Гамлет умер. Да здравствует Гамлет...
Они склоняются на до мной и заглядывают в мое лицо,как в глубокое озеро.Видимо,хотят увидеть,то что наполняет мою кровь желчью,то что разъедает меня изнутри.
За окном одинокий тополь торчит среди глухих бетонных плит дворика.
И ветер,и ветер треплет его больные, покрытые белым налетом листья. В этом городе все деревья чем-то больны.
Оставьте, оставьте меня в покое.
Неделю тому назад, я нашел в кармане пиджака свернутый в четверо лист бумаги.На нем напечатана потертая фотография, а под ней текст. Мало ли, что пишут.
А на фото улыбается женщина. Здоровое,красивое лицо. И голос звучит в голове, он говорит что именно она виновница всех моих несчастий.
Из-за нее меня признали свихнувшимся и лишили прав. Из-за нее больны листья тополя - они никогда не подарят свежести. Из-за нее... неважно...
Иногда я ухожу, и этого никто не замечает. Я брожу по вечерним улицам и заглядываю в окна. Я ищу ее.
Когда я впервые увидел ее, живую, я даже не смог сдержать слез. Они выступили на глазах, поползли соленым ядом по щекам, а я смотрел сквозь них на нее. Она курила, ее сигарета потухла. Я рванулся к ней,что бы дать ей прикурить.
Но какой-то высокий мужчина оказавшийся возле нее успел раньше. Она посмотрела на меня провалившимися в ужас глазами. Но...не узнала.
Теперь я слежу за каждым ее шагом.
Когда она уходит домой я звоню ей в квартиру с улицы.Звоню и вечером и ночью.Пусть она знает что я рядом...Что я не оставлю ее.
Последний раз, когда я позвонил ей,она начала истерично смеяться,всхлипывать,и что то кричать. Обычно она просит оставить ее в покое.Но разве это возможно?Она ходит, ест, пьет, чистит зубы и даже не подозревает какое зло живет в ней. Если бы она сама, сама осознала это, то была бы благодарна мне...
По мокрому ночному шоссе проносятся фары. Тысячи фар, умноженных дыханием сырой ночи.
И дождь идет без конца. Он идет днем и плиты на дворе из белесых становяться серыми. Трава сквозь них пробивается, ползет вверх, словно хочет перерасти единственное дерево - больной тополь. Ладно, что дождь. Зимой мне казалось что я умру, когда шел снег.
Он так тихо кружился, падал на ветки, на плечи прохожих. Первые дни,когда он шел я не мог найти себе места, и не знал почему.Я ходил из угла в угол,натыкался на стены и стулья,меня душили приступы тошноты. Я пробовал пить -но алкоголь лишь на короткое время заглушал эти муки. Тогда я не понимал что это из-за нее.Тогда я только страдал,молча,как страдают животные.Я ходил от стены к стене,ударялся об них плечом,тихо поскуливал,но не мог остановить это. А снег шел и шел. Мир становился омерзительно белым, цвета старости и смерти. Когда эта белизна переполнила мое нутро, я сам не понимая что делаю, включил конфорку и сунул в огонь руку. Кожа потемнела,завоняло паленым мясом. Вначале я даже не ощутил жжения.Лишь потом,когда я отдернул руку я увидел что она багровая и распухла.Потом ладонь покрылась огромными пузырями,наполенными белесой жидкостью. Их приходилось вскрывать...раны заживали очень долго...
На потертой, крестообразно поломаной фотографии улыбается женщина. На ее руках черный,упитанный щенок овчарки.Тянет к ее губам мордочку, словно желая лизнуть.
Я увидел это фото и понял -это она. Она, поселившая во мне болезнь, она наславшая снег и постоянные дожди...Если бы она умерла, это все закончилось.
Кто- то сказал что она моя родственница. Потом этот слух подтвердился, когда я нашел бабину с кинопленкой- какой-то паршивый семейный архив.
Я крутил ее часами на киноаппарате в своей комнате. Я снова и снова всматривался в нее-невысокую,со светлыми волосами одетую в ладно сидящее серое пальто и берет.Она ходила по парку, она играла с толстыми, словно плюшевыми щенками, она рвала сирень и ставила ее в грубую хрустальную вазу.
Заново и заново прокручивая эту хронику,я словно слышал ее дыхание,а сквозь потрескивания словно прорывался ее голос.
Как я отыскал ее, уже не имеет значения. Это оказалось не так сложно,как я представлял себе.
Теперь она все время у меня на виду. Я вижу,как она идет в бакалею и переходит дорогу, почему то всегда на красный свет. Вижу,как выгуливает собаку и ходит в контору, где работает машинисткой.
Я узнал ее номер и звоню ей.Вначале я молчал, и просто слушал ее голос, теперь я говорю с ней.Я высказываю ей всю ту боль, которую она принесла мне, родившись на этот свет.
Несколько раз мой разговор с ней обрывали. У меня отнимали телефонную трубку, мне скручивали руки за спиной,волокли куда то. Однажды у меня был какой то провал в памяти,после которого я очнулся с разбитой головой.
Язык мой болел нестерпимо и кровоточил. Мне потом красочно рассказывали соседи по палате, что я не с того не с сего грохнулся на пол и минут пять бился головой об пол, из рта текла густая,розовая пена. Видимо тогда я и прикусил язык...
Машинистка улыбается и смотрит на меня с фотографии.Иногда я забываюсь и начинаю говорить с ней,словно с человеком,стоящим рядом.
Она знает что я слежу за ней.И знает что рано или поздно я встречусь с ней...
