Телефон тихонько завибрировал. Татьяна Николаевна оглянулась по сторонам, быстро разблокировала экран и, замирая от волнения, прочла сообщение: «Богиня моя, с добрым утром!» Вслед за сообщением прилетела картинка с котенком и мерцающей золотистой чашкой чая. Татьяна Николаевна почувствовала, что краснеет.
- Тань, ты чего, – оторвала взгляд от своего монитора сидящая за соседним столом женщина, -давление?
- Нет-нет, - Татьяна Николаевна сунула телефон в карман вязаного кардигана, машинально поправила прическу, - я в туалет. Я быстро.
Запершись в кабинке, с бешено колотящимся сердцем, Татьяна Николаевна в двадцатый раз прочла заветное послание. Мысли скакали, путались, не давая сосредоточиться: «Нужно что-то ответить. А что? Что-то нейтральное. Вроде «Доброе утро! Хорошего дня». Нет, это слишком банально. Хорошо, что нам нельзя пользоваться телефонами на рабочем месте, а то он подумал бы, что я легкодоступная. Только и делаю, что торчу в телефоне, жду его сообщений. А я разве не жду?» Татьяна Николаевна вспомнила, как маялась в постели всю прошлую ночь, томясь смутными мечтаниями. «Не спалось просто. Чаю напилась на ночь. А там кофеин! Так что же ответить?»
Снаружи кто-то подергал дверцу кабинки. Татьяна Николаевна вздрогнула и быстро напечатала: «Доброе утро! Желаю хорошего настроения!», выключила экран и нажала на кнопку слива на туалетном бачке. Телефон снова требовательно зажужжал.
«Танечка, смотрю на твою фотографию, ты обворожительна. Как бы мне хотелось прикоснуться к твоим золотистым кудрям», - еле сдерживая волнение, прочла женщина. Времени на обдумывание ответов уже не оставалось, и она напечатала первое, что пришло в голову: «И мне бы этого хотелось». Зажмурившись, она отправила сообщение. А что? Судя по фото на анкете он был вполне привлекательным мужчиной. Не молод, так она сама не девчонка давно. Интеллигентный. Увлекается рыбалкой, фотографией, ходит в спортивный зал. Не женат – это важно. Татьяна Николаевна почувствовала укол совести: она сама ведь замужем.
До обеда времени на переписку не было. Сдача отчета – это всегда нервотрепка, голову от бумаг поднять некогда. Стоя в очереди в заводской столовой, Татьяна Николаевна вспомнила про телефон: пять не отвеченных звонков. И все с одного номера.
- Маша, мне позвонить нужно, кушайте без меня, - прошептала Татьяна Николаевна и, сопровождаемая недоуменным взглядом подруги, проворно выскочила в коридор.
Они проговорили весь обеденный перерыв. Петр Дмитриевич оказался галантным и чутким собеседником. Захватывающе рассказывал, как ездил прошлым летом в палаточный городок на реку, с юмором передавал все, что там происходило с его незадачливыми попутчиками. Красочно описывал тихие закаты, туманные восходы, острый запах свежей хвои и дымный привкус ухи, приготовленной на костре. Сама Татьяна Николаевна в походах не бывала уже очень давно. Однажды, еще в первый год ее замужества они с Виталиком отправились в поход. Все, что она помнила из той поездки – это жуткой холод поутру, вездесущие комары и отсыревшие за ночь вещи. А сейчас ей почему-то захотелось снова попасть в неустроенность палаточной жизни, окунуться в беззаботное веселье, которое ей сулил новый знакомый.
- Ну что, Танюша, рванем летом с палатками в горы?
- Я не против, - зачарованно проговорила женщина.
- А что ты делаешь сегодня вечером? Неплохо бы отметить наше знакомство, - было слышно, как Петр Дмитриевич на том конце провода понизил голос, - у меня есть восхитительное калифорнийское вино. Для особенных случаев. Что скажешь?
- Ой, как-то так, сразу, - начала отнекиваться обескураженная напором Петра Дмитриевича женщина, - боюсь, сегодня у меня не выйдет…
- Окей, Танечка, я могу подождать до завтра, - с придыханием сообщил Петр Дмитриевич, - но не дольше. Не терпится взглянуть на тебя воочию, моя наяда.
Татьяна Николаевна снова покраснела и, едва закончив разговор, стала лихорадочно просматривать телефонную книжку в поисках контактов парикмахерши и маникюрши.
- Виталик, я дома! – Татьяна Николаевна ворвалась в квартиру, распространяя вокруг себя благоухание парикмахерской и воодушевление женщины, предвкушающей приключение.
Сбросив в прихожей сапоги и пальто, она вбежала в слабо освещенную спальню. Грузная фигура мужа резко выделялась на фоне окна и таявших за ним голубых мартовских сумерек. Виталий сидел на своем привычном месте в кресле. Склонив голову, он дремал под мерное бормотание телевизора, изредка всхрапывая.  Рядом на столике были свалены тарелки с остатками обеда, кружки с недопитым чаем, хлебные крошки, обертки от конфет. В спальне стоял спертый запах болезни. Татьяна вздохнула и, с досадой ощущая, как улетучивается приподнятое дневное настроение, начала потихоньку собирать посуду. Она смахнула крошки, приоткрыла окно, впуская свежесть тихого вечера, и тихонько разбудила мужа.
- Виталий, просыпайся. Сегодня нужно принять ванну.
Мужчина открыл глаза и уставился на новую прическу Татьяны. В ясном, по-детски непосредственном взгляде читался восторг. Здоровой левой рукой он неловко провел по Таниным волосам.
- Аааооооыыы, - с трудом произнес он.
- Да, дорогой, у меня новая прическа. Спасибо за комплимент.
Очень давно, кажется, в другой жизни, Виталик не пропускал ни малейшего изменения во внешности жены. Он любовался и восторгался ей, сыпал комплиментами, похвалами и подарками, искренне считая Таню подарком судьбы. Она такой и была: пухлой хохотушкой с легким характером.
Телефонный звонок, прозвучавший пять лет назад, разделил ее жизнь на две части: до и после болезни мужа.  Мчась в то утро в больницу, Таня до последнего не верила в страшный диагноз. Виталику всего 42, какой инсульт? Но врачи не ошиблись. Месяцы в больнице, реабилитационные центры, домашние упражнения – Таня вкладывала все свои силы, время и деньги на восстановление здоровья супруга, подчас забывая о своих нуждах. За ежедневными заботами о муже Татьяна не заметила, как их дочь окончила одиннадцатый класс и уехала учиться в другой город. Таня и Виталик, получивший нерабочую группу инвалидности, осталась в квартире вдвоем. Жизнь Татьяны стала размеренной и предсказуемой: днем работа, а по вечерам она спешила домой, к Виталику. Постепенно она растеряла друзей и подруг, которые едва заслышав от Татьяны: «Я не смогу прийти, Виталик не может долго оставаться один», отводили глаза и сочувственно кивали. Виталик, благодаря стараниям Татьяны, понемногу снова начал ходить. Сначала с костылем, потом с тростью. Он научился простейшим бытовым действиям, но разрабатывать правую руку, висящую плетью, отказывался: было больно, требовалось прилагать усилия и настойчивость. А его и так все устраивало. Сыт, одет, любимая женщина рядом. Что еще надо? Поначалу Татьяна еще надеялась, что к нему вернется былая энергия, стремление достигать и двигаться вперед. Но годы шли, а сил и желания у мужа не добавлялось. Он все реже выполнял нехитрые физические упражнения, предписанные докторами, стал привередлив в еде, начал набирать вес. Татьяна поначалу искренне радовалась его успехам, подбадривала мужа, но, наблюдая захватывавшую Виталика апатию, она становилась все печальнее и печальнее, чувствуя свое бессилие. Она стала замечать, что просьбы начальницы задержаться на пару часов после окончания рабочего дня уже не вызывают у нее возмущения, и по выходным все чаще находятся дела вне дома. Разумеется, Виталик имел все необходимое, все самое лучшее. Но Татьяне вдруг стало чего-то не хватать. Хотелось человеческой теплоты и участия, заботы, крепкого мужского плеча, в конце концов. Всего того, что в одночасье украла у нее болезнь.
Как-то раз коллега в порыве откровенности рассказала о том, как легко заводить новые знакомства на специальном сайте. Татьяна фыркнула.
- Куда уж мне! Там, наверное, красотки двадцатилетние. Да и замужем я, неудобно как-то.
-Танька, ты дурочку из себя не строй. Разные там женщины. Ну и по-честному, какой из твоего Витальки муж? Ну обуза же, признайся?
- Маша, - задохнулась от негодования Таня, - как ты можешь? Это мой родной человек, мы с ним двадцать лет живем…
- Знаю, знаю, - отмахнулась Маша, - а вот признайся честно, ведь хочется иногда нормального мужика рядом? Чтоб и лампочку поменял и машину сам отремонтировал, ну и это самое…
- Да ну тебя, Машка! – засмеялась Таня, замахав на подругу руками, - вечно ты об этом.
Однако, теперь эта мысль не давала Татьяне покоя. Несколько дней ей потребовалось для того, чтобы скачать нужное приложение на телефон. Потом она долго и обстоятельно описывала себя в анкете. Писала, стирала, снова писала. А чего стоило подобрать соответствующую фотографию! Чтоб и поплывший подбородок был не заметен, и лицо не слишком уставшее. Виталик заглядывал ей через плечо, тыкал пальцем в фото и радостно кивал, бормоча что-то нечленораздельное.
- Да, мой хороший, и мне эта фотография нравится, - отвечала Татьяна, пряча в смущении телефон.
Наконец дело было сделано. Татьяна часами рассматривала фотографии подходящих ей по возрасту и увлечениям мужчин, не решаясь написать первой. Портрет и анкета Петра  Дмитриевича Осокина сразу привлекли ее внимание. Спокойное, даже благородное лицо располагало к доверию. Алгоритмы приложения сработали каким-то непостижимо-волшебным образом, и тот самый Петр первым написал ей. Татьяна удивилась, обрадовалась и ответила. А потом не спала всю ночь.
В день свидания Татьяна Николаевна не могла найти себе места. Кофе сбежал, Виталик с утра капризничал, рабочий день казался нескончаемым. Несколько раз Таня собиралась позвонить Петру и объявить, что не придет сегодня, скажется больной или еще какой-нибудь форс-мажор сочинит. Но потом вспоминала одинокие вечера и ночи, обзывала себя трусихой и продолжала с замиранием сердца ожидать вечера.
Петр назначил встречу в незнакомой части города, в парке. Таня мчалась туда, отринув страхи, воображая прекрасного галантного кавалера, увлекательный диалог и возможно даже поцелуй на прощание. 
Парк выглядел неопрятно. На газонах кое-где виднелись потемневшие кучи снега, бескрайние лужи на дорожках вынуждали редких прохожих совершать неловкие прыжки. Татьяна шла по парку, не обращая внимания на окружавшую ее серость, вдыхая полной грудью свежий воздух. Неожиданно с соседней дорожки к ней приблизился мужчина.
- Таня, это ты? Ах, всенепременно это ты! Боже, как ты великолепна! – мужчина попытался приобнять ее.
Таня немного опешила от внезапного натиска. Остановилась.
- Добрый вечер, Петр, - проговорила она, отступая на шаг назад и оглядывая высокую худощавую фигуру.
- Танечка, я безмерно счастлив познакомиться лично.
- Взаимно.
-Ах, Таня, если бы я был художником, я бы бросился рисовать твой портрет. Танечка, я должен напоить тебя чаем. Пойдем, пойдем, Афродита моя, у тебя такие ледяные руки.
Напористый шквал заботы, которую обрушил на нее Петр, сразил отвыкшую от подобного обращения Таню. Мужчина услужливо поддерживал Татьяну под локоть, помогая обходить лужи и выщербленную тротуарную плитку. Петр болтал без умолку, пересказывая все ту же историю про палаточный поход. «Волнуется, наверное», - сочувственно подумала Татьяна и украдкой взглянула на его небритый подбородок.
Едва выйдя из парка, они очутились в маленьком неухоженном дворе внушительной сталинской пятиэтажки.
-Сейчас, сейчас, богиня моя.
- Петр Дмитриевич, а куда, собственно … - насторожилась Татьяна.
Тем временем Петр уже открыл обшарпанную дверь подъезда и, галантно пропустив вперед себя Татьяну, вошел вслед за ней в темный подъезд, пропахший кошками и застоявшейся канализацией. Татьяна отшатнулась.
- Пойдемте, Танечка, - уговаривал спутник, подталкивая ее в спину, - вот сюда, пожалуйте. Чаю вам предложу.
Он открыл дверь квартиры, расположенной на первом этаже и широким жестом пригласил Таню войти. Немного поколебавшись, она робко ступила в темную прихожую. Петр захлопнул входную дверь, и тут же Таня ощутила на своих губах слюнявый, дрожащий от вожделения поцелуй.
- Что это вы себе… - с негодованием выдохнула она, оттолкнув назойливого ухажера.
Таня начала шарить по стене в поисках выключателя. Под руку попалась невидимая в темноте полка. С нее посыпались какие-то пыльные предметы, вроде статуэток, грохнула связка ключей. Таня почувствовала под ладонью что-то колюче-шерстяное и одновременно липкое и брезгливо отдернула руку.
- Включите свет! Немедленно! Я буду кричать!
Незримые трясущиеся руки начали расстегивать ее пальто, стянули с головы берет. Она снова почувствовала на щеке омерзительный поцелуй и пронзительно завизжала. Через секунду зажегся свет. Перед ней стоял растрепанный Петр Дмитриевич со спущенными до колен брюками и выражением абсолютного непонимания на лице.  Полубезумным взглядом Таня обвела заваленную невообразимым хламом прихожую и примыкавшую к ней кухню. На кухонном столе, покрытом пестрой клеенкой, стояла початая бутылка водки, два граненых стакана и апельсин.
Внезапно ожило висящее на кухонной стене радио.
- Двадцать один ноль-ноль, - оглушительно-громко объявил диктор.
И как-то разом на Таню обрушилось осознание всей нелепости и ужаса ситуации, в которую она попала. Попала сама, по собственной неопытности, наивности. Глупости в конце концов. Кто этот дурацкий клоун, вообразивший себя дон Жуаном? Как она могла повестись на его банальные россказни? На что она рассчитывала, соглашаясь на встречу с незнакомцем, о которой никому не рассказала?
Таня молча подобрала свой берет, открыла дверь и вышла из квартиры.
- Куда же ты, наяда моя! – неслось ей вслед.
***
- Виталик, я дома! – потухшим голосом сообщила Таня полутьме, царившей в квартире.
Она сняла пальто, сапоги. Поправила перед зеркалом волосы, пристально вглядываясь в своё отражение. Уже не молодая, но неплохо сохранившаяся женщина. Морщинки возле глаз, но это от смеха. Так почему все так вышло? Что она сделала не так? В какой момент своей жизни повернула не туда. Ей до сердечной боли стало жалко себя. Жалко своей бесцветной, безрадостной, беспросветной жизни. Жалко Виталика, который уже никогда не станет прежним. Жалко бестолкового Петра, промышляющего случайными знакомствами с неопытными дурочками.
- Аааоооээ, - донеслось из ванной.
- Виталик?
Таня вздрогнула и резко обернулась, ударившись локтем о дверной косяк. От внезапно пронзившей ее боли, слезы навернулись на глаза. Таня бросилась в ванную.
Виталик лежал на спине на кафельном полу. Вода из открытого крана лилась через край раковины, попадая на его рубашку и брюки.
- Боже мой! – в отчаянии воскликнула Таня.
Она моментально выключила воду, присела на корточки и принялась поднимать мужа, прекрасно осознавая, что ей это не под силу.
- Как же это ты, зачем? – причитала она, - ждал, меня, ждал и решил сам умыться?
- Эиии, - жалобно застонал Виталик.
- Дуралей ты мой, - простонала вконец обессиленная Таня, садясь рядом с мужем на мокрый пол.
- Ииии, - негнущимися пальцами Виталик дотронулся до мокрой щеки Тани.
-  Я ударилась. Нечаянно. Но мне уже не больно, милый, - ответила Таня, беря Виталика за руку и чувствуя, как глаза снова наполняются жгучими слезами.