Давно не было такого морозного утра... Небо, по-зимнему низкое, тяжело нависало над землей, готовясь вот-вот выпустить на волю непослушный снег. Ночь уходила медленно и неохотно, окрашивая в синеву дорогу и растущий по обе стороны лес. "Дворники" скрипели, пытаясь справиться с ледяным узором на лобовом стекле, и Максиму пришлось нажать на подрулевой переключатель, добавив порцию "незамерзайки". Навигатор обещал еще пару километров до станции, где Максим должен был оставить машину у некоего дяди Вани, поскольку дачный дом, снятый на все праздники, находился на отшибе. К нему, по заверению друзей, вела очень приличная тропинка, вполне удобная для прохода пешком. Этот Новый год Максим с друзьями решили встречать с колоритом: большой дом с камином,​ заснеженный лес вокруг, крытый мангал и никаких доставок еды. Девушки согласились готовить сами, чтобы все было по-настоящему, как в далеком детстве. Все понабирали свитеров, смешных полосатых шапок и теплых "снегоходов", чтобы на общих фотографиях сохранить ощущение праздника загородом. Среди девчонок была и Эля, та самая, ради которой Макс так спешил в эту лесную глушь. Хрупкая, нежная, как колокольчик, с золотистыми волосами и сине-зелеными глазами русалки...
     Дорога вильнула направо, открывая заиндевевший пролесок и, наконец, приветствуя первые слабые лучи зимнего солнца. На небе все еще шла борьба между светлым утром и совершенно непоколебимой, серебристо-серой снежной тучей.
- Какой-то разлом, - Максим мельком посмотрел в окно. - Если прорвет, то будет снегопадище.
Будто услышав его слова, тонкие солнечные лучи стыдливо спрятались за облака, а сверху медленно и неотвратимо посыпались мелкие белые крошки.
Включив радио, Макс вздохнул и оставшееся расстояние проехал под веселое, но бессмысленное балабольство ведущего утреннего шоу, которое всего дважды прервалось на музыкальную паузу.
"...осталось двести метров..." - Максим отключил навигатор, проехал шлагбаум, переправу и, наконец, встал напротив станции. Покопавшись в рюкзаке, он достал листок с номером дома и припиской "зеленый забор, крыша с петушками". Усмехнувшись, Максим повертел головой и заметил худого старичка, который протаптывал снег напротив нужного ему дома. Это был тот самый дядя Ваня, у которого за палисадником стояли три знакомые машины. Припарковав свою "хонду", Макс взял рюкзак, газетный сверток и телефон.
- А ты что же, один? - дядя Ваня задрал голову, смотря как Максим натягивает шапку.
- Да, все уже приехали, а у меня работа была. Так получилось.
- Я-ясно... - старик закивал головой, мельком посмотрев на сверток.
- А, это вам. Спасибо!
- Да что уж! Паркуйтесь, - дядя Ваня вцепился руками в "презент". - У меня места много, а к вашему дому не проехать.
- Может, покажете, куда идти?
- Вон, за дом - и по тропинке. Там недалеко. Я расчистил сегодня с утреца, да и ваши, небось, находили вокруг.
     Максим накинул рюкзак на одно плечо и, попрощавшись с довольным стариком, пошел по указанному пути. Снег повалил сильнее. Его крупные влажные хлопья попадали в глаза, отчего Макс щурился​ и то и дело тер лицо. Тропа обогнула колодец, край поля и побежала по вырубке. Пару раз Максиму попадались домики, у которых из труб валил дымок, а из-за заборов слышались веселые голоса. "Видимо, не одним нам пришла в голову идея провести неделю на природе. С такой зимой - самое то".
На рекламных фотографиях поселок "Дивный" казался не настолько обжитым, и Максим надеялся, что их дом не будет стоять вплотную к соседскому, нарушая ту самую тихую идиллию. Заборы остались позади, а тропинка свернула в лес. После унылого города глаза радовались забеленным елям, тоненьким, дрожащим осинам и махровому хрусту снега под ногами. Смотря, как в кустах копошатся синицы и воробьи, Макс сам не заметил, как нога вдруг провалилась в сугроб. Отступив назад, он покрутился и понял, что тропы нет.
- Не могло так замести, снег начался меньше десяти минут назад...
Обойдя кусты, Максим растерянно поправил сползшую на лоб шапку и двинулся в обратную сторону, ища свои следы. Все было белое, будто бы здесь никто никогда не ходил.
"Я же только зашел. Как такое возможно?.."
Он протоптался на месте, потом ушел влево, наткнулся на частокол из тонких березок и, будто оглохнув, встал как вкопанный.
"Я просто устал. Невыспался. Так бывает..."
Подышав морозным воздухом, Максим задрал голову и подставил лицо под падающий сквозь бреши в кронах деревьев снег. Рука поползла в карман, вытащив телефон. На экране была надпись "поиск сети", и Макс, похлопав им по куртке, с досадой убрал телефон обратно. Стоять на одном месте было глупо, и Максим просто побрел вперед, не теряя надежды увидеть расчищенную тропу.
     Лес вокруг изменился: из-под земли к суровому небу тянулись сосны, могучие ели раскинули свои лапы, будто бы преграждая путь, а дубы, несколько раз попавшиеся на пути Макса, были настолько огромными, что тот невольно задумался, что им не менее сотни лет. Придерживая рукой колючие ветви, Максим сделал шаг и по колено провалился в сугроб. Когда он поднялся, то вздрогнул от неожиданности: перед ним появился здоровенный лохматый пес. Собака навострила уши и стояла, как вкопанная, нюхая воздух и смотря янтарными глазами на Макса. Он неспеша отряхнулся, поправил свалившийся рюкзак и аккуратно стал обходить елку, пытаясь сделать вид, что не замечает собаку. Максим любил животных, но этот огромный зверь так пристально за ним наблюдал, что становилось не по себе.
- Иди, иди... - Макс слегка махнул рукой, пес повернул голову, и на его шее заблестел широкий бурый ошейник с какими-то буквами. Присмотревшись, Максим понял, что это вовсе не буквы, а непонятные знаки, то ли вдавленные, то ли выжженные на широком ремне. Послышался свист. Пес хотел было бежать, но, переступив с лапы на лапу, совершенно осмысленно посмотрел Максу в глаза и низко зарычал.
- Да чего ты? Я не трогаю тебя.
Свист повторился, но совсем близко. Пес завертелся, то пятясь назад, то снова раздраженно рыча на Максима. Наконец, залаяв, он прыгнул на него, сбив с ног и повалив в сугроб. Закрыв лицо рукой, Макс пытался сбросить с себя зверя, но тот лег мертвым грузом, тихо рыча, но при этом ни разу его не укусив. Снег повалил с тройной силой, а вокруг будто бы все вымерло - настолько была оглушающая тишина. Вдруг пелену разорвал голос:
- Оставь.
Пес заскулил, но не пошевелился.
- Оставь, говорю. Зима!..
Собака повиновалась и отползла в сторону. Прокашлявшись, Максим приподнялся на локтях и хотел было высказать все, что думает о хозяевах, отпускающих своих питомцев с поводка, но слова не шли, а что-то горячее разлилось по солнечному сплетению. Над ним стояла девушка. Довольно высокая, очень стройная, особенно в длинном, мышиного цвета, пальто, перехваченном на талии широким поясом. Пушистые варежки скрывали кисти рук, а на голове была надета объемная шапка, из-под которой выглядывали каштановые волосы, едва доходившие до середины шеи. Ее лицо... Максим никогда не видел таких, если только на иллюстрациях к какому-нибудь эпосу. Высокие скулы, четко очерченный подбородок, прямой нос и совершенно неземной, суровый и пробирающий до самого нутра взгляд...янтарных глаз. Макс с трудом заморгал и посмотрел на пса. Да, действительно. Одинаковый цвет. Будто жидкая медь, или дикий мед или...
- Поднимайся.
Снег словно тянул вниз, отбирая силы. Попытавшись сесть, Максим ощутил, что его что-то крепко держит. Девушка нахмурилась.
- Он не встанет, Зима.
Пес щелкнул мощной челюстью и замотал головой. Поборов какое-то внутреннее чувство, девушка сняла варежку и, склонившись над Максом, протянула руку. Тот не раздумывая схватил ее ладонь, обжегшись о горячую кожу: пальцы заискрились как от разряда. Неведомая сила вытолкнула Максима из снежного плена.
- Это...что за... - все еще ощущая саднящую боль в руке, Максим с удивлением рассматривал ту, которая с легкостью подняла человека, как минимум вдвое тяжелее себя и выше почти на голову. Пес, которого, как оказалось, звали Зимой, стал скакать вокруг и лаять.
- Да, нужно уходить, - девушка кивнула, и Зима тут же замолчал.
- Я заберу тебя, на время. - Ее пронзительный взгляд остановился на Максиме. - Нужно переждать метель, с ней даже мне не справиться. Потом провожу до тропы.
Макс тупо закивал. Он не мог понять, отчего его язык не ворочается, но нутром чуял, что не нужно ни о чем расспрашивать. С неба валили липкие комья снега, которые так и норовили попасть в глаза, нос и рот. Дышать и идти становилось все тяжелее. Пес бежал рядом, изредка поглядывая на Макса, еле передвигающего ногами. Его рюкзак стал невыносимо тяжелым и страшно врезался в плечи. "Что за ерунда... Там же только вещи, документы и фотоаппарат" - Максим хотел было поправить лямки, но что-то с силой схватило его за капюшон, оттягивая назад. Зима зарычал и прыгнул куда-то за спину. Рюкзак тут же потерял вес, а сзади послышалась возня. Стальные пальцы схватили Макса за руку. Мгновение - и он уже стоял под одинокой калиной, на которой все еще висели полупрозрачные от мороза, ярко-красные ягоды.
- Стой и не шевелись, - девушка резко развернулась, а Максим уловил сладковатый запах какого-то цветка.
Подлетев к Зиме, она одной рукой схватила его за ошейник, а другой с силой отпихнула в сторону какое-то жуткое и несуразное существо, будто бы слепленное из снега. Издав протяжный стон, оно рвануло к елкам, маяча обугленным отпечатком от ладони. Ветер становился все сильнее и, казалось, что снежные хлопья летят почти параллельно земле. Закрыв рукавом куртки лицо, Макс почувствовал настойчивый толчок в спину. Он сделал шаг вперед и попал в тишину.

* * *

- А... где мы? - открыв глаза, Максим увидел, что стоит на небольшой поляне посреди леса.
Было тихо и безветренно и, будто бы теплее, несмотря на конец декабря. Чуть вдали виднелась небольшая избенка с резными наличниками и крышей, украшенной перекрестными балками и деревянным цветком.
- Будем считать, что ты в гостях, - девушка погладила подбежавшего Зиму.
- Но здесь...это же другое место?
- Другое.
- ...а то существо...
- Завируха балуется, его "снежки".
Макс закивал головой, будто бы все понял, ощущая себя полным дураком.
- Но, ты ведь...человек, да?
Зима оскалился и, посмотрев на свою хозяйку, довольно забурчал. На лице девушки впервые появилась улыбка.
- Пойдем в дом. Погреешься.
У массивной двери Максим на секунду задержался, разглядывая дверной откос: на нем был высечен шестиножный символ, имеющий форму круга. Было в нем что-то знакомое, но Макс никак не мог вспомнить, что. Переступив порог, он с силой ударился головой о выступ.
- Видимо, не для моего роста...
- Видимо, нужно склониться, когда в избу заходишь. И шапку бы снять.
В голосе его проводницы послышались металлические нотки. Она повернулась в полоборота и увидела, как Максим стягивает мокрую от снега шапку и поправляет темные волосы рукой. Изнутри избенка казалась куда больше, чем снаружи. Пара резных столбов упиралась в высокий потолок, у окон стояли массивные лавки, а у стены напротив - большая открытая печь-камин. Она тут же привлекла внимание Максима, поскольку огонь в ней выплясывал, будто живой. Он так внимательно всматривался в топку, что не сразу увидел маленькую старушку, сидящую рядом на трехногом табурете.
- Здравствуйте.
Макс затоптался на месте, стаскивая с себя рюкзак.
- И тебе здравствовать! - старушка оглядела его с головы до ног. - Что же, пожалела тебя Леда?
Максима будто прошибло током. "Леда" - это же что-то холодное, ледяное... Он вспомнил обжигающую ладонь и никак не мог связать одно с другим.
- Не я. Зима, - Леда метнула быстрый взгляд на пса. - Не учудил бы, прошла мимо...
Зима недовольно закряхтел, поднял лапу и стал махать ею в сторону хозяйки. Старушка засмеялась.
- Говорила же, что после Коляды жди потерянного. Вот и вышел. Тебя звать как?
- Максим.
Сняв шапку и пальто, Леда взяла с печи ковш, убрала крышку и налила содержимое в две кружки. Аромат меда, брусничных листьев и черной смородины тут же разнесся по комнате.
- Подождем, пока Завируха успокоится. В декабре с ним тяжело справляться.
Девушка протянула одну кружку Максиму.
- А это кто такой?
- Зимний дух. Это он вам метели и вьюги приносит. Когда слишком разбалуется, то людей начинает путать. А за тобой даже снежного пустил. - Леда отпила из кружки и склонила голову на бок. В мерцании огня ее волосы стали отливать медью.
- Видать, понравился ему, - старушка развела руками. - Заиграл бы и заморозил.
Максим слушал, не веря своим ушам. То, что он попал в совершенно необъяснимую ситуацию, его отчего-то и пугало, и радовало. Внутри все трепыхалось, и от этого ощущения он вдруг понял, что очень голоден.
- Мне бы поесть чего-нибудь. Если можно, - губы произнесли слова раньше, чем подумала голова, и Макс поймал себя на том, что никогда бы не сказал подобного в гостях. А тут...
Кружка в руках Леды дрогнула. Девушка в смятении перевела взгляд с Максима на старушку.
- Что же, угостим, коли просишь, - та встала и кивнула Леде. - Гостю нельзя отказать. Я принесу...
Макс почувствовал, как воздух завибрировал, а огонь в очаге взвился вверх, облизывая кирпичи. Зима игриво подскочил поближе и стал щелкать зубами, пытаясь поймать пламя.
- Он же обожжется!.. - Максим посмотрел на Леду, но та лишь улыбнулась.
Огонь плясал, дергая пса за нос и усы, а он довольно рычал и тряс загривком. Макс не заметил, как перед ним оказались миска с кашей, хлеб и кисель. От последнего шел такой аромат, что не было сил тут же не отхлебнуть. Леда вздохнула и посмотрела на старушку.
- Здесь не тебе решать. У всякого свой путь, добро? - худой морщинистой рукой она коснулась плеча Максима. Тот кивнул, особо не вникая в разговор.
- Кому забыть все, а кому и вернуться.
- Я помогу, - Леда нахмурилась.
- Дурное дело нехитрое.
- Как лучше хочу.
- Спросила бы. Аль боишься?..
Леда встала и, поманив за собой Зиму, вышла за дверь. Отодвинув пустые миски, Макс виновато посмотрел на старушку.
- Вы извините, конечно. Как волк набросился... С утра, как выехал, не ел.
Та усмехнулась и придвинулась ближе.
- Куда шел-то, помнишь?
После нескольких секунд молчания, Максим вдруг осознал, что совсем забыл про дом, друзей и празднование Нового года. Старушка наклонилась вперед.
- Сюда - собака привела, так?
- Ну, да...
- Свернул у ели, да к калине. От осинок только шорох, толку мало. А отсюда тебя Леда выведет. По-старому привычнее, а по-новому - по судьбе будет. Снега-то много выпало?
Максим потер гудящий висок и закивал.
- Очень много...
- По стуже только и ходить. В другое время делать тут нечего.
- Да мы только на праздники дом и сняли, - Макс пожал плечами. - Но, мне кажется, тут и летом красиво...
Старушка махнула рукой.
- По теплу Иван тебе в помощь. А к морозам - солнышка держись. Завируха, поди, заприметил тебя. Обвести бы...
Голова Максима загудела, готовясь собрать всю боль и вылить ее в затылок. Входная дверь хлопнула, впустив холод и серебристую пыль.
- Собирайся, - Леда натянула шапку и пальто. - С той стороны тихо.
Они вышли из избы и Макс оглянулся, чтобы посмотреть на свод крыши.
- Это же какой-то цветок, да?..
Мелкие снежинки падали с потемневшего неба, превращая и без того чудное место в сказочно красивое. Леда проследила за взглядом Максима и кивнула.
- Это ирис.
Заснеженная опушка, на которой стояла изба, вдруг запестрела ярко-лиловыми цветами с сочно-желтыми сердцевинками. Максим потряс головой и зажмурился. Нет, показалось. Как такое возможно?.. Огромные дубы, покрытые инеем, безмолвно возвышались над протоптанной дорожкой, ведущей к тоненькой калине, чьи ягоды словно мерцали красными огоньками в подкрадывающейся темноте.
- Почему собаку оставила? - спросил Макс, когда рука Леды будто бы вытолкнула его из-под звенящего деревца.
- А я не оставляла, - ее глаза заискрились, а взгляд смягчился. - Зима за нами следует. Просто ты невнимательный, не видишь ничего.
Чарующая тишина сменилась привычным шумом сосен. Мир стал прежним так же внезапно, как и исчез первый раз. Где-то между кустами Максим заприметил знакомую морду пса. Почти прозрачный, он, огромными прыжками, скакал между деревьями изредка останавливаясь и нюхая снег. Шерсть Зимы колыхалась, будто он плыл в воде.
- Неужели разглядел? - Леда даже остановилась. - Значит, и вправду, не слепой.
- И слышу я тоже хорошо.
Макс, наконец, полностью вспомнил разговор в избушке и многозначительно поднял брови. Леда всплеснула руками и рассмеялась. Кончики ее волос тут же заискрились, а Максим стоял и молча смотрел на ее невероятное лицо и такую яркую, но непривычную улыбку. Словно гроза ушла и сверкала где-то вдали, не пугая, а позволяя смотреть на нее без опаски.
- Слышать и слушать - это разные понятия. Но, кто знает, быть может, и этому научишься.
Они молча прошли через снежные насыпи, обойдя стороной мохнатые елки. Наконец, впереди показалась тропа, а вдали - огни окон.
- Тебе туда. Не заблудишься.
Макс переступил с ноги на ногу.
- Я...я ведь завтра ничего не вспомню, да?
- Зачем так долго ждать? Пока дойдешь до дома - все само забудется.
- А если я не хочу? Та бабушка ведь сказала, что я сам должен выбрать...
Леда изменилась в лице. Словно не справившись с чувством, она нахмурилась и опустила глаза. Секунду подумав, она вытащила из-за пазухи маленький сухой лепесток и почти насильно вложила его Максиму в ладонь.
- Если за три дня передумаешь, то брось его в любую еду.
- ...а если нет? - на скулах Максима выступили желваки. Он слышал, как кровь бешено стучит в голове, снова возвращая ту странную боль, которая настигла его в сказочной избушке.
- Значит, будешь до конца жизни метаться. Расскажешь кому - подумают, что из ума выжил. Да и зачем тебе это? Уходи спокойно и не оборачивайся. Не придумывай себе того, что никогда не сможешь осилить.
В лунном свете замаячила тень, на глазах превратившаяся в Зиму. Пес тихо подошел к своей хозяйке и сел рядом.
- Ну? Чего застыл? Иди давай.
Девушка помрачнела и с силой толкнула Макса в плечо. Зима печально посмотрел на него и завилял хвостом. Максим протянул руку, а пес, поднявшись, коснулся мокрым носом его пальцев. 

Это было прощание. Самое настоящее. Чувствуя волну негодования и тупой боли, Максим развернулся и быстро пошел по тропе, туда, где была слышна музыка и знакомые голоса.

"Не оборачивайся..."

Засунув руки в карманы, Макс будто бы назло оглянулся, но увидел лишь Зиму. Он все также сидел на снегу и смотрел на него своими янтарными глазами.

***

     У нужного дома Максим позвонил в звонок. За забором затопали ноги и калитка распахнулась.
- Елки-палки, Макс, ты обалдел, что ли?! Мы тебе телефон оборвали, а ты не берешь!..
Битый час его расспрашивали, куда он пропал и все ли в порядке с машиной. Отмахиваясь, Максим соврал, что задержался на работе, а потом пришлось менять колесо, а потом, из-за снегопада, пришлось побродить по лесу, а потом...
К одиннадцати все расселись вокруг праздничного стола. Все было так красиво, так вкусно, но Максим был где-то далеко. Ковыряя вилкой салат, он отвечал невпопад, в пол уха слушал и часто выходил "подышать", хотя, на самом деле, вглядывался в темноту, ища глазами знакомые силуэты. После курантов ребята отправились запускать салют, и к Максиму горячо прижалась та самая Эля. Еще утром он сам мечтал об этом, а теперь, когда все складывалось донельзя лучше, он вдруг ощутил внутренний ступор. Сегодня Эля была необычайно хороша в смешном свитере с елками, распущенными соломенными волосами и раскрасневшимися от мороза щеками. Макс смотрел на вздернутый носик, пухлые губы, слушал нежный голос и никак не мог понять, куда ушли его чувства и желание? Рядом с ним стояла девушка его мечты, а он смотрел на нее в упор и видел лишь огненное крутящееся колесо. Его личный вечер грозился быть испорченным.
Забежав в дом, он подлетел к куртке и вытащил лепесток. Поднес к лицу и вдохнул едва различимый запах. Закрыл глаза. Ну конечно... Волосы Леды пахли ирисами. Постояв немного, Макс дошел до стола и налил почти полный бокал виски. Покрутив лепесток в руке, он подошел к камину и, бросив его в огонь, почти залпом выпил обжигающий напиток. Отвернувшись, Максим стал подниматься наверх, к небольшому диванчику в бильярдной.

     Утром, пока большинство отсыпалось за веселую ночь, Максим наскоро собрался и, растормошив Серегу, одного из парней, попросил закрыть за ним дверь.
- Дела появились, это срочно, - Макс нервно тер подбородок, смотря как друг долго копается, пытаясь натянуть ботинки.
- Слушай, ну ты, конечно, идиот. Элька вчера реально обиделась...
- Да я знаю.
- Ты ж сам к ней клинья подбивал, а тут так тормознул, - пошатываясь, Серега проводил Макса до калитки.
- В общем, скажешь, что вопрос жизни и смерти, работа, то, се...
- Ну да.
Серега хмыкнул, смотря, как Максим почти бежит по тропе в лес.

     Ни единого следа. Да и лес совсем другой, не такой, как вчера... Тропа, чищенная заботливой лопатой дяди Вани, оказалась вправду короткой и до ужаса прямой. Для верности Максим даже попетлял, бегая по лесу, но то выходил к дачным домам, то обратно на тропу. В итоге, потный и злой, он почти кубарем скатился по промерзшей тропке, прямиком к домику старика, у которого оставил машину. Странно, но первого января дядя Ваня, будучи изрядно выпившим, не спал, а разгребал снег у дома. Он очень удивился, увидев Макса, но не стал сыпать вопросами, а просто помог тому отогреть замок и попрощался, помахав вслед уезжающей "хонде".

* * *

     Праздники пролетели со скоростью мысли, и начались обычные трудовые будни. Большой офис издательства, в котором работал Максим, соседствовал с фотомастерской и студией дизайна. Поднимаясь по бетонной лестнице, он помахал рукой знакомым ребятам из студии, которых увидел через толстое стекло перегородки.
- Ох, ты! Как рано! - к Максу подскочил тонкий, как прутик, Глеб и манерно поправив очки, тыкнул пальцем наверх. - А ваших никого и нет. Этот, умник из редакции, забыл ключи дома. Хорошо, что  близко живет...
Максим хмыкнул и покачал головой.
- Во-во! После праздников все немножко "того", - Глеб постучал пальцем по макушке, крашеной в цвет морской волны.
- Пустите на кухню? Обещаю не заглядывать на "круглый стол".
- Ой, да чо уж! Там пока всякая ерунда. Глеб замаячил впереди клетчатой рубашкой, а Максим поплелся следом.
На кухне пахло кофейными зернами, ореховым сиропом и суши.
- Оригинальный у вас завтрак, - Макс повесил рюкзак на спинку стула и сел за маленький столик.
- Да это девчонки! - Глеб закатил глаза и нажал на кнопку кофемашины. - Едят все и сразу. Никак не отойдут после гулянок.
Потягивая крепкий кофе, Максим слушал легкую болтовню Глеба, посматривая на стопку книг и журналов рядом с блестящей коробочкой. Что-то привлекло его внимание на одной из обложек, и он с напряжением вспоминал, где  мог видеть подобное.
- Эй, алле! Такие только под заказ. Си Эйч, между прочим... - смахнув невидимые пылинки с укороченных баклажановых брюк, Глеб со знанием дела поднял палец.
- Да нет, я, честно говоря, на книги смотрел... Можно?
Глеб отставил чашку кофе и, перегнувшись через столик, подтащил стопку Максиму.
- Это для работы. Ищу вдохновение... Только, чур не спрашивать, что и как, пока секрет фирмы!..
Улыбнувшись, Макс покрутил в руках два буклетика из Третьяковки, отложил в сторону детскую энциклопедию о викингах и остановил свой взгляд на небольшой книге с символом в виде колеса на мягкой обложке.
В памяти тут же всплыл ошейник Зимы и выдавленные на нем знаки.
- Ой, тут все так муторно, но интересно. Правда заумно очень, - Глеб кивнул в сторону книги. - Посмотри, если интересно, но верни потом. О, вот и ваш опаздунец вернулся!..
Взяв книгу, Максим попрощался с Глебом и пошел наверх, под звук гремящей связки ключей.
     Работа закипела, несмотря на многих "приболевших": сроки поджимали, да и главный редактор шнырял туда-сюда, особенно давя на новую молоденькую девушку-дизайнера, которая не сдавалась, и очень эмоционально объясняла тому про единую форму содержания и обложки. У Максима на рабочем столе висела целая кипа статей, которые были утверждены и требовали художественного оформления. Начав с "рамок", он увлекся и не заметил, как отрисовал почти половину. Оставив несколько спорных вопросов, Макс поискал глазами "главного" и, не найдя его, решил быстро сбегать до кулера, прихватив книгу Глеба. Поставив мнущийся пластиковый стаканчик с холодной водой, Максим стал листать страницы. Минута, вторая... Наконец, перед глазами заскакали знакомые картинки, а мир вдруг погрузился в белый шум. "Грозовик, ну конечно. Тот самый, что был вырезан на входе в избу. Вот они, шесть лучей и лопасти..." С цветком все оказалось сложнее, ничего похожего Макс не смог найти, то ли от торопливости, то ли от того, что совершенно оглох и потерял ход времени.
- Я слепой и глухой, - одними губами произнес Максим и, захлопнув книгу, прикрыл глаза.

     Где-то совсем далеко повалил снег, выпуская на волю пляшущих на сугробах Снежных. Распахнув огромный рот, Завируха громко​ захохотал, распугивая птиц с кустов, а Максим вдруг дернулся, чуть не пролив воду.

"Слышать и слушать - это разные понятия"

     Будто бы нащупав что-то, Макс погладил плотно сложенные страницы и, быстро прокрутив в голове вопрос, снова открыл книгу. "Трискеле. Печать Перуна. Мужской амулет, который было принято получать из рук женщины..."

Зевая, Зима кладет свою тяжелую мохнатую голову на ее колени. Он почти спит, но его уши все так же напряжены. Пес слушает завывание ветра и голоса бредущих по тропе людей. Они далеко, по ту сторону калины, но что есть расстояние для слышащего, охраняющего род?.. Длинные пальцы взъерошивают шерсть на загривке, поправляя широкий ошейник с пылающими Печатями...

     Слух вернулся так же быстро, как и пропал. Залпом выпив воду, Максим встал и, на негнущихся ногах, поспешил на свое рабочее место.

* * *

     Ночное июльское небо гремело, озаряясь вспышками молний. Казалось, что земля с трудом сдерживает натиск серебристо-белых змей, бешено жалящих безмолвную твердь. В очередной вспышке Максим увидел ее: тонкая, гибкая фигура Леды, одетая в рубиновое платье в пол, никак не вязалась с ее резкими движениями. Ломано и быстро, подстать молниям, она приближалась к нему, что-то сжимая в руке. Волосы, кажется, немного отрасли и легкой волной касались плеч...
- Зачем ты это сделал? - Леда вытянула вперед ладонь, на которой лежала зола.
Макс ощутил, как его сердце стало колотиться о ребра, желая выскочить наружу.
- Я уже другой. Хочу знать, хочу помнить. Ты оставила мне выбор - я все решил!..
- Дурак.
Ее лицо, до боли притягательное какой-то непривычной, дикой красотой, оказалось совсем близко.
- Дороги больше нет. Оставь все. Иначе проучу.
- Не сможешь, - Максим чувствовал, что задыхается от жара. - Нельзя же...
Нахмурив брови, Леда схватила его за плечо и, как пушинку, вытолкнула из подступившего огня.

     Макс дернулся, взмахнул рукой и упал с кровати, больно приложившись спиной о деревянный бортик. Сжав зубы, он на четвереньках подполз к тумбочке и стал всматриваться в циферблат часов. Моргая и щурясь, он кое-как рассмотрел цифру четыре. За окном было еще темно и моросил первый апрельский дождь, размывающий остатки ноздреватого грязного снега. Поднявшись, Максим прошлепал до ванной, включил свет и облокотился на стиральную машинку: в зеркале отражалась его высокая фигура в серой майке и синих шортах, а на плече чернел след от пальцев.

     Утром, быстро собравшись и наскоро позавтракав, Максим летел по знакомой дороге в заляпанной разводами "хонде". Все шло наперекосяк: плечо ныло, погода была ужасная, зеркало заднего вида дважды отваливалось, и Максиму приходилось останавливаться на обочине и заново прикручивать его к крепежу. Он был зол, взволнован и кожей ощущал какое-то давление извне. Подъехав к уже знакомому дому дяди Вани, Макс начал немного сдавать назад и соскользнул в грязевое месиво. "Хонда" жалобно загудела, прокручивая колесо и разбрызгивая коричневую жижу. Открыв дверцу, Максим увидел дядю Ваню, который спешил к нему навстречу. Вместе они вытолкали машину из грязи и отогнали ее к забору.
- А ты чего приехал? Выходной, что ли? - старик задымил едкой папиросой.
- Да, решил прокатиться. Погулять.
- Далековато...
Максим не знал, что ответить и только пожал плечами. Дядя Ваня как-то понимающе кивнул и, оглядев ботинки Макса, засмеялся. Тот вдруг вспомнил, что оставил пакет с сапогами в прихожей и стукнул себя по лбу.
- Да е-мое, ну как так... Все же приготовил, а сапоги забыл.
- Я тебе свои вынесу, примеришь. Может, подойдут.

     Спустя десять минут Максим уже бежал по раскуроченной ручьями тропе, то и дело скользя и проваливаясь в лужи. Сапоги дяди Вани были впритык, и уже начали предательски натирать пальцы. У дачных домов дорога была просто ужасной: с остатками снега и глубокой ямой посередине, наполненной темной водой, в которой отражалось хмурое небо. Не особо раздумывая, Макс свернул в пролесок и пошел вперед, чавкая сапогами по перегною из листьев. Идти было тяжело. Сухостой лез со всех сторон, ноги скользили, а на пути стали попадаться колючие кусты. Когда с неба заморосил дождь, Максим мысленно признал, что его тут совсем не ждут. Почти час он бродил, успев дойти до дома, где прошел Новый год, спуститься в овраг и завязнуть в подтопленной яме. Чертыхаясь, Макс с силой дернулся и, потеряв равновесие, упал на бок, оставив один сапог в грязи. Послышался хруст и треск, и что-то острое уперлось в спину. Максим встал, потирая ушибленное место. За ним лежало поваленное трухлявое дерево, которое теперь зияло дырой то ли от локтя, то ли от плеча. Воткнув грязную ногу в сапог, Макс вылез из грязи и с чувством треснул по рухляди. На секунду ему показалось, что он услышал стон​ и бормотание, но, прислушавшись, понял, что это всего лишь ветер. Помесив грязь еще полчаса, Максим вернулся к машине, изрядно вымокший, грязный и совершенно разбитый. Постеснявшись надоедать дяде Ване, Макс вежливо отказался от чая и, стащив мокрую куртку и кое-как почистив "походные" штаны, сел в машину и двинулся в сторону города.

     Оставшийся апрель и начало мая редакция гудела от работы, к тому же приближался День рождения журнала, а это означало праздничный выпуск и, конечно же, масштабный фуршет. Кое-как отсидев на празднике, Максим собрался и, под музыку и гомон голосов, бесшумно выскользнул на улицу. Поймав такси, он добрался до дома, поднялся на свой этаж и, отперев дверь, сел на тумбочку. Голова была переполнена образами. Посмотрев на часы и хмыкнув, Макс все же кое-как разделся и, прошлепав босиком до рабочего стола, достал бумагу. Пальцы сначала нервно тряслись, а потом, почувствовав цветные ребра карандашей, стали быстро вырисовывать контуры. Низкое, тяжелое небо и тучи, будто бы из мокрой ваты. Дуб, высокий, с витиеватыми ветками, а под ним - море сине-лиловых ирисов. Калина, конечно же. Тонкая, с серым стволом и красными ягодами. Ночное звездное небо. Оказывается, оно настолько многогранное, что потребовались почти все карандаши. Максим вспомнил про свой давнишний отдых на море, и по бумаге тут же расплескались волны: зеленоватые, с пузыриками воздуха и танцующими водорослями.
Зима. Его крупная морда, острые уши и сверкающие глаза. Карандаш застучал по столу. Макс остановился. Нет, она не получалась. В памяти отчетливо всплывали черты лица Леды, но рука будто не слушалась, выписывая каракули.
Рассвет стал пробиваться через темные шторы, и Максим, отложив в сторону рисунки, дошел до кровати и упал лицом в подушку.

* * *

     Что-то изменилось. Жизнь вокруг закипела, даже воздух будто бы стал менять цвет в зависимости от погоды. Июнь нагрянул вместе с жарой и солнцем, а по ночам бушевал ливнями и громил землю молниями. На работе Максим с трудом сдерживал порывы, пытаясь не выходить за установленные рамки дизайнера и редактора. Он ощущал себя воздушным шариком, который бьется о потолок и не может взлететь выше. Во время одного из перекуров к Максу подошел Глеб и рассказал, что его знакомым требуется иллюстратор. Но, поскольку дело совсем свежее, нераскрученное, то не стоит ожидать хороших денег. По крайней мере, пока.
- Я просто слышал, что ты рвешь и мечешь, пытаясь впихнуть невпи... Ну, ты понял, - Глеб прихлебнул из стаканчика кофе, пахнущий ментолом, - поэтому думаю, что тебе понравится. Хотя бы попробуй. Иллюстрация к сказкам, кажется. Нужно, чтобы от руки было, поменьше всяких гаджетов и наворотов. М-м?.. Почувствовав, как тепло растекается по груди, Максим кивнул.

      Крошечное издательство, открытое семейной парой. Детские книги, малоизвестные, но подающие надежду авторы. Максим взялся за небольшой сборник историй, договорившись набросать несколько рисунков и принести к концу недели.
Он работал в свободное от журнала время, в основном, по вечерам и выходным.
"Нарисовать так, чтобы вызвать эмоции. Не пугая, но предлагая размышлять. Построить маленький Большой Мир сказки..."
Его работы превзошли все ожидания. Договорившись на ближайшие шесть месяцев, Максим, будто издалека, услышал завывание вьюги и громкий ухающий смех Завирухи.
- До декабря, получается, - Макс задумался. - Мне подходит.
     В июле, получив неделю отпуска, Максим долго пытался дозвониться до хозяина того дома, который они сняли прошлой зимой, но, как оказалось, его выставили на продажу. В округе нашелся лишь один под аренду, небольшой дачный домик чуть поодаль от жилища дяди Вани. Загрузив машину всем необходимым, Макс двинулся в путь. Дорога, влажная от утренней росы, плавно виляла уже знакомыми изгибами и поворотами. Приоткрыв окно, Максим мельком посматривал на мелькающие столбы, заборы, дома, осознавая, что помимо этого видит, как пульсируют листья, как качают головами мелкие ромашки, едва заметные у обочины... Все вокруг действительно ожило: одномоментно, быстро, как удар молнии. "А может, все так и было. Просто я этого не видел" - подумал Макс, съезжая на проселочную дорогу.
Домик был треугольный, крошечный, с печкой-буржуйкой, небольшим, но мягким диваном, накрытым ярким пледом в красно-коричневую клетку, кухней из трех шкафчиков, холодильника и двухкомфорки. Лестница-чудесница, как мысленно назвал ее Максим, стояла чуть сбоку, ведя на второй полуэтаж с кроватью и шкафом. Зато вид из окна был просто отличный: сосны, дорожка к дачным домикам, яблони в огородах и спуск к небольшому самодельному пруду, окруженному камышами. Наскоро перекусив бутербродами и чаем из термоса, Макс переоделся, взял корзину и пошел в сторону пролеска, стараясь пройти незамеченным мимо дома дяди Вани. Он чувствовал некое смущение перед стариком, будто бы извиняясь за собственную одержимость этим местом. Поднявшись на пригорок, Максим вышел на тропу и, пройдя мимо домов, взял чуть правее. Будто почуяв корзинку, из-под листочков стали проглядываться шляпки подосиновиков. Макс сначала обходил их, понимая, что пришел вовсе не за грибами, но потом сдался, представив грибное жаркое на обед. Красноголовые, лисички, белые... Они выпрыгивали отовсюду и Макс, никогда прежде не испытывая особой любви к "грибной" охоте, просто-таки сорвался: руки сами тянулись вниз, а внутри ощущалась неуемная жажда, почти наваждение. Когда корзина была наполнена, Максим с трудом оторвал взгляд от земли и присел, оперевшись на дерево.
- Мне одному много, надо с дядей Ваней поделиться...
Его голос прозвучал глухо, как из бочки.​ Еще раз прокрутив все в голове, Макс огляделся:​ не было никакой тропы. Он сидел в самом настоящем лесу, один, с полной корзиной грибов, которые без его участия сами лезли друг по другу вверх, толкаясь и падая с плетеных краев. Кусты трепетали, медленно двигаясь по кругу, словно стесняясь подойти поближе. Даже мох под ногами шевелился, ощупывая резиновые сапоги Максима. Вскочив на ноги и схватив корзину, он рванул вперед, не разбирая дороги. Следом неслось что-то шуршаще-скрипучее, а Макс, ощущая внутренний ступор и ужас, никак не мог остановиться. Его с силой отхлестали по лицу и шее, дважды толкали в лесные лужицы и, наконец, огрев палкой по ногам, уронили носом в грязь.
- Да что, что я такого сделал?!.. - заорал во весь голос Максим, вытирая лицо рукой.
- Хрюня ты, слепой, - из грязи вылезло нечто, напоминающее полено.
Отряхнувшись и раскорячившись на пригорке, оно вдруг отчетливо приобрело черты человеческого лица. Ну, или почти человеческого.
- А, ну нет, сейчас ты зрячий. А по весне был дурень​ дурнем, - "полено" наклонилось вперед, и Макс рассмотрел невысокого мужичка, одетого в какие-то лохмотья.
- Скажите, как найти Леду.
Мужичок зашуршал, теряя человеческий вид и обрастая корой.
- Сломал, все сломал! Шхрршш!.. Сиди тут! Тут! Кшшшш!..
Сверху посыпались листья, еловые иголки и шишки. Макс поднялся, хромая на одну ногу и чувствуя, как болят уши и голова.
- Не ломал...не ломал ничего...

"Весной...был тут. В болотце упал. Дерево, трухлявое. Сломал же..."

     Земля крутанулась под ногами, и Макс рухнул вниз. Под щекой был теплый ароматный мох, хрустящие листья и большие черные муравьи, крутящие усиками. Кое-как перекатившись на спину, Максим навесу стащил с себя сапоги и, дважды переобувшись, вытянулся на земле и закрыл глаза.
- Чего разлегся? - голос мужичка раздался у самого уха. - Раз сменил боты - пробуй выйти!
- Мне Леда нужна...
- Ты хуже глухаря. Все ж сказано было, небось. И тут мои владения, а на ту сторону надо суметь попасть.
- Как? - Максим распахнул глаза.
- Слушать надобно! Но тебя не пушшшу сюды больше! Кшшшшш!..
"Полено" затрясло тонкими руками и полностью растворилось в воздухе. Голову отпустило, и Макс попробовал подняться. Сколько он бродил по лесу - неизвестно, а потом случайно вышел на заросшую тракторную тропу. Поставив корзину, Максим с досадой стащил кепку и запустил пальцы в волосы. Все рушилось, как пазл, который перевернули, не успев дособирать. Куда идти - он тоже не знал, поэтому просто стоял, чувствуя себя снова "дурнем".

Большой пес в искрящимся ошейнике беззвучно лаял, будто бы за шумоизоляционной прозрачной стеной. Цветы сначала распустились, а потом сложили свои сине-лиловые лепестки и покрылись тонким слоем инея. Повалил снег.
В куче еловых лап посапывал мохнатый Завируха, во сне скаля зубы и шевеля крупными пальцами. Его белоснежная шерсть колыхалась волнами, переливаясь, словно перламутр. Вздрогнув, он приподнял голову и, поведя носом, стал нюхать воздух. Морда Завирухи вдруг растянулась в дикую улыбку. Распахнув стеклянные глаза, он уставился на Максима и громко захохотал.

- Ох, ексель-моксель! - голос дяди Вани током прошиб тело.
Макс дернулся на месте, чуть не потеряв равновесие. К нему со всех ног бежал старик, маша шапкой.
- Как так? Ты чего, заблудился?
- Да я... Да. Хожу уже....не знаю, сколько.
Макс сглотнул, чувствуя, как кровь побежала по венам и сердце радостно заколотилось.
- А ну, давай сюда! Я с деревни еду, тут дорога же по кромке есть. Слышу - "Иван!.. Иван!..", думал, все, галютс...гали...короче, кукушка съехала. Но...не знаю уж как, вылез из трактора и зашел в лес. А тут ты стоишь, белый, как мел...

     Сперва они ехали молча, прислушиваясь к грохоту тракторного мотора, но потом Максим не выдержал первым:
- Слушай, дядь Вань, ты не подумай ничего...
- Да я все знаю, - старик заморгал, покрепче вцепившись в руль, - ты мне не объясняй. Сам видел ее...
- Леду?
- Ну...имени не знаю. Давно это было. Невысокая такая, круглолицая. Будто бы из пара сделана... Как вот описать? Не могу. Не получается. Помнить - помню, а рассказать не могу. Хотел найти ее, да...помаялся и оставил. Теперь живу, как отрезанный ломоть.
Максим вдруг вспомнил старушку у танцующего огня, и боль в голове взметнулась с новой силой.
- Нет, не та... - с трудом просипел Макс, держась за висок.
Дед хмыкнул и с тоской взглянул на лес.
- Если уж ищешь... До конца надо, иначе сам себя потеряешь.
Тяжесть растекалась по затылку, переходя к лицу. Вытянув ноги, Макс прислонился к запачканному окошку, ощущая каждую кочку.

"По теплу Иван тебе в помощь..."

     Острая боль пронзила ухо так, что Макс дернулся вперед, ударившись коленями о бардачок. По шее что-то потекло.
- Э, держись, а то из трактора вылетишь! - дядя Ваня закурил и ткнул пальцем вперед. - Вон, подъехали почти...
Максим дотронулся до шеи, ожидая увидеть кровь, но рука была чистая.

* * *

- ...та девушка, ну, которую ты видел, - Макс корил себя за косноязычие, но головная боль, стреляющее ухо и полбутылки водки вместе сделали свое дело, - ...я, кажется, ее вспомнил. В том доме. Она уже не...молода. Короче...это она тебя послала. За мной. Помнит, значит.
Морщинистое лицо дяди Вани расплылось в улыбке. Выпив еще рюмочку и заев ее отварной картошкой с солью, он благоговейно прикрыл глаза.
- Я...пойду уже, дядь Вань. Я ж все равно тут...неделю буду.
- Дойдешь? - старик покачал головой.
- Да идти тут...два дома, оказывается, - Макс устало усмехнулся и потер глаза. - Блин, это же надо так...
- Максим, - дядя Ваня отодвинул тарелку с картошкой, - ты в лес не ходи пустой. Тебя этот, леший водил, во!
- Я...дом его сломал. Ну или чего там...Весной еще. Я понял все...
- Если пойдешь, то подари что-нибудь. На пне оставь, да уж извинись. Но дари то, чего в лесу не найдешь. Ясно?..
- А-а... Ага.
Макс кивнул.
- А еще лучше - по поздней осени возвращайся, когда он спать уйдет. Тогда преспокойно броди. Мож, он тебя запомнил.
- Что-то все меня...запоминают, кому не лень, - Макс растянул губы в улыбке.
- Это кто ж?
- Ну тут, зимой бродит такой...зимний, короче...
- А, ну-ну! - дядя Ваня засмеялся, разливая бутылку на две рюмки.
- Не, я серьезно. По ходу, мне...хана, если сдамся этому... Имя забыл...
- Не сдавайся! - дядя Ваня поднял рюмку. - Хрен этим зимним!..

     Проспавшись и умывшись, Макс долго рассматривал правую ногу, на которой краснели четыре полосы, будто его отстегали плетью. Поставив чайник, он смастерил себе завтрак из жаренного хлеба, яиц и помидора и, забравшись на второй этаж, стал смотреть в окно. Дядя Ваня был прав: "полену" нужно оставить что-то в дар и попросить прощения, как бы это странно не звучало. Хотя...что тут странного? Еще полгода назад Макс не рисовал картины, не маялся душой, не видел весь мир вокруг таким, какой он на самом деле есть. Ничего странного или странное​ - это все?..
- Думай, думай. Ты уже на правильном пути. Иначе зачем столько шуму? - Макс довольно зажмурился, кусая хрустящий теплый хлеб.

     Неделя пролетела быстро. Максим успел поработать, отправить новые фотографии заготовок и рисунков, отзвониться в редакцию и переговорить с отделом кадров по поводу отпуска в декабре, а еще сходить с дядей Ваней в лес и "подарить" лешему наручные часы,​ горсть конфет и блестящий брелок от ключей. Пару ночей Максу снились ветви, голоса, недовольное бурчание и пристально смотрящие зеленоватые глаза мужичка, одетого в лохмотья.​ А потом, будто смирившись, леший перестал буянить и, покручивая часами, как браслетом, скрылся в темноте, прихватив и конфеты, и брелок. Последние две ночи Максим спал, как младенец.

Наступил июль. Не такой жаркий, как первый месяц лета, дождливый и притащивший с собой сильные грозы. Но Максим отчего-то радовался, когда, лежа в кровати, на ночном небе сияли вспышки молний и эхом по земле раскатывался голос грома. Он чувствовал, что его мечта в такие моменты становится чуть ближе. Обжигает пальцами. Искрится. Хмурит брови... Макс повернулся на бок и, обняв подушку, закрыл глаза. Лес полыхал огнями. От ручьев, топей и кочек взлетали вверх искры, поднимались яркие песчинки и огненная пыльца... Пламя, выпрыгнувшее из печки, вытанцовывало среди деревьев, ласково искрясь и делаясь почти алым. Зима, весело лая и прыгая среди неведомых существ, поднимал лапы и трогал звенящие цветки папоротника, переполненные расплавленным дымящимся золотом. Капая на мох, оно превращалось в бусины, а потом, теряя вес, летело наверх, к кронам деревьев, усыпанных миллионами таких же золотых точек. У дуба, в окружении папоротников и ирисов, Максим все же успел разглядеть Леду. Сложив руки на груди, она смотрела на веселые игрища Зимы. Ее платье, цвета вспышки молнии, открывало узкие предплечья рук. За секунду до того, как скрыться за могучим деревом, Леда бросила взгляд на Макса. Посмотрела - как отхлестала.

     Помня слова дяди Вани, Максим решил дождаться осени, чтобы снова не попасть впросак. Желание уехать было жгучее, но он держался, как мог. К тому же на работе начали готовить праздничные выпуски, подбирали материал для осенних статей, а в крошечном издательстве вдруг появился дикий спрос на рисунки Макса и он, погрузившись с головой, кое-как справлялся со своей внутренней печалью.

* * *

     Лето сменила теплая, мягкая осень. Ветер выписывал петли, складывая листья в форме круга, и Максим точно знал, что это долгожданный "привет" с той, неведомой стороны. Может, та старушка сжалится над ним и поможет найти дорогу?..
Досидев допоздна в редакции, Макс собрал вещи и стал спускаться по лестнице. Из головы никак не шел образ бабушки, которая накормила его в той избушке. Он вдруг споткнулся и, проскочив ступень, чуть не растянулся на лестнице во весь свой рост.
Ну конечно! Он сам тогда попросил еды, неосознанно, необъяснимо. Вот почему так негодовала Леда: приняв пищу там, он был принят. Местом, старушкой, собакой... Вот почему его глаза, спустя время, стали замечать другой мир вокруг, вот почему ему так легко давались​ неведомые и прекрасные сказочные иллюстрации! Он действительно стал видеть гораздо больше, чувствовать, что даже воздух - и тот будто бы из тысячи слоев. А вот со слухом... Старушка говорила с ним, это Максим помнил. Но что... Какую-то околесицу. Или ему так показалось? Он напряг память, чувствуя, что ответ витает где-то рядом, но в голове тут же родился первый, предупреждающий виток боли. "С нее все начинается, когда я подхожу к границам памяти. Это всего лишь ширма, а за ней - ответы на мои вопросы. Нужно только пережить это."

     Через два с половиной месяца заканчивался договор на иллюстрирование книг, но Макс, будто предчувствуя что-то, не спешил с продлением контракта. У него остались незаконченные работы, в которые он вкладывал всю душу, отчего по страницам, будто живые, летели неведомые существа, осыпаемые золотой пылью, в кронах деревьев пылали огоньки, будто маленькие светильники, а внизу, танцуя и звеня, колыхались скрученные усики и плавящиеся от жара цветы папоротников. Волшебные кони с лиловой гривой и черными, как смоль, копытцами, сверкающие росой ягоды, огромный мохнатый пес... Подумав, Макс не стал рисовать ошейник и солярные знаки, осознав, что это - не для чужих глаз. Но Зима получился хорош! Ему бы понравилось...
Была еще одна обложка, про зимние гуляния. Детские стишки, потешки и песенки. Сидя на стуле, Максим долго раскачивался туда-сюда, отталкиваясь ногой от стола. Карандаш в руке зашевелился и забегал по бумаге, отчерчивая полосу снега и льда. Санки, много снегирей, сидящих на темно-бурых кустах, дети в смешных шапках... За елкой, в снежной заверти стоял Завируха. Он вышел не таким пугающим, а, скорее, чудным и смешным, в самый раз для маленьких читателей. Вот он - ухающий хитрец, насылающий метели. Вместо Снежных - серебристые комья на сине-зеленых еловых лапах. На секунду отодвинувшись от стола, Макс зажмурился и снова взглянул на рисунок. Снежные превратились в тех самых быстрых чудищ и разбежались кто куда, а в комнате повеяло холодом. Он смотрел на Макса, прямо из-за елки. Не выдуманный облакоподобный Завируха, а настоящий, со стеклянными глазами, топорщящейся шерстью и тяжелыми лапами. Подняв палец, он медленно указал на Максима и так же медленно кивнул.

"По стуже только и ходить. В другое время делать тут нечего."

     Боль пронзила левое ухо, и Макс выронил карандаш и прижал ладонь к голове.

"Сюда - собака привела. Свернул у ели, да к калине. От осинок только шорох, толку мало."

     Держась руками за уши, Максим почувствовал, как от боли в желудке поднялась тошнота. Вот она, дорога! Глупец, действительно глупец. И глухой. Был, по крайней мере... По стуже, ну конечно же! Все это время его не пускали,потому что дорога открывается только зимой! Нужно держаться елей, идти к калине, подальше от осин. Но чтобы туда попасть, нужна помощь...помощь Зимы. Туда приведет только собака.

"Кому забыть все, а кому и вернуться..."

     Голова была готова разорваться на части. Макс поджал ноги и обхватил шею руками. Ему суждено было вернуться, но чтобы это сделать, нужно уметь видеть и слушать.

"Завируха, поди, заприметил тебя. Обвести бы..."

     Из ушей хлынула горячая лава. Минута, другая... Максим шумно задышал, проверяя, жив ли он вообще. Боль утекла, будто бы ее и не было. Рисунок стал прежним, навсегда спрятав истину от неподготовленных глаз. Покачиваясь, Макс дошел до ванной и, уперевшись руками в раковину, уставился на свое лицо. Он похудел. Не сильно, но щеки стали чуть впалыми, а переносица - заметнее и острее. Серые глаза смотрели на свое отражение, обдумывая слова старушки. "Обвести бы..."
Погладив чисто выбритое лицо, Макс слегка улыбнулся и убрал бритву в дальний ящик.

Декабрь, 31-е. Мело с самого утра. На перроне было много людей: кто тащил пакеты с продуктами и подарками, кто нес елочные игрушки, перекатывающиеся в коробках, а кто-то просто ехал с работы домой, чтобы успеть подготовиться к празднику. Максим стоял под часами. В армейских штанах, зимних ботинках, длинной парке и шапке, из-под которой торчали темные отросшие волосы. Борода и усы действительно изменили его лицо и, если бы кто-то из знакомых встретил Макса в таком виде, наверняка бы не сразу узнал. В темно-зеленом, походном рюкзаке лежали кое-какие вещи, вода и ветрозащитная зажигалка-горелка. Максим не знал, поможет ли... Он вообще мало думал и больше ощущал. Точно чувствовал, что он на верном пути. Видел, как снег сыпется с неба, огибая воздушную фигуру гибкого змея-ветра. Слышал шепот, еще пока далекий, но уже морозящий сердце. Знал, что стеклянные глаза будут искать его среди тысячи других фигур.
Не был уверен Максим лишь в одном: отпустит ли Леда Зиму? Позволит ли прийти за ним?..
Гудок электрички разорвал пелену и Макс, поправив шапку и нащупав в кармане билет, уверенно шагнул в вагон. За окном проносились станции, запорошенные снегом, дачные домики, лес, чернеющий из-под серо-белой шубы и длинные провода, тянущие жилы электричества. Прислонившись к окну, Максим закрыл глаза.

Где-то вдали отчаянно рычала и лаяла собака. Тропы не было, а снег, вязкий, покрытый острой коркой, доходил до колена. Ни елок, ни калины... Пустота. Только цепь трясущихся осин, надломленных тяжелой заиндевевшей ношей. Стальные объятия сжимали до хрипа в легких. Цепкие пальцы и острые, будто гранитные, когти впивались в бока, не давая возможности сделать шаг. Ирисы, убаюканные снегом, молчали и не желали звенеть. Огненное колесо завертелось перед глазами, а потом Максим уловил едва слышимый женский плач.

     Электричку тряхнуло. Макс разлепил глаза.
"Мне все равно. Хоть пугай, хоть молчи. Я до конца пойду."
Он встал, уступая место зашедшей веренице теток с огромными сумками, и те кинулись к лавке, толкая друг друга баулами. Оставалась пара остановок. Выходя из вагона в тамбур, Максим не увидел, как за окном набирающей скорость электрички проскользнуло серебристое очертание большого мохнатого пса.

     Станция. Дорога, расчищенная трактором. Зеленый забор и дом дяди Вани. Тропа... В солнечном сплетении все сжалось от напряжения. Достав горелку, Макс переложил ее в карман, хотя уже знал, что не воспользуется ей. Постояв на пригорке, он оглянулся назад.

"По-старому привычнее, а по-новому - по судьбе будет."

     Пригладив уже почти родную бороду, Максим кивнул невидимой старушке и уверенно пошел в сторону пролеска. Вокруг было так красиво, что захватывало дух. Нетронутое царство холода, с порхающими маленькими синицами, замершими белыми ветками и звенящей тишиной. Остановившись, Макс прислушался и уловил сопение и шелест слипшейся листвы где-то под снегом. Перед глазами тут же всплыло старое трухлявое дерево, а в нем - исхудавший, посеревший леший, беспробудно спящий до самой весны.
- С ручьями встанет. Будет конфеты лопать... - Максим усмехнулся и шагнул...в снег. Тропы не было. Вокруг - царственные ели, а впереди - белое море без малейшего следа. Сердце забилось, как сумасшедшее. На мгновение закрыв глаза, Макс шумно выдохнул.

"По теплу Иван тебе в помощь. А к морозам - солнышка держись..."

     Небо было затянуто темнеющей пеленой. Максим побрел вперед, загребая ногами рыхлый, легкий снег. Он видел, чувствовал, что за ним следят. Рука сама потянулась к карману, но он вовремя остановился и лишь стянул перчатки и убрал их в рюкзак.

Огонь проснулся и, съев полено, заплясал в открытом очаге, растягивая кусачий рот в желто-оранжевой улыбке.

     Ладони Максима, и без того теплые, стали горячими и влажными. От них пошел пар, будто кто-то подышал жаром на морозный воздух. Снежные ползли за кустами, приглядываясь и стряхивая комья снега с еловых лап.
- Я вижу вас, глупые...
В рот Максу залетели белые хлопья и ледяная лапа обвила шею.

Огонь ощерился и заскакал по углям, требуя пищи.

     Максим потянул Снежного за лапу, а потом, закинув руки назад, с силой рванул его вниз. Белое, эфемерное тело стало вдруг тяжелым, и большим комом рухнуло Максу под ноги. Подбежал второй, третий... Метель завертелась, кусая Максима мелкими острыми зубами за лицо, руки, шею... Стало и жарко, и холодно одновременно. Кожу саднило от порезов, а глазам мешал падающий снег и ветер.

Огонь выскочил из печи на пол и бешено заскакал по кругу, запуская пылающее колесо.

     Макс, будто в такт ему, стал крутиться, делая шаги и протаптывая круг. Снежные шарахались от жара, таяли от горячих рук, выли, падая кусками на снег и тут же растворялись в нем. Еле остановившись, Максим понял, что потерял шапку и рюкзак. Куртка была расстегнута, а с бороды капало, будто его окатили ушатом воды. Отдышавшись, Максим осмотрелся и тут увидел его. Завируха стоял за елью и с интересом разглядывал Макса. Огромный, будто бы сотканный из кристаллов льда и снежной крошки, с тяжелыми плечами и лапами, на которых поблескивали длинные когти.
- Ты?.. Или не ты?.. Голос Завирухи напоминал грохот снега, падающего с высокой крыши.
- Я - это я, - прохрипел Макс, вытаскивая из-за шиворота снег.
Заиндевевшие мохнатые брови сдвинулись, а шерсть на холке встала дыбом, превратившись в острые льдышки.
- Раз не можешь сообразить, то и лезть нехрен, - Максим резко нагнулся и подхватив отлетевший в схватке рюкзак, с силой запустил его в морду Завирухе, а потом сам бросился вперед. Шаг, другой, третий... Волны снега расступились, и Макс прыгнул на чудовище. Резкий холод, ветер... Пролетев насквозь, Максим с силой грохнулся в снег. Отплевавшись, он кое-как встал и понял, что все стихло. Метель прекратилась, а с неба падали едва приметные, мелкие точки. Завирухи не было, а вот на примятом снегу проступили красные пятна. Кожа на животе противно защипала. Спортивная кофта была разодрана когтями. Макс приподнял ее и поморщился: прежде, чем растаять в воздухе, Завируха оставил ему "подарок" на долгую память. Следы от когтей были не слишком глубокими, но сильно щипали и кровили.
- Вот гад... - Макс застегнул парку и, морщась, натянул рюкзак на спину.
Серебристая тень скользнула рядом, и Максим подумал было, что Завируха вернулся, но, оглянувшись, встал как вкопанный: за ним, виляя хвостом, с лапы на лапу переминался Зима. Забыв про боль, Макс упал на колени и обхватил пса руками за могучую шею, а тот, урча, как кот, пару раз лизнул его в ухо.
- Помоги... Отведи! Хоть на мгновение, хоть...
Зима сверкнул янтарными глазами и тихо гавкнул, подталкивая Макса носом. Боль неприятно растягивалась по животу. Почуяв кровь, пес глухо зарычал и заскулил, а потом завертелся перед Максимом, зовя за собой. Согнувшись и держась за куртку, Макс поспешил за собакой. Вот они, елки! Огромные, пушистые, присыпанные белой пудрой... Зима лаял и вертелся под ногами, хватал Максима за пальцы, словно боясь опоздать.
- Да ну что ты...
Холод забрался под одежду и потек по венам, заставляя Макса стучать зубами. Вот и калина, с горящими алыми ягодами... Макс споткнулся и упал, как сломленный. Зима завыл, кусая его руки и облизывая лицо.
- Ну...веди же... - Максим не понимал, что нужно делать и отчего пес скулит и лает, подставляя голову и спину.
Ягоды калины протяжно зазвенели, будто хрустальные.

"...солнышка держись..."

     Плохо слушающимися пальцами Макс, наконец, схватился за широкий ошейник, на котором огнем загорелись солярные Печати. Ветер стих совсем, стало теплее. Рука Максима соскользнула по мохнатой спине, а Зима рванул куда-то вперед.

* * *

     Небо плыло над головой, озаряемое вспышками молний. "Откуда гроза зимой?.." - вертелось в голове Максима, парящего в какой-то дымке. Запах сладких цветов кружил голову, а боль жгла нутро. Тело, будто закованное в лед, потихоньку оттаивало, наполняя мышцы слабостью. Распахнув глаза, Макс вздрогнул и хотел было подняться, но знакомая рука мягко, но с силой удержала его за плечо. Он был в избушке, укутанный в мягкое льняное одеяло цвета охры, а рядом с ним сидела Леда.
- Неужели...впустила...
На губах девушки заиграла улыбка, и она покачала головой. Рука Максима потянулась вверх, ощупывая тугую повязку на животе, пока горячая ладонь Леды не легла сверху.
- Не трогай, нужно время, чтобы зажило.
- Он ведь...не убегал. Завируха...А я-то подумал...что отступил.
- Отступил, да, - легким движением пальцев Леда разгладила залом между бровями Максима, скользнула по щеке и убрала от лица волосы, - но разве человек может побороть духа, хозяина метели и снежной бури?.. Чуть наклонившись, она сняла с пояса брошь и прикрепила ее к расстегнутой олимпийке Макса.
- Носить тебе ее - не сносить, - глаза Леды хитро сузились. - Сам захотел так.
Максим посмотрел сначала на медную, чуть вытянутую каплей брошь в виде щита, потом на свернувшийся клубком в жаровне огонь и сопящего на полу Зиму и, наконец, улыбнувшись, закрыл глаза. Где-то за окном шумели тысячелетние дубы, а под снегом, сложив лепестки и выгнув стебли, дремали лиловве ирисы, чей аромат Макс услышал бы и на другом конце мира. Впрочем, как и тот, что шел от каштановых волос, в которых искрились молнии.