ЯБЛОКИ ДЛЯ ВЕДЬМЫ

Ведьмы упали на город ночью черными каплями, принесли наказание за костер и предательство. Луна осветила складки плащей и остроконечные шляпы. Тихонько хихикая как шаловливые школьницы, они разбрелись по спящим улицам, подходили к дверям домов, заглядывали в окна.
  Горбатая тощая Марта первой проникла в чужую спальню. На кровати лежала пара, отвернувшись друг от друга. Марта невесомо легла по середине, раскинула руки, положила ладони на лбы.  Женщина под ее ладонью задышала часто. Ей снился ее муж в объятиях соседки. Все подозрения, все недомолвки обрели вес и стали реальностью. Завтра утром  пока муж ест завтрак, она пойдет в сарай, возьмет топор и отрубит ему голову как куренку.
Мужчина во сне напрягся, скрежетнул зубами. Все укоры, уколы жены, ее обгоревшее на солнце лицо, ее постоянный отказ в супружеском долге взорвались в его голове. Завтра он сядет завтракать с острозаточенным ножом.

Горбатая Марта улыбнулась и черным перышком скользнула прочь за закрытые ставни.

Гелла, Майа, Ингрид, Стелла и многие другие просачивались в жилища, в мысли, обманывали, шептали, обещали, завораживали. Спящие люди ненавидели, презирали, боялись и копили ярость.

Мальчик Джим проснулся потому что захотел писать. Ворочался с боку на бок, так ему не хотелось вставать. Тишина ночи его пугала. Будто он совсем один на всей земле. Нет ни родителей, ни соседей, ни собак, ни птиц. Только большая круглая луна стелила дорожку.

«Мне не страшно! Я большой! Я Джим!»- говорил мальчик, ступая по холодному полу. - «И отец мой Джим. И дед мой Джим. И прадед наверное тоже.»
Воодушевившись, он не пошел к ведру, а потянул входную дверь на себя и вышел из дома. Пахло травой и яблоками, еще чем-то неуловимым, но очень важным. Так пахнет конец лета: немного углями, чуть намеком на будущий дождь,  землей жирной, изнемогающей от злаков и травы.

Добежать до амбара мимо яблони! Всего-то!
Джим сделал шаг на влажный газон и остолбенел. На качелях, чьи веревки впились в толстую ветку дерева, сидела девушка.

Джемма была ведьмой по рождению. Мама умерла рано. Отца своего она не знала. Жила она на самом краю деревни. Лечила, возвращала из блуда мужей, толковала сны, дружила с котами, заботилась о младшей сестренке. Деревенские ее уважали, она не брала за свою помощь ни единой монетки. Торговала на рынке молоком и сметаной, творогом и маслом из под коровки-любимицы. В конце лета везла на базар яблоки, осенью сидр и брагу.

Как то раз молодой купец из города ехал по своим нуждам куда-то.  По дороге повозка сломалась. Купец слез, походил вокруг и пошел за помощью. За деревьями виднелся домик и из трубы шел дым. Купец покричал перед оградой, и не дождавшись ответа, вошел. Перед домом, заслоняя крыльцо, стояла яблоня, вся усыпанная плодами. Каждое яблочко точно светилось изнутри соком и свежестью. Не удержавшись, парень сорвал одно, впился зубами. Сладость потекла по подбородку.
- Это что за воришка в моем саду?
Занятый яблоком рот мог только мычать. Джемма стояла, уперев руки в бока. Прикрыв ладонью рот, купец прожевал, проглотил:
- А вы, значит, хозяйка?
- Она самая.
Девушка в белой блузке с воротничком под самое горло, миллиардом пуговичек и клетчатой юбке улыбалась. Улыбалась вся.
От макушки до пяточек: и волосы светлые, свободные от бантов и заколок, и облупленный носик с веснушками, и локоть, и носок сапожка из под оборки.

Конечно же он влюбился. Поженились быстро. Зажили хорошо, добротно. Один лишь изъян у молодой жены - безотказная она. Только спать ложатся, а сосед в окошко стучится: «Корова телится сложно, измучалась вся, криком кричит.« Или собрались в город на ярморку погулять,а прибегает соседка:» Ребенок третий день жаром пышит, не ест ,не пьет. Помоги!»
И Джемма бросает все и уходит. Приходит, когда через час, когда за полночь. Кому ж такое понравится? Заругается муж, а она к нему молча прижмется худенькая, как воробышек, и отойдет его гнев, пожурит. А что делать, раз такая досталась?

В августе родила Джемма сына. Благодарный отец решил его Джимом назвать. И вся эта идиллия длилась пять лет пока мор не пришел в деревню, а вместе с ним сушь и голод. Джим заболел тоже. Бедная Джемма  проводила все дни и ночи у его кровати, не отзывалась на стук в окно, на просьбы. Время шло. Джим медленно выздоравливал, а деревенские дети медленно умирали. Кто первый сказал, что виновата ведьма, уже никто и не помнит. Но слух ширился и рос. Купец все чаще в свои одинокие вечера стал налегать на яблочный сидр. Сначала дома, потом стал частым гостем в таверне. Иногда видел бледную тень Джеммы... Варила бульоны,  травы, молчала, вся сосредоточившись на больном сыне. С каждым днем ее муж обижался все сильнее и все дальше отстранялся. Зимой они еще были соседями. К весне стали врагами. Точнее, он стал. Джемма вся растворилась в сыне и не замечала ничего. Летом белый до голубизны Джимм сел в кровати и попросил яблок. Джемма расплакалась.

- Ты ж все понимаешь, брат! – пьяница Ульм, чокаясь, кричал на всю таверну,- Эта ведьма продалась сама и всю деревню продала Дьяволу. От нее у нас все несчастья.
- Может так оно и есть - качал головой купец.
- Да я точно тебе говорю! В соседней деревне небывалый урожай! А у нас… Курам дать нечего!
- Может и так. А делать-то что?
После этого вопроса людей за столом прибавилось. Застучали кружки, зашипела брага.
- Как что? Известно, что с ведьмами делают!
Купец выпил. Вытер рот ладонью. Вспоинил, как столкнулся с женой у очага. Спутанные волосы, длинная рубаха в сальных пятнах и запах, терпкий запах зверя. Она вроде его и не заметила, просквозила сквозь. Стало противно, чувство отчужденности усилилось.
- Дык, на костер ведьму! – пьяный Ульм хватался за чужие кружки,- Только на ее земле ее жечь нельзя! Вернётся.  Выманить бы ее.
К утру общая мысль сформировалась. Солнце всходило, все устали. Купец поднялся. Его изрядно шатало. Опершись руками о стол он сказал: »Я выведу. Куда привести?"
Собутыльники были рады, что нашлось дело. Погрузили купца и Ульма в повозку. Сами разбежались собирать дерево на костер на площади.

Старенькая кобылка уверенно брела по дороге. Пол пути мужчины спали. Проснулись оба с мыслью, что «Может, не надо», посмотрели друг на друга и решили довести дело до конца, чтобы не позориться. Подъехали к дому. Джемма выскочила к воротам: «Милый! Джиму гораздо лучше! Он поел! «Осеклась, увидев Ульма. « Это хорошая новость. Садись» - муж похлопал по сидушке рядом с собой - «Две минутки, ты нужна там очень. Улыбаясь, Джемма запрыгнула в повозку. Ульм накинул мешок ей на голову, ударил пару раз, скрутил веревкой: »Поехали!»

На деревню уже накатил полдень. Площадь заполнили люди. В центре высились ветки, доски и балки. Говорили все почему-то шёпотом.  Когда повозка приблизилась, толпа стала стройнее, окружила будущий костер по кругу, сомкнулась. Ульм вынес Джемму. Прислонил к вертикальной балке, привязал, снял мешок.
Она стояла. Синяк багровым пятном заполонил ее лицо справа. Глаз налился фиолетом и не открывался. Толпа молчала, затаив дыхание. Джемма тоже молчала. Ульм поджег факел и поднес его к костру.
Джемма закричала, когда огонь подобрался к ее ногам. Завизжала. По площади поплыл запах стейка. Визг перемежался с кашлем и был однонотный, просто: »Ии-и-ии» Вспыхнуло платье факелом, за ним волосы. Толпа редела на глазах. Кого-то тошнило кто-то плакал.
Джемма умерла.

В самом начале была тоска и непонимание. Метаясь пузырьком, она все звала  сына, гневалась на мужа. Потом искала ему оправдания. Мечтала все изменить, просила, молилась. Не было рая или ада. Был серый туман и одиночество. Десятки лет с одной мыслью: »За что?»
Воспоминания. С каждым разом все злее становилась Джемма. Понять, оправдать любимого мужа, который привел ее на костер, она не могла. Так же как и всех деревенских. Сквозь дым она видела их лица: мамаша Белу, Джемма спасла ее дочку при родах, Красного Тима она выходила его после неудачной охоты на кабана. Многих, что стучали ей в окно по ночам, плакали, просили помочь.
Носясь пузырьком в сером тумане, оставленная на растерзание своим мыслям, Джемма начала черстветь. Оставленная наедине с собой, она не смогла найти в себе прощение. Только обиду и жажду мести. Как только в ней появились эти чувства, туман сдвинулся, и она увидела сквозь него холм в окоеме деревьев. Ударом молнии метнулась туда.
Горбатая Марта кинула голой, распластанной по мху  Джемме, плащ: «Привет, подруга! Оденься!»
- Где я?
- Как где? Это Лысая гора. А где по-твоему живут ведьмы?

Прошло еще много человеческих лет. Джемма начала получать удовольствие. Такие же как она соратницы подруги учили ее всему: вселяться в зверей, летать, становиться невидимыми, внушать сны. Среди подобных Джемма расцвела. Была бы счастлива, но месть масляным пятном растеклась по сердцу.
Приближался Ламмас, один из главных праздников. Плели венки из кувшинок, путали в полях пшеницу, плевали в кувшины с молоком, заставляя скисать. Веселились. Только Джемма становилась все грустнее. Август на подходе, сбор яблок. В одну из теплых ночей под росчерком звезд она все рассказала Марте. На следующую ночь весь мертвый ковен пришел к ней. Даже маленькая Стелла. Ее мама придушила подушкой за умение двигать предметы.
Марта высказалась первой:
- Все мы здесь по чьей-то воле. То есть потеряли жизнь неспроста, не умерли в своей постели от старости или от болезней.  Кроме этого нас объединяет месть. Без нее все наше даже вот такое вот существование лишено смысла. Но есть одно »но». Людская жизнь скоротечна. Ты понимаешь, что виновников твоей боли больше нет?
- Понимаю.
- Насколько далеко и глубоко способна зайти твоя месть?
- Ненавижу их всех. Пусть вся деревня побудет в моей шкуре - Джемма сжала кулаки - Не сами они, так их внуки и правнуки! До седьмого колена виновны!
Малышка Стелла подошла,обняла,уткнулась в живот личиком. Джемма положила ей руки на плечи,но не отвела взгляд от Марты.
- Всем им должно быть больно как мне! Всем! Даже тем, кто не виноваты, а просто молчали!
- Хорошо! В Ламмас мы все повеселимся!

Качели качались бесшумно. Девушка отталкивалась от земли босой ножкой. Остроконечную шляпу она держала на коленях.
- Привет!,- девушка выглядела странно, но не опасно. Джим подошёл ближе, - Вы кто?
- Я? – пальцы Джеммы схватились за поля шляпы,- Подойди-ка сюда!
Джим подошел и она ловко нахлобучила ему шляпу на голову.
- Ух  ты! – засмеялся мальчишка, осекся и оглянулся на дверь дома.
- Ты теперь прямо настоящая ведьма!
- О нет ! Что вы! Ведьм не бывает. А если и есть, то они порождение  Дьявола.
- Вот оно как?! - Джемма оттолкнулась посильнее, взметнулись юбка, плащ и белые ножки. Скрывая смешок, она спросила:
- Откуда ты все знаешь?
- Мой папа сказал. Он священник.  Мы читаем Книгу по воскресеньям.
Джим достал медный крестик на шнурке из-за ворота пижамы. Протянул на ладони. Весь подался вперед, чтоб было лучше видно. Джемма резко остановила качели, наклонилась. Смотрела не на крестик, а на мальчика. Взглядом буквально ела его глаза, пушок на щеке, излом светлой брови. Он был совершенством. Весь, с облупившимся носом и веснушками, с тонким шрамом на виске, прядкой белесых волос, торчащей из под остроконечной шляпы.
- Ох, Джим...
Яблоня вздрогнула и уронила пару яблок на траву. Мальчик вскочил:
- Хотите? Знаете какие вкусные?
- Знаю, милый. Я знаю.

Бесшумно Джемма исчезла. Качели качнулись несколько раз и встали. Джим вытер яблоко о рукав, пошел к амбару, справил нужду и вернулся, в постель. Перед сном снял остроконечную шляпу и поставил на пол у изголовья.

Джемма неслась к площади.  Увидев лицо Джима она сразу резко быстро все поняла. Нос, ямка на подбородке, ресницы все было ее. Не мужа - предателя, а ее. 

Рассвет бродил по крышам. Двери домов открывались. Первым выпал праправнук Ульма. Он хрипел и полз по дорожке. Топор между лопаток пригибал его к земле. Вышла, шатаясь его жена.  В животе ее торчала ручка ножа. Шла, хватая воздух, кровь вскипала пузырем. Пахло железом. Будто по сигналу открывались другие ворота и двери. Выходили, выбегали, падали. Горбатая Марта сложила на груди руки. Закрыла глаза, чтобы чувствовать все.» Глупцы! Вам дана была помощь. Вы видели чудеса, вас лечили, за вас боролись со смертью. Что ж вы натворили? Вы так боитесь всего, что отличается от вас, что готовы убить, и вы так не готовы брать ответственность на себя за свои же мысли и действия. Люди. Созданные по Божьему подобию, вы так далеки от Бога.»
Ведьма махнула рукой и за ее спиной появился столб, пара неразборчивых слов и груда досок, валежника, дров выросла под ногами. Хлопнула в ладоши, и маленький Джим в своей пижамке оказался привязанным к столбу.

Солнце взошло. Небо синей эмалью растеклось над домами. Звуки замерли. Лишь треск костра.
Мертвый ковен собрался весь. Малютку Стеллу сзади за плечи обнимала Гелла.

Джемма кинулась на костер, в костер.  Обдирая пальцы, развязывала узлы, а они становились крепче. Кричала однозвучно:» Йи-и-ии» и огонь гас чтобы разгореться снова.

Джим молчал. Осознание правильности всего происходящего было неподходящим для ребенка. Не было в нем страха или чувства несправедливости. 

Жар подбирался все выше.
- Хватит!, -Джемма стояла перед Мартой. Запах горящего дерева тлел между ними.
- Что не так? Ты же сама хотела?!
- Нет!,- груз мести свалился к ногам, отпустил, сделал легче, - Нет! Все не так! Я ошибалась!
Джим тихонько заплакал. Пижамка начала тлеть.
Марта сказала:
- Помнишь про ответственность, - обернулась к мертвому ковену:
- Все вы помните? Вас всех растоптали, предали, унизили. Что вы выбрали? Месть и злобу! Вы не отпустили врагов с прощением!
Ковен стал почти прозрачным. С малышки Стеллы упала шляпа.
- Смотрите!,- палец Марты указал на костер, - Вы думали, что вам станет легче? Легче от мести? Вы все отплатите сторицей и станете свободными? Смотрите!

Пижама вспыхнула. Дым забил глотку Джима. Он вздохнул и умер .

Марта потерла глаза руками. Еще один ковен. Бедные девочки.
Ангел улыбнулся и скинул веревочную лестницу перед ней. Ведьма покачала головой и пошла дальше. Достала из узелка яблоко, впилась в него зубами, сладость потекла по подбородку.