Празднование юбилея удалось. Двадцать пять лет великолепный возраст.  Посидели в бане в чисто мужской компании. С водочкой, с пивом, все как положено. А  Рустам присоединился уже после бани.  Пили в парке, Рустам пил полными стаканами, пытаясь «догнать» остальных: юбиляра Глеба, Филина,  Сашку Таранова и младшего брата юбиляра.
- А давайте сделаем десять кусков и разойдемся! – заплетающимся голосом предложил Рустам.  Молодые люди навострили  уши, пытаясь отогнать хмель и включиться в мир цифр. Десять тысяч никому не помешает.
-Ну, и что ты предлагаешь? – поинтересовался Филин, здоровый полноватый парень.
Рустам взял буханку хлеба, протянул Филину и озвучил свое предложение:
- Кусай!
Все тут же стали плеваться. Филин  хотел наброситься на  Рустама, а Глеб с братом пытались остановить его. Сашка  в это время пытался закурить.
- Сигаретки не будет? – спросил у Сашки, подошедший  паренек.  В пьяной голове Таранова, раскаленной разборкой товарищей,  вылезло наружу негодование. Как это! Какого  … подходить в одиночку к группе бравых парней, занятых своим делом?! Такого прощать нельзя! Сашка попытался отвесить наглецу пендаль, но промазал.
-Ты чего? – возмутился парень.
-Ща ты у нас получишь, - выпалил Таранов.
Чужак решил не разглагольствовить и вытащил из кармана перочинный ножик и помахал им перед носом у Сашки.  Филин забыл про  Рустама и схватил большой кухонный нож , которым они резали колбасу и хлеб и , придя на помощь другу, занес над головой чужика. Парень развернулся и пустился наутек. Филин за ним с поднятым ножом.  В пьяной голове у Славки, так звали младшего брата юбиляра, всплыли всего два слова: «Посадят дурака». Он припустился за Филином,  схватив попавшуюся под  руку толстую палку.  Филин, несмотря на полноту, бежал  довольно резво. Он нагнал парня, и нож был уже занесен, но  от удара сзади по плечу чем-то тяжелым   выпал из руки.  Обернувшись,  Филин увидел Славку  с палкой в руки и взревел:
- Молодой, ты своих бить? Ах ты падла!
- Идиот, завтра спасибо скажешь, - ответил Славка, развернулся и пошагал в сторону троицы, уже распевающей песни.

Подпись автора

Господи, я не твой. Ближних я не могу любить.