Мура решила купить дачу.
Страховка за смерть мужа пришла приличная. Часть распределили по детям, и ещё кусок остался.
« Мне почти пятьдесят»- думала Мура- « Девчонки взрослые уже почти, ещё немного и разлетятся по своим гнездам.  Оставаться после работы наедине с телевизором-не хочется. Куда ещё деть свою нежеланную свободу?
Мечтались Муре стройные грядки, гамак посередине двух яблонь, стол на веранде, камин. Осенью обязательно хризантемы! И чтоб листья жечь под серым небом в октябре. Чтоб закрывать дом на зиму, кутать розы еловыми ветками, увозить неподъемные сумки с помидорным летом в консервах.
Ткнула пальцем на объявление, договорилась о встрече, и поехала с двумя пересадками.
Риелтор Надя оказалась женщиной-гренадером, под два метра, с шеей как у борца, в пиджаке не по погоде.
Надя улыбнулась акульей улыбкой и потерла руки:
- Здравствуйте! Здравствуйте! Меня зовут Надежда. Сейчас все покажу и расскажу. В этом садовом товариществе на продажу есть три участка, один другого краше. Прогуляемся?
Мура внутренне вздрогнула. Её пугали большие громкие люди. Всю жизнь проработав в библиотеке, она привыкла к шепоту, к нежным полутонам, к шороху, а не крику.
Муж назвал её Мурой. 
Познакомились на танцах. Она маленькая, худенькая с косой ниже бёдер, студентка филфака совсем затерялась в компании однокурсниц, да и попала туда случайно. Всем нравилось дружить с Мурой. Ведь на ее фоне ярче была видна их помада и миниюбки. Всем хотелось почему-то доказать всему миру, что мир не шепоте и полутонах, а в криках, танцах, мужской щетине, гладком языке изо рта в рот.
Муж прошёл сквозь всех тогда на дискотеке, протянул ей руку и закружил в вальсе, невзирая на то, что играл модный быстрый хит.
-Как вас зовут?- шептал он, и она понимала только по движению губ его вопрос, так  было громко в зале.
- Мария.
- Вы знаете, это моё любимое имя. Моя бабушка была Мария. И она рассказывала, что училась в классе, где было пять Марий.  Такое было модное имя. Но всех звали по разному: Маша, Маня, Муся, Маруся, Мура…Можно я буду вас звать Мурой?
И она стала Мурой.
И Наде риелтору она протянула руку и представилась: « Мура».
Женщина гренадер громко сглотнула, пожала руку и растеряла весь свой рост вместе с акульей улыбкой. От Муры шло странное благородство вместе с кукольной отстраненностью от жизни, все её тельце в льняном сарафане, девичьи ключицы, панама на голове, накинутая на плечи, не продетая в рукава кофта и крохотный ридикюль. Надя поманила ее за собой:
- Пойдёмте, здесь не далеко. Дорожку чуть развезло, дожди ж были.  Вот сюда. Участок так себе. Старушка хозяйка была, запустила. - Она сняла навесной замок с калитки и пропустила Муру на участок, заключённый по периметру в живую изгородь.
Маленький домик в одно окно близоруко прищурился, встречая гостей. Мура кивнула ему, и он встрепенулся, взмахнул сиренью по бокам крохотной веранды.
Громкая Надя попыталась было сказать:
- Это я вам для сравнения. Другие дачки получше, пообихожанней.
Но Мура молча пошла к домику, оглядываясь, утонув маленькими каблучками в некошеной траве.
Яблоньки рядом друг с другом вдоль квадрата изгороди – туда бы гамак повесить. Чёрные проплешины земли бывших клумб и грядок.
- Сюда клубнику, а сюда цветы..- вслух сказала Мура.
-Ой бросьте! Тут работы непочатый край! Или у вас муж-любитель?- засмеялась риелтор. Её первая реакция на эту маленькую  женщину прошла.
Мура повернулась к ней, стоя в шаге от веранды.
- Мужа нет, Наденька. Умер недавно. Думаете, сама не справлюсь? А вы бы справились?
- Ээмм..я то – да. У мамки хозяйство было: куры, утки, даже порося- зачем то начала рассказывать Надя,- Мы  с брательником…
Мура поднялась на ступеньку веранды:
- Наденька, у вас есть ключи от дома?
-Есть конечно. Но что там смотреть? Пойдёмте, я вам другие участки покажу.
Мура тронула пожелтевшую балясину веранды, застыла, прислушиваясь: куковала кукушка, ветер плел свою музыку в далеких деревьях.
Надя едва не задев её локтем, отпёрла дверь:
- Старье это все. Хлам! Выкинуть!
Прихожая с метр, на полу у стены большие мужские кирзовые сапоги и маленькие тапочки. Кухня с печкой, а за кухней комната, раскладной диван с линией по стене, где его раскладывали, стол и сделанная вручную этажерка для книг. Книг много. Они пожелтевшие и распухшие. На столе вазочка внизу круглое донышко. На окне тюль.
Мура спросила:
- А печку в камин можно переделать?
Надя пожала плечами:
- Все можно. Дымоход же есть. Но зачем? Я вам другое покажу! Там все есть, и камин, и печка. И участок больше.
- Наденька, а если тюль убрать, то завтракать здесь, и сирень мокрая в окно.
- Мокрая? Комары же будут. Тюль убрать-солнце. Мура!

Мура взяла книгу с полки, раскрыла. Надя  замерла.
Маленькая женщина, отвергая всем своим видом моду, прогресс, права женщин, равноправие полов, карандашным рисунком в одну линию застыла в маленькой комнатке. Она села на разобранный складной диван, положила ногу на ногу, и сцепив кисти рук в кольцо, продела сквозь него колено:
- Вам не трудно тюль отодвинуть? И у печки есть стул. Присядьте на минутку пожалуйста.
Надя одёрнула занавеску, принесла стул, пошатала его, сомневаясь в устойчивости, села. Пожалела, что не взяла из машины папку. Папкой можно было отгородиться от странной Муры. Без папки пришлось сесть ровно, и скрестить руки, спрятав ладони у себя на талии.
- Наденька! Вы посмотрите какой подоконник! Он такой широкий, что на нем можно сидеть. Я положу на него подушки и буду в дождь сидеть на нем и пить чай. Или кофе. И читать. Или просто смотреть на дождь. Вы любите смотреть на дождь?
Надя хмыкнула неопределенно.
- Можно я с вами поговорю? – спросила Мура, - Мне, если честно особо поговорить не с кем. А здесь так уютно, и вы такая милая..
Надя кивнула головой, не найдя нужных слов, подумала: « А тетка то совсем ку-ку, потерплю минут пять и до свидания. 
- Вы мне маму мою напоминаете- продолжала Мура,- Она была такая же шикарная женщина как вы. Может чуть выше на пару сантиметров и блондинка. А вы брюнетка. Она в деда моего пошла. Дед-сибиряк. Кулаки-во! С голову величиной. Басом говорил. А пел как! – Мура заулыбалась.
Надя вцепилась в неё взглядом, нахмурив брови, но та не замечая, продолжала:
- А папа наоборот субтильный, ручки веточки, я в него. А любили друг-друга! За мамой кавалеры толпами ходили. А папа их всех разогнал. Он настоящим мужчиной был. Слово-закон. Сказал- женюсь, и женился. Он знаете как ей предложение сделал? – Мура засветилась вся и прижала руки к груди,- До дома провожал и у самого подъезда сказал: « Люба, выходи за меня!» Маму мою Любой звали. А она ничего не ответила и домой убежала. Хотя, как мне рассказывала, уже влюблена в него была по уши. А вот такая была, нос задирала, повредничать любила, спуску не давала. А папа ей вослед кричит: « Не уйду никуда, пока не согласишься!» - Мура подалась чуть вперёд, не отворачиваясь и даже будто не моргая глядя на Надю. И Надя под её взглядом почувствовала, что что-то сейчас в этой истории произойдёт важное, что то, что как не странно касается Надю тоже.
А Мура продолжала:
- Дело зимой было. Холодина страшная! Снега навалило. Да и вечер уже, темно. На улице никого. Мама домой прибежала, даже ужинать не стала, все думала, как завтра папе « да» скажет. А папа пол ночи ходил по газончику у дома, имя Люба в снегу вытаптывал. Окна маминой квартиры то на другую сторону выходили. Она и не видела. Она и подумать не могла, что кто-то в такой мороз будет ночью ответа ждать и имя её в снегу вытаптывать.
Мура на мгновение замолчала. А Надя в этой паузе увидела чёрную коробку дома с жёлтыми квадратами окон, синие тени на сугробах и молодого парнишку почему-то в очках и с шарфом, обмотанном вокруг горла. Она видела как он дует на пальцы, приплясывает, стучит ботинком об ботинок, чтоб согреться и смотрит в окна, надеясь, что Люба выйдет.
- Хорошо, что деду- маминого отцу на работу надо было рано выходить. Он на руках будущего зятя домой принёс.
Чаем горячим и самогоном отпоили, привели в чувство. Дед мой и говорит: « Ты, Любка – дура, а жених твой ещё дурнее. И никого дурнее чем вы оба быть не может! Так что, если ты Любка за него замуж не пойдёшь, то за другого я не отдам. Нечего нормальным людям жизнь портить!»
Вот так сказал! Представляете?- Мура засмеялась тихонько. Надя улыбнулась в ответ несмело.  Перед её глазами огромный мужик тряс кулаком, а худенький мальчик, завернутый в одеяло смотрел во все глаза на заспанную девчонку, и не мог ничего спросить потому что зубы стучали.
И от этой картинки перед глазами Надины пальцы, впившиеся в талию, расслабились и поникли, а в горле заблудился тёплый комочек, что не проглотить. И тепло от этого комочка побежало вниз до самых пяток.
- Так они и поженились. – тень смеха Муры повисла в дачном домике., И знаете, я мамой всегда восторгалась. У неё была такая уверенность! Она всегда знала что делать и ничего не боялась. Вот вы так мне её напоминаете.  Папа часто повторял, что женщин надо носить на руках, но свою жену он смог бы только поднять на минуточку,- Мура хихикнула,- А вы замужем?
Тёплый комочек оброс ледяными иглами и воткнулся в гортань Нади.
Паренька в одеяле перед внутренним её синематографом сменил Степан в семейных трусах за кухонным столом. Перед ним тарелка с омлетом и кружка с надписью: « Лучшему папе»
- Да, замужем .
- И детки есть?
- Трое.
- Вы такая счастливая женщина! – Мура была кристально-честна, и именно её эта честность вытолкнула тот ледяной комок.
- Счастливая?- в Надиной голове промелькнул рефлекс-« Заткнись! Она-клиент! Деньги потеряешь!», но Надю уже было не остановить даже рефлексам, - Это мама ваша была счастливая! А для меня кличка « Оглобля» была самой нежной из всех кличек за всю мою жизнь! На мне Степка женился потому что на мне пахать можно, а у его мамы хозяйство. А ей позавчера девяносто исполнилось! А я не хочу! Не хочу эту малину собирать! И огурцы! И банки катать! И работа у меня-не работа! Шла бы я опять в бухгалтерию! – Надины плечи подскочили раз, другой и по её лицу потекли слезы.
- Наденька!- Мура прижала ладошки к щекам.
- Да что Наденька? Я ж деревенская. Со Степкой учились в одной школе. Он мне там все волосы повыдергал. Портфель мой сворует и в лопухи закинет.  А я – бегай ищи! – Надя потерла глаза руками,- А после школы разъехались.  Я на бухучет, он на столярку.  Я к родителям приехала и он..Ну и подходит и говорит: « Давай поженимся что ли?» И родители мне мои поют: « Дают-бери, бьют-беги. Парень толковый.»
Поженились. И жили же вроде нормально.
- А вы его любили?
Надя полезла в карман и достала салфетку. Высморкалась:
- Да, наверное. Когда пацаны в дурака на желание играли, то самым страшным желанием было: пойти Оглоблю поцеловать. Так любила ли я того, кто аж в жены взял?
Мура затихла, не отрывая ладоней от лица.
- А сегодня с утра он мне заявил, что женился, думая, что я пахать буду. А я его вот так вот обманула!- Надя отвернулась к окну и всхлипнула.
- А почему так сказал? Может со злости?- В Мурином голосе звенела все та же честность, только печальная. И её вопрос не оттолкнул Надю, а наоборот. Прочитав в нем неподдельное участие, она может быть первый раз в своей жизни не отмахнулась от участия, не закрылась за папкой с надписью « Не влезай! Убьёт!», а покорилась ему и ответила:
- Ясное дело, что от злости. Мама у него в деревне осталась. Ей девяносто. А до сих пор все сеет и сажает. – Надя вздохнула,- Степка из большой семьи.  Их семеро братьев и сестёр. Все поразъехались. Старший вообще помер, за ним следующий в тюряге сидит, а сестры своих понарожали- им некогда.  А мой – младший. И живём недалеко. С нас весь спрос. Весной-посей, осенью собери, летом-помоги. – Надя все смотрела невидяще в окно,- Степка то мой ездил. И я с ним. И дети. А второй год, как сдала бабка, так перестал, а меня гонит. У меня работа. Да и не понимаю я, зачем столько солений этих варений. Гараж весь заставлен. Я выкидываю старое, а бабка: « Где банки?» Последнее Надя прокричала хрипло, подражая свекрови, туда в окно, где сирень и замолчала.
- Наденька, Степа с мамой  очень близки?
- В смысле? А, поняла. Да. Он же младшенький. Его даже пороть нельзя было бате.
- А он к ней как?
- Как? Каждый вечер по телефону хоть на пять минут, а на выходных то и по часу болтают. И о чем говорят? Они говорят. А ездить я должна!
- Наденька!- Мура позвала её, и Надя повернулась, оторвалась от окна, сдалась ещё раз,- А вы не думаете, что ваш Степан к маме просто боится ездить? Вы сказали, что она сдала сильно.
- Да. Ноги. Еле ходит.Давление. А что делать? Ей девяносто!
- Вот! А для него она мамочка любимая. И ему страшно от того, что она уйдёт скоро. Он боится увидеть, на сколько ей мало осталось. Не хочет. Люди всегда бегут от того, что страшно.
- Но я то здесь причём?- Надя попыталась больше по привычке забастовать, опровергнуть, но тёплый шарик вернулся. Всё встало на свои места. Вспомнились её мамы похороны, и мысль, что отдала бы все за пять минут её увидеть ещё живой.
- Смотрите что у меня есть!- Мура достала из ридикюля фляжку размером с ладонь, протянула,- Один глоточек! Вы плакали-вам нужно!
- Что это? – Надя взяла кукольную, детскую фляжку, открутила пробку.
- Коньяк!
- Я же за рулём, мне нельзя.
- Вы плакали, вам можно!
Надя прикоснулась губами к горлышку, передала обратно.
- Даже, если это и так, но он сказал..
Мура замахала рукой, отпивая из фляжки:
- Забудьте! Он в сердцах. Он так не думает. Переживает, вот и сорвался. Уверена, что вы домой приедете, и он извинится.
- Он? Не умеет он извиняться. Он на мне женился, чтоб пахала. И с работой так же. В лихие годы его мебельную фабрику прикрыли. А я бухгалтером работала. Брательник уезжал за границу, попросил квартиру его помочь продать. Я продала и .. Мне будто дар открылся- Надя усмехнулась, - все улетало за хорошие деньги, а мне процент. На права сдала, машину купила. Степа свою фирму открыл, начал на заказ мебель делать. Зажили. И тут вдруг, спустя столько лет оказалось, что мне в бухгалтерию обратно надо, что работа у меня- не работа, и риелтор- слово ругательное.
- Так все правильно!- Мура всплеснула руками,- Он же хозяином был, а вы его с трона подвинули. Вы же все поправили, а не он. Так?
- Допустим.
- Обидно парню! Вы вместо него хозяином стали. Вот и бесится.
- Бесится он от того, что не любит меня. Чтоб не сделала-все плохо.
- А вы ему говорили, что его любите?
- Я?
Надя выпрямилась в струнку от обиды: « Как же она и не говорила?!»
- Не говорила.
Опять набежали слезы.
- Но я ж ему …и на работу с собой поесть, и дома завтрак. И куртку купили дорогую зимнюю, а мне носить было нечего. И с аппендицитом лежал, я ж как собака два дня из больницы не выходила..
- А он?
Надя поняла, что от неё хочет Мура и зачастила, всхлипывая и  светло улыбаясь между всхлипами:
- А он. ..Он какао бобы на судно грузил зимой в мороз перед свадьбой. Я машину с куклой хотела. Руки сбил так, что обручалку еле надели. А старшим беременная..он же..
Надя сгорбилась, упав на свои колени лицом, ничего больше не боясь и не стесняясь. Рыдала совсем по-детски, вымывала из себя комочки. Мура не подошла, не обняла, не успокоила. Дождалась пока Надя сядет ровно.
- Наденька!- сказала Мура, - Я хочу купить эту дачу. Я хочу пить чай или кофе на подоконнике с этими книгами,- Она кивнула на самодельную полку,- И чтоб сирень была мокрая в окно.
Надя пыталась скрыть всхлипы, закусила кулак.
-  Вам, Наденька мы купим Вольтеровское кресло вместо этого стула.
Надя всхлипнула очень громко, кивнула и вся засветилась изнутри.
- Его же сможет Степа смастерить?
- Конечно! Он такой мастер! Мура- он что угодно!
Мура встала с дивана:
- Поехали тогда. Я покупаю. Оформим документы.
Сели в машину. На переднем сидении долго регулировали ремень, не согласный с тем, что такие малышки бывают взрослыми, и им не требуется детское кресло.
Подписали что могли. Вызвонили нотариуса, договорились на следующей неделе.
Расставались. Мура вышла из машины. Наклонилась , стоя уже вне её:
- Вы Степе скажите..
Надя кивнула, тронулась с места, ехала, срываясь от реальности за лобовым стеклом в картинки: мальчик в очках в одеяле, обмороженные битые пальцы. 

Зашла домой. Прихожая была тёмной. Прошла на кухню. Степан сидел за столом. В руке мобильный.
- Ты где была?
Надя опустилась рядом, положила руки на стол, а на них свою голову, повернулась к Степану, сказала спокойно:
- Я была на работе.
- Да-да. А я как пёс тебя здесь жду..
- Я люблю тебя, Степка- сказала Надя. И он вспыхнул весь!
Ей стало тепло. Всей. От макушки до пяточек. 
- А ты меня?
- Вот же ж дура! Люблю!
- Правда? Не врёшь? – Надя спросила, чтоб повредничать. Потому что то, что исходило от Степы было кристально честным.