Июльский утренний ветер, сладкий, с запахом росы и ромашек игриво трепал грустные, видавшие виды занавески на втором этаже Зеленоградского районного суда. Председательствующий, довольно яростно жестикулируя и хмуря брови, басом зачитывал доклад о порче имущества гражданина А. его соседом, гражданином Б. Чуя явное напряжение, судья благонамеренно рассадила истца с ответчиком как можно дальше друг от друга, в надежде предотвратить очередную драку: владелец испорченных "Жигулей" оказался таким же задирой, как и его сосед, чьих куриц бессердечно переехали колеса машины...
Слегка болтая ногой под столом, Ваня щурился, разглядывая залитую солнцем стену: по ней прыгали "солнечные зайчики", рождаемые чисто вымытим стеклом окна, светилом и ветром. На второе слушание от прокуратуры пришел только он один, поскольку его начальник был уверен, что "дело о курах и развалюхе" затянется еще, как минимум, на два заседания.

"Сходите, Иван Алексеевич, вы и на месте "преступления" бывали, соседей опрашивали..." - толстогубый рот заместителя прокурора растягивал гласные, почти улыбаясь: "куриные разборки", повлекшие за собой волнение крошечного района сельского типа плавно спихнули на младшего сотрудника, старлея юстиции, Тарабрина Ивана Алексеевича.

- ...разъясняю всем присутствующим необходимость соблюдать порядок судебного заседания. Участникам процесса следует быть корректными, воздерживаться от постановки наводящих и повторных вопросов. Публике напоминаю о необходимости соблюдать тишину...
Бархатистый женский голос судьи вернул Ваню к реальности. Еще раз пригладив сложенные бумаги с опросом свидетелей и ходом гражданского расследования, он приготовился в очередной раз выслушать обвинителя, спорщиков и толпу свидетелей, прежде чем выступит сам со стороны следствия.
Часы тикали, судья розовела все больше и больше, хлопая по столу судебным молотком, истец с ответчиком начали потихоньку препираться из разных углов... Когда всплыла история про снесенный "Жигулями" забор, ответчик выудил из-за пазухи нечто дохлое, напоминающее курицу и принялся яростно трясти ею перед ошалевшим от вони секретарем.
Естественно, объявили перерыв с внесением строгого выговора обоим участникам дела.
Протискиваясь через толпу свидетелей и родственников, Ваня поспешил к кофеавтомату на первом этаже. Аромат лежалой птицы достиг и его носа, и старший лейтенант чувствовал острую необходимость сменить место нахождения, пусть и на десять минут. У большой белой колонны внимание Вани привлекла сутулая, высокая и до боли знакомая фигура деда: он стоял вполоборота, так что был виден лишь горбатый нос, а лицо скрывалось за седыми волосами. Будто почуяв взгляд, старик стал медленно поворачиваться, а у Вани вдруг захолодело в груди. Что-то знакомое, болезненное и неизбежно узнаваемое. Оттуда, из невероятного Озерного...
- Иван Лексеич, ну неужто сойдет с рук ему?.. - дребезжащий голос жены ответчика, того самого, который приволок дохлую курицу с зал суда, вырвал Ваню из оцепенения.
- Ээ...Мария...
- Никитична я!
- Мария Никитична, все вопросы к дознавателю до его выступления запрещены. Не будем нарушать ход заседания.
Фигура деда расстворилась, будто ее никогда и не было.

Около семи вечера, возвращаясь домой, Ваня размышлял над хитростью "куриного фокусника" и переносе суда на почти две недели: никакой гипертонический криз не спасет рьяного борца за птиц от штрафа в пользу соседа с разбитыми "Жигулями".
Пятиэтажка встретила Ваню блеклым светом лампочки и кошкой, спящей на почтовых ящиках. По привычке заглянув в свой, Ваня разглядел тонкий большой конверт. Долго роясь в кармане, он наконец выудил связку ключей и, выбрав крошечную почтовую открывашку, достал письмо из лязгающего зеленого рта ящика.
- Ну конечно. Из Озерного...
Кошка приоткрыла один глаз и уставилась на бубнящего себе под нос человека.
Почесав серое кошачье ухо, Ваня быстро поднялся на третий этаж, открыл квартиру и, повернув щеколду, плюхнулся на мягкий пуф в прихожей.
На конверте маячил давнишний, как само детство, адрес деревушки под Зеленоградом. Даже чернила - и те, со сладким запахом чего-то минувшего, глубоко зарытого в памяти...
Оторвав боковушку, Ваня вытащил листок в клеточку.

"Ванюша, приедь, как сумеешь. Плохо мне. Кажись, сам не справлюсь. Родителям не звони, это наше, местное. Тока смуту наведем.
Поедешь - возьми Чушке "Примы", всю душу вывел, пес. Пусть хоть он порадуется.
Дед Прохор."

Почесав затылок, Ваня прикинул, сколько дней осталось до заслуженных отгулов и выходных и где взять ту самую "Приму", которой приличные люди посыпают герань от мушек...

* * *

Автобус, скрипя рессорами, гнал пыль из-под колес, раскачивая десяток пассажиров. Открытый люк впускал свежий воздух, который, смешиваясь с ароматом солярки в салоне, трепал ярко-алый платок тучной тетки: белый горошек на красном фоне скакал туда-сюда, отчего у Вани заболели глаза и он сдвинулся в бок, прислонившись к окну.
Сорок минут тряски по ухабам и, наконец, показалось огромное озеро. Почти все пассажиры вышли на остановке, оставив Ваню в компании тетки в платке. Водитель, оглянувшись назад, весело подмигнул:
- Ну что, все остальные в Озерное?..
"Все остальные" кивнули, двери автобуса захлопнулись, и дымящийся ПАЗик рванул с места, вписавшись в поворот за блестящей водной гладью.
Паутинка из невысоких кустарников и молодых деревцев мелькала за окном, не скрывая красоты озера, по краю слегка поросшего осокой и зеленой ряской. Щурясь от солнца, Ваня едва улавливал очертания желтых одуванчиков по краю дороги: они сливались в одно большое яркое пятно, которое то сужалось, то снова расширялось.
Проехав табличку с названием деревни, водитель сбавил скорость и затормозил, отчего Ванин лоб гулко стукнул по окну.
- Аккурат на остановочке! Прошу!..
Выгоревшая остановка в виде буквы "П" со ржавыми вензелями по бокам и расписанием автобусов под крышей встретила тишиной и пылью, поднятой ПАЗиком. Поймав со ступеней​ неподъемные сумки тетки, а потом и ее саму, Ваня осмотрелся по сторонам. Тропа на "Озерное" вилась через поле, усыпанное высокими макушками розово-сиреневого Иван-чая.
- Ты чейный будешь, сынок? - тетка с интересом уставилась на Ваню, а тот отметил до невозможности бездонные зеленые глаза и мелкие редкие зубы своей новой знакомой.
- Я к Прохору Петровичу. Тарабрину.
- Внучок поди?
Ваня кивнул, тут же приняв в обе руки по сумке.
- Ох, хорошо! Вместе до развилки дойдем!
"Очень хорошо" - подумал Ваня, еле передвигая ноги под тяжестью сумищ и своего рюкзака.
- Да ладно уж, не серчай, - голос тетки донесся сзади, - отблагодарю как-нибудь при встрече.
- Все нормально, - Ваня с трудом обернулся и увидел полуулыбку на широком лице тетки.
Отчего-то стало неловко, и старлей решил, что лучше всю дорогу будет думать об отложенном на две недели суде.
Тетка шла сзади невероятно легко и быстро, будто бы посмеиваясь и что-то тихо бубня.
У развилки они распрощались, а Ваня еще какое-то время оглядывался на ветхие домики у заводи, куда, с грацией бабочки, упорхал тучный "гороховый платок". Вдруг вспомнилось, что в детстве дед Прохор не разрешал сюда бегать, пугая какими-то бегляшками... Кто это такие, Ваня не знал, поэтому потер покрасневшие от сумок ладони и пошел к широкой сельской дороге, маячившей впереди.
У куста сирени, щелкая зубами нудных мух, сидел здоровенный черный с подпалинами пес. Увидев Ваню, он вскочил и почти по-человечьи бросился к нему с объятиями.
- Скока зим, скока весен, скока... Да ты вообще про нас позабыл, Ванька! - пес осклабился и подмигнул старлею. - Заборзел да огородился!..
- Работа, Чуша, - стянув рюкзак, Ваня вытащил четыре пачки "Примы" и сунул их ошалевшему от счастья псу. - На, дыми. На здоровье.
- Ваня-я-я, свет моих очей! - тут же вскрыв одну пачку, Чуша прищурил глаза и смачно принюхался. - Ну сказка же! А, может, у тебя и чиркалка имеется? Я сегодня без всего...
Чуша пригладил шерсть на боках свободной лапой.
- Как знал, - Ваня вытащил из кармана джинсов желтенький "Биг".
- Эх, я! Чисто по правилу "дай какашку, дай и ложку", - задымив, Чуша некоторое время шел молча, а потом, будто вспомнив, аккуратно толкнул Ваню в бок.
- Все плохо, все очень плохо, Ваня. Деда твоего обокрали, - пес зыркнул по сторонам и снизил голос до шепота. - Он не писал тебе?
- Нет, - старлей покачал головой, - звал сюда только и все. Сказал, что дело серьезное. А...что украли-то?
- Так это...жизнь. Жизнь и украли.
Споткнувшись и получив рюкзаком по хребту, Ваня удивленно уставился на печальную собачью морду.
- А шо ты так смотришь? Ой-ей, ну да, запамятовал... - Чуша махнул лапой, выбросив потушенный окурок кому-то в палисадник. - Привыкай. Тут - это тебе не та-ам...

В небольшой, уютной избе деда Прохора, как всегда, пахло травами и кореньями. Кое-как грохнув чайник на газ, дед устало сел на скрипящий стул.
- Слушай, ты поменьше ходи, я все сам, - достав из рюкзака любимые дедовы печенье и конфеты "Маска", Ваня выложил их на стол и присел рядом на табурет. - Что за кража такая? Чушка про жизнь нес ахинею, но я не понял...
- Не ахинея то, Ваня, а правда, - Прохор тяжко вздохнул. - Наперсточек был у меня. Не простой, а переданный. В нем и силушка, и дар, и здоровье. Все, в общем... Я с молодости травами лечу, знаю все обо всем, а тут одну от другой не отличаю. Глаза будто ослепли, да нос не чует. Силы ушли, еле ноги таскаю. Не протяну так долго.
Ваня затарабанил пальцами по затертой клеенке.
- Ну, допустим. Помню, что-то говорил такое. Но кто мог его украсть и зачем?
- Дык, это ж как вторую линию к жизни пристроить: все, что у меня имелось, ушло к кому-то, - дед вытянул руку и отключил газ. - А вот кто мог... У меня народ ходит часто, то одно надо, то другое. Кому от живота, кому голову подлечить, а кто средство от блох просит...
- А, то есть, и Чуша в числе подозреваемых...
Прохор закашлялся и замотал головой.
- Ты уж на всех подряд эти свои штучки полицайские не отрабатывай! Чушка не при чем, это я тебе говорю.
Разлив чай, Ваня достал свой блокнот, ручку и, засунув в рот конфету, стал что-то чертить.
- Ну, давай, дед.
- Чаво давать?
- Список потенциальных воров. Всех, кто у тебя был в тот день, когда драгоценность твоя пропала.
- Ну...это... - Прохор прожевал печенье и отхлебнул чай, - утром забежали с просеки, за средством от похмелья. Дачники, то бишь. Но эти не могли, я после видел еще наперсток. Потом до обеда в огороде копался, да за водой ходил. Потом с яблони стряс одного лесного, присосался и грыз ее...
Оторвав взгляд от блокнота, Ваня почесал переносицу.
- А лесные - это...
- Да сродни нежити, так, мелкие пакостники. Стали забредать в деревню, огороды портить. Ночами опаснее они, а днем - шуганешь да и все.​ Но кусануть могут.
- То есть, допросить их не получится...
- Окстись, внучок! - дед схватился за седую голову. - Это ж как бесята, говорю. Куда ты им чего втюхивать будешь!..
- Ладно. Дальше.
- Потом обедал я, с Чушей. Пришел щи на дармовщину лопать. Заодно и про блох узнал, я ему мазь полынную и дал. Ворчал, но намазался. После я в парнике был, а потом и Яшка прискрипел.
- Это дед Яков?​
- Он самый. В шашки поиграли на ступеньках, заспорили за политику, ну он и утопал. Пока котлеты грел - лешак пришел. Ох, трудно с ними... Что-то случилось у них в лесу, все выпрашивал средство редкое, нехорошее. Не дал я ему, - Прохор допил чай и потянулся за "Маской", - а вот от ран предложил масло хвойное. Загреб, падлюка, и убег. А потом и Марфа нагрянула. Мы с ней хоть и не ладим особо, но и не враждуем. Знать, понадобилось срочно.
- А кто эта Марфа?
- Забыл, что ли? Это ж Марфа-Кощуха, рядом с заводью живет. Дочку народила на старости лет,​ вы одно время игрались, а потом Марфа ее к людям пускать не стала. Все среди бегляшек да лешаков носится. Ведьмачка, одним словом.
Ваня сделал пометки в блокноте.
- Так а приходила за чем?
- Марфа-то? Мы обменялись. Она мне - разбой-травы принесла, от застоя крови, а я ей взамен одну веточку Адамовой главы отдал. Уж не знаю, зачем ей, но дал и все.
- Что за голова такая?
Дед Прохор засмеялся.
- Это, Ваня, как употребить. То ль для храбрости, а то ль нечисть затаившуюся увидеть. Во-от. Ну а больше в тот день и не приходил никто. Спать я лег, нездоровилось мне, а на утро еле встал. Весь больной. И наперстка как небывало.
- Ночью к тебе могли пробраться? - Ваня посмотрел на деда.
- Все закрыто было, и двери, и окна. Тут ведь изба особая: сам не впустишь бедокура, не войдет он.
Погладив короткий русый "ежик" волос, Ваня пожал плечами.
- Тогда основной круг подозреваемых - это Чушка, лесной, дед Яша, лешак и Марфа. Слов нет, одно восхищение... - старлей положил блокнот на стол и уставился на свои ноги. - Такого списка я, в своей жизни, еще ни разу не составлял...
- Ванюш, ну ты пса-то вычеркни. Не он это... Да и не лесной. Ну, бестолковые они, понимаешь? До яблок только и охочие... И Яшку вычеркивай, приятельствуем лет сто, и...
- Следствие покажет. Тебя послушать, так никто не виноват. А наперсток пропал.
Дед Прохор только охнул.

* * *

Растянувшись на залитом солнечном светом крыльце, Ваня пожевывал травинку и думал, как быть.

"С Чушей придется проводить беседу, это однозначно. Хотя, зачем собаке чужая жизнь? Скорее, свою отдаст. Тем более, такой пес, как Чушка. Он у Прохора с щенячества вьется, не станет деда - пес пропадет..."

Приложив ладонь "козырьком", старлей увидел, как через забор ползет что-то буро-зеленое, с тонкими ногами-руками и крупной головой.

"Якова я помню, невысокий, щупленький, с куцей бороденкой. Веселый, добрый старичок. С дедом, и в правду, дружит давно. Мотив у него?.. Непонятен. Но не невозможен..."

Рука старлея потянулась к совку, который стоял рядом с веником, на приступочке у двери. Когда острые зубы лесного впились в тонкий, гладкий ствол дедовой яблони, Ваня рывком метнул совок и попал прямиком по крупной зеленой макушке. Лесной оскалился, запищал от обиды, громко рыкнул и сиганул обратно за забор.
- Гадость, блин, понаразводилась...

"Лешаки... Кто это такие? Лешие, мать их?! Как вообще с ними сотрудничать?!.. Мотив возможен от злости, что дед не дал ему какое-то опасное средство. Но откуда лешаку знать про наперсток?.."

Спустившись с крыльца, Ваня поднял упавший совок, распрямился и посмотрел в щель между досками забора. Где-то слышались голоса соседей, а по дороге ехал замызганный трактор, гремя зигзагом-косилкой. У соседнего двора, встав на задние лапы и дымя папироской, разглагольствовал Чуша, явно впечатляя чем-то смущеных и хихикающих девчонок: у каждой были чуть раскосые, бирюзовые глаза и длинные косы, отливающие синевой.
- Русальчат пригрели, - голос деда Прохора прозвучал у плеча, и Ваня от неожиданности резко развернулся, чуть не снеся рукой и без того ослабленного Прохора.
- Напугал, извини. Вышел вот подышать. Сил нет, а огород стоит...
Услышав в голосе деда просьбу, Ваня улыбнулся.
- Давай, говори,что делать. А потом мне нужно будет пройтись.
- Допрос учинишь?
- И это тоже, - громыхая лейкой, Ваня пошел в сторону указанного Прохором парника.
- Лей, да аккуратно! Тама разрыв-трава.
- Тротилловая? - подмигнув деду, старлей покачал головой.
- Шутишь? Из сорта камнеломок! Косу об нее сломал!..

* * *

Дойдя до позеленевшей от времени калитки, Ваня услышал звуки радио и стук топора. Подергав колокольчик-звонок, старлей заглянул за низкий забор, оценив хорошо покошеную траву.
- Кто там? - раздался голос Якова, а потом появился и он сам: седой, махонький, в растянутых трениках и обрезанных калошах.
- Привет, Яков...Петрович! Вспомнил! Это я, Иван, от деда пришел, - Ваня потряс коробкой с кексом и широко улыбнулся.
- А-а, Ванюша, заходи! - Яков быстро обтер ладони об себя, открыл калитку и, впустив гостя, пожал его руку. - От ты вымахал, а! Хотя по взгляду я б тебя все равно узнал!..

Спустя десять минут Ваню угощали травяным чаем, медом, клубничным вареньем и "городским" кексом.
- Ну, говори, как живешь? Учишься? Работаешь? - Яков смачно ел кекс, запивал его кипятком и был очень рад, что Ваня его навестил.
- Да, всего и понемногу, - неторопливо размешивая мед в чашке, Ваня улыбался, осматривая сервант с бронзовыми ручками. - Вот, приехал к деду, тот что-то захандрил.
- Да ты что? А мне и не сказал! Мы виделись с ним на неделе, партийку в шашки сыграли. Вроде здоров был... Хотя, в нашем возрасте - сегодня так, а завтра никак. Сам вот спиной страдаю, радикулит замучил. Спасу нет, с кровати еле встаю. Потом-то вроде расхаживаешься... - Яков махнул рукой. - Старость!..
Допив чай, Ваня еще немного посидел, оценил настенный ковер со скачущими оленями, прошелся с Яковом по его огороду и, обещав передать привет деду, побрел к калитке.
- Зайду, зайду на днях, так и скажи, - дед Яша закивал, - проведаю друга своего.
Улыбнувшись, Ваня помахал рукой и стал спускаться с пригорка, когда снова услышал стук топора и звуки разлетающихся дров.
Свернув к забору, он мельком заглянул внутрь и увидел, как топор сам взлетает вверх и с чувством колет дровишки, успевая сгребать отлетающие щепки обухом.
"Не наврал про радикулит..." - подумал Ваня, вернулся на тропку, прошел по березовой аллее и почти столкнулся нос к носу с загорелой конопатой девчушкой лет двадцами, в светлой футболке и джинсовом сарафане. По-бойцовски расставив ноги и сложив на груди руки, она смотрела на него угольно-черными глазищами. Волосы, цвета огня и красного дерева, тяжелым потоком спускались почти до поясницы. На голове у нее была панамка "а-ля рыбачок".
- Здрассссьте, - процедила девушка, сделав попытку улыбнуться, но у нее вышла зверская ухмылка.
- Привет, - Ваня прищурился и еще раз оценил стойку и напряженные руки дамы. - А мы знакомы?
- Ща все будет, - девушка медленно кивнула, бросив взгляд куда-то за спину Вани.
Оглянувшись, старлей заметил в кустах тонкую зеленую ногу и костлявый зад лесного.
- Жалуются на вас, дачников, - голос девушки стал ниже, а глаза превратились в две бездонные ямы. - Обижаете местную...фауну.
Вспомнив совок и отбитую макушку зеленомордого "вампира", Ваня тяжело выдохнул.
- Заход на частную собственность, статья тридцать пять, порча имущества - статья сто шестьдесят семь, и все это - согласно Конституции Российской Федерации. А я лишь охранял свои владения...
На лице у рыжеволосой отразилась гамма чувств, после чего она все же сделала шаг вперед и с адской силой схватилась пальцами за локоть Вани: руку обожгло, как огнем. Чертыхнувшись, старлей кое-как вспомнил прием-перехват и, онемев от боли, все же отцепил от себя сумасшедшую девчонку, отправив ее прямиком в соседние кусты.
Она выскочила через мгновение, без панамки, но с листьями в лавовых волосах. За секунду до ее прыжка рядом очутился запыхавшийся Чуша и, щелкнув зубами, оттащил ее за подол сарафана.
- Ты фо, Лифка, очумева?! Эфо фвои! - прошипел пес, держа в зубах "джинсу".
- Отцепись!
Чушка перехватил девушку лапами.
- Мать тя поколотит за такие выходки! Свой он, говорю же!
- Ага, и лесных бьет!..
- Да их кучи, е-мое! Подумаешь, одного щелкнул! Не насмерть же?
Рыжая моргнула и, опустив руки, перестала бороться с псом.
- Н-нет.
- Во!..
Ваня, засучив рукав, смотрел то на красный след от ожога, то на переговаривающихся пса и сумасшедшую.
- ...это не хухры-мухры, а Прохора Иван, из судебного отдела...
- Прокуратуры, - поправил Ваня, ощущая, как гнев тает, словно льдышка в кипятке.
- Во-о! А за нападение на служивого - это ж почти каторга на болотах...
- Исправительными работами отделается, - Ваня почти улыбался.
- А как же штраф?! - пес состряпал ужасную морду.
- Ах, да. До двухсот штук.
- Рублей?! - девушка округлила глаза. - Я...я не знала...
- Пачек "Примы", - Ваня потер лоб и рассмеялся. - В счет курящих псов, помогающих следствию.

Новой "знакомой" оказалать та самая дочурка Марфы-Кощухи, Лизавета или Лиска, как называл ее пес. Потирая горящую руку, Ваня уже ничему не удивлялся.
- Я это...обратно взять не могу, - Лиска виновато поджала губы. - У Прохора твоего наверняка есть лекарство, он же травник.
- Заболел дед. Не различает, где что. Поэтому... - Ваня многозначительно поднял брови, - прогуляемся до твоего дома, озвучим иск гражданке Марфе...отчество подскажешь?
Лиска замотала головой.
- Н-нет. Это... Нельзя ко мне. Давай лучше я помогу: посмотрим, что у Прохора есть из лекарств.
Шлепая громоздкими сандалиями, Лиска хмуро глядела себе под ноги, изредка посматривая на спину впереди идущего старлея. Чуша скалил зубы на прячущихся среди деревьев лесных и деловито размахивал хвостом, замыкая вереницу.
Добравшись до дедовой избы, Ваня любезно распахнул калитку, пропуская явно смущеную Лизавету.
- Я вообще-то в деревню не хожу...
- Экое упущение, - пес подтолкнул ее носом и, зайдя следом, повернул замочек-вертушку. - Так поди и озвереешь, в люди не выходить! Порастешь поганью, бушь с яблони на яблоню скакать да соки пить, как дружки твои зеленыя...
Прохор сидел на табурете, вяло копаясь в своих запасах травы. Посмотрев на Ванины ожоги, дед​ подозвал Лиску и наказал отыскать дубовую кору.
- Сама напортачила, сама и помогать будешь, - Прохор устало улыбнулся. - В ковш воду набери​ да на газ ставь. Как закипит - сымай и кору залей. Настоем надо ожоги промывать, да только настояться он должен.
Когда все было готово, Прохора оставили отдыхать одного в комнате.
- Еще и ждать придется, пока варево остынет! - стащив со стола пакетик с баранками, Чуша сердито зыркнул на Лиску. - Бедовая ты голова!
- Ладно, - Ваня махнул рукой, размышляя над тем, как быть дальше с подозреваемыми. Марфа, чья дочурка шмыгала конопатым носом, осматривая коврик на веранде, интересовала его куда больше лешаков, однако по словам Лиски он понял, что просто так прийти к ее жилищу - на грани фантастики.
- У вас тут это...воняет, - задумчиво протянула Лизавета, спрятав руки в глубокие карманы джинсового сарафана.
- Чаво-о? - понюхав свою шерсть, Чуша закатил глаза. - Вчерась тока в реке мылся! Ну или в понедельник...
- Да нет, колдовством несет, правда, уже старым, - наморщив переносицу, Лиска посмотрела на Ваню. - Когда морок наводят, то запах...ну вроде жженого сахара. Не знаю, как объяснить, ты же этот, не местный, короче.
Отбросив баранки и вскочив на четыре лапы, Чушка принялся нюхать все вокруг.
- А я-то думаю, чего это таким сладким тянет? Может, леденцы кто варил...
Лиска закатила глаза.
- Что ж ты за охранный пес такой, раз морок​ распознать не можешь!..
- Подожди-ка, - Ваня присел на лавку. - Чуша ведь тут часто бывает, вдруг и на него подействовало?
- Ваня, ты...ты этот, гений! - выжав из себя слезу, пес уткнулся влажным носом старлею в руку. - А я не в понятках, чего это у меня и сон плохой, и в ухах - жу-жу да жу-жу!..
Лиска молча подошла к Чуше и, щипнув его за загривок, вытащила несколько шерстинок.
- Ты шо, очумела? - пес оскалился и наступил лапой на Лискину сандалию.
- Проверяю, есть ли метка, - невозмутимо понюхав шерсть, Лизавета покачала головой. - Да, и Чуше досталось. Деда вашего, пардоньте, обнюхивать не стану - и так все ясно. Был тут кто-то, да морока напустил. Зачем - не знаю, да только Прохор ваш совсем сдал.
Ваня тарабанил пальцами по лавке, размышляя, знает ли Лиска о том, что Марфа приходила к деду. И если да, то зачем про морок сказала? Или же Марфиной вины тут нет? Или дочь не в курсе? Или...
- Мне бы в лес сходить, - отлепившись от лавки, Ваня поднялся. - Проведать лешаков и задать несколько вопросов.
Лиска с Чушей посмотрели на него, как на полоумного.
- Кто же к закату в леса ходит? - пес почесал ухо. - Там вся нечисть начинает булькать, ноги не унесешь.
- До заката еще далеко, а время уходит, - Ваня покачал головой. - И потом, мне кажется, что ты знаешь дорогу.
Он пристально посмотрел на ведьмачку, от чего та икнула.
- Ну, знаю... Что с того? Во-первых, я с ними не приятельствую, а во-вторых, оно мне надо?..

Спустя десять минут они уже шли через луг, прямиком к сине-зеленому ельнику, красиво стоящему на фоне белостволых берез и тонких осинок.
- Удумали - мамкой пугать, - громко сопя, Лиска недовольно косилась на старлея, который успел переобуться в походные ботинки и прихватить планшетку. - Ты бы лучше чего потяжелее взял, лешаков блокнотиком не испугаешь.
Ваня усмехнулся.
- Моя задача - провести опрос местного населения без применения силы.
- А, ну-ну...
Чушка, пыхтя папироской, шел следом, прикидывая, когда сказать про припрятанный им перочинный ножичек в кожаном кармашке планшетки.
Ельник встретил их скрипом, шорохами и напряжением, витающем в воздухе.
- По центру иди, - Лиска опередила старлея, встав впереди. - А ты, лохматый, не щелкай: гляди в оба. Иначе все отхватим.
Нахмурившись, Ваня рассматривал лес, ощущая, будто упускает что-то из виду. Тяжелые лапы елок раскачивались, то создавая тени-очертания чьих-то ломаных тел, то снова возвращая реальность.
- Ешки-кукарешки, - Лиска с хрустом наступила на шишку. - Все, хватит прятаться! Крива, выходи! К тебе гость.
- Старший сержант Тарабрин, - голос Вани прозвучал так громко, будто вокруг стоял не лес, а комната с микрофонами.
Чуша прижал уши, приняв охотничью стойку.
- Ну можно было и без этого, - прошелестела Лизавета, но ее слова почти пропали в общем треске и шевелении веток.
Елки сдвинулись, обнажая корни и выковыривая из-под земли комья мокрого песка с камнями, которые, словно по чьиму-то велению, складывались в некое подобие стула на ножках.
- Без выпендрежа никак, - Чуша ощерился, вытянув хвост трубой.
Из резко сгустившегося воздуха отделилась высокая несуразная фигура с длинными ручищами и тяжелой поступью. Плюхнувшись на грязевой "стул", она замаячила разными оттенками и, наконец, остановившись на грязно-желтом, полностью проявилась.
Сглотнув, Ваня оценил бандитскую морду лешака Кривы, манерно расслабленную позу при сжатых узловатых кулачищах, один из которых он все же расслабил, приподнявшись и протягивая для рукопожатия.
- Оченно приятненько познакомиться, - глаза лешака полыхнули зелеными огоньками. - Эдак и со скуки засохнуть можно, а тут старший сержант, да собственной персоной, с расспросами!
- С доследственной проверкой, - невозмутимо поправил Ваня, вытаскивая из планшетки блокнот и ручку. - С какой целью посещали Прохора на прошлой неделе?
- Я?! - Крива растянул огромный рот в улыбке, демонстрируя острые подпиленные зубы.
- От ты долгий, как глист, - Чуша зло наморщил нос. - Чего непонятного? На вопрос отвечай!
- Ах, ты, блохонос...
Ваня сделал шаг вперед, наступив ногой на самодельный стул, отчего тот качнулся, потеряв одну ножку и завалив лешака на бок.
- Гражданин Крива, пес является ээ...уполномоченным консультантом для отдела дознания, а ваши инсинуации будут использованы против вас. Отвечайте на поставленный вопрос, иначе... - Ваня задумался, - ...будем вынуждены оцепить зону вашего проживания и провести химобработку. С карантином и всеми вытекающими.
- Вот же ж нелюдь! - сплюнул Крива, восстанавливая равновесие. - Ну был я у Прошки, что с того? Лекарства брал, как и все. С болотными сцепились, ну и ранозатягивающее понадобилось, у них же кругом грязь да антисанитария...
Ваня сделал записи и, не отрываясь, произнес:
- Есть сведения, что вы интересовались неким​ препаратом с весьма негативным воздействием.
Зеленые глазищи Кривы заполыхали бешеным огнем.
- Ты, служивый, попусту меня в непотребщине не обвиняй.
- Констатация факта, гражданин Крива,- старлей нахмуренно играл желваками. - Для чего снадобье? Устранение болотных конкурентов? Попытка замести следы?
Лешак напряженно сверлил Ваню взглядом, а потом вдруг захохотал.
- Ох уж эти правовики! Леших до изжоги доведут! - Крива махнул кому-то ручищей. - Что ты меня одного пытаешь, ты вон всю мою лесную ОПГ опроси, мож кто в курсе...
Из неоткуда выползло с десяток лешаков, низких и длинных, широких и тонких, с ветками вместо рук, поросшими мхом, грибами и лишаем.
- Что ты за рожа бесчестная? - Лиска сложила руки на груди и поморщилась.
- Нашла где правду искать! - Крива пожал сутулыми плечами. - Да и я впервые на дознании, разволновался что-то...
Обступившие Ваню лешаки с интересом принюхивались, рассматривая ботинки и незаметно щупая планшетку. Один из них, с пучком поганок вместо глаза, подковырнул кривым пальцем кармашек и противно взвизгнул.
- Шта-а? В лес да с ножом? Энто против правил! Время не закатное!
- Не закантное, не закатное!.. - полетело со всех сторон.
Ваня непонимающе огляделся и, поймав виноватый взгляд Чуши, тяжело вздохнул.
- Нехорошо как, а! - Крива поцокал языком, меняя цвет на черно-зеленый . - А ты, старлей, когда в следующий раз себе спутников выбирать будешь, думай хорошенько. Может, стоило бы с них допрос начать...
Ваня успел заметить, как рыжеволосая голова Лиски поспешно скрылась за еловыми лапами прежде, чем тяжелый кулак Кривы смачно треснул ему в челюсть.