В соавторстве с Тэйр.

ДВА МИРА

1. В МИРЕ ЖИВОТНЫХ
     Я стоял на краю и задумчиво смотрел вниз. Легкие пальцы Бандитки увлеченно разыгрывали второй концерт Прокофьева под моей футболкой. Тело благодарно отзывалось толпами мурашек, стремительно кочующих с одного бока на другой.
     Она прижималась сзади, уложив мягкую щеку на мое плечо. Иногда весело и легко подталкивала вперед, провоцируя сделать шаг к краю.
     Мы смеялись.
     Эта глупая игра забавляла, делала действительность острее, подстегивала схватить Юльку в охапку и утянуть в бытовку за спортзалом.
     Внизу маленькие человеческие фигурки то и дело сбивались в стайки, делились на парочки и сновали одиночками туда-сюда по студенческому парку.
     Я перевел взгляд на горизонт. Чернеющая серость медленно набухала, мерцая разрядами молний.
     Неожиданно близко ударил гром. Шеренга тополиных крон, до которых, возомнив себя Тарзаном вполне можно было допрыгнуть с крыши, забурлила, подбросив в низкое небо дюжину черных птиц. Вороны с минуту покричали, покружили и вновь вернулись обратно.
     Крыша сорок шестого ПТУ напоминала холостяцкий лофт. Три драных спаренных кресла из старого кинотеатра подпирали стену трансформаторной; низкий, сбитый вкривь и вкось столик ломился от пустых пивных банок и початых пачек сухариков, рядом с ним вольготно обосновалась любимая мною качалка с замотанным изолентой подлокотником; а между вентиляционных коммуникаций растянулся Юркин гамак, в котором без проблем умещался он сам, разморенный и утомленный, словно объевшийся сметаны, кот, и его Ирка, по-хозяйски перевалившая через Юрца длинющую ногу. Она покуривала тоненький Кент, хихикая от полупьяных бормотаний своего парня и украдкой поглядывала на нас с Бандиткой.
     Я знал, чего она хочет. Вся последняя неделя прошла в старательных увиливаниях от Иркиных намеков и томных взглядов. Порядком поднадоевших, если честно.
     Варвара Федотовна – моя бабуля, этолог, как-то рассказывала о стаях макак-резусов. О крепких на первый взгляд брачных союзах макаки-самца и макаки-самки.
     Соль была в том, что в группах приматов такие отношения длились лишь определенный период. И в итоге, через несколько лет наблюдений оказывалось, что каждая обезьянка по кругу успела побывать любимой и единственной женой практически каждого обезьяна стаи.
     Такой вот круговорот верности в природе…
     Поэтому мне казалось, что Иркино кокетство настойчиво пыталось утянуть меня из мира людей в мир макак. Только вот деградировать в ближайшие планы совершенно не входило.   
     Бабуля бы не одобрила.   
     Давным-давно, когда батя пропадал в чеченских командировках, а мамка носилась по украинскому приграничью с  набитыми контрабандой клетчатыми сумками, мою несмышленую тушку доверили любимой бабушке в полную собственность. Варвара Федотовна - настоящий советский ученый, преподавала в университете и частенько таскала меня с собой на лекции.
     Я обожал это время. С таким сладким  самозабвенным смаком, как за партой в дальнем углу аудитории, я еще нигде и никогда в жизни не высыпался.
     Вообще у бабули на меня были четкие и далекоидущие планы. Примерно, как у папы Карло на сучковатое полено. Только вот деревянным Буратино Варвара Федотовна ограничиваться не собиралась.
     Помимо обязательных шахмат, чтения и плавания она с юных лет прививала мне интерес к живописи. Картины великих художников обзывала не иначе как «емкими смысловыми ребусами» или «тренировкой для мозга». В этом ее подходе было что-то циничное и быть может, поверхностное, но мне до одури нравилось разгадывать заложенные в полотна идеи через художественные метафоры, строить из себя эдакого Дэна Брауна на минималках.
     Помню, как я запал на Брейгеля с его «Ловушкой для птиц». Как восторгался нафаршированным смыслами творением.
     Как однажды, стоя здесь на краю размышлял о том, что в такую вот брейгелевскую ловушку угодили и мои родители. Словно два человекоподобных ворона с холста, среди костлявых ветвей пробуждающейся весны они мечтали и строили планы, не зная, что приготовило время.
     А оно приготовило Чечню, развал страны, тотальную безработицу для матери и тяжелую контузию для отца.
     А еще рак мозга и раннюю смерть для Варвары Федотовны.
     Сучковатое полено в моем лице так и застыло на стадии - Буратино, и благодаря твердолобому и упрямому характеру, доставшемуся от отца по наследству, осело в сорок шестом профтехучилище на специальности газоэлектросварщик.
     С тех пор это место на краю стало для меня наркотиком. Сошедшие с полотна маленькие человечки и беззащитные птицы под огромным тяжелым небом, словно шахматные фигуры, казалось, вели мой эндшпиль к неясному пока, но важному, краеугольному исходу.
     Компашка прогульщиков под Юркиным предводительством прилипла позже, как-то сама собой…
     Не дожидаясь очередного Юлькиного толчка, я сам весело шагнул вперед и резко остановился прямо на краю. Бандитка пискнула, и, вцепившись в меня когтями, дернула со всей силы назад.
     - Дурак! – увидев мою ухмылку, Юлька надулась и отстранилась.   
     Юрец в ленивом одобрении поднял вверх большой палец и потянулся за очередной банкой пива. Ирка восхищенно улыбнулась…
___
     Усевшись на широкую крышку вентиляционного блока, пацаны с терпимой долей издевки то и дело навешивали карточные погоны на проигравшего. Близнецы, Серега и Вадик, сыновья пэтэушного завхоза, благодаря которым у нас всех был постоянный доступ на крышу, в который раз виртуозно облапошивали простоватого Мишку в подкидного. Тучный, краснолицый Миша дулся и пыхтел, не понимая, почему ему тотально не фартит.
     Юрка взял его под свое крыло благодаря тому, что Мишка «не в службу, а в дружбу» занимался его учебой. Вовсю строчил контрольные и курсовые. Иногда, искоса наблюдая за моей довольной ухмылкой, терпеливо объяснял Юрке какую-нибудь элементарщину из физики или алгебры.
     А я улыбался и с интересом ждал неизбежного конфликта между ними.
     Во-первых, Юра - лидер. Альфа, как сказала бы Варвара Федотовна. Он отлично сложен; благодаря успехам в боксе имеет высокую самооценку; склонен к риску. Для лидерства этого вполне достаточно.
     Во-вторых, он подросток.
     А в-третьих, в некоторых сферах знаний его способности все же не дотягивают до определенного уровня.
     Попробуйте-ка боксера-подростка постоянно тыкать носом в то, чего он не понимает.
     Вы что, намекаете, что он тупой?! А, у вас, наверное, запасная челюсть есть?
     После, казалось бы, терпеливых Мишкиных объяснений по учебным нюансам у Юрца постоянно портилось настроение. И тогда с долей плохо скрываемой издевки в голосе, которую Миша, впрочем, и не замечал, уязвленный альфа заводил любимую пластинку:
     - Мишань, ну не в службу, а в дружбу. Притарабань мне рюкзак. Он в триста пятом кабинете. Черный такой с белой полоской.
     - Мишутка, братик, подай пивка, а.
     - Мишь, сгоняй в магаз, будь другом. Только на свои купи, а я потом отдам.
     Мишка кивал, поджимал губы и бежал выполнять просьбу товарища. Нет, нет. Не распоряжение альфы, а просьбу товарища.
     А Серега и Вадик, словно шакалья свора Шер-Хана лишь хихикали за Мишкиной спиной.
     Очередные карточные погоны, заботливо уложенные на покатые плечи проигравшего вызвали неконтролируемый взрыв хохота. Я тоже улыбнулся.
     «Сейчас все закрутится», - пулей пронеслось в голове.
     - Надо же, - засмеялся Вадик, - как мы с шестерками угадали.
     Мишка раскраснелся и запыхтел:
     - В каком смысле, угадали?
     До него начала доходить вся соль ситуации. Хотя, наверное, уже дошла, но требовалось официальное подтверждение, последняя капля…
     Ирка весело затянулась, выпустила струю дыма и звонко заголосила:
     - Они намекают, что ты шестерка, Мишань.
     Юрец даже не двинулся. Лишь шире растянул балдежную улыбку по физиономии.
     А я с удовольствием ощутил, как напряглась Бандитка.
     - Вмешайся, - резко шепнула мне на ухо.
     В ответ я лишь покачал головой. Еще не время оспаривать Юркино лидерство. Да и зачем мне эта шакалья свора…
___
     Мишка вскочил со своего места как ошпаренный. Карты разлетелись в стороны. Цинковая крышка вентиляционного блока с гулким щелчком вернула былую форму, избавившись от унизительной вмятины.
     - Я не шестерка!
     Серега с Вадиком зависли с открытыми ртами, затем медленно перевели взгляды на того, кому на самом деле была адресована Мишкина реплика.
     Недолго думая, Юрец лениво затянул:
     - Да неужели?
     …И принялся не спеша выбираться из гамака.
     Мишка сжал кулаки и насупившись направился к обидчику.
     Юра тем временем встал, подтянул спортивные штаны, бодро шлепнув резинкой по животу, стянул с запястья свою любимую Монтану и передал Ирке.
     Бандитка отчаянно ткнула малюсеньким кулачком в плечо:
     - Андрей!
     Я лишь отмахнулся, полностью поглощенный наэлектризованной атмосферой.
     Тем временем Мишка приблизился к Юрцу вплотную.
     - Я думал, ты по-дружески… - загудел он, видимо все еще рассчитывая уладить конфликт по-мирному.
     Нагло уставившись в Мишкину переносицу, Юрка чуть склонил голову и сощурился:
     - С шестерками дружбу не вожу.
     Серега с Вадиком прыснули, а Мишка побагровел:
     - Ах ты… -  наклонившись вперед, он широко замахнулся на обидчика.
     Юра не стал отступать. Он подсел под Мишкину руку, затем стремительно, словно пружина, выпрямился и стрельнул отточенной двоечкой по пухлой обиженной физиономии.
     Мишка рухнул, с размаху стукнувшись головой о цинковую крышку вентиляционного блока. Гулкий звон удара разлетелся по округе, привлекая любопытные взгляды снизу.
     Юрка испугался было и уже сделал полшага вперед, но Мишка открыл глаза и закряхтел. Нос заструился кровяными дорожками, потупленный взгляд застыл в отрешенном непонимании.
     Юлька с писком подскочила к поверженному, рванула из кармана джинс платок и принялась заботливо колдовать над Мишкой, удерживая на весу его тяжелый качан.   
     - Видели? – победно огляделся Юрец, - Он первый полез.
     Серега с Вадиком с готовностью закивали.
     Не отрывая разочарованного взгляда от Бандитки, что как придурошная носилась сейчас вокруг этого неудачника, я приблизился к Юре.
     - Надо валить. Это было громко.
     Он кивнул.
     - Звери! – поддерживая Мишкину голову, выплюнула Юлька.
     Я отвел глаза, повернулся к Юрцу и весело похлопал его по плечу.
     - Кстати, отличная двоечка, братан.
     Юра удовлетворенно гыкнул, схватил Ирку за руку и покосился на семенящих позади, Серегу с Вадиком. Они в спешке собирали рассыпанные карты и рассовывали по карманам непочатые пивные банки.
     Надо валить с крыши. Цинковый гул от Мишкиной башки раззвенелся на полквартала.
     - Ага, - хмыкнул он, - как-нибудь тебе свой правый хук покажу, - Юрец еле заметно кивнул на своих шакалят и ухмыльнулся, - когда возможность представится...
     У двери на технический этаж я остановился, ожидая пацанов с ключами. Пропустил Юрца и Ирку, невзначай подтолкнув ее чуть пониже спины. Она быстро обернулась и удивленно вскинула бровь. Затем, улыбнувшись, игриво погрозила пальчиком.
     Я машинально улыбнулся в ответ. А ведь Ирка очень даже ничего.
     И как я раньше этого не замечал…

2. В МИРЕ ЛЮДЕЙ
     ...- Юлия Игоревна, вы не посмотрите, а?.. - голос совсем юного стажера вытянул бывшую когда-то Бандитку, а ныне - помощника прокурора - из мира черных печатных букв, заливших несколько листов монотонным морем, - Там шеф оставил анкетки, в понедельник будет первое слушание по делу.
     Захрустев пухлой папкой, Юля достала несколько протоколов с приложенными фотографиями.
     Часы навязчиво затикали, отсчитывая время, только не вперед, а назад: со строгих квадратных фотокарточек на нее смотрели странно знакомые глаза.
     "...разбойные нападения совершались с использованием боевого пистолета, о наличии  которого все осужденные были осведомлены и заранее договаривались о возможности его применения, сохраняя пистолет до очередного нападения. Во время нападений  держали боевой пистолет в непосредственной близости от потерпевших, направляя его в лицо, голову, грудь, что свидетельствовало о намерении немедленно применить физическое насилие с его использованием. У потерпевших не было сомнений в боеспособности данного оружия..."
     Сдвинув отчет, Юля снова посмотрела на фотографии.
     Андрея она узнала сразу, несмотря на прошествие почти пятнадцати лет. То же волевое лицо, графичные скулы, прямой нос...правда, от снимка сквозило какой-то глухотой. Что-то изменилось во взгляде. Будто отсекая живое, важное, глаза больше походили на две темные ямы в никуда.
     На двух других фотографиях, зеркально копируя друг друга, тупо и обреченно таращились два близнеца. Время и специфический образ жизни подкосили крепкие рельсы когда-то бойких ребят, превратив их в бездушные классические методички для начинающих криминалистов.
     Ирка тоже была там, в той самой папке, будто болезненный укол из прошлого. Со смазанной тушью, все еще не растерявшая наглость, но уже без былого природного шарма.
     Задумавшись, Юля посмотрела в распахнутое окно.
     Лето изо всех сил пробивалось сквозь упрямый май, раскрашивая кроны цветущих кленов в нежно-желтый цвет. Когда-то давно, пересилив себя, она перевелась в юридический коледж и, как оказалось, дала себе проходной билет в жизнь. Бандитка, ранее ворующая вещи с рынка, исчезала медленно, но верно. Сначала злилась и сжимала зубы, пиная учебники по праву, потом отсиживала нудные практики в областных судах, но каждый раз, в порыве желания все бросить, вспоминала окровавленное лицо Мишки. Оно почему-то ставило нервы на место, "включало" голову.
     Кто бы мог подумать, что праведная злость - отличный рычаг для действий?..
     Прошел год, первая сессия, и Юлька втянулась. Призрак Бандитки помахал в последний раз и растаял после случая с раскрытием игрового дела на учебных парах. Активная "дворовая" смекалка помогала думать нестандартно, а непростая жизнь "до" - оценивать ситуацию с двух сторон.
     Спустя четыре года, когда Юльку, а точнее Юлию Игоревну, приняли на работу в следственный отдел - она сияла ярче галогенной лампочки...
     Где-то в коридоре звякнуло ведро и послышались шаркающие шаги уборщицы. Сложив протоколы в папку, Юля завязала ее плотным узлом, будто заранее ставя неутешительную точку в этой истории.
     Улица встретила помощника прокурора теплым ветром, пытавшимся выбить хоть одну прядь из плотно скрученного пучка волос. Дойдя до поворота, Юля свернула в парк, к своему любимому склону, с которого была видна река и часть городка на другом берегу.
В небе пищали ласточки, ловя на лету мелких мушек, потом совершали сумасшедшие пируэты и скрывались под крышей местного Дома культуры.
     Бросив портфель на траву, Юля подошла к краю склона и, раскинув руки, сделала шаг вперед. Мыски туфель напряженно наклонились, едва держа равновесие.
     В понедельник, на слушании дела, она узнает, что Юрика не стало еще десять лет назад. Того самого, который когда-то думал, что может вершить чужие судьбы парой четких ударов. Однако, ловушка для птиц захлопнулась в тот момент, когда Андрей решил, что "имеет право", а Юра оказался предан своей же сворой.
     - Мам, я тебя держу, - теплые ручки крепко обхватили Юлю за талию, а в поясницу уткнулся родной маленький нос.
     - Ну сегодня-то ты обедал? - крепко сжав ладошки, Юля отступила назад, утаскивая за собой хохочущего сына.
     - Ну я это...суп был из жижи...
     - Понятно, - поджав губы, Юля покачала головой. - Тогда надо скорее домой. Почему в садике не могут готовить что-нибудь вкусное? Почему через день - жижа?..
     За невысоким забором, у машины, суетился Мишка.
     - Кажется, пора менять детское кресло, ноги уже не влезают, - он вздохнул и заулыбался. - Скоро меня перерастет.
     Юля на мгновение вспомнила разбитое лицо, травмпункт и семь заветных швов на лбу и переносице, по наитию свыше плотно сшивших их жизни.
     Из пухлого подростка Миша превратился в высокого и крепкого здоровяка, правда, глаза остались такими же - ясными и добрыми.
     - Ты чего задумалась?
     - А? Да я...думаю, может, в кафе? Четверг, народу не много...
     - Поехали.
     Перехватив Юлькин рабочий портфель, Миша закинул его на заднее сидение и, подсадив сына в кресло, стал застегивать ремни.
     - Давай в то, которое на Ленинском. Там хоть картошку фри не готовят, - Юля открыла окно, высунув руку и ловя пальцами прозрачный звенящий воздух. - А то она скоро у кое-кого из ушей полезет...
     Миша засмеялся, заводя машину под недовольный вой и протесты маленького пассажира, требующего огромную тарелку любимого "кулинарного чуда".