Мамочка (перевод с украинского)
- Ой, Ирочка! Какие у тебя прекрасные волосы. Так и вьются, просто взлетают при ходьбе…
- Мам! Не заговаривай мне зубы. Ты опять? Ну зачем же ты это делаешь?
- А что? Все так делают. Вон и Семёновна из третьего подъезда. Да и Николавна с пятого.
- Что-Николавна-то?
- Как что? Они всю пенсию до копеечки переводят.
- Ну кто тебе такую чушь сказал?
- Они! А почему чушь?
- Да потому что если они всю пенсию переведут – им жить не на что будет. За что они продукты покупают? За квартиру чем платят?
- Да я… Ну…
- Ты понимаешь, что рассказывать можно что угодно, а делать нужно то, что необходимо?
- Ну а как же? Нашей же армии необходимо помогать! Вот я и…
- Армия нас защищает живых, а ты хочешь, чтоб мы сдохли. Кого тогда они будут защищать?
- Ну зачем ты так критически? Ты же ещё зарплату получаешь. Выживем…
- Впятером?
- Может ещё за Славика деньги придут…
- Нет уже нашего Славика. Ни слуху не духу. Может убили, а может и в плен к русне попал. Что практически одинаково. Там не пощадят…
- А что командование пишет?
- Ничего не пишет. Он ещё не оформлен, он ещё не в части, он ещё… В общем не заплатят не копейки… Всё обман и развод…
- Не может этого быть. Всё найдётся, и мы ещё заживём. Найдём тебе порядочного мужа…
- Ой мамо! Лучше уж молчите. С вашими-то прожектами… Где они те мужики. На фронте, да по кладбищам разлетелись. Нет мужиков в стране. Были б деньги – уехала бы за границу. Может там бы жизнь наладила…
- А ты сама езжай. Мы проживём. А как замуж удачно выскочишь, то и нас к себе заберёшь.
- Раньше надо было. Теперь-то уж всё хорошее подобрали. Остались подонки, насильники да развратники. А такого дерьма и у нас хватает. Вон под кроватями, да за юбками прячутся. Каждый день вижу у магазина, то одного, а то и двоих в день ловят. Сидят, сидят – им скучно становится они и выползают, а их раз, за шиворот и на фронт. А вы им ещё и пенсию свою переправляете. Как теперь выживать?
- Ну что ты всё заладила? Я всё же у Семёновны выспрошу, чья правда. Хотя уже понимаю, что она брешет.
- Ну слава богу. Хоть это до вас дошло. Садитесь. Смотрите телевизор. Я сейчас макаронов наварю, да с томатом пережарю – за галушки сойдут. Пообедаем. Зови детей.
- Во! Смотри Ируся. Уже вот и женщин на фронт приглашают. Смотри реклама…
- Так вы и от меня хотите избавиться?
- Что ты! Бог с тобой. Просто подумай. В армии сейчас только и искать настоящего мужика! Плюс зарплата. А если ещё офицера найдёшь…
… «До лав ЗСУ приглашаются жинки» …- неслось с экрана телевизора…
Вот так я и оказалась в армии. «По зову сердца» - так сказать
Подготовка
Попала удачно. Курсы две недели. В Десне. Не далеко от дома. Так что на выходные отпускали к детям.
Нет! Не боялись что сбежим. (Нас несколько таких мамаш было). А куда ты от детей убежишь. Да и контракт добровольно подписывала.
Даже перед отправкой, за несколько дней, отпустили попрощаться.
Тут я маму с Семёновной на лавочке и прихватила. Стала расспрашивать, да выпытывать -  тут Семёновна расплакалась, да всё и выложила, что ничего не отправляла. Самой жить не на что. Пенсия маленькая. Но рассказывала, что на армию все деньги перечисляла. А моя то и верила! Может теперь по экономит. Детей то кормить надо. Когда ещё я деньги переведу.
Служба? Да нормально. Женщины собрались почти все такие, как и я. Кто за мужиком, а кто за деньгами. Кредиты у всех.  Но правда нам здесь по на рассказали и разных видео показали как с нашими в плену русня обходиться. Такая во мне злость поднялась, что решила никого в плен брать не буду. Всех стрелять.
Мы даже стали требовать быстрейшего отправления на фронт. Правда к ночи пыл наш немножечко угас.
Сказали, что как приедут сопровождающие, так нас и отправят. А пока нам нужно тщательно готовиться, чтобы не стать мишенью с первых минут…
И мы готовились. Ползали… Стреляли. Собирали и разбирали автомат. Кидали гранаты. Рыли окопы и обустраивали блиндажи…
Всё случилось ночью и очень неожиданно…
Мы спали…
Шум! Гром. Стрельба из автоматов! Взрывы свето-шумовых гранат.
И я в плену…
Меня куда- то тянут. Бьют. Всё в полной темноте.
Затащили в комнату и закрыли дверь. Стало тише, но всё равно слышны крики.
Орки что-то мычат… Я не пойму…
Потом поняла, что не мычат, а говорят на иностранном. Вроде как французский. Наёмники!!!
Нам говорили, что у орков тоже такие есть.
Один схватил меня за волосы и наклонил.
По лицу провели чем-то мокрым и слизким.
Всё поняла, и сама себе думаю:
- Пусть только попробует – откушу по самое не хочу…
А он за волосы в стороны тянет и к себе всё ближе и ближе. Да так что я уже чую вонь его тела.
Волосы. Как вы меня подвели. (Несётся в голове мысль.) Это как в той притче про лисицу.
Какой у меня красивый хвостик. И пушистый, и красочный. Всему лесу на загляденье. И при этом какой ужасный чёрный носик, маленькие и узкие глазки, да и короткие неуклюжие лапки. Вот так сидела она и собой любовалась пока лису собаки не учуяли. Погнались за ней. Бежала она бежала и юрк в норку. Сидит – отдышаться не может и спрашивает:
- Носик, а что ты делал пока я бежала?
– А я собак заранее унюхал, вот тебя и не схватили.
- Глазки! А вы что делали?
- А мы дорогу смотрели да норку вот эту увидели, где ты теперь и прячешься.
- А вы, лапки, что скажите?
- А мы быстро бежали и тебя, лису не поймали.
- А что же ты делал мой любимый и самый красивый хвостик?
- А я сзади болтался, за все кусты-колючки цеплялся. Всё хотел, чтоб на меня все посмотрели. А ты вот в норе меня держишь…
Разозлилась лиса на хвост и выставила его из норы. Ухватились собаки за хвост, вытащили лису из норы и разорвали её.
Вот так и я! Умоляла. Просила не обстригать мне волосы до отправки. Вот и получила. (Пронеслось в голове за секунды)
Так и со мной, как с лисой получилось.
Со всей силы меня орк тянет к себе и уже чувствую его отвратную вонь и думаю, как я его накажу.
… Но тут резкая боль, в зад вонзился раскалённый кол…
Я заорала…
И в ту же секунду в самое горло вонзилось…
И я получилась ка на вертеле…
Орать не могу – горло закрыто. Рот закрыть не получается – сзади боль дикая.
А эти меня с двух сторон молотят…
Не соображаю уже сколько эта пытка длилась.
Да и ничего не соображала.
Куда-то тащили… Бросили на пол. Всё тело болит.
И только одна мысль:
- Не прощу! При первой же встрече расстреляю как собак.
Просто, когда это происходило, мимо проехала машина и через окно – одного из подонков осветила. Я хорошо и на всю жизнь запомнила этот оскал, довольных и смеющихся губ...
Спать не могу. Всё тело болит. От побоев и издевательств.
Боль от мизинчиков на ногах и до корней этих проклятых волос.
Срежу их, как только смогу подняться.
Просто лежу на полу.
Слышу стоны, то тут, то там.
Значит я не одна такая. Не одна пострадала.
В комнате начинает светать.
Свела вместе болящие ноги. Ни на кого и не на что ни глядя, поднялась.
Болит каждая мышца. Только усилием воли сорвала с себя мокрую и липкую ночную рубашку. Обрывки трусиков.
Прошла в душевую и встала под ледяную струю воды.
Холод немного отрезвляет. Но всё равно не понимаю, что же произошло…
Если плен – то почему не связана и могу помыться…
Ах да! Волосы!
Вышла из-под душа и взяв в шкафчике ножницы – обкромсала мою «предательскую красоту» под самый корень.
Опять зашла под душ… но тут стали звать. Подъём!?!
Так что же это было?
Построение!
Некоторые девочки выглядят не лучше меня. Значит не одной мне и досталось. Кошмар…
Превозмогая боль, стараюсь стоять ровно. А тут ещё автоматы раздают. Тяжеленные. Еле удержала в руках. Повесила на плечо.
Полковник – руководитель нашей части произносит речь, а у меня одна лишь мысль:
- Скорее бы лечь. Сидеть я, наверное, долго не смогу.
Там, внизу, вообще дикая боль, не дающая свести ноги вместе.
Показаться бы врачу.
Улавливаю часть речи:
- Приехали сопровождающие… Сегодня на фронт…
А я думаю:
- Какой фронт? Всё болит. И эта мысль не покидает меня ни на секунду. Ни о чём, кроме этой боли внутри я и думать не могу.
По плацу прошли военные. Я и не смотрю. Не до них…
Они разошлись между отделениями. На против нас негр и ещё какой-то ушлёпок.
У соседнего отделения…
Один смотрит на меня. Толкает в бок напарника и показывает в мою сторону.
Указывает другу пальцем на меня, хватает себя за ягодицы, прикладывает руку к сердцу и опять указывает на меня…
И тут в голове мелькнула картина, выхваченная фарами в ночи…
От куда силы только взялись.
Срываю с плеча автомат. На изготовку! Предохранитель вниз. Затвор передёрнут. Спусковой крючок нажат… Щелчок.
А они, суки – ржут как кони…
Пытаюсь повторить…
- Но, но, но! Ирина Николаевна. Патроны вы получите только на линии боевого соприкосновения. И вообще расслабьтесь. Вам лишь показали ночью, что с вами будут делать русские, если вы сдадитесь в плен. Так вы себе это и отметьте. Биться до последнего.
Говорит подходя наша сержант.
- Всё равно не прощу!
- Вот там, на фронте и разбирайтесь, а тут идите и собирайтесь. Сейчас завтрак, и выдвигаемся…
Война
Везли автобусом. Пересели на КамАЗ. Доехали.
Поселили в школе.
Да уж… Здесь не в Десне. Хорошо слышна стрельба и взрывы. Самолёты. Вертолёты, дроны, машины и танки. Сразу и не разберёшь – где и кто свои, а какие чужие.
Боль немного поутихла. Обида и злость – остались. Но это были не наши инструкторы и где их отделение окопалось, я не знаю. Но надежда на встречу осталась и патрон наготове я всегда теперь держу.
Патроны раздали. Значит линия соприкосновения рядом.
БТР везёт нас в полной темноте. Высаживаемся. Бежим.
Вот и наши окопы. Блиндаж.
Вонища не пойми, чем. Срач и раскордаш.
Пытаемся навести мало-мальский человеческий порядок.
Сразу видно – мужики были перед нами. Презервативы. Карты с обнажёнными женщинами, и что удивило ещё больше с голыми мужиками и сексом между ними.
Какой ужас. Противно аж блевать охота.
Что-то я уже и мыслю, как они – похабно. С себя противно. Надо держать себя в руках. А Как???
Взрывы рядом. Три штуки. Пять минут тишины и снова три, но с другой стороны.
- Держитесь девочки. В клещи берут.
И тут взрыва прямо в окопе.
Сидевшая рядом с выходом вздрогнула и застонала. Все, толкаясь кинулись к ней. Посмотреть…
Ранена. Оказали первую помощь и сообщили на базу что у нас трёхсотая. Ждём эвакуацию.
Рассвело. Приказ восстановить окоп после артналёта.
Лопатки в руки и копать. Ну, когда заняты и время летит быстрее и не так страшно.
- Ира. Встань на пост. Наблюдай за противником. Чтобы не подобрались незаметно.
Взяла бинокль и выглянула из-за бруствера. И тут же присела. И сразу вскочила. Присела.
- Ты чего как коза расскакалась?
- Сидеть ещё больно.
- Так ты стоя осматривай.
- Так там это… Кишки. Мухи. Трупы…
- А ты что хотела? Розочки в вазе? Тут война.
- А чего их не убирают?
- Вот вы и уберёте. Убедимся только, что орки сегодня не полезут, вы и пособираете ваших предшественников.
- А как же похоронные команды?
- Ну тогда нюхай и молчи. Неженка…
Так вот чем здесь воняет. Трупы на солнце разлагаются и весь смрад опускается в наши окопы.
Снова выглянула из окопа. В бинокль хорошо видна картина поля боя.
Трупы и с нашей и с той стороны. Наших явно больше. Жаль.
- Сержант. А где наши инструкторы? Пусть бы научили как по меркам НАТО воевать успешно.
- Молчи Ирка. Они позади нас.
- Это они могут – позади. Уже неделю чувствую…
- Ничего ты не понимаешь. Они нас контролируют. Чтоб мы не побежали назад.
- А что думаешь, сержант, пристрелят?
- А ты сомневаешься?
- Ну, я как-то не думала.
- А ты давай смотри и думай. Не дома. И о детишках своих думай, чтоб они сиротами не остались. Мать то у тебя старая. В детдом спихнут, если что. А там тоже не сахар. Сама понимаешь. Так что наше дело теперь – полная жо…
- Смотри. Сержант. Они вроде как на мотоцикле по полю едут...
- Где? Пусти я гляну.
Отдала бинокль и присела.
Тихий щелчок вдали, и она на меня навалилась.
- Да встань ты дура. Чего придавила?
И столкнула с себя.
К ногам упал разбитый бинокль, и сама сержант.
Лицо залито кровью, а вместо одного глаза кровавое месиво.
Я как завизжу….
Тут меня и вырвало…
Слышу, что визг уже не только мой… и тут взрывы. Грохот, пыль, дым и смрад.
В правое предплечье что-то резко ударило. Кровь.
Медленно прихожу в себя. Руку перевязывают. Шевелить ей не могу.
Медленно поворачиваю голову. В ней гудит, и тошнота постоянно подкатывает к горлу. Но рвать уже нечем. Всё вышло ещё раньше.
Вон Наташка лежит. По пояс обнажена и живот перебинтован. У Ленки забинтованы ноги. Три девочки лежат лицом в землю. Не повезло им.
- Ложись! Хохлы свои окопы утюжат. Поняли уже что мы их захватили. Даже раненых и выживших не жалеют.
Слышу русский говор.
И тут земля надомной встала на дыбы. Взрыв на верху. Засыпало камнями и землёй. Наверно я опять потеряла сознание.
Несут на носилках. Везут.
Вот я снова в школе, но не в той. Госпиталь. Обрадовалась, думая, что нас отбили свои, но вновь услышала русскую речь.
Не понятно. Почему мы не в камерах, на нарах, а в больнице? Лечат чтобы расстрелять или ещё для чего?
Кормят и перевязывают. Осмотр ран врачами. (Прошу прощение за тонкости, но поразило) Приём у гинеколога и обезболивающие свечи. Операция. Чистили и зашивали. Шок от отношению ко мне. К чему готовят? Что будет дальше? Постоянное ожидание и напряжение. Три дня что-то колют, и я сплю. Попустило, но страх неизвестности остаётся.
Иду на поправку. Боли нет, и я спокойно сижу, пока на кровати. Ни наручников, ни конвоира у двери. Нет, есть конечно девочка в форме, что сидит на стуле возле входа, но только это не охрана. Совсем малолетка.
Одним толчком можно пришибить, но куда бежать? Мы и у себя не знали куда нас привезли, а тут то совсем ничего не понятно.
Время идёт. Из отдельной палаты в общую. Из школы-госпиталя, в какой-то дом. Взрывы хоть и слышны, но далеко.
Путь домой
Нас всех вывели и поставили перед домом.
Стоим и ждём… Вот Оно! Начинается! Теперь только расстрел или в Сибирь, на каторжные работы.
- Товарищи военнопленные. Вас отобрали сорок девять человек, для обмена. Завтра утром вы будете отправлены на Украину.
- Как? За что?
- Мы же даже не стреляли…
- Вы чем-то не довольны?
- Просто не понятно за что… А можно повторить что вы сказали?
- Вас завтра отправят домой, на обмен с нашими ребятами, которых захватили на границе с Курской областью.
- Правда? Не может этого быть…
- Вы обманываете? Это шутка такая?
- Да! Я понимаю, что вы ожидали мучений и пыток. Вас так настраивают. Понимаю, что вас необходимо было дольше держать здесь, просто чтобы вы поняли, что происходит в мире и зачем эта война. Но там, у вас, наши молодые ребята, срочники и мирное население, которых ваши вояки вероломно захватили. И нам просто необходимо их быстрее вернуть. Мы вас на них обменяем. Но предупреждаю – если вы снова окажитесь на фронте и вас возьмут в плен, вам грозит долгое тюремное заключение. Так что прежде чем взять оружие в руки ещё раз – очень хорошенько подумайте. Вы уже видели наше к вам отношение и отношение к вам наёмников, которые действуют как заградительные отряды и не щадят своих, расстреливая при отступлении.
Едем в автобусе. Встали в поле…
Всё ещё не вериться в происходящее.
Дверь открылась – нам показали куда идти.
На встречу нам идут совсем Дети. Одни в ободранной форме. Другие в цивильной одежде. Вон женщина, смотрю на неё и многое понимаю…
Автобус… Едем... Раздали Украинские флаги…
Выходим… Наши… Слёзы радости… Трижды кричим Слава…
Дали телефон и звоню маме. Говорим. Плачу от радости – дома ведь.
Жалуется что моих денег ещё не получила и дома совсем нечего есть, и Семёновна ей покупает хлеб…
Поговорила с детьми…. Отлегло немного от сердца.
Мы ведь и правда дома! Вернулись.
Едем ещё дальше от боевой линии…
Опять в Десне. Много девушек новобранцев, но есть и такие как я – понюхавших пороху. На несколько дней отпустили домой. К детям.
Ходила по инстанциям и добилась-таки выплат по ранению, показывая всем, кому надо и не надо, свою шитую перешитую руку.
В инвалидности отказали – рука действует. Спасибо российскому доктору. Спас руку.
Прошло две недели и нам объявили, что скоро приедут инструктора, и мы поедем на фронт.
Ночами не сплю и закрываюсь на ключ в каптёрке.
Второго такого посвящения в бойцы – просто не выдержу. Это-то только зажило…
И оказалась права.
Через стену слышала крики, взрывы, стрельбу и стоны. Вполне сходило на нападение русских и захват в плен, только я то уже знаю, что русские так не поступают. Да и наши не такие. Наших что мужиков, что девчат используют как расходный материал.
О чём я не преминула сказать перед утренним построением.
Это привело к тому, что мне даже без патронов, но автомат не выдали.
И о Боже! Корчу рожицы и пытаюсь как могу изменить лицо. Вроде удалось!
Мой бывший мучитель, теперь наш инструктор и едет вместе с нами…
Не узнал и Это вдохновляет.
На построении нашей сержанту стало плохо и её отправили в госпиталь. Слабость от потери крови…
И это я понимаю… почему…
Теперь я сержант. Едем в автобусе, и я на правах старшей, расспрашиваю девочек что и как было ночью. Все Жалуются. Досталось.
Наши инструктора или догадываются или что-то подозревают. Смотрят настороженно.
Уже на месте. В вонючем блиндаже рассказываю всем свою историю.
Об изнасиловании. О том, что помощь не оказывают, о том, что нет выплат по призыву и по ранению. Предлагаю расправиться с нашими инструкторами именно так как они мучили нас.
С утра над окопом установили белый флажок, сооружённый из носового платка.
Долго ждать реакции не пришлось. В окоп спрыгнул негритос и начал на ломанном русском орать что мы проститутки и…
Дальше ничего сказать он не успел.
Удар прикладом в спину свалил его на колени. Второй удар по макушке привёл его в лежачее положение.
Связали, усадили у стенки и стали ждать появления второго.
Тот оказался умнее. Зашёл издалека, но увидев сидящего друга в окопе, пошёл к нему и тут же оказался под дулами наших автоматов.
Сильно уж он рассвирепел. Кинулся на меня как на старшую.
Автоматная очередь остановила его.
Жаль. Он не увидел, как его друг голым задом сел на дуло автомата.
Как он орал и матерился, а потом начал умолять пристрелить его. Не увидел и не испробовал…
Мы же женщины. Нам честно стало жалко, и мы хотели пристрелить его.
Но подошедшие русские помешали исполнению приговора.
Теперь приговора и решения я жду сама.
Второй раз в плену – вряд ли простят…
Хотя это же русские.
Вот дали ручку и бумагу. Сижу пишу.
Вся моя жизнь и история как на ладони… «По зову сердца» …