Все это когда-нибудь непременно закончится. Жизнь вернется в привычное русло. Оружие уляжется по складам, танки и БТРы встанут на консервацию, баллистика и артиллерия вернется в места базирования. Воины - Отцы и воины - дети разбредутся по необъятной и займутся делом.
    Столько всего надо будет исправить, починить, отстроить, столькому научиться, стольких наказать и простить…
    Дела… дела…
    Однажды я, уставший и нервный, только что вернувшийся с ночной смены домой, буду с завистью смотреть на кровать, вспоминая суетливую ночь на службе. Окружная проверка, два учебных подрыва, гора документации на утренний доклад комбату.
    Усталость тяжелой плитой навалится на макушку, надавит, склоняя все ниже.
    И дома дела... Надо бы съездить в центр за очередной срочной бумажкой, починить хрюкающий в ванной кран, перевесить косую книжную полку.
    Восьмилетний Ванька, украдкой поглядывая на выключенный компьютер, обложится домашкой по математике, непременно отвлекаясь в окно, и считая ворон в чистом весеннем небе.
    Ленка с десятимесячной Анюткой на руках будет кружиться по кухне, сооружая водяную баню для охлажденного детского пюре.
    - Саш, вчера звонили из МФЦ. Нужно срочно ехать за справкой.
    Стиралка отгудит своё, и я, усталый и злой, проскакав в одной штанине до ванной возьмусь за ворчливые поиски любимой футболки.
    Выползу наконец из дома.
    Помяну зевком несостоявшийся отсыпной и потянусь в карман за утешительной сигаретой.
    Сегодня еще надо сгонять на дачу, отремонтировать просевший навес. Оттуда - на авторынок за фильтром, потом - в продуктовый. Потом - к маме. Отчитаться за навес и передать пакеты.
    Ужас как захочется себя пожалеть.
    Вздохну, устало матюкнусь на вдруг зажужжавший сотовый и отвечу нервно, взвинченно:
    - Чего?
    - Саш, вернись пожалуйста, пока не уехал. Я баночку пюре не могу открыть. Слишком туго закручено.
    - Лен, ты серьезно? - Еще целых пол сигареты... Ничего... Никуда не убежит это пюре, пару минут подождет, - Ладно. Сейчас.
    Зарычу от удушающей ярости. Швырну с досадой окурок в урну и пиная кросовком камни, ссутулившись поплетусь обратно к двери подъезда.
    Но тут вдруг откуда-то сверху зазвенит знакомый голос:
    - Па! Папа!
    Ванька.
    Взгляну на балкон. Там малой. Радостный, веселый.
    Сощурусь под ярким весенним небом, приложу ладонь к глазам.
    - Чего?
    - Па, я открыл!
    - Что? - не пойму сначала о чем он.
    - Я сам банку открыл! Можешь не подниматься.
    Сквозь усталость, злость и нервозность потянется широкая улыбка.
    Я, благодарный неожиданному спасителю, весело подниму кулак с выставленным вверх большим пальцем:
    - Мужик!
    Малой, рассмеявшись в ответ, тоже стрельнет своей ручонкой вверх, пронзая синее покрывало.
    В голове сама собой возникнет картинка, как маленький помощник один в компании наших с ним девчонок решает взять дело в свои руки. Напрягается, дует щечки, обхватывает ладошками баночку и растопырив локти отвинчивает-таки тугую крышку.
    - Мужик, - улыбаясь повторю снова, только тише. Для себя.
    На душе полегчает как-то. Нагруженные на плечи дела вдруг рассыплются, измельчают разом. Усталость упорхнет в весеннее небо.
    - Да, - пробормочу негромко, готовый к любой задаче на свете. Засуну руки в карманы и, качнувшись на стопах горделиво осмотрю двор, - это мой сын…