- И тут же над полем тучи
  возникли, и грянул гром!
  И ветер понёсся с кручи,
  и всё потемнело кругом!

Трактир замер в смертельной скуке. Даже состоявшиеся покойники с удовольствием покидали "Адмирал", чтобы идти в свое небытие дальше. И лишь один посетитель был доволен. Собственно, это был сам менестрель - златокудрый тонкий юноша в темно красной хламиде и сладкозвучной лютней в руках. Он гордо стоял среди столов и, поставив одну ногу на стул, самозабвенно исполнял баллады. К всеобщему сожалению всех посетителей, репертуар юного дарования был широк, но чрезвычайно трагичен. Все гибли, захлебывались ядами, тонули в алых струях, и бездыханно снежно невесомо ложились в тенях вековых дубов.
Трактирщик, бывший старшина, которого все звали Батей и лишь одна дармоедка ехидно называла Падрэ, уже в третий раз носил певуну кувшин с вином, недоумевая, сколько же у того времени. Обычно в трактире не задерживались, и через час-полтора души продолжали свой скорбный путь. Но не этот!
Батя метнул на менестреля недобрый взгляд. Юноша допил очередной кувшин и, поклонившись, вновь забренчал по струнам.
- Послушайте, любезный, - Батя с очередным кувшином воспользовался паузой между песнями и вклинился в выступление,- вы к нам за что? Кто вас так проклял? Может, можно чем-то помочь?
Менестрель улыбнулся и потупил взор. " Иже херувимы", - подумал Батя, стараясь изображать участие на лице.
- Моё проклятие благородно, - негромко произнес менестрель, - я помогаю людям. Своими песнями. Услышав их они становятся не так скорбны и продолжают путь без страха.
Батя понимающе покивал, а потом перешел на заговорщический шепот:
- Кому из них вы отдавили ногу? Маргарите или Элеоноре? Перед кем мне молить о прощении?
Юноша еще больше смутился, заливаясь краской по самые уши:
- Я думал... вы знаете мадемуазель Морри?
Батя вздохнул и машинально осмотрелся. Зал немного оттаял от песен и возвращался к привычной жизни: за столами начались негромкие беседы, застучали кости, зашуршали карты.
- Вам очень повезло, - шепотом продолжил он, - Маргарита Федоровна - злой гений этого места, но у нее вполне можно выкупить вашу вину. Кстати, что это было? Неудачно пошутили?
- Неудачно спел, - признался менестрель и украдкой смахнул  набежавшую слезу.
- Понятно, - процедил Батя, - передохните пока, я принесу поесть.
- А потом? - в синих глазах юноши было столько надежды, что сердце бывшего старшины дрогнуло.
- Ну ну, - он похлопал парня по хрупкому плечу, - потом мы призовем доброго гения, и он выведет тебя отсюда. А потом они опять подерутся.
- Кто?! - округлил глаза менестрель.
Батя ухмыльнулся в усы и, забрав лютню и пустой кувшин, направился на кухню. Там он махнул полотенцем, загадав жареного гуся. Блюдо не преминуло тут же появиться - огромный гусак в запеченных яблоках распространял головокружительный аромат. Но Батя посмотрел на него, почесал в затылке и набрал со сковороды тушеной тыквы с морковью. Добавив ломоть хлеба, он шикнул на гуся и тот исчез, оставив запах.
- Хола, добрен-ные чьело-веки! - раздалось с порога.
Посетители никак не отреагировали,  что ни капли не смутило Эль. На ходу стягивая перчатки, она проследовала к барной стойке, где уселась на высокий табурет.
- Падре! - выпалила она, выходящему из кухни Бате. - Как твой-ё ё-мой-ё?
- Здравствуй, - поздоровался старшина и, приблизившись, пробормотал, - есть одно дело. Надо поговорить...
Он отнес еду юноше, чувствуя затылком горячий вопросительный взгляд дармоедки.
- А ки дь-ело? - тут же выпалила она, едва Батя вернулся.
- Как тебе во-он тот молодой человек? - старшина кивнул на менестреля.
- А ки-и-и... Ой-ла, какой голоднен-ный... хью-у-у-уденький, - выдохнула Эль, сложив губы трубочкой.  - Но! Такой-е мне не нужен-но. Он не уметь ни копать, ни стрель-ять, ничего не умь-еть!
- А ты можешь его вывести отсюда? - затаив дыхание Батя ждал ответа.
Дьболика дернула плечами:
- Мочь... перке но? Он чь-еловек, еще не мертвен-ный. Ему надо жить.
И тут она округлила глаза:
- А кто его сью-да посади-ить?
Батя заперхал, прикрывая рот ладонью.
- А-а-а-а! Я понимать! - лицо Эль на миг озарилось улыбкой и снова стало серьезным:
- Мо это так с рук не сойти-ить. Сью-да нельзя проклинать живых! Конечен-но, я вывести его...
- Спасибо, - поблагодарил Батя, - ты можешь немного подождать? Парень и правда голодный, а я ему положил настоящей еды. Пусть поест?
- Си, - кивнула Эль. - Я ждать бесконечен-но. У мень-я полно времь-я, я же Анхель-гранде-дармой-ед.
- Я сварю кофе, - улыбнулся Батя и положил на стойку лютню:
- Этим он мучил трактир.
Дьяболика заинтересовалась инструментом. Когда Батя уходил в кухню, она уже тренькала по струнам, прислушивалась к звучанию, цокала языком и подтягивала колки.
Через пять минут, когда старшина вернулся, в зале уже не было ни менестреля, ни дармоедки. Правда, тыкву парень все же съел, оставив пустую тарелку. 
- Надо было ему сказать, - вздохнул Батя, забирая тарелку, - что помогать людям это не значит горланить с утра до ночи. Есть много других способов.
Он отнес тарелку на кухню, и возвращаясь, услышал звуки лютни.
- Опять!? - фыркнул старшина. - Ну сейчас я ему!
Широким шагом он вышел в залу и замер в удивлении. Лютня звенела и рыдала, сапог на стуле опасно блестел шпорой, широкополая шляпа висела за спиной на шнурке. Откинув голову назад и устремив взгляд к потолку, Дьяболика пела:
- Напои меня допьяна, странник,
  Терпким вином!
  Они оба умерли, странник,
  И неважно, что будет потом.

   Дайо и Лакме

   Я никогда не забуду
   Ни в жизни, ни в смерти
   Своей
   Звон клинков на пороге лачуги
   Моей
   И запоздалый мой крик

   Напои меня допьяна, странник,
   Терпким вином
   Они оба умерли, странник,
   И неважно, что будет потом.
   
  Дайо и Лакме

Закончив балладу, она раскланялась, и к удивлению Бати, кое-кто из посетителей даже похлопал.
- Что ты делаешь? - поинтересовался он, подойдя к бандитке.
- Йа? О! Я помочь этим добрен-ным ль-юдям! Тепь-ерь их путь не быть так скорбен и ужасен, комо рань-ше. Эй! А ки?
- Я смотрю, не слопала ли ты парня по дороге, - Батя с деланной озабоченностью пытался заглянуть в рот Эль. - Прям он говорит, а не ты.
- А... Ой-ля! Падрэ, прекрати, - отмахнулась от него Дьяболика и вернула лютню, - есть масса других способов помогать. Пор эхампле, молча пи-ить кофе!
И она устремилась к бокалу, который приготовил старшина.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.