«Привет, Марго.
Ещё, кажется, совсем недавно мы простились на крыльце твоего дома, а я уже скучаю. Как только доберусь до почтового ящика, сразу же отправлю тебе это письмо»...
Ада покидала маленький, укрытый разноцветной осенней листвой городок, в котором пробыла около месяца. За это время она успела найти в лице Маргариты друга. Марго просила писать ей давно вышедшие из моды и времени бумажные письма. Старые, из её прошлой жизни Маргарита сожгла. Чем-то хотелось заполнять пустоту, что образовалась в ветхой, обшитой молочным бархатом и пропитанной ароматом ванили коробке. Лишь сухие лепестки недавно срезанной белой розы одиноко лежали на дне хранилища сокровенного.
«Мой поезд похож на тот, что был во сне. Нет, всё в нём новое, в духе нашего времени. Но знаешь, какая-то здесь таится история, та история…».
Грифель простого карандаша вдруг треснул и обломался, многоточием лежала серая крошка на мягкой белой бумаге.
— Почему ты не пишешь ручкой с чернилами? - над девушкой пролетел вопрос. Ада, расправив пальцы, укрыла ладонью написанные слова. Резкое и быстрое движение руки растирало ту самую темно-серую, почти черную крошку так, что и белоснежный лист, и ладонь впитывали горечь чёрной краски. - Вот видишь, писать карандашом непрактично и…
Незнакомец не договорил.
— И? - девушка возмутилась от нахального начала разговора и в то же мгновение захлопнула свой блокнот. Вместе с этим молнией сверкнул брошенный взгляд прямо в лицо незнакомцу.
— И позволь сесть, - указывая на стоящий рюкзак, незнакомец не спускал со своего лица невозмутимость.
— Здесь полно свободных мест, ты не видишь? – уже разозлившись от предстоящего соседства с заносчивым типом, Ада сняла рюкзак с сидения.
— Я не один.
«Ещё и не один…» – девушка представила компанию самовлюбленных, лощёных, претендующих на интеллигентность франтов. Ей хотелось избежать неприятной поездки и быстрым движением, сунув блокнот с карандашом в рюкзак, она встала, чтобы найти другое свободное место. Возможно, даже в другом вагоне.
Но путь преградил виниловый кейс для гитары. Эта фигура заставила девушку остолбенеть, какую-то неизъяснимую слабость она имела к этой форме.
— Прекрасен первый месяц осени, правда? – незнакомец не стал задерживать Аду и освободил ей путь. Он встал и увёл свою музыкальную спутницу в укромное багажное отделение.
Так, почти сравнявшись взглядами, Ада узнала те самые хитрые карие глаза из сна. Лицо её мгновенно выразило ещё более густое презрение, каким оно являлось еще пару минут назад.
Для Ады не осталось и тени сомнений в том, что им не по пути.
В это же время экспресс поднимал сухую коричневую листву с перрона, останавливая свой ход. Девушка немного пошатнулась, и рука нашла опору на мягком шерстяном свитере какого-то внезапно возникшего рядом человека. Рука одернулась и Ада увидела ещё одно знакомое лицо.
— Джек, вот ты где! – человек в свитере обратился к нарциссу с обольстительными карими глазами.
За плечами в мягком свитере стояли еще трое. И все они показались Аде уже знакомыми.
Девушка окинула всех пронзительным взглядом и с неподдельной невозмутимостью прошла мимо всей четверки в другой вагон.
— Кто это? – когда следы от лиловых кроссовок простыли, прозвучал вопрос.
— Не знаю, но она странная, – ответил Джек.
Компания расположилась на шести голубых сидениях экспресса. Одно место оставалось свободным.
— Почему странная? – спросил кто-то.
— Она пишет письма грифелем.
— И что в этом странного?
— То, что время быстро стирает этот материал.
— Может она этого и хочет… – предположил тот, кто был в свитере.
— Марк, любишь ты идеализировать девушек, – сказал Джек.
— Не только девушек. Вспомни, что за гитара в его футляре, – сказал кто-то.
— Кстати, где она? – Марк обратился к Джеку.
— Не волнуйся, здесь, над тобой.
Виниловый кейс хранил ту самую гитару цвета «Санбёрн». Мечта Ады была так близко.
Золотым светом залитый перрон сначала медленно, а затем быстро ускользал из вида. Ада следила за игрой осенних красок и линий в окне скоростного поезда.
Летела жизнь.

***

Город, куда отправилась Ада, встречал её и всех прибывших и ступивших на серые плиты старого, векового вокзала, храбрым порывистым ветром. Над головами багровело небо, коридоры улиц меняли свой цвет. Ада наблюдала откровение вечера, прогуливаясь по незнакомому, большому и величественному городу. По брусчатке ползли бледные тени фонарей и случайных прохожих.
Коричнево-желтый лист закружился в свете фонаря. Ада вспомнила чужой виниловый кейс с гитарой и свою, не меньше чем несколько недель тому, разлетевшуюся пылью по музыкальному магазину мечту. Предчувствие пришло вместе со вздохом свежего ветра. На мгновение девушке показалось, что в том кейсе находилась её гитара-мечта. Но с теплым паром выдоха улетала всякая надежда на встречу с этой мечтой.
Лёгкое урчание в желудке напомнило о насущном. Хотелось есть. Пробежавшись взглядом по обеим сторонам улицы, внимание остановилось на противоположной стороне с капризной вывеской гласившей простые слова «Еда и вино».
Переступив порог заведения, девушку встречало ароматное амбре вин и пряный запах выпечки.
Осмотревшись, Ада нашла небольшой свободный столик у окна.
Где-то впереди, через звон бокалов и лепет голосов, зазвучали ноты. Поплыли волны прекрасной мелодии. Ада почти сразу нашла их источник. Мужские пальцы играли на струнах её мечты. Девушка не могла оторвать глаз от стальных нитей, дрожащих и сияющих серебром. Наконец, зазвучали слова и внимание Ады вырвалось из плена чарующей игры.
Лицо. Лицо музыканта засияло так, словно белая иска зажглась где-то на самой глубине. Свет этот распахнул окна и двери души. Искра волшебного огня озарила вдохновенное лицо. 
«... я узнала Его» – этими словами заканчивалось письмо Ады.
Гитара была мечтой девушки, ей так казалось. Но на самом деле гитара была лишь предчувствием, приведшим её к Той Самой мечте.

***

А быть может существует дорога мечтаний? Ведь мечтая об одном, мы предчувствует иное, неведомое, но своё. И чтобы не свернуть с пути..., со своего пути  – мы продолжаем мечтать.

Подпись автора

Z