После Елки в детском саду Артемка разгулялся. Носился по квартире с красными щеками, не давал переодеть, требовал конфеты и наотрез отказывался ложиться спать. Настя семенила за ним по квартире, неповоротливая новой беременностью, уговаривала, ругала, почти плакала. «Где же Пашка? Ушел машину ставить и с концами. Ох, поставлю я ему машину! Так поставлю» - злилась она на отца семейства.
Устав от погони, она села на кухне, откинулась на спинку стула, ныла спина. Накатила усталость, глаза слипались - сейчас бы в кровать и ноги вытянуть!
Артемка грохнул чем-то в глубине квартиры. «Надоест носиться, сам придет» - решила Настя -«Хорошая была елка!»

Снег тихо падал во двор детского сада. Из больших желтых окон была слышна музыка и смех ребятишек. Настя села на парапет. Духота зала свернулась жаркими кольцами вокруг нерожденного малыша, вызвав его недовольство, которое он выразил бешеными ударами в Настино нутро и едкой изжогой. Поглаживая живот, она подставила лицо снегу: «Хорошо-то как!»
-Нась, Нась! Ты как?
-Нормально, Паш. Отпускает.
-Ты приходи давай. Сейчас деда Мороза звать будут.
С потаенной нежностью она посмотрела на мужа. Смешной, нескладный, но такой родной:
-Ты иди, Паш! Иди! За Артемкой присмотри. Я посижу чуть-чуть.
-Ну ладно! Но ты смотри, если что...
Настя махнула рукой, прогоняя его.
«Хороший он у меня, мамочка! Ошиблась ты, - Она посмотрела в черное небо - Третий год без тебя, мамулечка! А я все скучаю.

-Нестерова! Нестерова, с вами все в порядке? – маленькая ростом, худенькая воспитательница, одетая в костюм деда Мороза, звала Настю.
-Да, Мария Анатольевна. Я подышу и приду. А что это вы в таком наряде?
-Ой, Нестерова у нас дядя Миша столько лет дедморозом был. Завхоз наш. А в этом году помер. Костюм по нему был сшит. А новые ты видела сколько стоят?
-Нет.
-Никаких денег не хватит. Вот и пришлось мне в дедморозы идти. – Мария Анатольевна хихикнула, - Это ты еще Снегурку не видела. В ее костюм только сын Нины Васильевны влез.
-Директрисы?
-Ага. Он у нее мальчик творческий. Вот пусть творит. Ладно, я побежала. А ты приходи, не сиди на холодном!
-У меня же шуба. Приду скоро.
Хлопнула дверь. Настя вновь подставила лицо снегу: «Хорошо как! Люди все такие хорошие! И муж мой, Пашка.

Артемка пришел, положил голову на колени:
-Мама, а где Снегуойчка?
-С дедушкой Морозом. Другим деткам полетели подарки дарить - она гладила этот теплый пух волос сына.
-Она далеко уйетела?
-Далеко, милый.
-И не вейнется? – в вопросе закипали слезы.
-Конечно вернётся в следующем году.
-Я по ней скучать буду.
Настя взяла сына на ручки, поцеловала мокрые ресницы:
-Если ты сейчас, милый, ляжешь спать, то увидишь, как она будет пролетать мимо дома в санях с дедушкой Морозом - держа Артемку одной рукой, другой поддерживая поясницу, Настя шла в детскую: «Где Пашка? Голову оторву!»
Уже в кровати, переодетый в пижамку Артемка, не открывая глаз, спросил:
-А Снегуйочка будет по мне скучать?
-Конечно будет. Спи, милый, спокойной ночи!
-Мама, я влюбився. Я хочу жениться на ней!
-Конечно ты женишься, - спрятала улыбку в макушке сына Настя.
-Спокойной ночи, мам!
Закрывая дверь детской Настя услышала:
-Спокойной ночи, Снегурочка.

Расстилала кровать в спальне, косясь на телефон, теребила пальцем тачскрин, обманывая себя, что смотрит сколько время. Любимая ночная рубашка обняла ее уютом, но ожидание мужа гнало сон прочь.
Палец замер над кнопкой вызова, мамин голос так знакомо произнес: «Настенька, не стоит докучать мужчине, этим ты показываешь свою слабость. Будь хитрее. Не давай реакции. Этим ты только его подстегнешь. Не солнце спускается к цветку, а цветок тянется к солнцу. Будь солнцем, доченька!»

Муж зашаркал в поисках тапок в коридоре тогда, когда Настя уже была полна решимости звонить в Скорую помощь и полицию.
-Нась, ты спишь? - позвал он ее громким шёпотом еще из коридора.
-Она бы хотела резво вскочить на ноги, пылая праведным гневом, но нерожденный позволил ей лишь медленно перекатиться с боку на бок и свесить ноги.
-Нась, ну ты идешь? Разговор есть серьезный.
Матерясь в душе, Настя сползла с кровати. Паша приоткрыл дверь ванной комнаты, пропустил вперед,  она села на бортик ванны. Он остался стоять, закрыл дверь, запечатал их в этом пространстве, открыл воду в раковине.
Всеми силами стараясь держать спину прямо, Настя спросила:
-Машину поставил?
-А? Да, поставил - Пашка выглянул в коридор, закрыл дверь и зачем-то повернул ключ в замке.

Настя вернулась в актовый зал. Детвора водила хоровод вокруг елки, направляемая Зайцем, Ежиком и Снегурочкой. В зверятах Настя узнала нянечек младшей и старшей группы. Нашла глазами сына. Он шел, ухватив рукавицу с блестяшками Снегурочки и смотрел только на нее. Высокая с голубыми косами парика, в платьице гораздо выше колена, красавица сплотила всю эту детскую кучу-малу, они танцевали вслед за ней, кричали вслед за ней, толкались лишь бы ухватить ее варежку с блестяшками.
«Хорошо как!» - детское счастье лилось через край. Вызвав деда Мороза, не обратили на него внимания, читали стихи и брали подарки только из рук Снегурочки.
-Нась, ты прости что задержался. Мы с мужиками покумекали, поговорили.
Настя подняла бровь. Пашка смешался, провел руками  по лицу.
-Тут такое дело. Ты ж на елке была?
Абсурдность вопроса сняла маску с лица Насти:
-Была. И что?
-Снегурочку видела?
Настя внимательно посмотрела на мужа. Он прятал глаза, тер руками лицо, явно показывая, что что-то натворил. Но что?
-Допустим.
-А ты видела, что Снегурочка была мальчиком?
Настя рассмеялась: «Мой муж гомофоб?»
-А какая разница?
Паша сел рядом с ней на бортик ванны, зашептал быстро, жарко:
-Как это какая разница? Закон про ЛГБТ  знаешь?
Настя покосилась на него, тайком понюхав: «Пьяный что ли?»
-Знаю. А при чем здесь... Это сын директрисы, творческий мальчик...
-Ты не понимаешь? Булгаковы уже отправили письмо.
-Булгаковы?
-Дочка у них Юля светленькая такая.
-Письмо? Кому?
-Как кому? В прокуратуру!
-Паш, ты ку-ку? Ты выпил? Ты с ума сошел? Какая прокуратура? За что?
-Это ты - ку-ку. В платье кто был?
-А в кафтане Мария Анатольевна. Ее тоже в прокуратуру?
-Так она не скрывала, что девочка. Это маскарад. И никто особо на нее не среагировал. Дети за этой Снегуркой носились. А это - что? Реклама ЛГБТ.
-Паш, ты не в себе? Он детей увлек...
-Вот-вот.
-Паш, - Настя подставила руку под бьющую струю воды в раковине,- Не тридцатый же год. Какие письма?
-Дурочка моя - Паша опустился, сел на пол, уткнулся лицом в упругий живот с нерожденным:
-Ты не понимаешь. Время такое. Если я не напишу, то те же Булгаковы напишут. Про меня напишут, что я - за! Так что писать надо...
Настя будто окаменела. Все, о чем ей говорил сейчас муж, она где-то слышала, читала, но никогда не могла бы представить в ее нынешней жизни.
-Вот еще что... всякие порно тоже сейчас не в почете, а у тебя картины...
-Что? Я не понимаю.
-Картины. Вот в гостинной, где твоя мама. А в нашей спальне?
-Паша, мне душно! Паша, открой дверь!

Настя проснулась очень голодной. Нерожденный был настоящим обжорой. Без классической яичницы с помидорами он пинал бедную Настю. По привычке прикрывая ладошкой зевок, она шла на кухню. Открыла холодильник и проснулась. Выскочила в прихожую.  Гвоздь и светлое пятно на обоях кричали об утрате картины. Зашла в гостиную и обмерла.

-Я их в гараж отнес – Паша говорил, будто печатал телеграммы.
-Мамин портрет за что?
Взгляд Паши был налит сургучом от печатей:
-Порнуха. Разврат! У нас сын растет.
-Мамин портрет - разврат?
Жемчужные бусинки позвоночника, плечо, тайна ягодиц, укрытая флером, лицо с бездной глаз, золотая пыль волос.

-Паш, ты серьезно? Паша, остановись!
Артемка вцепился в ее ногу и заревел, не понимая, но чувствуя: «Папа! Папоська!»
-Нась, время такое! Я же за вас боюсь.
-Бояться и быть подлецом - разные вещи. Настя задрала подбородок - так мама учила.
-Подлецом? Да я же вас спасаю! Кто твой батя? Художник? Мама - актриска? В первую очередь под сомнение. – Паша дернул футболку, будто поправляя кожанку:
-Потом же мне спасибо скажешь.
Ушел.

-Ненадежные. Мы - Настя погладила по голове Артемку,- Мы ненадежные. А вот и пожалуйста. – Слезы капали пунктиром, не спросясь,- А мы вот сейчас уедем, и поминай как звали. Времена плохие! Людьми оставаться надо. Вернемся к истокам. Есть там где-то наш дом. Найдем. Подальше от разврата. Артемка, дай ручку! Вот сюда, в рукавчик!

Таксист бегал, носил баулы в машину.
Настя, устав вытирать слезы, позволила им течь.
Одна ручка не писала.
Другая...
Я, аноним, хотела бы привлечь ваше внимание к Нестерову Павлу. Пользуясь своим рабочим положением...
И в окончании Н.Н.