Магистр вздохнул, пододвинул к себе пачку папок, и, не теряя времени на чтение, принялся класть на каждую по одной руку с шести пальцами, вызывая в голове весь анамнез.
Папки были одинаково подшиты серебряной струной, и одинаково на лицевой картонной стороне стояло: «Дело N...»
Худенькая секретарша, сдувая со лба непокорный локон, все несла и несла эти папки.
А Магистр все смотрел рукой, молча жалуясь, хмуря брови: «Украл, жену друга трахнул, убил по-пьянке – глупости какие! Измельчали людишки!»
- Кофейку мне принеси, милая, давай передохнем! - Магистр откинулся в кресле.
- Я сейчас! Вот всего то две папочки, и перекурим! - локон бился упруго об милое личико, наклонилась, чтоб все видно было. Услужливая.
- Неси! - Магистр вздохнул. Серая скука пронзила его всего, ватой укутала мысли, отключила плотские желания.
- Возьмите эту первую, – секретарша изогнулась в немыслимую позу, - Ваше Величество! Там! - она показала вверх пальчиком. - Сказали, что вам интересно будет.
- Я – Магистр, - он поморщился, - не величество. Хочешь здесь служить? Запомни!
- Простите!
- Итак. Может, что интересное будет? - он накрыл очередную папку рукой,
- О! Бывал я в Швейцарии. Красота! Врачей я всех, пожалуй нам заберу, а вот парня и его маму… Тут вопрос спорный. Не все ж самоубийцы к эвтаназии готовы, и не все мамы с этим согласны. В данном случае мама парня от боли спасала.
Секретарша узким задом села Магистру на колени.
- Милая, ещё одна папка, и я весь твой, - сказал он вслух. «Где таких тупых набирают?» – подумал он про себя.
Но что–то трепетнулось в теле, и с колен он ее не согнал.
Положил руку на папку и… Унесся в другую реальность.
Женщина сорока лет без грамма косметики, с коротко стриженными, серыми полностью, волосами выбирала на рынке в открытой лавке алые помидоры. Дул сильный ветер и высокий кран раскланивался потихоньку, прицеливаясь в неё.
Женщина улыбалась застенчиво. Магистр видел её мысли в нарисованном облачке, как в комиксе: «На десятку выйдет - аджику сделаю с чесночком - хочу!»
Одета она была в джинсы и белую футболку, сумка-авоська болталась на левом локте.
Магистр дернулся, пригляделся: легкие, печень, почки, переломы светились гнусаво-зеленым.
Подселенцы выели душу, склоняя к депрессии и самоубийству.
Калекой была эта любительница аджики.
Посмотрел сердце - всё драное, в швах, заплатах и жить то уже не должна. Но въются вокруг него будто птички колибри, и штопают.
- Тээк! - канцелярский стол стал балясиной дерева, со скобками для креста в нижней части. Офис перестал скрывать за белой краской стен красное марево костров.
Магистр менял обличье, походя, – взвились тугие рога, волчий оскал спутал губы, змеи, шипя взорвались от воротника его рубашки:
- Суд!
Птички колибри превратились в двух мальчиков в одинаковых белых тогах, румяных с одинаково голубыми глазами. Сели на каменную скамью вдоль стола. Ближе к Магистру сидел, что постарше:
- Звал? - его голос пел флейтой.
- Допустим, - Магистр не убирал руку с папки. - Вы вообще что о себе думаете? Что возомнили?
Секретарша жёлтой собакой кинулась под кресло Магистра.
- Мы? – старший положил руки на стол, – Ничего. Судьба у неё такая.
Магистр встал. Плечи раздались и за ними тугими полосками свились чёрные крылья, все в венах, как у нетопыря.
- Какая?? Вы ж ей столько накидали: в детстве изнасиловали, - Магистр загибал пальцы, – в детдом попала, замуж первый раз вышла за алкаша - её квартиру пропил, родила больного с ДЦП, потом замуж за наркомана. А к нам, потому что позволила ему от передоза сдохнуть?- Магистр встал рывком.
- Ваше... - мальчик оглянулся на старшего за поддержкой. Тот кивнул. Над ними вскипели белые перья, запахло сладко жасмином. Тоги исчезли, обнажив золотые тела с мечами, вросшими в правую руку.
- Заткнись, Миша, со своим высочеством, – Магистр улыбнулся едва заметно. – Её к нам, потому что убила? Считала минуты и только потом позвонила в скорую. Оставила беднягу помирать специально. Вы себе это представляете? Стояла за дверью и считала минуты, надеясь что не откачают. Вы, знатоки человеческих душ, представляете? А что ей делать то оставалось? Я не знал, - Магистр вытер лицо руками, - я ей подселенцев отправлял. Они её ели, бухать заставляли… Я же не знал... Ай да ну… - папка пронеслась по всему столу и замерла у рук младшего.
- Магистр, – тот, что постарше, встал во весь рост, - Вы почему так к этому относитесь?
- Слишком долго я со смертными, - Магистр улыбнулся, свернулись змеи в воротнике, трон превратился в офисный стул. - И все же. Слишком уж ей досталось. Забирайте себе. Пусть отдохнёт. Были же прецеденты. Выделите ей кусочек с домом. Пусть книжки читает, или пишет. И помидоры сама сажает. Лет так эдак десять тысяч.
- Птички-мальчики встали, поклонились. Вновь в тогах, с папками подмышкой. У самой двери их нагнал голос Магистра:
- Как звали то её? - Магистр жестом позвал к себе на колени секретаршу.
- Мария.
