Выставка имела успех. Модные критики наперебой пели дифирамбы хозяйке галереи, подающие надежды живописцы благоговели, посетители восторженно перешептывались. Море шампанского, интервью, приглашения на светские рауты. Анна Сергеевна с довольной, но сдержанной улыбкой принимала поздравления, ловко переводя всеобщее внимание со своей персоны на молодых талантливых художников, колоритно сгрудившихся возле столов с умопомрачительными закусками.
- Артур Эдуардович, - ворковала она, отведя в сторону серебряный мундштук, зажатый тонкими пальцами, - позвольте представить вам Алису Лу. Бесспорно, она внесет свой весомый вклад в современное искусство. Взгляните на это полотно. Чувствуется дух Кандинского, не находите? Кроме того, хочу отметить экологичность материалов, с которыми она предпочитает работать.
Она наклонилась к молоденькой художнице и шепнула ей на ухо.
- Обворожи его, и новая экспозиция будет только твоей. Старый ловелас в восторге от даровитых блондинок, - Анна Сергеевна окинула беглым взглядом девушку и тихонько подтолкнула ее вперед.
Новоявленная звезда подала известному искусствоведу руку для приветствия, позвякивая дюжиной металлических браслетов и, преодолевая смущение, вступила в светскую беседу. Анна Сергеевна тактично умолкла, пару минут прислушиваясь к их болтовне, потом пустила тонкую струйку дыма в потолок и, изящно покачивая бедрами, направилась к следующему гостю.
- Аннет, ты обворожительна в этом шелке. Что это? Баленсиага? - К Анне Сергеевне приблизилась моложавая дама с головы до ног разодетая в белые перья, - похудела, посвежела. Рассказывай, новый косметолог? Или новый роман?
Она манерно изобразила приветственный поцелуй и пристально уставилась на хозяйку вечера.
- Ах, Нателла, ты же знаешь, у меня роман исключительно с этой галереей. Развлекайся, - глядя на собеседницу сверху вниз ответила Анна, отходя в сторону.
- Устала? – мужская рука обвила ее талию. Анна Сергеевна ощутила знакомый горьковато-дымный аромат парфюма мужа, - предлагаю сбежать. Мне кажется, твои гости уже достаточно набрались, чтоб заметить твое отсутствие,-  он поправил прядь ее белокурых волос и поцеловал ее обнаженное плечо.
- Я еще побуду здесь. Поезжай. Дети не лягут без тебя. Ты же знаешь Никиту, никакая няня не заменит твоей волшебной колыбельной.
- Хорошо, но я тоже без тебя не усну, - и он прижался к ее губам долгим многообещающим поцелуем.
- Я пришлю тебе водителя, - бросил он ей на прощанье.
- Не стоит. Отпусти его, поздно. Я возьму такси.
Было уже далеко за полночь, когда Анна Сергеевна проводила последнего гостя и набрала знакомый номер.
- Будьте любезны, такси на проспект Ленина. Да, это я. Домой. Как обычно, его, пожалуйста.
Машина подъехала через несколько минут. Видавший виды белый Рено логан.
Анна Сергеевна торопливо простучала каблуками по дорожке.
- А, Анна Сергевна, давненько не видались, садись-садись. Довезу с ветерком. Брось на пол сумку. Это из деревни, грибы-соленья, варенья. Сегодня вот только вернулся, не успел разгрузить. И тут твой вызов. Припозднилась ты нынче. Картинки все свои народу показываешь? - Тараторил водитель.
- Добрый вечер, Валерий Семенович. Да, выставка, - усмехнулась Анна Сергеевна, аккуратно, чтобы не испачкать подол платья, спуская на пол громоздкую клетчатую сумку.
- Слушай, Сергевна, если тебе маринованные грузди нужны или там варенье, выбери себе там баночку. Так отдам, по старой дружбе-то, - Валера подмигнул, глядя на Анну Сергеевну в зеркало заднего вида.
- Спасибо.
- Не, а чего? Ты говори, если что надо. Родственники в деревне по осени скотину забьют. Я тебе накручу, идет? А то отощала ты больно. Ведь смотреть страшно. И за что тебя муж твой терпит. Поди все суши трескаете?
- Бывает, - ответила она с улыбкой.
- А какой смысл в них? Маета одна с палками этими. Тьфу. Сергевна, ты послушай, - Валерий приглушил душераздирающую балладу о трудной воровской судьбе, рвущуюся из динамиков, - а? Сечешь? Не гремит же больше.
Анна Сергеевна кивнула. Она смотрела в темное окно, но видела не пафосные новостройки фешенебельных районов, а старые обшарпанные хрущевки. А за рулем новенькой копейки ее ненаглядный Ромочка, первая любовь. И все так же по радио хриплый голос горланит про любовь хулигана, а Ромочка держит ее за коленку и взахлеб рассказывает о разборках с пацанами из Первомайки, шмыгая разбитым носом; мечтает, как начнет таксовать, заработает миллион и увезет ее в Америку. А она, совсем юная Анюта, млеет от любви, от предвкушения настоящего взрослого счастья. И очень ей хочется, чтобы дорога никогда не кончалась. Так сладко у нее на душе, и уже не страшна взбучка, которую непременно устроит ей отец за заваленную сессию. Где сейчас тот Ромочка?
- Анна Сергевна, спишь что ли?
Она вздохнула, очнувшись от воспоминаний.
- Ну правильно я говорю? Малому своему. Учись, говорю, Пашка. Здоровенный вымахал лоб, а ума, что у белки.
- Все правильно, вы говорите, Валерий. Из вас вышел бы прекрасный чуткий педагог.
- Трудовик, - загоготал Валера.
- Он самый, - согласилась Анна с улыбкой.
Они затормозили возле больших кованых ворот. Через секунду к автомобилю подскочил охранник и услужливо открыл дверцу. Анна Сергеевна вынула из сумочки кошелек и протянула водителю банкноту.
- А помельче нет? Где я тебе сдачу-то найду в три часа ночи?
- Ничего не надо, Валерий. Спасибо вам за все.
- Ну бывай, Сергевна.
Анна Сергеевна подала руку охраннику, грациозно вышла из такси и направилась к дому, крепко прижимая к груди банку с малиновым вареньем.