Таня проснулась среди ночи от резкого окрика. Моментально открыла глаза и села на постели. Ей казалось, что у нее в голове до сих пор звучал хриплый голос.
- Урий, Урий, где у него кнопка?
Она поплотнее завернулась в одеяло – холодный октябрьский воздух просачивался сквозь рассохшиеся деревянные окна дачи и назойливо холодил босые ноги девочки. Таня легла и, намереваясь снова уснуть, зажмурилась. Не тут-то было! Вчерашний марафон ужастиков, устроенный старшим братом Володей, давал о себе знать смутной тревогой и предательским урчанием в животе. Смотреть телек без чипсов, газировки и сладких батончиков было неинтересно. А съедено и просмотрено было немало. Таня покрутилась в постели, но потребность посетить туалет никуда не делаcь. Наоборот, она стала еще настойчивее.
Полная луна, выглядывающая из-за обрывков облаков уныло светила в окно. Старый вяз царапал ветвями по стеклу. Во дворе ветер шуршал опавшими листьями. Тане хотелось думать, что это был ветер. Наверняка ветер, а что еще. Ей на ум тотчас пришли зловещие мертвецы, вылезающие из своих могил, но девочка тряхнула головой, изображая решительность самой смелой блондинки из «Крика», засунула ноги в угги, натянула пуховик и, аккуратно ступая по скрипучей лестнице, направилась к выходу.
Внезапный вихрь вырвал дверь из Таниных рук. Она протяжно заскрипела на ржавых петлях и отчаянно забилась о стену дома, сотрясая его. Девочка поймала дверную ручку и поплотнее притворила дверь. Живот скрутило еще сильнее.
Кругом, куда ни глянь, царила темень. Повинуясь порывам ветра жалостно скрипели голые ветви деревьев, чертя в воздухе немыслимые рисунки. Кустарники зловеще шевелились в потемках как гигантские колючие ежи, замыслившие недобрую шутку. Куски пленки, в нескольких местах оторванные от теплицы, порхали по воздуху как безобразные крылья неведомого ночного существа. Они хлопали друг об друга в тщетных порывах взлететь, а потом снова меланхолично опускались и устрашающе белели в сумерках.
Таня вдохнула поглубже и мужественно шагнула на садовую дорожку, стараясь ногой нашаривать гладкие плиты. Ей казалось, что стоит только оступиться и ядовитые змеи, притаившиеся в жухлой траве, непременно схватят ее за лодыжку и утащат в свое отвратительное логово, где будут долго и мучительно высасывать из Тани жизнь. На лицо то и дело липла незримая мерзкая паутина, девочка отмахивалась от нее, стараясь не думать о гигантском жирном пауке, притаившемся где-то неподалеку.
До темного прямоугольника дачного туалета типа «сортир» оставалось несколько шагов, как до слуха девочки донесся оглушительный грохот. Она инстинктивно присела и закрыла голову руками, оглядываясь. Порывом ветра сорвало ветхий замок, скрепляющий закрытые на окне кухни ставни, и теперь они оглушительно молотили по обшивке. Словно дом, как вросший по шею в землю циклоп, открывал и закрывал свой единственный незрячий глаз, стараясь получше разглядеть девочку, которая на трясущихся от страха ногах ковыляла впотьмах по дорожке.
- Вот дерьмо! – Таня схватилась за живот и припустила к вожделенной постройке.
Она уже было ухватилась за ручку, как внезапно внутри туалета зажегся свет. Ослепительный в темноте огонь. Он, дрожа, пробивался сквозь неплотно пригнанные доски. Как адский пламень, ожидающий грешников в конце их земного пути.
- Ааа! – закричала Таня, чувствуя, как остатки самообладания покидают ее вместе с последними силами, сдерживающими до сих пор содержимое желудочно-кишечного тракта.
- Ааа! – донеслось до нее в ответ из отхожего места.
Таня дернула на себя дверь, решив, что самое страшное, что могло случиться, уже произошло и увидела брата, с перекошенным от ужаса лицом, подсвеченным светом от телефонного фонарика.
- Таня, какого черта! – завопил он, дергая на себя дверь.
- Выходи! – закричала Таня, - все твои чипсы с газировкой!
Дома они зажгли свет во всех комнатах и до утра не выключали телевизор. Спрятавшись под одеяло, они поглядывали скучные ночные телешоу, где упитанные дамы настоятельно рекомендовали к покупке чудесные золотые серьги всего за полторы тысячи рублей и восхитительные кардиганы непревзойденного лазурного цвета.
Лишь когда заря забрезжила на горизонте, а жизнерадостных женщин сменили ожесточенные политические дебаты, Володя прошептал заплетающимся сонным голосом.
- Выключай уже эту ерунду. Хватит нам на сегодня упырей.