РАСЩЕПЛЕНИЕ

Светлый камень чужой планеты под ногами людей в скафандрах. Два исследователя друг напротив друга. Далеко за их спинами по одному аппарату «спуск и взлёт».
– Подкинем монетку, – шутя сказал Михаил. – И вселенная взорвётся.
Никто не улыбнулся.
Тёмная от старости монета в пять копеек отчеканена в 1881 году одним нажатием пресса. Взята на удачу.
До посадки в Кубе она была в одном едином экземпляре. Теперь же их две. Их склеили между собой герметиком, чтобы вероятности жребия справедливо уравнялись: монета №1 касалась монеты №2 решкой, та в свою очередь орлом.
Динамики в скафандре Михаила ответили его же голосом:
– Меня больше пугает то, что нас может стать не двое, а четверо.
Волосы на загривке встали дыбом – так метко Михаил №2 выразил самый худший страх Михаила. Страх, который один на двоих.
– Выберешь? – Михаил.
– Пускай будет моя сторона. Решка.
– Кто бросит?
– Давай зажмём вертикально, ты и я…
– …с двух сторон. Я понял. На ребро вряд ли встанет, хоть и шире в два раза.
– Да.
Они зажали монету между перчатками. Застыли, будто в детской игре-считалочке.
– Так легче не станет, – сказал Михаил №2. – Затягиваем неизбежное. На раз-два-три. Раз.
– Два.
– Три.
Монета выскользнула, ударилась о камень под ногами, отскочила, упала и, наконец, затихла. Орёл. Жребий брошен.
В радиоэфире ненадолго повисла тишина.
– Что ж… – Михаил №2 прочистил горло. – По крайней мере, симметрии больше нет.
– Да. Теперь нет. Прими мои…
– Если подумать, я ведь могу тебя убить сейчас. И к чёрту жребий.
Михаил улыбнулся одними губами.
– Нет, не можешь.
– Мда. И кого я решил обмануть? Себя? – он хмыкнул и покачал головой. – Сбивает с толку, правда? Ты в курсе всех моих секретов, всех моих постыдных тайн и неудач, всего, что было до приземления. Но знаешь, после нашей встречи я про себя называл тебя Михаилом номер два. А оно вон как обернулось. Ты стал просто Михаилом, а я… называй меня Майклом.
– Как в студенческие годы?
– Ну, да.
Наступило неловкое молчание. Майкл преувеличенно бодро нарушил его:
– Пора прощаться? Мы ещё встретимся. Часто придётся видеть твою рожу. Хех. Забавно.
– Хорошего старта.
– И тебе.
Их мысли, их чувства, их желания были едины до жребия, симметричны. Теперь нет. Они стояли на распутье, и пошли каждый своей дорогой. Хотя нет, второй дороги не существует, просто один из них должен свернуть на обочину.
Михаил прошёл двести метров к аппарату, залез в него, занял единственное кресло и пристегнулся ремнями. Образцы почвы взяты, замеры сделаны и главная проблема решена. Можно отправляться.
Временное окно для старта появится, когда МКС полетит над Африкой через полчаса.
Космонавт завёл будильник на компьютере скафандра. Короткий сон ему не помешает, ведь это были во всех отношениях трудные сутки.
Но он лежал, не смыкая глаз. Нужно упорядочить тревожные, сбивчивые, путанные мысли. И теперь, когда жребий брошен в его пользу, он сможет лучше думать. Надо лишь осмыслить факты. Может, они не такие и странные.
Как же это могло произойти? Что с ним сделал Куб? Откуда вообще взялась эта чёртова штука два года назад? Скорее всего, на эти вопросы смогут ответить учёные, когда он доставит им взятые пробы. А пока есть время вспомнить начало. Самое начало.
Михаил был тогда в отпуске на даче. По телевизору прозвучала новость об НЛО на высоте пяти тысяч километров. Абсолютно чёрный куб с длиной стороны километр с лишним. Он не испускал электромагнитных волн, не отражал внешние сигналы, и висел точно над пустыней Идехан-Мурзук в Африке. И был неподвижен, хотя находился вне геостационарной орбиты.
Журналисты пронюхали о сенсации от какого-то астронома-любителя. И много людей из разных космических агентств получили хорошую взбучку от правительств за то, что не смогли обнаружить и сообщить об аномалии раньше.
Первая миссия отправилась к НЛО спустя три месяца и завершилась полным крахом. Как только манипулятор беспилотника проник за тёмный горизонт на грани куба, его что-то потянуло внутрь, сначала медленно, затем всё быстрее. Автоматику не готовили для такой ситуации, а оператор на МКС слишком поздно взял управление на себя.
Оператор попытался отлететь, но в момент разворота корма зашла за плоскость грани и весь аппарат тут же затащило в Куб.
А после новые экспедиции с полётами по касательной или зависанием на маршевом двигателе, новые попытки. Удачные.
Оказалось, что в Кубе находится часть планеты. Не её обломок, а именно участок всей планеты как целого объекта. В пределах Куба действовала гравитация в половину G. Это она втянула первый аппарат, разбив его о каменистый грунт.
Ещё там была атмосфера давлением в треть Земной. Чёрные грани не позволяли азоту и углекислому газу улетучиваться, хотя инструменты миссий могли легко запечатать образцы на анализы и вытянуть их наружу. Пробы можно было взять из любой части Куба, только это были разные вещества. Одна грань была основанием, в ней, а также выше неё на пятьдесят метров по боковым граням, брался грунт. Четыре стороны выше пятидесяти метров и вся верхняя грань содержали в себе газ.
Если бы чёрный куб выпускал из себя свет и стала бы видна его внутренняя часть, он был бы похож на аквариум без воды, но с илом.
И самое поразительное то, что «ил» имел разную светимость на снимках, которые удалось сделать в разное время с помощью касательных пролётов с погружением камеры за грань. Конечно, грунт не сам излучал, но отражал свет какой-то звезды, и отнюдь не Солнца, ведь даже в Земной тени внутри Куба бывал день.
Он был загадкой. Он был вызовом. И человечество приняло его, начав строить особый взлётно-посадочный модуль для Куба, и тренировать пилота для него.
Ожил зуммер в динамиках шлема, возвращая Михаила из воспоминаний.
Пора.
Руки включали тумблер за тумблером и кнопку за кнопкой так легко и привычно, будто в плечах, локтях и даже в суставах меж фаланг пальцев имелась точная схема движений. Куда, как и в какой момент нажимать.
Корабль просыпался.
Предстартовая проверка завершена.
Зажигание.
Пуск.
Его вдавили в кресло перегрузки.
Сто метров.
Триста.
Шестьсот.
Километр.
Корабль летел навстречу чужим звёздам, но внезапно они исчезли, когда модуль пересёк невидимую с внутренней стороны границу – грань.
Когда гравитация внутри Куба его отпустила, Михаилу, несмотря на два G ускорения от двигателя, на секунду почудилось, будто он оторвался от кресла и летит вперёд. Так бывает на Земле, когда сбросишь с себя тяжёлый груз.
Его дёрнуло в сторону, когда навигация уточнила траекторию сближения. Затем автоматика остановила подачу топлива, струя огня из сопел прервалась.
Михаил включил радиостанцию.
«Роман Сергей ноль Иван Сергей Сергей, я Канарейка. Как слышишь? Приём».
«Это Виктор. Слышу тебя хорошо. Как слетал?»
Михаил хмыкнул и ляпнул в эфир:
«С двойной эффективностью».
«Хе-хех. Потом расскажешь. С возвращением, Миша. Давай телеметрию».
«Принял. Даю».
Управление взял на себя оператор на МКС. Стыковкой управляет Браян.
«Роман Сергей ноль Иван Сергей Сергей, я Канарейка. Как слышишь?».
«Слышу тебя. Приём».
«Тут такое дело…».
Михаил нашёл в иллюминаторе аппарат Майкла неподалёку. И как им сказать?
«Канарейка, повтори. Не расслышал. Приём».
«Вам нужно подготовить второй шлюз для стыковки...».
***
Без учёта Михаила и Майкла команда МКС состояла из пяти человек. После стыковки второго корабля все они собрались в жилом модуле. Бледные и растерянные смотрели на вернувшихся из Куба, как на пришельцев из другой галактики.
– Что мне передать в ЦУП? – заторможено спросил Виктор. – Они там с ума сходят.
Майкл ему подмигнул.
– Скажи, миссия удалась. Данных на годы вперёд хватит.
В ЦУПе быстро смекнули, что ситуация неординарная. В первую очередь их волновала техническая сторона дела. Плюс один человек на орбите ломает всё планирование запусков с Земли и замены экипажей на МКС.
Для решения этой проблемы дёрнули из постелей людей в Королёве. В Дармштадте и Хьюстоне ещё работали, а в Токио и Пекине сотрудников разбудили перед самым рассветом.
Самые ответственные работники успели на рассказ от первого лица. Лиц.
Разумеется, до вхождения в Куб всё шло гладко. Переломный момент настал, когда к точке посадки оставалось всего триста метров. Нужно было сесть у разбившегося модуля первой миссии, но его не оказалось на месте. Первая и самая безобидная странность. Но встал вопрос «куда лететь?». Туда же – для выяснения причин исчезновения, или во второе место по инструкции?
Михаил выбрал запасную точку посадки, Майкл продолжил спуск по заданной изначально траектории.
– Как только я ввёл новые координаты, всё начало двоиться и терять резкость, – пояснял Михаил: – будто глаза свёл к переносице.
– Или 3D очки снял в кинотеатре во время углубления кадра. Две стереокартинки разъезжаются в стороны, смешиваются, путают зрение.
– Да.
Члены экипажа МКС слушали замерев, лишь взгляды переводили с Майкла на Михаила. Казалось, они удивляются больше не самому докладу, но тому, как два человека иногда уточняют слова друг друга по весьма сложным вопросам личных ощущений.
Михаил продолжал:
– Мы связались по радио и поняли, что без личной встречи ничего не решим из-за синхронности. Но даже при встрече наши мысли и действия долгое время были идентичны. Не как в зеркале, а как на ринге у осторожных боксёров. Ходили кругами, повторяя все движения соперника. Так длилось до тех пор, пока он не споткнулся о камень.
Майкл кивнул, подтверждая его слова.
Потом были рабочие моменты. Аномалия или нет, но образцы собрать нужно.
– И мы не знали наверняка, – говорил Михаил за обоих, – не соединимся ли мы в одну личность после вылета из Куба. И бросили жребий. Затем по расписанию покинули Куб.
На этом хватит для первого раза. Они дали мозговитым парням пищу для размышления, а сами отправились спать.
Спустя три часа команде МКС пришлось их разбудить.
– Что такое, Браян?
У его камеры плавал встревоженный американец, у камеры Майкла Людмила.
– I’ts your wife, Misha.
Майкл испуганно выглянул из своего гамака на Михаила. Затем выражение его лица стало беспечным.
– Ребят, расслабьтесь. Этот вопрос уже решён, – Майкл кивнул Михаилу. – Иди, она ведь ждёт тебя.
Михаил отлетел в соседний отсек. На экране компьютера лицо Наташи. Длинные тёмные волосы, глаза цвета коралла, тонкие чувственные губы – то, что больше всего ему нравится в жене. И конечно, её радость. Сейчас всё это показалось Михаилу каким-то подарком судьбы.
Экипаж МКС тактично покинул модуль. Майкл находился вне видимости камеры, но рядом – собрался слушать.
Когда бурные приветствия Наташи закончились, она задала, казалось бы, самый простой и проходной вопрос:
– Как все прошло?
Но Михаила он просто выбил из колеи.
– Хорошо. Отлично.
Ее губы медленно разгладились в прямую линию, несколько секунд она смотрела на него без выражения.
– Что случилось, Миш?
– Да ничего, ничего, – он рассмеялся. – Я не ранен, не болен и в темноте не свечусь зеленым. Мужики, потушите свет на станции, чтобы она убедилась.
Наташа снова улыбнулась.
– Простая усталость. Не паникуй.
Всё прошло гладко. И с Наташей по связи, и с возвращением на Землю. Даже космические агентства не подвели, хотя при такой огласке внутри структуры информация могла просочиться в прессу. Только в Китае было пару статей, но их оперативно зачистили. С их цензурой это раз плюнуть.
День обследований, пару дней реабилитации, затем процедуры сравнения Михаила и Майкла, опросы или скорее допросы. Четыре месяца изолированной подготовки до вылета, двадцать суток на МКС, сутки внутри Куба, неделя на Земле для «разбора полётов» и восстановление. Именно столько потребовалось Наташе, чтобы забыть о своей робости и начать названивать в ЦУП каждые три часа. Она волновалась из-за задержки, и потому Михаила выпустили раньше. Майкл остался для дальнейших процедур – ему спешить было не к кому.
И вот, окунувшись по дороге в жаркое лето, Михаил заехал в родной дачный посёлок. Дом. Порог.
– С возвращением!
Наташа целовала и обнимала, её волосы щекочут шею, зелёные глаза смотрят с любовью. А он не мог отделаться от назойливой мысли: «А если бы не я?». Каково не иметь всего этого?
На руки запрыгнула Аня, светлая девочка, светлая душа, самая красивая во всём мире. Смеётся, радуется, хвалится:
– Я на физре занимаю первые места. Сергей Виталич говорит, я так космонавтом могу стать.
Не приведи Господь!
– Будешь стараться, все получится.
– Он тоже так сказал.
Михаил жал руки приглашённым друзьям, устроившим ему радушную встречу. Если бы они только знали…
Весь вечер в суматохе. Присутствие близких тяготило, шутки, как обязанность. Но всё рано или поздно заканчивается.
Аня уснула у себя в комнате ещё до ухода гостей. Те не стали задерживаться, понимая, что космонавту нужен отдых.
Михаил носил посуду со стола к раковине, Наташа её мыла.
Они могли долго не разговаривать, находясь рядом, но сейчас Михаил чувствовал напряжение. Сковородки и кастрюли бросили размокать, и направились к спальне.
– А что, всё-таки, там произошло?
– Там?
– В Кубе.
– Да ничего, Наташ. Миссия прошло удачно. Всё хорошо.
– Ну, я же вижу.
– Ты видишь уставшего мужа, который очень рад вернуться домой.
Она посмотрела ему в глаза, Михаил подмигнул.
– Уставшего? – в её голосе возникли игривые нотки. – Я знаю, что вернёт тебе силы. Ты же голоден, верно?
– Шутишь? Ты целый банкет устроила. Я полгода так вкусно не ел.
– Надо же, – она закрыла дверь спальной на ключ. – Тогда услуга за услугу. Я утолила твой голод, теперь ты утоли мой.
Михаил улыбнулся, а Наташа эту улыбку поцеловала и мягко толкнула мужа на кровать.
Как не свихнуться, понимая, что это уже не твоё?
Сознавать в том некую справедливость. И в то же время другая мысль: «Меня лишила всего какая-то монета».
Монеты. Кусок сраного металла, который больше века валялся без дела и нахрен никому бы не сдался. И с чего вдруг он получил такую власть над судьбами людей?
Какой-то микроскопический излом или гребаная песчинка направила его орлом, а не решкой. Да что за бред, а?! Бред же! Сущий бред! Бред! Бред! Бред!
Михаил проснулся. Сердце тревожно билось в груди. Вокруг темнота.
Нащупал Наташу.
Рядом. Спит.
Он укрыл её, и аккуратно, чтобы не разбудить подвинулся ближе, обнял за талию, зарылся лицом в её волосы. Её запах. Она здесь. Она его. И ничья больше.
***
Разговоры о семье и близких между Михаилом и Майклом табу. Только работа. Анализы, тесты, процедуры.
Коллеги привыкали. Научились различать по внешности. Майкл теперь и одевался как студент: кроссовки, джинсы, свитер или футболка. Отрастил волосы. Им уже не удивлялись и редко путали, а когда путали, то не смущались как раньше. Всё превращалось в рутину, в привычку. Работа идёт своим чередом.
Вскоре добрались и к проверке мозгов. Целая международная комиссия собралась.
В институт психологии РАН Михаил приехал заранее. Именно здесь будет проходить закрытое исследование.
Его встретил Сергей у главного входа. Он курировал ход сравнительного анализа.
– А я думал, первым приеду, – сказал Михаил, поздоровавшись. – Ещё и восьми нет.
– А комиссия уже начала работу.
– Вот чёрт! Почему меня не предупредили?
– Постой. Там Майкла опрашивают.
Решили разделить? Впрочем, ожидаемый ход. Так результаты будут более чистыми и честными.
– Они решили взяться за дело серьёзно?
–  Да, – Сергей замялся, что с его энергичным характером случалось редко. – Но это не условие комиссии, а просьба Майкла.
– Оу, – это было неожиданно. – Я понял. Да, наверное, так лучше.
Новость выбила Михаила из колеи. Он отправился в столовую, рассчитывая на долгое ожидание, но по пути встретил Майкла.
– Привет.
– Привет.
– Ну что, твоя очередь, – Майкл выглядел бодрячком. – Только осторожней, третья слева – Паула, она зубастая.
– Понял.
И он ушёл дальше по коридору, даже не остановившись.
***
Комиссия прошла в непринужденной обстановке. Михаила спрашивали, и он выдавал не сырой материал, а практически готовый продукт. Его учили проводить самоанализ, он знал основные определения из психологии и психиатрии, мог отстраненно оценить своё внутреннее состояние.
Закончив, он решил найти Майкла. Но не смог. Ни в тот день, ни в другой, ни в институте, ни в Звездном городке. Никто не знал, где он. И ведь Михаил даже не уточнил у него его новый адрес.
Сергей отменил все назначенные процедуры, но и Майкла не искал.
Тот пропал. И это хуже всего.
Михаил неосознанно искал его в толпе на улице, а дома из окна второго этажа вглядывался в лица людей на прогулке с собаками или на пробежке. Он знал, что это может превратить его в параноика, однако не мог заставить себя не бояться его призрачного присутствия.
"А если со мной что-то случится? Погибну завтра в автокатастрофе и что дальше? Он придет на мое место? Ведь он – это я. Что это будет значить для Наташи? Для Ани. Для него.
Его мучили эти вопросы, грызли изнутри, точили.
Но однажды он его, все-таки, увидел. Настоящего Майкла. Только покинув дом, Михаил собирался ехать на работу, и заметил его на краю парка.
Майкл ждал, и Михаил подошёл к нему.
Майкл был гладко выбрит и подстрижен, как и Михаил. Но всегда есть разница между тем, кто ухаживает за собой регулярно и тем, кто привёл свой внешний вид в порядок по случаю.
– Я хочу только увидеть их, – говорил он, опустив взгляд. – Ещё один раз обнять жену и дочь, поцеловать их в щёку. Большего не прошу. Клянусь, не выдам и…
– Я тебе верю.
Он вздохнул облегчённо, и коротко глянул на Михаила. Сказал неловко:
– У тебя клетчатая рубаха. Чёрт побери. Думал по вторникам синяя. – Майкл был одет в тот же костюм, но рубаха синяя. – Параллельная вселенная шалит или я уже забыл?
– Нет, – как бы извиняясь, говорил Михаил. – Наташа купила новую и вот.
Он покачал головой и натянуто улыбнулся.
– А самое очевидно мне и в голову не пришло. Бывает же…
Молчание. Тягостное.
– Нам бы переодеть. Рубаху-то.
– Ах да. Конечно, – оживился Михаил. – Идём в машину.
Авто в кооперативном гараже. Домой не ездил, чтобы не будить семью поздними ночами.
Они обменялись рубахами, выехали на дорогу. Михаил протянул ключи от тойоты.
– На, скажешь забыл.
Тот взял их и пошёл в свой бывший дом.
В зеркала Михаил следил за ним, пока Майкл не свернул за угол. Высокая ограда соседа мешала обзору.
Туфли, брюки и пиджак поверх майки. В таком виде Михаил оставил машину и направился к перекрёстку.
Сквозь кусты сирени, чьи листья уже начали опадать от осени, Михаил смотрел на вход в свой дом.
Истекло четыре минуты, не больше, но Майкл уже вышел.
Михаил спешно вернулся на место водителя.
Пришёл Майкл, сел на пассажирское и сразу начал переодеваться. Надев свои вещи, он просто сидел с непроницаемым выражением лица и смотрел куда-то вдаль за лобовое стекло.
– Зря я это затеял, – Майкл, наверное, по привычке хотел пальцами расчесать волосы, позабыв, что остриг их для бо̀льшей схожести с Михаилом. – Наташа сказала обычную фразу, шутку, а я стою как дурак и не знаю, что ответить.
Его ладонь опустилась на шею, сдавила её.
– И даже Аня… – он сжал челюсти и вдруг уставился прямо в глаза Михаилу.
Его взгляд был тяжёлым.
– Что? – не выдержал Михаил.
– Да вот. Хочу понять, о чём ты сейчас думаешь, – он отвернулся. – И не могу. Чёрт!
Время словно замедлило свой бег. Слышно резкое дыхание Майкла, однако оно всё тише, и в конце он вздохнул глубоко. Сказал покорно:
– Я уже не ты. Я уже не я. Что здесь делаю, сам не понимаю. Цепляюсь. Зачем? Всё решилось давно. Да. Так и есть, – он открыл дверь и, покидая салон, бросил на прощание: – Береги их, Миша.
– Я…
Дверь захлопнулась.
Михаил вылез, но остался у двери наблюдать как уходит Майкл.
Увидит ли он его снова? Может быть они и стали разными, но эту мысль Михаил ещё мог различить в поведении Майкла: «никогда».
Это их последняя встреча.
Человеку, на месте которого мог оказаться, он искренне пожелал:
– Удачи.
Майкл остановился. Некоторое время стоял молча, спиной к Михаилу. Затем спокойно произнёс:
– Да пошёл ты со своей удачей.
Спрятал руки в карманы и побрёл вдоль дороги по обочине.
И только сейчас, наблюдая как Майкл уходит из его жизни навсегда, Михаил почувствовал облегчение. Без стыда и сожаления, без вины и неловкости. Расщеплённый, он вот-вот станет цельным.
Где-то высоко-высоко над африканской пустыней с его души упал неподъёмный груз, она радостно встрепенулась и полетела домой.