В яблочко 1

Много дней прошло, как старый бандит выехал из своей покосившейся лачуги на окраине городка в поисках Дьяболики.
До колик в изъеденной алкоголем печенке не нравились Луису Бенито расползающиеся по окрестностям слухи: Черную Фурию все чаще называли просто Эль, а один ее взгляд с красными всполохами, некогда наводивший ужас, почти утонул в местных досужих сплетнях.
У старика саднило  на сердце от дерзких людских россказней о простой девчонке в черной шляпе и пончо, хоть и метко стреляющей.
- Забыли... быстро забыли никчемные твари о силе и мощи Легенды, - бандит остановил лошадь и потянул носом воздух — издалека доносился запах костра.
Бенито натянул поводья и направил лошадь на едва различимый в сумерках огонек.
Старик Луис нашел их у огромного мексиканского тополя, когда сгустилась ночь: Эль Дьяболика помешивала прутком еще потрескивающие угли, напевая грустную  "Ла Бруйя", а ее подруга Ирма лежала на раскинутом пончо и задумчиво смотрела на звезды.
- Ааа, это есть ты, что т-ебе надоть? - обыденно спросила Эль, даже не вскинув миротворца, но бандит молча протянул Дьяболике цветной немного помятый кулек с баррикачитос*.
- Надеюсь, поможет; я бы предпочел в очередной раз сдохнуть от руки Черной Фурии, а не от пигалицы, видимо забывшей в сопливых меланхолиях свист навахи и приятную тяжесть миротворцев.
Через несколько дней отзвук дикого грома где-то в прерии сотряс городок, о чем сразу заголосила местная газетенка:"Фурия вернулась!", наводя страх и ужас на негодяев всех мастей.
- В яблочко, - ухмыльнулся Бенито, вспомнив знакомый красный отблеск той ночью, но тут зазыркал по сторонам в поисках знакомой фигурки и радуясь знакомому опасному холодку, пробежавшему под изношенной рубахой.

______
* - сладкие конфеты с острой начинкой перца чили

В яблочко 2

То были страшные времена — бояре совсем от рук отбились, кажный в своей вотчине себя царем мнил да самодурил до дыму коромыслом.
Земли тада жирнющие были: богатыя урожаи родили, почитай, из лета в лето, леса зверьем кишели, реки да озера — рыбиной всякой.
Токмо люд приписной едино маялся, от бояр маялся, что хужее чертей сделались, за любу провинность казнили, а то и вовсе смеху ради — хандру развеять.
Я в ту годину совсем мальцом был, но шибко хорошо помню, как мамка завыла страшно да упала на землю подбитой птицей, када деда дюжие люди боярские в избу внесли да на стол положили.
А из горла дедова стрела торчала.
То осподарь местный с гостями куражился, иноземного лекаришку забавой "Яблочко" дивил.
Ловили первого попавшегося простолюдина, вязали ему на голову яблоко, в поле отпускали да чирка ему под зад, что швыдче бежал, а сами на конях в погоню за ним, на ходу стреляя из лука по яблоку.
Дед, говорят, почти до конца таво поля добег — ни один не попал; чутка оставалось, как пронзила глотку евойную стрела одного из боярских гостей.
Под общий хохот — каки глазья раскосые у бояр таперича — лекаришка-иноземец вердикту свову вынес:
- Он попасть, в Адамово яблоко попасть!
Седовласый дед в лаптях и длинной белой рубахе закончил рассказ, потрепал заплутавшего парнишку-грибника по голове и растаял среди деревьев; только мерцающие огоньки его следов еще долго теплились тропинкой из дремучего леса.