У реки, на дальнем берегу,
Я сижу, укрывшись синим небом,
Но себя уже не берегу,
А душа изранена приветом.

У рассветных, чуть игривых гор,
Брошен нож — хранит багровость
Крови. Задышу, когда уже его
В чьей-нибудь груди совсем разломят

И слеза польётся на траву —
И собой сама разрежет воздух.
Я легка — как будто бы в бреду.
Я бреду — найду живую воду.

Будет голос тихо трепетать,
И едва — по честному — не петь…
Просто оттого, что эта смерть
Голосами вдруг насытит небо.

Я бреду по лезвию ножа,
Но легка и держится в секрете
Вся душа, от силы дребезжа,
Запоёт с израненным приветом.