С самого раннего детства Верочка любила танцевать. Едва начав делать первые шаги, она реагировала на звуки музыки движениями круглой попки в памперсе, хлопаньем в ладошки и счастливой улыбкой, а уже годика в три взрослые умиленно вздыхали на ее прелестную путаницу в шипящих согласных, когда она с гордо поднятой головой говорила:“ А я буду таншаншицей.“ Отвлечь Верочку от разбитой коленки, капризов, еды, сна и даже похода в зоопарк можно было очень просто, стоило лишь попросить станцевать. И Верочка ставила ручки над головой, кружилась, приседала, отставляла ножки на разные лады, приседала и бегала по кругу. Причем музыка ей была абсолютно не нужна. Вся ее улыбающаяся пухленькая мордашка переливалась безграничным блаженством и заставляла всех зрителей верить, что при всей комичности исполнения, девочка действительно слышит музыку сфер, пропуская ее через свое тело в танце.
Незыблемо веря в талант дочери, родители попытались отдать ее в балетную школу. Но,увы, ее не допустили даже до подготовительных занятий. Не смущаясь присутствием Верочки женщина с небывало длинной шеей из приемной комиссии, глядя на нос, утонувший в розовых щечках спросила:“ Помилуйте, кто ж ее поднимет?“
Родители опешили, а Верочка ответила за всех:“ Помилуйте, кому ваш балет нужен?“, и вышла из кабинета.
Может быть так просто совпало, а может быть слова длинношеей стали катализатором, но Верочка вдруг стремительно пошла в рост и начала худеть. Буквально за год она вытянулась на десять сантиметров и скинула все свое щенячье очарование. Ключицы, ребра, локти и колени сменили нежный образ Верочки. Колкость, острота, проволока пришли на смену плюшевой мягкости. Будто наперегонки стали темнеть глаза и волосы. В первый класс Верочка пошла темноволосым и кареглазым циркулем, встав в строй первой, выше одноклассников на голову.
К росту и худобе вместе с учебой добавились мигрени. Она приходила из школы и падала в кровать, лежала в тишине, с закрытыми плотно шторами и глазами.
Мама, прижимаясь к плечу отца ,шептала:
-Как сглазил кто. Бедная девочка!
-Врачи говорят, что перерастет. Анализы все в порядке.

И врачи оказались правы. Во второй класс Верочка пошла все такая же худая, но без терзающих головных болей, и обнаружила танцевальный кружок при школе. Мама хоть и боялась возвращения болезни из-за дополнительных нагрузок, увидев в просящих глазах дочери слабый отсвет тех небесных сфер, согласилась .
И вот длинная как жердь, бледная до синевы, худющая как смерть, Верочка была записана в танцевальный кружок, гордо себя именующим“ Танцы народов мира“
Два раза в неделю по вторникам и пятницам Верочка возвращалась из школы на час позже обычного, швыряла портфель, забывая поздороваться с мамой, неслась в свою комнату. Зеркало во весь рост установили в ней давным-давно. И теперь два раза в неделю оно смотрела на различные па. Для остальных членов семьи танец был надежно скрыт дверью.
-Доча, ты кушать будешь?- один единственный раз мама попыталась нарушить дуэт зеркала и Верочки.
-Мама! Не входи! Мама, уйди!
Такой дочь была в первый раз. Такой громкой, раскрасневшейся и очень отдельной. Мама закрыла дверь и держась за ручку, приложив руку к груди вечным жестом несправедливо обиженных женщин, услышала как топот пяток возобновился.
За ужином Верочка была прежней, извинялась:
-Мам, прости! У нас большое выступление в конце года. Меня просили постараться.
-Раз попросили, значит ты подаешь надежды или надежды нет?- скаламбурил отец, вытирая рот салфеткой.
-Меня учительница хвалит.- на бледных щеках Верочки появился нежный румянец.
Родители переглянулись с довольным видом.

Папа был прав.
Сразу после весенних каникул Верочка с сияющим лицом принесла записку от учительницы танцев с просьбой прийти поговорить. Папа был на работе, и мама пошла одна. Купила в киоске букетик нарциссов, пришла заранее, и поглядывая на часики ходила взад-вперед по длинному школьному коридору, выкрашенному снизу наполовину в ярко зеленый цвет, а сверху в оранжевый.
Звонок прозвенел сиреной. Двери распахнулись все разом и гомонящая волна человеков, едва доходящих маме до плеча наполнила коридор. Растерявшись, она стояла мысом среди разливавшихся разноцветных вод, и ее взгляд цеплял хаотично личики, мосечки, мордочки, морды.
-Мама! – Верочка шла над этой рекой острой льдиной,- Пойдем, я тебе покажу- куда, а сама - перееодеваться.

Руководительница кружка оказалась приятной женщиной средних лет в спортивном костюме со свистком на груди.
-А вам Верочка не говорила? Я- учитель физкультуры. А танцы- это…
Мама робко отдала ей нарциссы. Та приняла, но как-то смущенно, будто не за что.
-Пойдемте присядем.
По периметру актового зала стояли кресла на одной центральной железной оси как в кинотеатре.
Нарциссы учительница положила на соседнее кресло, и на его темном фоне они выглядели беспомощно.
-Ваша Верочка- уникум в своем роде- сказала она, не глядя на маму.
-В каком смысле?
-Для каждой матери ее ребенок самый лучший, самый способный, самый талантливый..
Мама смотрела вопросительно и строго. Ее интуиция ей подсказывала, что происходит что-то не очень приятное, а может и вовсе плохое:
-Но?
-Что, простите?
-Вы хотели сказать- но..
-Я приглашала по пению нашу… педагога- руководитель Народных танцев погладила нарциссы и посмотрела в глаза маме,- У вашей дочери потрясающий музыкальный слух, она чувствует ритм, она любит танцевать.
-Но?
Женщина в спортивном костюме убрала руку от нарциссов и схватилась за свисток, висящий на шее. Он придал ей храбрости:
-Но она не может танцевать! Совсем никак! Ничего!
-Подождите, я не понимаю! Она с рождения! Она с самого детства!,- мама вцепилась в подлокотники кресла,- Этого быть не может! Она каждую неделю по вторникам и пятницам..
-Я вас понимаю. Это первый случай в моей практике за десять лет. Я все перепробовала! Я ее в дальний ряд. , а она..Пять минут посидите, я пойду цветы в вазу..
Цветы со свистком убежали, хлопнув сидением, оставив маму с мыслью,  что папа мог бы и отпроситься с работы.

Через сантиметровую щелочку одной створки двери зала стали просачиваться дети в футболках, майках, шортах, штанишках. Всегда в начале в узеньком проеме появлялся глаз, потом нос, голова, и сразу минуя все законы в щелочку, не ставшую ни на миллиметр шире группка маленьких шпингалетов со звонкими голосами и взрывами смеха.
Через заветные пять минут свисток хлястнул до костей, отражаясь в стенах актового зала.
Прогремели какие-то слова, упорядочив эту разноцветную кучу и заиграла музыка. Броуновское движение обрело смысл и расставилось по местам.
Мама смотрела на Верочку, стоящую в последнем ряду, но выделяющиюся ростом.. В черной майке и в черных шортах она была похожа на графический этюд, набросок.
Вновь вскрик, и начался танец.
Мама смотрела только на Верочку. Вот она повторила первое движение со всеми, вот второе. И уже бросилась в глаза своей строгой математичностью. Никаких закругленных углов, никаких детских милых несурозностей, никакой хрустальной отточенности. Одни углы и кости, одни бритвы, не па, а жесты.
Разбились по тройкам в хороводе. И вместо улыбающихся лиц, вместо милого сбивания с шага, и потеющих ладошек и програмируеммого поворота- эта черная жердь, с минимальными движениями, с этими булавками вместо ключиц, и ножами вместо колен.
Хоровод закончился. Начался общий танец со сменой мест, как мама вдруг увидела это чудо- небесные сферы на лице дочери. Верочка отпустила руку и, развернулась, повела плечами, хлопнула в ладоши, отставила ногу, топнула ногой раз, другой, подняла руки над головой, сложив особенно, сцепив между собою пальци, и склонив голову.

„ Нужны мне эти ваши танцы народов мира! Бальные танцы! Го-го! Степ! Модерн!“- говорила каждый раз Верочка.

-Я иногда ею восхищаюсь, а иногда боюсь- шептала мама в плечо отцу.
-Главное поступила и учится хорошо. С голоду не помрет. А танцы- перерастет. Помнишь как врачи про мигрень говорили?

Но шли годы, и эта мигрень все не отступала. Отучившись,закончив, устроившись, Верочка находила время на свое заболевание. Вместе с общим прогрессом и она нырнула в бездну онлайн, купила себе зеркало во весь рост…

На рекламку из почтового ящика пристально взглянула лишь потому что большими буквами был указан соседний дом.
„ Фламенко! Испанский танец! Вы хотите разбудить огонь в сердце мужчины?“- гласило объявление. Мужчины Верочке попадались не очень, будить в их сердцах ей тоже не очень хотелось, но адрес и цена привлекали. Тем более, что соседи снизу были не очень рады ее онлайн обучениям.
В соседнем доме, в подвальном помещении ее встретила невысокого роста женщина с густо подведенными глазами и провела в небольшой зал, затянутый черной тканью и со столбом для стриптиза. Кроме Верочки еще было три девушки, желавших прикоснуться к великой испанской культуре.
Густо подведенная показала им направление, где можно переодеться и тусклую лампу.
Когда все вернулись, она была уже в длинных лосинах, туфлях с тупыми носами и видавшей виды футболке.
В крохотном зальчике от пятерых тел мгновенно стало жарко.
-Я покажу вам, кто не знает, что такое- Фламенко.- щелкнула кнопкой телефона, поплыли первые звуки музыки сменил бой гитары, а за ним голос с хрипотцой.
Футболка, чересчур черные стрелки, шест в углу, улица, планета растворились в женском полуобороте и жесте руки над головой, в первом щелчке от каблучков, в первой отставленой ноге и опустившемся на миллиметр лице вниз, от взгляда вперед в никуда перед тем как другая рука начнет свое движение перед ним.

Верочка. Очень странно и иногда очень непонятно как люди находят свое место. Свое место,где все нацелено и предусмотрено, где все заточено под них, именно под них.
Верочка вышла из этого подвальчика ошарашенной. Всю ночь набирала и набирала в интернете“ Фламенко“, смотрела женское, мужское, изгибала руку как правильно, искала сандалии на похожем каблуке и плакала. От счастья плакала и от какой-то странной больной, но теплой сладкой боли. Боли, делающей сильнее. Она как тогда от быстрого роста мучилась мигренями, а теперь тоже выросла за одну ночь, и тоже мучилась. Она приходила на занятия и мертвела. Каждое движение приводило ее в такой восторг, что она забывала как дышать, как говорить, как повторять.
Ее однокурсницы смотрели на нее со сдержаной жалостью, как на дурочку. Давно уже подружившись между собой, они обходили ее стороной. Только одна, имени ее Верочка не запомнила, видела в ней что-то,  пару раз помогла собрать вещи, пока Верочка собирала себя по кускам, здоровалась, прощалась.
Именно она-то и сказала громко при всех:
-Ты же в субботу тоже придешь?
-Куда?
Густо накрашенная отлепилась от стула, подошла под самую лампу, чтоб лучше было выражение лица:
-Девочки в одном кафе выступают. Проверить свои силы. Да, девчата?- оглянулась она на остальных.
-А я? – спросила Верочка.
-Мне кажется ты не слишком готова. Да и костюма у тебя нет.
Вихрем метнулись Школы народного танца, балет, го-го и остальные:
-Есть костюм. Я готова. Когда и где?

-Я так рада, что ты пойдешь! Не обращай на них внимания- догнала ее на выходе та хорошая. Верочка не ответила, боясь зарыдать в голос.,-Юбка должна быть красная, верх черный, и главное- туфли! Я тебе все записала! И номер свой. Если что – звони!
Вышли на воздух.  Верочка справилась со слезами:
-А ты где костюм и туфли покупала?
--Подруга сшила. Я б тебе ее посоветовала, но никак. Там обстоятельства. А туфли через интернет магазин и сто лет назад. Их же чуть ли не индивидуально шьют.
-Спасибо. Я поняла.

Не раздеваясь, села за компьютер. Вздохнула, что давно живет отдельно от родителей и никто не видит ее грязной обуви и куртки.
Уже через час оттолкнулась от стола, прикусила губу. За два дня- невозможно.

Быстрые пальцы побежали по клавиатуре, ведомые Провидением: Куплю костюм и туфли для Фламенко. Во все социальные сети.
С утра долго не включала компьютер, варила кофе, смотрела в окно. Включила. Первый же месседж:“ Здравствуйте, Верочка! Когда-то давно я танцевала Фламенко. Если ваш размер С, но вы высокая девушка, а ножки размер тридцать шесть, то мне есть, что вам предложить. Мой телефон:

С первого же гудка сняли трубку:
-Вера? Приезжайте! Знаете, где булоШная на улице N?Там во двор и первый подъезд, первый этаж. Буду ждать.
-Ой,- Верочка чуть растерялась,-Вот так сразу?
-Прочитав ваше объявление, я сразу все поняла!.
-Так там ничего же особенного.
-А я все поняла!

Дверь была по внешнему виду старой, деревянной и очень успешной. Всем своим видом она говорила:“ За мной достаток и довольствие!“, а маленький ангелочек звонок подыгровал:“ И счастье!“
Дверь открыла очень худая женщина с высокой абсолютно седой прической. Все внимание Верочки привлекли ее костыли, собирающие всю фигуру в треугольник. Худая ладонь протянулась для приветствия:
-Входите, Вера. У вас такое красивое имя.
-А вас…?
-Раз мы на счет Фламенко собрались, то Исабелла- женщина костылем показала куда идти. Квартира полностью оправдывала назначение двери: большие деньги, сдержанная роскошь, мир не для всех.
-Кофе, чай?
-Спасибо,  но я хотела бы посмотреть вещи и узнать их стоимость, и..
-Туфли- там! Я с вашего позволения присяду. Смотрите и приходите.
Вдоль стены комнаты были выставлены туфли.
-Я бы советовала замш, и каблук, не слишком крут. Ты же новичок?
Замерла перед темно-коричневыми, мысок чуть стерт:
-Сколько стоит?
Исабелла мотнула головой:
-Тяни створку шкафа!
Потянула. Рухнула вся во многоцветье,  себя в нем практически теряя.
-Мерь!
Вырвалась, втянулась в платье. Забыла, что кто-то есть еще в комнате. Джинсы вырывались как старая кожа, кофта, носки.
Снизу, дразня, потекли воланы вверх туда, к крохотному замочку на позвоночнике.
-Туфли!
Те самые обняли ногу, щелкнули каблуками.
-Шаль! Другая створка, там полки!
Черные длинные кисти, красные, белые, розы, листья. Кровь стучит такт отсчитывая, в ушах гудит. К сердцу прижать, блестеть глазами пьяно, припадочно, на грани.
-Веер!
-Веер? Но нам не говорили про веер!
Верочка смотрит и только сейчас видит лицо Исабеллы- старое, тонкое.
-Веер!- командует она. И из полки ниже достаются веера всех цветов, невинные в сложенном виде и такие дерзкие баламуты, такие притворы, такие зазнайки стоит им раскрыться.
-А теперь прямо и направо!
Верочка заходит в спальню. Зеркало во весь рост. Одна рука взмывает ввысь, другая математически- правильным движением раскрывает веер.

Пьют чай. Верочка вновь в джинсах рассматривает Исабеллу. Ее острые скулы и бледную кожу, ее глаза, полные огненной патоки, ее скулы с легким налетом пигментных пятнышек.
-Фламенко-это танец огня. Научиься танцевать Фламенко может ребенок, а танец огня – единицы. – говорит Исабелла. И Верочка холодно и только по существу рассказывает ей про школу народного танца, балет, го-го.
Запинается лишь однажды, говоря про школу Фламенко, про то, что не может даже рукой двинуть, и все очень плохо, но ей очень надо, и она так чувствует все это , что лопнуть может или умереть.
-Вера- говорит ей ласково Исабель,- Вы можете разжигать пламя. Вы учились этому всю жизнь. У меня лишь один совет. И он на себе проверен. Огонь не горит просто так. Когда вы придете в это кафе, найдите глаза, которые будут смотреть на вас, и не отпускайте их. Они и станут вашими дровами, спичками, чем угодно. И огонь разгорится!
-У вас так было?
Исабелла улыбнулась:
-Мой огонь разжег мой покойный муж.  После его смерти, вы посмотрите- она подняла костыли,- Я не могу даже нормально ходить. Но я не жалею. И если мои туфли, платье, шаль и веер вам помогут найти того самого, от которого запляшут огненные всполохи, то я буду только рада.

Верочка приехала в кафе уже в платье. Таксист был многословен, просил номер телефона, обиделся, когда зыркнула. У кафе стояла молодежь. С ними кто-то в белом. Почему-то притихли
Хмыкнув, густо подведенная объяснила им локации и время выхода.
Кафе было чуть больше, чем тот подвальный барчик. По слухам и сплетням стало ясно, что Фламенко- это подарок при получении Капитана. Девчонки бурно обсуждали новость, а Верочка, уперевшись задом в стену смотрела на веер, согнувшись вперед.
-Хня! Взгляд, огонь- все хня. Бежать и больше не позориться!- с этими мыслями она пошла к выходу. Но ее поймала та самая густо..:
-А ты куда это?
-Простите, я все поняла! Мне пора домой!
-Неет! Иди танцуй! Ты же хотела!

Прогремел голос, за ним аплодисменты, и они вывалились на маленькую полукруглую площадку.
Лысеющий диджей говорил громко. Верочка искала, не веря, глаза.
И вдруг. Ее приковало белое пятно. Разобралась- форма, потом общее впечатление от лица- смазанно, слишком далеко.
А вот взгляд. Он не просил подтверждений, как родители, он не был требователен, как учителя, он был заинтересован. Заинтересован без желания препарации, без умысла. Он был и для него захотелось танцевать.
Заиграла музыка, плечи чуть выпятились вперед и наклонились и вознеслись руки,  и впервые стукнулись каблучки, и заструились оборки.
Верочка сделала как все шаг вперед, и не отпуская взгляд, вся вытянулась в стрелку, сделала еще шаг, нарочито медленно подволакивая ногу и одним щелчком соединяя ее с другой. Шаль взметнулась кистями и опала ниже плечей под гортанными криками колонки. Под новый аккорд взмыл веер, и все сплелось в единую мягкость этой юбки и шали и веера, компенсируя четкий математический расчет ее локтей и колен, ее резкость, ее нарочитую угловатость, безразличие и злость.

Верочка танцевала свою судьбу на пустом полукруглом. Верочка танцевала и знала, что ее Капитан будет надолго уходить в море. Верочка танцевала и знала, что ее огонь сможет гореть только от него.
Фламенко- танец огня.