Павлин аккуратно отодвинул рукой ткань, закрывающую вход в их спальню. Собака лежала на спине, обняв спящих близнецов, уткнувшихся ей носами в подмышки. Картина была бы полна домашнего уюта и благости, если бы не контраст двух розовощеких бутузов и их бледной до синевы матери, их пухленькие щечки, ручки в ямочках с ее невесомым телом, крестом перечеркнувшим постель.
От его взгляда она проснулась, мягко освободилась от детей и подошла, обняла, прижалась:
- Ты как?
- Нормально. Мне то что? Сиди, шифруй, по кнопкам стучи. Ты то как?
- Павлик пришел? – Старуха закричала из соседней комнаты обрадованно. Павлин расцепил руки Собаки и заглянул в соседнюю дверь.
Старуха сидела у стола. Перед ней лежала тетрадь.
- Мадам Матрена! - он шутливо отсалютовал ей ладонью.
Розовые пятна ожогов на ее лице стали еще краснее от удовольствия:
- Павлик! Вы сегодня рано. Все хорошо в вашей конторе? Вы голодны?
- Как заяц!
- Павлик! - старуха засмеялась, прижав руки к безгубому рту, - Надо говорить:"Я голоден как лев!"
- Зайцы мало едят?
- Напротив - много! Гораздо больше, чем львы.
- Значит я прав и голоден, как заяц.
- Ваша красавица–жена где-то добыла абсолютно нездешнюю картошку. Она пахнет! А вкус?! Мы вам оставили. Я сейчас подогрею…
- Не надо! Я сама, - Собака подошла к Павлину, прислонилась к нему.
- Вы пишите, мадам! - он улыбнулся старухе и повернулся к жене, возвращаясь к себе в спальню.
- Спокойной ночи, детки! Дай вам Бог... - им в спины мягко толкнул голос старухи, они закрыли дверь, и еще держась за ее ручку, поцеловались привычно изгиб губ в изгиб.
-И все-таки, как дела?- спросил он, вырвавшись из плена родного дыхания.
Она взяла его за рукав, дернула, зашептала:
- Нам надо поговорить. Только здесь молчи! Пошли в шлюз!
Он открыл, было, рот, но взглянув на ее острое лицо с запавшими глазами, замолчал и пошел в шлюз.
Собака молча разделась, кинула одежду в стерилизатор. Он, все еще ничего не понимая, разделся тоже.
- Включай! - она шагнула в круг.
- Дорого же! - непонимание всегда делало Павлина слабым и злым.
- Включай!
Круг вокруг них завертелся, чихнул и выстрелил упругими струями. Запахло йодом.
Прижавшись друг к другу, они сплелись руками, ее нос уткнулся ему в ключицу, губы коснулись раз, другой, и он понял, что она что-то говорит, наклонился.
- Здесь точно не услышат, - кричала она ему в ухо, - завтра на Шахте будет восстание. Мы все продумали. Мы взорвем третий уровень и кабель связи. Мы заблокируем поставки кристаллов и выдвинем свои требования, мы..
- Мы? – кричал он ей в ухо. - Кто это – мы? Вы подготовились, а я ни сном, ни духом?- Павлин рывком отодвинул Собаку, чтоб видеть ее глаза, но струи прилепили ее обратно.
- Мы! Ты посмотри на меня! Что ты в своем программном о шахтах знаешь? Третий уровень - это смерть!
- Ну конечно, что я знаю? Только, что там самое большое месторождение, и что, благодаря вашей работе мы приближаем победу...
-Что? Победу? - она оттолкнула его ладонями в грудь, и ему пришлось еще больше наклониться, чтоб услышать ее крик, сметенный безжалостными струями стерилизатора,- ты помнишь Лису? Мы вместе на смены выходили. Она неделю назад спустилась на третий. Сегодня вышла, у нее руки светились!
- Она неделю там была?
- Дурак! Она неделю там в первую смену работала! На меня посмотри! За три дня минус восемь килограмм и я беременная!
- Что? И...
- Я в медблок записалась на аборт.
Струи кончились пшиком, их обдуло теплым паром, и стояли они голыми, глядя глаза в глаза.
Одежду выплюнуло плевком. Павлин взял свои трусы, протянул футболку Собаке, заорал:
- Но почему?
Она как раз нырнула в футболку, и мгновение он видел белый квадрат вместо лица, тугие черные волосы на треугольнике под шрамом на животе и тощие ноги в голубых картах вен.
- Два года нет детей, - кричал безликий квадрат, - Почему? Да потому что они есть! Только либо умирают, либо рождаются мутанты. Ты не знал?
- Не знал, - Павлин сел на пол.
- Теперь знаешь.
Послышался детский плач.
- Ночью я покормлю, - сказал Павлин.
- Вот! Вот! И Вот! - тыкал в карту палец с длинным острым ногтем.
- Мятеж, генерал? Как вас по имени памяти - Совок?
Грузный мужчина с грустными глазами робел в присутствии Президента. А она, будто специально ходила по кабинету голой и босой.
- Так точно, - Совок, – рапортовал он ей, отворачиваясь.
- И чего хотят? - Президент прикурила длинную папироску, оторвала кота от подушки, прижала к груди, отпустила, покачала головой укоризненно.
- Хмм..хех…Шахты… радиация.. мутации... - проблеял генерал.
- И третий год лета, верой их не сдержать... - откликнулась она, продолжая в тон фразу, подходя к нему ближе.
- Так точно!
- Верой не сдержать, будем держать надеждой. Расстегните мундир, мне так легче думается, и исподнее приспустите!
Утро не задалось. Близняшки Максим и Юля с именами памяти Костер и Поганка не хотели есть и отпускать маму на работу.
Павлин не хотел отпускать ее тоже. Но весь ее внешний вид давал запрет на скандалы. Видя ее, любя ее, он чувствовал, что ничего не может изменить.
Он вышел, раскрыл зонт и пошел к Центру, поневоле ускоряя шаг, привычкой приноравливая свой ход, чтоб успеть вовремя.
Она выскочила, раздвигая зонт на ходу, отрезая себя от теплых ручек детей и их крика, когда…
- Когда вам всем невмоготу, кто приходит на помощь? - заревели динамики, - Ваш президент! Ваша ноша вам кажется тяжела? Ваш президент поможет! Вы устали? Дивный остров! Двадцать один день без забот! Вы его заслужили! Рандомно в этот раз не выбрали тебя? Значит ты едешь в следующий раз! Все включено! Для всей семьи! Первую партию отдыхающих мы объявим уже завтра! Вы заслужили отдых! Отдыхайте вместе… с вашим президентом!
Собака подошла к странно тихой вахте у шахт.
- А где все?
Вахтер дядя Кактус посмотрел на нее, как на дуру:
- Побежали записываться на Дивный Остров.
- А ты что остался? - Собака села на пол. Жить не хотелось.
- Дык, за меня Лиса оформит, - заулыбался вахтер.
- Лиса? Лиса оформит, - деревянно сказала Собака.
Центр жужжал юной пчелкой.
- Павлинчик, солнце для тебя работка!- прожужжала коллега, выдернув его из мыслей: «Беременна, восстание, мутанты».
- Делать что? - огрызнулся Павлин.
- Да тут фигня: ищешь неблагонадежных, старых, больных, детей штук десять.
- Зачем?
- Как зачем? – коллега резко остановилась, и ему вспомнилась таже резкость в Собаке.
- Я, правда не в курсе. Не проснулся еще, - он виновато скорчил гримасу, не в силах улыбнуться.
- Нужно человек пятьсот- семьсот для проекта «Дивный остров».
- И куда их?
- Вот - критерии здесь даны, - коллега ткнула картой памяти в живот Павлину, ты правда не проснулся! В расход их! В расход! Ищи самых ненужных.
Павлин сел на пол.
