Старик Пье колотил по стенам и двери домика Ингве.
- Отдавай мне три спички, гадина ты несчастная! Я за них ничего не получил! Это-обман! Я пойду в Яму Справедливых жаловаться!
Солнце встало, ночной дождь прекратился. Сейчас бы завернуться во влажные листья, прижаться к прохладной земле, но Пье не уходил. Чувствовал носом, что обманщица его слышит, мучился от зноя – жабры упали лепестками на шее, легкие дышали с перебоями. Отвык.
На последнюю угрозу приоткрылось окошко:
- Чего это ты не получил? А кто виноват? Ты же всю грибную настойку выжрал. У тебя не то, что яйцеклад не работал. Ты ходить то не мог! Полз до дома как Великие Пращуры. Весь посёлок об этом пол сезона болтал. Стыдище!
- Ах вот ты как заговорила?! – Пье ударил ногой, и тут же вскрикнул. Башмак наполнился горячим. Сел, стянул ботинок и чуть не заплакал: последний коготь был сорван. Не видать Боев за Невесту.
- Ты! Все из-за тебя! – завыл старик, осматривая рану.
- Пьюшик! Что случилось? Тебе больно? – зелёная кожа самки пошла розовыми полосами от волнения. Она стояла , переливаясь в утреннем свете красивая, аж дух захватывало.
- Привет, мама! – Лей пронёсся мимо на модной двухколесной аппаратуре.
- Всего то позапрошлая кладка, а какой большой! – с гордостью подумал самец., - Может стоит его признать своим? Да уж и Ингве записать как свою. И никаких боев больше, иййих вне сезона сколько захочешь.  Одно смущает. У таких взрослых как она и партнёров было много. И весь посёлок, кто не победил к ней ходит. А с другой стороны, два последних раза точно от меня яйца.
- Вставай давай. Я помогу! – трехпалая лапка взяла за затылок, где нежные плавники и потянула вверх, заставляя встать, - Как так можно было угораздится?
- Ой, сам не знаю. Из-за тебя!
Ингве улыбнулась.
- А есть че пожрать? – Пье, прихрамывая, с ботинком в руке переступил порог.  В доме было темно. Помахал рукой над головой и под потолком засияла гирлянда, освещая большую комнату со столом посередине и скамьей возле него.  В правом дальнем углу, как полагается Паук. Протянул руку, чтоб погладить.
- Нет! Не трогай! Он чужих не любит!  - - А я заметил. Дикий что ли?
- Да что ты? Он добрый. Ко мне редко кто ходит. Вот он и не привык.
Пье сел важно. Расставил ноги, локти поставил на стол:
- Ты мне спички когда отдашь?
Ингве зашла за угол, стала невидимой, щелкнула выключателем плиты. Запахло вкусным.
- Я сейчас подогрею! К гостям не готовилась, но что-то есть.
« Готовит. У молодежи это не в моде. Точно надо брать.» - мелькнула мысль у старика.
Скатерть легла невесомым сокровищем, сверкая миллионами тонких нитей:
- Это пару  сезонов назад тяжело было. Паука кормить не чем. Вот он вместо одеяла тогда связал. А сейчас пполегче.Жрет как на убой. Закончит, продам и верну тебе эти три спички.  Глянь какое! – Ингве щёлкнула пальцами и загорелся огоньком правый дальний угол с молочно – белым, тяжёлым, спускающимся от жвал до пола.
-  Теплое! Мягкое! Это мне все понятно. Спичек ты  куда столько дела?
- Как куда? Иди, посмотри!
Она поманила его за собой к плите. Рядом с ней до потолка были полки.:
- Вот запаслась!
В кристаллах и просто глиняных банках были соленья.
- Спички на готовку потратила?
- А на что ж ещё  ? Тебе вот тоже на ней же грею, на последней!
- Последней? – Пье схватился за голову.
- Шила ещё чуть-чуть, Глаз заряжала. Самкам то ничего просто так не дают. Не то что вам.
- Так нам не просто так. У меня три похода на Уравьиную гору. Ты пока здесь Паука кормила, я кровь проливал. Имею теперь право на бесплатные Спички. Справедливые так решили, и не тебе их решения обсуждать. Что ты для Общества сделала?
- Что я сделала? У меня на Горе столько детей полегло, а ты знаешь сколько сил на все надо: накормить, научить, одеть?
Ингве застучала ложкой,громко мешая еду.
- Обиделась что ли? – Пье старался говорить ласково, но этот её долг перед ним, её дурость в использовании ресурсов бесило ужасно.
- Да нет. Чего обижаться то? Ты все верно сказал. Что я для Общества…- Послышались отчётливо слезы.
« Только этого мне не хватало. Неужели нельзя просто поесть, а потом иййих.» - подумал и обнял, носом уткнулся ей в  шею:
- У тебя ничего не горит?
Она на мгновенье расслабилась и прижалась боком:
- Нет. Чуть-чуть погоди, и готово. Может ты пока помыться хочешь? На жаре столько проторчал.  Где умывалка ты знаешь.
- А что бы и нет?  -  Хвостом вскользь коснулся ножек и почувствовал как твердеет яйцеклад:
- Сегодня без грибной настойки обойдёмся!
- Это точно. Ты одежду свою кидай, а постираю, а то пахнет, как после боя за Невесту.
- Хорошо, хорошо! Главное, чтоб приз победителю достался..

Вода текла сверху , брызгала от плечей. Внизу от содранного когтя окрашивалась тёмным. Задрал голову , подставил под струю лицо и жабры: « Может и правда пора остепениться?»  Огляделся: « барахло ! Цепочки на ноги , заколочки, розовая жижа в тарелке.»
- А про Бой ты слышал? В этом сезоне аж три претендента совсем юных на  десять самочек. – Ингве перекрикивала плиту и душ.
- А что случилось?
- Как что? У тебя Глаз сломался?
- Не смотрю принципиально! Все вранье! – Пье вышел голый, сел за стол: « Кто эту одежду придумал? Ведь лучше без всего.
- Возьми мой, вон лежит! Глянь! А, если вкратце, то уже какую кладку одни самки родятся. Кому на Бои выходить?  Те самцы, что были,  на Уравьиную гору ушли. Так что теперь все по договору. Родители ещё и приплатят,  лишь бы их красотку, кто « взял» .Ты отмотай немного, я уже смотрела.
Старик нашёл чёрную коробочку Глаза, положил на неё руку, игла вошла не больно, закрыл глаза.
Ярко-синий в ровное жёлтое пятнышко ведущий обвил хвостом древнюю « Точку отчета» - каменную вертикальную балку, от которой начинался Бой:
- Вы только посмотрите на неё! Она прекрасна!
Угол передачи картинки изменился, и во весь Глаз появилась красотка и мечта. Чёрная с нежными жабрами, глазами будто залитыми маслом. Она поворачивается, чтоб показать едва заметную насечку жёсткого гребня по позвоночнику сквозь прозрачное платье. Пяточки, когти невинно-сиреневые.
- Кто станет женихом для нашей Зо - ли? Кто способен обуздать такую красоту?

- Пьюшик, ты есть то будешь?
Картинка слетела, вернув реальность. Плошка с едой перед носом. Паук в правом дальнем. На хозяйку даже смотреть не хотелось.
- И что ты говоришь – договариваются? С родителями или Невестой? Как это все?
- Не знаю.
Пье понимал по ответам, что лучше не продолжать, но не мог остановиться:
- Ты эту Зо-И видала? Как думаешь, сколько за неё захотят?
- Не знаю.
- А ты подумай.
- Подумай?! Подумай? – кожа Ингве засветилась алым, - Ты подумай! – одежда кулем вылетела на улицу.
- Пошёл вон! Или я сейчас Справедливых вызову!

Хлопнув дверью,  поковыряла еду в миске, собрала все приборы, выкинула в помойку. Ушла в умывалку. Там села на пол и разревелась: « Одна! Опять одна! Захотелось старому шкурку молоденькую! А я чем хуже?»
Паук щелкал жвалами успокоитольно, перебирал ногами, нервничал, едва одеяло не выронил. .
- Заткнись! Просто Заткнись! –  Закричала на него Ингве. Ей было так неожиданно больно.
Встала с пола, пошла умыться, случайно посмотрела на выемки для своего такого редкого, девчачьего:
-  А где?..Цепочки пропали! Цепочки на ноги! – согнулась, сложилась пополам, ползала по полу, искала, надеялась,- Украл! Вот же ж.. Украл!!! Обидно  не за кражу двух, сплетенных из гержевичных пополозков браслетов, а совсем по другому поводу.
В это же время свой вой от обиды возносил в небеса Пье. Судорожно одеваясь, он смотрел на большую дорогу, , что была по правую сторону, по которой уже вольготно разливалось солнце, и понимал, что до своего дома по ней не дойдёт. 
А с левой стороны под крышей кустов и деревьев была непредсказуемая трава. Полная наверняка камушков и острого сора. Без ботинок по такой идти опасно. Но что делать, если рваный остался у злыдни Ингве?
Погрозив кулаком в сторону домика, но помнив взгляд самки и ощущая, что дальнейшие разбирательства добра не принесут, старик медленно пошёл по нехоженому. Ступал , охая, хоть и шёл по мягкому .Все следил за большой дорогой, чтоб не потеряться. 
В голове  крутилась происшедшее. Трогал цепочки у себя на запястье. Вроде пошутить хотел с этими бирюльками, а получилось ?
- Напялил старый дурак себе на лапу! Спросить хотел, кого это она ими заманивает? Взбеленилась то как! Ух! Ни слова не дала сказать!
Вернуть  стоит.  Пусть остынет сначала. А с другой стороны- хоть что-то за спички.
На глаза попалась торчащая палка. Выломал, и мысли потекли в другую сторону:
- Договориться можно с родителями невесты?! Если поискать, то есть чем крыть.  Что  красотке Зо-ЛИ и могут дать эти с прошлой кладки? Одно разве что. Так и будет от сезона в сезон наседкой. А  у меня в том уже и необходимости острой нет. Зато обходителен и галантен. Ммм- он представил чёрную.  С такой пылинки сдувать буду. Это же не старуха – Ингве. Переберу, положим с грибным настоем, так молодуха разденет и спать уложит, а не прогонит на улицу!    Так он шел, размахивая палкой, представляя себе, то одно, то другое, забыв обо всем, пока, едва не врезался в ствол гержевики.
Огляделся: заросли уже с двух сторон, дороги не видно, а у самых ног тонкая тропка.
Стало неуютно, и резко напомнило о себе болью нога с сорваным когтем.
- А что я теряю? Не через чащу же ломиться?! – подбодрил себя Пье.
Тропинка виляла так сильно, теряясь в траве, что  не оторвать от нее носа. Иначе потеряешься.  А потом вдруг кончилась, привела к огромному разноцветному камню. Дотронулся до него, думая:
- И что теперь? Куда идти?
Как он взорвался бабочками. Огромными, размером с голову и маленькими с коготь.   Треугольные синие, желтые, красные крылышки и черные волосатые лапки касались, цеплялись, загораживая обзор.
В их мельтешении, хлопая по себе, уворачиваясь, закрутился на одном месте, замахал палкой  и провалился. Мох чавкнул, и Пье полетел вниз под землю.
Когда первый испуг прошёл, он  расставил широко руки и ноги, закричал. Несся вниз, в трепещущем облаке .
Падение было таким долгим, что Пье успел разозлиться.
Приземление было не больным, но обидным, чуть хвост не сломал. Отплевываясь от насекомых,  их рой рассыпался в полете, он только выпрямился во весь рост, как сверху упала палка.
- Эй!  Есть здесь кто?
Темнота вокруг была не полной и не мертвой. Чувствовалось, что что-то дышит и пульсирует, и казалось, если прищуриться по сильнее, то можно разглядеть.
И действительно, вдалеке вспыхнула арка.
- Ну ! Эй! Я тут! - закричал Пье и зашагал к свету. Но тут же был вновь атакован бабочками. Визжал и дергался до самой двери. Влетел  внутрь и навалился плечом, закрывая, отрезая себя от их полчища.

То место, где он оказался, было с круглыми светлыми стенами и абсолютно пустым. Проход, через который пришел , исчез.
Шагал взад- вперёд, скаля зубы , сжав  кулаки. Не покидало ощущение взгляда.
-  Кто здесь? Выходи!

×××
- Пье! Я так рада тебя видеть!  Неисповедимы замыслы Общего Одуванчика.
Стены подернулись рябью. На дальней появился глаз, как его рисуют дети, удлиненный с вертикальным зрачком.
- Пьюшик, расслабся. Я отпущу тебя. Ты мне не нужен. И то, что ты попал сюда- это ошибка. Извини за неудобства.  Взамен твоего потерянного времени тебя починили цветастые. Еще раз – прости и иди домой.
- Не понял. Откуда ты знаешь моё имя? Кого ты ждала? И что значит : починили ?
Чувствуя себя оскорбленным, он встал в боевую стойку, выставив вперёд ногу:
- Оу! – на ней были все когти, острые, мерцающие чёрным, опасные, - Эээ! – закрутился волчком- хвост был великолепен, как в далёкой юности с идеальными ромбиками по центру.
- Понял? – глаз на стене моргнул, - Вот и молодец.  А теперь проваливай!
Загудели механизмы и одна из стен начала отъезжать.
- Нет! – с помолодевшим хвостом к Пье вернулась и юная дурость, - Вы меня похитили, насекомыми запугивали, под землю уронили, а теперь- пошёл вон?  Не пойду без ответов на вопросы. , - Что значит: не меня ждали? Чем я то мордой не вышел?
Вздох прокатился по круглой комнате, дверь вновь растворилась в стене.
- Чем плох? Туповат – скажу честно. Мне Герой нужен, а не дурачок.
- Это я дурак? Я на Уравьиной Горе был, и живым вернулся! Таких как я единицы. Выжил! И я – дурак? Выходи! – в гневе кричал Пье, танцуя боевой танец, забыв о том, что один глаз существа за стеклом больше чем весь он сам.
- А вот это уже интересно. Гордый? Бесстрашный? И что ж ты на той Горе делал?
- Как и все врагов бил. И тебя побью, морда одноглазая!
Смех всколыхнул пространство. Пол стал горячим в один момент. Вместо воздуха-пар, вместо холода- жар.
Старик опустился на колени, прижимая руки к жабрам, пытаясь дышать лёгкими , но даже через них бежал огонь.
- И сейчас побьешь?
- Выходи! – прохрипел Пье.
- А это я ведь просто рассмеялась.
Потянуло свежим ветерком. С потолка хлынул дождь.
- Выходи!
- Ладно. Допустим, что ты Герой, хоть и глуповат. Ты, можно сказать, покорил моё сердце своей отвагой, но на сколько ты способен усваивать информацию?
- Что такое – информация?
- Не смеши меня, а то поджаришься.
- Говори, пока я не сопрел- Пье лёг на пол в остатки  воды.
- Хорошо. Сначала вопрос: кто ты?
- Аха-ха. И это я тупой? Я Пье. Меня все знают в Посёлке.
- Нет. Кто ты? Гриб? Бабочка? Невеста? Справедливый? Паук?
- Я Пье. – он сел, сжал голову руками. Только что было все так страшно, но понятно, и такой простой вопрос. ..
- Я старик.
- Ингве?
- Старуха.
- Лей?
- Сын.
- Как вы все называетесь вместе? У бабочек тоже есть имена, мамы, папы, но есть общее название- бабочки. Ты кто?
- Пье.
« Она права, и я тупой»- думал он, трогая браслеты  на запястье.
Комната изменилась, стала темнее. По плечам побежало тепло, будто кто-то обнял:
- Готов к дальнейшему?
- Готов. – кивнул, а все думал: « Кто? Я – Пье, Ингве- старуха. Есть ещё Ро- сосед, был Тье- командир.
- Что ты делал в Уравьиной Горе?
- Пфф! Это уж совсем для первой кладки. Брал  Машину и шёл со всеми по лестнице вперёд.  Этаж за этажом.
Косил « этих».
- Кого?
- Врагов!
-Они нападали?
- Они? Лились трупиками под Машиной, не успевали.
- То есть они ничего вам не делали, а вы их убивали?
- Нет. Как? Они!...
Старик Пье все тёр и тёр свое лицо ладонями. Вспоминал, как всем на большой улице хвастался орденом, как его хвалили и угощали настойкой, но за что все это было, никак не мог вспомнить. И Врагов внутренним взглядом - безлично, тенями.
- Последний вопрос: ты видел Справедливых?
- Я? Я – нет, но вот мой сосед говорил..- Пье задумался и совсем поник, растерялся-  Да не делал я ничего такого, чтоб с ними встречаться. Они же только к Непутевым сами приходят. К ним в Яму мне резона не было идти. Голос то их слышал! – встрепенулся Пье, - Они ж всякие объявления про Бои, про Победы, погоду…
- То есть лично- нет?
Оставалось только развести руками.
- Ты присаживайся, разговор долгим будет.
- А пожрать ничего нет?  - он привычно закряхтел, ухаживаясь на пол, но осекся, легко опустился на колени, оперся об собственный хвост, совсем как в юности, - А то с ночи ничего во рту не было. Проголодался. 
- Если только, как вы их называете – грибы.
- Так и хорошо же, если не старые. Старые отмачивать долго нужно, а ещё лучше проварить.
Сверху посыпались розоватые комочки. Пара ударила по плечам, один по носу.
- Ммм…Свеженькие! Чистенькие!– сгреб горстью и затолкал в пасть, - Ты начинай! Я тебя слушаю.
Стены исчезли, и прямо перед собой Пье увидел свой дом весь как есть в мельчайших подробностях, до сбитой ступеньки у порога. Протянул к нему руку, как его заслонили деревья, ниткой побежала Большая Дорога, выросли холмы, взметнулась ввысь Уровьиная Гора, теряясь вершиной в облаках. Дальше все незнакомое: голубая вода круглой плешью среди среди чащобы, непонятные каменные наросты, снова синь большая, долгая.
- Что это? – удивление было таким сильным, что последний гриб остался в ладони.
- Это твой Мир.
И вновь зелёное, серое, белое, родное жилище, и от него круто вверх сквозь летучие перья и вату, росчерки молний, темень и на чёрный простор в россыпи звёзд.
Пье в этом верчении  откидывался на один, то на другой бок, пригибался , наоборот вытягивался вперёд, а его хвост будто жил сам по себе, мотаясь то влево, то вправо:
- Я лечу?
- Прав был Профессор, генетическая память осталась.
Тем временем все вокруг замельтешило и заиграло разноцветным, и в этом пространстве появились шары. Некоторые в ожерелье таких же фигур, но поменьше, другие совсем одинокие. Но и те и другие были прекрасны.
Не осознавая себя, Пье лёг на живот. Ему так хотелось подобраться к ним ближе, что он зарычал, и отчаянно замахал руками, как крыльями.
- А это – Миры.

Старик лежал лицом вниз. Все тело болело, но не это было главным. Лютая тоска была хуже любых страданий. И никакие потери спичек не могли с ней сравниться. Не хотелось жить.
- Ты как? – стены были бесстрастны. Лишь на одной  диковенное око.
- Что это было? – Пье сел.
- Первое? Твой Мир.
- Мой Мир – Посёлок.
- Вовсе нет. Он больше. Гораздо больше. Но вы не стали его исследовать. Решили, что вам Посёлка достаточно. – прозвучало грустно.
- Да и Одуванчик с ним. Что было второе?
- То, чего не будет без первого.
- Совсем не будет? Или есть условия? – тоска затаилась, заставив работать мозг.
- Вот это да! А может ты и правда- Герой? Только не условия, а шанс. Давай начнём с самого начала. Кто для тебя Великие Пращуры? Опиши.
- Опять дурацкие вопросы?
- Может хоть на этот ответишь?
- Ползали на брюхе, рыли норы. Построили Яму и Гору как то. Вот и все.
- Великие то почему?
- Да не знаю я. Так всегда было. Мне так говорили, я так говорю, дети мои так же. Они были слабые, а мы их лучше.  У нас дома, а не норы, Глаз, спички. А те древние были, глупые.
- А Глаз откуда?
- Да надоела ты мне! Все, отпускай домой! Спрашиваешь, то что дети знают..
“ Плевать! На все эти Миры – плевать! Что я ей – мальчик? Жил спокойно без геройства. Вернусь домой, помирюсь с Ингве, хоть я и почти молодой теперь. Покой и уют!” – старик встал:
- Открывай!
Стена поплыла белым. Но вместо дороги или ступенек, на ней показалась фигура существа, незнакомого Пье. Оно лежало на золотистом брюхе, четыре лапы с когтями-ножами, чешуйки горели огнём, по хребту острые треугольники,  Но не это приковывало взгляд, а крылья. Кожистые с тонким рисунком вен, артерий, широкие, способные взлететь с одного размаха.
- Это ваши Великие Пращуры. – Оно повернуло в анфас зубастую морду и показало язык.