Надеюсь, что это те редактированные версии, ибо пересматривать мне их лень

1. Конкурент(5)

Я – Мирд Ниен. За время существования повидал всякого. Встречался со многими людьми, которых теперь уже нет в живых, либо они в другом состоянии. Перепробовал кучу занятий, долго путешествуя по разным частям света и разным сферам. Для меня нет преград. Практически нет ничего невозможного.
Всю ночь провалялся в кровати, пялясь в телевизор, потому что в связи с некоторыми событиями прошлой жизни запретил себе спать. В период сна меня могли обнаружить и забрать, но не будем на этом останавливаться, когда-нибудь расскажу, чем это обусловлено. Поставив табу на подобный отдых, научился преодолевать усталость другими способами.
Итак, всю ночь провел в постели, смотря бредовые передачи ночного канала. С наступлением утра, отправился на кухню, заварить крепкий чай, а вернувшись в комнату, попал на блок новостей. Говорилось много о чем, но основной темой было очередное сообщение о том, что на одного из людей Анатоля Лаймана совершено нападение, закончившееся убийством. Последний месяц эти новости считались нормой дня; кто-то убирал людей бизнесмена, и телевизионщики с огромной любовью рассказывали об этом.
Лайман – известный и богатый человек, занимающийся выпуском одежды. Нет, не модельер, лишь держащий в руках производство различных тряпок исключительно для нежного пола. Слыл хорошим честным человеком, отличным семьянином и просто умничкой, поэтому нерадивые репортеры и обычный народ не могли понять, кто и за что объявил охоту на Анатоля.
Я знал за что. Помимо видной деятельности, Лайман, в основном, зарабатывал торговлей оружием. Сверхнадежный источник приносящий огромное количество денег. Вот меня и забавляло, что телевизионщики с газетчиками настолько раздули проблему с покушениями. Всё имело под собой почву. И ни к чему усиленно обращать внимание. Каждое неправильное занятие наказуемо, а средства для исполнения, в этом варианте, подходили любые. Торгуешь оружием – будь добр – ответь за действия. Конечно, окружение не имеет к этому отношения, но, что делать, издержки. Целились в хозяина – попадали в прислугу.
Я в силах был помочь бизнесмену разобраться с проблемами, но он пока не обращался, хотя прекрасно знал о существовании. На тот момент мое имя стало знаменитым среди людей определенного круга, потому как многим, сродни Лайману, если они приходили с просьбой, разрешил возникшие трудности. Взяв объект под охрану и проведя расследование, докапывался до сути, находя, откуда возникла угроза, и устранял ее, используя свои способы и секреты для успешного выполнения работы. Не стесняясь, скажу, что я профессионал.
Да, помог многим. Когда брался за дело, всё приходило в норму; люди оставались довольны работой и щедро платили за спокойствие. Правда, нескольких клиентов потом всё равно убрали, но это произошло спустя год или два, после того, как устранил неурядицы. Видимо, появились новые, но ко мне обратиться не успели. Никто даже не пытался обвинить в плохо выполненной работе. Когда бывших клиентов убирали, они находились очень далеко, грея толстопузые фигурки на заграничных курортах.
Досмотрев блок новостей, попивая любимый крепкий чай, включил комп, хоть теперь они уже вышли из моды, но мне такой вариант оставался сподручнее до сих пор, и залез в сеть, проверить почту. Мне редко, кто писал, только знающие, поэтому ничего лишнего не попадало в ящик, и он практически всегда пустовал. Но сегодня там находилось одно интересненькое послание.
Сразу же понял, кто отправитель, который, странным образом, не значился.
Опять "они". Снова со своей "проблемой".
Открыв письмо, прочитал:
"Нири! Ты не держишь слово. Почему Тойма до сих пор находится там? Не ты ли обещал, что беглец вскорости вернется на место?
Нам достаточно тебя.
Хорошо, на твою персону мы, практически, плюнули, но Тойма должен возвратиться. Если и дальше хочешь спокойно существовать, то выполни обещанное.
Давай не будем отнимать время друг у друга".
Ох уж это обещание, данное вынуждено. "Старые знакомые", как теперь называл их, сами почему-то не могли изловить Тойма, и вспомнили обо мне, решив, что не откажусь помочь. Сперва, естественно, были посланы далеко и надолго, но, в итоге, пришлось согласиться, потому что прилипли, как банный лист, из-за чего я потерял покой, даже не пользуясь сном. Обычно они могли достать только там, но, как уже говорилось, сон стоял под запретом. "Знакомые" стали посылать эмиссаров, чтобы те мешали жить бесхлопотно, хотя лучше отправляли бы их для поимки Тойма.
Первое время как-то терпел, но вскоре подобное начало утомлять. Посланцев становилось все больше и больше, они не страшили, лишь вертелись назойливыми мухами – спокойствию пришел конец. Оставалось непонятным, почему "знакомые" сами не могут вернуть Тойма, но ответа на вопрос я не услышал.
Вконец утомленный визитерами, пообещал взяться за дело, если меня оставят в покое. В противном случае пригрозил совершить нечто подобное, что заварил в давнее время. Просящие согласились и до сего времени вели себя тихо.
Взбешенный письмом я гневно забарабанил по клавишам, набивая текст:
"Спокойствие – признак доверия. Не надо напоминать! Обещал – выполню. Не нарывайтесь на очередные неприятности. По-моему, мы поставили все точки много-много лет назад, подтвердив решение недавно. Занимаюсь делом! Не лезьте!"
Тут же отправил письмо и вырубил комп. Попытка напомнить о долге и чести, вызвала приступ негодования. Нужно было выйти из дома, чтобы не разнести квартиру.
Быстро завязав шнурки, слетел по лестнице, вырвавшись из подъезда в яркий летний денек и, чтобы в момент ярости никто не видел, решил добежать до ближайшего леска, тонкой полоской входившего в город. Сильно взбесило, что мне пытаются напомнить про обещание таким образом, словно тыкая щенка в его безобразия, обучая гадить, куда нужно. Неужели могли забыть, что устроил многие лета назад, когда все тряслось и вздымалось, а они визжали от страха, пытаясь меня остановить и успокоить? Нет, не думаю, что это так. Возможно, решили, что больше не сподвигнусь на подобное, и подумали, что не стоит особо обращать внимание на мои взбрыки. Нет, ребята, я ведь могу опять развернуть, что было тогда. Не стоит проверять – лучше для вас.
Эта ничтожная капля вывела слишком сильно. А когда впадал в буйство, то не хотел видеть сам себя. В таком состоянии мог натворить, что угодно, поэтому и рвался в лесок, подальше от людей.
На природе, наконец-то, дал волю эмоциям, настолько увлекшись разрядкой, что не понимал творимого. Открыв выход гневу, вместе с тем вымещал всю злость, накопившуюся за последние годы. Уже давно не было повода так разозлиться, ничего настолько не выводило. Мелкие неприятности накапливались, наслаиваясь друг на друга, но не выползая наружу. Сегодняшнее письмо послужило катализатором.
Я остановился. Ярость ушла. Вернулось равновесие и хладнокровие. Оглядел лес.
Местность походила на то, будто здесь рвались снаряды: корявые воронки и горы вывороченной земли, сплошняком поваленные деревья, пеньки разной высоты. Да, в квартире получилось бы что-то более ужасающее; бедные соседи не догадывались, как им повезло.
Выпустив пар, вышел из леса, чтобы вернуться домой, но пока больше не лазить в сеть. Предстояло набраться сил; после такого выброса энергии процесс восстановления продлится до наступления сумерек.
Вся ночь опять прошла в кровати, напротив телевизора, за просмотром дрянных передач. Хотя нет, все-таки один раз выходил на улицу, насладиться ночным воздухом, что всегда помогало расслабиться. На улице пробыл не так уж и долго, поэтому, можно сказать, что всю ночь провалялся, не вставая, как и в прошлый раз.
Рано утром позвонили в дверь. Обычно никто не трогал кнопку звонка. Те, кому нужен, либо связывались по мобильнику, либо скидывали письма на электронку. Пришлось встать с кровати и подойти к двери с рождающейся мыслью, что те "уроды" начали засылать эмиссаров, дабы потревожить мое спокойствие.
Позвонили повторно. Проверить догадку не было возможности из-за отсутствия глазка. Я не боялся открывать двери перед неизвестностью, справиться со мной – надо сильно постараться.
Открыл; за порогом не эмиссар, а обычный высокий человек крепкого телосложения в строгом костюме. В голову сразу же вкралась мысль, что он обязательно должен быть охранником у очередного денежного мешка. Наверно, кому-то опять понадобились услуги в качестве борца с проблемами, однако, почему заказчик послал за мной лично, пока оставалось загадкой.
– Что хотите? – учтиво поинтересовался у гостя.
– Вы – Мирд Ниен? – осведомился он.
– Да. Так, что же надо?
– Вас желает видеть мой босс.
– Кто он, позвольте поинтересоваться?
– Анатоль Лайман.
– Что-то опять произошло?
– Я не вправе отвечать на это. Босс хочет говорить с вами.
– Подождите внизу, сейчас спущусь.
– Бежевая "Мерйота" у подъезда.
– Хорошо.
Я закрыл дверь.
Все-таки Анатоль решил обратиться за помощью. Похоже, сегодня ночью снова завалили кого-то из окружения; и Лайман уже не рассчитывает обойтись своими силами, поэтому обращается к человеку извне. Что ж, попробую помочь. Уверен, что не труднее, чем с остальными, иначе, это был бы не я.
Посмотрев в зеркало, увидел небритую несколько дней рожу и взлохмаченные волосы. Причесался, но решил не бриться, подумав, что Анатолю все равно, как выгляжу, и его волнует совершенно другое.
Едва вышел из подъезда, задняя дверца "Мерйоты" открылась, а когда забрался на широкий диванчик, тихо вернулась на прежнее место. Спереди двое: водитель и тот, кто поднимался ко мне. Машина мягко тронула с места, выехала со двора на проспект и стала стремительно набирать скорость. Водитель, как и принято, не обращал внимания ни на знаки, ни на светофоры.
Сразу стало понятно, куда едем. Сейчас я обитал в небольшом городишке, расположенном в нескольких шагах от столицы, а на его окраине, не так давно, вырос целый поселок, где кучковались "кошельки", типа Анатоля. Считалось верхом престижа строить дома на этих землях, пытаясь перещеголять друг друга. Вот и Лайман, более года назад, прикупил угодий.
Смотреть на дорогу не имело смысла, и так понятно, куда привезут в конце концов, поэтому достал из кармана семидюймовый планшет фирмы "Сонксон", став играть в "Солдата Севера". Уйдя с головой в игру, не заметил, как подъехали к особняку. Среагировав на то, что замолк двигатель, оторвал взгляд от дисплея и посмотрел сквозь тонированное стекло. Мы стояли перед огромным домом в пять этажей. Щелкнула открывающаяся дверца, намекая, что пора выходить. Сохранив «Солдата», убрал планшет в карман и покинул машину; человек, присланный за мной, пригласил проследовать в дом.
Я оказался в огромном зале, по левую и правую сторону которого находились лестницы, уводящие наверх; также заметил еще два выхода в какие-то другие помещения первого этажа. Несколько колонн, может, декоративных, помимо них много всякой всячины, присущей подобной обстановке. Не обошлось и без богато инкрустированного столика, возле которого размещалась пара кресел трехсотлетней давности. В одном располагался Анатоль Лайман, потягивая ржавую жидкость из объемистого стакана. На столе стояла литровая бутылка вискаря, опустошенная наполовину.
Услышав звук шагов, хозяин поднял голову, фокусируя взгляд, и разглядев, кто вошел, попытался подняться. Не получилось – алкоголь хорошо постарался над координацией.
Да, воочию Лайман был не так интересен. Сидячая поза не давала усомниться, что он ниже меня. И более колобкообразен, чем казался по "ящику". На широкой моське губастенький рот, верхнюю губу покрывают уже поседевшие усы, на голове какой-то молодежный ежик со старческой окраской – среди пепельных волос кое-где проглядывались остатки черных.
– Мне рекомендовали вас, – вполне внятно начал Анатоль.
Если и выпил пол-литра, то это не повлияло на речевые функции.
– Будьте добры, садитесь, – указал он на второе кресло. – У меня возникли большие проблемы, которые не могу решить сам. Мне необходимо с вами поговорить, молодой человек.
– Я не так уж молод, – ответил ему, присаживая в кресло, – не думаю, что у нас большая разница.
– Что вы, что вы, мне уже полтинник, – покачал головой Лайман, – вы явно моложе.
– Да нет, сорок три.
– Сколько?! – встрепенулся толстячок, внимательно смотря на меня. – Не может быть! Выглядите на тридцать. Я и предполагал, по рассказам советчиков, что вам под пятьдесят, раз так мудро решаете возникающие вопросы. Юнцу подобное не под силу, в этом уверился за годы. А вот, когда вошли, подумал, что вы юн и зря к вам обратился. Ну, да не об этом сейчас. Знаете, что кто-то объявил охоту на моих приближенных? Я же склоняюсь к мысли, что целятся в меня. Раньше все происходило где-то далеко от дома, но сегодня ночью добрались и сюда – в хорошо охраняемое здание. Это не помешало. Ночью убили начальника охраны – моего давнего и близкого друга Алекса. Убили здесь. Ничего не помогло. Никто не видел убийцу. Поэтому обратился к вам, надеясь, что вы разберетесь.
– Почему об этом ничего не говорили по телевизору?
– Знают только те, кто был сегодня здесь. Пойдемте, покажу тело друга.
Анатоль с трудом выбрался из кресла; поднялся и я. Сопровождавший хотел пойти следом, но Лайман приказал остаться.
Хозяина особняка прилично зашатало, когда он двинулся в сторону лестницы. Я подумал, что из-за этого подниматься будем долго, но опасения не оправдались. Миновав лестницу, прошли к одному выходу из зала, очутившись в небольшом помещении перед лифтом. Да, перемещать колобкообразное тело по пяти этажам можно только так – лифт необходим. В кабине Лайман надавил цифру три.
Присмотревшись к Анатолю, я понял, что ему сильно не по себе; даже выпитое не скрывало внутреннего состояния. Он, наверно, не мог и подумать, что подобное произойдет у него под носом, стопроцентно надеясь на неприступность особняка, но события ночи показали обратное. Убийство начальника охраны – человека способного за себя постоять – а не кого-нибудь простого, сильно ударило по спокойствию миллионера.
Лифт остановился; мы вышли в коридор с несколькими дверьми. Вероятно, спальный этаж. Пол оказался застелен богатым ковровым покрытием, по которому страшно было ходить ногами в ботинках. Вдоль стен разнообразные дорогие безделицы.
– Когда утром обнаружил труп, – заговорил Анатоль, прервался, посмотрев на меня. – Удивился, что не зашел ко мне, и решил сам сходить к нему, – пояснил, почему пошел к начальнику охраны, хоть и другу. – Так вот, когда обнаружил тело, сразу приказал, чтобы мою жену и детей увезли в аэропорт. И отправили куда-нибудь подальше отсюда. Пока всё не разрешится.
– Логично, – согласился я, – но не совсем верно.
– Почему? – удивился Анатоль.
– Кто их увез?
– Кто-то из охраны.
– Где уверенность, что это не он убил вашего Алекса? Ведь, как я понял, вы говорили, что система охраны не зафиксировала проникновения, значит, был свой, так?
– Да, – сказал Лайман, меняясь в лице, судорожно выковырял из кармана телефон и набрал номер. – Никто не берет, – заволновался, прождав минуту, а затем повторив вызов. – Алло, – тут же заверещал в трубку, – дорогая, вы где? В аэропорту. Скоро вылетаете. Хорошо, солнце мое. Я тоже люблю тебя.
Анатоль расплылся в улыбке, убирая аппарат.
– Все нормально, они в аэропорту.
– Но ведь тоже была версия.
– Согласен с вами, Мирд, – он первый раз назвал меня по имени. – Пойдемте, покажу комнату и то, что в ней, – улыбка исчезла с лица.
Подойдя ко второй двери слева от лифта, он открыл ее, застыв в нерешительности на пороге; я слегка подвинул Лаймана, входя в апартаменты Алекса.
В комнате не было ненужного хлама, который присутствовал по всему дому. Кровать, шкаф и столик с аппаратурой. Друг Анатоля, судя по обстановке, был аскетичен. И вот в этой обстановке лежало то, что еще недавно называлось человеком.
Да, картина не из приятных, но доводилось видеть и похуже. Кто-то постарался на славу: части тела валялись в разных местах, что выглядело уже не так прозаично, как освещали по телевидению предыдущие убийства. Тут действовали чем-то типа топора или хорошего меча, куски гладко отсечены от тела. Также покромсаны аппаратура и шкаф. Кровать не тронута. Кое-где в стенах тонкие длинные выщерблины. Осмотрев  место происшествия, я четко представил картину произошедшего.
На друга Анатоля напали, когда тот еще не спал. Он встретил "гостя" и попробовал сопротивляться. Можно сказать, не попробовал, а бросил на это все свои возможности. Все началось от двери. Увидев незнакомца (или знакомого) в комнате (сама жертва в это время стояла около столика с аппаратурой), Алекс метнул нож, который с тех пор так и торчал в двери. Нападавший увернулся и, быстро оказавшись рядом, нанес рубящий удар. Друг Анатоля среагировал, уйдя в сторону; оружие врезалось в аппаратуру, раскромсав ее до столешницы. Уклонившись, начальник охраны выхватил следующий нож, намереваясь поразить убийцу, но тот уже переместился в другое место. Тогда Алекс метнул лезвие, но противник оказался еще резче; нож стукнулся о стену и упал на пол, где теперь и валялся. За тот момент, пока он летел до стены, киллер приблизился к жертве и отрубил правую руку. Лежит рядом со столиком. Потом, видимо, хозяину комнаты удалось отскочить к шкафу и достать левой рукой еще один нож. Бросить не успел, "гость" молниеносно подлетел и рубанул по ноге; оружие отлично срезало ногу и воткнулось в шкаф, оставив выбоину. Нога около шкафа. Защищающийся, похоже, все-таки отпрыгнул в сторону, потому что тело находилось не у шкафа, а рядом с кроватью. Да, это был сильнейший человек, если потеря конечностей не сказывалась на его стремлении отбиться и не ввергала в болевой шок. И, вероятно, когда отпрыгнул, визитер нанес последний – все решающий – удар. Алекс рухнул на пол, так и не применив вытащенный нож; голова откатилась в сторону, и лежала справа от кровати.
Я описал Анатолю, как представил свершившееся здесь; он с удивлением посмотрел на меня.
– Вы рассказываете, будто присутствовали при всем.
– Просто хорошая практика в подобных вещах, – ответил серьезно. – Представляя себе картину, потом сравниваю ее с показаниями виновных. На девяносто восемь процентов оказываюсь прав, это практика, Анатоль.
– Но как же сюда попал убийца?
– Говорю вам, все началось от порога. Убийца вошел в дверь.
– То есть, хотите сказать, что это кто-то из моих приближенных?
– Пока ничего не утверждаю. Алекс был мощным человеком, подумайте, кто мог бы ему противостоять, из ваших людей.
– Я не знаю этого, все сведения о безопасности находились в его руках. Он сам подбирал людей и все знал о них, что и пугает. С его потерей теперь не знаю, кому можно доверять, поэтому обратился к вам. По многим отзывам, вы – человек, на которого можно положиться. Поможете мне, заплачу любые деньги, лишь бы быть спокойным, а не покойным?
– Хорошо, Анатоль, обещаю устранить вашу проблему. И все же, с кем еще следует поговорить по поводу безопасности вас и дома?
– Мой друг сильно доверял только одному человеку из охраны – Корнею – на ком теперь все и осталось.
– Кто это?
– Тот, кто ездил за вами.
– Зачем же нужного человека посылать за мной?
– После увиденного с утра я плохо соображал, что делать, поэтому и послал его.
– Ладно, где его найти?
– На первом этаже – другая дверь из зала. А что же делать с телом?
– Вызывать органы правопорядка, пускай все зафиксируют.
– Но вместе с ними примчатся репортеры.
– У вас есть право не пустить их. А, вообще, идите, отдохните, мы с Корнеем со всем разберемся – и с органами, и с репортерами.
– Да не могу я отдыхать!
– Выпейте хорошенечко и засните, – поставил я точку и пошел к лифту.
Спустившись, нашел Корнея и обговорил с ним, что требуется сделать. Он оказался смышленым, понимая с полуслова, позвонил в органы, а пока ждали их, объяснил всю обстановку с охраной дома и безопасностью людей, находящихся здесь.
В покои Анатоля не так легко проникнуть, и сделать это мог только один человек, ныне покойный начальник охраны. Опасаться за хозяина не имело смысла, оставалось приглядеться ко всем, кто имел право передвигаться по дому. Это было немного хлопотно, но вполне выполнимо.

Приехали блюстители порядка. Корней пошел беседовать с прибывшими, а я принялся изучать дом, чтобы не попадаться им на глаза. Сотрудники не любили меня, зная, кто я есть и что из себя представляю. Всегда рычали, что, мол, мешаюсь под ногами и обещали за что-нибудь привлечь. Хрен бы это вышло, ко мне не с чем было придраться. Больше всего их бесила моя помощь "кошелькам". Раньше миллионеры обращались к ним и, соответственно, немало отстегивали, но эффективность органов была менее чем удовлетворительной, а с моим появлением проблемы стали решаться во много раз быстрее и четче, сотрудники же остались ни с чем, за что и ненавидели. Кто же не любит халявные деньги?
Пока служители правопорядка вяло суетились в комнате убитого, задавая различные вопросы Корнею, я облазил все видимые пять этажей и три уровня подземелья.
На первом подземном располагались бильярдная и боулинг. Думаю, боулинг говорит о размерах помещения, да еще вкупе с четырьмя бильярдными столами: два для русского и два для пула. В принципе, обстановка подобных особняков давно уже не удивляла.
На втором оказался тир и более ничего, но тир, что надо. Там не просто висели мишени, а присутствовали движущиеся объекты: прогуливающиеся или пробегающие животные, дичь, мелькающая с различной скоростью из разных мест. Прямо охотничий клуб на дому – сафари каждый день.
Последний этаж отведен под водные развлечения. Вкруговую стояли аквариумы с различными рыбешками: от малюсенькой до человеческого роста, а то и более. В полу несколько бассейнов, не соединенных друг с другом, да пара дорожек для заплыва. Не дом, а дворец императора. Ну, конечно, если продаешь оружие, то деньги, явно, девать некуда.
Когда я поднялся из подвальных помещений, сотрудников в доме уже не было; Корней находился в аппаратной, где располагались мониторы, показывающие внутреннюю обстановку дома и уличную территорию. Сев недалеко от теперешнего главы охраны, достал "Сонксон" и продолжил "Солдата".
– Сотрудники интересовались, не обращались ли за помощью к вам, – сказал Корней.
– Что ответил? – спросил, не отрываясь от игрушки.
– Сказал, что не владею подобной информацией, а босс в трансе и не может отвечать на вопросы.
– Хорошо.
Паренек, правда, соображал на раз, и видя, что у меня нет особого желания беседовать, замолчал, продолжив пялиться в мониторы.
Я настолько увлекся, что не заметил наступления сумерек; свет в аппаратной включился автоматически, выдернув меня из игры. Совсем забыл, что не ел с раннего утра, сам бы и не вспомнил, но об этом подсказал желудок, издав уверенно-голодную трель. Корней даже обернулся, услышав такое.
– Черт возьми, забыл предложить вам пообедать, – сказал он. – Лайман не простит мне этого.
– Ему же никто не скажет. Где могу поесть и выпить? – спросил, сохраняя игру и убирая планшет.
– Хотите, принесут сюда?
– Хочу.
Корней позвонил по телефону. Через пятнадцать минут притащили огромную тарелку дымящегося борща, шашлык, а также чашечку кофе, хотя к мясу больше подошло бы вино. С удовольствием съев все и выпив кофе, почувствовал, что желудок успокоился, оставшись доволен принятой вкуснятиной.
Время близилось к полуночи; ничего особенного не происходило. Меня удивило, что мониторы показывают коридоры, лестницы, лифт, общие помещения, но не выдают обстановку комнат, и полностью всего «спального» этажа.
– Почему не видно, что творится в комнатах? – поинтересовался у Корнея.
– Лайман запретил вести наблюдение там. Мы не имеем права смотреть это.
Тут до меня дошло, что я почему-то не поинтересовался ночной записью комнаты начальника охраны. Теряю сноровку. Но теперь выходило, что записи-то, как таковой, и не имеется.
– Стало быть убийство начальника охраны нигде не зафиксировано? – спросил для верности.
– Нет.
– И после него Анатоль не дал указания?
– Нет, указания не поступало.
– Самоуверенный сумасшедший, – вырвалось у меня.
Корней посмотрел понимающе.
– Замечательно, – промолвил я, – но все-таки покажи Анатоля.
– Ведь нельзя.
– А кто кроме нас с тобой узнает?
Корней не стал сопротивляться, переключил что-то на пульте и сам с интересом уставился в монитор. Ничего хорошего там не было. Хозяин валялся на кровати и храпел как дикий зверь. Последовал моему совету и выпил. И выпил очень много, потому что распластался, в чем был одет при встрече. Мало того, заблевал полкровати, размазав все по себе.
– Выключай, – с отвращением сказал я.
Корней с радостью вырубил монитор.
– Пойду, прогуляюсь по двору, – осведомил я "помощника" и вышел из дома.
Была уверенность, сегодня, вряд ли, что произойдет; со мной боялись связываться.
Обойдя всю территорию и выкурив две сигареты, вернулся в аппаратную. Наблюдатель клевал носом, но продолжал упорно смотреть в мониторы. Я предложил ему поспать несколько часов, пообещав последить за обстановкой. Он с радостью согласился и, пересев в кресло, моментально уснул.
Охранник проспал около трех часов; за это время ничего не произошло. По крайней мере, мониторы показывали спокойные пустые коридоры и лестницы, по которым никто не передвигался. Такая же картина и снаружи. Проснувшись, Корней занял место за столом, а я снова решил прогуляться и покурить.
За остатки ночи я несколько раз выходил на улицу, всегда просив слегка послеживать камерами за моими прогулками, вдруг объективы уловят что-то такое, что не удастся мне. Когда возвращался, Корней лишь качал головой, давая понять, что ничего не увидел.

– Пойду, разбужу Свирида, – сказал "напарник".
Я посмотрел на часы – семь утра.
– Кто это?
– Водитель.
– Зачем его будить?
– Анатоль должен поехать на важную встречу, нельзя пропустить.
– Если встанет, после вчерашнего, – усомнился я.
Корней вышел, а я пожалел, что не узнал, как вызвать приносящего кофе.
Долго жалеть не пришлось. Охранник быстро вернулся, и по лицу было понятно – СЛУЧИЛОСЬ.
– Кто?
– Свирид, – спокойным голосом ответил вернувшийся. – У себя.
– Говорил же, надо включить наблюдение комнат! Когда меня не слушают – всё через одно место!
– Надо, наверно, органы вызвать?
– Сперва посмотрю, а потом делай, что хочешь.
Корней проводил к пристройке сзади дома, о которой хотел у него спросить после прогулок; оказалось – жилище водителя. Сам жилец на кровати – труп трупом. Это убийство выглядело не так изощренно, как произошедшее днем ранее, и походило на те репортажи по телевизору. Может, чуть поужаснее. Снесено полчерепа, да разворочена грудная клетка.
Предполагаемую картину рисовать не пришлось. Убийца ворвался к спящему водителю, выставив дверь. Валяется на полу. Водитель так и не проснулся, труп очень ровно лежит на кровати. Да, бедняга любил крепко придавить подушку. Выбив "калитку", убийца подскочил к спящему и раскроил череп. Что использовал, было очевидно, то же оружие, что и с начальником охраны. Вслед за черепом вскрыли грудную клетку.
– Что-то мы с тобой прощёлкали, – сказал я Корнею.
С улицы донеслось бурчание и матерная ругань. Обернувшись к дверному проему, увидели Лаймана, идущего в нашу сторону. Его штормило хуже, чем вчера; весь костюм в пятнах засохшей блевоты.
– Почему… я никого… не могу… найти? – орал Анатоль, вставляя мат почти через каждое слово. – Где… все шастают? Что… это такое? Что здесь, вообще, происх…, – резко затих, не успев договорить, и уставился на труп водителя, трезвея прямо на глазах, при виде такой картины.
– Что это? – прошептал еле-еле.
– Труп, – однозначно ответил я.
– Еще одного убили, – выдохнул Лайман.
– Да, хотя мы всю ночь наблюдали в мониторы. Почему запретили смотреть за комнатами?
– А зачем, чтобы какой-то охранник смотрел, как я занимаюсь любовью с женой?
– Мне не важно, с кем и чем вы занимаетесь, Анатоль, – твердо сказал я, – но сегодня желаю видеть все комнаты!
– Ты лучше разберись, кто хочет меня убить! И побыстрее! – крикнул он. – Я тебя для этого нанял?!
– Ну-ка, заткнись! – резко осадил я. – Иди – проспись, и не лезь в мои дела, а тем более не смей орать и хамить!
Лайман как-то сразу осел и успокоился, увидев мое разъяренное лицо.
– Может, и не на вас охотятся, а, может, мстят, не собираясь убивать. Во всем надо разобраться. Свое дело знаю, за это и платят.
Анатоль развернулся и медленно побрел от места происшествия. Корней смотрел на меня с огромным уважением, наверно, радуясь в душе, как приструнили хозяина. Второй человек в охране такого позволить себе не мог, хотя лицо говорило, что нестерпимо хочет сделать что-то подобное.
– Ну чего, Корней, вызывай блюстителей, а я в аппаратную.
Где-то через час приехали сотрудники; Корней опять возился с ними, а я наблюдал за мониторами: Анатоль заперся у себя, уничтожая бутылку за бутылкой, и вскоре вернулся во вчерашнее состояние – захрапев прямо на полу, предварительно заблевав и его. Картина походила на пиршество свиньи.
Разобравшись с гостями от правопорядка, Корней пришел в аппаратную и, увидев в каком состоянии босс, презрительно скорчил лицо.
"Придворные" начали потихоньку шушукаться, что пора, мол, сваливать от Лаймана, а то, не дай бог, попасть в мясорубку только из-за того, что кто-то имеет зуб на хозяина. Несколько человек осуществило задуманное, быстренько сбежав, пока в доме сумятица, а главный не появляется на глаза. Мы с Корнеем не пытались остановить их, обдумывая, кто из обслуги способен совершать убийства. Линяющие из особняка автоматически выпадали – убийце нет смысла покидать дом.
Ближе к ночи упорхнул еще один, и на этом поток "крыс", вроде, прекратился. Мы врубили все внутренние и наружные камеры, теперь видев, что происходит в комнатах – везде спокойствие и тишина. Из оставшихся спали все, кроме двух охранников, катающих шары на первом подземном уровне. Анатоль благополучно хрюкал, валяясь на полу, иногда перекатываясь со спины на живот и обратно.
Около трех ночи Корнею захотелось кофе. Он позвонил, чтобы принесли, однако, никто не откликнулся – поварёнок покинул дом. Моему теперешнему напарнику пришлось самому идти на кухню. Вернулся, минут через десять, с подносом, на котором стояло две чашки и лежали бутерброды на тарелке.
Поужинав или скорее поночивничав, снова уставились в мониторы. Спокойно, без изменений. Почему-то Корней решил спросить, как я разбирался с такими проблемами у других заказчиков, а затем добавил, что пялиться в монитор, ничего не предпринимая, вряд ли поможет. В ответ получил, что, если такой умный, то сам займись работой, а я посмотрю, что будешь делать. Он не нашел, что ответить, и заткнулся.
Да, паренек умен. Слишком умен. Задает лишние вопросы и сует нос не в свое дело.
К пяти утра почувствовались легкие признаки усталости. Немудрено, ведь торчал здесь уже около двух суток и еще ни разу не проводил сеанс восстановления сил. Отойдя от мониторов, сел на пол, приняв, изученную давно, позу, и начал процесс, во время которого слышу, что происходит вокруг, но никогда не прерываюсь, если это ничем не грозит. Процесс начат – процесс должен быть завершен.
Через несколько минут услышал обращение Корнея, но не стал отвечать, не желая приравнять результат к нулю. Охранник угрозы не представлял, поэтому был проигнорирован. Из его слов смутно понял, будто тот увидел кого-то по монитору и желает проверить. Не дождавшись ответа, он вышел, оставив меня сидеть на полу, погруженным в транс.
Закончив процесс, посмотрел на часы – стрелки приближались к шести. Корней отсутствовал, но самое странное – камеры в подвальных помещениях не работали, выдавая рябь. И в комнате Анатоля пусто.
Едва развернулся к выходу из аппаратной, чтобы обследовать дом, как в проеме образовался Лайман в мятом костюме, еще не протрезвевший, лицо начало зарастать черно-седой щетиной. Два дня пьянства превратили нормального человека в какого-то опустившегося бомжа, а исходящий запах соответствовал внешнему виду.
– Меня что-то разбудило, – промычал вошедший.
– И что с этого?
– Почему никто не поднялся, когда вызывал, – выговорил он заплетающимся языком.
– Корней куда-то пропал, – бросил я, выходя из аппаратной и отодвигая Анатоля.
– Куда идешь, Мирд? – шлепая губами и хлопая глазами, вопросил домовладелец.
– Камеры подвальных помещений не работают, надо проверить.
– С тобой хочу… одному страшно по дому ходить… сюда еле доплелся… казалось, что кто-то следит.
Я не стал возражать, но и не собирался ждать, быстро направившись к лифту; Лайман постарался идти в том же темпе.
Выйдя на первом подземном этаже, я сразу понял, из-за чего отключены камеры. Два охранника, что играли в бильярд, так и находились здесь. С ними порезвились не хуже, чем с предыдущими. Увидев их, Анатоль заскулил и сел на пол.
Больше здесь осматривать нечего. Интересовало, где Корней, и почему не вернулся. Я подошел к лифту, намереваясь спуститься на второй этаж, Анатоль, на четвереньках, заполз следом, его била дрожь и он постоянно всхлипывал, чего-то шепча.
В тировой работал механизм, двигающий чучела животных. Звери перемещались по помещению, птицы летали под потолком, а на один из шестов, на котором ранее обитало что-то другое, был насажен тот, кого мы искали. Увидев его, Лайман безумно заорал и забился обратно в лифт. Я пригляделся к "напарнику" и понял, что он стал мишенью для метателя ножей, которые скорее всего взяли у него, потому что ранее приметил на Корнее поясок с разнообразными острыми игрушками. Примерно такой же, как был в свое время у Ли Эра. А когда подошел туда, откуда велась стрельба по мишеням, обнаружил именно этот поясок, приколотый к стойке одним из лезвий.
Работал профессионал. Жертву насадили на самый быстро перемещающийся шест. Метать ножи по объекту, носящемуся с такой скоростью, дело нелегкое. Орудия торчали в разных местах, но попали точно в цель. В печень. Селезенку. Сердце. Два маленьких вошли в обе глазницы.
В лифте я нажал кнопку первого наземного этажа.
Анатоль сидел на полу, смотря испуганными глазами, и не мог сказать ни слова.
Кабина доставила наверх и открыла двери. В зале царила суета: оставшиеся с вечера люди бешено носились, выбегали из дома. Похоже, кто-то спускался в бильярдную и уже растрезвонил, что там видел. "Крысы" снова пришли в движение, покидая "тонущий корабль", никто больше не хотел оставаться здесь – всем была дорога жизнь.
Лайман собрался с силами, поднялся и вышел из лифта, пытаясь остановить прислугу. Даже кричал на них, но никто не слушал. Все покидали особняк без оглядки.
Как только поток людей прекратился, Анатоль, так никого и не остановив, обернулся ко мне и закричал:
– Я зачем вызвал тебя, Мирд?! Чтобы ты решил мои проблемы! Ты ничего не решил! Меня все кинули! Кто не кинул, того убили! Почему ты ничего не сделал?!
– Потому что не собирался решать твои проблемы, – ответил вполне серьезно, глядя в глаза оппоненту. – Я – источник твоих проблем.
Глаза Анатоля расширились, когда понял смысл сказанного.
– Что? – как-то обреченно спросил он. – Кто ты?
– Не стоило убегать, Тойма! Не туда суёшься. Слаб для таких действий.
– Кто ты?
– Разве еще не узнал? Бывший соратничек мой.
– Нири, – выдохнул Тойма, открыв рот от удивления. – Но почему… Ах да, у тебя же может быть другое лицо. Как я…
– Да и у тебя не собственная рожа. Ни к чему пробовать повторить мой путь, тем более, так безграмотно. Не люблю конкурентов! Из-за твоих выходок меня оторвали от развлечений.
– Тебя же уничтожили. Тогда. Мне так сказали.
– Говорят, но это не так. Мы заключили соглашение. Думал, знаешь об этом, предатель. Когда "братцы" были поставлены в безвыходную ситуацию, то приняли мои условия, потому что создал угрозу, которую они не могут преодолеть. Не в силах поймать. Каждый их ход опаздывает, по определению, а в моих руках стрела, которую можно спустить, и все оборвется, к чертям собачьим. У нас уговор, а ты влез, куда не надо.
– Я хотел быть, как ты.
– Хреново получается. Никогда не торговал оружием.
– Такое время, что торгую. А ты делал вещи и похуже. Давай снова объединимся.
– Никогда больше, предатель.
– Я не вернусь, – крикнул Тойма, прыгая в мою сторону и пытаясь что-то достать из кармана брюк.
Не долетел. Пространство дернулось, прыгун вернулся на прежнее место, а затем все стало повторяться вновь и вновь. Я посадил его во временную петлю, из которой сам выбраться не сможет никогда. Так и будет кружить до тех пор, пока за ним не придут посланцы братьев.
Зайдя в аппаратную, я отсоединил от системы наблюдения "Сонксон", который успел туда пристроить, пока "напарник" ходил за кофе. Именно он показала охраннику несуществующий объект в подвальных помещениях, где Корней и был настигнут, пока гонялся за призраком. Думаю, перед смертью он понял, что не надо задавать лишних вопросов. Сперва, конечно, пришлось разобраться с двумя в бильярдной. После тировой поднялся к комнате Анатоля, чтобы пробудить хозяина стуком в дверь, а затем возвратился на прежнее место.
Вот так все и было.
Я набрал на "Сонксоне" текст:
"Тойма в петле, присылайте эмиссаров и забирайте его отсюда.
Хорошенько следите за родственниками.
Больше не вздумайте беспокоить.
С презрением!
Нири".
Отправив послание, я вышел в зал, глянул на прыгающего Тойма и покинул особняк. Проходя по участку, обратил внимание на бежевую "Мерйоту", решив забрать себе – не пропадать же добру.
С начальником охраны было немножко по-другому. Ни меча, ни топора, а мой любимый четырехлезвийный нож ледяной стали. Если посылал его в жертву, то он сам менял траекторию, находя объект. Уклониться не удавалось никому. Практически, никому.
К Алексу, действительно, зашел через дверь и, сформировав оружие, пустил в цель. Он швырнул своё, но я уже благополучно стоял у окна, откуда больше и не перемещался. Его первый нож воткнулся в дверь, второй, вообще, пролетел в метре от меня. А ледяная сталь знала своё дело. Хоть сначала удар и пришелся в аппаратуру, зато следующий гладко срезал руку. Друг Анатоля оказался прытким, но это не помогло. Я наблюдал от окна, как четырехлезвийник ампутирует ногу, заодно прорубая шкаф, и вновь меняет траекторию, нацеливаясь в шею. Потеряв точку опоры, начальник охраны начал заваливаться к кровати, и тут ему снесло голову.
Все жертвы в этой истории были сущие дети, давно не сталкивался с настоящим могучим противником. Это скучно.
Все же осталось загадкой, почему "родственнички" попросили поймать Тойма, а не выцепили его через сон (или он тоже не спал?). Может, братья хотели проверить, есть ли еще у меня порох в пороховницах, и стоит ли обращать внимание на мою персону?
Стоит. Порох есть.
А если интересует, почему так усложнил задачу, сразу не посадив Тойма в петлю, да еще угрохал кучу людей? Это были те люди, которые беспрекословно выполняли откровенно скверные задания своего хозяина. Других, невинных, я не тронул. И ещё люблю развлекаться. Столько повидал за все это время. И когда очень скучно, всей моей сущности хочется подурить.
Ведь я – Мирд Ниен.

2004

2. Очередная встреча(7).

Я – Мирд Ниен. Ну а остальное вы уже знаете. После событий с Тойма прошло достаточно времени, и мне пришлось избавиться от несколько тел. Жаль, но теперь они не предназначены для долгого использования, и волей-неволей необходимо их менять; СЛАВА ПОЭТУ, в свое время постиг это в совершенстве. Территориально я остался в той же стране, потому что нравится, как здешняя жизнь располагает к совершению всяких чудачеств, тут весело.
С некоторых пор я стал неравнодушно относиться к власти, и уже побывал в этом государстве, в разные периоды, у руля или очень близко к нему. Вот и сейчас снова ввязался в такую игру; бояться мне нечего, а развлечься – не прочь. Правда, теперь стало немного сложнее добиваться желаемого, но это не отпугивает. Раньше всё достигалось проще, чего только не испробовал: когда-то – выбирал себе жизнь престолонаследника, рождаясь в его теле, когда-то – очень близко подходил к царствующей особе, становясь единственным слушаемым советником, оказывающим безоговорочное влияние на правителя, разок поднимал смуту, добиваясь переворотом высшего поста, иногда, просто вышибал сущность из руководящего лица, помещаясь на его место. Но все это я уже делал, а повторяться слишком скучно. Не люблю.
Сейчас, с этими свободными выборами людьми своего предводителя, решил поиграть по их правилам, интересно, смогу ли пройти весь путь, и убедить народонаселение избрать меня. Я в точности осознавал всю кухню выборов, понимая, что просто так пробиться к власти вряд ли выйдет. Потратив несколько лет (не так уж и много для меня), сумел нагрести достаточно денег, благо, за годы существования научился куче различных способов для накопления средств за малые сроки. Соответственно, вслед за деньгами создал политическое объединение, либо, как их называли ранее – партию. Все шло даже очень гладко, мое объединение попало в государственный совет, как и несколько других, в очередной период избрания. Конечно, на людях я не позволял себе говорить МОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ, а говорил НАШЕ, но все равно считал его только своим.
Проторчав несколько лет в совете, понял, что увяз, и мои преждевременные радости были обыкновенной глупостью. Как же мог забыть, что подобное сборище – болото, ведь уже проходил такое. Да, когда существуешь многие-многие годы, что-то можно и запамятовать.
Надо было менять правила игры; как раз в это же время ко мне с предложением подошел глава другого объединения. Сперва я насторожился, что он выбрал меня, всегда плохо отношусь к чужой инициативе, но приглядевшись к человечку, пришел к выводу, что у него свои планы, а для их осуществления необходим я. Расценил, что если свяжусь с ним, то, в принципе, ничего не потеряю – лишь приобрету, к тому же смогу отделаться от него в любое время. Мы слились. Каждый добился своего – сдвинулись-таки с мертвой точки, но все же это слишком скучно. Такой путь больно долгий, я привык к другому.
Начал все же не для того, чтобы рассказывать о моей политической жизни. Нет. Это небольшая предыстория о том, как попал туда, откуда хочу начать.
Все нынешние члены политических организаций жили в отдельном комплексе зданий в черте города, что-то типа поселения для представителей власти. "Простым" пути туда не было, только изредка на территорию пропускали группы людей для непосредственного общения со своими избранниками. Для подобных случаев построили отдельно стоящий клуб, чем-то напоминающий здание часовни.
Сегодня должны были пожаловать гости к нашему объединению; Клим еще вчера предупредил об этом, и попросил, чтобы я присутствовал, говоря, что гости должны показать что-то, вероятно, интересующее и меня. Не особо хотелось идти на мероприятие, но Ли Эр (мой помощник и секретарь, а также очень давний друг) настоял, чтобы мы отправились туда. Он сделал упор на то, что последнее время очень редко выхожу на люди и общаюсь с избирателями, а это приводит к тому, что большинство склоняется в сторону Клима, совсем забывая обо мне, вследствие чего выражается недовольство и чувствуется открытая холодность. Помощник сказал, что если все еще желаю добиться того, о чем задумывал, то непременно нужно пойти на встречу. Ли Эр был прав; я чувствовал, что людям больше нравится Клим, и совсем уж перестаю нравиться я.
Ах, да, забыл сказать, кто такой Клим. Он как раз и есть тот – предложивший объединиться. Но во все времена двуглавие не доводило до хорошего, одной голове все равно в какой-то момент предстоит отпасть. Именно это сейчас и происходило, причем, не в мою пользу. Ли Эр несомненно прав – нужно сходить на мероприятие; в то же время чувствовалось, что почему-то не стоит этого делать. Последние дни мучило ощущение чего-то непонятного, творящегося вокруг моей персоны, терзало предчувствие, что кто-то затевает выпад, только не мог понять с какой стороны ждать неминуемого удара. Стал внимательнее поглядывать на Ли Эра, поражаясь, откуда вообще могла взяться такая мысль в моей голове относительно него, не верилось, что этот человек сможет продать, знал его не в первый раз – встречались и при других обстоятельствах, и в другое время. Сказал бы, что вижу его насквозь, но не стану этого делать по той причине, что какими бы хорошими люди не были, они все равно подвержены изменениям в своем сознании, и можно быть уверенным в человеке в течение пяти лет, а потом за пять секунд разувериться в этом. Таковы люди.
Ли Эр пока не вызывал опасения, но я чувствовал предстоящую дребедень очень близко, хотя это могло исходить и от Клима, а может еще от кого-то. Как бы не хотелось идти на встречу – идти надо. Окончательно приняв решение, почувствовал, что настораживающее уже несколько дней произойдет именно сегодня. Пришло полное спокойствие – ясно – объявлена охота. Это хорошо. Это интересно. Охота, так охота. Испугать меня трудно. Если это задумал Клим со своими приспешниками, то сочувствую им – глупым детишкам, не знающим, с кем хотят связаться и на кого поднимают руку.
Еще кольнула мысль, что это старые знакомые опять дают о себе знать, забыв наше древнее соглашение, подтвержденное относительно недавно. Я решил отмести прочь эту мысль, веря в их благоразумность, осмотрительность и знание о том, что в любой момент могу отпустить стрелу, решающую все. Правда, порой думается, что пойдут на всё, лишь бы закончить ту глупость, которую совершили, кинув меня сюда и заработав себе этим огромную проблему. Никак не могут успокоиться, что вышел из-под контроля, создав опасность для них. Знают ведь, что мне терять нечего, и пойду на ЭТО, но складывается впечатление, что сами подходят к тому же, осознавая свою беспомощность. Видимо, не дает покоя то, что вышло у меня, а они не в силах добиться. Не знают где искать.
– Мирд, пора идти, – голос Ли Эра оторвал от раздумий. – Только что звонил советник Клима, сообщил, что группа прошла контрольный пункт и под охраной направляется к клубу.
– Хорошо, подожди у выхода, – ответил я, нехотя поднимаясь из кресла.
Ли Эр вышел; я подошел к своему рабочему столу и взял стальной брусок черного цвета – по ширине и высоте меньше пол-ладони, а по длине немного превосходящий кисть. Раз уж вокруг началось такое копошение, то стоит взять с собой этот предмет – мой четырехлезвийник ледяной стали. Да, с виду обычный черный брусок, но, в нужный момент, всегда принимающий необходимую мне форму, разящего насмерть, оружия. Почти никому не удавалось укрыться от ножа, если тот был пущен в ход. Закатав манжет рубашки, положил брусок на предплечье левой руки; словно присасываясь к ней, сталь слегка дрогнула, тихонько отдавая холодком. Несколько лет не ощущал этого – последнее время потребность в четырехлезвийнике отсутствовала. Нож занял положенное место, я накинул пиджак; пора идти общаться с людьми и Климом.
Ли Эр стоял у выхода с территории нашего дворика; все поселение было разбито на несколько таких, содержащих по десять домов, огороженных забором с пропускным пунктом и сидящим охранником. В данный момент вахтер вышел из будки и о чем-то трепался с Эром, иногда посмеиваясь над фразами, произносимыми Ли. Оба курили, причем сигареты принадлежали моему помощнику; обладая достаточно чувствительным носом, издалека признавал табак, употребляемый им.
Когда я подошел, охранник поприветствовал меня и, как-то смутившись, попятился в будку.
– Ну что, готов к встрече с народом? – весело спросил Ли Эр, дымя сигаретой. – Тогда пошли.
Я осмотрелся по сторонам; Ли Эр заметил это.
– Я не стал вызывать машину, – пояснил он, видя мой вопрошающий взгляд, – потому что был уверен, что ты все равно откажешься. Но, если хочешь, позвоню?
– Нет, не надо. Ты прав, машина лишнее, однако, все-таки спрашивай, иногда, чего я хочу.
– Надеюсь, ты не обиделся, Мирд?
– Ни в коем случае. Чего охранник ждет?
Ли Эр махнул в сторону будки, и охранник наконец-то открыл калитку, чтобы выпустить нас.
До клуба было пять минут пешком; Ли решил правильно, не став вызывать машину. Люблю пройтись. Эр знает об этом. Я снова пристально посмотрел на него, но тут же отринул сомнения, увидев добродушную физиономию с сигаретой во рту.
Мы пошли вдоль забора, параллельно ему, слева от нас, располагался сквер с лавками, на которых, по-моему, никто никогда не сидел, даже не знаю, для каких целей они были нужны. Все люди, обитавшие здесь, не покидали своих громадных квартир причудливых форм, а если и покидали, то уезжали прочь, никак не собираясь рассиживаться в сквере. Вскоре мы пересекли дорогу и по декоративному мостику направились к клубу, стоявшему подальше от домов в целях безопасности. Если ехать на машине, то пришлось бы объезжать зеленую зону и подруливать от главных ворот, в стороны от которых расходился еще один забор, окольцовывавший собой всю площадь поселения.
На окончание мостика топталось несколько охранников, остальные плотно обступили здание клуба. Ребята на мосту стояли к нам спиной и даже не слышали как мы подошли; эффективность такой охраны была близкой к нулю. Задайся я определенной целью, то положил бы всех в одиночку. СЛАВА ПОЭТУ, что это понятно только мне, а не всем живущим в поселении. Защитной системой своих апартаментов занимался самостоятельно, не подпустив туда ни одного из этих болванчиков. Мои средства и возможности намного надежнее.
Подойдя к охранникам вплотную, я кашлянул, но не ожидал такой реакции. Они отпрыгнули от меня, чуть не посбивав друг друга, присели и засуетились, пытаясь выхватить стволы. У двух получилось, но, не удержав оружие в руках, они благополучно выронили его на землю. Кольцо защитников сразу же зашевелилось, услышав суету со стороны сквера и, похоже, готовясь к отражению нападения.
– Стоять! Не двигаться! – закричал кто-то из них, вероятно, самый сообразительный или самый смелый.
Чтобы ничего не началось, Ли Эр выступил вперед и громогласно (как он умел) крикнул:
– Тихо всем! Свои!
– Это кто там такой умн..., – попытался крикнуть все тот же смелый и, наверно, недавно поступивший на службу, но кто-то из сослуживцев дал ему под дых, отчего крикун захлебнулся собственной фразой.
Охранники все до одного знали моего помощника, поэтому нелепый возглас мог исходить только из уст новоприбывшего, желающего показать свою прыть. Ли Эр посмотрел на согнувшегося пополам новобранца и уже тихим голосом сказал:
– Теперь я и тебя знаю. А ты, надеюсь, запомнишь меня!
Сутолока мгновенно прекратилась, стражники расступились, пропуская нас в клуб. У входа стояла машина Клима, хотя он жил ближе. Внутри все обстояло как обычно: народ, стоя, слушал «проповедь», которую с возвышения нес Клим. Он и не собирался ждать моего появления, а на встречу звал лишь ради проформы; в его речи не было места для моих слов. Что ж, паренек хорошо развернулся после слияния наших организаций, правда, этой сволочи еще расти и расти до мировых масштабов.
Ли Эр решительно двинулся в сторону трибуны, но я притормозил его, а на вопросительный взгляд, покачал головой. Мы немного обошли народ и пробрались к одной из стенок, о которую я и оперся; Ли Эр сел на корточки, доставая сигарету. Сперва хотел его остановить, но потом не стал этого делать. Табачный дым начал распространяться по огромному залу, но учуять его могли только находившиеся рядом. Они стали недовольно поворачиваться в нашу сторону, желая что-то высказать, однако, увидев, кто курит, а кто стоит у стенки, лишь поджимали губы, заискивающе кивали и отворачивались. Так что о моем присутствии знали немногие, лишь те, кто стоял с края. Похоже, и Клим не заметил появления однопартийца, через некоторое время начав кидать камушки в мой огород, которые с каждой минутой становились все больше и больше. Такое поведение "соратника" заинтересовало, выходило, что все-таки с его стороны началось копошение вокруг меня, которое почувствовалось несколько дней назад.
Я посмотрел на Ли Эра, он слушал с интересом; несколько раз мы даже переглянулись, поражаясь мерзопакости оратора. Такого говнюка давно не видывал, подобного свинства по отношению ко мне уже много лет никто не допускал, созрело огромное желание пустить в ход четырехлезвийник. Ли Эр пребывал в том же состоянии, но мыслил намного трезвее, потому что мгновенно схватил меня за левую руку, едва я пошевелил ей. Он знал это движение, и вовремя предотвратил его.
– Мирд, здесь много людей, – процедил он сквозь зубы, – подумай о последствиях.
– Ты как всегда прав, Ли, – его железная хватка сразу остудила меня.
Вскоре на возвышение, справа от трибуны, поднялась группка людей и затянула какую-то песню. Сперва не понял, что это такое, но вскоре дошло – хвалебный гимн народного сочинения в честь нашей организации, хотя больше походило на дифирамбы Климу. Люди пели около десяти минут; хорошая акустика клуба сослужила свое дело – гимн слушался как хорал, не просто хорал, а хорал эпохального значения. Когда гости закончили, весь зал, кроме меня и Ли, зашелся в овациях, больше всех хлопал и радовался Клим.
– Я верю в вашу поддержку! Вы нужны мне! – продолжил Клим, когда певшие спустились обратно в зал. – Я очень доволен. Вы видите, что я не погнушался встретиться с вами, как мой компаньон. Мирда Ниена позвали, но он, видимо, решил, что ему нечего здесь делать, не о чем с вами говорить. Он не соизволил явиться на эту встречу. Он...
– Почему же не соизволил? – громко сказал я, так и оставшись у стенки. – Вот он я. Здесь. И все прекрасно слышал.
Клим резко повернул голову на голос, его лицо изменилось; я хорошо это увидел, хоть и стоял на приличном расстоянии. Мои органы чувств работают на том уровне, который людям пока не доступен, но был присущ изначально. На лице Клима отразилось сразу несколько состояний: испуг, ненависть, восхищение и снова ненависть. Они волной прошли по его физиономии, сменяя друг друга.
– Я внимательно слушал, что ты здесь говорил, – твердо повторил я. – Продолжай.
– Может, хочешь сказать что-нибудь сам? – предложил Клим, наконец совладав со своей мимикой.
– Думаю, что ты сказал предостаточно, и мне, вряд ли, стоит добавлять.
– Ну, что ж, раз мой компаньон не хочет ничего добавить, то, думаю, что встреча благоприятно повлияла на наши с вами отношения, – обратился Клим к людям. – Время аудиенции подходит к концу, если есть какие-то вопросы, предлагаю их задать.
Вопросов ни у кого не нашлось; всех слегка огорошило наше короткое выяснение отношений. Люди стали потихоньку вытягиваться из клуба, где их сразу же обступали охранники, чтобы препроводить к выходу с территории. Мы с Ли Эром вышли с общей кучей, а затем отошли в сторону от толпы. Я хотел еще немного переговорить с Климом, возникло такое непреодолимое желание, однако, произошедшее далее отбило его напрочь.
Последняя группа людей, за которой уже шел Клим с эскортом, совершила действие, не укладывающееся в рамки нормального сознания. Гости стали падать на землю, образуя из себя ковровую дорожку, ведущую от дверей клуба к автомобилю. Клим сперва опешил от такого, застыл в дверях и с удивлением смотрел на людей под ногами. Стражи попытались было вздернуть развалившихся, но те ухватились друг за дружку, не желая подниматься, пока по ним не пройдет их кумир к своей машине. Несколько минут безуспешной борьбы с людьми не привели ни к чему, полоумные, как завалились на землю, так и остались лежать на ней, а охранники стояли над ними, не зная, что предпринять. В конечном итоге Климу пришлось шествовать до автомобиля по живой тропинке; дорожка восторженно кричала, а вся остальная толпа аплодировала. Абсурду не было предела.
Посмотрев на лицо Клима, я понял, что говорить с ним не о чем. Ему нравилось происходящее, и он с удовольствием продолжал бы этот момент, пребывая в восторге от хождения по ковру из людей.
Обратно мы возвращались той же дорогой; охранник открыл калитку, я сразу пошел к дому, а Ли заглянул к нему в будку.
Ощущение приближающейся опасности было совсем рядом, что-то произойдет в ближайшие минуты, только пока еще неизвестно, где: на улице или в апартаментах. Это совершенно не пугало, я мог легко заглянуть в следующий кусок времени и выяснить, откуда последует нападение, но так неинтересно. Всегда предпочитаю не знать, откуда произойдет удар – увлекательнее жить. После речей Клима совсем уверился, что ветер дует с той стороны, другой вывод не напрашивался. Зря, зря он всё это затеял, недооценивая, с кем связывается.
Ли Эр догнал у дверей подъезда.
– Слушай, Мирд, охранник какой-то странный стал за время нашего отсутствия, словно заторможен, да не в своей тарелке. Попытался выяснить, что стряслось, но не добился более-менее сносного ответа. Тебя это не настораживает?
– Да, Ли, я чувствую, что-то должно произойти. Основной удар, конечно, будет направлен на меня, но все равно будь готов защититься, вероятно, и ты в списке.
Мои апартаменты занимали три первых этажа десятиэтажного цилиндрического здания, со стороны походившего на башню диаметром около пятидесяти метров. Непонятно, почему дома построили не угловатые, как обычно, а круглые. Мы вошли в квартиру; охранная система не была нарушена и не показывала присутствия постороннего. Это слегка удивило, потому что чувства говорили, нападение случится с минуты на минуту, а, значит, противник должен уже находиться в квартире. Одно противоречило другому.
Ли Эр посмотрел, вопрошая, что делать; я махнул рукой – следуй за мной. В ближайших ко входу залах все спокойно, прошли еще несколько, оказавшись у комнаты, в которой я иногда развлекался. Круглое помещение без какой-либо обстановки, все, что там находилось – четыре экрана, висевшие крест-накрест друг к другу. Простой человек подумал бы, что это обыкновенные двухметровые ЖК-панели, но на самом деле не совсем так, то была моя разработка для собственных тренировок, а также эффективное средство защиты. Подобные экраны, основанные на биокристаллах, висели в каждой комнате, но были поменьше этих четырех.
Зайдя в зал, понял, что противник окажется в одной из следующих комнат, голосом приказал панелям включиться – на всех четырех появилась одинаковая картинка, но снятая с разных углов. На экранах бились создания, будто порожденные мозгом неистового комиксодела. Да, мониторы показывали фильм, но этот фильм был не так прост.
Посоветовав Ли Эру остаться здесь, сам вышел в следующее помещение, в котором экран смотрел на дверь зала. Небольшая гостиная с диванчиком, парой кресел и журнальным столиком. Было тихо, но угроза, можно сказать, ощущалась все реальнее. С полной уверенностью, что в следующей комнате должен кто-то ждать, подошел к ней и замер на пороге.
По правую руку вдоль стены стоял гостиный гарнитур, рядом с ним ползал работающий пылесос, все время чистивший апартаменты, исполненный в виде странного животного, одновременно создавая присутствие живности в доме. Прибор вертанулся вокруг своей оси, и я понял, что прав – чужак в этой комнате – подсказали глаза "животного-пылесоса". Данное чудо техники тоже переделалось мной в охранное средство, а цвет глаз говорил о присутствии незваного гостя.
Я сделал шаг, как раз в это же время открылась дверца шкафа, и оттуда вышло то, что должно было напасть. Честно говоря, еще не видел таких созданий: определенно не местного происхождения, по фигуре напоминало женщину, но не во плоти, тело отблескивало на свету, словно сделано из золота. Создание оказалось абсолютно голым, достаточно красивым по формам и с не менее приятным личиком, а вот глаза на этом личике были не как у человека, вместо них в глазницах торчали ограненные зеленые камни. В правой руке нападающая держала многоствольную вещицу, направленную в мою сторону. Оружие выглядело внушительно, но против меня бесполезно. Я шевельнул левой рукой, и в ладонь сполз брусок, принимая задуманную форму.
Создание выстрелило; я швырнул четырехлезвийник, уходя со своего места по временным клеткам. Ледяная сталь понесла холодную смерть к цели; а я уже стоял за пылесосом, когда выстрел разворотил дверной косяк. Убойная сила выглядела внушительно. "Женщина" успела отклониться от ножа и вновь целилась в меня; реакция у нее, что надо. Мне пришло на ум, что она умеет пользоваться временными клетками, но не достает опыта. Это немного расстроило. Если тот, кто послал (теперь выходило, что не Клим), научил её таким перемещениям, то появился значимый противник. Еще почти никто (из тех, кого знал), кроме меня, не добивался успеха в операциях с пространством-временем. Были претенденты, но они в данный момент находились под опекой моего заключения. И еще странно то, почему пославший сам не соизволил напасть? Либо это проверка моих сил, либо проба чьих-то возможностей? Если появились адепты в таком трудном деле, то у кого они обучаются?
Я сделал следующий шаг; "пылесос-животное" разлетелся в клочья, оставив после себя облако пыли. Четырехлезвийник снова не попал в цель; "женщина" в самый последний момент отклонилась, и он пролетел рядом с ее правой грудью, срезав сосок. Показалось, что нож довольно трудно отрезал кусок неизвестного материала. Даже пожалел, что сталь уж слишком холодна, и сразу замораживает место пореза, стало интересно, польется ли кровь из поврежденной груди или  что-то другое.
"Женщина" словно и не заметила потери небольшой части тела, и опять направляла на меня многоствольное орудие. Нож, облетая по кривой дуге, должен был угодить в шею. Я немного замешкался, оценивая правильность траектории, и чуть не получил залп в солнечное сплетение, но буквально в последний момент шагнул по клеткам, избежав поражения. Выстрел вынес окно; четырехлезвийник снова не попал в цель. Что-то здесь не так. Уклониться от ножа можно один раз, и то, если очень хорошая реакция, а вот не попасть под него три раза – сверх нормы. "Гостья" начинала нравиться – великолепный противник интересен. Таких давно не встречалось, подумал я, делая следующий шаг; пол на том месте ощетинился кусками паркета. Да, комната принимала достаточно жалкий вид, разруха полная. А Ли Эр молодец, стоит, где его оставили, не мешается, хотя слышит весь этот грохот, правильно думает, что сам здесь разберусь.
Ледяная сталь кружила рядом с "женщиной", но никак не могла нанести смертельного ранения, словно та заговоренная. Надо было чем-то отвлечь противницу, чтобы нож смог сделать правильный удар. А что может отвлечь целенаправленного убийцу? Только сама жертва, если поддастся ей. Это, конечно, немного опасно, однако не смертельно. Перед очередным выстрелом сделал небольшой шаг по клеткам, а когда заряд попал в то место, где я был, тут же совершил движение обратно обычным способом. "Гостья" уже хотела увернуться от ножа, но заметив, что я стою на прежнем месте, решила сперва выстрелить еще раз. Это было как раз то, что нужно. Видя, как нож идет точно в горло, я шагнул, едва не попав под повторный залп, и с улыбкой уставился на нападавшую.
Это уже не лезло ни в какие рамки. Четырехлезвийник должен был прорезать шею, но этого не произошло, он попал в плечо и, видимо, перебив ключицу, засел в теле, хотя всегда перерубал любые препятствия. Нож больше не помощник, если только не заморозит противника, однако теперь действенность этого казалась призрачной. "Женщина" взяла многостволку в другую руку, и вновь принялась палить. Надо как-то прекращать это. Пройдя по клеткам, оказался вплотную к противнице, обхватил ее и сразу же шагнул в зал, чтобы не волочь на себе довольно-таки крепкое и тяжелое тело через две комнаты. "Пришелица", похоже, все-таки не умела совершать таких перемещений, потому что сопротивления не последовало, а, может, она просто удивилась, что я вцепился в нее, кто знает?
Ли Эр стоял на прежнем месте.
Выпустив убийцу, выдернул нож, схватил старого друга и, крикнув:
– Закрыть двери! Экраны – атака! – шагнул из зала в соседнюю комнату, где находился экран, направленный на дверь.
Удаляясь, успел заметить, как из экранов полезли те создания, что до этого бились друг с другом; теперь "женщине" будет, чем заняться, противников у нее появилось намного больше, и ей станет труднее шагать по временным клеткам, если она все же умеет, но не такой спец в этом деле.
Отпустив Ли, наконец-то рассмотрел четырехлезвийник, повреждений не было (да их и быть не могло), но он оказался настолько горячим, что его трудно было удерживать в руках. Я, конечно, ощутил, когда перетаскивал "гостью", что ее тело пышет жаром, и всё же не мог подумать, что ей удастся нагреть ледяную сталь. С тех времен, когда смастерил оружие, это был первый враг, против которого оно оказалось бесполезно, если не считать еще одного случая, но там все было по-другому. Выходило, что за меня опять всерьез взялись старые знакомые-родственнички, позабыв соглашение или просто потеряв страх. Что же они никак не успокоятся и смирятся, что упустили мою персону, и теперь практически ничего не могут поделать с этим?
В зале грохотало еще пуще, чем в той комнате, где мы встретились. Порождения экранов справлялись с задачей, но не особо эффективно, потому что вскоре дверь, ведущая к нам, начала сотрясаться от ударов; "женщина", не обращая внимания на атакующих, пыталась добраться до меня. Похоже, она осталась без своей многоствольной штуки, выстрелов не слышалось, а удары в дверь становились все сильнее и сильнее, словно за ней находился разъяренный вепрь.
Ли Эр озадаченно посмотрел на меня; я стоял спокойно, держа в руке четырехлезвийник, который потихоньку принимал обычную температуру. Вскоре из зала доносились только удары в дверь – охранные создания с экранами были уничтожены. Если "пришелица" вспомнит, что имеет возможность ходить по временным клеткам, то будет очень плохо. Я надеялся, что в разгар битвы с порождениями экранов она просто забыла о своих возможностях, в пользу этого, говорило то, что она безумно ломилась в дверь, хотя могла миновать ее. Наверно.
Конечно, есть и другие методы, чтобы разобраться с "женщиной", но пока не хотелось пускать их в ход, поэтому быстро включил экран, содержащий более разрушительное оружие, на всякий случай, если не справятся охранники в зале. Сейчас был именно тот случай – крепчайшая дверь ходила ходуном, готовая в любую секунду вылететь в нашу сторону. Экран ожил, ощетинившись миниатюрными боеголовками, давая надежду, что против такого "гостья" не устоит. Мы с Ли Эром отошли в сторону, и я приказал экрану атаковать. Разом из него вырвалось несколько сполохов и врезались в дверь, разнося ее в щепы; тут же показалась фигура, стремящаяся преодолеть смерч наносимых ударов. Яркие вспышки хлестали в нее, но она все еще пыталась выйти к нам, хотя это получалось все хуже и хуже. Да, "пришелица" заслуживала уважения. Вскоре залпы совсем отбросили ее в зал, выведя из поля зрения. Какое-то время снаряды продолжали долбить молниями, а потом завершили атаку, сообщая этим о том, что охранная система больше не видит объекта.
Я двинулся к залу и вошел внутрь; все кончено, "женщина" валяется на полу, не шевелясь, разбиты руки и ноги, покорежено все тело, крови нет, голова с изумрудными глазами цела. Подойдя к ней, присел, коснувшись рукой плоти и ощупывая раны, тело состояло из какой-то непонятной субстанции, до сих пор остающейся горячей. Губы двигались, монотонно произнося одно и то же грудным мужским голосом:
– Не выполнено. Клим. Не выполнено. Клим.
Неужели все-таки Клим заслал ко мне странный субъект, откуда он мог взять такую боевую машину? Я был в курсе всех новейших разработок, но не слышал, чтобы подобное делали в земной сфере. И, даже, если он и заслал убийцу, то откуда осведомленность, что я достаточно умел в отношении постоять за собственную жизнь?
Занеся четырехлезвийник над горлом жертвы, ударил, нож вошел с трудом, перерезая шею; губы перестали шевелиться, звуки смолкли. Никаких артерий, никаких сухожилий, а тем более позвоночника, я не обнаружил, отделив голову от туловища.
Нож сложился обратно в черный брусок и пристроился на левом предплечье.
– Ну и чего здесь такого? – спросил Ли Эр, входя в зал.
– Да вот, что-то совсем неизвестное.
Ли также присел над телом и потрогал рукой.
– И я такого не встречал. На кого грешишь?
– Надо идти к Климу, задать кое-какие вопросы.
– Думаешь, он послал такое странное существо? Откуда бы он его взял?
– Нет, не думаю, что он, но "она" твердила: "не выполнено, Клим".
– По-моему, обыкновенная подстава.
– Вот сейчас схожу и выясню.
– Мне с тобой?
– Нет, не надо, приберись здесь, пожалуйста, – ответил я Ли Эру, осматривая зал. – Жалко эти здоровые панели, мне они нравились.
Нежданно-ожидаемая "гостья" разгромила все четыре монитора в крошку.
Взяв отрезанную голову за короткие черные волосы, направился к Климу пешком, решив не шокировать его своим неожиданным появлением, посредством временных клеток; жилище Клима находилось через три дворика от моих. Пришлось прогулялся по улице, так и неся трофей за волосы. СЛАВА ПОЭТУ, никто не встретился, а то не хотелось видеть косых взглядов на предмет в руке.
Подойдя к переговорному устройству, нажал вызов.
– Апартаменты Клима, – раздалось оттуда.
– Открывайте. Гости пришли.
– Клим сегодня не принимает, – возразил динамик.
– Это – Мирд Ниен. Открывайте.
– Клим никого сегодня не принимает.
– Я тебе сказал, что это – Мирд, давай быстрее!
– Нет, – тявкнуло переговорное устройство и отключилось.
Такое обращение взбесило. Я шевельнул левой рукой; брусок сполз в ладонь, приняв желаемую форму. Удар ножом во входную дверь раскромсал запирающее устройство, и я спокойно вошел в вестибюль, так и держа правой рукой голову, а левой – четырехлезвийник. Подозрения по поводу причастности Клима, наверно, были не беспочвенны.
Очутившись в лифте, надавил кнопку шестого этажа. Это было глупо, но двери лифта, в этом здании, вели сразу в апартаменты.
Когда створки открылись, передо мной показалось двое охранников с удивленными лицами.
– Мы же не открыли вам, – промямлил один из них
– Ничего, иногда я и сам довольно умело вхожу, – ответил им, покидая кабину.
Охранники попытались преградить дорогу, но мне совершенно не хотелось тратить на это время, хотелось увидеть Клима немедленно. Размахнувшись трофеем, нанес удар, вложив в него как можно меньше той силы, которой располагал; не было желания убивать глупых ребят, по крайней мере, сейчас, а дальше по обстоятельствам, однако, не рассчитал, из чего сделана голова. Остаток "гостьи" почему-то усилил удар; у первого охранника хрустнула грудная клетка, он отлетел на товарища, почти сбив того с ног. Второму досталось по черепушке. С ним, вроде, все прошло удачнее – только потерял сознание.
Я пошел дальше, на встречу вылетело еще несколько человек, услышавших голоса у дверей лифта. Отмахиваясь головой и расшвыривая людей в разные стороны, я уверенно продвигался к кабинету Клима; теперь, уже совсем приловчился к новому орудию, только оглушал охранников, но все же, на всякий случай, держал наготове нож.
Клим сидел за столом, с испугом смотря на дверь, и слегка вжался в кресло, пока я приближался к его рабочему месту.
– Что это такое? – спросил я, бросив голову на стол. – Откуда это взялось?
– Я здесь не причем, Мирд, – залепетал Клим, – не моих рук дело.
– Тогда чего же ты боишься меня?
– Боюсь по поводу, чего ты услышал в клубе.
– Это, думаю, тоже причем. Что за тварь и откуда взял?
– Это не мое.
– Тогда почему "оно" твердило: "не выполнено, Клим", – закричал я, подталкивая голову в его сторону.
– Не знаю. Ничего не знаю, – запричитал он.
– А кто знает? – взревел я, нависая над столом.
– Хорошо играет, да? – раздался за спиной мелодичный знакомый голос.
– Угу, – буркнули в ответ у меня же за спиной.
Клим застыл в одном положении, будто его кто-то заморозил.
Услышав слова, я обернулся.
Да, это были именно те, на кого подумал, едва раздались голоса. Еще несколько мгновений назад их здесь не было; входя в кабинет, точно видел, что диван пуст. Сейчас на нем расположились три субъекта, окончательно проясняющие, откуда растут ноги нападения – все-таки старые знакомые решили побеспокоить меня.
Обернувшись к возникшим, приветственно махнул рукой и пристроил свой зад на стол. Передо мной сидели главные среди эмиссаров.
– Здравствуй, Нири, – произнес тот же мелодичный голос, принадлежавший "кенту" в фиолетовом костюме-тройке.
– Здороваться с вами нет никакого желания, уже многие лета убедительно настаиваю, отвязаться от меня, Метаморф.
– Метаморфоз, если правильнее, – поправил он.
– Да мне параллельно, как тебя называть.
– Ты всегда был груб, Нири.
– А ты всегда рожи меняешь, и что из того? По-моему, обо всем договорились в последний раз, и еще много раз до этого. Им что, не терпится попробовать то, что я обещал, зачем опять вас прислали?
– Не торопись, Нири, и не грози.
– Ну чего, лысый, решил временную задачу? – обратился я к абсолютно лысому субъекту в зеленой хламиде.
– Нири, просил же, называть меня Временщик.
– Вот, когда разберешься с проблемой, тогда и посмотрим, как тебя звать. А ты, Каменщик, как поживаешь?
– Угу, – раздалось из-под пыльной маски, закрывающей лицо до глаз.
Я видел Каменщика и без маски, но лучше этого не видеть никому. У меня-то, конечно, с нервишками нормально, не такого насмотрелся, а вот теперешним людям подобное видеть не след.
– Вон его работа, – произнес Метаморф, – сидит сзади тебя, а ты и не понял, что это пустышка. Стареешь, Нири, или Каменщик стал лучше работать?
– Да, одно из двух, – ответил я, глядя на Клима; теперь-то, уже зная, что там ненастоящий человек, заметил это и так, действительно, работы Каменщика стали изысканнее и владели мимикой.
– А где настоящий Клим? – посмотрел я на Метаморфа.
– Его уже нет.
– Давно?
– Относительно.
– Ну и для чего вы все это затеяли, низшие?
– Мы не низшие, – возразил лысый.
– Вы всегда были и останетесь для меня низшими, не спорьте. Когда еще был ТАМ, видел вас среди заготовок.
– Тебя Там уже давно нет.
– И очень даже хорошо, бесконечно рад, что братья поступили со мной таким образом, иначе никогда бы не стал тем, кем сейчас являюсь. Понимаю, что это им теперь не дает покоя. Как же, такой противник и на свободе.
– Да, ты как заноза в заднице, – вставил Метаморф.
– У меня несколько иной взгляд на данный вопрос. Я ничем не мешаю, живу в свое удовольствие, к ним не лезу, ни на что не претендую.
– Да, но ты неподконтрольная сущность.
– А не надо меня контролировать, разве они забыли, чем закончилась давняя попытка?
– Нет, все прекрасно помнят, вот поэтому и неспокойно. Если смог тогда замутить такое, то почему не может возникнуть желание повторить это?
– Да потому, что мне не нужно мировое господство во всех известных сферах.
– Это тебе только так кажется.
– Уж я то лучше знаю, что кажется, а что нет. Открепитесь от меня, оставьте в покое, не надо злить. Ведь могу...
– Вот именно это главная причина беспокойства. Возможность вероятной угрозы с твоей стороны.
– Мы всё тогда обсудили! – вскипел я. – Мне больше нечего добавить! Если не отстанут, то...
– Не спеши, Нири! – твердо произнес Метаморф. – Трезво оцени свои силы.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Твои силы, Нири, твои силы. Все призрачно в этом мире. Может ты себя переоцениваешь, может не так уж хорош?
– Не понимаю тебя, Метаморф.
– Вспомни, что сделал тогда, из-за чего и попал на переговоры. Самолично уничтожил всю свою армию синхиков. Просто кто-то постарался, чтобы ты совершил это. Знаешь, это Тойма. Хотя откуда ты можешь знать?
Да, я не знал имени, и на Тойма никогда бы не подумал, но и они не знали всей правды об уничтожении войска, не знали одну невероятную способность синхиков. Но при чем же здесь Тойма?
– Именно Тойма предложил братьям, – словно отвечая на мой мысленный вопрос, продолжил Метаморф, – чтобы они потребовали от тебя уничтожения армии. Именно Тойма, спустя многие лета, вынудил тебя охотиться за ним, чтобы изнутри обследовать твою временную петлю.
– Ну и что бы он там понял? – спросил я, осознавая, что при определенном умении можно кое-чего добиться.
– Тойма не такой простак, как тебе всегда казалось. В твоей петле он провел интересные и познавательные, для него, моменты. Ты сам предоставил ему материал для раздумий, даже не подозревая об этом. Думал, что поймал нам беглеца, а на самом деле – раскрыл некоторые козыри. Не рассчитывал, что петлей смогут воспользоваться? Ты, как обычно при охоте, оставил петлю, которая разрушается от прикосновения извне, но незыблема изнутри. Нам это и было нужно.
Такое откровение полоснуло как серпом, я, действительно, посадил Тойма в петлю, которую снаружи мог убрать кто угодно. Так вот, значит, в чем там было дело, из-за чего просили меня изловить его. Чувствовал же, что не так все легко, но не рассчитывал, что простак Тойма окажется тем врагом, из-за которого чуть не погорел в давней битве. Вот оно как выходит. Если ему удалось в чем-то разобраться, пока был внутри, то это очень и очень плохо.
– Ну и что же, он успешно посидел в петле? – спросил я, поигрывая четырехлезвийником.
Метаморф знал мою игрушку, как-то я попортил ему шкуру именно этим ножом, потому что разозлил меня поступком с Бальдом. Именно тогда и видел троицу в последний раз, затем они присылали своих подопечных по поводу поимки Тойма.
– Даже не думай об этом, – резко сказал Метаморф, кинув взгляд на нож. – Мы – парламентеры, а не мясо.
– Это я еще не решил. К тому же тебе все равно особого вреда не будет, ведь, да, Каменщик?
Глаза поверх маски заискрились ненавистью; Каменщику тогда не досталось, но он, наверно, принимал оскорбление Метаморфа и на свой счет.
– Нири, давай не будем опускаться до банальной поножовщины, – встрял Временщик. – Выслушай нас и дай ответ.
– Какой еще ответ?
– Нири, ты спросил, успешно ли Тойма посидел в петле, – сказал Метаморф, – отвечу, что вполне успешно. Это он подкинул идею Каменщику и Временщику по созданию той особи, голову которой ты притащил. Вижу, тебе довольно быстро удалось справиться с ней, но это ничего. Она была одна. А вот когда их будет много, сможешь ли ты с ними совладать? Ведь это, можно сказать, почти синхики, которых ты потерял. Справишься ли с нашими творениями без них?
– Это даже на жалкое подобие не тянет. Синхики были естественного происхождения, а ваши твари искусственны, им никогда не добиться тех возможностей.
– Время покажет, – покачал головой Метаморф. – А на счет искусственности, вопрос спорный, все относительно в наших сферах.
Каменщик встал и направился в сторону стола, но не ко мне, а своему созданию, которое находилось в застывшем состоянии. Щелкнул пальцами; существо обратилось в облако, осевшее на (и без того) пыльную робу. Каменщик вернулся на диван.
– К чему клонишь, Метаморф, говоря, что время покажет?
– Все очень просто, Нири. Тойма сейчас бьется над решением проблемы, поставленной тобой, и у него неплохо получается. Едва отведем угрозу, тебе придется рассчитывать только на свои силы. Хватит ли их, когда броситься не одна такая тварь, а сотни тысяч, будет ли время, думать о чем-то другом? Они станут охотиться до тех пор, пока не согласишься вернуться обратно и занять свое место. Нас послали объявить, что братья вскоре начнут войну против тебя.
– У меня есть козырь.
– Может быть и есть, – ухмыльнулся Метаморф. – Еще просили передать, сдаться так, чтобы не сотрясать и не разрушать все известные сферы. Твои братья не вероломны.
– Это они-то не вероломны?! – вскипел я. – Ну, всё, достали, если почувствую предвестие опасности – отпущу стрелу!
– Посмотрим, – ответил Метаморф вставая.
Следом поднялись Временщик с Каменщиком.
– Лучше еще раз хорошо подумай и все взвесь, – посоветовал Метаморф.
Хотел было ответить, но сразу же после этой фразы все трое исчезли из кабинета.
– Суки! – рявкнул я в пустой воздух ругательство ПОЭТА.
Почему они так осмелели? Неужели Тойма обнаружил что-то важное, пока находился во временной петле? Неужели ему удалось раскрыть механизм этой вещи? Не хотелось верить в это.
А по поводу уничтоженной когда-то армии, они, конечно, погорячились, но пускай будут уверены в своей правоте. Я же знал то, что они не могли предполагать.
Решив проверить свой козырь, раз уж мне в открытую объявили о войне, закрутил временную спираль и пустил еще одну, такую же, ей навстречу, ожидая скорейшего столкновения с целью.
Что-то шло не так – спирали коснулись друг друга, но не выявили постоянно перемещающегося объекта – это насторожило. Пустил третью перпендикулярно двум первым; объект мелькнул на доли секунды и благополучно исчез, а потом стал неожиданно мелькать в разных точках, не особо задерживаясь там, где появлялся. За такие мимолетные промежутки его нельзя поймать, если же пускать четвертую спираль, то, вполне, можно разрушить объект или потерять навсегда, что не устраивало, поэтому не стал этого делать.
Прескверная догадка кольнула сознание, похоже, Тойма запустил ручонки в эти области. Как у него получилось это сделать? Радовало одно: своими кривыми ручками он не только, практически, лишил меня нужного, но и сам не смог до него добраться, а, стало быть, братья все еще думают, что я могу встряхнуть их.
Это хорошо.
Вот, значит, о чем говорил Метаморф, упоминая решение проблемы моей угрозы.
Это хреново.
Меня, можно сказать, лишили всего, теперь остается только блефовать по поводу спуска стрелы, но лишь до тех пор, пока они не поймут этого, а, поняв, выпустят своих "золотых баб", чтобы самим не марать руки. Вот тогда придется туго. Нет, конечно, могу уйти в ТОТ коридор и остаться там, но не хочу этого. Мне нравится здесь, нравится находиться в этом месте. И как же трудно, в этом месте и в это время, собрать армию, которая сможет противостоять моим братьям и иже с ними. Если не найду выхода и не поймаю нужный объект, придется попотеть. Есть, правда, еще один резерв с нужными людьми, но он слабоват для такого противостояния.
Что ж, будем надеяться, Тойма не в силах понять, чего натворил, а, значит, пока имею возможность подумать, где и как собирать армию для новой, а, возможно, последней войны для меня или, вообще, для всех.
Ведь я – Мирд Ниен.
2004.

Влес по самые ягоды

Маразм крепчал, а мы были в танках. 

4. "Летучий Голландец"(2).

Я – Мирд Ниен. Не совсем помню, как забрел в тот портовый городишко, но так случилось, и этого уже не изменить. В городок попал к вечеру, и мне зверски хотелось есть после дороги, и не менее того хотелось выпить. Разных кабаков здесь было пруд пруди, однако, меня чем-то привлек с названием "Выпей и закуси". Подобного и хотелось больше всего: выпить и хорошо закусить или закусить и хорошо выпить, что, впрочем, не особо важно. Простите за частое употребление одних и тех же слов, но таково было состояние на тот момент.
Кабачок оказался настоящим гадюшником, что не особо расстроило, приходилось видеть и похуже, к тому же внутри стоял приятный аромат чего-то жаренного, что и сыграло главную роль в выборе. Пустых столиков не было вообще, поэтому приземлился около барной стойки, тут же рядом появился человечек, услужливо спросивший, что намереваюсь пить. Я сказал, что не только пить, но и есть, на что он ответил, мол, у них едят только за столиками, и там же заказывают. Чертыхнувшись, поднялся, обводя зал взглядом еще раз, и пытаясь найти хоть какое-то место, на удивление нашел – чуть в глуби сидел русый здоровяк, а рядом с ним уже завалился на стол упившийся мужичок. Я направился именно туда, и, подойдя, спросил у здоровяка:
– Вы не возражаете, если немного подвину вашего спутника?
– Это не мой спутник, – ответил здоровяк, поднял голову и тут же улыбнулся. – Привет, Нири, какими судьбами?
– Не узнаю, – ответил, приглядываясь к здоровяку. – Когда мы знакомились?
Я насторожился; имя Нири знали лишь очень давние "знакомые" и еще несколько людей, только вот этих людей уже не было в живых.
– Я – Ли Эр, – ответил здоровяк, показывая пальцами знак, который мог воспроизвести только он. – Просто получилось в таком теле возродиться. Здорово, Нири.
Мы протянули друг другу руки и крепко сжали их; за такую встречу тем более надо выпить. Я удалил пьяного субъекта из-за стола, скинув того на пол, и сел на его место. Знакомство с Ли Эром состоялось многие лета назад, тогда он выглядел по-другому, абсолютно соответствуя своему восточному имени, сейчас же больше походил на северянина. Ли тоже умел пользоваться коридором-головоломкой, но в отличие от меня – прожигателя жизни – был путешественником через разные возрождения, никогда не одобряя мою склонность вышибать сущность из людей, занимая их тела. Он же всегда появлялся на свет в виде младенца, проживая жизнь как обычный человек, испытывая все горести и радости, которые преподносило новое рождение. Но ведь Эр изначально был человеком, а я то нет. Мне скучно так существовать, поэтому и развлекаюсь в силу возможностей.
– Ли, – обратился к нему, – давай лучше будешь звать меня Мирд Ниен, хорошо? Пускай имя Нири останется лишь у тебя в памяти.
– Договорились, Мирд. Ты опять скитаешься по земле в поисках развлечений?
– А разве могу по-другому?
– Ты, вряд ли.
Подлетел человечек, чтобы принять заказ. Я захотел хорошо прожаренный ломоть мяса, вареный картофель и две кружки пива – себе и старому приятелю.
– Что здесь делаешь, Ли?
– Болтаюсь с корабля на корабль, зарабатывая на еду и питье.
– Ты как обычно без денег или с их малым количеством, я прав?
– Для чего мне деньги, если пришел сюда голым и уйду отсюда голым? Смысл, в обладании большими сокровищами?
– Зачем же большими? Главное, чтобы хватало на все.
– Вот мне на все и хватает. Поесть, попить.
– Выходит ты больше не менял своих убеждений?
– Да и ты, как вижу, остался при своем, Мирд.
– Куда после кабака пойдешь, у тебя дом есть?
– Нет. Провожу время в этих заведениях, между тем, как перехожу с корабля на корабль. Дом мне ни к чему, все равно бы там не появлялся, а в кабаки под вечер заходят наемщики, собирают команду для какого-нибудь дела.
– Значит, ты частый гость в этом заведении?
– Нет, в этом впервые.
Мы еще час о чем-то говорили, рассказывая о своих путешествиях и просто обмениваясь впечатлениями от жизни. Пиво подносили раза четыре, и мы слегка захмелели, а поэтому уже сидели в обнимку.
Ли Эр посмотрел за окно и выругался:
– Вот ведь хренотень.
– Что такое?
– Время прошло, а наемщик так и не приходил. Зря только просидел в этой таверне, теперь всю ночь и следующий день куковать.
– Ну, почему же зря, – не согласился я, – вовсе не зря. Мы с тобой здесь встретились, поговорили, мне даже очень приятно. А не выпить ли нам с тобой чего-нибудь покрепче, Ли?
Он посмотрел на меня запьяневшими глазами и согласно кивнул.
– Ты же вообще-то знаешь, что я крепкое не люблю, но это северное тело так и просит употреблять его хоть один раз в несколько суток.
Нам принесли бутыль, к которой мы приступили с должным уважением.
Бутыль уже подходила к концу, когда почувствовалось действие какого-то наркотического усыпляющего вещества. Это не было реакцией организма на крепкий алкоголь, нет, владелец заведения что-то подмешал в напиток, но для чего? Необходимо выяснить причину поступка хозяина.
Я переборол действие наркотика, но делал вид, что он влияет на меня. Вскоре Ли Эр грохнулся головой на стол. Я сидел, покачиваясь, и одновременно расценивая ситуацию в кабаке; за некоторыми столиками покоились головы, подобно Ли, там народ употреблял «зелье» из таких же графинов, а те, кто пил что-то другое, чувствовали себя вполне сносно. Когда, за полночь, эти люди стали покидать кабак, пришлось упасть головой на стол, но с тем расчетом, чтобы хорошо оглядывать зал сквозь прикрытые веки. Все, кто еще хоть как-то держался на ногах, ушли из заведения около часа ночи, определил я своими уникальными внутренними часами. В кабаке остались только склоненные головы пивших из графинов.
Кабатчик закрыл двери и с несколькими служащими подошел ко мне.
– Что-то этот тип очень долго продержался от нашего пойла, – с сомнением в голосе произнес он, толкнув меня.
Чтобы не вызывать подозрений, грохнулся со стула на пол, не подавая признаков сознания, обзор, конечно, ухудшился, но выбирать не приходилось. У меня загорелось явное желание разузнать, для чего же в этом кабаке поят людей таким убойным составом.
– Да нет, хозяин, он вроде вырубился, – пропищал кто-то из служащих.
– Хорошо, – ответил владелец заведения, – отсигналься, чтобы корабль подходил.
С каждой минутой все интереснее, нас отравили для того, чтобы запихнуть на какой-то корабль. Дармовые рабы. Прекрасно. Повеселюсь. Хоть и сам иногда бываю негодяем, но наказывать негодяев – любимое развлечение. Я спокойно валялся на полу в неудобной позе, ожидая, что последует дальше. Прошло около тридцати минут, когда в кабак, через другой вход, завалилось множество топочущих ног. Может нас будут просто грабить, пронеслось в голове, но я тут же отверг эту мысль, ограбить мог и кабатчик со служащими, а потом выкинуть в море, где бы мы и утонули, находясь в таком состоянии. Мысль об ограблении сразу же улетучилась из головы.
По полу топотали, звенели какие-то железки, но у меня не было возможности разглядеть, что происходит; вновь прибывшие носились как угорелые. Вскоре очередь дошла и до нас с Ли Эром, и тем мужиком, которого я сбросил со стола. Нам накинули кандалы, схватили за руки за ноги и поволокли на улицу. Кандалы были проблемой, но небольшой; нож, как обычно, покоился на своем месте – эти железяки он одолеет легко. Всех выносили через задний ход, двери которого выходили прямиком к морю, там было обустроено место для подхода корабля вплотную. Никогда не разбирался в этих судоходных терминах и они меня не очень-то интересовали, знаю лишь парочку слов, которых вполне хватает.
Нас затащили по мостику на корабль и кинули вниз, вероятно, в трюм. Я удачно грохнулся на того мужика, ничего себе не отбив, однако, следом швырнули Ли Эра, шлепнувшегося поверх меня своим огромным северным телом. Столкнув его, откатился от основной кучи людей в темный уголок; благо, что внизу никого не было, и я мог спокойно перемещаться. Съехав с кучи тел, угодил в лужу, довольно мерзко пахнущую, и промочил камзол, заполучив навязчивый запах. Выругавшись, перекатился чуть дальше, вновь вляпавшись во что-то жидкое, откровенно пахнущее дерьмом. Это разозлило еще больше, но умудрился сдержать уже вырывающийся крик, нельзя обнаружить себя, надо выяснить, для чего и куда корабль увозит бесчувственных людей. Перекатившись еще разок, нашел более-менее чистое и сухое место без всяких запахов; теперь их распространял только я сам.
Свалилось еще несколько тел, и люк, через который до этого поступал хоть какой-то ночной свет, закрыли. Отсутствие освещения нисколько не расстроило, мог все видеть и так – в центре трюма высилась людская горка. Представилось, какая будет паника у самых нижних, когда очнутся, а верхние, например, еще будут лежать на них бесчувственным грузом; от такого можно и умереть. В противоположном от меня углу суетилась парочка крыс, погрызая некую вещь, вполне смахивающую на человеческую руку. Более ничего интересного в помещении не приметил.
Применять другие возможности пока не хотелось, кроме одной – стал вслушиваться во все голоса на корабле. Сперва было неинтересно: грохот башмаков, скрип досок, да, незначительные указания, видимо, капитана – корабль готовился к отплытию, через какое-то время начав движение. Я все прислушивался, но словно никто не хотел разговаривать, сохраняя гробовое молчание. Только однажды удалось уловить несколько фраз, произнесенных тем, кто до этого отдавал приказы, и еще кем-то.
– Ну что, на этот раз не случится того, что они очнутся и примутся вопить?
– Нет, трактирщик уверил, что сегодня добавил хорошую порцию.
– Надеюсь, что так и будет, а не то пересчитаю ему зубы и ребра в следующее прибытие. Пускай молит кого угодно, чтобы этот сброд не проснулся раньше, чем мы причалим к острову.
На этом разговоры смолкли, и воцарилась тишина. Я не знал сколько еще плыть до острова, но, предположив, что он находится не близко, решил восстановить силы и выгнать остатки алкоголя. Надо быть в отличной форме при встрече с кем-то там на острове, да и просто отдохнуть не помешает, а то организм уже клонило в сон, чего нельзя допускать.
После процедуры восстановки, вновь оглядел трюм, интересовало, как же отсюда будут поднимать эти безвольные тела. Оказалось, что сижу спиной к той двери, через которую нас, наверно, и будут выносить. Перебрался в другую сторону, туда, где крысы, действительно, обгладывали остатки человеческой руки. Пришлось отшвырнуть ее в сторону, чтобы грызуны не беспокоили; тварюжки злобно оскалились, но потом, почувствовав во мне какую-то угрожающую им силу, метнулись за своей жратвой. Я выбрал это место по простой причине – здесь так же сухо и чисто, а дверь располагается напротив, и ее хорошо видно.
Потянулись долгие часы плавания. Никто не спускался в трюм, поинтересоваться, что там происходит, наверно, были в полной уверенности, что мы проваляемся без сознания до прибытия к какому-то острову. Я знал, что давно наступил день, а точнее дело шло уже к вечеру; мы все плыли и плыли. Так в тишине и темноте прошло трое суток, пока не услышал фразу:
– Капитан, остров в полумиле.
– Отлично. Готовьтесь пристать и выгрузить дань.
Выходит мы являемся какой-то данью для обитателей острова. Мне жутко хотелось посмотреть на рожу капитана, узнать, что он из себя представляет, но все же решил дождаться, когда это осуществится обычным способом, а не с помощью временных клеток.
Прошло чуть больше получаса, как почувствовал, что левый борт корабля долбанулся обо что-то твердое, а по палубе затопотало множество ног.
– Вытаскивайте груз, –  прозвучал все тот же голос.
Дверь в трюм открылась, осветив кучу тел. Перестроив глаза на дневной свет, увидел в проеме несколько человек откровенно пиратского вида. Они заметили бодрствующего невольника, став тыкать пальцами в мою сторону, один убежал наверх и вернулся уже с кем-то. Осмотрев прибывшего, я пришел к выводу, что это не капитан, а тот с кем разговаривали. Он подтвердил предположение, произнеся другим голосом:
– Что, один очнулся? Это ничего. Он, видите, какой молчаливый. Вытащите его последним.
Матросня закивала головами, а приказавший развернулся и ушел. Тут до меня, наконец-то, дошло, почему всю дорогу царила тишина – похоже, все были немы, либо естественно, либо посредством отрезания языков. На корабле разговаривали  только капитан и тот – другой.
Команда принялась таскать тела; я спокойно сидел на прежнем месте, потому что, до поры до времени, не хотел привлекать к себе особого внимания, еще предстояло выяснить, что это за капитан и, что это за остров, на который нас притащили. Когда матросы потащили наверх последнее тело, сам поднялся на ноги и мелкими шажками побрел к выходу – кандалы не давали ступать шире. Пираты даже не стали подталкивать меня, спокойно следуя позади.
Выйдя на палубу, я увидел, что мы подошли к острову вплотную; в скальной породе, охватывающей его с этой стороны, было вырублено что-то типа пристани с арочным проходом за горы. На пристани стоял человек, что спускался в трюм, рядом с ним возвышался классический капитан корсаров: в длинном синем камзоле, доходящем до колен, бордовых штанах, заправленных в кожаные сапоги, треуголке, и с саблей на боку. Для полноты картины не хватало попугая на плече. Однако, заинтересовал не он, а те, кто принимал на острове – четыре полуголых женщины. Наготу скрывали лишь набедренные повязки, лук с колчаном стрел и невероятно убогие шляпки, совершенно неуместные. Было, правда, и еще, на что стоило обратить взор: у каждой девы ожог на месте левой груди. Это напомнило о давних днях, несколько столетий назад, о тех взбалмошных бабах со своими тараканами в голове. Похоже, здешние представительницы поддерживали культ древних амазонок, странно, что еще не знал об этом.
Капитан посмотрел на меня тяжелым взглядом глубоко посаженных темных глаз.
– Что, не спалось? – с издевкой спросил он.
Я пригляделся внимательнее; обычный человек, ничего особенного, просто закоренелая сволочь, таких люблю уничтожать.
– Запомнил тебя, –  твердо сказал ему. – Советую не забывать мое лицо.
– На что оно мне, –  усмехнулся капитан. – А меня можешь запомнить, чтобы знать, кто отправил тебя на смерть.
Я лишь улыбнулся, глядя ему в глаза; капитан поднял одну бровь уголком, явно не понимая, чему  улыбаюсь, а потом вновь повернулся к жительницам острова.
– Мы исполнили свое обещание в очередной раз, теперь и вы, надеюсь, позволите нам пройти на корабле через пролив.
– Вы исполнили свое – мы исполним свое, –  прозвучало в ответ из уст одной женщины.
Большего услышать не довелось, так как меня провели дальше в арку – недлинный проход, ведущий за скалы. Протопав его, оказался на травяной поляне, где сложили моих бывших попутчиков или собратьев по плену. Лишь одно разделяло нас: их участь уже решена, а вот со своей долей я еще не определился. Ощущение холодного присутствия четырехлезвийника грело меня.
На поляне толпилось множество одногрудых женщин, а чуть левее сваленных тел было установлено несколько жертвенных камней, на которых заметил ножи со следами высохшей крови. Участь всего прибывшего товара представлялась отчасти понятной – привезли не для размножения, а для жертвоприношения. Незавидное положение. В числе обитательниц, заметил карлика, доходившего головой только им до груди, и явно не бывшего женщиной. Он продирался сквозь толпу, нахально расталкивая женщин, на что те даже не злились. Стало интересно, кто он такой и почему так нагло себя ведет. Коротыш словно читал мысли: он шел в мою сторону, видя, что лишь один, из привезенных, находится в сознании. Уже точно поняв, что малыш прется ко мне, я сел на траву, чтобы было удобнее с ним разговаривать. Тот, подойдя вплотную, стал оценивающе разглядывать меня, покачивая головкой.
– Ты абсолютно спокоен, почему? – задал свой вопрос. – Не страшит, куда ты попал? Думаешь, с тобой ничего не случится? Надеешься ...
– А не много ли вопросов за один раз? – перебил я. – Присаживайся и побеседуем более размеренно. Или ты здесь главный?
– Нет, –  улыбнулся невысокий. – Тебя из "Выпей и закуси" забрали? – спросил, устраиваясь рядом.
– Да.
– Меня Уар зовут. Меня тоже когда-то из этого кабака притащили.
– Мирд, –  представился ему. – Если правильно предполагаю, то мы все здесь жертвы, тогда почему же ты остался жив?
– Я им не подошел. Посчитали, что я не мужчина, и оставили в живых, решив считать домашним животным.
– Ну и как роль домашнего животного?
– Вполне сносно. Выбраться отсюда все равно не смогу, а жить в таком качестве можно, веду себя как животное.
– Умеющее говорить, –  подковырнул я.
– Ага, именно так, –  рассмеялся Уар, вовсе не обидевшись.
– И в чем же тут суть дела? Чем занимаются одногрудые дамы?
– Мирд, если ты нормальный мужик, то не завидую тебе, –  серьезно ответил Уар.
– Допустим, нормальный, что дальше?
– Ближе к вечеру все население ближайших островов соберется сюда. Будет уйма баб. Они принесут свой отвар и разбудят им твоих товарищей.
– Они не совсем мне товарищи, кроме одного.
– Это неважно. Они их разбудят, тогда и начнется то, что вижу уже многие годы. Всегда жалко собратьев, но ничего не могу поделать.
– Поближе к теме, пожалуйста.
– Хорошо-хорошо, Мирд. Когда пробудят невольников, то сперва разденут, а потом за них примутся  жрицы. Каждая возьмет по одному мужчине и отведет к тем камням, положив на жертвенники. После станут ртом возбуждать мужское достоинство до тех пор, пока не станет готово.
Слушая слова Уара, посмотрел на ножи, лежащие на камнях, уже поняв, что должно произойти дальше. Уар подтвердил догадки.
– Когда же мужчина будет готов, жрицы возьмут в руки ножи и отсекут гениталии. У жительниц есть поверье, что фаллос должен быть отрезан с прилившей к нему кровью.
– Для чего? – решил уточнить, хотя знал все эти бредни и так.
У амазонок такого, по-моему, не было, но встречалось у кого-то другого.
– Они верят, что если съедят мужские гениталии, то обретут вечную молодость, никогда не состарятся.
– А им никто не говорил, что они полные дуры?
– Кто же такое скажет?
– Хотя бы ты.
– Нет, меня вполне устраивает роль домашнего животного.
– Как же оставшиеся мужики реагируют на совершаемое?
– Куда они денутся отсюда? Если кто-то и начинает сопротивляться, то на помощь жрицам приходят еще несколько женщин, держа трепыхающегося мужчину по рукам и ногам.
– И что, жрицы добиваются, чтобы фаллос поднялся даже в таком состоянии?
– Ооо, это искусные леди. На моей памяти не было случая, чтобы хоть одна из них потерпела поражение.
– Против их языка ничего не устоит?
– Точнее не улежит, –  поправил Уар.
Я рассмеялся над его шуткой.
– Смотрю, на тебя ничего не действует. Даже не устрашает мой рассказ?
– Не так, чтобы очень. К тому же у меня не кончились вопросы.
– Какие?
– Почему, например, им не подошел ты?
– У меня от рождения сзади небольшой отросток, похожий на хвостик. Увидев его и посмотрев на мой рост, дамы подумали, что я не совсем человек, и решили не гневить богов моим убийством.
– Нда, идиоты на выгуле, а вернее идиотки. Что с телами дальше, куда их?
– Скидывают в яму на другой окраине острова. Они остаются как пища для той твари, что живет в проливе.
– Да, незавидная участь. Может, знаешь, почему "капитан" привозит нас сюда и какой у него договор с местными сумасшедшими?
– Знаю.
– Поведай, пока еще вечер не наступил.
– "Капитан" – обычный пират.
– Это уже понял и без тебя.
– Тут располагается огромная цепочка островов. Между ними единственный судоходный пролив в другое море. В проливе обитает тварь, которая может сожрать корабль целиком. "Капитан" ходит в то море, чтобы совершать нападения на корабли и грабить небольшие прибрежные городишки. Даже если за ним устремляется погоня, они боятся преследовать "капитана" через это место. Когда "капитан" привозит дань, здешние дамы начинают кормить чудовище, и оно покидает свое обиталище.
– А как же, когда плывут обратно?
– Точно не знаю, но, по-моему, у них связь через попугая, хотя это всего лишь предположение.
– Да, в целом, довольно взаимовыгодное партнерство. Идиллия. Придется ее нарушить.
– Что ты имеешь в виду?
– Хочу сделать так, чтобы здесь все попередохли.
– Думаю, что это тебе не под силу.
– Твое право так думать. Еще один вопрос.
– Задавай.
– Кроме "капитана", кто-нибудь еще занимается подобным промыслом?
– Грабит корабли?
– Нет, привозит сюда людей.
– Нет. Только если корабли по случайности пристают сюда. Про пролив-то все знают, а вот про население островов только те, кто сюда попадает. Но недолго.
– Все ясно, Уар. Спасибо.
– Да не за что. Был рад развлечь в последние часы жизни, а то давно уже так ни с кем не беседовал. Обычно все попадающие сюда визжат от страха. Ты не такой. О, уже начинается. С других островов стали подтягиваться. Пока, Мирд.
– Бывай, не кашляй.
Карлик куда-то шмыгнул, оставив меня с самим собой.
Вскорости баб действительно стало во много раз больше. Впоследствии притащили котел и стали, черпая из него, вливать во рты валяющихся мужиков жидкость, развонявшуюся на всю поляну. На меня женщины поглядывали несколько иначе, то ли не нравился я сам со своим надменным выражением лица, то ли заботило то, что не спал, когда выгружали из корабля.
Мужики потихоньку начали оживать, вставать на ноги и с удивлением вертеть головами, озадаченно смотря на кандалы. Выражение лиц говорило, что они в полном смятении, не понимая, что же произошло. Последним воспоминанием был кабак, а теперь они стоят в кандалах перед толпищей одногрудых женщин. Похоже, именно озадаченные лица развеселили обитательниц островов, отчего они разразились разнообразным переливчатым смехом.
В общей куче мужиков выискал глазами северную фигуру Ли Эра, и мелкими шажками подошел к нему. Он был удивлен ни меньше.
– Что происходит, Мирд? – спросил, увидев меня рядом с собой. – Я ничего не пойму.
– Ты хотел поплавать в тот вечер, вот и приплыл, рад?
– А если серьезно.
– А если серьезно, то три дня назад нас в кабаке напоили несусветной отравой, как и всех остальных, находящихся здесь.
Я описал Ли Эру положение дел. Он понимающе покивал головой, но ничего не ответил, вероятно, собираясь спокойно позволить отрезать себе яйца.
– Кивки головой, это все, на что ты способен?
– Что ты предлагаешь делать в данной ситуации, раз уж все так вышло?
– Могу тебя отсюда удалить.
– Нет, пускай все будет, как будет, –  немного подумав, ответил Ли Эр.
Я увидел, что с мужиков, стоящих впереди, уже начали срывать одежду, а нескольких повели к жертвенным камням.
– Хорошо, –  сказал Ли Эру, –  у тебя есть еще некоторое время, чтобы подумать.
Решил дать ему посмотреть все, а затем спросить еще раз, не изменил ли своего решения, относительно исчезновения отсюда. Мог бы дернуть его в портовый городишко, а сам вернуться обратно.
Жрицы знали толк в своем деле. Мужики, стоящие общей кучей, принялись обсуждать, что попали в какое-то райское место, о котором мечтали всю свою жизнь. Радоваться пришлось недолго. В тот момент, когда в руках жриц сверкнули ножи, и они совершили отсечение, мужики попримолкли, а затем стали вопить так же, как лежащие на камнях скопцы. Жрицы аккуратно сложили трофеи в огромную емкость, другие дамы уволокли тела уже немужчин в сторону.
Следующую партию пришлось тащить к жертвенным камням силой, что привело местных поселенок в неописуемый восторг.
– Ну как, все еще хочешь отдаться своей участи? – спросил я у Ли Эра.
– Не привык обманывать жизнь.
– Зато она очень привыкла обманывать тебя, с тех пор как ты поменял свои взгляды. Значит, точно не хочешь?
Ли Эр отрицательно покачал головой.
– Что ж, дело твое. Я лично не собираюсь поощрять весь этот идиотизм, и тем более никому не дам отрезать то, что принадлежит мне.
Смотреть здесь было уже не на что, к тому же надо еще выяснить, что за тварь обитает в проливе, да попасть на корабль. Я шевельнул левой рукой, нож выполз на ладонь, по ходу разрезав металл кандалов. Сжав четырехлезвийник, удалил кольцо с правой руки, а также освободил ноги. Что ж, уйти надо эффектно. Взяв нож наизготовку, и расталкивая мужиков, вышел вперед.
– Эй вы, дуры ебанутые, –  я не любил применять подобные выражения, но их придумал сам ПОЭТ, а уж он то знает, как называть вещи своими именами, –  вам кто-нибудь говорил, что вы занимаетесь обычным членососанием?
Взоры всех дам устремились на меня; в глазах читалось, что задел за самое живое. Такого еще никто не позволял себе в данной ситуации. Я решил не выжидать, когда они бросятся на меня, и пустил нож, определив цель, а сам шагнул через клетки, чтобы забрать его на излете, и перейти дальше.
Принимая ледяную сталь в руку, порадовался, что она успела сделать все так, как того хотел – жрицы валялись на земле, а их головы откатывались в сторону. Послав воздушный поцелуй остающимся, шагнул дальше, определяя, где находится водная тварь, и оказался практически рядом с ней. Это – полуморское полуземное – как раз уползало с суши в воду после своего обеда. Я видел таких тварей в очень древние времена, и думал, что мы с братьями уничтожили всех, когда очищали земную сферу от этих порождений ПОЭТА. Выходит, что одну все-таки упустили, а может и не одну. С тех пор, как ПОЭТ исчез, перестав с нами общаться, многое что поменялось в облике сфер.
Передвигая двенадцатью конечностями, тварь волочила тело, с шестью различными головами на шести шеях, в толщу воды. Выяснив, что это такое, я определил ее дальнейшую судьбу в своем плане и шагнул дальше, выискивая корабль.
Посудина еще не успела далеко уйти, а значит "капитан" не занялся своими паскудными делами. Я тоже был когда-то капитаном корсаров, но мы не занимались похищением людей, убивать – убивали, а вот торговать – нет. Конечно, у каждого свои законы чести или бесчестия, однако нельзя же совсем опускаться до скотничества. Мои законы чести тоже кому-то покажутся не сахаром, но от этого уже никуда не деться. Оно мне можно.
Ступив на корабль, сразу же оказался за спиной "капитана", который вместе с помощником смотрел вдаль, где на горизонте маячила малюсенькая точка. Просто убить мерзавца было неинтересно. Увлекательнее другое.
– Как поживаем? – нагло спросил я, похлопав главного пирата по плечу.
Он, аж, дернулся от испуга, не ожидая услышать речь на корабле, кроме как от напарника. Но, тут же взяв себя в руки, развернулся и уставился на меня с величины своего роста. Его напарник также развернулся, положив руку на саблю. Какое-то время мы с "капитаном" сверлили друг друга глазами.
– Ты откуда здесь взялся? Тебя оставили на острове, как пробрался обратно?
– Надо знать, кого сажать и кого ссаживать со своего корабля.
– Вот именно, что с моего корабля, –  заявил "капитан". – И на моем корабле я не потерплю никого постороннего. За борт его! – приказал он напарнику.
– Поумерь прыть, падаль! –  гаркнул я. – Еще никому не удавалось сбросить меня за борт просто так.
На мой рык "капитан" ответил презрительным взглядом и повторил:
– За борт!
Что ж, раз он настолько самоуверен, придется начать игру без правил. Тонуть в воде меня не прельщало, пускай лучше тело проколет сабля в руках напарника. Я выставил вперед левую руку, которую до этого держал за спиной, в ней чернел мой четырехлезвийник. Человек "капитана" ухмыльнулся, доставая оружие.
– Ты знаешь, что я сделаю с тобой этой штукой, –  произнес он, замахиваясь. – Ты со своим ножичком уже можешь считать себя покойником.
Я не согласился с этим, но позволил нанести по мне смертельный удар. Появившись в коридоре-головоломке, шагнул коротким путем, добравшись в нужное место. Быстро отыскав корабль, выбрал тело одного из матросов, и вышиб его сущность в коридор. Однако, не продумал, что вся команда все-таки была с вырезанными языками, как понял, оказавшись в теле. Это не расстроило, наоборот – позабавило. Если "капитан" знает, что матросы немы, то разговаривающий матрос должен произвести впечатление. Придется шевелить губами, а слова посылать прямо в мозг "капитана" и напарника.
Реализовавшись в теле матроса, задействовал процесс изменения внешности и пошел на то место, где меня только что "убили".
– Надо повернуть корабль назад, –  отправил в мозг, стоящих ко мне спиной.
Они резко обернулись и уставились на меня – пока еще в образе матроса.
– Что он сказал? – спросил "капитан" у напарника.
– Послышалось, –  ответил тот.
Я зашевелил губами, вновь посылая слова в мозг:
– Сказал, что надо поворачивать корабль.
– Ты что, не всем отрезал языки?! – взревел глава корсаров.
– Голос, –  прошептал тот.
– Что голос? –  не понял "капитан".
– Голос того, кого только что убил и сбросил за борт.
– Ты абсолютно прав, –  прошлепал губами, чувствуя, что трансформация подходит к концу.
– Это он! –  завопил помощник, видя вместо лица матроса мое.
– Нет, этого не может быть, –  не веря ни своим глазам ни своим словам, сказал "капитан". – Убей его.
Помощник выхватил саблю и опять рубанул, нанеся точно такой же удар. Я повторил прошлые действия, забравшись в тело другого члена команды.
Двое стояли на прежнем месте, наблюдая за точкой, уже увеличившейся в размерах.
– Меня кто-нибудь будет слушать? – спросил я, подойдя к ним.
– Что, опять? – с испугом произнес напарник.
– Кто ты такой? – прогудел "капитан".
– Я тот, кого не следовало брать на борт. Поворачивай корабль!
– Ни за что. Никто не может меня напугать, будь то, хоть сам морской дьявол. Убей его!
У "капитана" оказались крепкие нервы; чтобы заставить его повернуть корабль, похоже, потребуется вся команда. У меня же была цель не только развернуть посудину, но и свести главаря с ума. Я так и появлялся перед ним, продолжая использовать тела матросов, трансформируя их внешность под свою. Парочка уже со страхом смотрела на меня, когда менялся на глазах, демонстрируя ненавистное им лицо. Помощник рубил трясущимися руками, замечая, как редеет команда.
– Капитан, мы останемся без людей, –  завопил он при моем очередном появлении.
– Не хочу ничего слушать. Убей его. Не желаю видеть эту рожу на моем корабле, –  нервно произнес он, уже глупо прихохатывая.
– И все-таки вам стоит развернуть корабль, –  успел сказать я, прежде, чем получил очередной удар.
Однако, руки помощника тряслись настолько, что он не сумел убить с одного раза.
– Капитан, послушай, что говорю, –  сказал я.
– Убей же его, –  закричал он и, не дождавшись, сам выхватил саблю и зарубил меня.
Его глаза начинали поблескивать безумием.
Попав в коридор, обнаружил Ли Эра, помимо всех тех, кого сам отправил туда. Нынче у коридора-головоломки был хлебный день; здесь бродило столько, что рябило в глазах. Особенно от тех тварей, на которых страдальцы нарывались, по незнанию ступая в разные стороны.
– Что, все же дождался своей участи? – спросил у Ли. – Я ведь убил жриц.
– Те были не последние. Преодолев шок, после твоего выступления, дамы продолжили свое дело.
– Да, уж, дамы, как у тебя язык поворачивается, говорить подобное?
– Это все же женщины.
– Печально, но я знаю, что сделаю с островами. Ладно, Эр, мне пора.
– И куда ты так спешишь?
– В данный момент занимаюсь "капитаном" и его суденышком.
– Удачи.
– Тебе тоже, –  махнул я рукой.
"Капитан" повернул корабль только тогда, когда явился к нему в теле последнего матроса.
– Что тебе надо от меня, морской дьявол?
– Не называй меня чужим именем. Уже давно талдычу, чтобы плыл обратно. Однако, ты был настолько глуп, что собственноручно уничтожил всю свою команду.
– Хааааа, –  заржал "капитан", –  если разверну шхуну, избавишь меня от себя?
– Я не заключаю никаких сделок.
– Хааааа, поворачивай корабль, –  приказал он, продолжая ржать.
Помощник взялся за штурвал; ветер, словно подыгрывая мне, что есть мочи гнал судно к островам. Вскоре мы заметили землю, приближающуюся фантастически быстро, но когда до нее оставалось рукой подать, закричал помощник:
– Капитан, мы забыли подать сигнал! Чудовище в проливе! Оно сожрет нас!
Я не успел ничего произнести, как главный рубанул по мне саблей.
Оставался последний вариант: тело помощника. Залезать в "капитана" не было смысла, он нужен для других целей, тем более теперь. Сперва просто хотел скормить его чудовищу, но после того, как он убил меня "в последний раз", в голову пришла другая идея. Устрою ему пожизненный ужас.
Зайдя в тело напарника, предстал перед капитаном; его глаза были полны безумия, когда опять увидел меня перед собой.
– Думал, ты можешь творить это только с матросней. Не рассчитывал, что и помощник окажется слугой морского дьявола. Как избавиться от тебя, если невозможно убить?
– Веди корабль в пролив.
– Там морская тварь. Аааааа, я догадался, ты хочешь скормить меня своему детенышу, морской дьявол. Хаааааа.
– Веди корабль в пролив, –  повторил я приказ.
Глупо хихикая, "капитан" встал у штурвала, задав судну нужное направление. С двух сторон шли скалистые стены, только в одном месте был огромный проход, где морская тварь поднималась на обед. Если показалось это место, то вскоре должна появиться жительница здешних вод. Она не заставила себя ждать. Вода в проливе заклокотала, над поверхностью появилось четыре разномордые головы, корабль сотряс мощнейший удар – две другие пробились через днище, очутившись напротив корсара и меня.
"Капитан" заверещал, как ребенок, и, бросив штурвал, метнулся по палубе. Одна из голов взревела, хрустнув беглецом, разделяя его на несколько частей. Именно то, что я хотел. Вернувшись немного назад, когда только заходили в пролив, вложил в память горемыки то, что с ним уже произошло, покинул корабль и закольцевал временную петлю навсегда. Никто не в силах ее разрушить.
Теперь он сможет плыть только этим проливом, зная, что с ним произойдет через какое-то время – как тварь хрустнет его телом. Потом будет возвращаться назад и снова идти к своей смерти. Этакий "Летучий голландец" на новый лад. Можно сказать, в моей трактовке.
С обиталищем полоумных полуголых идиоток тоже нужно что-то делать, но нельзя просто стереть его с лица земной сферы. Довольно сложная и совсем неинтересная задача. Я сотворил так, что ни один корабль никогда не пристанет к островам, даже, если будет держать курс на них. Пространство станет искривляться, и корабль, сколько бы не плыл в ту сторону, все равно не приблизится ни на йоту. Тогда дамы, надеюсь, забросят свой культ или переколбасят друг друга от безысходности. Мне, впрочем, это мало интересно. Я сделал, что задумал.
Остался только один пункт во всех этих событиях – кабак "Выпей и закуси". Надо разобраться и с ним. Я шагнул по временным клеткам несколько раз – тяжеловатая задача, перемещаться на такие расстояния. Надо задуматься над упрощением подобной процедуры.
Очутившись на пороге портового заведения, вышиб дверь ногой, вошел внутрь, и яростным взором обвел зал.
Кабатчик был у стойки.
– Тыыы!!! –  закричал он, сразу узнав меня –  Этого не может быть.
– Что, не ожидал увидеть, старый козел? – спросил я, сверкая глазами. – Не рад?
Владелец испуганно покачал головой, вокруг него уже начали собираться работники, держа кухонные ножи в трясущихся ручонках.
– Я-то тебя точно видеть не хочу, а тем более твой кабак, –  высказался я, рассматривая весь этот сброд.
– Ну тогда и вали отсюда, –  тявкнул хозяин заведения.
– Уйду, –  согласился я. –  Но и ты уйдешь навсегда!
Мне не хотелось будить четырехлезвийник; поступил проще – выйдя из кабака, соорудил петлю небытия, набросил ее на здание и, не жалея ни посетителей ни прислугу, вырвал дрянное место отсюда и отправил его в никуда. Кабак маленький объект, поэтому разобрался с ним так, как не мог сделать с островами. На месте заведения теперь плескалась морская водичка.
Спокойно вздохнув, направился в ближайший трактир, потому что очень хотел есть. Жутко проголодался от всей этой дребедени. Удовлетворившись морально, пошел потакать желудку.
Ведь я – Мирд Ниен.

6. Неблагодарное занятие(6)

Я – Мирд Ниен.
В тот момент я находился в группе. Просто решил развлечься и поработать среди людей, не применяя своих возможностей в полной мере. Конечно, пользовался острыми зрением и чутким слухом, но свой четырехлезвийник не пускал в ход никогда. Он покоился на левом предплечье, став частью татуировки, которую мне пришлось для этого сделать. Надо же было как-то скрыть его. Теперь часто приходилось ходить с голыми руками среди ребят команды – группы федералов, которую посылали в разные места с различными заданиями. Это было по мне.
Изначально я появился для решения возникающих проблем. Попав в эту группу, как бы вернулся во все то, чем занимался многие-многие лета назад со своими братьями. Там у нас, конечно, был иной уровень. Но это было там. Сейчас я здесь и занимаюсь менее значительными делами. Хотя это вопрос относительный и спорный, смотря чьими глазами и с какой стороны смотреть на поставленные задачи.
Мы сидели на склоне одной из трех гор. Хотя, это уже и не горы, а высокие холмы, поросшие травой, кустарником и деревьями. Когда-то я знал эти горы во всем их величии. Тогда они были намного выше и соответствовали своему названию. Но это было давно.
Мы наблюдали за расположенной внизу деревней, насчитывающей около ста домов и растянувшейся длинной соплей по низменности. С другой стороны от нее тоже находились холмы, только пониже и совсем заросшие лесом. Помню, что у подножия наших гор-холмов раньше текла довольно широкая река, холодная и в невыносимую жару. Что с ней стало сейчас я пока не видел – деревья на склонах скрывали ее от моих глаз.
Все ребята из группы только губами матерились на наседающий гнус, но терпеливо сносили укусы и не размахивали руками, соблюдая мертвенность своей посадки.
Теперь был уже день. Три часа. Нас выкинули перед рассветом на сопредельную территорию другой автономии, где жители до сих пор предпочитали передвигаться на лошадях и вести полукочевой образ жизни, хотя у них и были нормальные города. Шкибары, как звалась народность, были довольно странными и злобными людьми. Любили красть женщин друг у друга. И не только. Иногда захватывали местных, которые бродили по холмам, собирая грибы и ягоды. Деревенские злились на шкибар и жестоко избивали, если ловили одного из них, но чаще те ускользали на свою территорию, а там их достать не мог никто. Люди негодовали, но продолжали жить в этой местности по сложившейся традиции. Ближайшая деревня находилась через несколько сот километров, но в ту сторону шкибары уже не совались. Оттуда было далековато до их автономии, поэтому они предпочитали похищать женщин из этой деревеньки.
Помимо шкибар, деревней заинтересовались еще одни люди. Именно по их вине мы находились на склоне, кусаемые местным гнусом. В это поселение прибывали караваны большегрузных машин, привозившие разную дрянь. Выследить их путь не удавалось. Они словно возникали из ниоткуда, неизвестным способом незаметно минуя границы. Нам следовало выявить их трассы и навсегда прекратить движение каравана. Достоверно лишь было известно, что появятся именно сегодня. Нам поставили задачу, доставили небольшим самолетом и вышвырнули на склоны для выполнения.
Через деревню проходила единственная дорога; я и еще один человек смотрели в разные её концы. Мой напарник пользовался биноклем, а я и так отлично видел. Он смотрел в правую сторону, где дорога петляла через поля несколько километров, я же в левую, где она, покидая деревню, упиралась в лес и уходила по нему дальше. Я сам выбрал это направление, потому что был уверен, что машины появляются именно оттуда. Нам даже не удосужились сказать откуда обычно выходит караван. Не знаю, кому это было так надо, но все делалось через одно неприятное место. Все казалось странным в этом задании. Складывалось впечатление, что кто-то, для виду, хотел выполнить поставленную кем-то задачу, но в тоже время и не особо старался, будто его устраивал такой расклад вещей.
Мы проторчали на склоне весь день, вечер и ночь; никто так и не появился. Ночь выдалась холодной, и некоторые ребята принялись материться в голос. Уже от зверского холода. Огня мы развести не могли, а более согреться было нечем. Наша амуниция предназначалась для других температур, так что в пору было идти проситься в деревню на ночлег.
С появлением солнца мы начали потихоньку согреваться, но окончательно отогрелись только около полудня. И эти сутки мы безрезультатно прождали, вглядываясь в дорогу. К тому же съели и без того скудные запасы продовольствия и у нас ничего не осталось, чтобы положить в рот. Мы надеялись, что справимся с заданием за сутки, поэтому практически ничего с собой не взяли. Питаться же всякими корешками и прочими растениями ребята не привыкли. Они были не из тех, кого без продовольствия выкидывают в неизвестном месте, и они своими силами добывают пропитание и находят нужную дорогу. Нет, отряд был изнежен, ибо всегда выполнял задания несколько иного рода. Я даже удивился, что нас послали именно сюда. Сейчас же, спустя двое суток, у меня сложилось впечатление, что от нас хотят избавиться. Эта мысль настойчиво лезла в голову, и предчувствие говорило, вокруг что-то не так. Может нам что-то не договаривали, отправляя сюда. Я хотел поделиться этим предположением с бригадиром, но не успел, почуяв, что мы находимся в окружении.
Нас всё же обнаружили. Не знаю, сделали это сразу или нет, но напасть решили во вторую ночь. В отличие от нас они были одеты в более практичную для этих мест форму, совсем неразличимую ночью. Противники налетели словно ураган. Я пожалел, что не использую свои возможности в полной мере, иначе мог бы спасти весь отряд, но не сделал этого. Мне не хотелось открывать перед людьми все способности. Может я, конечно, и сволочь, но что уж тут поделать. Я сделал так, чтобы нападавшие меня не обнаружили, встав в межклеточное временное пространство, невидимое человеческому глазу. Спасать было уже практически некого, а менять тело я пока не хотел. Еще заметил, что среди павших нет бригадира. Он успел смыться и почему-то тоже не стал участвовать в бою. Это становилось интереснее.
– Ну что, всех положили? – раздалось совсем рядом со мной.
– Вроде да.
– По-моему их было больше.
– Вряд ли. Мы никого не упустили.
– За периметр никто не выходил?
Переговаривалось несколько человек и, похоже, все не из местных, чувствовалось по говору. Если утверждают, что периметр никто не покидал, то где же тогда бригадир, я не видел его среди убитых. Можно попробовать растянуть сетку временных клеток и обнаружить его, но не стану этого делать, поиграю с людьми по их законам и с их возможностями. Ну, хотя бы частично.
Либо бригадир покинул периметр, либо находился среди них и в такой же одежде. Последнее объяснило бы почему не появлялся караван и почему на нас напали, точно зная месторасположение. Может, мы не первая группа на этом склоне? Против этой версии было то, что если бригадир среди них, то почему не говорит, что не хватает моего тела? Где же бригадир? Одно я понял точно, деревню надо ликвидировать полностью, а не искать откуда выходит караван и куда уходит. Надо уничтожать и то, и другое.
Я постоял еще некоторое время в межклеточном пространстве, дожидаясь пока все нападавшие, на сей раз хрустя ветками, уйдут подальше от места резни. Решив, что уже можно обнаружиться, я осмотрел всех ребят, надеясь, что хоть кто-то остался в живых. Надежда была глупой, но не настолько, один из группы еще дышал. Прерывисто, но дышал. Растянув сеть временных клеток, я выявил ближайшую больницу, схватил паренька в охапку и шагнул туда. Рассчитывая, что за раненого возьмутся вовремя, не дав ему умереть, оставил его в холле больницы и шагнул назад.
Вновь встав на склоне горы-холма, я посмотрел вниз на деревню; напавшие двинулись именно в ту сторону. Можно было попасть в деревушку посредством временных клеток, но я решил спуститься пешком. Пошел по склону, осторожно раздвигая ветви деревьев и кустов, пытаясь не создавать шума и делая так, будто никто и не идет. Вскоре резкий склон уперся в более пологий, который вывел меня к тому месту, где в древности текла широкая река. Теперь это была поляна, усеянная зелеными камнями различной величины. Прежде все эти горы были из зеленого, искрящегося на солнце, камня и смотрелись необычайно красиво. Особенно издалека. Сейчас всю поверхность скрывала полукустарниковая и травяная поросль, и горы так же казались зелеными, но той красоты уже не осталось.
Пройдя по поляне, я все-таки обнаружил остатки от реки – ручей около полутора метров шириной. Подойдя к воде, опустил в нее руку; вода была такой же холодной, как и многие лета назад. Зачерпнув, попробовал на вкус – точно такая же: ничего в ее вкусе не изменилось, ничего не пропало, ничего не добавилось. Этот оскудевший поток еще не удалось никому испоганить.
Оставив речку-ручеек позади, пошел к деревне через ряды отдельно располагавшихся огородов. Беспечно выйдя на дорогу, чуть было не попался; в мою сторону двигалась группа людей, что напала на нас. Я отступил с дороги и замер. Похоже, они не заметили моего появления, потому что спокойно продолжали переговариваться и прошли мимо. Кроме этой группы по деревне больше никто не перемещался. Я пошел за ними, держась огородов и пытаясь оставаться прикрытым кустами, растущими в качестве естественного забора. Вероятно, напавшие спустились несколько иным путем, чем пошел я, и поэтому оказались на дороге с другой стороны. Не думаю, что они несут здесь ночную вахту и курсируют по дороге туда-сюда до самого утра; по крайней мере прошлой ночью этого не заметил. Сейчас они двигались с правого конца деревни на левый, относительно той горы, на которой нас разгромили.
Мои предположения оказались верными: группа не собиралась нести дозор всю ночь. Вскоре они свернули в один из домов. Как бы мне не хотелось пользоваться своими возможностями, все вынуждало отступиться от этого, нужно было попасть в дом, а для этого необходимо применить временные клетки. Что ж, надо, значит, надо.
Я шагнул внутрь дома, выискивая, где остаться незамеченным. Ребята, похоже, не любили пользоваться светом, что сослужило мне на руку. Я нашел вполне подходящее место и замер в самом дальнем углу, заваленном всяким хламом. В этом помещении находились не все люди, но это были именно те, которых я хотел послушать. Вчетвером они расположились за прямоугольным столом и все же зажгли одну-единственную свечу.
– Ты хорошо работаешь, – сказал один из них. – Ты опять вовремя предупредил нас о засаде.
В ответ один из сидевших за столом молчаливо кивнул головой.
– Ты не зря получаешь от нас деньги. Завтра, когда придет караван, получишь причитающееся тебе.
– Хотелось бы, чтобы деньги были не из этих машин, – подал голос кивнувший до этого.
Это был голос нашего бригадира. Все же я оказался прав, что он успел переодеться в их форму. Но почему он не обнаружил моего отсутствия? Что это была за игра?
– Откуда ты знаешь о содержании каравана? – спросил уже другой человек.
– Работа такая, знать то, что знают немногие.
– Почему ты решил в этот раз пойти вместе с группой?
– Надо было сделать так, чтобы они считали меня мертвым.
– К чему ты ведешь?
– Я хочу присоединиться к вам.
– А ты уверен, что этого хотим мы? Для чего ты нам нужен, если от тебя не будут больше поступать сведения?
– Мне опасно оставаться в отделе. Сложилось впечатление, что меня в чем-то начинают подозревать. Особенно тяготил новый человек; он странно поглядывал на меня. Мне стало казаться, что его специально подослали, поэтому я в последний момент включил его в группу, чтобы оставить на этом склоне.
Я понял, что речь идет именно обо мне. Я был относительно новым человеком, и меня, действительно, включили в эту группу в последний момент. Но я не остался на склоне, и бригадир знал это. Почему же он не объявил об этом после кратковременной схватки? Поведение бригадира не поддавалось логике. Я никак не мог понять, чего он хочет. Возможно, это какой-то хитрый ход по проникновению, но не чересчур ли он выхитрился.
– А как воспримет твое начальство неполное количество трупов на склоне? – третий, сидящий за столом, задал вопрос интересующий и меня.
– Они не найдут вообще ни одного трупа.
– Это как?
– Я договорился со шкибарами, – ответил бригадир, – и они позаботятся о том, чтобы на склоне ничего не осталось.
– По-моему, ты очень хорошо все решил для себя, но совершенно не посоветовавшись с нами, – несколько недовольно произнес тот, кто заговорил первым. – Мы не знаем, что тебе пока ответить. Нам надо посоветоваться. Ты подождешь здесь до утра, до прихода машин, а потом уж мы дадим ответ. Ты поторопился с принятием решения.
Трое поднялись из-за стола и вышли из комнаты; было слышно, как они запирают дверь на засов. На окнах были закрытые на замки ставни. Похоже, люди не хотели, чтобы наш бригадир исчез, не дождавшись их решения. Мне же хотелось поговорить на свежем воздухе. Я вышел из тени, встав перед ним; бригадир поднял глаза от свечки, посмотрел на меня.
– Ты, – едва успел вымолвить он, как я схватил его в охапку и шагнул на склон горы, где еще должны были лежать ребята.
Их уже не было. Шкибары выполнили свое дело.
– Как мы здесь оказались? – спросил бригадир, озираясь вокруг и ничего не понимая.
– Очень просто, – ответил я, – раз – и здесь. Что ты хлопаешь глазами, Назар? Скотина! Как ты мог так поступить?!
– Мирд, так надо.
– Кому надо?
– Нам надо.
– Я слышал все, что ты говорил, так что не юли. Кому нам?
– Тем, на кого мы с тобой работаем.
– Так все же, не нам?
– И нам в том числе. Это государственные интересы.
– Государственные интересы – посылать одну группу за другой на верную смерть?
– Так надо было для внедрения.
– А не слишком ли крутые методы, для внедрения?
– К ним никак нельзя было подступиться по-другому. Только таким путем – через несколько смертей.
– Несколько?
– Ладно, много. Как мы сейчас попали на склон, что это было?
– Ничего.
– Мне надо вернуться обратно, иначе все провалено.
– По мне, так уже все провалено. Они не собираются пускать тебя к себе. Ты им больше не нужен.
– Все равно, верни меня обратно. Я должен проверить все до конца. Я должен дойти до конца, даже если меня убьют.
– Ответь мне еще на один вопрос.
– Какой? – почти заорал Назар.
– Успокойся. Почему ты не особо удивлен тому, что я остался жив, и не очень-то огорошен тем, что я перенес тебя сюда?
– Про тебя идет слух, что ты будто заговоренный. Ты выходишь из любых опасных ситуаций. И, вероятно, обладаешь способностями, которые пока трудно объяснить. Есть такое мнение.
– У кого? – спросил я, осознавая то, что как бы ни старался скрыть свои возможности, кто-то оказался глазастее.
– У начальства, – ответил Назар. – Именно с их стороны поступил приказ задействовать тебя в этом задании. На тот случай, если у меня ничего не выйдет.
– И с кем я могу побеседовать, чтобы удостовериться в правдивости твоих слов?
– Полковник Топка, – не раздумывая ответил Назар.
Либо он сдал мне еще одну сволочь, либо указал нужного человека. Это предстояло выяснить немедленно, не дожидаясь утра. Я схватил Назара и шагнул обратно в дом. Хорошо, что за наше отсутствие никто в комнату не заходил. Царила тишина и спокойствие. Никто не заметил временное отбытие Назара.
Оставив бригадира в доме, перешел в безлюдное место, и уже там растянул сеть временных клеток, чтобы обнаружить один из тоннелей моей пространственно-временной системы, которой я избороздил эту сферу. Сеть временных клеток была хороша и незаменима на малых расстояниях в несколько километров и небольшое количество времени. Для преодоления тысяч километров я использовал созданные мной пространственно-временные лифты, один из которых сейчас и хотел обнаружить. Сеть выхватила движущийся объект, планомерно перемещающийся по пространству, не используя всей быстроты и мощи. Я встал на пути, ожидая пока он захватит меня в свое чрево. Вероятность проникновения обыкновенного человека в такой лифт была безнадежно мала, но все же попадались индивидуумы, которые пропадали бесследно. Они просто оказывались пассажирами в этих лифтах, но, в отличие от меня, не знали, как ими пользоваться, поэтому исчезали. Бывали и такие, которым удавалось выбраться, но у них после этого, нередко, возникали проблемы с головой.
Изнутри лифт походил на кабину обычного, но вместо кнопок здесь была цветная мозаика на всех стенах, потолке и полу, при помощи разнообразных комбинаций которой происходило перемещение в нужную сторону. Сам я находился в лифте в подвешенном состоянии, не касаясь ни одной из стенок. Оставалось только нажать выбранный фрагмент мозаики и лифт доставит в нужную точку в мгновение ока. Я не знал, где живет полковник Топка, но точно знал, где находится его кабинет, поэтому и решил начать с этого места. Прикоснувшись к нескольким камешкам в стенке, ощутил, как ПВЛ слегка завибрировал и тут же затих. Дело было сделано. Та стенка, к которой прикасался, преобразовалась в две деревянные дверцы, похожие на дверцы шкафа изнутри. Открыв их, вышел наружу, сразу же закрыв за собой, чтобы лифт мог покинуть это место.
Полковник, озадаченно смотря на меня, сидел за столом. Его сильно изумило, что я вышел из шкафа. Отступать было некуда, я понял, что сотворил дурость, подтвердив подобным поступком слухи о своих невероятных возможностях.
– Здравствуйте, полковник, – не соблюдая субординации нагло сказал я и уселся напротив него, не дожидаясь приглашения.
– Добрый вечер, – ответил он, все еще смотря то на шкаф, то на меня. – Мирд Ниен, если не ошибаюсь?
– Совершенно верно. Он самый.
– А у нас что, теперь принято входить к начальству через шкаф?
– Так вышло.
– Вот именно, что вышло, а не вошло. Значит люди были правы, докладывая о вас разные вещи?
– Вполне.
– И вы вот так спокойно можете выйти из шкафа в любом кабинете?
– Определенно.
– Хорошо. Чем обязан? – полковник собирался говорить со мной как с равным, не смотря на то, что у меня было незначительное звание.
– События на горе Ямак. Зачем было всех убивать?
– Значит, вы все же выкрутились и остались живы.
– Это вас не радует?
– Я бы не ответил ни да, ни нет. Меня интересует, жив ли Назар, и удалось ли ему внедриться?
– Еще не удалось. И, похоже, его не особо жалуют. У меня есть подозрения, что к утру его пустят в расход, как и всех, кого вы посылали до этого. По-моему, он им ни к чему.
– Это плохо. Придется начинать все заново. Опять терять людей. Это очень плохо. Нам надо, во что бы то ни стало, прекратить движение караванов.
– Вот именно, что "во что бы то ни стало". Вы угробили уже столько людей, а не добились ничего. Как можно посылать людей на заведомую смерть?
– Что несколько человек, по сравнению со всей страной?
– Я не собираюсь пускаться с вами в полемику, полковник. Я видел сволочей и похуже вас. Я лишь констатирую, что эту проблем можно было решить и по-другому.
– Мирд Ниен, наверно, вы хотите сказать, что нужно уничтожить деревню и тогда все прекратится? Нет, это не поможет. Караваны появляются примерно так же, как вы несколько минут назад из шкафа. Они вылезают, как шутки фокусника. Невозможно уничтожить то, не зная, что это. Мы не можем выяснить из какого места выходит караван. Для этого и нужно проникновение Назара.
– Это все равно не оправдывает вас.
– Оправдывает. Нам нужно узнать не только, откуда появляются эти машины, но и кто за всем этим стоит. Мы не можем выяснить, кто этот человек и какие вещи он использует для сокрытия каравана. Мирд, вы знаете, что эти караваны привозят в нашу страну? Я думаю, что нет.
Я помотал головой, давая понять, что не знаю.
– Каждый караван привозит фальшивые деньги. Как наши, так и иностранные. Наркотики. И, соответственно, оружие.
– Почему соответственно?
– Потому что так всегда.
– Ладно. Вы меня не убедили в правоте и правильности своих действий, но я окажу вам помощь, найду человека, что занимается передвижением караванов. Если увижу, что все так, как вы мне рассказали, то доставлю его к вам. Так что не удивляйтесь, если в следующий раз выйду из вашего шкафа не один.
Полковник принялся мне что-то отвечать, но я уже не слушал его, высматривая лифт, растянув сеть. Лифт бродил совсем рядом. Встав на его пути, вскоре уже касался нескольких мозаичных камней. Полковник, наверно, удивился еще раз, когда я просто растворился в воздухе из его кабинета. Меня это уже мало волновало, я отправился в дом, где оставил Назара.
Назар заснул, сидя на стуле и опустив голову на стол. Спокойствия у него было не отнять, если он сумел это сделать в такой ситуации. Я решил не будить его и шагнул из дома на дорогу; на улице уже потихоньку начинало светать, но людишки еще не повылазили. У меня складывалось предчувствие, что машины должны появиться в ближайшее время. После слов полковника, был точно уверен, что они покажутся со стороны. Я пошел по дороге, разглядывая кривые домишки. Местные жители словно и не хотели заботиться о своих постройках. Возведя их один раз много лет назад, они будто забыли, что за домами, хоть иногда, нужно следить. У кого-то покосилась лестница, где-то весь дом наклонился вбок, намереваясь в скором времени грохнуться на землю, на нескольких крыша просела внутрь, готовая в любую минуту обрушиться на своих хозяев. Я не знаю, чем здесь, вообще, занимались люди, но посмотрев на огороды, стоящие отдельной полосой, понял, что и не земледелием – огороды заросли сорняками и полевыми цветами. Местные жители не любили ничего делать.
Наконец я дошел до леса. Немного правее дороги он был вырублен правильным квадратом, даже пеньки выкорчеваны. Получилась ровная площадка, пригодная для парковки. С горы мне её не было видно. Здесь караван и останавливался, о чем говорили следы от протекторов большегрузных машин. Осмотрев обнаруженное место, пошел дальше по проселочной дороге, узнать, куда она ведет. Она неглубоко забирала в лес и там благополучно заканчивалась, упираясь в стволы деревьев. Почему нам говорили, что дорога уводит куда-то в лес? Неужели никто даже не удосужился это проверить? Откуда здесь могут вылезать машины? Из стволов, что ли? Подумав так, я развернулся и пошел было обратно, но тут же остановился и сошел с дороги за деревья. До слуха донесся низкий гул моторов, исходящий из глубины леса.
Только я ступил с дороги, как на ней стали появляться большегрузы, один за другим. Они возникали в том месте, где заканчивалась дорога, и, уже появившись здесь, продолжали движение по трассе в сторону деревни. Это оказалось для меня несколько неожиданно, и я даже забыл растянуть временную сеть, чтобы просмотреть их движение вне этого пространства. Только когда последняя – седьмая – машина проехала мимо меня, вспомнил про сеть, но, раскинув ее, уже ничего не обнаружил. Первая машина к тому времени сворачивала на вырубленную площадку. Я был прав, это место предназначалось для них. Шагнув по временным клеткам, очутился рядом с вырубленным местом, вновь укрывшись за деревьями.
Все семь машин въехали на площадку, встав дверьми фургонов в сторону деревни. Из кабин вылезали люди, одетые точно так же, как и напавшие ночью. Они были затянуты в черные костюмы, а головы обмотаны черными тряпицами с прорезью для глаз. Люди встали рядом с кабинами и замерли на месте, как статуи. Рядом с каждой кабиной стояло по два человека. Из той машины, что последней появилась из ниоткуда, вышел еще один человек немного в другой одежде, но тоже с замотанной головой. Прошелся от машины к машине, подходя к каждому человеку и что-то говоря на ухо. После этого люди садились на землю, скрестив ноги, и начинали покачиваться из стороны в сторону, будто совершая молебен. Обойдя всех, человек остановился, достал из кармана подобие мобильника и крикнул в него, повернувшись лицом к деревне.
Я посмотрел туда же и увидел, как на дороге молниеносно появились практически все жители деревни. С тележками, с тачками, с сумками, со всем тем, в чем можно переносить и перевозить. Впереди толпы встало несколько затянутых в черное человек. И позади еще такие же.
Вот же, самое удобное, чтобы уничтожить всех, кто причастен к этому. Я бы поступил именно так, но, видимо, начальство той организации, в которую я затесался, такой расклад абсолютно не устраивал. У них были свои методы борьбы, непонятные и оспариваемые мной.
Вся деревенская толпа двинулась в сторону поляны, гремя и скрипя телегами и тачками. Человек из каравана стоял на одном месте, смотря, как вереница людей, походившая на огромную змею, ползет в его сторону. Когда сопровождающие местных поравнялись с прибывшим, он что-то сказал им, и с двумя отошел в сторону. Как раз туда, где я укрывался за стволами деревьев. Деревенские жители сами открыли фургоны, принявшись распределять меж собой содержимое.
– Сегодня что за товар? – спросил один из пришедших; он же ночью сидел за столом с Назаром, как я узнал по голосу.
– Партия денег: купюры разного достоинства и разных стран. Очень качественные, – ответил приехавший с караваном.
Говор у него был немного другой, но это был не акцент, а именно говор. Голос приятно-бархатистый, можно сказать, слегка женоподобный.
– Как всегда, ящики с оружием, – продолжил он, – мешки марихуаны и гашиша. А самое главное – четыре фуры разнообразных продуктов питания с добавками.
– Как и раньше, вызывающие привыкания? – спросил тот же.
– Нет, на этот раз формирующие в теле человека необратимые болезни, неизвестные ни местным, ни каким-либо другим медикам. Это новый товар. Его надо распространить быстрее, чтобы узнать результат действия этих добавок.
– Их не испытывали?
– Испытывали, но не в таких объемах. Муффус хочет узнать результат его нового изобретения.
– Слава Муффусу! – сразу же сказали оба в черном.
– Слава Муффусу! – поддержал их и этот человек, но, как мне показалось, без особого энтузиазма.
– Слава Муффусу! – вновь сказали те в один голос. – Он освободит для нас землю. Он расчистит ее от сброда.
– Всенепременно, – кивнул головой приехавший. – Так что не затягивайте с распространением продуктов питания.
– Мсаил, тот продажный федерал хочет примкнуть к нам. Он сжег все мосты для возвращения обратно. Уверяет, что хочет работать на нас. Что ты посоветуешь нам сделать? Как к этому отнесется Муффус?
– Муффус к этому отнесется плохо, – резко ответил Мсаил.
У меня сложилось впечатление, что он принимает решения сам, не советуясь с Муффусом.
– В таком качестве он нам не нужен, – продолжил Мсаил. – Его присутствие, в виде примкнувшего к нам, не требуется. Он был хорошим информатором. Но, видимо, теперь уже просто был. Уничтожьте его.
– Хорошо, Мсаил, мы поняли тебя. Он уже практически мертв.
Я, конечно, мог оставить это и так, если расценить сколько человек погибли из-за Назара. Но если он всего лишь выполнял приказы вышестоящих, решил помочь ему, и вытащить из сложившегося положения. Назар провалил задание, но не по своей вине. Теперь дело было за мной, я решил выяснить, что же это за Муффус и откуда попадает сюда караван, а тем более каким способом. Я это сделаю, но сперва вытащу Назара.
Я шагнул по временным клеткам, оказавшись в доме, где был заключен Назар; он уже проснулся и долбил в дверь. Естественно на его крик никто не отзывался, все находились возле машин.
– Хорош долбить, бригадир, – сказал я, возникнув в комнате.
Назар резко повернулся ко мне, не ожидая, что в комнате есть кто-то еще.
– Ты откуда здесь? – спросил он.
– Не задавай глупых вопросов, – ответил я. – Ты провалился. Тебя хотят ликвидировать. Ты им не нужен.
– Откуда ты знаешь? – сперва спросил он, а потом заныл. – Нет, этого не может быть. Я не хочу.
– А ты труслив, бригадир. Как посылать ребят на смерть, так ты первый, а как самому умирать, так неохота.
– Я не сам, у меня был приказ.
– Может все-таки оставить тебя здесь подыхать, – сказал я сам себе, но вслух.
– Нет, – завопил еще пуще Назар. – Спаси меня. Ты ведь можешь, я знаю.
– Не всегда знания дают спасение, – сказал я, но подошел к нему и схватил в свои объятья.
Я шагнул к той больнице, в которую ночью доставил еще живого паренька.
– Дальше выберешься сам, – сказал Назару, пристально смотря в глаза. – В этой больнице должен быть один из тех, кого ты вчера так легко поставил под нож. Когда я доставил его сюда, он был еще жив. Найди его и смотри, чтобы у него все было хорошо. Он на твоей совести. Полковнику, если увидишь, передай, что возьмусь за решение ваших проблем.
– Ты куда? – попробовал спросить Назар.
– Не твое дело. Передай полковнику, чтобы ждал гостей из шкафа. Он поймет.
Назар хотел спросить что-то еще, но я не стал ждать, пока он сообразит чего, и шагнул обратно на поляну, за те деревья, где укрывался до этого. Процесс разгрузки машин был в самом разгаре. Селяне голосили друг на друга, сталкиваясь тачками, сосед пихал соседа, принимая груз из машины. Кое-кто уже гнал по дороге телегу в сторону деревни, видимо, намереваясь вернуться еще раз и отхватить себе очередную порцию. Народ бесновался. Вот что значит – безденежье. Люди готовы идти на любые вещи. Им было все равно, что привезли эти грузовики. Главное – привезли. А это обещало, что они смогут что-то продать и получить свои денежки. Те деньги, о которых упоминал Мсаил, явно были предназначены не им. Зато уже сегодня каждый из них попрется на ближайший рынок или встанет на оживленной трассе.
Народ шустро двигался в обоих направлениях: в деревню, из деревни. Какой-то умник сел на свою легковушку и пытался добраться до стоянки фургонов, сигналя, что есть мочи, и чуть ли не давя соседей. Доехать ему, правда, так и не удалось, несколько селян, переглянувшись друг с другом, подошли к застрявшей в толпе машине и перевернули ее вверх колесами, удачно спихнув в кювет. Мужик вылез из машины, поматерился на односельчан, но потом махнул рукой на машину и вновь убежал к себе в дом. Оттуда вылетел с косой в руках и понесся на обидчиков. Один, не долго думая, полез за пазуху и достал пистолет. Также не долго думая, прицелился и запустил пистолетом в мужика с косой. Прицелился хорошо – рукоятка пистолета угодила прямо в лоб и сшибла того с ног. Грохнувшись, он выронил косу, которой тут же и след простыл. Пару раз мужику проехались по рукам телегой, после чего он вскочил и опять убежал в дом, но вылетел оттуда не с оружием, а с тачкой, вероятно, сообразив, что попусту теряет время на распри.
В это время в ближайшем ко мне грузовике резко хлопнуло, там закричали, а потом возле него завязалась драка. Я выбрал этот момент как раз для того, чтобы сменить водителя грузовика собой. Шагнул при помощи клеток, сгреб его раскачивающуюся фигуру и отступил подальше в лес. Водитель словно находился в наркотическом опьянении, даже не подавал признаков понимания, что с ним происходит. Я снял с него одежду и размотал тряпку, скрывающую лицо. По виду он походил на южанина, но какого-то неправильного южанина, что-то в нем было не так. У меня не было времени выяснять это. Облачившись в одеяния и обмотав голову, я шагнул к машине с небольшим отступлением во времени, чтобы пропажа водителя никому не бросилась в глаза.
Усевшись на землю, стал также раскачиваться, как это делал настоящий водитель. Все шло хорошо до тех пор, пока из деревни ни прибежал один из затянутых в черное, и подлетел к Мсаилу.
– Информатор исчез, – сообщил он волнуясь.
– Как? – твердо спросил тот.
– Когда мы пришли обратно, чтобы его уничтожить, по вашему приказу, то в доме никого не было.
– Как он ушел? – еще тверже спросил Мсаил.
– Мы не знаем, – залепетал прибежавший, еще более волнуясь. – Комната, в которой он был заперт, оказалось пуста. Его в ней не было.
– Что же, он просочился сквозь щели? – уже начиная рычать, спросил Мсаил.
– Я не знаю, – пискнул человек.
– Надо знать и отвечать за свои промахи, – сказал Мсаил и ударил человека в голову.
Принесший дурную весть грохнулся на землю и остался неподвижен. Похоже Мсаил убил его одним ударом. Это уже становилось интереснее. Намного интереснее.
После убийства подчиненного, Мсаил закричал остальным:
– Вываливайте все из машин. Пора уезжать. Нет времени.
Освобождение фургонов заняло несколько минут. Вскоре Мсаил подошел ко мне. Машина, водителя которой я заменил, оказалась первой. Мсаил наклонился надо мной и тихо произнес:
– Вставай. Пора ехать.
Я не знал, что нужно делать после этой фразы, поэтому поднялся на ноги и взялся за ручку дверцы машины. Мсаил бросил на меня странный взгляд, что-то прошептал и пошел дальше. Возможно я сделал что-то не так, но Мсаил двинулся к остальным, а мне из-за кабины не было видно, как реагируют они.
Я открыл дверцу и влез за руль. Мой «напарник» безмолвно взобрался на пассажирское сиденье. Я решил не испытывать судьбу еще раз, поэтому молчаливо пялился на приборную панель. Смотря туда, пришел к мысли, что не знаю, где ключи от зажигания. Осторожно пошарил по карманам экспроприированной одежды, чтобы не привлечь внимание «напарника». Ключей не обнаружилось. Может выронил их переодеваясь? Осмотрел возможные места в кабине, но ключей не было нигде, даже в замке зажигания. Мои размышления, что же предпринять, прервал сам собой взревевший двигатель, и мне пришлось схватиться за руль, потому что машина тут же тронулась с места. Ей управляли извне. Как игрушкой. Даже рулить не приходилось, хоть я и вцепился в баранку. Грузовик вывернул на дорогу в лес и попер к концу трассы, прямо на деревья.
Я приготовился раскинуть сеть временных клеток, чтобы понять специфику перемещений каравана, но меня неожиданно что-то укололо в бедро. Прямо из сиденья. Тут же накатила непреодолимая слабость, с которой не смог ничего поделать, как бы ни пытался. Вещество было новинкой для меня. Я осознавал, что мы начали перемещаться, но не мог, как хотел, все выяснить, находясь и во сне и не во сне. Состояние было непривычное, я еще не попадал в такое. Успокоившись, что это не сон, отдался накатившей волне, решив, что не стоит трепыхаться и открывать свои возможности раньше времени, к тому же находясь в необычной прострации. Я понятия не имел на чьем поле играю, поэтому принял решение выждать и, заодно, отдохнуть.
Через некоторое время я почувствовал, что наваждение начинает отпускать. Когда окончательно вернулось ясное сознание, я открыл глаза и обнаружил себя сидевшим скрестив ноги, и раскачивающимся из стороны в сторону. Подо мной находилось что-то холодное. Прекратив раскачиваться, огляделся, дабы выяснить, где нахожусь. Я был уже не в кабине, а сидел на грубом полу пещеры, расходившейся в две стороны, словно тоннель. На потолке через равные расстояния висели фонари, традиционно помаргивающие от перебоев с напряжением или плохого контакта. В этой части пещеры я находился один, но различал гул присутствия многих других голосов. Я поднялся и направился на шум, намереваясь выяснить, как очутился в данном месте. Может быть в каких-нибудь горах? Я сорвал с головы нелепую повязку, но убрал ее в карман черного костюма, чтобы впоследствии воспользоваться, если станет нужно. Вскоре заметил впереди толпу в разноцветных хламидах; люди стояли, переговариваясь друг с другом, их было около сорока. Разговор более походил на базарную ругань. Они заметили приближение и слегка приутихли, уставившись в мою сторону. Некоторые держали в руках ножи.
– Вон один из них идет! Продажная сволочь! – закричал один из толпы, указывая на меня ножом.
– Смерть ему! Смерть продажному! – закричал другой, также тыча в мою сторону ножом.
Я среагировал быстро, шевельнул левым предплечьем, оживив давно не использовавшийся четырехлезвийник, и он сполз на ладонь, удобно расположившись в ней. Я изготовился к отражению нападения, определяя цели для ножа. Несколько человек, размахивая холодным оружием, ринулись ко мне. Я уже хотел выпустить четырехлезвийник, но к ним подбежал еще один с криками:
– Стойте! Остановитесь! Это не тот, кто вам нужен! Он не относится к тем людям.
– С чего ты взял?
– Видите, он идет без повязки.
– Это ни о чем не говорит.
– Я говорю вам – стойте! – властно рыкнул человек. – Дайте поговорить с ним.
– Может он послан убить тебя?! Что мы будем делать, если потеряем тебя?
– Уверяю, этот человек не причинит мне вреда, – утвердительно и спокойно закончил он.
Последняя фраза, похоже, окончательно охладила пыл рвущихся в атаку. Они остановились, соглашаясь со своим предводителем. Я посчитал его главным потому, что только таким подвластна глупая беснующаяся толпа. А уж в предводителях я кое-что смыслю. По той причине, что когда-то сам сотворил нескольких, буквально из ничего.
Главный пошел ко мне; в его манере двигаться проявлялось что-то знакомое. Подобная поступь уже встречалась мне. И встречалась много раз.
– Здравствуй, Мирд, – сказал человек вплотную подойдя ко мне. – Не ожидал, но предполагал, увидеть тебя.
Не только манера передвигаться, но и сходные черты лица говорили о том, кто стоит передо мной.
– Ли, ты какими судьбами здесь? Здравствуй!
– Да вот, борюсь потихоньку, – ответил Ли, раскрывая объятья.
– А как же твое убеждение – смотреть на жизнь, не вступая в борьбу? – спросил я, отправляя нож на прежнее место, и прижимая Ли Эра к себе.
Мы похлопали друг друга по спинам. Последний раз мы виделись с Ли давненько. Незначительные пересечения в коридоре-головоломке я не считал за встречи.
– Оказывается, иногда убеждений бывает категорически мало. Не вытерпел. Ты же помнишь, каким я был при нашем знакомстве.
– Да уж, это я забыть не смогу. До встречи с Длао мы немало натворили с тобой.
– Только ты, после встречи, совсем не изменился, а вот я тогда радикально поменял точку зрения.
– Не рассказывай, все знаю. С кем ты здесь борешься?
– Да есть один гадёныш извративший местную веру в угодную для себя.
– Надеюсь, не ошибусь, сказав Муффус?
– Совершенно верно, Мирд, именно он. Откуда знаешь? Хотя ...
– По его, по его душу я здесь объявился. Смущает только то, что не совсем знаю, где я и как сюда попал.
– А как же твоя сеть временных клеток?
– Не успел воспользоваться. Услышав гул в пещере, решил выяснить, что это такое. Оказались недружелюбные людишки, да еще с тобой во главе.
– Это не пещера, как таковая, а система катакомб, находящаяся под городом. Мы не в горах, а под жилой частью. Катакомбы следствие давней-предавней выработки породы.
– Ну и чего вы сидите в этих норах?
– Здесь мы хоть как-то держим оборону от тех, в чьей одежде сейчас находишься ты. Кстати, где взял?
Пришлось описать Ли события последних дней и каким боком связан с этими происшествиями. Не смог объяснить лишь одного, как попал в катакомбы. Объяснил Ли Эр.
Всех водителей после рейса перемещали в катакомбы, где они приходили в сознание и со страхом пытались выбраться наружу. Своей малочисленностью они не могли противостоять всем тем, кто считал себя хозяевами катакомб. А для Муффуса это было обычным развлечением, он с интересом наблюдал записи, где катакомбщики убивают его подручных, практически разрывая тех на куски. Камеры видеонаблюдения располагались где-то в катакомбах, но до сих пор не были обнаружены, не смотря на старания.
Обычная извечная ненависть несла свою службу и здесь. Ненависть одних по отношению к другим. Ничего нельзя поменять, пока все не передохнут, подумалось мне не в первый раз.
Я, похоже, очнулся позже всех, поэтому и оказался один. На других водителей и их напарников действовала изначальная доза, а мне ее вкатили перед самым переходом, из-за этого и остался сидеть в одиночестве. Обо мне не позаботился ни один из каравана, все спасали свою шкуру. Как объяснил Ли Эр, среди водителей не было профессиональных бойцов, таких которые раз от раза спускались в катакомбы в тех же одеяниях, но были намного опаснее. Из-за отсутствия боевых навыков водители вели себя как крысы.
– Ли Эр, это неблагодарное занятие, выяснять, кто прав, а кто виноват, – сказал я, выслушав объяснения. – В конечном итоге все получится не так, как хотелось.
– И это говорит тот, кто возводил на престолы многих и многих. От кого я это слышу?
– Именно знание сего и позволяет мне советовать.
– Несомненно ты прав, но я не отступлюсь от этих людей. Пойдем, представлю тебя.
Я согласно качнул головой. Мы подошли к группе и Ли Эр рекомендовал меня, как своего давнего друга, которого не стоит считать продажным, потому что он, вообще, не имеет отношения к местным распрям. Люди приняли слова Ли беспрекословно. Они верили ему. Если Ли Эр сказал, то он сказал истинную правду. Это угадывалось по выражениям лиц.
Сразу же после знакомства мы снялись с места всей толпой и пошли по проходу в ту сторону, откуда я начал свой путь. Вскоре мы вышли к развилке, переходящей в более широкий проход. Именно здесь к нам присоединилась еще одна группа. Люди из нее сообщили Ли Эру, что впереди замечена группировка затянутых в черное, спустившихся для столкновения. Это напоминало мне какой-то детский сад, но Ли Эр, похоже, думал по-другому. Он отвел меня в сторонку и сообщил на ходу, чтобы не привлекать всеобщее внимание:
– Мирд, есть наблюдение, мое наблюдение, что когда в катакомбы спускаются люди Муффуса, то сам Муффус находится неподалеку на поверхности. Он выходит в город неофициально, для встречи с какой-нибудь женской особой. Обычно после таких встреч все дамы, с которыми встречается, попадают в его гарем.
– У него еще и гарем, до кучи, есть?
– Есть.
– Здесь это принято или как?
– Принято.
– Значит, я могу предполагать, где мы территориально находимся.
– Правильно. Можешь. Именно там. Но не для этого я начал тебе говорить. Если на пути попадутся люди Муффуса, то не влезай в стычку, а следуй за мной.
– Как так? А как же твои слова по поводу борьбы?
– Не язви, Мирд, лучше послушай.
– Хорошо, слушаю.
– Следуй за мной. Попытаюсь показать тебе Муффуса.
– Чего же вы его не грохнете, если у тебя есть предположения, где он будет?
– Нам не нужно его убивать.
– Ага, вас занимает сама борьба. Бесконечная. Боюсь, что разочарую вас. Испорчу вам борьбу. Мне придется забрать Муффуса с собой, конечно, сперва выяснив у него некоторые интересующие аспекты. У тебя не пропало желание показывать его?
– Ты же все равно пришел за ним. Так что, рано или поздно, выполнишь свою задачу. Я же тебя знаю.
– Они впереди! – закричали из толпы. – Они здесь!
Ли Эр и я остановились. Люди же наоборот повытаскивали всевозможное оружие, хотя преобладали ножи, и бросились к противникам, совершенно забыв, что предводителя нет с ними.
– Идем за мной, – поманил меня Ли Эр, дождавшись, когда вся толпа убежит.
Он пошел, держась правой стены и внимательно смотря вперед. Дойдя до очередного прохода, мы юркнули в него, но прежде, чем свернуть, я глянул, куда все ринулись. Там и правда начался мордобой и поножовщина. Люди в разноцветных хламидах и затянутые в черное слились в общую кучу, ожесточенно мутузя друг друга. Посмотрев на все это, я двинулся за Ли.
В этом проходе пол понемногу уходил вверх, стремясь соединиться с потолком. Ли Эр уже стоял на насыпном холме и пытался зацепиться за что-то на потолке. Я взошел на холмик, увидев, что пытается ухватить Эр.
– Мирд, помоги, насыпь утоптали.
Я дотянулся до штыря, который не давался Ли, и дернул вниз. В потолке открылся лючок и выехал кусок лестницы. Ли ухватился за последнюю ступеньку, подтянулся и полез. Я повторил его действия и стал подниматься следом. Мы лезли вверх по какой-то колодезной шахте, лезли несколько минут, пока не добрались до еще одного люка. Похоже, катакомбы находились на приличном расстоянии от поверхности.
Ли отвел второй люк в сторону, а затем выбрался наружу. Следом на волю выкарабкался и я. На улице вечерело, либо было сумрачно. Мы оказались на одной стороне небольшой площади. Нас никто не заметил, когда мы показались из-под земли. На площади располагалось несколько летних кафешек, стоящих почти вплотную.
Ли Эр задвинул люк и вновь поманил меня за собой. Мы присели за один из столиков, к нам подошел молодой мальчишка и вопрошающе встал. Ли дал указание – мальчишка удалился, похоже, не совсем довольный тем, что заказали. Паренька не было около двадцати минут, а когда он все же появился с двумя кружками в руках, то небрежно поставил их на стол и тут же ушел. Я подумал, что же могло так расстроить паренька и почему он так долго нес наш заказ? Отхлебнув из кружки, я тут же выплюнул все обратно. В рот попала такая гадость, что ее нельзя было держать на языке. Напиток имел вкус выдохшегося прокисшего пива, в которое, вдобавок, кто-то еще и харкнул.
– Что это за дерьмо, Ли? – отодвинул я кружку в сторону.
– Самый дешевый напиток, – смачно отхлебывая, невозмутимо посмотрел на меня Ли. – Очень помогает от жажды.
– Может и помогает, но пить такое вовсе нельзя. Это помои.
– Не хочешь – ни пей.
Выяснив, почему парень остался недоволен заказом и так долго его нес, я отодвинул кружку еще дальше.
Похоже, никто из посетителей кафешек не удивлялся тому, что мы с Ли Эром сидим за одним столом: я в форме людей Муффуса, Ли в хламиде катакомбщиков. Может, это было в порядке вещей? Поинтересовался об этом у Ли, но он отмахнулся, уставившись в одну точку.
Проследив за его взглядом, я увидел, что почти с того же места, откуда появились и мы, идет высокий человек в военной форме песочного цвета, с темно-синей чалмой на голове. Этот остроносый красавец с усами, которые плавно перетекали в густую коротко стриженную черную бородку, был смугл и казался типичным южанином. Рядом с ним шли двое, почти в такой же форме, но с непокрытыми головами. Я сразу же догадался, кто это, а Ли Эр подтвердил догадку.
– Мирд, это Муффус. Я прав в своих домыслах.
– Я понял, что это он. Ну и что же ты собираешься делать дальше?
Ли не ответил на вопрос, увлеченно наблюдая, куда шествует Муффус. Тот проследовал мимо нашего кафе, миновал еще одно и вошел в следующее. Сопровождающие остались снаружи небольшого заборчика, ограждавшего все заведения. В кафе Муффус направился к столику, где сидела одинокая дама. Ли был прав, рассказывая свои наблюдения; Муффус находился здесь и встречался с какой-то особой женского пола.
– Так что же ты все-таки собираешься делать, Ли? – повторил я свой вопрос.
– Ничего не собираюсь. Я показал его тебе, а дальше ты решай сам, что будешь делать с ним. Ты же пришел по его душу.
– Ну не совсем по душу, сколько по телу.
Муффус оживленно беседовал с дамой, иногда позволяя себе очень размашисто жестикулировать. Собеседница, то заливалась смехом, то смотрела на Муффуса серьезно. Вскоре он сел с ней рядом и положил руку на плечо. Сперва дама пыталась скидывать руку, но со временем смирилась и позволила себя даже поцеловать. Муффус был откровенным бабником.
Наблюдая за ним, я не ощущал того лидера, о котором все здесь говорили, что-то было не совсем так, как мне преподносили. Надо разобраться в этом. Еще какое-то время Муффус обнимал даму и шептал ей что-то на ухо, а она кивала в ответ, но с каждым разом кивки становились более вялыми. Вскоре ее голова упала на бок – дама была без сознания. Муффус сделал жест рукой, его люди подошли к столику. Один из них взвалил даму на плечо. Затем они покинули кафе и пошли в ту сторону, откуда появились. Упускать момент было нельзя.
– Ли, похоже, здесь мы расстаемся. Не хочу таскать тебя за собой, пока не выясню, что да как. Еще увидимся.
– Надеюсь на это, Мирд, – кивнул Ли и приложился к кружке противного пойла.
Я встал из-за стола и двинулся вслед за уходившими, раскинув сеть временных клеток, чтобы не упустить преследуемых, если вдруг воспользуются своими тайными ходами. Шел за ними, но делал так, чтобы не попадаться на глаза. Покинув площадь, они свернули в переулок. Когда я повернул туда, их уже не было видно, но моя сеть показывала передвижение. Они скрылись от глаз в этой реалии, но нельзя обмануть сеть временных клеток, ловившую все перемещения в любых пространствах и плоскостях.
Перемещением занимался не дилетант, но и ни особый умелец этого дела. Ему как-то довелось узнать о таких возможностях, но, похоже, далеко не все. Если бы я взялся за такое, то еще бы подчистил за собой, чтобы невозможно было отследить и намеков на перемещения. Но, то – я, а то – кто-то другой. Я, вообще, удивлен, что кто-то может пользоваться подобными вещами. Знаю, что в Инкару есть люди, научившиеся шастать через пространство, однако, использующие для этого временные ворота, без которых им не обойтись. Их ворота были схожи моим пространственно-временным лифтам, но более низкого уровня. Творить переходы без подручных средств те люди не могли, а вот этот персонаж, похоже, обладал чем-то таким, что позволяло ему делать это, почти как я. Неужели сам Муффус умеет пользоваться временными клетками? Интересно разузнать, как он смог этого добиться.
Сеть позволила определить конечную точку пути. Я видел место, в которое стремился попасть, отправляясь сюда. Зафиксировал цель в сети и убрал ее, решив отложить визит в дом Муффуса до наступления темноты, а покамест побродить по городу и посмотреть окружающую обстановку. Мне был знаком город, но, с момента последнего посещения, здесь все радикально изменилось. Постройки приняли другой вид, кое-что осталось из старых традиций в архитектуре, но в целом все было утеряно безвозвратно. Того величия не существовало, все здесь теперь выглядело, как и везде. Никакой красоты. Серо и однотипно. Скучно мне было смотреть на это.
Так, скитаясь по городу, дождался наступления ночи, остановившись, раскинул сеть временных клеток, зафиксированное ранее место сразу же показало себя. Я шагнул туда и очутился почему-то рядом со зданием, а не внутри него. Сверился с сетью. Получалось, что она немного привирала. Такого еще не случалось со мной, а тем более с ней. Вновь сверившись с сетью, шагнул внутрь здания, но оказался лишь с другой стороны дворца. Не поверив происходящему, попытался шагнуть еще раз, но опять же стоял снаружи здания. Этого не могло быть. Сеть показывала дворец целиком и все объекты внутри, перемещающиеся или находящиеся на одном месте. Я все видел, но не мог справиться с не пускающим внутрь барьером. Это становилось интереснее. Неудачи начали меня развлекать; дерзкий выскочка противостоял моему проникновению во дворец. Это было забавно. Мне давно уже никто не совал такие палки в колеса. Может, кто-то новый появился в наших сферах?
Я уже хотел было войти во дворец обычным способом, как люди, и уже практически шевельнул левой рукой, чтобы разбудить нож, но тут вспомнил про свои пространственно-временные лифты. Вот этим вещам не мог помешать никто. До сих пор. Если я где-то и сплоховал бы, то в лифтах заключалось то, что невозможно остановить, даже искажая пространство. Лифт непременно находил то, что ему полагалось. Я вновь обратился к сети, и она показала лифт в нескольких мгновениях от меня. Едва успев шагнуть немного в сторону, я оказался внутри мозаичной кабины. Поискав глазами, нашел нужные камешки и приложил к ним пальцы с надеждой, что все пройдет успешно.
Одна из стенок лифта преобразовалась в дверь. Достав из кармана черную тряпицу, намотал ее на голову, оставив щель для глаз. Если верить Ли Эру, то все люди Муффуса ходят во дворце именно так. Меня смущало лишь то, почему люди, пришедшие с Муффусом в кафе, были в другой форме. Выбирать не приходилось, располагал только тем, чем располагал. Взяв дверь за ручку, открыл ее наружу. Передо мной предстал полутемный коридор с арочными перекрытиями.
Не выходя из лифта, сверился с сетью, которая показала, что нахожусь снаружи здания. Моя сеть временных клеток безудержно врала, на нее неумолимо действовало искажение пространства. Над постижениями этих свойств трудился Временщик, пытаясь разгадать мою задачу, но не думаю, что здесь находился он, его присутствие не чувствовалось. Здесь был кто-то другой.
Предстояло обследовать дворец, и я покинул лифт, закрыв за собой дверь. Полагаться на сеть я не мог, поэтому отказался от нее, а вот нож-четырехлезвийник опустил в ладонь, но пока всего лишь в виде темного брусочка металла. Исходив весь этаж, так ни на кого и не натолкнулся; дверей было не так много, к тому же все оказались заперты, и я не стал ломиться в них.
Я попал на третий этаж, хотя рассчитывал, что выйду из лифта на первом. Получается и лифт оказался под влиянием местного искажения, но все же помог пробраться внутрь. Обойдя третий этаж целиком, я принял решение спуститься на второй, рассчитывая, что там попадется хоть одна живая душа.
Второй этаж мне понравился больше; начали попадаться люди, одетые, как я. Они делали приветственный знак рукой, по-особому складывая пальцы, я отвечал таким же жестом, не зная, правильно ли, но люди относились к этому совершенно спокойно. Похоже, меня принимали за своего. Я шел вперед, обследуя второй этаж, как вдруг уперся в тупик. Передо мной были две створки ворот, рядом с которыми стояло двое затянутых в черное. Я уже хотел было развернуться и пойти в обратном направлении, но они открыли передо мной ворота, пропуская дальше.
Я вошел внутрь, в огромный зал с разложенными на полу коврами и кучами подушек и пуфиков. В разных местах курились благовония, заполняя пространство приторными ароматами. На коврах и подушках возлежали полуголые женщины и абсолютно голые мужчины. Из всей одежды на мужчинах были только черные повязки на головах. Едва я вошел, как ко мне подошли две женщины и, взяв меня за руки, повлекли за собой. Рядом с каждым мужчиной вертелось по две-три пассии. Они натирали их маслом, делали массаж и всячески пытались ублажить своих подопечных. Меня вели все дальше и дальше, в конечном итоге понял, куда. Я увидел его издалека. На самых дорогих коврах и богатых подушках полулежал сам Муффус, вокруг суетилось пять женщин. И Муффус, и эти женщины были абсолютно наги. На Муффусе не было даже той самой чалмы. Одной из пяти женщин являлась именно та особа, которую ему уволокли из кафе. На нее до сих пор действовало что-то одурманивающее, движения были замедленными и неторопливыми, она не понимала, что делает и где находится.
Женщины подвели меня к Муффусу и остановились. Он поднял глаза, закосевшие от опиатов, и произнес:
– Ты мой воин. Ты служишь мне. Ты имеешь право расслабиться и получить удовольствие. Ты имеешь честь видеть, как твой господин получает удовольствие.
Он сказал все это на местном наречии, но я понимал любое без особого труда. Я подумал, что мне следует что-то ответить Муффусу, вспомнил, что голосили тогда в деревне, когда пришел караван, не нашел ничего лучше и крикнул:
– Слава Муффусу!
Видимо, этого было вполне достаточно, потому что он махнул мне рукой, чтобы я шел развлекаться с этими двумя наложницами. Дамы взяли меня под руки и повели к свободному ковру. Я, конечно, не горел особым желанием развлекаться, но приходилось идти и на эти уступки. Увидев глаза Муффуса, понял, что он в таком состоянии не мог поддерживать кривизну пространства и скрывать дворец от моей сети. Был кто-то еще. Мне нужен был именно тот. Или они оба.
Женщины уложили меня на ковер и принялись расстегивать черный костюм, но тут я почувствовал, что со временем вокруг что-то происходит. Кто-то крутил его как хотел. Окружающие меня люди, заполнявшие весь зал, в том числе и Муффус, словно замерли. Застыли на месте, как восковые фигуры. Каждый за тем занятием, которым был увлечен в последнюю секунду. На меня это не действовало по причине того, что это был я. Раз и Муффус замер как все, то дело выходит вовсе не в нем. Я застыл, пытаясь слиться с общей кучей временных статуй, ожидая появления того, кто за всем этим стоит.
Дождался.
Он появился в центре зала. Шагнул из другого помещения, также как это делал я. Человечек с меня ростом, но худее и суше. Коротко остриженные коричнево-золотистые волосы, скуластое гладко выбритое лицо, одет не в местную одежду, да и сам не походил на южанина. В нем было что-то восточное или скорее северо-восточное. И одежда принадлежала традиционному крою тех мест.
Но зачем он приостановил всех? Появившийся прошел мимо меня, направляясь прямиком к Муффусу. Я следил за ним только глазами сквозь прорезь нелепой повязки, а в левой руке у меня пульсировал сползший четырехлезвийник, готовый для трансформации и дальнейших действий.
Человек подошел к Муффусу и сделал недовольное лицо.
– Все веселишься, развратник, – произнес человек узнаваемым голосом.
Это был Мсаил. Я не спутал бы его голос ни с чьим другим. Так вот, значит, кто здесь занимается экспериментами с искажениями.
– Ну что, пиявка на моем теле, – продолжал разговаривать Мсаил с безмолвствующим Муффусом, – хорошо тебе живется? Все тебя честят. Все верят, что ты приведешь их к славе и освободишь мир от сброда. С одной стороны, конечно, хорошо, что никто не знает, что за всем стою я, но с другой обидно, а с третьей – об этом знаешь ты. А ведь тебя надо подкачивать, чтобы ты не проговорился об этом и верил в то, что это ты сам на все способен, гад, – с этими словами Мсаил так сильно залепил Муффусу в лоб, что тот даже, как мне показалось, моргнул.
Затем Мсаил достал небольшую вещицу из кармана и приложил к груди Муффуса. Голое тело содрогнулось несколько раз, а затем отвалилось навзничь в неестественной позе. Мсаил развернулся, намереваясь уходить, и уперся взглядом в мои глаза, смотрящие на него. Я просто не успел отвести взор.
Мсаил сразу же все понял. Он был не глуп. Я тоже.
– Ты, – сказал он утвердительно, когда я уже поднимался с ковров и начинал движение в его сторону. – Все-таки прошел. Значит, мне не удалось сдержать тебя.
– Смотря кого ты имеешь в виду, говоря "ты", – ответил я, просчитывая дальнейшие действия и срывая нелепую повязку с головы.
Четырехлезвийник принял нужную форму, и я держал его так, чтобы Мсаил видел, что есть у меня в руке. Он нисколько не смутился, и в его руке появилось холодное оружие, чем-то напоминающее мое.
– Я тоже не пустой, – сказал он. – Не думай, что меня будет так легко взять.
– Зачем ты остановил людей?
– Чтобы не видели, что делаю с их кумиром.
– Для чего ты это делаешь?
– Ты же слышал, мне удобно, чтобы все думали, что Муффус борется с их врагами и ведет к победе.
– Все дело твоих рук?
– Что именно?
– Фальшивые купюры, пищевые добавки в продуктах, которые доставляешь караваном в Ярисо.
– Да.
– Зачем?
– Глупый вопрос. Сперва надо заниматься развалом великих стран, а потом уже браться за маленькие государства, когда большие не могут помочь сами себе, а тем более своим мелким соседям. Это же тривиально.
– Боюсь ты взялся не за ту ложку.
– В каком смысле?
– Я не дам тебе возможности менять ход событий в Ярисо. Мне нравится это место. С ним у меня связаны очень многие хорошие и плохие воспоминания. Можно сказать, что ты наткнулся на ангела-хранителя Ярисо, и ему не нравится, чем ты занимаешься.
– А мне плевать, – ответил Мсаил и шагнул ко мне по клеткам, намереваясь оказаться за спиной.
Я отступил в сторону и кинул сеть. Она действовала. Она видела его перемещения. Похоже, что он не мог искажать все пространство или не мог выполнять сразу несколько задач. Все же он был дилетант в этом деле.
Отступив, я сам оказался у него за спиной и похлопал по плечу, когда он появился передо мной. От неожиданности Мсаил отшатнулся, полоснув ножом по воздуху. Разглядев оружие поближе, я понял, что ошибся, сравнив его со своим. Обычный клинок, не более того. Я нанес удар четырехлезвийником по нелепой игрушке и разрубил ее на несколько частей. То, что осталось в руке, Мсаил с испугом отбросил в сторону, удивленно смотря на посиневшую от холода кисть.
– Что это такое?
– Мой четырехлезвийник ледяной стали. Думал, ты знаешь, с кем связался и что у меня в руке, когда с утверждением произнес "ты". Я решил, что ты в курсе, кто перед тобой стоит.
– Нет. Узнал в тебе лишь человека, что заменил водителя в первом грузовике, а потом пытался пробраться во дворец с помощью временных клеток. Думал, ты из разведки Ярисо и обладаешь возможностями, похожими на мои.
– Почему не ликвидировал меня при первой возможности, когда смог отключить в грузовике?
– Было интересно проверить твои силы. Я так развлекаюсь.
– Что ж, в этом мы схожи. Я тоже люблю развлекаться. Но ты ошибся, это не я обладаю возможностями, похожими на твои, а ты в малой мере походишь на меня.
В его глазах было смятение и в то же время неверие в то, что говорю. Он шагнул от меня, пытаясь скрыться и одновременно приводя людей в зале в движение, надеясь, что это собьет меня с толку, но я пошел следом, четко видя его перемещения по клеткам. Сеть работала как надо, и он уже не мог скрыться от нее. Я понял его принцип искривления пространства; он был не очень сложен. Распознав алгоритм, добавил сведения в свою сеть; и она теперь сообщала мне о каждом последующем шаге Мсаила.
Он не хотел сражаться со мной, а пытался улизнуть, увидев, что ему попался противник не по зубам. Однако, уйти ему не удавалось: он все шагал и шагал по клеткам, но каждый раз, появляясь в новом месте, заставал меня, ожидающего его с милой улыбкой на устах.
Он все еще надеялся от меня скрыться, продолжая свои нелепые шаги. Ему не верилось, что нашелся кто-то способный противостоять. Я знал, что вскоре он устанет и прекратит бесплодные попытки; хождение по временным клеткам, особенного у такого субъекта, отнимало много сил, а он, казалось, не ведал, как их пополнить.
Сеть уже показывала мне его перемещения на пять-десять шагов вперед. Именно в одной из клеток я увидел, как он валится с ног, шагнув обратно в свои покои во дворце.
Наконец этот момент настал. Я сидел в кресле в его апартаментах, когда он появился передо мной и свалился на пол от бессилья. Он смог только поднять голову, чтобы вновь увидеть мое улыбающееся лицо, и прохрипеть с ненавистью:
– Ты достал меня, сволочь!
– Не ругайся.
– Да пошел ты. Кто ты, вообще, такой?
– Я мог бы показать тебе, кем могу быть, но думаю ты не обрадуешься, увидев это. А к тому же мне не очень хочется терять тело из-за тебя.
– Что тебе нужно от меня?
– Я уже сказал, что не дам поганить Ярисо. Сейчас ты пойдешь со мной к тем, кому я обещал тебя привести.
– Не могу ходить. Устал.
– Об этом не беспокойся. Моя забота.
– И ты всегда будешь за мной так гоняться, если вновь захочу сбежать по клеткам?
– Нет. Одену временной ошейник, который тебе не удастся снять, и ты уже не сможешь шагать по клеткам.
– Сволочь, – вяло произнес он.
– Заткнись. Дилетант. Думаю, что Муффус без тебя потеряет всю свою власть.
Мсаил ничего не ответил.
Я соорудил временной ошейник и пристроил на подопечного. Молчаливо с презрением он посмотрел на меня и отвернулся. Я попытался узнать, как ему удалось пользоваться временными клетками, но он лишь злобно шипел и не отвечал ни единым словом.
Дождавшись, пока к нему вернуться хоть какие-нибудь силы, я раскинул временную сеть в поисках лифта. Тот передвигался в минуте от нас. Я заставил Мсаила подняться на ноги, но все же слегка поддерживал его. Ровно через минуту мы находились внутри кабины.
Мсаил с большим удивлением разглядывал мозаичные стены, пол и потолок, находясь в подвешенном состоянии рядом со мной. Его поразило это зрелище.
– Что это такое? – спросил, забыв, что не говорит со мной.
– А ты мне скажешь, откуда узнал про временные клетки?
– Вот еще! – фыркнул он и замолчал.
Я выбрал комбинацию из нескольких камешков и нажал, перед нами появились дверцы шкафа в кабинете полковника Топки. Толкнув их, уже собрался выйти, но уперся взглядом в нацеленный на меня ствол точечного гранатомета малого радиуса поражения. Его держал в руках бригадир Назар, стоя у дальней стены, где раньше был стол полковника. Полковник и еще несколько человек находились у Назара за спиной.
– Что это значит? – спросил я.
– Нам нужно как можно меньше тех вещей, которые мы не понимаем, – ответил полковник.
Следом за этими словами Назар выпустил в меня снаряд. Я не успел уйти по клеткам, а может и не захотел. Сейчас уже точно не скажу. Яркая вспышка ударила по глазам одновременно с неприятным хрустом грудной клетки, куда угодил снаряд. Еще я успел услышать хохоток Мсаила за спиной.
В коридоре-головоломке, сидя на любимом камне, я сказал сам себе, но, похоже, вслух:
– Вот и помогай после этого людям. Все-таки те, кого мы с братьями возводили на престолы ранее, были намного благодарнее нам за это!
– С первым согласен, – сказал Мсаил, стоящий рядом с камнем, – а вот насчет второго мне не совсем понятно.
Я посмотрел на него и решил рассказать, кто я есть на самом деле.
Я – Мирд Ниен.

2004.

2. Не кради

Я открыл глаза, ощущая непривычную боль по всему телу; надо мной голубело небо, по которому медленно ползли клочковатые облака. Вероятно, я лежал на земле. Сперва не смог разобрать, отчего чувствую «новую» боль, потому что испытывал её впервые. Я приподнялся, принимая сидячее положение. Перед глазами предстало огромное поле. Справа от него стеной стоял лес, а впереди и слева, вдалеке, загибалась гряда гор. Кругом, на всем пространстве, валялось множество тел в различных позах. На вид все мертвы.
Я осмотрел свое новое тело и обнаружил множественные, смертельные для человека, раны. На мне совершенно отсутствовала одежда, поэтому я легко увидел, как покалечено это тело. Порадовало другое. Раны потихоньку затягивались и боль отступала. Видно братья выбрали тело мертвого воина, в которое меня и отправили, а еще позаботились, о чем говорили. Неуязвимости нового тела. Я не догадывался как им это удалось, но факты творились на моих глазах. Боль унималась и становилась тише, пока совсем не сошла на нет. Раны исчезли, не оставив и следа на моем новом теле. Интересовало только то, почему я абсолютно гол, тогда как многие другие павшие воины валялись одетыми.
Причина этого вскоре обнаружилась. По полю брани ходило трое людей, раздевая трупы и собирая одежду в мешки. Посмотрев на места бывших ран, я удивился, для чего мародерам такая рванина, и, поднявшись на ноги, крикнул:
– Эй, по-моему, вы занимаетесь слишком паскудным делом.
Троица замерла на месте, с испугом уставившись на меня. Они находились далеко, но тонкий слух я все же сохранил, даже очутившись в человеческом теле.
– Ты же говорил, что он мертвый, – сказал один.
– Он был трупом, я проверял. Он валялся бездыханный. Он даже ни разу не шевельнулся, когда я пинал его ногой.
– Ты что, не веришь своим глазам? Вон, живой стоит.
– Надо его убить, – предложил третий. – О нашей тайне не должны узнать.
Все трое бросили мешки и кинулись в мою сторону, вытаскивая из-за поясов короткие мечи, наверно, подобранные тут же. На воинов они не походили и вряд ли носили с собой оружие.
Ну, что ж, заодно проверю – смогут ли они меня зарубить. Если смогут, то предстану перед братьями, но больше не позволю им накинуть на меня усмирители. Я решил не сопротивляться. Мне не хотелось оставаться в земной сфере.
Мародеры подлетели и как-то неумело стали тыкать меня приобретенными мечами. Было видно, что они не особые умельцы в ратном деле. Они, как стервятники, могли иметь дело только с трупами. Пытаться убить живого было для них внове, но они хотели обезопасить себя от раскрытия какой-то их тайны. Мечи тыкали в грудь, в живот, в спину, но не оставляли ни единого пореза. Они упирались в меня словно в камень – не причиняя вреда.
– Разве так должно быть? – испуганно спросил один из них.
– Нет, – твердо ответил я, хватая и выкручивая его руку, чтобы завладеть мечом. – Должно быть вот так, – грозно сказал я и рубанул отнятым мечом наискось, перерубая ключицу и ломая ребра.
Меч был не из лучших. Такой поделкой невозможно сражаться.
Жертва моего удара, округлила испуганные глазенки и завалилась на землю. Двое оставшихся закричали, ринувшись от меня в сторону, но побежали все-таки к мешкам, чтобы забрать награбленное. Страсть наживы сильнее страха смерти. Подхватив все три мешка, они стремглав дернули с поля, убегая к лесу.
Я остался один среди поля павших воинов. Что здесь была за битва и почему я ничего не знал о ней? У меня была твердая уверенность, что войны в земной сфере давно прекращены. Для этого и ставились смотрящие – боги, чтобы люди не убивали друг друга, а жили спокойно. Смотрящие решали все между собой, а уже потом объявляли людям волю. По крайней мере так должно было быть. Так хотел ПОЭТ. Но, похоже, с его исчезновением все пошло иначе, а мы, ввязанные в божественные междусобойчики, и забыли о том, что происходит в земной сфере. Но ведь ПОЭТ сам запретил нам соваться сюда. Знали мои братья о происходящем здесь? Если об этом не ведал я, то это не говорит о том, что такими сведениями не обладали Рунп или Горд. Вполне вероятно, что им известно это. А возможно и устраивает подобное. У меня возникло желание выяснить, что да как. Я хотел поговорить по этому поводу с братьями, но не мог попасть к ним. Я посмотрел на меч в руке и решил проверить еще одну вещь. Если меня не могут убить люди, то может сам прикончу это тело и освобожусь. Моей-то силы должно хватить, чтобы проткнуть неуязвимое для людей. Я перевернул меч лезвием в свою сторону и попытался воткнуть в живот, но руки не совершили ни малейшего движения. Их словно кто-то держал, не давая ходу. И это обещание братьев имело силу.
Тогда я попробовал распустить тело, как делал раньше, но это оказалось неподвластно. На неизвестный мне срок я оказался заключенным в человеческом теле. Вольный ветер в плену плоти. До тех пор, пока не закончится его ресурс. Это было грустно. Очень грустно. Я не мог пользоваться ничем, что умел изначально. От злости я мысленно нарисовал образ всех девяти братьев, стоящих передо мной на поле, представил, что формирую огромный незримый воздушный камень, и швырнул в сторону стоящих. К моему удивлению поверхность поляны содрогнулась, а в том месте, где как бы стояли воображаемые братья, образовалась внушительная вмятина в земле. Это заинтересовало меня. Раньше, в свою бытность одним из братьев-наемников, мне приходилось не только представлять, а именно формировать определенное и только после этого применять задуманное. Сейчас же, здесь, получилось, что я только представил и все свершилось. Я попробовал еще раз – посылая воображаемую полосу в сторону деревьев. Несколько стволов, аккуратно срезанные, повалились на землю. Все произошло, как и с воображаемым камнем. Наверно, специфика человеческого организма вкупе с моими былыми возможностями давала неожиданный результат. Этот симбиоз человеческого тела и сущности махастра вызвал во мне яркую бурю восторга, что я рассмеялся во весь голос. Вероятно, со стороны выглядело довольно странно – человек, стоящий посреди поля брани и окруженный трупами, смеется, что есть мочи. Но с этим смехом зарождалась моя новая суть.
Выходило, что не все так плохо в этом земном заключении. Я приобретал что-то новое, чего еще никогда не испытывал. А новых ощущений не испытывал давно. Очень давно. Я отвернулся от скалистой гряды и леса, посмотрев на то, что было у меня за спиной. Там текла широкая спокойная река, вдоль которой шла дорога. Река и дорога выходили из-под арочного проема в гряде гор и уходили за полосу леса. На другом берегу также стеной росли деревья. В таких реках я не купался, опять же, давно, с тех пор как ПОЭТ запретил нам посещать земную сферу. Я решил окунуться, чтобы смыть со своего нового тела остатки засохшей крови и пыль от битвы. Раны, конечно же, затянулись, но запекшаяся кровь никуда не могла исчезнуть.
Прежде, чем идти к реке, мне пришлось раздеть несколько павших, чтобы добыть целую одежду. Я уподобился мародерам, но лишь в силу того, чтобы одеться. Не ходить же мне нагишом по земной сфере, хотя с такими возможностями можно наплевать и на это. Помимо одежды пришлось подобрать несколько метательных ножей различной формы и пару добротных мечей, лучших, из всего числа полностью негодного для войны оружия. Все это железо я набрал, чтобы иметь под рукой простое оружие, а не пускать в ход, почем зря, обретенные возможности.
Сложив набранное на берегу реки, подошел к воде и посмотрел на свое отражение. На меня глядело смуглое скуластое лицо, поросшее щетиной. Видок был еще тот. Ничего от моего прежнего лица в нем не было, но выбирать уже не приходилось. Буду ходить с такой рожей. Я зашел в воду, окунулся с головой, а затем нырнул до самого дна. Река оказалась глубокой, но не очень, всего лишь четыре человеческих роста. Достигнув дна, решил проверить возможность глаз. Все обстояло хорошо; я отлично видел на этой глубине любой камешек и любую песчинку. Пребывание в человеческом теле не лишило меня возможностей видеть в темноте и слышать на разные расстояния. Это вновь порадовало меня. Я оттолкнулся ногами ото дна и вынырнул на поверхность.
А вот то, что было там мне не понравилось. Рядом с оставленной одеждой ходило пять вооруженных людей, вглядываясь в реку. Едва я показался над водой, как двое из них закричали.
– Да вот же он.
– Смотрите, все-таки живой остался.
Заявление "все-таки живой" совсем не устраивало меня. Похоже эти воины желали моей смерти.
– Да, те двое оказались правы – он жив, – заявил один из пяти. – Но ведь я сам видел, как наш князь зарубил его.
– Надо убить его и отнести князю, – предложил другой.
Их разговоры меня мало волновали. Пятеро вооруженных людей не могли мне причинить вреда, также, как и десятеро, раз мое тело стало неуязвимо. Я преспокойно выходил из воды. Воины обнажили мечи.
– Почему он не боится нас? – занервничал кто-то из них.
– А чего мне вас бояться, детишки, – сказал я с усмешкой. – Лучше уберите свои игрушки и отправляйтесь восвояси, если желаете остаться в живых. Мне лично ваши никчемные жизни не нужны, но если вы так сильно желаете, то я могу прикончить вас, не выходя из воды.
– Оставь свои слова, вождь презренных. Если ты не будешь сопротивляться, то мы возьмем тебя в плен и отведем к нашему князю, а уж он тогда решит твою участь, – сказал тот, что был в более ярких одеждах. – Если же ты окажешь сопротивление, то мы убьем тебя на месте, хоть те двое и утверждали, что ты неуязвим. Я не верю в это.
– Но его же уже убивал наш князь, – усомнился один из воинов.
– Замолчи! – осек его тот, что говорил прежде.
– Послушал бы ты своего воина, – сказал я.
– Заткнись, вероломный ублюдок. Наш Светлый князь...
– Да допек ты меня со своим князем, – перебил я.
Мне надоело стоять в прохладной воде и на противном ветру. Мне хотелось одеться. Я послал свою представленную волю в его сторону, и у человека в ярких одеждах снесло голову. Оставшиеся четверо, потеряв самого говорливого и видимо самого смелого, сразу же пустились наутек. Их словно ветром сдуло.
Я вышел из реки, согнал руками воду с тела, насколько смог, и стал одеваться в чужие мерзко пахнущие вещи. Их надо надлежало бы прополоскать в реке, но у меня не было желания ждать, пока они просохнут. Но тут в голову пришла милая идея. Я оценил взглядом труп без головы. Он был одного роста со мной. Его одежда была чиста. Я наклонился и понюхал одежду; она оказалась намного свежее собранной. Вскорости яркие одежды убитого отлично сидели на мне.
Надо было куда-то идти, но я не знал куда именно. Четверо воинов дали стрекача в сторону арочного прохода в горах и поэтому я решил пойти по дороге в другую сторону. Мне не хотелось сейчас вступать в стычки с кем бы то ни было. Я желал спокойно побродить по земле. Хотел насладиться этими местами, ведь достаточно долго не имел возможности посещать земную сферу, дав обещание ПОЭТУ.
Я вспомнил как мы с братьями впервые встретили ПОЭТА. Тогда он еще находился на земле и был просто поэтом. Встреча получилась достаточно интересной. Людей было еще мало и они не попадались нам на пути. Мы думали, что мы единственные представители, кроме всех остальных: зверей, птиц, рыб и прочих земных тварей. Мы думали, что эта земля наша и мы имеем полное право творить на ней все, что нам захочется. Но в то же время у нас было неодолимое желание найти того, кому мы должны служить. Мы не знали, кто это должен быть и как будет выглядеть. У нас существовал позыв отыскать себе хозяина, которому дадим власть над собой. Мы носились по земле с этой целью, но поиски ни к чему не приводили. Кроме различного зверья никто не попадался, кого бы мы смогли назвать нашим полновластным господином. Мы уже уверились в том, что поиски будут бесконечны, когда на пути возник субъект внешне похожий на нас самих. Он назвал себя человеком по имени поэт. Когда мы поинтересовались, что такое "человек", то поэт ответил просто: "Человек – это человек. Такое название придумал я". Та встреча с ПОЭТОМ положила начало всей цепочке событий, но в ту же встречу не обошлось и без неприятностей. Рунп, Вагр, Хор и я решили пошутить над человеком-поэтом, еще не зная, КТО такое человек, и поплатились за это. Поэт уже тогда показал нам, что он ПОЭТ, после чего мы пришли к выводу, что именно этого хозяина искали, бродя своими путями. Все определила та встреча с ПОЭТОМ.
Сейчас я шел по дороге через лес, наслаждаясь всеми запахами, которые он дарил. Дорога увела от реки и заглубилась в лес, ведя меня к тому, чего я еще не знал. Это напомнило о тех хождениях в поисках хозяина. Разочаровывало только одно обстоятельство. Звери и птицы как-то странно на меня реагировали. Сперва, завидев меня, они начинали тянуться в мою сторону, но потом что-то резко менялось в их поведении и они старались не подходить ко мне, а разлетаться или разбегаться в разные стороны. Это было непонятно и обидно для меня. Ранее звери всегда спокойно относились к нашему присутствию рядом с ними. Они не боялись нас. Волки, лисы и многие другие лесные хищники вились вокруг нас. Птицы садились к нам на плечи. Змеи могли, как украшения, висеть у нас на шеях и запястьях. Теперь все переменилось. Или все переменилось в животных, или в отношении животных ко мне, или симбиоз с человеческим телом давал такие побочные эффекты. Это было неприятно для меня.
Постепенно лес начинал редеть, кое-где торчали пни от недавно срубленных деревьев. Я почувствовал запах готовящейся еды. Где-то совсем рядом должно было располагаться поселение. Может быть именно отсюда были те погибшие воины на поле, но, вероятно, что и нет. Сквозь редкие деревья удалось разглядеть хлипкие постройки, не рассчитанные на проживание в них в холодное время года, говорящие о том, что особых морозов в этой местности не бывает.
Домишек стояло много. Это оказалось вполне обширное поселение, в котором должна быть и какая-никакая корчма. Конечно, я давно не был на земле, но примерно знал все обычаи и пристрастия людей. И то и другое соответствовало смотрящим за ними. А если выразиться точнее, то именно боги-смотрящие перенимали многие обычаи у людей.
В селении бегали детишки, ходили женщины. Все выглядело так спокойно, будто они не знали, что недалеко от них произошла бойня. Буквально тут же я увидел передвижную лавку, в которой находились те два мародера, что пытались убить меня. Они развесили напоказ вещи, что набрали на поле и стояли рядом о чем-то весело беседуя. Я пошел к ним. Увидев меня, они приутихли и стали испуганно озираться. Видимо их не прельщала встреча со мной.
– Как торговля? – поинтересовался я, подойдя вплотную.
– Чего тебе от нас надо? – огрызнулся один. – Мы занимаемся тем, чем можем заниматься. Если хочешь, мы вернем тебе твои вещи.
– Нет, я уже выбрал себе сносные шмотки. Мне просто нужна некоторая информация для полноты картины. Если вы доходчиво ответите на мои вопросы, то может и оставлю вас в покое. Кто были те пять воинов, что получили от вас информацию? Что вообще произошло на том поле? Кто такой я?
Мародеры удивленно переглянулись. Похоже, их озадачил мой последний вопрос, намного больше чем первые два.
– Ты что, не знаешь кто ты? – спросил один с подозрением.
– Если спрашиваю, то не знаю.
– Ну, если ты не знаешь, то и мы не знаем тебя, – попробовал отвертеться другой.
– Вас не заботит, что могу рассказать откуда у вас все эти вещи? Или жители поселения все знают о вас?
Такая постановка вопроса заставила их задуматься.
– Зайди в лавку, – сказал один.
– Зачем?
– Не буду же я тебе говорить все здесь, на виду у всех.
– Запомни только одно – никакой ерунды в твоей голове быть не должно, иначе этой голове не долго оставаться на плечах.
– Не беспокойся. Мы понятливые. Раз занимаемся такими делами.
Я удовлетворенно кивнул и прошел внутрь лавки, выбрал стул и присел на него. В лавку со мной зашел только один, но это не волновало меня, я рассчитывал, что второй вряд ли захочет испытывать мои возможности.
– Имя? – спросил я.
– Чье?
– И твое, и мое, по возможности.
– Игун.
– Это чье?
– Меня зовут Игун.
– Так вот, Игун, теперь обо мне. Кто я и как оказался на том поле?
– Ты что, ничего не помнишь?
– Нет.
– Я слышал о таком. До меня доходили слухи, что иногда от множественных ран люди теряют знание о себе, но я не думал, что это правда.
– Более внятно можно?
– Хорошо. Ты – Миртин. Вероломный налетчик с другой стороны горной гряды.
– Это куда река и дорога уходят в арочный проем в скалах?
– Да.
– Но ведь там сейчас стоит другое войско.
– Совершенно верно. Жители окрестных поселений попросили защиты у Светлого князя и он пришел из Славного города, чтобы оберечь их от тебя. Ты совершал набеги на эти поселения, убивая много людей и насилуя женщин.
– Что, я один это делал?
– Нет, у тебя было войско, которое ты, практически все, потерял на том поле. Светлый князь был уверен, что убил тебя. Он самолично нанес тебе смертельные раны, а затем, в знак презрения, приказал раздеть тебя и бросить на поле. Сам Светлый князь пошел дальше за горы, чтобы найти и уничтожить остатки твоих людей или забрать их себе на службу. Он надеется, что после потери тебя они согласятся служить ему.
– Верное решение. Но почему ты мне так спокойно рассказываешь о том, кем я был?
– У нас троих был договор с тобой. Однажды ты чуть не убил нас, но мы пообещали тебе, что будем работать твоими шпионами и доносить тебе о делах в поселениях. Ты всегда щедро одаривал нас.
– Почему же вы кинулись на меня на поле, желая убить?
– Мы испугались, что ты выдашь наши сговоры с тобой.
– Двуличные твари, вы просто перешли на сторону Светлого князя, – решил сыграть я. – Вы рассказали его воинам, что я жив. Вы хотели избавиться от меня. Сейчас я сверну тебе шею!
– Нет, господин, – Игун упал на колени и заползал передо мной. – Не делай этого. Мы будем верны тебе.
– Почему жители не узнали меня, когда вошел в поселение? Ты все врешь, Игун! Они должны были наброситься на меня, узнав того, кто нападал на них.
– Нет, они не видели твоего лица – ты всегда носил маску.
– Какую маску?
– Вот эту, – Игун указал рукой на маску, сделанную из морды кабана, висевшую внутри лавки. – Светлый князь отказался от этого трофея, поэтому мы забрали его сами, но можем вернуть тебе, наш господин.
– Как же меня узнали воины?
Игун замялся.
– Ну?!
– Они шли как раз из поселения в сторону гор, когда мы, перепуганные, вылетели на них, и нам пришлось рассказать о тебе, чтобы они не стали рыться в наших мешках.
– Не верю я тебе, Игун. Все как-то складно и нескладно получается. Больно все просто. Мне придется тебя убить.
– Не-е-ет, – завизжал Игун и бросился к выходу.
Я не хотел, чтобы в поселении поднялся переполох, поэтому быстро выхватил метательный нож и послал его в сердце Игуна. До выхода он не добежал, пухлое тело брякнулось на пол. Я выглянул из лавки и поманил второго.
– Иди сюда, тебя Игун зовет. Надо обсудить вознаграждение.
Последние слова подействовали изумительно; второй «торговец» сорвался с места и, можно сказать, впрыгнул в лавку, а там я уже свернул ему шею. Двое мародеров валялись передо мной и я не испытывал к ним никакой жалости. Обшарив их карманы, выгреб всю имеющуюся наличность и вышел из лавки с намерением покинуть поселение. Я прошел его насквозь. На меня никто не обратил внимания, я удачно выбрал одежду. Яркие наряды того воина говорили, что я принадлежу к числу людей Светлого князя.
Вновь войдя в лес, я стал поносить братьев в виду того, что был не совсем доволен их выбором тела для меня. Они нашли тело какого-то убийцы. Я рассчитывал, что процесс заключения в человеческое тело выглядит несколько иначе, что тело, в которое меня поместят, создаст тот золотой шкаф, а получилось, что он лишь отправил меня в недавно убитого налетчика-разорителя. Может это Рунп и Горд намутили с аппаратом и он выдал не тот результат? Не знаю. Однако обладать телом убийцы меня не особо прельщало. Не факт, что никто никогда не видел лица Миртина. Также теперь я понимал, почему звери и птицы так реагировали на меня; ведь они же все чувствуют. Они тянулись к моей внутренней сути, почуяв ее, но натыкались на неприятное для них человеческое тело и тут же испытывали отвращение к нему. Вероятно, что звери видели, как это тело ходит в маске, сделанной из их собрата. Звери не могли подойти к такому человеку. Они отвергали его.
Дорога была только одна. Я шел по ней, надеясь, что она выведет к Славному городу, откуда пожаловал Светлый князь. Его отсутствие меня вполне устраивало. Это было то, что нужно. По дороге попалась еще пара поселений, жители которых приветственно кивали, завидев меня, но не пытались вступить в разговор. Наверно, они считали, что спешу в город и не решались останавливать.
Потихоньку солнце начало опускаться, погружая окрестности в предвечерние сумерки. Мне хотелось дойти до города еще до заката, но я не знал насколько далеко он расположен. К моему удовлетворению стены его показались, пока солнце еще кое-как освещало местность красноватым светом. Я увидел высокий забор, сделанный из толстых бревен, с несколькими сторожевыми башенками по периметру. Дорога упиралась в открытые, сейчас, ворота и уводила внутрь города. Снаружи стояло четыре стражника, и я задумался, что буду им отвечать, если они меня о чем-то спросят. На счастье, когда подошел к ним, они без вопросов пропустили меня в город. Это порадовало и дало понять с какой беспечностью стражники относятся к своим обязанностям.
В городе шло веселье, будто здесь радовались тому, что князя нет на месте, и можно вдоволь покуролесить без его присмотра. Воины в таких же одеждах, что я видел на людях у реки, ходили навеселе в обнимку с женщинами определенного поведения. Только раз от раза, при виде меня, они немного серьезнели, но ненадолго. Их состояние не позволяло им быть серьезными продолжительное время.
Увидев город, его особенности построек, я пришел к окончательному выводу, что братья послали меня в локацию, неподвластную Маардуку. Это было место, над которым, по-моему, еще никто не стоял смотрящим-богом. Эта местность была в планах ПОЭТА, но он не успел поставить здесь никого. В ЕГО кабинетах были-ждали уже готовые боги, но мы сперва должны были расчистить верхние сферы над этим местом, чтобы поставить туда смотрящих. ПОЭТ не успел приказать, а мы не спешили делать без ЕГО воли. Заготовок-богов было великое множество и еще обширные участки земной сферы находились без смотрящих. В планах ПОЭТА было постепенное освоение, но он не успел его закончить и куда-то пропал без вести.
Я почувствовал голод непохожий на мой, но, наверно, присущий человеческому телу. Своим изначальным острым обонянием обнаружил откуда исходит вкусный аромат еды и пошел на этот зов. Корчма оказалась забита солдатами и горожанами. Едва я ступил на порог, как ко мне подбежал человечек и, суетясь около, затараторил:
– Господин, у нас есть для вас отдельная комнатка. Все как полагается по вашему рангу. Для нас большая честь, что такой важный человек, как вы, посетили наше простое, но уютное заведение. Господин, в комнате есть все. И горячая еда, и хмельная выпивка, и теплая девушка. Молоденькая и аппетитненькая. Прошу вас, господин, проходите, вы не пожалеете, что заглянули к нам. Каждый новый гость для нас подарок. А такой гость, как вы, огромная похвала нашему заведению.
– Хорош трепаться, – рыкнул я, входя в роль господина. – Веди уже, куда следует.
Человечек прогнулся передо мной и посеменил впереди, указывая путь к лестнице, ведущей наверх. Я поднялся по скрипучим ступеням, следуя за ним. Он подвел меня к одной из дверей и подобострастно открыл ее. Я прошел внутрь, но не увидел ни еды, ни женщины. В комнате стояли только кровать, стол и два стула.
– И где все, что ты мне описал? – грозно осведомился я.
– Не извольте беспокоиться. Прилягте. Отдохните. Сейчас все будет. Не стоять же вам среди того сброда внизу, – проговорил человечек и протянул ладошку.
Я читал труды ПОЭТА под названием "Человечество сейчас, после сейчас и в далеком впереди", а поэтому знал, что означает данный жест. Вообще, прочтение этого трактата очень даже помогало мне в сложившейся ситуации. Если бы я не совал свой нос в труды написанные ПОЭТОМ, то мне было бы намного труднее понимать, происходящее вокруг меня сейчас. ПОЭТ знал все до мелочей, хотя, в принципе, это именно он и поспособствовал, чтобы все текло в этом русле.
Я наковырял в кармане самую мелкую монету и небрежно бросил на ладонь человечка. Он округлил глаза, увидев, что упало ему на ладонь. Похоже я ошибся, оценивая достоинство по размерам. Да, об этом ПОЭТ ничего не упоминал. Придется учиться на собственных ошибках.
– Благородный господин, вы так щедры. Ваша щедрость просто не знает границ. Может вы желаете двух женщин?
– Пускай будет две, – презренно махнул я рукой, понимая, что и так поставил себя уже выше некуда.
Человечек быстро юркнул в дверной проем, а я опустился на кровать и откинулся. Чувствовать себя господином было для меня внове. Еще никогда не испытывал подобных ощущений. Теперь я уже стал благодарить братьев, что отправили меня в это путешествие полное новых открытий. Ведь мы обычно исполняли чужую волю (ПОЭТА) и никогда не позволяли вести себя как волеизъявители. Теперь, в этом человеческом теле, мне представилась такая возможность. И мне это даже очень понравилось. Я не чувствовал, что кому-то что-то должен, не чувствовал желания найти себе хозяина, дабы исполнить его волю. Наоборот, сам хотел указывать, что нужно исполнить для удовлетворения моих желаний. Обитание в человеческом теле давало определенные плоды.
Я услышал, как что-то зашуршало, и резко поднялся, приняв сидячее положение. В комнате суетились две молоденькие женщины или девушки, которые принесли еду и выпивку, и расставляли все это на столе. Я присмотрелся к девицам; они были не так хороши, как те богини, у которых побывал в постели, но они были женщинами, и мое мужское человеческое тело начало на них реагировать. Наряды девиц были прилично открыты, практически выставляя напоказ все то, что имелось у них в наличии. Человеческое тело реагировало на это, а моя изначальная сущность не особо ратовала за подобный выбор объекта. Я пребывал в двойственных ощущениях, не зная, на что поддаться. В итоге победила природа человеческого тела. Девицы закончили заниматься столом и встали передо мной.
– Чего желает наш господин, – спросила беловолосая пышка, – сперва поесть, а потом предаться утехам, или наоборот?
– Сперва, чтобы вы меня покормили, – ответил я, сбрасывая верхнюю часть одежды и оставаясь в штанах и сапогах.
Девицы бросились исполнять мое желание: пышка кормила, а невысокая брюнетка подносила кружку к моим губам.
Удовлетворив голод, я почувствовал, что не смогу заняться утехами, потому что меня так разморило, что я захотел... неведомое для меня доселе. Спать. До этого момента я не мог знать, что это такое. Поев, я просто провалился в сон. Человеческие тела быстро устают. Это я постиг, не проведя в нем и целых суток.
Не знаю, как это происходит у людей, но я сразу оказался в каком-то месте сперва показавшемся незнакомым. Я находился уже не в комнатушке в той корчме рядом с двумя женщинами, а в каких-то более обширных покоях. У меня сложилось ощущение, что я висел в воздухе, а не стоял или лежал. Осмотревшись, убедился, что ощущения меня не подводят, и я действительно завис в полутора метрах от пола. Я подумал, что надо как-то опуститься вниз, и тут же мгновенно почувствовал ногами пол. Все шло не так, как я привык. Осмотрев себя, обнаружил, что абсолютно гол. Мне это не понравилось, но не из-за стеснительности, а от незнания правил игры. Мало того, что попал в какое-то непонятное место, так еще и обнаженным. Это выходило за все привычные рамки. Я попробовал сделать шаг, но почему-то упал на колени, тут же ощутив, что смотрю на обстановку с двух разных сторон. Одним взором видел из своей головы, а другим, словно, смотрел со стороны. Это так огорошило меня, что тут же зажмурился.
Открыв глаза, обнаружил себя уже в другом месте. На сей раз оказался одет и стоял перед странным субъектом с человеческим телом, но соколиной головой. Я видел такую заготовку-бога в кабинетах ПОЭТА, но она еще не была приведена в действие. Этот же, вполне живой, персонаж грозно сверкал одним глазом, вторая глазница пустовала, смотря как бы сквозь меня. Я отодвинулся в сторону и повернулся. За спиной оказался другой, которого я знал уже живым. Ослиноголовый Зед стоял склоненным, одной рукой протягивая глаз. Я хотел поговорить с ними, но картинка почему-то стала меркнуть, теряя яркость и с каждой секундой становясь не живым действом, а размытым черно-белым рисунком. Я не ведал как поступить в подобной ситуации и как вернуть все назад, чтобы справиться, что же там происходит. Почему незадействованный бог ожил, а старый поклоняется ему. У меня вызывало это интерес, но, похоже, не суждено было это узнать.
Все напрочь исчезло, вокруг осталось только пространство молочного цвета. Я попытался идти по нему, но ощутил, что от меня остался только один взгляд, а идти совсем нечем, да наверно и незачем. Не знаю, что было затем, но неожиданно ощутил себя где-то с открытыми глазами. Было очень темно. С обеих сторон раздавалось посапывание. Поднастроив зрение для темноты, обнаружил себя на постели в комнатке в корчме, а сопели те две девицы, кормившие меня перед сном. Оставшись доволен результатом обследования, опять закрыл глаза, понимая, что все еще хочу спать и чувствую себя невообразимо устало.
Я очутился во дворце ПОЭТА. Это место невозможно не узнать. Я стоял на одной из лестниц и меня переполняла радость. Вопреки воле братьев я вернулся. Я засмеялся во весь голос, но он прозвучал достаточно тихо, что меня немного удивило и расстроило. Я надумал побежать по лестнице вверх, в свои покои, и вот тут-то меня и ждало огромное разочарование. Я ринулся вперед, но получилось, что еле-еле переставил одну ногу, а за ней подволок другую. Бежать не получалось. Перемещался медленнее черепахи. Что это такое? Что случилось? Почему так вяло переставляю ноги? Что довлеет надо мной? Вопросы метались в голове. От отчаяния я опустился на колени, но вдруг корпус сам собой подался вперед, заставив меня упереться руками в ступени. Я не стал сопротивляться и позволил ему это сделать. Встав на четыре точки опоры, мое тело само оттолкнулось руками и понеслось вверх по ступеням, словно я был собакой или каким-то зверем, использующим четыре конечности. Может это досталось мне от старого хозяина тела? Я попробовал уже осознанно отталкиваться руками и ногами, делая невероятные скачки. Такой способ передвижения был некрасив, но зато успешен. Я понял, что не просто попал во дворец ПОЭТА, а нахожусь там посредством сна. Интересной вещью оказался этот человеческий сон. Я еще не знал все его правила, но потихоньку начал догадываться, что к чему. Я твердо решил, что со временем разберусь, как это можно будет использовать в своих целях.
Я несся как угорелый по коридорам дворца, направляясь к своим апартаментам. Веселясь, что у меня что-то начало получаться, я скаканул так, что взлетел высоко и врубился в светильник, висевший под потолком. Снес его собой и с жутким грохотом врубился в пол. Поднявшись, осмотрел себя, не обнаружив никаких повреждений и не чувствуя боли, которую ощутил, очутившись в человеческом теле. Во сне все действовало по-другому. Как жаль, что я никогда не интересовался этим. У меня никогда не возникало повода узнать у ПОЭТА, что такое сон и почему он доступен только людям, и ЕГО творениям – богам.
– Что ты здесь гремишь? – послышался знакомый голос одного из братьев.
Я повернулся на него. Там стоял Вагр. Он неожиданно переменился в лице и округлил глаза.
– Как ты оказался здесь так быстро?
– Никак.
– Ведь прошло меньше суток. Братья сделали что-то не так? – озадаченно произнес Вагр, но меня взволновали не слова, а движения его рук.
Вагр полез к поясу, где обычно держали усмирители. Я не знал, будут ли действовать на меня усмирители в данной ситуации, но и не хотел этого проверять, не желая попасть так же глупо как и в первый раз. Я прыгнул к Вагру, но что-то опять пошло не так, потому что меня неторопливо отнесло в другую сторону. Тело во сне вело себя неадекватнонепредсказуемо. Это был огромный минус. Усмирители хлестнули по мне, но не смогли захватить. Если продолжу двигаться также медленно, то меня непременно поймают. Надо что-то делать. Я попробовал распустить тело, но эта глупая затея не осуществилась. Даже во сне я был словно связан человеческим телом. Может поэтому и не захватили усмирители, и мне совсем нечего бояться. Я замер. Усмирители оплелись вокруг и сдавили сильнее обычного. Я попробовал освободиться, но ничего не вышло. Я просчитался. Меня поймали.
– Все! – довольно сказал Вагр. – Пойдем со мной.
– Куда?
– На совет к братьям.
– Пошли, – безразлично сказал я.
Вагр повел меня в сторону кабинетов ПОЭТА.
– С каких это пор братья находятся там? – поинтересовался я.
– С этих пор мы будем распоряжаться во дворце ПОЭТА всем.
– А не боитесь, что будет, когда ПОЭТ вернется?
– Если ПОЭТ все же вернется, то мы опять отдадимся в его подчинение. Мы решили, что он простит нам то, что мы слегка похозяйничали в его отсутствие.
– Время покажет.
Мы вошли в один из кабинетов, но там присутствовали не все братья. В креслах сидело только трое: Горд, Рунп и Дажь. Увидев меня, они даже повскакивали.
– Откуда ты его взял? – спросил Рунп у Вагра.
– В коридоре поймал.
– Ты как здесь оказался? – обратился Горд ко мне. – Ты не попал в земную сферу?
– Похоже мы чего-то с тобой не то сделали, Горд, – предположил Рунп.
– Погоди, – остановил его Горд, – дай Нири ответить. Так ты был в земной сфере или нет?
Тут до меня наконец-то дошло, что они видят мой изначальный лик, а не ту человеческую рожу, доставшуюся от разбойника в наследство. Выходило, что во сне я выглядел собой. Почему? Все было как-то странно.
– Ты ответишь или нет? – с нетерпением взревел Дажь.
– Был, – честно ответил я.
– Твое новое тело уже умерло или тебя убили или ты сам себя убил?
– А не много ли вопросов?
– Отвечай, – зло сказал Рунп.
– На все вопросы один ответ – нет.
– Так как же ты здесь очутился? – спросил Дажь.
– Откуда я могу знать. Я предполагаю, что я во сне.
– В чем? – не понял Вагр.
– Я сплю в земной сфере и почему-то нахожусь здесь среди вас. Я не знаю, что это такое. Если помните, то люди имеют особенность спать.
– Да, – покачал головой Горд, – загадка людей. Загадка ПОЭТА. Почему же спящие люди не попадаются нам тут? – сразу же спросил он.
– А я то откуда знаю, – пожал я плечами.
– Возможно только потому, что не видели этого места и не могут себе его представить, чтобы проявиться сюда, – высказался Дажь.
– Не хрена предполагать, – буркнул я, – не надо баловаться с вещами ПОЭТА, коль не знаете к чему это может привести.
– Тебя забыли спросить, – огрызнулся Рунп.
– Меня вообще никто ничего не хотел спрашивать, а уж тем более меня слушать, – в тон ему ответил я.
– Но если он попал сюда посредством сна, то он также и исчезнет отсюда, если проснется, – задумчиво проговорил Горд. – Ведь так? – посмотрел он на меня.
– Не знаю, – пожал я плечами. – Ты у нас самый умный, – сказал я с издевкой, – так вот сам и отвечай на свои вопросы.
– Не огрызайся! – рявкнул Рунп.
– А чего мне терять?! – крикнул я в ответ. – Вы от меня уже отказались. Я вас теперь братьями не считаю.
– Во-первых, не отказались, – вставил Дажь, – а только сослали, а, во-вторых, мы тебя продолжаем считать своим братом.
– Лестно это слышать, – усмехнулся я.
– А как ты собираешься проснуться? – спросил Горд.
– Я первый раз сплю, откуда я знаю, как это делается.
– Что же, ты заснул и сразу попал к нам? – продолжил вопрошать Горд.
– Нет. Это уже второй раз.
– Как было в первом?
– Там все было немного по-другому. Скорее нереальнее, чем сейчас. Там все менялось и я проснулся сам собой. Сейчас почему-то все стабильно. Все четко и ничего не пропадает.
– Интересный эффект, – задумался Горд. – Надо будет это все поизучать, а ты станешь все рассказывать, когда будешь попадать к нам.
– Я еще не знаю как отсюда исчезнуть, – посмотрел я в глаза Горда.
– Похоже я догадался в чем дело. Вагр, сними с него усмирители.
Не успел я ничего спросить, как Вагр сдернул усмирители. Перед глазами резко все побелело, и я почувствовал, что парю.
Меня трясли за плечо и хлестали по щекам. Я открыл глаза и увидел перед собой двух склонившихся девиц, одна из которых лупила по лицу, а другая толкала в плечо. Я тут же резко перехватил руку, что охаживала меня по физиономии.
– Вы чего?! – взревел я.
– Ой, господин, наконец-то вы очнулись, – пролепетала блондинка.
– Больно, – взвизгнула брюнетка, руку которой я очень сильно пережал.
– Зачем вы меня бьете? – все еще злясь спросил я, но руку отпустил.
– Господин, мы испугались, что вы не просыпаетесь, – принялась объяснять пышка. – Когда мы встали, то увидели, что вы лежите неестественно бледный и практически не дышите. Мы попробовали вас разбудить, но вы не подавали признаков жизни. Вы были как мертвец. Мы уже полчаса бьемся над вами. Нам уже пора идти к хозяину, но мы боялись, что вы умерли, а хозяин во всем обвинит нас. Он предупреждал нас, что вы очень высокий человек и с вами надо обращаться как с князем.
– Тихо-тихо, мне все понятно. Теперь успокойтесь и можете идти к своему хозяину. Со мной ничего не случилось.
Я встал с кровати, поднял камзол с пола и залез в карман, где лежали наличные. Взяв первую попавшуюся монету, протянул ее пышке и спросил очень спокойным голосом:
– Надеюсь этого вам на двоих хватит?
– Господин, нам заплатит хозяин, – решила возразить блондинка.
– Хозяин-хозяином, а это лично от меня за ваше беспокойство. И советую не говорить об этом хозяину. Это в ваших же интересах. Я просто очень устал и поэтому слишком крепко спал. Идите спокойно.
– Может вы чего-то хотите, господин, ведь вы вчера так и заснули ничего не получив? – спросила брюнетка.
– Не сейчас. А вот еду принесите часика через два, а там уже и посмотрим, чего я захочу. Мне надо побыть одному.
Девицы быстро собрали остатки от вчерашней трапезы и тотчас выскочили из комнатки, не собираясь мне перечить.
Я бросил камзол обратно на пол и сел на кровать. Солнце вовсю светило в окно. Шел уже десятый час. Долго я проспал. Точнее долго меня допрашивали братья. Значит это усмирители удерживали во дворце ПОЭТА, действуя на меня спящего. Я пожалел, что не испробовал во сне свои новые возможности, обнаруженные на поле битвы, когда представлял камень и режущую полосу. Усмирители не давали возможности формировать предметы, а вот смогут ли они помешать представлению вещей и действию воли? Это так завело, что я решил тут же заснуть и проверить.
Я бился полтора часа, пытаясь заснуть. Закрывал глаза, лежал спокойно, но у меня ничего не выходило. Сон не приходил. Да, сон непростая вещь. Похоже он накатывал только по необходимости, когда человеческий организм совершенно изматывался.
Теперь меня заботило еще и другое, если, засыпая, я буду каждый раз попадать к братьям, то меня это совсем не устраивает. Они будут накидывать на меня усмирители, а я, как распоследний дурак, ничего не смогу с эти поделать, если мои новые возможности потерпят неудачу во сне. Я не желал всегда попадать к братьям. Я не хотел быть игрушкой в их руках. Они и так уже хорошо со мной поиграли. Может можно вести себя с ними как-то по-другому? Это предстояло выяснить только тогда, когда снова засну.
Я размышлял над тем как же посильнее устать, когда решение пришло само. В дверь постучали, но не дождавшись разрешения вошли. Это были две девицы, которых я так вчера и не узнал. Они пришли с едой и опять принялись накрывать на стол.
– Нет, девочки, сейчас не до еды, – сказал я, – ну-ка идите сюда и займемся тем, чем должны были заняться.
Не особая их привлекательность компенсировалось моим неотвратимым желанием поэкспериментировать со сном, а эти две девицы были хорошим способом измотать человеческое тело.
Утомился я только к вечеру, когда девушки уже вообще не могли ничем пошевелить. Откинувшись от них я сразу же провалился в сон.
Это был тот зал, где стоял нахмурившийся сокологоловый. Теперь он сидел на полу, а у его ног лежало четырнадцать кусков разорванного тела, которые он пытался состыковать. По отделенной голове я легко угадал, что передо мной лежит расчлененный Узир.
– Ты зачем порвал Узира? – спросил я, не страшась сокологолового.
– Это не я, – обиженно ответил он и нахмурился, пытаясь признать меня.
– Не старайся, – предупредил я, – ты не можешь меня знать. Когда я был здесь, ты еще не был задействован.
– Знаю тебя. Ты махастр Нири. Мне рассказывала про тебя моя мать Эседа.
– С каких пор она тебе мать?
– Когда убили моего отца Узира.
– Что ты несешь, сокологоловый?
– Я – Кхор, сын мертвого отца. Не смей меня называть сокологоловый.
– Да мне плевать кто ты.
– Ты поплатишься за это, махастр.
– Ты смеешь меня пугать? – усмехнулся я.
– Я верховный. Я занял место отца.
– Что ты, что твой отец – лишь плевок ПОЭТА, потому...
Я не успел договорить, все начало расплываться как и в первый раз, и я потерял связь с этой сценой, но обрел с другой. Я находился в одной из верхних сфер, а в мою сторону мчалась пара хтоников. Зрелище не из приятных. Эти порождения ПОЭТА вызывали отвращение, но не были страшны для меня, при условии, что во сне буду обладать теми же способностями, что и не во сне. Как раз выпал шанс проверить это. Я представил огненную плоскость и разместил ее на хтоников. На великое счастье она там проявилась и выглядела внушительно. Мне даже почудился запах горелой плоти и визг тварей. Полученный результат удовлетворил меня, новообретенные способности действовали и во снах. Это замечательно. Оставалось теперь только проверить их, когда на мне будут усмирители. Если все получится, то братья вообще не смогут мне ничего сделать. Я очень захотел тут же попасть во дворец ПОЭТА, но не знал как это осуществить.
Предположил, что представив дворец, окажусь там, но у меня ничего не получилось. Я бился и бился над этим, а в итоге являлась лишь бледно-призрачная взвесь и не более того. Я перепробовал все, что только могло прийти на ум. Ничего. Тогда я крепко зажмурился, а затем резко открыл глаза.
Я лежал на кровати и пялился в потолок. Я проснулся. Это расстроило, но в то же время навело на мысль, что я открыл способ мгновенного просыпания. Зажмурившись там, я раскрывал глаза здесь. Ведь это повторилось уже второй раз.
Девицы лежали рядом и посапывали как и в первую ночь. Я не стал их будить. Сам же так больше и не заснул, встретив восход солнца с открытыми глазами. Единственное, что подметил, промежуток, между тем как заснул и тем как проснулся, был намного больше, чем тот, который провел в тех сценах во сне. Время там и время тут шло по-разному. Или тому было другое объяснение.
Я стал биться над этим каждую ночь, но так и не смог определить в чем загвоздка. Каждый вечер я выматывал девиц и себя, только что б устать и благополучно заснуть. Все ночи я порывался попасть во дворец ПОЭТА, но у меня это не выходило. Я не мог догадаться в чем причина. Меня это злило все больше и больше. Может Горд придумал способ, не дающий мне проявиться во дворец? Может он и правда оказался самым мудрым из нас? Эти вопросы не давали мне покоя.
Я не выходил из своей каморки на белый свет, лишь отдавая владельцу деньги, которые стремительно растворялись из моих карманов. Я не знал правильно ли применяю некоторые слова, но после прочтения труда ПОЭТА "Терминология людей и ее изменение со временем" у меня все перемешалось в голове. В этом труде ПОЭТ расписывал в какой период истории человечества должны будут появляться те или иные слова и как их значение будет меняться в зависимости от времени и места. Труд был интересен, но прочтение его могло привести к тому, что я применю слово неприемлемое для данного времени. И тут меня посетила мысль, а не специально ли писал ПОЭТ, зная, что я прочту это. Может он знал, что братья отправят меня в земную сферу, и я стану распространителем этих слов.
Итак, деньги стали очень быстро таять и мне вскорости пришлось отказаться от услуг девиц, у которых втайне выведал достоинство каждой монеты. Самыми крупными деньгами я разбросался в самом начале моего поселения здесь. Теперь у меня на руках осталась лишь мелочь. От девиц я отказался, но пока не собирался отказываться от жилища. Предстояло где-то раздобыть денег. Не уставая ни от чего я спал все меньше и меньше.

Поняно, что в кулуарах библиотеки сие усе храница, но мыжжжжж литФорум, ИБО! Должжжжно быть  на виду
Ща, умя запал пройдет и снова.... Тишшшш

4. Новый путь

Империя росла. Она насчитывала уже около сотни городов и множество поселений. Мы с Ли Эром вели свое войско вперед – на восток и юго-восток, расширяя империю с быстротой молнии. Мне нравилось это занятие. В городах мы оставляли наместников, которых выбирал Ли Эр, основываясь на своем знании-видении людей. Он еще ни разу не ошибся за все эти годы строительства империи. Все у нас шло нормально. Бывало, конечно, что мы выжигали города целиком, но в основном люди с удовольствием примыкали к нам, сдавая поселения без боя. Главный город империи лежал далеко позади, находясь в нескольких годах пути пешего путника. Я пока не знал, вернулись ли когда-нибудь обратно.
Империя разрасталась на тех территориях земной сферы, где еще не было смотрящих сверху. Мои братья уже знали, чем я занимаюсь, но не хотели мне препятствовать. С их точки зрения (наивные глупцы) я подготавливал огромную площадь земной сферы для того, чтобы над всем этим поставить не несколько партий богов-заготовок, а всего лишь небольшую группку. Братья уже хвалили меня, что я занялся правильным делом, на их взгляд. Они говорили, что я должен благодарить их за то, что послали меня в земную сферу, где я смог так развернуться.
Когда же я спросил, почему больше никто не захотел последовать за мной, то они лишь промолчали в ответ. Тогда я задал еще один вопрос, а не собираются ли они просто так спуститься в земную сферу, нарушая запрет ПОЭТА. Братья посуровели и молчаливо покачали головами. Все-таки, похоже, их страшило то, что ПОЭТ может вернуться, хоть они и пытались кричать, что его уже давно нет и неизвестно появится ли он. Это были лишь слова. Страх перед ПОЭТОМ у них присутствовал, но они, все же, с трясущимися руками пытались начать то, что задумали. Однако, пока все откладывали это. Откладывали и откладывали. У меня же за эти годы страх пропал, но осталось огромное уважение к ПОЭТУ. Все-таки он повлиял на нас всех.
Также я немного научился обращаться со снами. Этот способ я назвал игрой в жмурки. Если мне не нравился сон, я зажмуривал в нем глаза, а, открывая их, оказывался уже в другом сне или наяву. Так я стал часто поступать, когда сон приводил меня во дворец ПОЭТА, а мне ни очень хотелось общаться с братьями. Это хорошо помогало, если я возникал в каком-нибудь безлюдном месте дворца, а когда я представал даже перед одним из братьев, то сразу же оказывался в усмирителях. Находиться во сне там, где мне вздумается, я еще так и не научился.
Потихоньку я раскрывал возможности человеческого тела. Ли Эр обучил меня искусству боя, которым обладал. Это иногда забавляло меня, когда я не хотел пользоваться возможностями представления, но желал поучаствовать в битве, если такая намечалась. Ли Эр не жалел ни себя ни своих противников. Он был отъявленным головорезом, часто так увлекаясь этим, что мне приходилось его останавливать. Особенно в тех случая, когда мы захватывали города или селения, нежелающие сдаваться без боя. Его азарт битвы заводил и меня самого, отчего мы могли, только вдвоем с ним, играючи, вырезать половину осаждаемого населения. Такая страсть к убийству сидела в моем обретенном теле, и я все чаще поддавался ей.
В конечном итоге я рассказал Ли Эру, кем являюсь на самом деле. Он узнал от меня о богах-смотрящих, после чего стал относиться к ним с долей презрения, которое в нем теплилось всегда. Он узнал о моих братьях и кем мы были изначально. Он узнал от меня про ПОЭТА, и что тот сделал, чтобы все шло вот так как идет на данный момент. Ли Эр даже заимел зуб на ПОЭТА, за то, что тот отнял у всех людей. Но я посоветовал ему спрятать этот зуб подальше. Если ПОЭТ и появится, то Ли ничего не сможет с ним сделать, пытался я объяснить ему каждый раз. ПОЭТ для тебя недоступен, говорил я Ли Эру. Он в ответ лишь отмахивался от меня и говорил, что сможет найти какой-нибудь способ, чтобы поквитаться с ПОЭТОМ за все человечество.
Такое упорство в Ли Эре выводило меня из себя, и я предпочитал заканчивать поднятую тему, уходя подальше, дабы ничего с ним не сотворить. Мне надо было выместить на ком-то эту злость, и я срывался на своих воинах. Отводил несколько человек в сторону, подальше от глаз остальных, и там казнил их на свой манер. Ли знал это и, по-моему, очень частенько выводил меня из состояния равновесия специально. Я чувствовал, что он наблюдает за моими казнями, укрывшись либо за стволом дерева, либо присев в кустах, либо затаившись за камнем, либо просто сровнявшись с землей, если это было открытое место. Даже наши воины знали для чего я отвожу в сторону солдат, а затем возвращаюсь умиротворенный и без них. Ли Эр поработал и над этим. Он объяснял воинам, что я вычисляю сомневающихся или неверных, мрачнею словно туча, увожу их с собой и там предаю мукам за неправильные мысли. Похоже, они верили этой нелепой лжи. Вот так мы и строили нашу с ним, а точнее сказать мою, империю.
Вот и сейчас мы скакали впереди войска, после разгрома очередного, не желавшего подчиняться, города.
Город выдерживал осаду около пяти дней. Все эти дни я не принимал участия в осаде, лежа в палатке и попивая пиво. Я научил людей варить отменное пиво и потихоньку пристрастил к нему Ли Эра. В каждом неразрушенном городе, относящемся к моей империи, я приказывал строить пивоварни и лично проверял качество первого сваренного пива, а только после это двигал свою армию дальше в захватнический поход, ради величия империи, наказывая пивоварам, чтобы они не смели изменять рецептуры, дабы не нарваться на мою немилость. Мое слово было законом для всех, кто встал за мной. Все беспрекословно подчинялись, кроме, естественно, Ли Эра. Он был для меня занозой, но любимой занозой, с которой я бы не расстался ни за какие коврижки. Я уже не ощущал себя без присутствия коротышки Ли. Странная привязанность к этому человечку даже превышала раннюю привязанность к братьям. Это было необычно.
Так вот, лежа четвертый или все-таки пятый день в палатке и погружая в пиво отросшие усы, я увидел стоящего передо мной Ли с недовольным лицом.
– В чем дело, Ли Эр?
– Город не можем взять.
– Так сожгите его.
– Мое чутье подсказывает, что там есть чем поживится и будет жалко, если это сгорит в огне.
– Разломайте стены и войдите в город.
– Мы не можем даже подобраться к стенам, в городе отличные лучники, снимающие на раз наших воинов.
– Тогда подождите еще чуток, когда у них все закончится и им нечем будет стрелять. Не мне же тебя учить.
– Мы тратим время, Нири. Выйди, помоги нам захватить город.
– Мне не хочется.
– Воины шепчутся, что ты потерял интерес к империи и не хочешь принимать участия в битве, потому что тебе больше не нужна империя.
– Да как они посмели такое говорить?! – закричал я, словно возмутившись данным фактом.
На самом деле я прекрасно знал, что воины и рта не откроют, чтобы сказать нечто подобное. Они даже побоятся подумать о таком, а уж тем более произнести это вслух. Эти слова Ли Эр придумал только что, понимая, что не может меня уговорить, а делать что-то надо. Он произнес их только за тем, чтобы поддеть меня и заставить принять участие в битве. Я понимал этого хитрого человечка с его пристрастиями к жажде наживы. Ему уже просто не терпелось войти в город и поиметь что-нибудь ценное.
Самое странное заключалось в том, что Ли никогда не таскал награбленное с собой. Он каждый раз предавал это земле, запоминая места, лишь одному ему известным способом. Он мог закопать сокровища в бескрайнем поле, а затем спокойно, без запинки и раздумий, отыскать их, спустя время. И всегда попадал в точку, когда выкапывал свои сбережения. Не копал по два раза. Для чего он делал такие закладки, я не знал. Может, хотел позаботиться о старости, а может преследуя какие-то другие цели, мне еще непонятные. Я пытался спрашивать об этом, но он лишь витиевато отвечал, что, мол, потом когда-нибудь пригодиться. А на вопрос, для чего, отвечал, для всего.
Понимая, что он не отстанет от меня сейчас, я деланно возмутился и поднялся с лежака. Сделав грозное лицо, резко вышел из палатки и закричал громогласно, как научился за это время:
– Кто здесь не верит в мои силы и думает, что я не делаю все нужное для строительства империи?!
Воины с ужасом посмотрели на меня, но, видимо, подумали, что я обращаю слова не к своим подчиненным, а к защитникам города. В этот момент атакой на город практически никто не занимался. Только тут и там кучки, по десятку воинов, пытались подобраться к стенам, но им этого не удавалось. Стрелы, как потоки воды, бились об их выставленные щиты, даже не давая двинуться с места. Через некоторое время щиты просто раскалывались на части и осыпались на землю. Стрелы успевали снимать по несколько бойцов, пока новые щиты не выставляли вперед. Бесполезная трата щитов, подумал я, оглядываясь на Ли Эра.
– Добился, чего хотел, лис хитрый?
Он удивленно поднял брови, делая вид, что не понимает, о чем это я.
– Оторвал меня от пива, вредитель? Пошли, будешь сейчас город грабить, проныра, – сказал я улыбнувшись, а Ли Эр улыбнулся в ответ, что его глаза аж заискрились.
Я пошел вперед, примеряясь в какое место частокола засадить огромный снаряд, пущенный моим воображением. Большая часть лучников переключилась на меня, после того как несколько стрел пытались безуспешно проткнуть мое тело. Это задело охранников города. Они были озадачены, что это за фигура идет в их сторону и совсем не боится стрел, а наоборот стрелы боятся ее, отскакивая в разные стороны. Стрелы барабанили по мне, как дождь по крыше, но не могли ничего со мной поделать. Спасибо братьям за такую божественную возможность. Противники уже начали что-то громогласно кричать, показывая в мою сторону. Я не стал прислушиваться, что, и, вообразив огромнейший снаряд, направил его в стену, смотрящую прямо на меня.
Толстобревенный частокол ужасно захрустел, ломаясь в разные стороны и сбрасывая с себя защитников города. Я уже научился рассчитывать силу воображаемого броска, чтобы использовать ее более рационально; не переборщить и не сделать слишком слабой. В принципе, я один мог захватывать города, без чьей-либо помощи, но какой в этом интерес для строителя империи. Пускай мои воины тоже потрудятся над этим. Я остался доволен величиной появившегося пролома и пошел дальше.
Ли Эр следовал за мной, находясь точно за спиной, чтобы в него не угодила ни одна стрела. Он часто пользовался таким способом. Теперь лучники практически совсем попритихли, видя, что стрелы не помогают против меня, но я решил все-таки обезопасить и своих солдат, накрыв большую площадь за собой незримым щитом, о который бесцельно бились стрелы. Город уже был наш. Оставалось только малое – выкосить пытающихся сопротивляться.
Вот тут и началась та самая месиловка, о которой я упоминал. Ли Эр ненароком разошелся, мелькая средь врагов и режа их направо и налево, что я опять поддался азарту убийства, насмотревшись на него и начав творить то же самое. Свой, ненужный мне, меч я оставил в палатке, а с собой был только небольшой напоясный нож. Я выхватил его, и вот тут то мы и начали с Ли Эром свой ужасный танец смерти. Мне кажется, что в этом танце под наши с ним горячие руки попадали и собственные воины. Мы мало различали, кого кромсаем во всей этой заварухе. Не попадали только друг в друга. Воины привыкли к таким вещам, поэтому старались держаться позади, чтобы не попасть под наши ножи. Солдаты добивали тех, кто все же умудрялся проскользнуть мимо. Мы неистово ломились по закольцованным улочкам города, сметая все живое или опрокидывая его навзничь. У Ли Эра на лице гулял злой оскал, думаю, что у меня он был точно такой же. Издержки захватчиков, что делать?
Остановило меня только осознание того, что я режу уже не сопротивляющихся жителей города. Что-то перещелкнуло во мне, и я резко остановился. Ли все еще продолжал чертить ножом по людям, когда я решил, что следует остановить и его. Я мысленно поднял его в воздух и перевернул пару-тройку раз, это всегда действовало на него отрезвляюще. Подействовало и теперь.
– Спасибо, Нири, – поблагодарил он, едва я поставил его обратно на землю, – как всегда вовремя успел. Еще не всех порезал.
– Следи за языком, Ли, какой я тебе Нири, – возмутился я.
– Извиняй, погорячился, Миртин.
– Иди, грабь, а я в палатку возвращаюсь, – я снова потерял интерес к, уже завоеванному, городу.
– Почему ты сам никогда ничего не берешь себе, Миртин?
– Для чего? Я обещал это воинам, а мне самому это без надобности, – ответил Ли Эру и, развернувшись, пошел обратно в палатку.
Город громили всю оставшуюся ночь; отовсюду слышались крики и визги. У нас всегда было так с теми городами, которые осмеливались вести сопротивление. Такие города мы сравнивали с землей. Участь оставшихся в живых была незавидной. Не хочу вспоминать об этом, хоть сам и принимал в этом участие.
Спустя несколько дней мы с Ли Эром уже скакали впереди войска, опережая его на пару часов пути. Я всегда ускакивал вперед, не желая тащиться со всеми вместе.
Я император или кто? Имею я право делать так, как хочу, и не озираться на это? Кто может мне запретить?
Мы скакали через лесистый участок, заключенный с двух сторон в гряды скал, отстоящих друг от друга на полторы тысячи человеческих шагов. Ни дороги, ни даже тропинки не было и в помине. Похоже здесь вообще еще никто не ходил, или ходил, но крайне редко. Мы держались ближе к правой гряде, более низкой и поросшей разноцветным карликовым кустарником почти по всей длине и высоте.
Дикие звери так и не подходили ко мне близко, что очень и очень расстраивало. Это было неправильно, но я не мог ничего с этим поделать. Если я творил такое при захвате городов, то что можно ожидать от реакции зверей, ведь они все чувствовали. Я уже почти склонялся к мысли, которую высказал несколько лет назад Горд при разговоре со мной в Небесном Вавилионе. Он заявил тогда, что ПОЭТ извратил и развратил нас. Может Горд был и прав? Ведь это по воле ПОЭТА мы совершили первые убийства невинных перед нами, но мешающих ЕМУ. Может это было первым отпечатком, наложенным на нас, а за ним наслоилось еще много подобного. Звери всегда чувствуют, что происходит не так.
Лошади несли нас все дальше и дальше через лесной перешеек, забирающий все больше на юго-восток, как определялось по стволам деревьев. Я вглядывался вперед, сам не зная, что хотел там увидеть. Ли Эр напевал веселенькое, курлыкая на каком-то птичьем языке. Его пение резко оборвалось, и я посмотрел на него, остановив коня, как и он.
– Что случилось?
– Мне кажется, я видел вдалеке какую-то фигуру среди деревьев.
– Где? – спросил я.
– Вон там, – указал он рукой в сторону дальних от нас скал.
Я посмотрел туда, настраивая острое зрение, чтобы разглядеть даже мельчайшие детали на расстоянии нескольких сотен шагов. Я ничего не заметил; только деревья, да зверюшки, снующие между ними и старающиеся не попадаться нам на глаза. Они чувствовали мое присутствие издалека и не жаждали встречи. Я решил, что Ли Эру показалось, и никто там не мог ходить в этом безлюдном месте. Посмотрел еще какое-то время в том направлении, но так ничего и не увидев, кроме зверей, покачал головой и сказал Ли:
– Может тебе показалось?
– Я никогда не жаловался на зрение, если ты не заметил за все эти годы.
У Ли Эра было отличное зрение, если вспомнить хотя бы тот случай на площади Главного города, когда я казнил Светлого. Тогда Ли снял трех лучников, находящихся от него на приличном расстоянии, причем метал ножи не хуже, чем праща вышвыривает камень, а может даже убойнее. Зрение у него действительно было хорошее, но мое все же дальновиднее, и ему правда могло что-то почудиться.
Мы снова пустили коней вперед. Кони или лошади, в отличие от всех остальных зверей, о чем я уже говорил, реагировали на меня нормально. Они даже позволяли мне садиться на них без всякой упряжи. Почему это было так, оставалось для меня неразрешимой загадкой.
Через какое-то время Ли опять остановил коня, вглядываясь в землю за несколько шагов от меня.
– Чего ты там опять увидел? – спросил я. – Снова что-то мелькает.
– Нет, Нири. Это место подходит мне для того, чтобы спрятать добытое.
Я забыл упомянуть, что Ли Эр специально уезжал со мной вперед, дабы запрятать в землю награбленное. Вот и сейчас у него за спиной висела котомка с трофеями из разграбленного города.
Ли спрыгнул с коня и подошел к тому месту, куда только недавно вперивал свой взгляд. Отцепив от седла подобие небольшой мотыги, он начал быстренько рыхлить ей землю, словно его кто-то торопил. Быстро отрыв вполне глубокую ямку, Ли бросил в нее котомку целиком и также спешно стал закапывать. Меня всегда удивляло, почему он так торопится, пряча богатства, будто его кто-то вот-вот должен схватить за руку. Ли Эр разровнял землю, сделав так, чтобы не было заметно, что здесь недавно что-то копали, оценил взглядом работу, и похоже остался доволен результатом. Посмотрев на местность и запомнив для себя какие-то важные вехи, Ли Эр заскочил на коня и дернул поводья.
– А ты не боишься, что все это так и останется лежать в земле, и ты за этим не вернешься, или там все стлеет?
– Вернусь-вернусь. Когда-нибудь вернусь. То, что мне нужно останется там лежать и никогда не изменит своего состояния. Поверь мне.
Мы скакали еще какое-то время, пока Ли Эр вновь не сказал мне:
– Ну, смотри, вон же там человек ходит, – и указал рукой направление.
На этот раз я быстрее настроил зрение и действительно увидел, что меж деревьев идет высокий худой седовласый старик.
– Эй, – крикнул я, – остановись.
Человек меня словно и не слышал, продолжая движение.
– Я говорю тебе, стой! – еще громче гаркнул я.
Старик приостановился, посмотрел в нашу сторону, покачал головой и пошел дальше, к правой горной гряде. Я подстегнул коня, недовольный тем, что меня даже не хотят слушать. Старик, отчетливо видимый теперь, мелькал средь деревьев, уверенно шагая в сторону скал. Но вдруг, на какой-то миг, я потерял его из поля зрения. Совсем рядом с горной грядой росли высокие кустики, и я подумал, что старик укрылся за ними, прячась от меня, но когда подъехал к ним и осмотрел со всех сторон, то не обнаружил его. Ли был уже рядом.
– Что, снова пропал? – спросил он, видя мое озадаченное выражение.
– Как сквозь землю.
Я покрутил головой по сторонам, но не обнаружил, где бы старик мог укрыться, кроме этого кустарника.
– Эй, старик, выйди и предстань перед твоим будущим императором, – закричал я на весь лес, все еще надеясь, что старик появится.
Ответом была лишь тишина.
Я обследовал ближайшую стену гор на предмет разных укрытий, куда бы мог юркнуть путник. Ничего подобного здесь не было. Стена гор являлась гладкой на несколько десятков шагов в разные стороны; старик не мог так быстро испариться с этого места, если он вообще-то человек.
– Кто бы это мог быть? – обратился я к Ли Эру.
– Не знаю, что тебе ответить, Нири. Я, конечно, насмотрелся на твои художества, но ты еще не исчезал у меня с глаз вот так просто.
– Да, я не умею растворяться на пустом месте.
Мы какое-то время постояли, ожидая, что седовласый появится откуда-нибудь, но так ничего и не дождавшись, направили коней дальше.
Лес потихоньку начинал редеть, но все же не превратился в голое ущелье между скал. Кроме деревьев стали попадаться камешки, камни и огромные валуны, размером и с человеческий рост и в несколько человеческих ростов, то ли выдавленные из земли, то ли сорвавшиеся сверху. Некоторые валуны были абсолютно гладкими, а другие с довольно острыми угрожающе торчащими гранями. Кое-где валялись стволы уже довольно подгнивших деревьев, видимо поваленных сорвавшимися с гор глыбами. Объезжая эти валуны мы снова увидели сухощавого старика, идущего от нас. Он возник словно ниоткуда.
– Старик, остановись! Я хочу поговорить с тобой.
Старик не обратил на мой окрик внимания, продолжая следовать своим путем. Чтобы снова не потерять его из вида, я подогнал коня.
– Эй, я к тебе обращаюсь, остановись же!
Старик приостановился, повернул голову, посмотрел в нашу сторону и пошел дальше, словно мы вовсе не занимали его.
– Да стой же ты, старый пень! – возмутился я и, выведенный из себя, послал в него представленный увесистый ком земли, чтобы не сильно покалечить старца.
Со стариком ничего не произошло; он продолжал идти даже не спотыкнувшись. Не поверив своим глазам, я послал в него мыслеволю еще раз, но и эта попытка не увенчалась успехом. Неужели я потерял свои способности? Меня уже не волновал старик и смогу ли поговорить с ним, а поэтому я послал в его сторону режущую плоскость.
Деревья, меж которыми он шел, моментально срезало, а этому старому хрычу было словно хрен по деревне. Моя режущая плоскость не сделала с ним ничего. Порадовавшись, что не растерял способности, а все дело лишь в старце, я тут же задумался, что же это за старик, которому не могу ничего поделать. Откуда здесь взялся такой, в земной сфере?
Конь приближал меня к худощавой фигуре, когда случилось то, чему я не смог поверить, даже видя своими собственными глазами.
На пути седовласового стоял огромный валун в два его роста, на который он шел уверенно и не сворачивая. Сперва я подумал, что старый немного тронут умом и поэтому не останавливается на мои окрики, а теперь и вовсе попер на огромный камень, как баран. Но то, что случилось дальше, заставило задуматься меня о здравии своего рассудка.
Старец как шел, так и вошел в каменную глыбину. Я резко затормозил коня и уставился на валун, думая, что он мне мерещиться, или это вообще что-то другое. Подскакавший Ли Эр, тут же изумленно сказал или спросил:
– Это как прикажете понимать, что люди в камни уходят??
Фраза Ли Эра вернула меня в чувства, говоря, что ни я один видел подобное, и мой рассудок вполне нормален, но я не знал, что на это ответить.
Минут несколько мы молчаливо переглядывались друг с другом, как два идиота. Исчезновение старца в каменной глыбе повергло нас в шок. Оправившись от этого, мы спрыгнули с коней и подошли к валуну. Наши руки уперлись в твердую каменную поверхность, когда мы дотронулись до него, а надежды, что это не глыба, тут же рассыпались. Мы обошли ее вокруг с разных сторон, все время постукивая по поверхности. Эффект был тот же. Целиковый камень.
– Нири, ты как не совсем человек, можешь мне что-нибудь объяснить?
– Ли, у меня как-то не находится этому объяснений.
– А это не мог быть один из твоих братьев?
– Исключено. Я бы почувствовал, что это кто-то из них. К тому же мы сквозь камни не ходили. Мы умели распускать свои сущности, но тогда бы у камня осталась одежда, которая спадала с нас при этом процессе. Нет, это не один из моих братьев, это кто-то-что-то другое.
– Вон он, Нири! – завопил Ли Эр, указывая дальше, в сторону нашего продвижения. – Он опять там идет.
– Меня это уже начинает бесить, но в тоже время и интересовать. На коней, Ли.
Я решил не кричать старику вслед, а просто нагнать его.
Мы пустили коней галопом, чтобы перехватить путешественника сквозь камни, до того момента, как он уйдет в горную гряду. Правая гряда, вдоль которой мы все это время скакали, начала резко забирать влево, практически перекрывая ущелье и устремляясь к своей соседке. Старик целенаправленно шел прямо в эту каменную стену.
Мы не успели. Он скрылся в монолите гор.
– Погнали быстрее, Ли, мне не будет потом покоя, если мы упустим этого горнопроходца, так и не поговорив с ним.
– Мы его уже упустили. И кто тебе сказал, что он станет говорить с тобой?
– Надеюсь, что еще не упустили, и он выйдет с той стороны гор.
– Ну, выйти-то он может и выйдет, а ты слышал, что я тебе еще сказал? Если он сразу не хотел разговаривать с нами, то нет уверенности в том, что станет говорить после.
– Погнали, говорю! – закричал я, уже почти пришпоривая коня.
– Нири, а ты ничего не забыл? – спросил Ли, улыбаясь.
– Чего? – не понял я.
– Зачем коней-то гонять?
– А как?
– Перенеси нас через гряду, Нири, – сказал Ли Эр так, будто обращался к неразумному или забывчивому ребенку.
А ведь он был прав, этот невысокий хитрый человечек, я мог перенести нас через горы, стоящие на пути, и не гонять коней. Представив, я поднял нас вместе с коням на высоту горной гряды, а после понес над ней. Перешеек оказался не очень широким, где-то в сто шагов. Я благополучно опустил нас с другой стороны гор; и мы стали ждать выхода старика.
– Может он в другую сторону повернул, – предположил Ли.
– Не каркай. Сто шагов сквозь камень – это, наверно, нелегкий труд.
– По-моему, этому старикашке все равно, где и через чего ходить. Плевать он хотел на все эти вещи. Сейчас, даже если он и выйдет, то вновь не обратит на тебя внимания, а остановить ты его, по-моему, не можешь, как я понял из твоих попыток, когда срезало деревья, а он целехонький пошел дальше.
– Надо найти способ заинтересовать его.
– Чем же? – ухмыльнулся Ли Эр. – Ему от тебя ничего не надо. Это только ты стремишься остановить его, а ему хоть бы хны. Он...
Ли Эр не успел договорить. Из каменной стены показалась нога, а затем и все остальное. Старец вышел прямо на нас, и также продолжал идти, словно не видя, что мы стоим у него на пути.
– Пожалуйста, остановитесь, любезный, – неожиданно для себя проговорил я. Я даже не знал, откуда во мне взялось такое почтительное отношение. – Вас очень просят об этом Нири и Ли Эр, – я почему-то представился своим настоящим именем.
Старик прекратил свой ход и остановился за несколько шагов до меня.
– Здравствуйте, – произнес я.
– Добрый день, – ответил старик. – Что-то нужно?
– Да. Почему вы не останавливались на мои окрики?
– Потому что слышал лишь возгласы непочтительного бахвальца, из-за чего-то решившего называть себя императором, но не умеющего обращаться к преждерожденным. Хороший император тот, о котором народ лишь знает, что он существует, а если император требует почитать и возвышать себя, бывая дерзок в словах, то это плохой император. Тем более он плох, чем более его боится народ. Задумывайся и будь сдержаннее в словах, тогда станешь вызывать доверие. Не бахвалься и будешь услышан преждерожденным.
– Что значит преждерожденный? – спросил я.
– Старше тебя, значит, рожден прежде. Хочешь спросить еще?
– Да. Как вы проходите сквозь камни и скалы?
– Что именуешь ты камнем? Что называешь скалой?
– То откуда вы сейчас вышли – скала или камень.
– Не ведаю этого.
– Как так? – спросил я, поражаясь сказанному.
– Не даю имен тому, что вижу или не вижу. Нахожусь в полной гармонии со всем вокруг, а поэтому подобен всему вокруг и ничто не может остановить.
– Как же ты ходишь по земле, не проваливаясь в нее? – решил спросить Ли Эр. – И почему не летаешь по воздуху, если ты подобен ему?
– Потому что не стал забывать, что такое земля. Идущий вперед – всегда идет по пути, и летать ему ни к чему.
– Что значит не стал забывать, "что такое земля"? – спросил уже я.
– Когда-то раньше, знал название всех вещей, но потом решил, что это очень тяжкое бремя. Вещь появляется только тогда, когда даешь имя. Перестал это делать и попытался забыть все.
– Но как можно забыть, что это камень? – возмутился я и, подойдя к горной гряде, постучал по ней рукой. – Это же не вещь.
– Не понимай так буквально, – произнес старец и подошел к тому месту, где стоял я. – Может и прав, что это не вещь, но не ведаю того, а поэтому взаимодействуем друг с другом.
Говоря эти слова, старик дотронулся до камня, и его рука ушла внутрь скалы.
– Но как я не смог поранить вас? Деревья рухнули, а вы спокойно пошли дальше. Как такое может быть?
– Кто владеет жизнью – не боится. Ничего не может причинить ему вреда. Кто находится в такой гармонии – не боится. Ничего не может поранить его.
– Ты говоришь очень путанно, старик, – вновь по-хамски влез Ли Эр, не собираясь обращаться к путнику с уважением. – Твои мысли непросто понять. Постарайся объяснить нам все, если не хочешь...
– Ли, остановись, – прервал я, – будь почтительнее.
– С какого, интересно?
Я не успел ответить; вместо меня заговорил старик.
– Тот, кто так рьяно стоит на своем, впоследствии становится самым лучшим приверженцем того, что он до этого отвергал.
– Не мути воду, старик. Говори понятнее.
– Поймешь слова, если станешь слушать их, или не постигнешь слов, если продолжишь поддерживать глухоту.
Ли предпочел больше не разговаривать со стариком и обратился ко мне.
– Нири, ты долго собираешься выслушивать подобную ерунду? Меня она как-то порядком утомила.
– А куда нам торопиться? Наше войско далеко позади. Мы можем потратить некоторое время, пока они нас нагоняют, а после снова уйти от них вперед. Мне интересен этот почтенный старец. Мне интересны его слова. В них есть что-то скрытое и ценное.
– Ничего в них нет. Зачем тебе эта галиматья, когда мы строим империю, подчиняя город за городом?
– Кто покоряет страны при помощи войска, поступает немудро. Такое действие может обернуться против него. Там, где прошли войска, остаются пыль, пепел и колючки. Голод присутствует там в течение нескольких лет. Что же это за империя, если за спиной остается голая пустыня? К чему стремишься, к обладанию пылью и пеплом? Оставь войско. Оно средство порождающее несчастье. Все живые существа ненавидят его.
– К чему ты клонишь, старик? – не удержался Ли Эр.
– Если кто-то пытается силой заставить служить себе, то у него не получится. Он изначально обречен на неудачу. Умный полководец не бывает воинствен, потому что умеющий побеждать врага не нападает. Умный император не станет доводить до того, чтобы народ боялся его могущественности, иначе не получит ее. Не стоит притеснять жилища и презирать жизнь народа, иначе это может возмутить народ. Когда правительство спокойно, это приносит благо народу. А когда правительство деятельно, это приносит народу лишь несчастья. Несчастье и счастье, как близки они друг от друга. Они всегда идут рядом. Кто определит их границы по отношению одного к другому. Они непостоянны. Также и справедливость часто перетекает в хитрость, а добром становится злом. Человек давно находится в заблуждении, перепутав все эти понятия. Поэтому совершенномудрый отказывается от них и идет путем недеяния. Он бескорыстен и не желает отнимать ничего у другого. Он справедлив и правдив, а поэтому не вредит никому и не делает ничего. Отсутствие желания приносит покой, и тогда порядок в стране устанавливается сам собой.
– Остановись, почтенный, ты немного запутал меня. Я хочу, чтобы ты объяснил мне суть произносимого тобой.
– Не слушай его, Нири, он ведет лишь к одному, чтобы ты ничего не делал. Мы просто встретили с тобой великого лентяя. Оставь его и продолжим наш с тобой путь. Нас ждет строительство империи.
– Подожди, Ли, я хочу, чтобы он внес пояснения.
– Я уже сделал это за него, Нири. Он говорил, что забыл значения слов, однако мелет так, что с ним не сравнится никто другой. Как можно говорить, если не знаешь слов?
– Ты не так понял, маленький человек, – сказал старик.
– Сейчас этот маленький человек сделает дырку в твоем теле, старый пень, – взвился оскорбленный Ли и сорвал нож с пояса, видимо, забыв, что седовласому нельзя причинить вреда.
Я не успел произнести и слова, как Ли швырнул нож в странника. Молниеносность Ли заслуживала уважения. Я даже не удивился, увидев, как нож прошел сквозь тело, а потом, ударившись о скалу, упал на землю. Мое оружие было смертельнее, чем нож Ли, но и оно не подействовало на старика, а поэтому я сейчас только улыбнулся на действия Ли.
– Говоря "маленький", имел не рост, а внутреннее состояние души твоей, но не виноват, что ты понял неправильно, – ответил старик на бросок Ли. – Тот, кто умеет говорить, не допускает ошибок, а тот, кто умеет слышать, понимает все правильно. Знающий искусство ходьбы не оставляет следов. Умеющий обращаться с дверью закрывает ее так, что потом никто не может открыть ее, хотя он и не применяет для этого запоров. Вот из-за этого совершенномудрый никогда не покидает и спасает людей, а это является обладанием глубокой мудрости. Таким образом, добродетель становится учителем недобрых, а недобрые ее опорой. Если недобрый не ценит своего учителя, а учитель не любит свою опору, то они оба погружены в слепоту, даже если и считают себя разумными. Поэтому надо стать открытыми друг для друга. Ценить и любить обоюдно.
Старец не был пустомелей. Он знал что-то такое, чему следовало у него научиться обязательно. Это непременно должно пригодиться мне. Я уже решил для себя, что пойду вместе со стариком. Его путем. Не знаю, как на это посмотрит Ли, но вообще-то это его дела, что и как он собирается делать дальше.
– Нири, меня начинает злить этот, – Ли немного помолчал, подбирая слово, но закончил вполне спокойно, – путник. Отпусти его, пускай уходит. Пусть идет туда, куда ведет его путь.
– Я не держу его.
– Ты задаешь ему вопросы и вдохновенно слушаешь всю его болтовню, а ему только и нужны свободные уши, готовые слушать и слушать. Видя это, он и не торопится следовать по своему пути. Я говорю, перестань его слушать, и он уйдет.
– Ты не прав, маленький человек.
– А почему ты ко мне так обращаешься, а сам просишь, чтобы к тебе относились уважительно? – опять взвился Ли.
– Никого не просил об этом. Кто как считает нужным, тот так и разговаривает со мной. Ты говоришь так, а вот этот господин, – указал он на меня, – так. Не требую ни от кого подчинения, как это делали вы, пытаясь остановить, – старик принялся говорить не совсем так, как до этого строил свою речь. Выражения стали намного проще и понятнее.
Я посмотрел на него с недоверием; старец заметил это.
– Удивляет, что заговорил подобным образом?
– Немного да.
– Не всегда подходит тот язык, которым изъяснялся до этого. Могу говорить и много проще, чтобы смысл доходил до таких, как он, – старик посмотрел на Ли Эра.
– Я же говорю, что он над нами насмехается, хоть у него и есть некие способности, но и ты не без этого, Нири. А уж насмотревшись на тебя, не удивлюсь возможностям этого старика. Все, Нири, нам пора.
– Ты ничего не перепутал, Ли?
– Что ты имеешь в виду? – удивился Ли Эр.
– Тебе не кажется, что ты не вправе командовать мной.
– Прошу прощения, Нири, – тут же извинился Ли, понимая, к чему клоню. – Ты собираешься...
– Нет, – перебил я, не дослушав. – Ты как хочешь, Ли, а я намерен пойти вместе с этим почтенным человеком.
– Как?! – воскликнул Ли Эр. – А как же империя?!
– Я потерял интерес к этому делу. Хочешь, можешь продолжать строить ее без меня.
– Какая империя без императора?
– Ты станешь им, –ответил я.
– Нет, Нири, такого не будет.
– Значит, не будет. Я все обдумал и уже не поменяю своего решения. Точка. Ты со мной?
– Да, с тобой. Зачем мне империя без тебя. Это была твоя идея. Мне лично она не нужна. Я лишь хотел посмотреть, чем все это закончится.
– Уже закончилось. Мы пойдем с тобой, странник. Ты научишь нас тому, что знаешь?
– С удовольствием сделаю это.
– Назовешь ли ты нам свое имя?
– Длао.
– Мы идем с тобой. Веди нас.
Вот так наша молодая строящаяся империя потеряла императора и его правую руку. Отдалившись от армии, они отдалились ото всего, что делали до этого.
Уже намного позже я узнал, что войско, так и не найдя нас, какое-то время продолжало завоевательный поход, уверовав в то, что бог, спустившийся к ним и показавший, что надо делать, выполнил свое задание и поднялся обратно. С верой в это они шли вперед, выбранным мной направлением, но с уже меньшим успехом, чем с нами. Многие города не желали им подчиняться, потому что не было той силы убеждения, которой обладали я и Ли Эр.
Мы же резко свернули на юг, продолжая наш путь с Длао, поэтому войско не смогло нас отыскать. Теперь мы проходили через города и селения, как простые путники, не приносящие ничего плохого для жителей тех мест. Иногда Длао останавливался на площадях городов и пытался раскрыть людям глаза на правильное отношение к жизни, но не всегда это пользовалось тем успехом, что произвело на меня. Хотя теперь уже правильнее было сказать – нас.
Ли Эр стал прислушиваться к словам Длао и, по-моему, ему начало становится понятным то, что вещал старик. Последнее время Ли все чаще засиживался с Длао до самого утра, в то время пока я спал. Они проводили ночи в беседах, а точнее, как я думал, Ли усердно выслушивал, что говорил Длао, только изредка задавая вопросы и усердно впитывая ответ на него. После таких ночных бесед Ли обычно становился молчалив на следующий день и следовал за нами немой тенью, переваривая в мозгу все слова, сказанные старцем. В обычное состояние он приходил только к вечеру, когда я уже собирался отходить ко сну. Мне стало казаться, что Ли чересчур усердно вслушивается в слова старика, и это заметно влияет на его отношение к жизни. Слова Длао, сказанные тогда, что, мол, самый ярый противник становится лучшим учеником, похоже, имели под собой почву. С Ли творилось именно это.
Я попытался раскрыть ему свои домыслы, но он лишь ответил, что я сам захотел идти с Длао. Да, это было так. С тем же вопросом я обратился к Длао, а он сказал, что Ли Эр встал на верный путь, отвергая все то, что творил до этого. Я хотел возразить Длао, но он не стал слушать. Хоть мы и разговаривали с ним в то время, пока Ли молчаливо шел с нами, но мне стало казаться, что Длао не питает ко мне интереса, а воодушевленно беседует только с Ли. Вероятно, Длао что-то чувствовал по отношению ко мне, а может Ли Эр успел рассказать ему, кто я есть на самом деле.
Ночные беседы Ли с Длао обуславливались тем, что старец никогда не спал; ему это не требовалось. Взаимодействуя со всем вокруг, он не расходовал силы, а вследствие этого не испытывал усталости и не нуждался в таком отдыхе, как сон. Вообще, сон он называл ловушкой для человека, опасной во всех отношениях. Но разъяснения не давал, сколько бы я не пытался его к этому подвести.
Мне стало казаться, что Длао говорит не все, что хочу от него услышать. Нет, конечно, я узнал много интересного и научился кое-каким вещам, но это произошло в самом начале нашего совместного пути, длившегося уже несколько месяцев. Длао научил пользоваться взаимодействием с окружающим, но не в полной мере. Я смог так же как и он обходиться без сна, но не мог еще проходить сквозь что-либо. Похоже, Длао специально открыл не все, преследуя неведомые мне цели. Еще один хитрый изворотливый человек, с которым я плотно общаюсь. Первый – Ли, второй – Длао. А если я стану так плотно общаться со всеми людьми, то может, окажется, что каждый второй как они?
Я не использовал возможность обходиться без сна по той лишь причине, что все еще разбирался со сновидениями. Мне было интересно, как там все происходит. А вот Ли, видимо, прибегал к этой возможности, если брать в расчет их ночные беседы. Со все растущей уверенностью в том, что они оба меня обманывают, я решил однажды послушать их разговор, притворившись спящим. Что ж, если они хитрят, то почему бы и мне не заняться тем же, чем я хуже их в этом отношении?
Во время вечерней остановки я пристроился на земле, немного повертелся, покряхтел и как бы заснул, повернувшись к ним лицом и оставив слегка приоткрытыми глаза. Довольно долгое время они молчаливо сидели, устремив взгляды в звездное небо. Потом перебросились парой фраз и вновь надолго замолчали. Мне подумалось, что они раскусили меня и знают, что не сплю. Следом же на ум пришло, что может они так и беседуют по ночам; несколько слов в час и все. Раздумывая над этим и ожидая, я все же не удержался и заснул. Сон был недолгим, я даже не успел осознать, что увидел. Очнувшись, вновь навострил слух. Мои сотоварищи хранили молчание, смотря в ночное небо.
– И что, каждый попадает в этот коридор? – вдруг спросил Ли.
Так, что еще за коридор, подумал я. С этого места поподробнее.
– Говорят разное, но ведь точно-то спросить не у кого, – ответил Длао совершенно не в той манере, как обычно изъяснялся.
Мне показалось, что он говорит без особой уверенности. Такого я не ожидал от этого совершенномудрого старца. Я обратился в слух, однако, за всю оставшуюся ночь, так больше ничего и не услышал.
Содержательные выходят у них разговоры, сказал я сам себе, когда солнце начало потихоньку освещать местность, в которой мы остановились. Я поднялся, делая вид, что просыпаюсь. Пора было идти, мы всегда начинали свой путь в это время, едва солнце вылезало наружу.
Теперь каждую ночь я обращался в слух, собирая по крупицам то, о чем говорят Ли и Длао, когда сплю. Их немногословные беседы крутились всегда вокруг какого-то коридора, о котором они не говорили, когда я бодрствовал. В принципе, и по ночам-то они не особо говорили, скорее думали.
В целом, за три недели подслушиваний, я понял, что Длао не совсем тот человек, каким сперва представился мне. Да, он много знал и умел этим пользоваться, но все же не знал всего. Он являлся обычным собирателем разных мудростей, чем-то типа ходячей энциклопедии с расширенными возможностями. Он умел взаимодействовать с окружающим, но не вполне точно мог объяснить это другим, поэтому я не постигал его слов полностью. Ли немного был прав, когда говорил, что этот человек ищет лишь свободные уши. Почему я тогда не поверил Ли, ведь он никогда не ошибается, если дело касается распознавания нутра человека. Длао был хорошим учеником кого-то, но сам оказался плохим учителем, чтобы он там ни говорил. Хотя, может, только мне не дано его понять, а Ли вполне нормально осознает те вещи, о которых говорит старец, поэтому и проводит с ним эти ночные бдения, а утром обдумывает пару услышанных фраз и делает одному ему известные выводы.
Так вот, подслушивая, я узнал, что существует некий коридор, в который попадают люди после своей кончины. Мне казалось, что о чем-то подобном были упоминания в трактатах ПОЭТА, но возможно только казалось и не более того. В коридоре люди подвергаются каким-то испытаниям, и, либо исчезают бесследно, либо рождаются вновь, либо уходят в единое состояние, к которому и нужно стремиться. Чушь полная, но это слова Длао, которые я смог сформировать во что-то удобоваримое. Наверно, Ли Эр понимал эти слова лучше меня, надо было бы поговорить с ним об этом, но я не успел.
Наутро, после очередной ночи подслушивания, я почувствовал себя немного необычно. Когда решил подняться, у меня не получилось, а в ушах появился настойчивый гул, будто туда залетело по шмелю. В груди учащенно долбилось сердце. Я как-то весь взмок, чувствуя, что на лбу лежат капельки пота. Меня начало бросать то в жар, то в холод. Мне еще никогда не приходилось испытывать таких ощущений, находясь в человеческом теле. Я пытался смотреть, но плохо видел находящееся передо мной. Что-то было не так, но я не знал что. Попробовал крикнуть, язык не слушался меня, а от этого усилия в груди заломило еще больше, что мне стало труднее дышать, и я захрипел. Наверно, этот хрип и услышали мои товарищи. Я не знаю, как это происходило и выглядело на самом деле, но вскоре почувствовал, что меня трогают чьи-то руки, а сквозь ужасный гул в ушах услышал обрывки фраз.
– Нири, Нири, что...
Меня принялись сильно трясти.
– ... Ли, не делай так. Ему будет только хуж...
Трясти перестали, но руки (наверно Ли Эра) остались на моем теле. Тут же в голове что-то начало цокать, подобно капающей воде, а затем череп пронзила невыносимая боль, от которой я закричал. Крик смог вырваться наружу и я услышал его. Я слышал свой вопль, разносящийся по округе.
– Ли, что это со м..., – начал говорить, после того как крик прекратился и боль отступила, но не смог завершить фразу, поняв, что язык опять отказывается подчиняться. Продолжением фразы было лишь мычание.
После нестерпимой вспышки в голове, гул в ушах пропал, и я смог нормально слышать.
– Что это такое Длао? – спросил Ли Эр. – Что с ним?
– Боюсь тебя огорчить, Ли, но, по-моему, он умирает, – сказал Длао, прикасаясь ко мне руками и ощупывая тело в разных местах, а также прикладывая ухо к груди. – Все признаки на лицо. Мутные глаза, смотрящие мимо, хрипы в груди, молниеносные перепады температуры его тела и многое другое.
– Как? Отчего?
Вот так так, подумалось мне. А как же неуязвимость моего человеческого тела? Отчего я умираю? Кто меня убил или что меня убило? Кто ответит на это? Ответ принес Длао.
– Нири подцепил где-то очень страшную болезнь. До поры до времени она скрывалась внутри него, но теперь резко вылезла наружу. Болезнь жрет его прямо на глазах. Боюсь, что это дело нескольких часов, а может и минут.
Болезнь, пробежало у меня в голове. Братья не знали, что это такое, поэтому не защитили мое новое тело от этого. Вот ведь глупцы, они сделали все, чтобы я не смог убить себя или меня не могли убить другие, но меня убивает совершенно иное, то о чем они и не подозревали. Мы – братья-наемники никогда не знали, что такое болезнь. Я теперь узнал, что это такое, в полной мере. Может я ощутил и не весь спектр, но болезнь это действительно ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Особенно когда такая, как говорит Длао. Выходило, что мне оставалось всего несколько часов или минут, и я окажусь пред очами своих ненавистных братцев. Как же мне этого не хотелось. Мне жутко не хотелось этого.
– Я не хочу этого! – неожиданно для себя закричал я, вновь овладев языком и ясно увидев стоящих надо мной. – Я не хочу обратно!
– Нири, дорогой друг, – ласково склонился надо мной Ли, – ты слышишь меня?
– Да? – прохрипел я.
– Ты слышал, что сказал Длао?
– Да, – ответил я, а глаза опять стали затуманиваться.
– Извини, что мало общался с тобой последнее время, Нири. Хотел понять одну вещь до конца, а уж после обстоятельно обсудить ее с тобой. Я не успел.
– И я не успел у тебя про нее спросить, Ли. Я вас подслушивал.
– Ты знаешь о коридоре?
Я хотел ответить, но не смог – язык отказывался делать это. В голове снова что-то заухало, затем прошла острая вспышка невыносимой боли, будто мне разрывали череп на многие части. Сердце чуть не вырвалось из груди, а во рту появился железистый вкус. Еще я почувствовал, что булькнул ртом и эта жидкость железистого вкуса стекает по моим щекам.
Словно издалека я услышал тревожный голос Ли, обращающийся к Длао.
– Он попадет в коридор?
– Не знаю, – ответил Длао. – Это же коридор для людей.
– А он кто?
– Ты же сам говорил, что он не совсем человек.
Все-таки Ли рассказал, кто я есть на самом деле, я был прав в своих догадках.
– Да, он не человек, но и человек в тоже время! – выпалил Ли Эр. – Прости меня, Нири, что рассказал про тебя, – обратился он ко мне.
Я попробовал ответить, и у меня это получилось, но голос был уже не такой как раньше, принадлежащий этому телу, а мой собственный.
– Не виню тебя. Мне больно. Не хочу назад к братьям. Ненавижу их...
Я смог сказать только это. Вроде и много, а вроде и совсем ничего. В ушах снова зашумели шмели, переходя в ужасный гул по всей голове, а грудь начало раздирать жаром, словно я горел изнутри.
– Он попадет в коридор, – услышал я уже совсем далекий и слабый голос Ли Эра, но прозвучавший как приказ.
– Не знаю, зачем...
Стал что-то отвечать Длао, я не смог дослушать что, начиная захлебываться пришедшим кашлем. Когда кашель сошел на нет, я почувствовал, как Длао склонился над моим ухом и шепчет в него. Сквозь шмелиное жужжание послышались слова, произносимые старцем. Все-таки он мог быть наставником, когда сильно захочет.