2024.
Лампы нескончаемой канителью летели одна за одной, создавая на потолке одну длинную нить мигающего света.
- Операционную, быстрее! Минно-взрывная!..
- Сколько он с потерей крови?
- Да уже прилично, пока тащили из медвзвода по лесополосе, потом в медроте немного купировали...
На мгновение показалось темное лицо старшины.
- Тимофеев!.. Олежа, итить тебя!.. Два года как заговоренный...

Два года? Разве?..
Уже лет семнадцать, наверно.
Где бы ни был, что бы ни делал - все как с гуся вода. Про таких говорят "баловень судьбы", но Олег четко помнил, с чего все началось.
В какой-то момент он даже стал испытывать себя, в тайне надеясь, что его везение закончится...
Как оказалось, плата за него хоть и не была названа, но по капле вытачивала в душе черную дыру.

Свет слился в один большой квадрат, потом что-то загромыхало железом и захрустело гофрой.
Олег открыл глаза в тот момент, когда ему ставили капельницу с анестезией.
Тело почти мгновенно перестало трястись от  боли, а стерильно белая операционная крутанулась и растаяла в темноте, утаскивая за собой Олега вместе с откуда-то ворвавшимся пронзительным птичьим криком.

* * *

2007.
Июльский лес пах сухостью и еловыми лапами: уже третью неделю стояла жара, а на небе не было ни облачка.
Пиная шишки потертыми кедами, Олег изредка поглядывал на честно украденную из бабушкиного серванта карту местности, оставшуюся еще от деда. На ней было несколько пометок, которые очень хотелось проверить, несмотря на строгий запрет.
Олег обожал деда. Мог часами слушать его странные рассказы про живой лес, про спрятанные где-то на глубине драгоценные камни, про жутковатых обитателей болот и их землянки... Бабушка по-доброму ругала деда за "запудривание мозгов", на что тот так же, по-доброму, обижался и со всей серьезностью говорил, что "вот если бы ты сама это увидела!"..
Когда дед пропал, Олегу было десять. Он до сих пор помнил вереницу лиц, которые появлялись у бабушки дома, то что-то записывая, то ведя с ней бесконечные беседы. Родители тогда отпросились с работы и, приехав в деревню, вместе с добровольцами и поисковиками с утра и до ночи больше двух недель искали пропавшего деда. Сначала прочесали лес, потом ездили в близлежащие города, на железнодорожные станции, искали среди гаражных построек, на парковках...
Позже поиски как-то быстро свернули под предлогом отсутствия следов и улик. Дед так и остался "без вести пропавшим", а бабушка, после его исчезновения поседев еще больше, спрятала все дедовы вещи подальше от любопытного внука. Но, видимо, не так хорошо.

Олегу, так же, как и деду, мечталось о кладах, таинственных захоронениях или, на худой конец, о какой-нибудь заброшенной охотничьей землянке, где стальная эмалированная кружка - это часть чьей-то молчаливой истории. Но пока попадались лишь грибные или ягодные места. Видимо, именно эту карту рисовал не дед-романтик, но дед - запасливый практик...
Очередная отметка выдала низину, покрытую мхом, папоротниками и густым ковром из кустов черники. Обойдя овраг по краешку, Олег уселся на поваленную ель, сверил время по своим "командирским", точь-в-точь таким же, как и у деда в прошлом, со звездочкой и якорем, и достал из рюкзака бутылку воды. Солнце стояло в зените, парило и слепило, пробиваясь даже сквозь кроны сосен и елей.
Отпив, Олег стал закручивать крышечку, как вдруг услышал глухой треск, раздающийся откуда-то из центра оврага. Присмотревшись, он заметил шевеление, а через секунду - вспышку солнечных бликов на черно-зеленоватом оперении.
Таких птиц Олег никогда не видел.
Размером с крупного ворона, отливающую спектром синего и зеленого, с гладким длинным клювом и не менее длинным хвостом. Птица сделала плавный круг над оврагом и села на ветку ели, прямо напротив места, где с открытым ртом застыл Олег. Она чуть выгнула шею и воспроизвела совершенно неповторимую, абсолютно магическую мелодию. Потом щелкнула блестящим клювом и посмотрела прямо на Олега: ее черно-оранжевые глаза мигнули третьим веком и заполыхали, как угли.
Чуть не выронив бутылку, Олег вскочил, схватил рюкзак и побежал по кромке оврага, спотыкаясь об упавшие ветки. Животный страх накрыл его волной, не давая опомниться. Земля внезапно зашевелилась под ногами и стала стекать вниз, наподобие водопада. Закричав, Олег не удержался на ногах, упал и покатился вниз, отчаянно цепляясь руками за черничные кусты. Песок с мхом летели в лицо, отчего он зажмурился, опустил голову вниз...и только потом понял, что висит над узкой круглой ямой, зацепившись руками и одной ногой за какие-то корни. Вторая нога Олега болталась во тьме, откуда слышался шелест крыльев, свист и виднелись оранжевые всполохи сотен глаз.
Что-то теплое село рядом с дрожащими от напряжения руками Олега. Он с трудом проморгался от песка, задрал голову и увидел ту самую черную птицу: она абсолютно по-человечески смотрела на него, словно оценивая, через сколько секунд он сорвется вниз. Потом, будто передумав, птица наклонилась, подцепила клювом футболку Олега, рванула вверх...и мир перевернулся с ног на голову, вызвав шквал ветра, чудовищного недовольного рëва вперемешку с острой болью в ноге и все той же неземной и выворачивающей наизнанку душу мелодией.

* * *
Отложив стетоскоп, молодой сельский фельдшер еще раз осмотрел мальчика, бредящего в горячке, и развел руками.
- Я вообще впервые такое вижу, - он посмотрел на заплаканную бабу Марфу. - Родителям звонили?
- Они в командировке, - баба Марфа всхлипнула. - Да и как сказать... Что это?..
Фельдшер в очередной раз отогнул влажное полотенце с ноги Олега и поджал губы: правая нога была горячая, как печка, и сплошь в ожогах непонятного происхождения, больше напоминавших следы крупных когтей.
- Пришел, шатаясь, сам не свой, грязный... Вся одежда вон, травой измазана. Кое-как на крыльцо взобрался и упал, - баба Марфа закрыла лицо руками и затряслась. -  Только изредка шепчет про деда и какую-то яму...

Обработав ногу, фельдшер обещал заехать вечером и привезти из города инъекции, так как в местной амбулатории их не было.
- Постараюсь побыстрее, - он взял чемоданчик и поспешил к своему велосипеду у калитки.

* * *

Весь оставшийся вечер баба Марфа не отходила от внука, а когда в полночь постучались в дом, она, спотыкаясь, выбежала в коридор, ожидая увидеть фельдшера. Однако, распахнув дверь, баба Марфа отшатнулась: на пороге стояла пугающе знакомая темная фигура в брезентовом плаще.
- Зачем пришел?
- Да за версту разит. Пацан твой чернуху принес, - стянув капюшон, прохрипел Агапыч и, посторонив остолбеневшую бабу Марфу, не разуваясь, стал подниматься по скрипучим ступеням.
Агапыча в деревне очень боялись.
Нелюдимый, с волчьими глазами и кривым носом, он был резок на слово и никогда не приходил просто так. Посмотрит через забор - и нет у соседей урожая, все тля черная облепит. Если корову какую от палисадника своего погонит - та через сутки есть перестает и издыхает без причины. В его сад никогда не пробирались мальчишки, несмотря на несколько обсыпных яблонь: все знали, что Агапыч, как опытный охотник, хранит дома ружье и абсолютно не постесняется пальнуть по воришкам, не беспокоясь о последствиях.
Деревенские Агапыча сторонились, подозревая в колдовстве, а ходили к нему только те, кому терять было нечего. Но поговаривали, что плату брал непомерную, и не всегда деньгами.

Отмахнувшись от ступора, баба Марфа обогнала Агапыча и схватилась за ручку двери.
- Я тебя не звала. И платить мне тебе нечем. Ребенка не дам смотреть, - она покачала головой. - Да и фельдшер наш скоро приедет...
- Дура ты старая, - процедил Агапыч. - Никакой врач тут не поможет. Будешь медлить - в платке черном ходить тебе. А плату... - он прищурился и посмотрел куда-то сквозь стену. - Не возьму ничего. Пусть пацан твой покажет, куда ходил, когда на ноги встанет. На том и сойдемся.
Видя, что баба Марфа колеблется, Агапыч втянут горбатым носом воздух и почти прорычал:
- Слово даю. Послезавтра побежит уже.
Обмякнув, баба Марфа открыла дверь в комнату, запуская нежеланного гостя.
Не снимая плаща, Агапыч придвинул табурет к кровати, где лежал Олег.
- Воды налей, в таз или миску.
Пока баба Марфа бегала до кухни за водой, Агапыч сел, засучил рукава и положил руку на голову Олегу. То вздрогнул, не приходя в сознание.
Закрыв глаза, Агапыч словно окаменел, двигая лишь губами. В комнате заморгал свет и стало так тихо, что было слышно, как тикают наручные часы Олега.
Когда баба Марфа поставила на пол таз, Агапыч открыл один глаз, потом быстро обмокнул руки в воду и, стащив с ноги Олега полотенце, дотронулся до обожжённой голени.
- Бай-бай да люли! Хоть сегодня умри.
Завтра мороз, снесут на погост.
Мы поплачем, повоем, в могилу зароем...

Баба Марфа на подкосившихся ногах еле дошла до кресла. Влезать в заговор Агапыча она не посмела, боясь навредить внуку, но сердце ее застучало от дурного предчувствия.
- Закроем, спрячем, никто не найдет. Был один, а стал невидим, - Агапыч снова сунул руки в воду, будто смывая что-то. - Я тебе ногу, ты мне дорогу...
За печкой, на кухне стукнула створка окна, что-то грохнулось на пол, защелкало и стало кататься из стороны в сторону, врезаясь в ножки табуреток.
Баба Марфа вцепилась пальцами в валик кресла и зажмурилась, боясь пошевелиться.
- Вот черти, - Агапыч сорвался с места и побежал на кухню, на ходу стряхивая с рук что-то черное. Брызги капали на потертую красную дорожку, оставляя маслянистые следы.
С трудом поднявшись, баба Марфа подошла к кровати: Олег словно посветлел лицом и будто бы просто спал. Она аккуратно коснулась его руки, отчего тот глубоко вздохнул и пошевелил пальцами.
- В окно вылетела, шельма, - голос Агапыча захрипел из-за печки, а баба Марфа поспешно отошла от кровати, задев таз.
Черная густая жижа булькнула и пролилась на пол, оставив обугленные доски и запах гари.
- Ты чего тут?! - Агапыч недовольно покосился на Марфу. - Трогала чего?..
- Я на внука смотрю, - баба Марфа выдержала колючий взгляд колдуна. - Или что же теперь, и не подойти?
Агапыч дернул щекой, снова сел на табурет и положил свою узловатую руку на живот Олега. Тот тут же широко распахнул глаза и уставился в потолок.
- Ба... Дай попить...
Всплеснув руками, баба Марфа поспешила в коридор, подняла деревянную заслонку и, зачерпнув кружкой из ведра, заторопилась к внуку.

* * *

Фельдшер, приехавший за полночь со свертком шприцев и ампул, был очень удивлен, увидев в кровати растерянного, но вполне живого мальчика и бабу Марфу, словно почерневшую за один вечер.

* * *

Как и обещал Агапыч - Олег встал на ноги на вторые сутки. Баба Марфа, опомнившись после ужаса, тут же пристала с расспросами, куда он ходил.
Пряча взгляд, Олег бубнил что-то невнятное про лес, мол, провалился в овраг и больше ничего не помнит. Про рюкзак с картой, упавший в черную птичью яму, Олег ничего не сказал.
- Агапыч приходил, - баба Марфа тяжело вздохнула. - Это он тебя в чувство привел. Сказал, чтобы ты показал ему то место...
Олег вздрогнул и вытаращил глаза.
- Нет, ба! Я туда больше никогда не пойду!.. Тем более с ним!..
- Что же тебя там так напугало? - у бабы Марфы задрожали губы. - Зачем ты вообще пошел в лес?..
- Я...карту дедову взял, - Олег посмотрел на бабушку. - Там отметки были. Я думал, вдруг я найду что-нибудь интересное... Помнишь, как он любил в лесу гулять? Говорил, там места есть секретные...
Баба Марфа сгребла Олега в охапку и заплакала.
Сил ругаться уже не осталось.
- Я не смогу, ба, - Олег слегка отстранился и заглянул бабушке в глаза. - Карту я потерял... А Агапыча...боюсь. И места этого.
- Ох, Олежа... - баба Марфа вытерла лицо ладонями. - Он ведь сам прибежал, как чумной. Внук твой, говорит, чернуху принес. Не возьму платы, пусть только дорогу покажет. Ты знаешь, его все боятся в деревне. Наш дед терпеть его не мог, сколько раз цеплялись с ним слово за слово... Если отказать - невесть какую гадость сделает. Может, в город тебя отвезу? Скажу, что родители забрали срочно...
- Ты же все равно вернешься сюда, - Олег покачал головой. - А Агапыч потом придет и будет тебе нервы мотать.
Он стянул одеяло и пошевелил пальцами правой ноги. Ни боли, ни следов не осталось, будто ничего и не было.
- Ладно. Я покажу ему, куда ходил, - проговорил Олег, слыша эхо своего голоса. - Пусть отстанет только.

* * *

2024.
Уши закладывало от непрекращающихся взрывов, волнами раскачивающих тело. Дорога лентой вилась под ногами, то и дело выпрыгивая в бок и открывая яму за ямой, полную черных птиц. Они монотонно щелкали клювами, отбивая ритм, болью отдающий в затылке.
Падая в очередную яму, Олег слышал, как шумит воздух и с каким гулом вокруг него вьются черные перья, пахнущие жженым.
Пытаясь разорвать бесконечный круг взрывов и падений, Олег с трудом открыл глаза. Его мучила высокая температура, поэтому звуковые галлюцинации никак не желали исчезать, делая даже простой поворот головы похожим на грохот камнепада.
Скосив глаза, Олег сначала увидел свою руку с катетером и длинной трубочкой от капельницы, потом лежащую рядом кнопку вызова помощи, и только потом фигуру у окна.
Он долго фокусировал мутный взгляд на белом халате, накинутом на что-то черное, пока, наконец, фигура не зашевелилась, превращаясь в среднего роста темноволосую девушку.
- Долго ты.
Сердце Олега застучало, погнав кровь и выводя его из оцепенения.
- Как там было?..
"И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы…
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан..." - девушка повернула голову и посмотрела на Олега оранжево-черными глазами. - Пора возвращаться.
Олег узнал ее сразу, без колебаний.
Он чувствовал, как тело крутит от жара, но в голове ясно и отчетливо всплыло воспоминание, как тогда, давно, повел Агапыча в лес...

...Нехотя, больше от страха за бабушку, чем за себя.
Олег долго стоял у жуткой желтой калитки, боясь сделать шаг и постучать в стену дома.
Однако, будто почуяв его, Агапыч сам выглянул из окна и, коротко кивнув мальчику, через минуту стоял перед ним, в резиновых сапогах, с палкой и ружьем за спиной.
- Ну давай, веди, - с каким-то странным и нервозным возбуждением прохрипел Агапыч.
Они прошли несколько деревенских домов и молча вышли на раскуроченную трактором дорогу к лесу.
Срезав по полю, Олег первым вошел в осиновый пролесок и побрел по памяти вглубь.
Солнце пряталось за облаками, наконец уступая место медленно подкрадывающейся непогоде. В лесу все притихло, ожидая долгожданного дождя и прохлады, а Олегу казалось, будто вся природа замерла в молчаливом укоре. Будто бы он знает то, о чем нельзя рассказывать...
Почти час они ходили среди колючих елок, собирая паутину и укусы обозленных перед дождем комаров.
Агапыч хмурился, а Олег все больше и больше терял самообладание, то спотыкаясь о коряги, то царапаясь о ветки.
- Постой, - Агапыч положил ему на плечо невероятно тяжелую руку. - Скажи-ка, что там было?
- Черничник. И сосны, - Олег посмотрел на Агапыча. - Но не могу понять, словно лес другой...
- Путают, гады, - Агапыч медленно осмотрелся. - К соснам - это туда, - он взял левее и побрел впереди. - Не отставай.
Олег заторопился, не заметив острой коряги. Она подцепила его штанину, отчего мальчик споткнулся и упал коленями в мягкий мох.
- Я... - подняв голову, Олег хотел окрикнуть Агапыча, как вдруг увидел за деревом девочку в черной размахайке, больше напоминавшей плед с длинными рукавами. У нее были темные длинные волосы и очень красивое лицо, но вот глаза...
Олег ошарашенно замер, тут же вспомнив странную птицу, которая вытащила его из ямы.
Девочка указала рукой в сторону уходящего Агапыча и отрицательно покачала головой.
Будто что-то почувствовав, тот резко обернулся.
- Эй! Чего завис?
- С...споткнулся, - Олег наконец встал, отряхивая коленки.
Девочки нигде не было, словно она растворилась в воздухе.
- Шевелись, скоро дождь ливанет! - Агапыч принюхался, позыркал по сторонам и, подтолкнув Олега, заспешил следом.
Через пять минут стали попадаться поваленные деревья, папоротники и тонкие как прутики кусты бузины с черными гроздями ягод.
Олег, скрипя зубами, шел сам не зная куда. Он устал, постоянно перелезая через стволы, покрытые лишайником, а еще ему стало казаться, что с высоких сосен за ним наблюдают... Но поднять голову и посмотреть никак не решался.
Наконец показались первые кустики черники.
Это было совсем другое место, но Олег опустился на пень и усиленно зачесал искусанную комарами голову.
- Что? Здесь? - Агапыч посмотрел на понурого мальчишку.
- Ну...похоже вроде, - честно соврал Олег. - Ну вроде как.
- Вро-оде как... Ладно, посмотрю.
Агапыч снова стал принюхиваться, раздвигая чернику палкой, словно поисковик с металлоискателем.
Где-то вдалеке послышались первые глухие раскаты грома.
От внезапного ветра над головой зашумели кроны сосен, сливаясь с шелковистыми звуками движущихся крыльев и ритмичным пощелкиванием клювов. Олег вжал голову в плечи, боясь пошевелиться...
Что-то цепкое впилось в его запястье и потащило Олега через кусты. Он почти не перебирал ногами, словно и не касался земли, перелетал через валежник и уже почти не слышал криков и брани Агапыча вперемешку с начавшимся ливнем и какими-то жуткими голосами...
Олег пришел в себя в осиновом пролеске. Мокрый, с прилипшей к спине ветровкой и зудящим от напряжения запястьем.
- Не говори ему, где мы, - перед Олегом стояла та самая девочка. Она с неким волнением переступала с ноги на ногу и оглядывалась назад, пряча за спиной левую руку.
- Я...бабушке пообещал, - хрипло выдавил Олег, смотря в ее оранжево-черные глаза. - За то, что он меня вылечил...
- А ты разве был болен?..
Сзади послышался треск и шум, а потом - сонм разномастных голосов, от которых у Олега перехватило дыхание.
- Беги.
Девочка с силой вытолкнула Олега из пролеска, прямо в поле, приглаженное сильным дождем.
За ней тут же залетали темные тени с такими же горящими глазами. Потом кто-то дернул ее за плечо, она вскрикнула и исчезла в темноте.
Развернувшись, Олег побежал так быстро, как не бегал никогда: по мокрой траве, по грязной проселочной дороге, по улице...пока не добежал до своего дома. Хлопнув калиткой, Олег влетел на крыльцо и, чуть не сбив бабушку, скрылся в комнате...

- Какие яркие воспоминания, - девушка подошла к койке. - Сколько лет тебя не было?..
Олег ощущал, как горят веки и лоб, как ноют и дрожат мышцы тела и огнем горит бедро.
- Сем...надцать, - он с трудом разлепил губы.
- Не пустили даже с бабушкой попрощаться, боялись, что Агапыч свое назад заберет, - ее лицо, все такое же невероятно красивое и жуткое одновременно, не излучало ни одной эмоции. - А он отсыпал тебе больше, чем сам того хотел, в погоне за птичьей ямой. Вернуть обратно свой "подарок" не получалось - слово же дал... Но судьбу не обманешь, Олег.. Она потом настигает и забирает свое, только уже вдвое больше.
Олег смотрел, как девушка провела рукой по гладкому одеялу, в том месте, где должна была быть его правая нога.
- Считай, теперь оплачено.
Она медленно потянулась к кнопке вызова и нажала ее.
Где-то в коридоре запищало оповещение на пульте и послышались шаги.
Последнее, что увидел Олег - это черная когтистая лапа вместо кисти, которой гостья из далекого прошлого довольно живо открыла окно и растворилась в потоке хлынувшего в палату ветра.

* * *

Дни летели как астросъëмка на скорости, меняя только лица людей вокруг Олега.
Первые четверо суток ему пришлось туго: организм жестоко реагировал на ампутацию, никак не давая возможность стабилизировать состояние. Потом температура стала спадать, словно мирясь с изменениями в теле.
К Олегу почти по очереди приходили хирурги, психологи, анестезиологи... Позже прибыл даже его командир, Иван Михайлович, видимо, получивший разрешение навестить своих раненых бойцов.
Широколобый, с блестящей лысиной и уставшими синими глазами, он говорил много, эмоционально, словно боясь остановиться.
- Ты мне только тут не раскисай, понял? Сейчас подлатают, в себя придешь, встанешь и дело пойдет. Через полгодика подгонят уже постоянный протез, я поговорю, с кем надо. Там потом еще докручивать придется, но это дело второе. Я тут посмотрел по твоему адресу - у вас за городом, в Клещëвке, есть учебный полигон. Ты же по контракту? Если вдруг не захочешь на гражданку возвращаться - туда пойдешь инструктором пока, а дальше видно будет...
Олег медленно закрыл глаза, вспоминая это место. Его построили  как раз недалеко от деревни, в которой он провел свое детство...до известного момента.
- ...Чтоб мыслей никаких дурных не было в твоей голове, ясно?
Олег слабо улыбнулся.
- Так точно. Мне бы только встать...
- Успеется, - Иван Михайлович вздохнул и погладил затылок. - Там родители твои на телефоне... В общем, надо поговорить с ними, успокоить.

Мама старалась не плакать, но у нее это очень плохо получалось. Отец был чуть сдержаннее, но трясущимся голосом просил держаться, принять случившееся и думать пока только о выздоровлении. Они обещали приехать через неделю, по согласованию с госпиталем, спрашивали, что привезти, нужна ли одежда, продукты...
Между делом Олег внезапно завел разговор о деревне. Отец явно подбирал слова, рассказывая, что туда давно никто не ездил, деревня на четверть опустела, а лес по кромке стал вымирать. Из стариков уже почти никого не осталось, кроме Агапыча.
- Сколько же ему лет? - Олег напряг память, пытаясь посчитать годы.
- Да кто его знает. Говорят, у него заболевание какое-то серьезное было. Он долго скрывал, потом весь иссох, думали, что все, не жилец. А он возьми и очухайся странным образом.
Поговорив еще немного, Олег попрощался с родителями и, приподнявшись на подушке, стал ждать своего врача: ему предстояла его первая перевязка.

* * *

Три зимних месяца Олег провел в квартире родителей, заново учась нормально ходить. Частые приходы в кабинеты ЛФК стали уже обычной рутиной, сделав физиотерапевтическое крыло поликлиники вторым домом.
Одним из субботних вечеров, расслабившись с рюмкой коньяка после работы, отец тихо зашел в гостиную, где Олег с кем-то разговаривал по телефону.
- Что? Зовут на стрельбища? - отец вздохнул и посмотрел на сына.
- Ага.
- Поедешь?
Олег пожал плечами.
- Ближе к весне решу. Перееду в деревенский дом, оттуда добираться быстро.
Отец отпил из рюмки и поджал губы.
- Я вот думал... Почему так? Почему все всегда возвращается? Мы, получается, живем в каком-то вечном круге...
Олег убрал костыль и сел на диван, уже довольно умело согнув стопу временного протеза.
- Мой недочерченный круг должен сомкнуться, видимо, - он посмотрел в окно, за которым шел снег, искрящийся в ярком фонарном свете. - Сложно объяснить, почему, но мне надо приехать в деревню.
- Когда нам позвонили и сказали, что ты...ну...на мине подорвался... - отец осушил рюмку и поморщился, - я потом уже узнал, что в этот день Агапыч чуть не помер. То ли в кому впал, то ли что... Чудом каким-то пришел в себя, но сам факт.
Олег откинулся на спинку мягкого дивана.
- Ты думаешь, что...
Отец быстро закивал головой.
- Вот что хочешь со мной делай, но я считаю, что есть какая-то связь между вами. Я же помню все твои выкрутасы в школе, потом в институте... И прыжки с тарзанок, и сплавы. Ты ж после того, как мы тебя из деревни увезли, только и делал, что искал себе приключений. Сначала так, по мелочи, а потом... То парашют, то мотоциклы эти. Потом вот контракт подписал, - отец Олега зажмурился и стал теперь лицо ладонями. - Тебе как-будто жизнь спокойная мешала, понимаешь? И все - после того странного случая. Нам как бабка Марфа рассказала, что произошло, мы же с матерью чуть с ума не сошли!
- Бабушка не виновата была...
Отец махнул рукой.
- Место там дурное. И люди тоже. Дед наш пропал  не просто так. Он местность знал как свои пять пальцев!.. Что-то напридумывали, свернули следствие и дело с концом. Вон, говорят, часть леса перерыли, якобы, археологи какие-то приехали. Что ищут? Следы городища. Да какое там! Никогда не рыли в нашей глуши, а тут вдруг всполошились. Ни освещения в прессе, ни госслужащих, ни работников музея - ни-ко-го. На деле - маргиналы какие-то копали, а Агапыч им приплачивал. Это соседка соседка наша звонила, рассказывала. А еще жаловалась, что по домам стали лазить.. Не ехал бы, а?..
Боковым зрением Олег заметил движение за окном. Сквозь полупрозрачную штору на него смотрел черно-оранжевый глаз большой темной птицы. Она сидела на подоконнике, ловя клювом снежинки.
А где-то в глубине души все ссыпались и ссыпались вниз края круглой черной ямы, а беспокойные черные птицы кружили над ней, словно ища то, что могло бы их успокоить... Но не находили.
- ...Надо, пап. Надо. В ритм войду, расхожусь, отдохну. А может потом и на полигон съезжу, пока память свежая. Заодно с домом решим. Вы его продавать хотели же? Вот и посмотрю, в каком он состоянии.
Ощутив фантомную боль в ноге, Олег поморщился, встал и, хромая, прошелся до окна.
Птица словно кивнула головой, потом тихо клюнула стекло и, спрыгнув с откоса, растворилась в свете фонаря.

* * *

Май выдался сухим и холодным. Он пах свежей землей, прошлогодней пожухлой травой и первыми запоздалыми первоцветами.
Наконец получив по очереди свой новый протез, Олег долго стоял перед зеркалом в прихожей, смотря, как чудом сохраненное колено медленно перетекает в телесную насадку, а потом - в металлическую карбоновую конструкцию голени и стопы. С новой "ногой" можно было ходить лишь слегка прихрамывая, впрочем, как ему пообещали - со сменой на микропроцессорный протез все будет еще стабильнее и удобнее. Дело оставалось за деньгами. А пока...
А пока Олег собирал сумку.
Позже, ему всю ночь снилось красивое, затянутое ряской болото, с парящими синими стрекозами и торчащими круглыми кочками. Там было так тихо, что слышалась возня насекомых... А потом - два выстрела. Длинных, с раскатистым эхом, какое бывает во время охоты.
- Запоминай, - в самый затылок прошептал знакомый голос, от которого побежали мурашки по спине. - Запоминай и найди.
Недовольное стрекотание и щелчки переросли в уже знакомый рев.
И тут Олег увидел ее, но словно со стороны: бледную, хмурую, с разбитым лицом, но так и не опустившую головы перед чем-то несуразно-черным, напоминавшим то ли сплетение веток, то ли какое-то пернатое существо.
Она посмотрела прямо на Олега и, сжав зубы до желваков, вытерла с губ своей страшной черной рукой абсолютно обычную, красную кровь...

Утренний рейсовый автобус слегка потряхивал дремавших пассажиров на полупустой дороге. Прислонившись лбом к оконной прорезиненной раме, Олег ловил взглядом диафильм из фонарей и деревьев, сливающихся в одну черно-серую полоску. У водителя мелодично пело радио, иногда сбиваясь на хрип и перескакивая на соседнюю волну с какими-то новостями.
Через полтора часа автобус остановился на конечной, выпуская немногочисленных людей под старый зеленый козырек остановки.
Кто-то покатил тележки к деревенским домам, а кто-то, так же, как Олег, остался ждать ветхого ПАЗика.
Он пришел в точности по расписанию, с грохотом распахнув узкие дверцы и запуская внутрь пассажиров. Сев на кресло из коричневого кожзама, Олег тут же ощутил тот самый запах выхлопных газов, от которого его страшно мутило в детстве.
Улыбнувшись воспоминаниям, он достал из рюкзака деньги и, привстав, протянул спереди сидящей контроллерше за проезд. Длинная бумажная змея выскочила из ее аппарата, позволив оторвать от себя лишь один "квадратик".
Пазик въехал колесом в яму и остановился, распахнув двери, отчего контроллерша успела сунуть Олегу билет, качнулась на сиденье и  выронила сумку со сдачей.

Чьи-то гибкие пальцы подняли ее за ремешок.

- Ох, вот спасибо, дочка! - кондукторша разулыбалась, хватая хранилище мелочи и совершенно не обратив внимания ни на внеплановую остановку, ни на нового безбилетного пассажира в черной косухе, надетой на такой же черный объемный свитер.
- Свободно?
Олег поднял взгляд и, не раздумывая, кивнул, сдвигаясь вбок.
- У тебя есть имя? - он мельком посмотрел на ее левую руку, которая по привычке пряталась в кармане.
- Ульяна, - ее лицо все еще хранило пару свежих шрамов, на брови и на губе.
- Ульяна - это Яна? Или как?..
Она пожала плечами.
- Как хочешь. Можно и Яна, - от ее волос шел аромат леса и кострища. - Спасибо, что согласился помочь.
- Я? - Олег удивленно поднял брови.
- Конечно. Ты мог вообще не ехать сюда, прожить долгую и мучительно спокойную жизнь, заочно продать дом и никогда больше не вспоминать о прошлом... - ее глаза свернули оранжевым, - ...но нет, потому что это совсем не твой сценарий.
Олег смотрел, как автобус поворачивает в аллею берëз, которые уже начали припушаться первыми зелеными сережками.
- Старик все-таки нашел птичью яму. Собрал каких-то пропоиц по округе, которые за малую сумму согласились ему "подсобить" непойми в чëм. Стоит ли говорить, что после всего в живых остался только Агапыч... - Яна опустила глаза. - И поверь, это не мы. Участковый приехал на пожарище, когда от барака остались лишь стены и печка. Никто не попытался спастись, все были смертельно пьяны в прямом смысле слова.
- Смертельно? Их что, отравили?
Яна медленно кивнула.
- Зачем лишние свидетели всему увиденному?..
- А экспертиза? - Олег поморщился, пошевелив затекшим коленом, которое уперлось в переднее сидение.
- А кто сказал, что ее вообще провели? Какие-то бродяги отравились паленкой и угорели, обычное дело. Твой отец был прав, признавая, что тут странное место, - грустно улыбнувшись, Яна вытащила из кармана руку и, не касаясь ноги Олега, раскрыла над ней серо-черную ладонь.
Скованность тут же стала рассасываться, ослабляя свежий виток боли.
- А от меня ты чего хочешь? - Олег наклонил голову, пытаясь рассмотреть выражение ее лица.
- Помоги забрать у старика украденое им из ямы. Мне не под силу, - она стала перебирать воздух когтистыми пальцами, словно вытаскивая что-то из ноги. - Над тобой он уже не властен. Если получится - его жизнь закончится естественным образом, он и так продержался дольше положенного вопреки всем законам природы.
- А если нет? - Олег ощущал, как приятное тепло растекается по колену и бедру, словно он на приеме массажиста, а не в салоне пахнущего машинным маслом ПАЗика.
- Когда ты увидишь, что стало с частью леса - ты поймешь, - Яна убрала руку и, натянув повыше ворот свитера, кивнула на дверь. - Нам на выход.

* * *

Дом, поросший бурьяном, еще пока напоминал о прекрасных годах, проведенных в нем с любимыми бабушкой и дедушкой.
Жаль, теперь не осталось никого...
Вытащив из кармана рюкзака связку ключей, Олег долго возился с заржавевшим замком, пока, наконец, он не поддался и не лязгнул механизмом.
Коридор с высокой лестницей встретил его запахом пыли и плесени. Коричнево-красные ступени заскрипели под ногами Олега, пока он поднимался к двери в комнату. Тут тоже пришлось поработать ключом, но гораздо быстрее, чем в первый раз.
Старые плетеные ковровые дорожки все еще пестрили яркими поперечными полосками, печь местами осыпалась побелкой, а у кровати на полу по-прежнему чернел будто обугленный след из-под таза. Бабушка много раз пыталась отмыть его, но безрезультатно...

Включив автомат в щитке, Олег приоткрыл форточку на кухне и, сходив к колодцу, в несколько заходов натаскал воды. Нога, обычно дающая о себе знать после нагрузок, не болела и не пульсировала.
Сняв куртку и отстегнув протез, Олег завалился на кровать, застеленную цветастым покрывалом, закинул руки за голову и закрыл глаза.

Каменные ниши блестели пучками черных кристаллов, похожих на какие-то диковинные цветы, только схваченные морозом.
Где-то наверху светило весеннее солнце, а тут было холодно, тихо и тоскливо, как в могильнике.
В самом низу, на все еще промерзшей земле пустовало огромное раскидистое гнездо из почерневшего лапника и будто бы обугленных  веток.
Под подошвами тактичесих ботинок хрустели то ли остатки скорлупы, то ли кости, разлетаясь эхом по пещере.  Шаг, второй, третий... Олег слышал предупреждающие щелчки клювами, звуки расправляемых крыльев и бегущий струйками с отвесных стен черный песок. Потом нога зацепилась за растяжку и птичий гул слился с мощным взрывом.

Олег вздрогнул и открыл глаза в момент, когда электрический чайник шумно закипел и щелкнул, достигнув нужной температутры.
Сев на кровати, он быстро протянул руку к рюкзаку и вытащил оттуда складную трость.
- Извини, - из-за печи показалась Яна. - Форточка была открыта и...
- Через дверь ты не ходишь, я понял, - опираясь на трость, Олег дошел до кухонного закутка и плюхнулся на табурет, обтянутый паролоном. - Что было в гнезде? Яйцо?..
На секунду замерев, Яна кивнула.
- А в нем - игла? - Олег усмехнулся, но увидев мрачный взгляд черно-оранжевых глаз, примирительно поднял ладони. - Ладно, понял. Это оно так замедляет старение Агапыча?
- Даже более того, - Яна налила в чашку кипятка и, бросив туда пакетик чая, придвинула ее к Олегу. - Но это не гарантия вечной жизни. Подергав пакетик, Олег вытащил его на блюдце и отпив несладкий чай, поджал губы. - Что за место ты мне показала? Это же где-то здесь? Я помню только одно болото, в низине.
Форточка захлопнулась, самостоятельно закрыв задвижку.
Посмотрев сначала на окно, а потом на Яну, Олег вздохнул.
- Нельзя говорить? Это поэтому они тебя... - он указал на ее рассеченую бровь и, получив кивок, задумчиво затарабанил пальцами по столу. - Но я на верном направлении, да?
Яна встала из-за стола.
- Палатка приезжает пару раз в неделю, сегодня как раз один из таких дней. Купишь все необходимое: хлеб, консервы...сахар, - она махнула рукой на полупустую чашку с чаем. - А вот потом можно и прогуляться...

* * *

Узкая тропа шла параллельно пролеску. Когда-то сочная и густая поросль осин была почти непроходимой, а теперь от нее остался лишь частокол сухих серых стволов, держащихся в земле на честном слове.
Вся правая часть леса была словно после какой-то катастрофы: мертвые деревья, отслаивающаяся кора на них, безжизненные кустарники бузины с черными сморщенными ягодами и ломкими ветками... Такого Олег никогда не видел.
Постояв в задумчивости у края леса, он сделал шаг внутрь, убирая от лица пожелтевшие лапы ели: иголки с хрустом посыпались ему в ладонь, превратившить почти в крошку.
От земли поднимался холодный пар. Олег не знал, какое дать этому объяснение, поэтому просто шел, осторожно наступая на черную прошлогоднюю листву. Было так тихо, будто все живое ушло, оставив лес умирать.
Через пятнадцать минут Олег стал аккуратно спускаться со склона, жалея, что не взял с собой трость: чрезмерная самонадеянность так и осталась при нем, не смотря ни на что. Остатки леса чуть расступились, открывая низину, сплошь покрытую белым, как пепел, мхом.
Остановившись поправить ботинок на протезе, Олег вдруг услышал какое-то чавкание и глухой голос. Он стал всматриваться в болотные кочки и сухие пни, как вдруг увидел корзинку. Рядом лежала длинная палка и то ли сумка, то ли вещмешок... Быстро, насколько это было возможно, Олег стал спускаться вниз, не забывая смотреть под ноги: низинная сплавина лишь сверху была похожа на плотное переплетение корней и растений.
- Эй!.. Помо...помоги...те!..
Между кочками торчала голова и рука мужчины, который едва держался пальцами за траву. Его очки съехали вбок, а шапка уже наполовину намокла
- Не дергайтесь! - Олег стащил рюкзак, бросил его рядом с корзинкой и, схватив палку, стал пробираться к мужчине.
- Ту...тут во...да!..
- Я вижу, - Олег опустился на колено, потом лег и, отталкиваясь здоровой ногой, стал подползать на локтях к жиже, протягивая вперед палку. Затем подтянув ее конец под живот, он направил второй конец к тонущему.
- Хватайтесь и перебирайте руками! - Олег крепко держал палку, мысленно надеясь, что она выдержит.
Мужчина несколько раз пытался вытащить вторую руку из ряски и, наконец, ухватившись, замер, словно боясь отпускать спасительный пучок травы.
- Плавно, как-будто вы плывете, - Олег смотрел, как мужчина ловит ртом воздух и что-то знакомое было в его бледном лице. - Просто перекидывайте  и хватайтесь, я держу.
Секунду поколебавшись, мужчина перебросил руку и схватился за палку, все же прихлебнув болотной жижи.
- Все! Теперь я двигаюсь назад, а вы - на меня. Ясно?
- Не...могу...
Олег пополз назад, с силой вытягивая палку. Сначала она шла медленно, но гладко, а потом будто что-то заклинило.
Мужчина закашлялся, уронив очки в воду.
- Зацепилось что-то!.. Не могу, держит!..
Чертыхнувшись, Олег приподнялся и стал дергать за палку, а потом подполз ближе и, наконец, схватил мужчину за рукав куртки.
- Пошевелите ногами!
Тот стал слабо барахтаться, пытаясь освободиться от пут.
- Под коленом!.. Не пойму, что это..
Олег выдохнул, напрягся и уже хотел было сделать рывок, как что-то цепкое схватило его за щиколотку и потащило назад, к устойчивой земле. Он обернулся, но успел увидеть только черную кожаную куртку...

Завязнувшим в болоте оказался тот самый Максим Петрович, фельдшер, который приходил к Олегу в детстве. Молодой парень превратился в чуть располневшего мужчину средних лет, с залысинами, но все таким же интеллигентным лицом.
Сидя в зеленой "буханке", обернутый в изотермическое покрывало, он прижимал к груди корзинку с недособранными вешенками и пребывал в шоке: вместе Максимом Петровичем из болота вытащили скрученное и мумифицированное тело человека с рюкзаком на спине. Именно за ремни и запуталась нога фельдшера.
- ... Ну вы даете!.. - присвистнул худощавый и лопоухий участковый, осматривая Олега с головы до ног. - Как вам удалось их вытащить?!
- Шоковое сострояние, - Олег поднял брови. - Что-то типа обратного ПТСР.
- А-а... - участковый поправил фуражку. - Тогда понятно. А я это, Никита. Никита Сергеевич. По распределению тут, четвертый месяц работаю.
- Стажируетесь?
- Никак нет, на постоянке уже, - он улыбнулся, напоминая счастливого ребенка, которому выпало стать свидетелем какого-то приключения.
- Эй, Сергеич, погляди-ка, - плотный мужчина в куртке и в белых резиновых перчатках снял слой ила с одной руки утопленника. - Тут пробить можно, по опознавательным...
Олег пошел следом за участковым и, заглянув через плечо, замер: на черной сморщенной руке слабо поблескивали командирские часы с красной звездочкой и якорем...
Упав на колено, Олег в какой-то прострации посторонил оперуполномоченного, всматриваясь в циферблат.
- Эй, парень, ну ты чего? Здесь место происшествия, тело не трогаем!..
- Это...он, - сглотнув, Олег почувствовал, как сердце сжалось. - Это же его часы...
- Кто? Вы его знаете? - Никита Сергеевич достал папку и телефон.
- Это мой дед.
Где-то в лесу раздался крик, который не услышал никто, кроме Олега.

* * *

Олега и Максима Петровича отпустили из участка спустя пару часов. Исписав кучу заявлений и дав показания, они спустились с крыльца, когда солнце уже садилось за горизонт.
- Сочувствую вам, Олег, - фельдшер вздохнул. - Конечно, еще рано что-то говорить, впереди экспертиза в городе, но...я помню, когда ваш дед пропал. Мы же тогда все вместе его искали. Мне очень жаль, что вы, в первый же день, столкнулись со всем этим... И спасибо вам. Что вытащили. Эх. Даже не знаю, что и сказать! Всегда по весне собираю там грибы, уж не думал, что попаду в такую ситуацию...
Олег молча кивнул, вспомнив о Яне. У него внутри начинало бродить какое-то беспокойство.
- Не знаете, через сколько дней придет ответ? - Олег посмотрел на Максима Петровича.
- При обычных случаях - пара-тройка дней. Я думаю, вам позвонят в любом случае, может и пригласят на опознание. А вообще - я бываю в городе трижды за неделю, могу узнать через знакомых из бюро судмедэкспертизы. Если что - я вам сообщу.
Распрощавшись с фельдшером, Олег заторопился домой. Его мучило чувство, что все не так.
Дед, который всю жизнь провел в лесу, вдруг утонул в болоте... Олег не поверил бы, если бы не часы и не знакомый рюкзак с длинными ремнями, который он тайком надевал в детстве, представляя себя путешественником.
Он шел по улице, плохо освещаемой редкими фонарями, только сейчас признаваясь себе, что семнадцать лет назад пошел в лес вовсе не за кладами. Он думал и верил, что сам найдет деда. Живого, здорового, пусть и сбежавшего от всего мира. Представлял, как сохранит его тайну, как будет бегать к нему в гости, в дремучую землянку...
А теперь? Теперь перед глазами стояло зеленое болото и скрюченная черная мумия на его берегу.

Зайдя домой, Олег задвинул замок и, поднявшись по лестнице, зашел в комнату. Он автоматически нажал на кнопку чайника и открыл форточку.
Потом долго сидел за столом, вытянув уставшую от беготни ногу и пил отчего-то безвкусный чай, боясь звонить родителям и предварительно что-либо говорить.
Закрыв глаза, он прислонился лбом к подоконнику.

Лес был словно из пепла, в свете яркой луны. Будто выгорел изнутри, оставив лишь полые обломанные стволы и ковер белесой пыли вместо пожухлых листьев.
Где-то на ней, вдалеке от черной ледяной ямы, еще теплилась надежда, что все может вернуться на круги своя. У надежды был широкий черный свитер, в которой она куталась, как в одеяло, так и не сумев подняться с земли.

Олег вздрогнул во сне, забыв что он на кухне, и больно ударился локтем об стол. Потом вскочил, чертыхнулся и, как ему казалось, чрезмерно долго ставил на нужное место гильзу протеза.
Стащив цветастое покрывало с кровати, Олег запихнул его в рюкзак, туда же сложил трость, надел куртку и, прихватив фонарик, вышел из дома.
Куда идти он будто бы знал наверняка.
Спящая деревня встретила его сырым туманом, черными окнами домов и медленно сереющим небом, забирающим в себя свет фонарей.
Пройдя ее до конца, Олег свернул по страшно знакомой дороге через поле, стараясь держать шаг и не наступать на песчаные насыпи после проезда трактора.
В пролеске стало заметно светлее от надвигающегося рассвета. Остановившись, Олег осмотрелся и громко крикнул:
- Яна!!..
В ответ лес замер, будто вобрав в себя весь звук, а потом, едва слышно, полилась уже совсем позабытая мелодия. Тихая птичья трель раздавалась откуда-то слева, с пригорка.
Олег продрался сквозь безжизненные кусты, взобрался вверх и среди листьев увидел черную птицу, распластавшуюся в неестественной позе.
- Сейчас, потерпи... - он скинул рюкзак и дрожащими руками стал вытаскивать покрывало.
Потом, аккуратно переложив птицу, Олег укутал ее и, собравшись, взял сверток на руки.

* * *

Два дня Олег ухаживал за птицей, промывая раны от острых клювов и пользуясь всем, чем располагала аптечка, по-дружески позаимствованная у фельдшера.
На третьи сутки раздался звонок телефона. Взволнованный голос Никиты Сергеевича сообщил, что у него есть новости и Олегу стоит прийти в участок.
- Я скоро, - погладив переливающиеся крылья, он вышел из дома и закрыл дверь.

* * *

- ...В рюкзаке обнаружился термос, складной нож-мультитул, зиповская зажигалка и записная книжка, к сожалению, разбухшая от влаги. Но зато сохранилась обложка, - Никита Сергеевич достал вещдоки в прозрачных пакетах и положил их перед Олегом. - Узнаете?
Тот кивнул, ощущая абсолютный раздрай в душе.
- Когда...можно забрать тело?
Участковый вздохнул и сложил руки на груди.
- Судмедэксперты пока не готовы его передать, поскольку дело из обычного переходит в уголовное, - он протянул Олегу фотографию двух пуль на фоне листа и линейки. - Их вытащили из груди и шеи покойного.
Олег на мгновение зажмурился, вспоминая те самые два выстрела из своего сна.
- "Оболочка цельнометаллическая, пули нарезные, для мелкой и средней дичи, триста восьмой калибр. Предположительно под карабин с переломным стволом", - Никита Сергеевич отложил бумажку из отчета и, наконец, сел за стол. - Убийство предумышленное, поскольку подобные ружья - однозарядные. Следовательно, вторая пуля была, простите, контрольной. Да еще и под другим углом.
- То есть, его добили и сбросили в болото.
Участковый прокашлялся и кивнул.
Олег долго молчал, подбирая слова, но на ум шло только одно.
- У нас не так много дичи тут, так, побаловаться. А охотников-любителей по местности, считайте, всего один, и тот - бывший, - Олег посмотрел на участкового.
- Агапыч? Да, я слышал, что он раньше увлекался. А сейчас вроде совсем из ума выжил. Его уже несколько дней никто не видел, вроде как у себя в доме в очередной раз забаррикадировался.
- От кого?
- Да кто ж знает? Все ждет кого-то, видимо...
- И что, дело снова свернут?
- Почему это? - торчащие уши Максима Сергеевича стали пунцовыми. - Срок давности тут роли не играет, поскольку появились новые данные. Надо вскрывать Агапыча. Поискать ружья, если не позакапывал, конечно. Заодно и проверить, не помер ли...
- Понятые нужны? - Олег прищурился.
- Да, но кто ж согласится с ним связ... А, понял, - участковый задумался. - Попрошу еще Максима Петровича. Он вроде человек, многое повидавший, еще и врач. Но только это...без самодеятельности. Вы все же родственник погибшего, за такое меня по голове не погладят.
Олег медленно кивнул.

Желтая калитка за эти годы совсем выцвела, став уныло серого цвета. Олег помнил, как мучительно стоял перед ней, в надежде, что еще секунда - и он понесется прочь, к бабушке...
Участковый долго стучал и звал Агапыча, пока фельдшер обходил огород.
- Там все в бурьяне, даже из ведер сорняки проросли...
- Ломать надо, - Олег примерился к входной двери. - но эту просто так не вынесешь.
- На окнах ставни, что ли? - участковый почесал затылок - Он там к осаде готовился?..
- Похоже на то, - обойдя крыльцо, Олег посмотрел на одно-единственное окно прихожей. - Есть, что подставить?..
Перевернутая огородная тачка и таз вполне сошли за постамент. Взобравшись, Никита Сергеевич аккуратно заглянул в угол стекла. Когда зрение привыкло, он рассмотрел темный грязный коридор с разбросанными газетами, гору стеклянных банок и связку шкурок под потолком. Слегка надавив на хлипкую раму, участковый локтем ударил по ней, отчего та хрустнула и, как в замедленной съёмке, стала падать вовнутрь. Раздался стук и звон битого стекла. Выждав немного, Никита Сергеевич схватился за уступ, перекинул ногу и с хрустом спрыгнул на пол. Потом, едва не подскользнувшись на осколках, участковый заторопился к двери, приложил немало усилий к крючку и, наконец, распахнул дверь перед фельдшером и Олегом.
Проверив горницу, заваленную старым хламом, кисло пахнущим выделанным мехом и пучками трав, развешенных сушиться, но уже давно покрытых пылью, они распахнули дверь в комнату и тут же закрыли носы руками. Там стояла жуткая вонь помоев и серы, от которой щипало глаза. Давясь и моргая, участковый все же окликнул Агапыча, но в ответ не прозвучало ни звука.
В комнате был страшный беспорядок, словно человек метался по жилому простстранству, руша все, что ему попадалось на пути.
Переступая через мусор, Олег заглянул на кухню, где стояли горы грязной посуды, а по тарелкам с остатками еды ползали крупные тараканы.
Наконец, отогнув замызганную штору, фельдшер поморщился и помахал всем рукой.
- Он здесь, - прохрипел в рукав Максим Петрович.
На кровати, испачканной нечистотами, лежал обтянутый кожей труп, с желтоватой пятнистой кожей, заострённым носом и пальцами, судорожно и будто бы навсегда вцепившимися в простынь.
Потянувшись к его запястью, фельдшер долго искал пульсацию и, наконец, удивленно перевел взгляд на Олега.

- Живой, - он покачал головой. - Но состояние пограничное, близкое к коме.
Пока участковый набирал номер Скорой и вызывал помощника, Олег осмотрел каморку и,  увидев на полке очень знакомый оплет записной книжки, аккуратно взял ее. Пролистав страницы, он узнал зарисовки руки деда. Там были и черника, и виды грибов, различные животные,  черные кристаллы в инее...и яма с кружащими птицами. Захлопнув записную книжку, Олег незаметно засунул ее в задний карман джинсов.
- Откуда этот запах серы?.. - фельдшер с трудом сдерживал рвотные позывы.
Натянув горло водолазки на нос, Олег долго искал эпицентр запаха, пока наконец не заметил у ставни корзинку. Там лежало наполовину обернутое грязной тряпкой крупное яйцо с крапчатой темной скорлупой. Оно было целое, но источало невероятно удушливую вонь. Олег дотянулся до него и обхватил ладонями.
Свет будто погас, а шум ветра перекрыл внезапный и резкий ор живого трупа...

* * *

Олег, в шортах и футболке, как и семнадцать лет назад, стоял на самом дне холодной черной ямы и держал зловонное яйцо. Его, зримо и осязаемо, окружал сонм черных тел, покрытых перьями. Они молча смотрели на него своими оранжево-черными глазами, будто приглашая к действию.
На негнущихся ногах Олег пошел в сторону обугленного гнезда и, наклонившись, положил туда яйцо.
Под ногами захрустела то ли скорлупа, то ли кости... А потом яма словно взорвалась от рëва и голосов. Олег машинально закрыл уши ладонями, уставившись в одну точку гнезда.
По яйцу пошла трещина и, излив на ветки густую жижу, из него вылупился ужасающего вида мокрый птенец.
Олегу стало плохо.
Он зажмурился от зловония и рези в глазах.
- Скажи, чего хочешь, - голоса пульсировали у него в голове. - Все исполнится, но только для тебя. Хочешь черных камней? Деньги? Хочешь вернуть время? Может, чтобы был жив дед?.. А может...ногу? Хочешь вернуть ногу?!.. Чтобы как раньше?.. Давай, давай, решайся...
Олега бросило в жар, как после первого дня в госпитале: у него задрожали руки и заныло все тело.
- Говори же!!.. Ну?!.. Мы ждем!!..
- Ульяну...отпустите, - прохрипел Олег, едва держась на ногах.
Его чуть не сбило от гула хохота, который перерос в раздраженный крик...а потом все стихло.
Последнее, что он запомнил  - это, словно вспышка, - страшная сцена отсекания черной когтистой лапы, которая покатилась по ссыпающемуся песку и навсегда утонула в птичьей яме, на глазах затягивающейся землей и черничными кустами...

* * *

- Олег! Ты дома? - голос участкового прервал пелену сна.
Вскочив с кровати, Олег чуть не рухнул на пол: протез на ноге был аккуратно снят и лежал рядом на кресле.
Кое-как собравшись, Олег вышел на улицу.
- Ну все, ружье мы нашли. Не загадывая, но опера говорят, что из него стреляли в твоего деда, - Никита Сергеевич стянул фуражку и почесал затылок. - Уж не знаю, чем он ему насолил, но... Будем разбираться. А ты чего, спал?
- А..я...да...
- А как же автобус?
Олег непонимание уставился на участкового.
Тот махнул рукой.
- Ну ты ж вчера хотел кого-то встречать, сказал, не опоздать бы...
Хлопнув участкового по плечу, Олег, почти бегом, поспешил в конец деревни, к остановке.

ПАЗик, пыхтя трубой, подъехал через минуту. Складная дверь с визгом открылась, выпуская одного-единственного пассажира в черных джинсах и такой же кожаной куртке.
У нее были темные длинные волосы и очень красивое лицо, а глаза...
Глаза стали чайными.
Яна молча улыбнулась и помахала ему обычной, вполне человеческой рукой.