Эту историю я услышала в поезде. По роду своей деятельности мне часто приходится мотаться по городам и весям в поисках сенсаций и прочего журналистского материала. Много времени приходится проводить в поездах и самолётах, но больше в поездах.
   Вы не задумывались, почему в поезде люди часто рассказывают незнакомым попутчикам свои горести и радости? Не случайно же известные классики Ильф и Петров назвали вокзал зоной отчуждения. В поезде есть какая–то магия, толкающая людей на откровения с незнакомцами. То, что они тщательно скрывают от близких, здесь вырывается на свободу.
   Я возвращалась домой из командировки в Россию. Попутчицами моими по купе были две немолодые уже женщины лет за пятьдесят. Одна, в тёмной одежде и с заплаканными глазами, явно возвращалась с похорон достаточно близкого человека. Другая гостила у детей и внуков. Та, что гостила, по доброте душевной пыталась отвлечь печальную соседку по купе от её воспоминаний, рассказывая о своих детях и внуках. Обе были очень взволнованны впечатлениями и спать, видимо, не собирались. Думая, что я давно сплю (время было позднее, а молодые, как известно, проблем со сном не имеют), они очень тихо беседовали о своём…
   Я, набегавшись за день, под тихий разговор и перестук колёс начала уже дремать, как вдруг мой охотничий инстинкт сделал стойку, и я услышала начало истории. Машинально включила диктофон и приготовилась слушать. Вам передаю эту жизненную историю слово в слово, как она была рассказана, только имена изменила.

   “Со своей любовью я впервые встретилась очень давно… Мне тогда было семь лет, а ему одиннадцать. Алёша... Наши родители были родственниками: мой отец и его мать были братом и сестрой, т.е. мы были кузенами, как говорили в старину. Дело было через несколько лет после войны, мои родители и я ехали в гости в город Алма-Ата. Ехали очень долго, больше недели, до сих пор помни свои впечатления: казашки, подносы с рыбой, пуховые платки, а особенно – поле маков за окном поезда на всём пространстве, куда только доставал глаз.
Наши отцы были военнослужащими, в прошлом воевали, мама моя познакомилась с отцом на фронте…
   Помню, был тогда Алёша худеньким голубоглазым мальчиком, очень подвижным. Когда вечером наши родители отправились в городской театр, Алёша построил меня и своего младшего брата, и мы маршировали, а он командовал: “Ать-два, солдатушки, браво, ребятушки!”

   Второй раз мы встретились, когда мне уже было шестнадцать. Родители отправили меня к тёте, что жила у Азовского моря в собственном доме. Алёшина семья к тому времени тоже построила там дом. Его мать и моя тётя Надя были родными сёстрами.
Я тогда была очень серьёзной девочкой, училась в физико-математической школе и очень небрежно в разговоре с Алёшей, на ту пору студентом Металлургического института, манипулировала такими словами, как алгебра-логика, интегралы и дифференциалы...
   В гостях у Алёши я очень стеснялась, а он не знал, чем ещё меня развлечь кроме разговоров о математике. Предложил сыграть в шахматы. Я играла слабо, но согласилась, испугалась, что он расценит мой отказ как неумение играть.
После незаконченной партии в шахматы (было уже поздно) он повёз меня на велосипеде к тёте Наде на одну из соседних улиц. Ехать на раме было очень неудобно, дорога неровная, я всё время боялась упасть в канаву. Он, вспоминая это много лет спустя, говорил, что помнит, как взволновала тогда его наша невольная близость, какая-то смесь братской и иной любви. Алёша тогда уже был юношей, а я в свои шестнадцать больше, чем на тринадцать не выглядела, со своими розовыми щёчками, льняными волосиками до плеч и нарядными платьицами, что с любовью шила мне мама.

   Третья наша встреча была началом нашей зарождающейся любви. Через три года я опять приехала к тёте на море. Погода в июне была совсем не пляжная, я скучала и решила вернуться домой, предварительно поменяв билет на самолёт. Была суббота, и моя хитрая тётя отвела меня к Алёше под предлогом, что ей некогда было везти меня в кассы. Сама я город знала плохо, нужен был провожатый. Девятнадцать лет не шестнадцать, согласитесь, - разница большая. Пока мы ехали через весь город, разговаривая и всё больше сближаясь, выглянуло солнышко. И Алёша предложил мне не спешить улетать.
Гуляли мы до поздней ночи... Никогда раньше не приходилось мне гулять с юношей вдоль моря по песку и под луной. Влюбилась я тогда так, как мне, влюбчивой натуре, никогда раньше не приходилось…
   Вернулась домой, размечталась о том, о чём обычно мечтают невинные девушки, а пока писала письма. Получала нежные ответы со словами “птенчик” и тому подобными нежностями. Так прошел год. Жизнь продолжалась. Я училась, он работал. У меня были друзья-ребята, у него – девушки…

  Прошёл год, я ужасно скучала и рвалась к нему. В то время один из моих друзей захотел поехать на море. Я зачем-то предложила поехать со мной. В то время у меня были такие передовые взгляды, что ничего предосудительного в нашей совместной поездке к родственникам не видела. Что-то вроде вызова предрассудкам. Где-то в глубинах души, видимо, таилась исконная женская хитрость: увидит любимый, какой у меня красивый друг, заревнует и подвинется к решительным шагам. Да и просчиталась наивная душа. Родственники решили, что это мой жених, а Алёша обиделся, как я потом узнала, но вида не подал, а встретился с нами в обществе девушки, которая мне ужасно не понравилась. И тогда обиделась я.

  Со временем тот злополучный друг-красавец, став военным, предложил мне руку и сердце. У меня в семье были нелады. Родители расходились, были скандалы. Хотелось сбежать от всего того, что было, и начать новую жизнь на новом месте, забыв старое, раз уж так получилось. Уехала я к месту службы мужа и начала новую жизнь. Сына родила, на удивление родне, не сразу после свадьбы, а только через год. И удивительное дело – сыночек мой, вылитая я, был с синими глазами, которые потом стали голубыми как у Алёши. Это при том, что и у меня и у мужа глаза карие. Позже я узнала примету: о ком беременная женщина думает много, на того и ребёнок может быть похож. Впоследствии эта примета ещё раз подтвердилась.
Время шло, мы переписывались, но это уже была совсем другая переписка. Меня по-прежнему тянуло в тот южный город. Я искала повод поехать туда. Когда сыну было полтора года, я решилась и приехала. Мы ходили на море, подолгу сидели в тётином саду. Между нами была даже не стена, - вуаль застенчивости... Не могу объяснить это состояние, я чувствовала, что его влечёт ко мне очень сильно, как и меня, но он не смеет. Как старший и ответственный товарищ.

   Когда мой первенец пошел в первый класс, я получила от Алёши письмо с сообщением о женитьбе. Как же ранило меня это известие! Письма прекратились. Как я узнала потом, родственники донесли ей о наших с Алёшей романтических отношениях, и письма мои были украдены, адрес потерян, недоразумение росло.
Годы пролетали чередой... Чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся на месте, где должна была цвести любовь, я родила ещё одного сына, хотя и мечтала о девочке. У Алёши детей не было.

   Женщина умолкла, задумавшись. Молчала и собеседница, не торопила. Вагон мерно раскачивался и постукивал на стыках рельс: ‘Так-так, так-так…” Мелодично позвякивали в тонких стаканах в подстаканниках, неизменных спутниках поездов, дребезжащие ложечки, скрипели и постанывали массивные полки. За окном мелькали столбы, вспыхивали неожиданно огни встречных поездов, и опять темно, только чёрные силуэты проносятся за окном, глубокая ночь.
Затаив дыхание, я ждала продолжения и очень надеялась, что моя рабочая техника меня не подведёт.

   Сделав несколько глотков давно остывшего чая, женщина продолжила рассказ.
"Жизнь текла своим чередом, дети росли, а пустота в душе всё увеличивалась... Порой такая тоска охватывала! Что же, вот так всю жизнь, дом-дети, и ничего больше? Мужа своего я не любила - это уже стало мне понятно. Я прекрасно к нему относилась, ценила и уважала, но не более того. Мы были скорее друзья, чем супруги. А хотелось любви! И до того я дошла, стыдно признаться, голубушка, что стала мечтать о том, чтобы хоть один разок переспать с Алёшей, а там будь что будет...
С этим твёрдым намерением и поехала я в мой на всю жизнь теперь любимый город, где жил мой единственный, предназначенный мне мужчина.
   Оба мы к тому времени немножко постарели. У Алёши появилась небольшая проплешина и усталость в глазах. Морщинки приклеились к нам обоим. Годы...
А вот чувства не постарели. Как только мы встретились, я сразу поняла, что мой любимый так же несчастен в браке, как и я. У меня хотя бы сынишки были, а у него одна работа и тоска. Но, как говорится, чему бывать, того не миновать, - плотину чувств прорвало, а нас затопило... Условий для любовных отношений не было, но заклятие снято и всё выяснено. Пришла пора возвращаться домой.

   Дальше были страстные письма зрелых уже людей и телефонные разговоры. Потом его командировки в Москву. Наши встречи на квартире у подруги, конспирация, двойная жизнь. Но это всё равно было лучше, чем пустота. Это была надежда.
Надеюсь, вы не осуждаете меня, голубушка. Говорят, любовь права. Я, конечно, мучилась угрызениями совести, но уже начала строить планы на новую жизнь.
Супруги наши свои позиции без боя не сдавали. Знаете - что имеем, не ценим, а потеряв - плачем. Начались скандалы. Мы стоически их переносили. Просили дать свободу... Время шло, события развивались. В моей семье тем временем случилось огромное горе - погиб в армии мой младшенький. Старший был уже совсем самостоятельный: заканчивал учёбу в университете, встречался с хорошей девушкой, будущей моей невесткой. У мужа карьера сложилась неплохо - дослужился до полковника при Генштабе. Получили прекрасную квартиру в Москве. Всё, вроде, благополучно, если забыть о горе... Но как его забудешь?!

   Мы старели и тосковали. Вы же знаете, голубушка, как старит женщину отсутствие любви. А когда женщина любит и любима, она расцветает. И тогда решилась я на отчаянный шаг. Уволилась с очень престижной работы, чем повергла сотрудников в шок - время было перестроечное. Вы, конечно, понимаете. Поехала к Алёше. Он к тому времени перебрался в отчий дом к матери... Никогда не думала, что так трудно будет расстаться с насиженным гнездом, с сыном, который совсем во мне не нуждался, как мне казалось тогда. Но любовь вдохновляла на подвиги.
Любовь и страдание... Они всегда рядом, словно держатся за руки. Не знаю, как было у Вас, моя милая попутчица, а у меня в жизни было много страданий, горя. Но и большая любовь была. И есть.

   После было много чего. Разводы, свадьба сына, наша с Алёшей регистрация, переезды и бесчисленные поездки туда-сюда. Теперь вот живём в своей квартире, жизнь наладилась, внуки растут, ездим в гости к детям в Москву, радуемся жизни и не боимся старости. Говорят, старость - кому наказание, а кому награда. Вот такая моя нехитрая история. Сократила, чтобы не утомить Вас слишком. История моей жизни и первой и последней Любви."

Женщина умолкла, и я выключила диктофон. Светало.

Подпись автора

Пока вы не научитесь управлять веслами, бесполезно менять лодку (Шри Шанкара)