Первая кровь будет скоро...
- Молчи... Я никогда...Так грубо, отвратительно...
- Естественно, грубо. Тебе вообще не место здесь. Тебе надо снаружи камеры находиться, а не внутри.
- Не тебе решать... За меня... Но... Зря ты так... Я ведь... Если бы могла... У меня нет зла к тебе, нет совсем...
- А чтобы убить человека вовсе не надо испытывать чувство ненависти или злиться на него. Убивают либо по равнодушию, либо - механически.
- Механически? Как это то... Что под этим...
- Просто. Собака всегда догоняет бегущего. Всегда. Не со зла. Нет у нее зла. Просто инстинкт. Некая программа, вложенная в нее с рождения.
- Значит, я собака. А собственно, наверное, я и не заслуживаю ничего...
- Я не называл тебя собакой. Но на бегущего ты среагируешь.
Молчание. Оба садятся на разные табуретки. Каждый думает о своем. Она смотрит на потолок, прикусив губу, чтобы не заплакать. Он проводит ладонью по лицу и подходит к окну. Лежащий на земле буревестник весь вымок, его перья топорщатся, отчего он напоминает мокрую курицу. Он смотрит на птицу, затем резко разворачивается и подходит к двери. Она смотрит ему вслед расширенными, почти испуганными глазами. Зацепившись плечом об косяк он вываливается в полуоткрытую дверь камеры. Вслед гремит выстрел.
Отредактировано Екатерина Каплаш (2020-09-11 20:00:10)
