К Несусветову сие повествование имеет малое отношение, но оно ведет к "По.м.ни.ма.ть", посему пусть будет тут.

Два качина

Недалеко от штормовой стены стояло старое засохшее дерево. Его омертвевшие ветви причудливых форм торчали во все стороны. Под деревом, свернувшись кольцом и спрятав нос под хвост, лежал пегий койот. Одним приоткрытым глазом он зыркал из стороны в сторону. На верхней ветке сидел крупный черный ворон повернувший клюв в сторону города. Предательски захрустела ветка, и ворон, расправив крылья и недовольно гаркнув, опустился рядом с койотом.
- Что видно сверху? - спросил койот, не вытаскивая носа из-под хвоста.
- Как в старые времена, Пегий Хвост.
- Когда наш народ был вольным, а бледномордых еще не шаталось по нашим землям?
- Да.
- Кольцо шторма?
- Да. Густое. Мощное.
- Давно такого не бывало, Черный Клюв.
- С последних битв Сисиютля и Тсоона мы не видели этого с тобой.
- Как думаешь, кто победит? Птица Грома или Двуглавый Змей?
- Думаю, грозе быть.
- И стервятникам будет пища? - поднял наконец морду койот.
- Время покажет. Нам, старый друг, это не страшно.
Вместо птицы и пса у дерева стояло два индейца пуэбло. Они не были ни стары, ни молоды, у качина нет возраста. Они бросили взгляд на город, и пошли к штормовой стене.

*******
Древняя Паучиха

Двое подошли к стене шторма, но не торопились входить в пульсирующую, словно живую, преграду. Они долго всматривались в нее, водя зрачками влево, вправо, вверх, вниз. Закрывали глаза, прислушивались. Втягивали в себя воздух, расширяя ноздри. Один наконец-то притронулся к стене, рука погрузилась в стихию. Вынув, потер пальцами о ладонь.
- Мы духи, но стоит ли нам идти в шторм?
- Что беспокоит тебя, Черный Клюв?
- Беспокойства нет.
- Тогда почему нам не мчаться в грозу?
- Птица и Змей ли это?
- Сомнения?
- Уж не сам ли Создатель заново ткет свои жизнетворные туманы?
- Авонавилона?
Черный Клюв молча посмотрел на товарища и двинулся вдоль стены. Пегий Хвост пошел следом. Вскоре им попалась небольшая каменная гряда одной частью уходящая в бушующую стихию. Черный Клюв замер, поднял руку, останавливая собрата.
Она вышла, не торопясь переставляя все свои мохнатые лапы, и смотря на качина гирляндой глаз. Ныне Она была размером с теленка.
Качина склонили головы.
- Из города никто не должен уйти, - прошелестела Она. - Так задумано.
- Что можем мы сделать, Мать Паучиха, оставившая нас давно? - произнес Пегий Хвост.
Она подняла одну из мохнатых лап, указывая в сторону города.
Качина проследили взглядом, острие лапы было нацелено на костел.
На звоннице в это время отирал пот пастор.
- Никто не должен уйти, - повторила она. - Ей можно, - другая лапа поднялась, указуя на выезжающую из стены всадницу.
- Это воля и мысли Авонавилона? - спросил Черный Клюв.
- Никто не должен уйти, - в третий раз сказала Паучиха. - Вот еще.
Со следующей лапы на подставленную ладонь Пегого Хвоста упал перстень с дешевым агатом.
***********

Черный клюв в костеле

Распрощавшись с шерифом и маршалом, Лэнс вернулся в костел и плотно притворил за собой скрипнувшую петлями дверь. Бубня про две Дьяболики и постукивая ладонью о ладонь, словно что-то доказывая невидимому оппоненту, он грузно ступал по нэфу, проходя пустующие несколько дней ряды скамей.
- В такое время деньги за проповеди и молитвы грести, так сюда и бесплатно никто не ходит, - тяжело отдуваясь молвил Лэнс. - За что мне это? - воздел он обе ручонки, войдя под купол трансепта.
- Гроза будет долгой, - неожиданно раздалось у него за спиной.
Лэнс испуганно оглянулся, слегка присев от неожиданности. На одной из ближайших скамей сидел черноволосый скуластый индеец. Со смуглого лица, не моргая, смотрели глубокие черные глаза, пристально сверля и вызывая чувство необоснованной тревоги у Лэнса. До такой степени, что задрожали согнутые колени. Пастор мог покляться на чем угодно, что еще миг назад в костеле, кроме него, никого не было.
- Что тебе? - испуганно, но грубо, спросил Лэнс напрочь забыв о священном долге мессианства. Непроизвольно поплевал через левое плечо и незаметно постучал костяшками пальцев о первую скамью.
- Гроза вас не отпустит, - не отводя взгляда произнес гость.
- Меня? - мгновенно взмокая спиной, тоненько взвизгнул Лэнс, пересчитывая все свои грехи. - За что мне это? Боги, боги.
- Всех. Так надо.
- Кто ты? - поинтересовался пастор, успокаиваясь, что угрожает не только ему.
- Меня послали. Передать весть.
Индеец впервые отвел глаза, оглядывая витражи и еле заметно покачивая головой.
Лэнс, набираясь смелости, выпрямил ноги.
- Рисунки. Как в преданиях. Лица другие.
И проповедник посмотрел на витражи, которые знал как свои мысли. В его голове рождалась очередная. О посетителе.
- Ты владеешь словом, - снова обратился к нему индеец. - Донеси его людям. Нельзя из города.
И так вперился глазами в пастора, что тому захотелось зажмуриться, только бы не видеть беспощадных черных углей, порождающих дрожь в теле. Лэнс непроизвольно смежил веки.
- Долгая гроза. Много воды.
Лэнс открыл глаза, на скамье никого не было, но он дал бы голову на отсечение, что вместе со словами слышал свист рассекаемого крыльями воздуха.
"Ангел. Ангел Господень. Приходил ко мне. Снизошло. Наконец-то".
Он сорвался с места на улицу, насколько позволяла тучная комплекция, почти снес своей тушкой дверь, и закричал:
- Люди! Люди! Явление! Люди!
*********

Пегий Хвост и перстень

Никто не обратил внимание на утонувший в пыли золотой перстень с дешевым агатом, только смуглая рука протянулась к нему и сгребла вместе с пылью.
Пегий Хвост не случайно обронил его час назад, приметив шмыгающего сквозь толпу сухостойного маленького человечка с бегающими глазками. Его мысли и желания не могли утаиться от проницательного койота.
Паучиха дала перстень, но что с ним делать, качина должен решить сам. Перстень поведал о прежних владельцах и их обычаях, но остался безмолвен относительно здешних жителей.
Зачем делать самому, если можно обойтись чужими руками, подумал Пегий Хвост и выронил перстень на пути воришки. Следуя за мелким жуликом бесплотным компаньоном, качина выяснил, кто есть кто в городе, о готовящемся поезде, и принял решение, к кому пойти. Его путь лежал к владельцу дилижансов.
Зайдя в помещение, индеец замер чуть дальше порога; дверь за ним закрылась дзенькнув колокольчиком второй раз. Из внутреннего помещения неспеша появилась фигура в жилетке на белую рубаху. Редкие волосенки свисали по обе строны лица, а одна прядь была перекинута через плешивую макушку.
- Ицхак Эбер к вашим... - осекся владелец конторы, едва приставил пенсне. - Что тебе тут?
Пегий Хвост выставил перстень.
- Поезд не должен уйти.
- Где ты это взял? - презрительно бросил Ицхак. - У кого украл?
- Твои дилижансы против поезда. Так надо.
- Ты попутал. Здесь приличные люди! - с твердостью в голосе произнес Эбер. - Или проваливай, или маршал займется тобой, грязный индеец!
Пегий хвост протянул длань каретнику. Ицхак надменно посмотрел на смуглую кожу, а затем опять в лицо пришельцу. Индеец суровым взглядом исподлобья давил на психику владельца. Эбер почувствовал себя нехорошо, видя собственную руку поднимающейся к презренному гостю. "Львиная лапа" сомкнула его вспотевшую ладошку. Жгуче-холодящие мурашки пробежались по бокам и замерли на затылке. Глаза Ицхака округлились, а пенсне разбилось о пол. Сильное рукопожатие мастера он испытывал только раз в жизни.
- Достаточно? - не отпуская руку молвил качина.
Эбер смог только утвердительно кивнуть.
- Найди отчаянных. Твои дилижансы должны остановить поезд. Так надо. Еще причины назвать?
Ицхак отрицательно покачал головой.
Пегий Хвост разомкнул мизинец и большой палец, и убрал три пальца с запястья. Каретнику казалось, что его до сих пор буравят глазами и крепко сжимают ладонь, хотя качина уже покинул дилижансную контору.

********

Два кольца шторма

Койот и ворон встретились за чертой города, кивнули друг другу и, оставшись в зооморфном виде, направились к каменной гряде.
Она уже ждала их.
- Мать, мы выполнили Твои поручения, - пролаял койот.
- Теперь откроешь нам причину? - проклекотал ворон.
Блеснула гирлянда глаз, словно улыбнувшись в ответ.
- Причина - мои близнецы. Они явятся сюда. Пришло время уйти.
- Но рухнет мир, - сказал Черный Ворон, принимая человеческую форму.
- Они же для этого и разошлись на север и юг, чтобы уравновесить его, - следом обращаясь в человека, произнес Пегий Хвост.
- Мои близнецы - создатели скал и звуков - позаботились об этом. Мир не рухнет. Он закреплен. Но их он уже держать не может.
- Почему здесь? Для чего шторм? Зачем нужны люди? - присаживаясь на землю, вопросил Пегий Хвост.
- Вам ли не знать, качина, что было в этом месте в давние времена, - засмеялась Мать Паучиха. - Вам - Духам племен.
- Средоточие, - ответил Черный Ворон, опускаясь рядом с товарищем.
- Сипапу выходила сюда, и Путь со звезд оканчивался тут, - подхватил Пегий Хвост. - По преданиям одни племена поднялись на землю через полую сипапу, а другие - спустились со звезд. И разошлись по земле по воле Масау'у, получив каменные таблички с путями родов.
- Да. Было так. Пришло время другое. Близнецам нужно Средоточие. Но Сисиютль, прознав, перекрыл пути, требуя жертвы. Время другое. Он стал сильнее. Я слабее. А если мои близнецы не пройдут, земля может опрокинуться.
- Мать, но люди? - спросил Черный Ворон.
- Сисиютль выбрал жертвой всех в этом месте, поэтому никто не должен уйти.
- Будет жертва? - продолжил интересоваться Ворон.
- Будет. Но не та, что хочет Многоглавый Змей, - радостно прошелестела Паучиха.
- Двуглавый, - неуверенно возразил Пегий Хвост.
- Раньше. Стал больше, мощнее. И его смертельный взгляд теперь вездесущ. Никто не должен идти в шторм. Смерть.
- А всадница?
- Сила ее духа превосходяща. Сисиютль не властен над ней.
- Так что с жертвой?
- Отец Тайова решил спасти всех людей. Пока Птица Грома с трудом сдерживает Змея в первом кольце шторма...
- Их два? - Черный Ворон позволил себе перебить Мать.
- Два-ха-ха-ха-ха, - вдруг рассмеялась Паучиха. - Тайова узнал у Авонавилона о животворных туманах, и создал второе кольцо, внутренне, в котором творит иллюзию, копию города со всеми, чтобы скормить Сисиютлю. Напоследок.
- Почему напоследок?
- Никто не должен остаться. Это про нас, не про людей. Мы покидаем землю. Время вышло.
- Мы готовы, Мать! - согласно кивнули качина.
- Вы остаетесь, ставшие Духами предков. Вы были здесь и до нас. Вы просто не помните.
- Что же будет, Мать?
- Гроза будет. Удастся близнецам уйти или нет. В любом случае. И стена падёт. Получится у Тайова отравить Змея иллюзиями или нет. В любом случае. Пробовать стоит всегда.
Мать Паучиха на прощанье посмотрела на качина гирляндой блестящих глаз и развернулась к стене шторма.
*********

Кара Старого Бога

Время было к рассвету, когда Эль и Морриган, немного не дойдя до стены шторма, увязли в густом, пробиваемом трещащими  сполохами, серовато-блеклом и одновременно ярко-белом внезапно павшем на них тумане. Двигаться стало невозможно. Ничто не помогало им. Прямо из тумана раздался голос, обволакивающий дополнительной твердостью.
- Не надо было так делать.
- Кто это там гавкает? - рявкнула Морриган.
- С вами не гавкает, а вещает вам Создатель Тайова. Посланников обижать запрещено. Они добрые духи. Через них говорил я.
- Да плевала я на тебя!
- Выбор сделан, - сказал голос в тумане, а перед Морриган появилась глинянная бутыль, в которую ее тут же начало засасывать. - Будешь как ифрит в заключении. Под печатью Соломона ибн Дауда. Любят так в другом конце света делать. Лет на тысячу брошу тебя в океан. Хорошо еще Мать Кукуруза со мной не явилась.
Бутыль запаялась сама собой, на ней образовалась печать. Сосуд рванул с места, исчезая в высоте.
Эль хотела выхватить револьвер, но и руки не поднимались, и стрелять было не в кого.
- За то, что могла остановить свою темную напарницу, но не сделала этого, на тебя, в тумане, будут охотиться, - продолжил утверждать голос, - ты будешь охотиться сама на себя. Животворный туман создаст их. Сотня сотен тебя выйдет на встречу с тобой. Вы  будете метко стрелять друг в друга. Каждая полученная тобой пуля отпечается лишь болью в тебе. А каждая отправленная тобой - двойной болью, что ты убиваешь что-то в себе. И когда ты убьешь тьму себя, ты освободишься из плена тумана. Сможешь ли ты после этого остаться прежней? Ответ ты узнаешь только потом. За тебя вступились двое. Пегий Хвост. И Сисиютль. Я готовил тебе другое. Худшее. Однажды ты уже смотрела Змею в глаза. После этого испытания придется и то пройти заново. Сисиютль будет ждать тебя, чтобы подтвердить твою силу духа.
- Со мной так нельзья! Я не хоть-еть! - негодующе воскликнула Эль.
- Пегий Хвост тоже не хоть-еть, но кто его спрашив-ать, - пародируя Эль, ответил Тайова. - Не я это начал. Я хотел спасти людей. Теперь думаю, зачем? Отменить мое решение не сможет никто! Мной сказано!
Голос замолчал, туман сменился на темно-серый, и Эль увидела самою себя идущую на нее с выставленным револьвером. Эль выхватила свой.
*************

Терзания Двуглавого Змея

Сисиютль из века в век не хотел принимать, что сородичи ставят его в нижнее звено иерархии. А люди, вторя им, воспринимают его сущим злом. Лишь пара-тройка племен вплетали изображение Змея в орнамент на своих предметах быта. Ведь это даже не он вызывает бури и смерчи, а Тсоона. Птице Грома нужен лишь противник для своих игрищ, чтобы ураганы и громы получались намного величавее, от скрежета его когтей по железным пластинам панциря Сисиютля. Первое время прибывшие боги пугали своим собратом местных тварей, обитавших здесь задолго до них. Те,  видя смертоносный взгляд Змея и его ужасающие рогатые головы, обращались в причудливые камни или гряды громадных скал, в которых до сих пор проглядывались их черты и формы. Он был невиновен в том, что события давних эпох сделала его облик страшным, вызывающим панику и ужас. Но всех тех тварей губил животный страх, а среди людей попадались другие, но не многие. Их было крайне мало, особенно среди тех, кто явился на эти земли не так давно, по меркам Змея.
Поэтому Сисиютля всегда, помимо Тсоона, терзало чувство досады и разочарования, ведь он находил среди людей самых стойких, не боящихся смотреть в лицо ужасу и опасности. Самых крепких духом, кто твердо стоял перед страхом, не отводя очей, борясь с ним и побеждая. Сисиютль считал себя кователем твердых духом людей, в их глазах он видел свое отражение, и пугался сам себя, и того, что с ним случилось давным-давно. А им даровал многое. И удачу, и богатство, и возможности исцелять. Их он именовал Стлалакум, предосталяя способность передвигаться оседлав ветер. Стлалакум изведали, что зло почти всегда относительно. Не познавший его - боится и пытается отвергнуть, уничтожить. Познавший - понимает, что зла нет. Вот и та маленькая разбойница была из таких, она спокойно смотрела в холодные глаза Сисиютля, поэтому он и просил за нее перед Тайова.
Остальные слабые люди обращились в перекрученные камни, лишь глянув на него и в трепете бросившись прочь.
Сисиютль многие века копил силы, чтобы одолеть Птицу Грома, запретить терзать себя, освободившись из такого подневольного положения вечной жертвы, и уйти. Но на сей раз к месту их схватки пришли многие, похоже его не желали отпускать просто так. Или не хотели брать с собой, как и Тсоона. Пришлось отвлекать внимание интересом к городишке, и строить свою игру.
Сисиютль перевернулся, пронзительно просрежетав сшибаемыми с себя когтями Тсоона, и выпустил ветряной поток из обеих пастей, взъерошивая перья Птицы. Бой продолжался, хотя некоторые части Сисиютля занимались в этот момент другими делами.
********

Испытание в тумане

Стрелять в точную копию себя было необычно, неприятно и больно. Вокруг лежало порядка четырех сотен, продолжающих смотреть на нее, Дьяболик. Падая, они выворачивали голову в сторону Эль и замирали, уставившись немигающими, но словно живыми, глазами. Бруствер из тел рос, и это была еще далеко не первая тысяча.
Эль с удивлением поглядывала на кольт. Ей не пришлось ни разу перезарядить его. Патроны не кончались. Похоже обладатель голоса в тумане состряпал не только эту издевательскую ловушку, но и позаботился о всех нюансах "развлечения". Или это только иллюзия? Морок?
Прилетающие пули почти не ранили. Они и следов не оставляли, лишь екали внутри появляющимся и растущим чувством неизбывной грусти-тоски.
Кроме кольта больше ничего не действовало. Эль хотела улизнуть, но ее не пускало, она могла крутиться только на одном месте, отстреливая свои копии. Несколько раз она переставала стрелять, но это только порождало не одну противницу, а сразу нескольких с разных сторон.
В один из таких моментов из тумана появился другой. Его костюм был словно целиком скроен из одного куска коричневой кожи со слегка зеленым оттенком. Кое-где проходили продольные желтые ленточки ромбовидных узоров. С лицевой стороны костюм не имел швов. На голове находился круглый шар шлема с опущенным забралом, какой Эль видела по телевизору в другом времени. Новый гость был безоружен. Он шел прямиком к Дьяболике.
Еще не дойдя, он поднял забрало и крутнул головой, свистнув с шумным завыванием. Копии Эль сбило с ног и отбросило в туман.
Человек в литом костюме встретился взглядом с Дьяболикой. Она узнала холодные глаза, в которые заглянула чуть больше года назад.
- Что ты хоть-еть?
- Освобождаю тебя.
- Я не мочь уйть-ить.
- Воля Тайова ныне не властна надо мной. Пока идет битва, я могу быть где угодно. Я могу освобождать тех, кому позволил оседлать ветер. Поезд уже идет. Перенесу тебя к нему.
- А Мо?
- Найдешь бутыль с ней у себя в пещере, на диване. Я не просто Двуглавый Змей. Я ведь Морской Змей.
Сисиютль вновь шумно свистнул по сторонам, сдувая выходящие копии Эль.
- Там может быть Птица Грома. И он умеет брать обличье человека частью себя, пока идет наша борьба. Узнаешь его по глазам. Молнии. Я давал тебе оружие-оберег от него. В прошлый раз. Сохранила? Ослабь его этим. И себе поможешь, и мне.
Эль промолчала. Оберега у нее не было.
- Ну что, хватит самоедства, Стлалакум? - пристально смотря холодными зрачками, спросил Сисиютль. - Твой дух не уменьшился? Ты также тверда?
Эль бесстрашно смотрела в смертоносные очи. Она не успела ответить Змею, как ее резко подхватило и бросило в зыбь тумана.
Через мгновенье она уже видела пыхтящий поезд. И еще из дымки выбросилась коричневая огромная труба, сворачивая полотна чугуна словно игрушечные. Поезд со всего разгона влетел в загнутые вверх рельсы.
Эль опустили на землю рядом с исковерканным паровозом.
*************