В чёрной полу-разрушенной башне на самом краю Старого Мира белобородый Старец в остроконечной шляпе разжёг огонёк в большой медной чаше. Из ветхой залатанной сумки он доставал потихоньку пакетики, свёртки, коробки, кульки, пузырьки, книги, травы, мешочки, перевязанные то лентой, то бычьей жилой, то льняной нитью.
Ворон закаркал – закашлял в нише окна, перечеркнул клювом в профиль серп желтого месяца, застыл горгульей, не шевелясь, наблюдая.
Щелкнули сухо косточки пальцев. Пламя взметнулось и опало, обратилось в красные угли. Возникла золотая тренога.  В её сердце бокал из металла.
– Начнём?
Ворон кивнул согласно.
Нож продолжением руки разрезал богатство скарба.
В горло бокала летели: детские страхи, Бабайка, тролли, стеклянные крылья фей с ледяным звоном, , счастливые монетки, заговоры на костях, кладбища пыль, слезы влюбленных, ждущих радугу, чтоб загадать желание.
Молитвы…
Старец морщился, доставая их из мешка: Во здравие несмотря ни на что, на долгие лета, на “ вернуться живым” и “ пусть будет все хорошо”
Очередь книг подошла скоро. Рыбий  язык,пузыри красным цветом, сморщены жабрами , всеми забыты вскипали радужной пеной, пытались петь монотонно, но опадали.
Все превращалось в асфальта жижу.  Будто выкипел кофе из турки и пахнет жженым. Запах назойлив, хочется открыть окна.
– А теперь ты, друг!
Повинуясь кивку головы, упругие перья слетели с бойницы, острые когти вцепились в колено Старца. Тот же нож без разбора, как бечевку или ткань воткнулся в вороний глаз, точным жестом смахнул его в зелье, и в следующий же миг сделал надрез на левой руке под ладонью вдоль до самого локтя. Кровь фонтаном взлетела, обливая , туша огонь, до конца добивая сосуд, до горлышка.
Месяц вздрогнул и покатился назад, позабыв об отливах с приливами. Тихо щелкнула крышка, закрывая волшебство навсегда.  Башня рухнула, стирая следы.
Дождь заплакал их, провожая.
  Двое неслись ввысь, удаляясь от Старого Мира, меняясь , стирая привычное: был старик, стал воин, потом дева, змей, мантия то обрастала чешуей, то золотом. Его друг из вороны в дракона, во всадников на Дикой Охоте, гепарда, оленя, чудовище, ангела.
В вышине, звезды на их пути начинали светить много ярче, подталкивая своих « спутников», склонялись, шептали пузырями молча по-рыбьи: « Выберите нас! Мы достойны! Подарите нам магию! Волшебство! Мы вернём вам сторицей! Построим храмы! Будем передавать из рода в род слово в слово заклятия и проклятие! Мы полюбим троллей и фей! Будем выносить на крыльцо печенье, молоко, и не открывать глаза, когда кто то страшный скребет под кроватью!
– Зачем это вам?
Друзья будут долго лететь, забывать тот мир, разочарование, трамвайные рельсы , девятиэтажки, физику вместо наивной веры, пока не услышат ответ:
– Чтоб писать о другом, непонятном, чтобы плакать от запаха цветов майской ночью и винить в этом эльфов, укравших разум, чтоб влюбляться, ждать тех, кого ждать уже поздно, ненавидеть, желать зла, протыкая куклу булавками.
Новый Мир примет причастие чёрным мороком из горлышка , из рук Старца. На мгновение остановится время, вселенная, стыдливо потухнут луны.
Магия опустится флером, зыбкой дымкой, туманом. Взойдёт солнце и кто-то скажет:
– Вчера ночью у меня под кроватью ждало чудище мою голую ногу. Только я , хвала моей храбрости, и поправится : Хвала Богу,  трижды плюнул на лево и сказал заветное слово.