Друг
Нос лодки коснулся берега. На тонкую линию песка выбрался мужик в сером дождевике, лысый, очень худой, в резиновых сапогах. Смачно высморкался на песок, заткнув одну ноздрю пальцем, и побрел к зарослям сирени облегчиться.
Журчал, вдыхая запах миллионов фиолетовых цветочков. Тишина. Лишь шуршание волн еле слышно.
- Странно. Вроде пора, а никого нет. - Харон посмотрел на луну, - может, позже подтянутся? Поездка сегодня будет не из легких. Они же забудут все свои деньги, амбиции, любови. Но увидят, наконец-таки, все это. М-м-м-м-м - Харон подтянул рукой ветку, зарылся лицом в листья, - поймут дураки. Прямо на этом же берегу поймут, чего лишились. Психовать будут. Кричать, что так не договаривались, и только сейчас все поняли. Эх-х-х...
Он сделал шаг назад из кустов и чуть не наступил на собаку. Дворняга была довольно большой, худая, черная с белой мордой.
- Привет, Дружок! Ты как здесь? - Харон почесал пса за ухом. - Ваши же сразу наверх без проволочек. “Все собаки попадают в рай”- смотрел?
Холодный нос ткнулся ему в руку, завилял хвост. Пес отошел на пару шагов, посмотрел на лодку, подошел, вновь ткнулся носом и заглянул в глаза.
- Дружище, ты хочешь на лодку? - догадался Харон.
Пес еще усерднее завилял хвостом.
- Не-е, это против правил.
Пес боднул его головой в колено и одним движением разлегся на песке, поджав лапы, оголив пузо.
- А-а. Значит, - так? - засмеялся Харон, - вот ты весь мой. Доверие. И все за небольшую услугу? Да ты, дружище - не дурак!
Он погладил собаку по пузу. Провел рукой раз, потом другой. И вдруг понял:
- Ты живой? Ты не мертвый пес? Ты меня видишь? Ты лодку видишь?
Собака встала на задние лапы, а передние положила Харону на грудь. Прижав уши, он умоляюще смотрел в глаза. Потом вновь повернул морду к лодке и вздохнул.
Мужик хотел еще что то сказать, но на берегу появилась инвалидная коляска. В ней сидела маленькая высохшая женщина лет ста. Ее голова качалась от каждого движения коляски, которая ехала сама по себе.
- Момент! - Харон живо скинул на берег дощатый трап - Проходите!
Инвалидная коляска растаяла, едва коснувшись борта. Старуха закричала чайкой, превращаясь в огненно-рыжую красотку.
- Кого я вижу?! Дорогая, это вы? А сразу вас и не узнал. Сейчас приду и расцелую. Хотя чуть позже. У нас новые пассажиры. И не забываем оплачивать проезд!
Берег постепенно заполнялся людьми. Выстроилась очередь. Монетки звякали в железную банку, стоящую на корме.
Собака сидела спокойно, лишь иногда поднимала вверх белую морду, напоминая о себе. Харон опускал на ее голову руку, с нежностью трогал ее уши, чуть подергивая их общей для всех лаской.
Медленно, но верно очередь становилась короче, пока совсем не закончилась.
- Ну что, друг, и мне пора! Приятно было познакомиться. - Он уже стоял одной ногой на дощатом трапе, когда раздался свист. К лодке бежал молодой парень, юноша, вчерашний мальчик. Он бежал, свистел и махал руками. Нескладный, как все подростки, он был удивительно красив какой-то неземной красотой, не вычурной, не стандартной, а настоящей. В его лице жила весна: изгиб губ был ручьем, щеки таили в себе прохладу листьев сирени, глаза - хрусткую корочку льда мартовских утренних луж. Острые локти, длинная шея - все намеком, все эскизом, наброском.
- Так. Стоять! Сегодня странный день. Ты уверен, что тебе с нами?
Парень замычал и полез в карман, достал записку, протянул Харону.
- Ты немой? Вставай на трап. На лодке у всех есть голос. И видно сразу истинное лицо. А я пока почитаю. Та-ак, что там у нас?
Парнишка поставил ногу на доски и по берегу поплыл запах ландышей. Он почти не изменился. Лишь короткие волосы стали золотыми кудрями по плечи и шорты с футболкой сменились белоснежной тогой.
- Ну дела! Вы-то какими судьбами здесь? - удивился Харон.
- Понимаете, она была моей мамой. Болела очень сильно. Ее из больницы домой отправили умирать. А она все не умирала. И кричала. Кричала от боли. Приезжали со Скорой, делали укол, но не помогало. И она все кричала и кричала...
- В записке пишут - убийца...
- Так и есть. Я задушил ее подушкой. Не смог ее мучать дальше.
- А..?
- Да. И самоубийца я тоже. Таблетки все ее съел, что были. - Юноша застенчиво улыбнулся. - Сейчас-то я понимаю, что это было уроком, но в теле же не знал. Ну, вы понимаете?
- И ваши вас не приняли? Что ж за милосердные ангелы? А отец куда смотрел?
- Закон для всех один. Правила есть правила и все такое. Да я и не в претензии. На тот берег я не надолго.
Звякнули монетки в железной банке. Он поднялся на борт. Пассажиры зашушукались, но потеснились и дали ему место на скамье.
Харон уже потянул трап с берега, бормоча: «Совсем уже... со своими правилами...», когда случайно взглядом различил черную собаку с белой мордой. Она послушно сидела там, где он ее оставил. Только уши двигались на любой звук. И хвост периодически стучал по песку, и вся ее фигура была полна напряжением и готовностью по малейшему щелчку пальцев бежать на лодку.
- Правила... - буркнул Харон. - Сами их выдумывают... Эй, Дружище! Давай уже на борт! Мы отчаливаем!
Собака пулей, ветром, тенью перемахнула все расстояние до трапа. В лодке закрутилась вокруг Харона черной кляксой, то припадая на передние лапы, то подскакивая на задних в попытке лизнуть лицо.
- Тише, дурак ты, тише! Успокойся! Ты тоже говорить можешь. Погоди, отчалим и побеседуем.
Без руля и ветрил лодка устремилась вперед. Пассажиры в основном молчали, смотрели по сторонам. Лишь юный Принц был занят разговором с рыжеволосой бесовкой. Она что-то шептала ему на ухо, а он расцветал румянцем.
- Ну вот. Теперь и поболтать можно. Рассказывай, почему ты так в “Царство мрачного Аида” стремишься.
Пес гавкнул, заскулил, не понимая, как пользоваться голосом, но справился и ответил:
- Ищу человека своего.
- Хозяина, что ли?
- Не совсем так. Хозяйку. Только она - не хозяйка, она - друг. Она мой друг, а я ее.
- Это как? Подробней можно?
- Я тогда издалека начну. Ты не против?
- Путь не близкий. Время есть.
Пес уселся поудобнее:
- Нас четверо родилось: я и три сестрички. Человек нашей мамы был нам не рад. Но почему-то, пока мы ели маму, он нас терпел, а как перестали... Он нас всех положил в пакет, крепко его завязал и выкинул в помойный бак. Воздух быстро кончился. Я кричал и плакал.
Харон потер глаза руками:
- Бедный малыш. И Она тебя нашла?
- Нет. Нашли другие. В живых остался только я. Сестрички погибли. Меня привезли в какую-то квартиру. Я услышал разговор, что у меня есть шанс, что щенков чаще берут, чем взрослых, и что меня нельзя в приют, а надо оставить здесь на передержке.
- Это логично. Тебе там было плохо?
- Поначалу нет. Только мы все там в клетках сидели. Но нас кормили и иногда выпускали размять лапы. И вот тогда... У меня слабый желудок. И я делал ошибки.
- То есть ты - Харон призадумался, подыскивая слово - гадил?
- Я делал ошибки - повторил упрямо пес.
- И что дальше?
- Он меня бил палкой. Точнее, шваброй. А потом отдал в приют как безнадежного.
- Кто он?
- Главный в той квартире. Там еще женщина была. Она нам вкусняшки давала. А у меня желудок слабый.
- А потом?
- Потом приют. И уже без вкусняшек. Вольеры. И еще один дядька, который мыл эти вольеры водой из шланга. Струя была такой тугой, что когда касалась меня, то я подлетал.
Харон еще раз потер глаза. Он много исповедей слышал, но почему-то именно эта собачья цепляла больше всех. Он посмотрел на Принца. Все такой же сверкающий и пахнущий ландышем, теперь уже он шептал что-то на ушко бесовке.
- И тогда пришла Она?
- Да нет же. Подожди. Сначала я опять подслушал разговор. Люди же думают, что мы не понимаем, и говорят при нас открыто. Я услышал, что кто-то даже денег за меня заплатил и что меня привезут. Я два дня ехал в клетке, жалея что не сдох в пакете. Меня не кормили, чтоб не было ошибок. Мне не давали воды по той же причине.
Харон устал тереть глаза. Он кусал кулак чтоб не разреветься.
- И вот тогда пришла Она. Меня вывели на поводке. Дождь хлестал. А после дядьки со шлангом я боюсь воды. Но я чувствовал, я знал, что Она придет. Пришла. На колени в лужу опустилась и спросила: ”Ты же моя собака?”
Что я мог ей ответить? Мы же не умеем разговаривать. Я подошел и к ней прислонился головой. А Она сказала: ”Ты моя собака!" И все встало на свои места. Я два дня от нее не отходил. Боялся, что потеряется. Спал с ней на кровати, и руку ее в пасти держал. Не верил, что мне вот такому из мусорного бака счастье привалило.
Я не сразу-то разобрался, что у Неё самой болит что-то в груди, в сердце. Только потом почувствовал, что Она как я раненая. Я ж щенок совсем был.
- У неё что-то случилось?
- Да. Умер человек близкий. А Она не себя жалела. Она меня пожалела. И никогда не ругалась на меня даже за ошибки.
Спать ложились. Она на кровать, я на кресло у кровати. И я в её сон бежал и лаял. Гнал этих… из её сна, чтоб не мучали.
- То есть, ты в её сны ходил? – Харон сел на корточки поближе к белой морде, - Дружище, ты кто?
- Я Друг. А как по-другому? Ей спать надо было много. В реальности она все время думала, себя винила в чужой смерти. А во сне я разгонял её страхи. Просыпалась и насыпала мне в миску корм, брала поводок и шли мы гулять. Я, балбес, рвался вперёд, прыгал, показывал ей мордой на деревья в цвету, на солнце. А Она не видела ничего. Белая, опустив хвост.
- Хвост?
- Ты понимаешь, о чем я.
- Понял я, понял. Ты мне скажи, ты с чего взял, что Она на том берегу?
- А где же? Она ж человек. А они все у вас там. Пробовал я светлых докричаться… - пёс потупил взгляд.
- И?
- Не ответили.
- Не ответили, значит. Ну что ж, теперь ответят.
Харон, шаркая сапогами, двинулся к Принцу:
- Ваше величество...
- Давайте без этих званий - поморщился юноша. Бесовка рассмеялась.
- У меня к вам вопросик есть. Отойдем?
- Какие могут быть на лодке тайны? Говорите как есть.
Принц коротко взглянул на бесовку, та хмыкнула и положила руку на его коленку ободряюще.
- Так в чем проблема?
- Проблема? – Харон наклонился к уху парня, - Человечка одного найти надо. Спросишь у своих?
- Человечка? О чем вы? Пойдите вон, милейший!
Принц в поисках одобрения окинул взглядом скамьи. Бесовка прижалась к нему покрепче.
- Пойдите вон, милейший? - Харон оскалил белые зубы, у пса с белой мордой поднялась шерсть на загривке. Река вскипела телами её жителей склизких, с оскалом, с чешуей, более древними, чем ад. - Пойдите вон?
Белая морда перестала быть собачьей. Превратилась, как и река, во что-то упрямо забытое, в то, что живёт под кроватью у малышей, во что-то опасное и не имеющее название.
Харон перестал быть мужиком в дождевике. Он перестал носить обличье. И показал себя, как он есть - провод оголенный, мост между двумя мирами, Создатель, один из нескольких Создателей, придумавших все вокруг.
Принц встал, снова сел на лавку, оттолкнул локтем бесовку, отвел глаза и выудил из складок тоги мобильный телефон:
- Как зовут Человечка?
- Нет, я с вас просто обалдеваю!- Харон засмеялся и хлопнул себя по лбу, - Я ж забыл! Дружище, подожди минутку.
Река улеглась, дождевик вновь пластмассово захрустел на мужике, белая морда собаки ткнулась ему в руку.
- Уважаемые пассажиры, сдаём все "памятки"! Да вот хотя бы сюда - Харон взял с палубы маленькое железное ведро, пошёл с ним вдоль лавок на лодке.
В ведро полетели ветки сирени, игрушки. Ропот нарастал.
- Я не хочу его забывать! Не заставите - кричал молодой мужчина, кидая фото отца в ведро.
- Ты ж его ненавидел. Так же? - Харон взглядом заставлял выворачивать карманы.
Из рук его соседки в металл ведёрка потекли звезды, ночь и поплыл запах жареных семечек, гул голосов с летней кухни, а у её соседки - котики, мурчание, тепло, рядом у кого-то - песок с кожи, первая сигарета; поцелуй, бр-рым-бр-рым из глушителя. Почти у всех мамина улыбка, тёплая булка, молоко перед сном, белые банты на косичках и битые коленки; деревья большие, кузнечик, гитары, клубы, радио, нейлоновые колготки...
Все поместилось в маленькое железное ведёрко.
Харон поставил ведро на палубу. Повернулся к Принцу:
- А теперь ваше величество, будем искать Человечка. Пока я трубу не забрал.
- Михаил, здравствуйте! Вы не могли бы мне помочь?
Пёс затаил дыхание. Он прошептал Её имя одними губами беззвучно. И сел. Сел, как садятся собаки, которые чего-то ждут. Хвост ударил два раза по палубе.
Глаза Принца стали пустыми, он слушал этого неизвестного псу Михаила минут десять, а потом вдруг резко «включился», заулыбался, вернулся.
- Спасибо! Благодарен! Увидимся!
Он отдал телефон Харону.
- Так и что? Что сказали? - спросил Харон, а Друг забыл, что на лодке может говорить и завилял всем телом, припадая на передние лапы.
- Есть! Есть такая! - Принц хлопнул себя по коленям.
- И суд уже был? – Мужик в дождевике, Создатель, Проводник… облизывал пересохшие от волнения губы.
- Был! – огромные глаза парня в белой тоге двумя лужами в марте - такими же прозрачными смотрели на Харона.
- И чаша весов перевесила одной ма-а-аленькой штукой - Она спасла Собаку!
Харон больше не тёр глаза, он плакал светло, как в детстве, обнимал Принца и целовал его в лоб, где ещё от тернового венца были царапки.
А Друг ужом тёк между ними и вилял, и прыгал, и лаял.
- Ну и что теперь? - спросил пес у мужика в дождевике, когда все успокоились.
- Я не знаю - улыбнулся Харон, но у меня есть предложение: если вдруг у тебя нет морской болезни, то почему бы тебе не подождать, пока Она здесь на лодке вернётся? Или может так получиться, что Она тебя там подождёт.
- Хм-м-м… В принципе я согласен - завилял хвостом Друг.
