Утром наступила тишина.
Настоящая. Та, что бывает, когда отключают даже фоновый гул. Кирилл лежал, чувствуя, как пот въедается в швы пижамы под лопатками. Вентиляция молчала, и в комнате стояла духота.

Он потянулся к запястью. Браслета не было.

Только обнажённая кожа, зудящая, как будто с неё только что содрали пластырь. Там, где три года лежал металл, теперь осталась пустота — и странное ощущение, будто вырвали не устройство, а часть нерва.

На потолке не появилось руны. Только в 06:53 в углу мелькнула слабая искра, будто коротнуло в мокром проводе, и сразу погасла. Это произошло на 27 секунд раньше обычного. Он знал. Всегда засекал. Глупая привычка, но своя.

Он встал. Пол под ногами на миг залип, как старая липучка, а потом принял вес. Система задержала реакцию на 0,4 секунды — будто сомневалась: это он или тень?

Коридор пах прелой бумагой и ржавчиной, хотя здесь всё должно быть стерильным. У других учеников одежда мерцала, но у одного парня на плече темнело пятно пота, несмотря на климат-контроль. Кирилл прошёл мимо трёх дверей. Все оставались глухими. Обычно они слегка наклонялись навстречу, но сегодня даже одна скрипнула — будто её не смазывали неделю.

Дверь столовой не открылась. На панели сначала мигнуло APJ access denied, потом поправилось на API access denied. User status: unverified. Опечатка. Система поторопилась.

— Статус, — сказал он, и голос дрогнул.

Через 1,3 секунды стена ответила его же голосом, но с задержкой, как будто кто-то медленно набирал текст:
I’m a teapot.

Он вернулся в комнату. Зарядная пластина была тёплой, но от неё пахло перегретым пластиком. Он положил ладонь на поверхность. Никакого отклика. Только влажность на коже — он вспотел, хотя в комнате было прохладно.

И тогда он заметил татуировку.

Она не была гладкой. По краям шла шероховатость, будто нанесли не лазером, а самодельной иглой. В центре, его собственным почерком, с дрожью в линии, было написано: «Забудь».

Он не писал этого.
Он удалил silence_line_v3 в 03:17, чтобы никто не слышал, как он царапает ногтями по стене, не в силах уснуть. Подписал личным ключом, отправил в корзину с пометкой non-recoverable. Система подтвердила: Файл удалён навсегда.

А теперь это вернулось.

«Сбой, — подумал он, вытирая ладонь о штаны. — При обновлении. Так бывает».

Два года назад у Марка исчез статус на полдня. Потом вернулся. Система извинилась: Ошбка синхронизации — с опечаткой. Может, и сейчас так. Может, через час всё станет как прежде.

В коридоре прошёл парень с горящими венами-проводами на шее — признак высокого статуса. Он не взглянул на Кирилла. Никто не смотрел. И это жгло не в глазах, а в скулах, где он сжал зубы.

Он подошёл к зеркалу. Лицо было бледным, под глазами — синева. И на запястье — чужое слово.

Он снял обувь. Внутри было влажно от пота. Аккуратно поставил её у кровати. Переоделся в учебную форму. Каждое движение выполнял как ритуал: если сделать всё как раньше, может, система вспомнит — это он.

Дверь не открылась, когда он коснулся ручки. Считыватель мигнул красным и погас, будто устал.

Он сел на пол, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Попытался вспомнить свой настоящий голос — тот, что был до заклинаний. Не вышло. В горле першило — воздух в комнате оказался слишком сухим.

Через десять минут дверь сама открылась. Медленно, со скрипом в петле, будто её не трогали неделю.

Он вышел. Плитки под ногами отреагировали мгновенно, но стены оставались тусклыми. Только у лестницы одна панель мигнула — один раз, коротко, как будто моргнула.

В столовой почти никого не было. Только Лена стояла у окна с кружкой в руках. Пар над ней не дымился, а дрожал — жидкость подогревали на частоте. На её куртке мерцала метка «Соавтор», но под мышкой темнело пятно пота.

— Не твоя очередь, — сказала она, не оборачиваясь.

— Я удалил файл. Не лгал.

— Удаление — это тоже сообщение.

— Это сбой. При обновлении.

Она обернулась. Взгляд был ровным, но в уголке губ виднелась мелкая трещина от обезвоживания.

— Тогда почему система не исправляет ошибку?

Он не знал.

— Иди в архивную зону. Там ещё остались аналоговые серверы. Если заклинание вернулось, оно оставило след. Даже в цифре есть тень.

— Архив закрыт.

— Не для тех, кто знает, где вентиляция.

Она протянула ему чип. Маленький, тёплый, но с царапиной на краю — будто его носили в кармане вместе с ключами.

— Это не ключ. Это вопрос. Если дверь ответит — проходи.

— Почему ты помогаешь?

Она помолчала, провела пальцем по трещине на губе.

— Потому что ты удалил не файл. Ты удалил просьбу. А просьбы не исчезают. Они ждут ответа.

Он положил чип в карман. Ткань оказалась влажной.

— Спасибо.

— Не благодари. Просто не удаляй то, что не готов отдать.

Она ушла. Кружка на подоконнике продолжала дрожать паром.

Он смотрел на своё отражение в стекле. За спиной — пустота. Перед глазами — слово «Забудь», которое пульсировало слабо, как уставшее сердце.

Но он не хотел забывать. Он хотел знать — сбой это или что-то большее.

Лаз находился за панелью на третьем этаже. Из него тянуло пылью, ржавчиной и чем-то сладковатым — как от старых конденсаторов. Он спустился по решётке, цепляясь перчатками. Руки дрожали. Внизу его встретил бетонный коридор с проводами и лампами дневного света. Одна лампа мерцала, будто вот-вот погаснет. Двери были покрыты потрескавшейся краской, а на ручках облезло покрытие.

Третья дверь гласила: «Отключённые ядра».

Он приложил чип к считывателю. Раздался щелчок — механический, но с дребезгом, как будто механизм давно не смазывали.

Внутри стояли серверы, похожие на гробницы. На одном из них лежал лист термобумаги, прижатый магнитом. На нём был его почерк, его заклинание. А внизу, карандашом, с помаркой, — чужая строка:

Ответ от USER_LENA_09: Принято. Сохраняю

Он не тронул бумагу. Не прочитал вслух. Просто стоял. Пыль в носу вызвала желание чихнуть, но он сдержался.

Потом снял перчатку и положил ладонь на сервер. Металл оказался холодным, но с жирным налётом — кто-то трогал его недавно. Когда он убрал руку, в пыли остались отпечатки кончиков пальцев. И одна царапина — от кольца, которого у него никогда не было.

В этот момент он подумал:
«Может, система просто не успела удалить резервную копию.
Может, это ошибка.
Может, через час всё исчезнет».

Он вышел и оставил дверь открытой.
Пусть дышит.

Подпись автора

Sex, drugs & rock'n'roll — не пороки, а лекарства… от паралича.