ИСТИННЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН

   Мама переехала жить в другую страну, когда мне было восемнадцать. Существо я было молодое, глуповатое, но очень самостоятельное. Поэтому, не взирая на ее просьбы, осталась.
Нерушимый лишь недавно отпустил некоторые свои республики из цепких лапок, разгул бандитизма подходил к концу, теперь уже  независимая моя Родина почему-то обиделась на меня и одарила паспортом иностранца, а не гражданина, несмотря на мое рождение на ее территории.  Поэтому для поездок к маме нужна была виза. И именно это было причиной моих редких визитов к ней. Сама же она приезжала часто. Могла позвонить в шесть утра, сказать: “Я буду в двенадцать“. Спросонья я плохо соображала, мозг отмечал ее звонок, но время приезда стиралось из памяти. Я психовала, нервничала и летела в порт встречать все паромы. Благо на тот момент их было мало.
И вот однажды я приехала к маме. Она всегда встречала меня, хоть весь маршрут к ней был мне хорошо известен.
Мама открывает свою дверь ключом, и под ноги выкатывается эдакая низенькая тумбочка приятного цвета кофе с молоком. Хотя нет, не тумбочка. Я где-то видела картинку: дама из века эдак семнадцатого в шляпке полулежит на оттоманке, а ножки ее в ботиночках лежат на пуфике или скамеечке - не знаю точно названия. Помню, расшита была та скамеечка  гобеленом и набита явно чем-то мягким, чтоб ножкам красавицы было удобно.
Так вот такая же скамеечка встречает нас в коридоре, тявкает и еще и виляет свиной завитушкой хвоста. Морда абсолютно умильная. Курносый нос курносей, чем мой. Глазищи черной патокой и улыбка, как у Чеширского кота.
- Познакомься, это - Симба! Он мопс!
Слышали бы вы это - „Он мопс!“ Надо отметить, что мама была настоящей скандинавской женщиной в лучших традициях. Высокая блондинка с голубыми глазами и характером за семью ледяными печатями. Абсолютно безэмоциональна, холодна, как Балтийское море. И вдруг столько гордости за какую-то скамеечку с глазами и поросячьим хвостом. Я даже заревновала.
- Здравствуйте, Симба - сказала я. И эта недособака позволил мне войти и, оглядываясь, показал путь до гостинной.
Устроившись, обжившись, поев маминой еды, я стала замечать  странные мамины взгляды. Прошло несколько часов, и она начала поглядывать на меня, на Симбу, храпящего рядом со мной, и куда-то в коридор. В конце-концов я не выдержала и спросила, а что означает вся эта стрельба глазами?
- Понимаешь - чуть сконфуженно сказала мама, - Он не любит, когда у нас гости. Терпит максимум два часа, и несет им из коридора обувь. Мол, посидели? Пора и честь знать.
- Долго, видимо, никто не засиживается?
Мама улыбнулась в ответ.

Прошло пару лет. Я влюбилась, родила сына. Потом еще пару. Разлюбила, разошлись. 
Маме поставили диагноз - меланома. Последний раз я приехала к ней, не узнала ее. Рак за год съел красавицу-блондинку. Последний раз мы спали втроем на огромной кровати: я, мама, Симба. Через неделю она умерла. Симба остался с маминым другом, и вроде как конец истории. Но - нет.

Прошло еще пару лет, и я начала себя ловить на мысли, что я хочу мопса Симбу. Странное желание из ниоткуда, как у беременных, которые вдруг хотят соленый огурец или шоколадный батончик.
Я прекрасно знала, что мопсы дорогие собаки, и выложить сразу кругленькую сумму у меня нет возможности.
Но это странное желание, чтоб у меня был Мопс и именно Симба росло и не давало дышать.
Не зная, не понимая, просто так я полезла в интернет смотреть объявления о продаже мопсов.
На первой же открытой странице - „Продаю щенков мопса с родословной. Рассрочка возможна.“

Вы верите в чудеса, Божий промысел, мистику? То, что я вам рассказываю - истинная правда!

Я набираю номер.
- Я по объявлению...
- Здравствуйте!
Я как-то криво и косо спрашиваю про рассрочку и сколько стоит. Женский голос меня перебивает:
- Я хочу на вас посмотреть. Приедьте. Ничего не обещаю.

Конечно же еду. Встречает меня симпатичная девушка, приглашает в комнату, уходит. Я остаюсь разглядывать кубки и собачьи медали. Дверь открывается, и влетают шесть абсолютно одинаковых бегемотиков. Взрослый мопс-скамеечка. Малыш мопс - как есть бегемотик!
Носятся, тычутся моськами мне в ноги, урчат. Бегемотикоразводчица читает мне лекцию минут на пять об их родителях, выставках, наградах, а потом спрашивает:
- Кто твоя собака? Покажи!
Мне плохо стало. Вспомнились все эти, “кто подошел, кто самый активный и т.д“. А подошли все по чуть-чуть, и у всех шило в одном месте.
Покорилась неизбежности и ткнула наугад.
Хозяйка взяла малыша на руки, осмотрела и отпустила. И дальше заняла меня светской беседой. Через пять минут снова:
- Кто твоя собака?
В общем в лучших традициях русских сказок.

Как выяснилось, у моего щенка в закорючке хвоста были буквально три светлых волоска. Это его и отличало от других. Я его узнала все три раза.

Но и на этом все чудеса не закончились. Щенков необходимо было называть на букву “С“. По паспорту он был Самсон. Дома он конечно стал Симбой.

Так причем же здесь истинный джентельмен?
Когда я слышу, читаю про погрызаные туфли, лужи в комнате, я вспоминаю Симбу, и не могу себе представить его в такой ситуации. Он никогда не клянчил со стола, и, Боже упаси, ничего не украл. Его даже резиновые игрушки и свиные уши не интересовали. Нежно любил помидоры, но на них у него была аллергия. Никогда не убегал далеко, не цапался с собаками. Идеальный пес!

Но! Он любил меня до безумия.
Я уехала работать в другую страну.  В ту самую, где когда-то жила мама. Пять дней я жила там, на выходные домой. И вот я первый раз уехала. Оставив его дома с семьей. Он перестал есть, пить и гулять. Мне пришлось вернуться раньше. Иначе он умер бы на коврике у двери.

Пришлось брать его с собой. Вскоре весь паром знал его. К нему подходили, поначалу пытались потрепать за уши, шепелявили, как принято с собаками и детьми. Симба мужественно терпел минуту, потом делал шаг назад, закидывал свою обезьянью мордочку наверх и одаривал взглядом стареющего аристократа. „И вам здравствуйте!“- говорил его взгляд - „Нельзя ли обойтись без панибратства?“
И люди это чувствовали. Через какое-то время персонал стал просто приносить ему мисочку с водой:
- Здравствуйте, Симба!
- Доброе утро! - отвечал он им.

Но и то не вся история.
Симба был потрясающим мужчиной своего собачьего племени. Мало чем отличался от человека-мужчины.
Например, когда мы летом ходили на дачу, а до нее было далековато, он проходил полпути и прикидывался умирающим, ложился и закрывал глаза. Я отходила, ругалась, звала, но он лежал. Конечно же я видела, что он следит за мной. Но в такой момент я подходила и брала его на руки. Он вздыхал: “О Боже! Наконец-то“, а я перла эту скамеечку, чертыхаясь.

В наш дом въехали новые соседи на первый этаж. Муж, жена и четыре собаки. Одна из них ирландский волкодав, он был самый воспитанный. Эти же трое смоляные дуры, похожие на овчарок, Симбу ненавидели.  При редких встречах на прогулке хозяева держали их за поводки, а они роняли пену из пастей, видя его. Он же шествовал мимо абсолютно невозмутимо, как английский лорд в парке. Ноль реакции. Мне бы его нервы!
И мы подошли к тому самому случаю, ради которого и была начата вся эта писанина.

Наш дом был в два этажа на шесть квартир. Его строили солдаты для себя. Не знаю, из каких побуждений они построили очень толстые стены. Подоконники были в метр, если не больше, толщиной.
Эти три черные собаки жили на первом этаже. И подоконник был их вотчиной. Они на нем спали, ели, играли.

Выходим мы с Симбой гулять. По дорожке чуть из подъезда, поворачиваем вдоль соседского окна. От дома расстояние метра три.
Собаки видят Симбу. Мордами тычутся в стекло. Беснуются. Окно закрыто, лая не слышно, но и, судя по оскаленным мордам, там уже не лай, а хрип.
Симба коротко оглядывается на меня. Нет, не спросить, можно или нет. Он явно извиняется.

Подходит к окну насколько позволяет поводок, и желтая струя бьет по направлению к окну. Малыш делает свое дело, нагло глядя на этих трех монстров, бьющихся в стекло, и с деланным равнодушием возвращается обратно.
В его глазах:
- Простите, мэм! Не сдержался!
- Милорд, прогуляемся до магазина? Как вы относитесь к вкусняшкам?
Эта скамеечка, тумбочка, бегемотик с аллергией на помидоры для меня всегда останется Истинным Джентльменом.