Валерьян Львович Хлыстов был человеком неординарным и ответственным, он был заведующим научной лабораторией по исследованию и внедрению экспериментальных гипотез в промышленность.

Когда-то Велерьян работал лаборантом в провинции и успешно усвоил терминологию в своем сегменте науки, но освоить терминологию – это половина дела, попугай знает много слов, но связать их в цельное и осмысленное предложение, а уж тем более предложить нечто новое - не в состоянии. Тогда Валерьян пошел другим путем, который назвал «Крамер против Крамера». Задача, придуманного Хлыстовым метода, – заставить собеседника оппонировать самому себе, без всякого вмешательства со стороны.

Валерьян записал и выучил с десяток фраз, с которых начинались жаркие дискуссии между учеными, вооружившись ими и слегка подправив акценты, принялся их отрабатывать на коллегах. Отшлифовав мастерство своего «изобретения» на знакомых и коллегах, Валерьян стал пользоваться своим методом на приезжих научных работниках, как он их называл «ктн – снс».

Метод приносил свои плоды, молодой лаборант прослыл за пределами своего учреждения, как человек умный, одаренный, перспективный и проницательный. Одному ктн-снс он так понравился, что тот предложил лаборанту место в столичном институте с приличным окладом, семейным общежитием и научной перспективой.
-Эх, жаль, что у тебя нет высшего образования, Валера. Твои перспективы могли бы быть намного лучше.
- Есть у меня высшее образование, - не моргнув глазом, соврал лаборант. Просто никто не хочет продвигать молодых и талантливых специалистов. У нас, на каждую научную должность по три заслуженных работника в преклонном возрасте, поэтому приходится работать лаборантом. Глубинка, никаких перспектив.
На дворе стояли и 90-ые и в подземных переходах уже вовсю продавали дипломы любых ВУЗов, включая Смольный (институт благородных девиц). Валерьян заранее подобрал себе более или менее правдоподобный диплом дальневосточного института в надежде на то, что пока будет идти запрос, если возникнут подозрения в его научной дееспособности, он успеет «сделать» ноги. И даже этого не придется делать, использование заведомо поддельных документов – это административное нарушение, розыск и арест нарушителю не грозит.

Зная неординарный ум Валерьяна, «ктн-снс» сразу предложил Валерьяну должность заведующим небольшой лабораторией. Хлыстова быстро оформили на новом месте, выделили комнату в семейном общежитии на одного человека, только санузел был один на две комнаты. Но, все же, не коммуналка и не рабочее общежитие. В свою очередь, Валерьян с точностью до минуты появлялся на рабочем месте, его рабочее место сияло чистотой и порядком, все вещи на своих местах, Ежедневник исписан аккуратным почерком. Так же, Хлыстов аккуратно по расписанию посещал научные собрания, где блистал разработанным им методом общения на научные темы.

Во-первых, Валериан умел слушать. И деликатно, дождавшись паузы, вставлял реплику или вопрос из своего заученного  списка, если возникала заминка в научной дискуссии.

Если начинался научный  спор и эмоции перехлестывали через край, Валерьян бархатным баритоном уважительно просил «Товарищи, давайте вернемся к теме обсуждения, мне кажется, что мы увлеклись». И все понимали, что действительно увлеклись и пора вернуться к науке, а не разбрасываться эмоциями.

В процессе обсуждения, тонко уловив настроение коллектива, Валерьян мог либо помочь докладчику раскрыться, либо слегка «притушить» его.

Если докладчик был симпатичен большинству, Валериан вставлял такую реплику «Как интересно Вы вопрос ставите!» и воодушевленный докладчик более полно раскрывал свою мысль, в которой Хлыстов ни черта не понимал.

Если докладчика недолюбливали в коллективе, то Валерьян задавал ему другой вопрос,: «А что на это сказал бы наш  генеральный директор?» Оппонент ставил себя на место генерального директора и начинал честно оппонировать самому себе и сам  же начинал оправдываться, перед собой, а так.как. генеральный был суровым и практически бесчувственным человеком, как компьютер, считающий и вычисляющий точно и безошибочно, то в конце концов, докладчик совсем запутывался, терялся и не знал, чью сторону отстаивать, генерального директора или свою. Валерьян торжествовал, а коллеги Валерьяна восхищались проницательностью и умом Валерьяна, не замечая, что никакую научную мысль тот не рассматривает конкретно. А лишь использует заготовленные заранее паттерны не имеющие к науке никакого отношения.

Так прошло десять лет. За это время Хлыстов получил квартиру от научного предприятия, должность научного консультанта и руководителя лаборатории наиболее перспективных и экспериментальных проектов.

А в это время рос и готовился к плаванию айсберг для непотопляемого Хлыстова. Для студента Дьяконова не существовало авторитетов, он не боялся выглядеть незнающим и даже глупым, его смысл жизни заключался в простом явлении – докопаться до сути. В процессе этого Дьяк, так прозвали Дьяконова друзья, мог надеть свитер задом наперед и полдня ходил в таком виде, смеша девчонок. Как-то на лекции именитого доцента Блоха, Дьяк оконфузился или оконфузил доцента, Кто кого оконфузил, так и не было достоверно определено.

Доцент приводил доказательство и, чтобы привести доказательство, необходимо было взять тригонометрическую функцию «синус».

Надо отметить, что для одних доказательств использовали синус, а для других косинус, что в принципе одно и тоже, только вид сбоку, но если взять не ту функцию, то доказательство не состоится.

-Возьмем синус, - произнес тожественно доцент Блох.
- А почему синус? – задал вопрос с места Дьяк.
- Ой, извините, возьмем косинус, - доцент подписал к синусу приставку «со».
- А почему косинус? – не унимался Дьяк.
- Дьяконов, чего Вы мне голову морочите? Конечно же синус  - рассердился лектор.
Дьяк совсем не хотел морочить голову Блоху, он только хотел понять, в каком случае надо брать синус, а в каком случае косинус, чтобы доказательство состоялось.

После этого случая в кругу студентов появился мем «а почему синус?» - при упоминании тригонометрической функции кто-то задавал вопрос «А почему синус?», другой подхватывал реплику, задавая вопрос «А почему косинус?»- после чего по коридорам института разносился задорный, дружный смех.

Дьяк смеялся вместе со всеми, так как был добрым малым, только до всего пытался докопаться, чтобы было ясно и понятно, а окружающим этого особо и не требовалось.

Дьяк готовился к дипломному проекту по теме «проектирование концентраторов эфира для концептуальных движителей». а консультантом ему назначили Хлыстова.

За десять лет работы Хлыстов выучил ГОСТы по которым изображались различные приборы и это был его конёк. Если надо было кого-то «засыпать», Валерьян указывал на изображение несоответствующее ГОСТу. И возразить заведующему лабораторией было нечего. ГОСТ – есть ГОСТ. Кабинет Хлыстова был увешал Благодарностями, сертификатами, лицензиями, грамотами в золотистых рамках. В этот кабинет и вошел Дьяк, в свитере надетом задом наперед и с папочкой из которой в разные стороны торчали листки его дипломного проекта.

С первой же встречи Дьяк и Валерьян жутко не понравились друг другу, как Титаник и айсберг, их встреча была неизбежна. Дьяк ждал помощи для своего проекта, пользы, советов от старшего товарища, а вместо этого Хлыстов задавал какие-то дурацкие вопросы, которые только сбивали студента с мысли и не несли никаких знаний или пользы. Дьяка такое положение дел не устраивало и т.к. он никогда не смотрел на звания, заслуги и должности визави. Дьяк решил, что решил, что Хлыстов – дебил и его надо вывести на чистую воду.

А у Хлыстова был огромный опыт по обузданию умных и упрямых, вплоть до того, что те его вписывали в соавторы своих работ.

Титаник неминуемо сближался с айсбергом.

«Не слишком ли высоко мы замахнулись?» - так звучала шаблонная фраза Хлыстова, с одной стороны выражающая грандиозность замысла, а с другой сопричастность к работе, и научному работнику ничего не оставалось делать, как предложить своему консультанту соавторство.

Но, Дьяк не относился к стаду баранья, неспособного отличить симулякра от человека науки. Дьяк стал задавать конкретные вопросы по интересующим его темам, в которых Хлыстов ни черта не смыслил. Тогда Хлыстов показал Дьяку на рисунок концентратора и сказал «А почему у Вас концентратор не по ГОСТу нарисован?»

Такое положение дел окончательно выбесило Дьяка. Но, он взял себя в руки стал собирать листы проекта, чтобы уйти.

. Выходя, Дьяк слегка поклонился и добавил «Я буду Вениамину Аристарховичу жаловаться» - то есть генеральному директору. Посмотрев последний раз на Хлыстова, Дьяк вышел из кабинета. Лишь налитые кровью глаза и подергивание брови выдавали крайнюю степень возбуждения и раздражения Дьяка.

А Хлыстову на днях сообщили, что некая архивная крыса из отдела кадров копалась в его бумагах и нашла какие-то несоответствия в его документах. В сочетании со скандалом со строптивым студентом ситуация могла приобрести необратимый характер и публичный скандал. А налитые кровью глаза уходящего Дьяка показались Хлыстову двумя красными угольками.

За десять лет работы в столице Хлыстов обзавелся квартирой, женился и у него родились две очаровательные, белокурые девочки. На предприятии он находился на очень хорошем счету, т.к. умел кому надо понравиться с помощью своей методы. Жена Хлыстова была женщиной прагматичной и каждый раз вдохновляла его на новые подвижки в карьере, поддерживая его точку зрения, убеждения и путь развития, Она ругала недоброжелателей, завистников, и была всецело на стороне мужа во всех вопросах. Настоящая подруга жизни и соратница по отъему материальных ценностей от этого несовершенного мира.

Хлыстов был человеком малочувствительным, практически бездушным, люди для него были объектами или инструментом для достижения цели. Сидя в кабинете, после ухода Дьяка Хлыстов вспомнил свою квартиру, посмотрел на дипломы, сертификаты, висевшие в кабинете в золоченых рамках и говорившие о его значимости в институте, Москве и науке, вспомнил вкусные ужины, приготовленные женой и своих очаровательных девочек. Всего этого он мог лишиться из-за какого-то болвана студента. Буря негодования и противоречивых чувств о несправедливости поднялась в душе Хлыстова.

Хлыстову показалось, что прямо в его кабинете разверзлась бездна с раскаленной лавой прямо у его ног, а он, как отче наш, повторял шаблоны своего успеха.
- Уточните, не объединяем  ли мы случайно несколько разных проблем? – эту фразу нужно было произносить в ситуации, когда тема пересекалась со смежниками и требовала согласования.
- Вы думаете, что все задачи имеют решение? – Эта фраза предназначалась, чтобы посеять сомнение в уверенности оппонента.
-   Я пару лет назад, как раз над этим думал. – эта фраза произносилась, чтобы оппонент не считал себя оригинальным и первооткрывателем. Или чтобы присоседиться к работе сотрудника, - в зависимости от обстоятельств.

Хлыстов живо представил, что дипломы в рамках, квартира, его дубовый стол, письменный прибор, ежедневник и даже его очаровательные девочки начинают поглощаться бездной. Холодный пот выступил по всему телу и Валерьян впервые явственно осознал ужас и шаткость своего  положения.

Разбитый в своих ожиданиях Дьяк и непотопляемый Хлыстов, охваченный ужасом потерь так и не столкнулись в тот день, но при этом расстались врагами на всю жизнь.

Хлыстов вернулся домой в дурном расположении духа. Вкусный ужин его не порадовал. Беготня девочек-сестер раздражала и жене нечего было рассказать, кроме того, что сегодня ему попался студент – болван. Не станет же он рассказывать, что купил диплом в подземном переходе или то, что студент, почти раскрыл его научную несостоятельность. Хлыстову пришлось справляться с трудной ситуацией в одиночку. «Утро вечера мудренее» - заключил Хлыстов и побрел спать сразу после ужина, так и не посмотрев очередную серию мистического сериала. Ночь была кошмарной, мысли Хлыстова путались перемешиваясь со страхами за свое будущее. И утром, в совершенно разбитом состоянии Валерьян отправился на работу.

Ровно в 9-00  Хлыстов, по обыкновению, отпер дверь своего кабинета, заглянул из-за двери, вчерашней бездны на полу кабинета уже  не было. Дипломы висели на своих местах. Мысли стали приобретать обычное течение и направление. Но, зайдя в кабинет Хлыстов увидел Дьяконова, восседавшего в кресле за его Хлыстова дубовым столом. Вид Дьяка был необычным, Шапка ушанка с одним свисающим «ухом « покрывала голову Дьяка, ноги в туфлях на высокой платформе и высоких каблуках Дьяк положил на стол, а на столе были разбросаны в хаотическом порядке листки дипломной работы Дьяка с не по ГОСТу нарисованными агрегатами и деталями промышленного оборудования. Вчерашний ужас снова вернулся к Хлыстову.
- Свят, свят – тихо произнес Хлыстов.
- Проходите, садитесь Валериан Львович – сказал Дьяк и жестом показал на стул.
Хлыстов прошел и сел напротив Дьяка.

При ближайшем рассмотрении ботинки на высоком каблуке и высокой платформе оказались хорошо отпедикюренными копытами, покрытыми матовым лаком с белой полоской по краю копыт, на французский манер. А у шапки-ушанки «уши», при приближении заведующего, приняли форму рогов. Дьяк снисходительно улыбался, глядя на растерянность Хлыстова, как бы говоря «то ли еще будет».

Хлыстов опустил взгляд вниз, то ли от ужаса нереальности, то ли страха, то ли смятения. А  из под стола выглядывал кончик хвоста, заканчивающийся аккуратно собранной кисточкой из золотого рюлекса.

- Это моя праздничная кисточка – сообщил Дьяк.

-Свят- свят пробормотал Хлыстов и наступил со всей силы ногой на кончик хвоста Дьяка. Дьяк с визгом подскочил до потолка, «уши» шапки-ушанки налились огнем, Дьяк, как веретено, закрутился в воздухе и превратился в вихрь разных изображений – картинок, которые показывали всю жизни Хлыстова, начиная с момента, когда Хлыстов обменял украденный инженерный ромбик отца на жевательную резинку и заканчивая вчерашним ужином Хлыстова в его собственной квартире.  Хлыстова охватил ужасный ужас. А Дьяк не мог угомониться, Дьяк срывал со стены дипломы, вытряхивал содержимое ящиков стола, кидал в люстру предметами, ходил по потолку, оставляя следы копыт и устроил настоящий погром в кабинете Хлыстова. В заключении уселся на колени Хлыстова, обняв заведующего и подмигнул ему зеленым глазом.

Через десять минут проходящие услышали шум в кабинете Хлыстова и заглянули туда.

Кабинет был разгромлен полностью, На стуле сидел понурый Хлыстов и будто кого-то обнимал или держал руками, боясь выпустить.

-Что здесь происходит спросили вошедшие? Кто устроил погром?
Дьяк, сидевший на коленях у Хлыстова, молча начал тыкать в Хлыстова указательным пальцем и, подмигнув желтым глазом, растворился в воздухе.

- Вы видели? Вы видели? Чёрт. Чёрт - Закричал Хлыстов, жестами показывая, как Дьяк громил кабинет. Сотрудники ничего не видели и тихо удалились, чтобы вызвать скорую помощь. Некоторое время Хлыстов еще метался по кабинету, а потом упал обессилевший на пол, как раз в том месте, где вчера разверзлась бездна.

Очнулся Хлыстов в госпитале им. Бурденко. Его «накачали» успокоительными, и он вяло и медленно пытался вспомнить, что с ним произошло. Речь Валерьяна была замедленной, движения плавными, а в непонятных ситуациях он лишь усмехался.

Главврач отделения решил сам заняться пациентом из научной среды.

- Здравствуйте, голубчик, - ласково сказал главврач и взялся пухлыми ладошками за руку пациента. Хлыстов усмехнулся, Еще никто так по-доброму не обращался к Валерьяну.
- Как Вас зовут, голубчик?
Хлыстов снова усмехнулся и назвал свое имя и отчество.
- А меня профессор Сычев, я буду Вами заниматься.
- И где Вы работаете? Еще более ласково спросил Сычев?
- В НИИ промышленных гипотез в НИИПГ.
- Очень хорошо. И что же  с Вами случилось?
- Профессор, а не пытаемся ли мы решить этими вопросами проблемы из разных сфер? – вспомнив свою методичку, задал вопрос Валериан.
Профессор задумался, «действительно, работа Хлыстова и то, что с ним случилось никак не связаны друг с другом». Там наука, а здесь сумасшествие.

После часового диалога с Хлыстовым профессор понял, что произошло, из-за чего произошел нервный срыв и с интересом посмотрел на своего пациента, потом пожал ему руку и удалился.

Часто профессора донимали разного рода собраниями на научные темы, на которых ничего кроме разговоров и войны амбиций не было. Как известно, в психиатрии действует простой принцип, «кто первым халат надел, тот и врач» И этим тезисом Сычев решил воспользоваться, Когда коллеги приехали к нему в госпиталь на научные дискуссии, Сычев надел халат на Валериана и посадил за стол президиума. Надо сказать, что Хлыстов великолепно проводил собрания, а Сычев скромно говорил коллегам: «это мой новый интерн, из провинции». Одному профессору из института Сербского Хлыстов так понравился, что Хлыстов получил предложение о переходе в другое учреждение с повышением в должности и зарплате.

В это время, по Москве поползли слухи, что никому неизвестный черт занял место заведующего лабораторий в академии наук, 10 лет черт знает чем занимался и морочил мозг людям псевдонаучными разработками, изображая из себя ученого, даже обзавелся семьей, получил квартиру на Бережковской набережной.  Невежественные люди утверждали, что черт наплодил много чертят, похожих на ангелочков, и всё это говорит о приближении конца света.

Но, однажды, Хлыстов так увлекся и своей речью на собрании психиатров, что назвал москвичей исключительной популяцией в мире, у которой на одну хромосому больше, чем у остальных людей. Где-то в конце зала раздался тенорком, очень похожим на тенор Дьяка, вопрос: «То есть, Вы считаете, что москвичи - дауны?».

Хлыстов снова сорвался

- Дьяконов, что Вам от меня надо? – хотя это был вовсе не Дьяк.
И как из преисподней раздался громогласный голос, совсем не похожий на голос Дьяка.
- Мне нужна декларация Ваших жизненных ценностей, Хлыстов.
Хлыстов был снова напуган и бормотал себе под нос
- Я - как все, мне нужна хорошая работа, чуткая жена, веселые дети. Валерьян зацепился за последнее слово и закричал «Дети, дети моя ценность» - но санитары бережно уводили кричащего Хлыстова в процедурную.

После этого случая профессор Сычев отказался использовать Хлыстова на собраниях и стал сам к ним готовиться и сам их проводить.

Что делать с Хлыстовым, профессор не знал. Держать его в госпитале не было  необходимости, а выпускать - было чревато для общества. Сычев передал Хлыстова своему коллеге из института Сербского. Говорят, что Хлыстов так до сих пор и кочует из одной клиники в другую, помогая поднимать на новый уровень современную психиатрию.

А по Москве пополз слух, что чёрта, выдававшего себя за академика, наконец-то, изловили сотрудники Комитета Государственной безопасности и посадили в «Матросскую тишину» - в одиночную камеру, от греха и науки подальше. Москва облегченно вздохнула.  А то в городе творится черт знает что, и никто ничего поделать не может.