B.J. тайной окутан,
Опять куда-то спешит –
Он снова поможет кому-то
И чью-нибудь жизнь сохранит.
В его руках все знания Гиппократа,
Но ими он, учтите, не сорит –
Он за лечение потребует оплату,
И это вам в копеечку влетит.
И если денег нет в кармане –
К нему соваться не резон –
Лечитесь лучше в русской бане
На 1250 персон.
А коли есть у вас монетки –
Японский доктор знает в деле толк –
Он выпишет вам нужные таблетки
И операцией займётся как знаток.
Но если смерть костлявою рукою
Вас тянет за собою в ад,
Чтоб сохранить душевный ваш покой ,
Не избежать вам денежных затрат.

Его мотивы не ясны ,
И жизнь его для нас – загадка,
Но результаты всем видны –
Всё шито-крыто, чисто-гладко.
В делах не знает неудач
И поражения не боится
Загадочный японский врач –
Он Бог и царь в любой больнице.
И все светила мировой науки,
С которыми считаться должен свет,
Готовы на любые муки,
Чтоб причинить B.J.ю вред.

Одинокое строение на скалистом берегу выглядело прибежищем отшельника в этой безлюдной уединенной местности. Удивительным было то, что в подобном захолустье двухэтажный большой особняк находился далеко не в таком плачевном состоянии, как можно было бы подумать изначально. Во всём облике старого дома чувствовалась рука хозяина, ощущались его вкус и его финансовая состоятельность. Внешняя и внутренняя отделка была восстановлена с особой тщательностью.
А сам хозяин расположился в своем любимом кресле, покуривая трубку, и расслабленно наблюдал, как по оконному стеклу стекают крупные дождевые капли. Нетерпеливой трелью дверной звонок вывел его из расслабленного забытья. Настойчивый визитер продолжал звонить, пока мужчина нехотя не поднялся со своего места и направился открывать входную дверь.

- Господин Хадзама? - лицо посыльного выражало если не заметное недовольство, то уж точно усталость от того факта, что ему пришлось в такую ужасную погоду доставлять почтовое отправление в несусветную даль.
- Давно я не слышал этого имени, - мужчина убрал с лица длинную прядь растрепанной челки, стало отчетливо заметно, что кожа на правой стороне его лица несколько выделялась - она была искусственной, разные её оттенки разделял шрам, проходивший от переносицы по правой щеке  почти до подбородка.
Потому-то он и носил длинную челку и строгий черный деловой костюм, похожий на те, что носили  в начале века (временами ему самому казалось, что так он больше походит на гробовщика, чем на хирурга, чье имя известно как в медицинских кругах, так и среди его многочисленных пациентов), чтобы скрыть эти обезображивающие свидетельства его личной трагедии. Только вот как быть с теми шрамами, что всё ещё кровоточат в его душе, безжалостно воскрешая в памяти трагические события прошлого, заставляя переживать снова и снова?
Тот маленький мальчик по имени Хадзама Куро до сих пор оплакивает смерть матери и не готов простить предательство отцу.
Теперь его знают как доктора Джека. А когда-то его историю освещали все местные печатные издания, обсуждали в новостном выпуске. "Мальчик, который выжил" - так его назвали газетные заголовки. Его история в короткий срок облетела весь мир, и за право освещать её подробности бились самые востребованные журналисты ведущих издательств. Двадцать лет прошло с тех пор. А казалось, что для него не прошло и дня с той поры, настолько яркими и болезненными оставались воспоминания.
Несомненно, в нем всё ещё жив тот маленький перепуганный мальчик по имени Хадзама Куро.
- У меня заказ на доставку для господина Хадзама, - продолжал настаивать посыльный. - Ваши документы и подпись, пожалуйста.
Взгляд карих глаз мужчины потеплел. Он пригласил посыльного пройти, пока искал бумаги и ставил подпись в почтовой ведомости.
- Ваш пакет. Скажите, доктор, а вам не страшно жить в такой глуши вдали от всех? - поинтересовался паренек-посыльный со смесью любопытства и беспокойства.
Мужчина легко улыбнулся выражению недоумения на лице курьера. Даже в своем уединении он оказался узнанным. Нет, он не был из тех, кто охотится за славой, но в то же время считал свою известность вполне заслуженной. В нем жила гордость, но это не была гордыня, он испытывал огромное удовлетворение от того, что с помощью своих знаний и своего мастерства его руки и его скальпель творили настоящие чудеса, превознося славу человеческого разума. Если бы его спросили, то он не стал бы скрывать, что приятно бывало ощущать себя почти богом, в руках которого сосредоточена власть над жизнью человека, что лежал в этот момент на операционном столе. Он мог дать человеку надежду на выздоровление. Его руки, его знания могли изменить чью-то жизнь, как когда-то изменилась его собственная. В каждом своем пациенте он видел того маленького мальчика, который едва мог дышать от болевого шока, находясь на грани помешательства от кровопотери и боли. Делом чести для него было вернуть каждого пациента к полноценной жизни, вернуть ему здоровье. И каждый раз он чувствовал ответственность перед тем самым мальчиком, имя которому было Хадзама Куро, имя, которое слышал теперь настолько редко, но которое никогда не посмел бы позволить себе позабыть.

- Что же это может быть? И главное, от кого? - когда за курьером закрылась дверь, доктор с интересом принялся разворачивать пакет. - "Д.Х." Дзётаро Хонма?
Всего две буквы, а в памяти всколыхнулся целый поток воспоминаний.
- Он великий врач и лучший хирург в мире. Он не только спас мне жизнь, но и вел меня на пути становления врачом. Это человек, которым я искренне и бесконечно восхищаюсь, - мужчина развернул пакет и с изумлением обнаружил кальциевый футляр, в котором находилось тяжелое блестящее стальное лезвие. - Это же скальпель. Но, какова причина этого послания? Что сенсей хотел мне этим сказать?

Мужчина гнал свой внедорожник по сельской местности, пока не остановился в забытом богом маленьком поселении, указанном в адресной строке отправителя профессора Хонмы.
- Не подскажете, Хонма-сенсей, он должен жить здесь неподалеку? - опустив стекло, спросил он у первого встречного крестьянина.
- Действительно, господин Хонма живет на окраине селения, - пожилой селянин указал рукой, при этом удивленно пожав плечами. - А он разве врач?
Легким кивком головы Хадзама поблагодарил прохожего и продолжил свой путь, пока не показалась одинокая хижина, затерянная в бамбуковой роще.
Остановив автомобиль и накинув плащ, мужчина поспешил к дому.
- Прошу прощения! - на его стук дверь отворила пожилая сиделка. - Моё имя Хадзама Куро, я приехал увидеть сенсея.
- О! Это ты, Куро-кун? Ты пришел, - послышался слабый старческий голос из дальней комнаты, от которого сердце доктора болезненно сжалось, и он невольно вздрогнул. - Я так рад видеть тебя в здравии и благополучии.
- Да, я не жалуюсь, - молодой врач присел у кровати своего учителя, прощупывая пульс на его руке.- Но, что случилось с вами, сенсей (вежливое, уважительное обращение к наставнику, учителю или врачу в Японии)?
Слабый, почти нитевидный, пульс старика вызывал опасения за состояние здоровья человека, заменившего ему отца и мать, светила медицинской науки, которого так невыносимо больно было видеть в столь тяжелых обстоятельствах.
Однако же, похоже было, что самого пожилого врача гораздо больше волновало иное.
- Не бери в голову, Куро-кун (-кун, суффикс, обозначающий покровительственный тон обращения к младшему по возрасту или положению в Японии), я прожил слишком долго, и старость берет своё, - старик на удивление беспечно пожал плечами, что вызвало неприятное волнение в сердце его молодого последователя, - мои руки, мой мозг… моё тело слабеет день ото дня.
- Сенсей, отчего же вы не отправились в клинику? Вы же светило мирового уровня, вам не могут отказать. А если нужно будет, я подключу свои связи и оплачу лечение, - горячо возразил его ученик.
В голове доктора не укладывалось, как человек с медицинским образованием и таким именем в области хирургии мог столь беспечно относиться к собственной жизни.
- Мальчик мой, ты же сам врач и прекрасно понимаешь, что от старости ещё не придумали лекарств. Неизбежное придет в своё время, - философски заметил старик.
- Сенсей, вы посылали мне одну вещь. Вы уверены, что не ошиблись? - молодой хирург достал из чемоданчика с медицинским инструментарием кальциевый футляр. - Я не могу принять это, при всём моём уважении. Он принадлежит вам.
- Скальпель по праву твой, - пожилой врач настоятельно отвел протянутую руку со скальпелем в оболочке. - У меня осталось не так много времени, и я хотел передать его тебе, пока ещё могу это сделать. Ты меня прости, я думал приложить и записку, но забыл совершенно. Послушай внимательно, что я расскажу тебе. Послушай мою исповедь, - старик с головой погрузился в воспоминания о давно минувших днях. - Сколько лет назад это было? - спросил он, обращаясь то ли к самому себе, то ли к своему молодому собеседнику. - Череп, руки и ноги - всё твоё тело и внутренние органы были искалечены взрывом. Врачи не давали тебе шансов выжить. Однако же, когда я взглянул на тебя, то дал себе слово сделать всё возможное, чтобы вернуть тебя к жизни. Несмотря на все заверения, я продолжал операцию, пока мог стоять на ногах. И чудесным образом ты выжил.
Молодой собеседник крепче сжал пальцы рук, чтобы не выдать своего волнения под силой нахлынувших воспоминаний о его собственном прошлом.
- Тогда я и подумал, что врачи настолько поразительны. И тогда же я решил для себя, что обязательно стану врачом, как вы.
- Как я, верно? Только я не лучший пример для подражания. Я допустил грубейшую ошибку во время твоей операции, - с замиранием сердца мужчина повторил признание, что много лет назад сделал мальчик по имени Хадзама Куро. - Поверить не могу, что сенсей мог ошибиться.
Молодой доктор не мог, не хотел верить признаниям своего наставника.
- Люди - не боги, а я - не гений, мой мальчик, - покачал седой головой старик. - Ты припоминаешь, что после того я оперировал тебя ещё раз?
- Точно, вы хотели убедиться в результатах предыдущей операции, - кивнул мужчина в знак согласия.
И при всём желании он не смог бы забыть. Такое не забывается, а становится частью тебя.
- Это я тебе тогда так сказал, - слабо усмехнулся профессор Хонма. - В действительности же, во время первой операции в теле пациента был оставлен инструмент. Я был настолько горд и самонадеян, что не поверил словам сестры, будто бы я мог допустить такую грубейшую ошибку. Я позволил тебе покинуть госпиталь, списав всё на недосмотр со стороны персонала. Не важно, насколько хорош хирург, любой может ошибиться. Но я возгордился своими способностями и своим мастерством, не рассматривая даже подобной мысли. Твоя реабилитация проходила успешно, но мне не давало покоя подозрение. Я пытался забыть. Меня стали преследовать ночные кошмары. И тогда я создал для себя возможность проверить свою догадку и извлечь скальпель из твоего тела. И то, что я извлек, оказалось окаменевшим бруском. Меня до сих пор бросает в пот от того, что ты мог умереть по моей оплошности. Но твой собственный организм снова проявил поистине удивительные способности в желании выжить - он сам защитил себя, изолировав угрозу. Острый край скальпеля не порезал стенки желудка либо кишечника благодаря кальциевой оболочке. Как перламутр окружает инородное тело внутри устрицы, создавая жемчужину, мало-помалу твой организм выделял кальций и окружил плотной оболочкой опасный объект внутри твоего тела. Так оно защищало твою жизнь всеми доступными способами, чего не смог сделать я. После того случая я почти оставил хирургическую практику. Я должен был признаться тебе прежде, чем умру. Я действительно так рад, что ты пришел, Куро-кун, - слабая улыбка старого профессора была чистой и искренней, как у невинного дитя. - Не важно, насколько хорош врач, он не в силах превзойти великодушие жизни. Не кажется ли тебе нелепым, что простой человек пытается контролировать жизнь другого человека?
Тут он схватился дрожащей рукой за грудь. Вместо дыхания изо рта вырывался сиплый хрип.
- Сенсей? - Хадзама бросился к нему, пытаясь облегчить старику дыхание, но всё тщетно. - Сенсей! Вы слышите меня, доктор Хонма?
Старик потерял сознание и связь с действительностью, зрачки не реагировали на свет, рефлексы были угнетены.
- Его срочно необходимо доставить в клинику. Я сам прооперирую его, - поставил доктор в известность сиделку, набирая с мобильного телефона номер ближайшей клиники. - Подготовьте пациента к транспортировке.

Кто бы мог подумать, как судьба поменяет их местами в этот раз. Много лет назад его жизнь была в руках этого человека, а теперь ему выпала возможность вернуть долг жизни тому, кому он обязан тем, что всё ещё ходит по этой земле. И этот вызов судьбы будет самым тяжелым в его жизни.
- Обширное кровоизлияние в головной мозг - состояние пациента неоперабельное, - прозвучало неутешительное заключение медицинских экспертов.
Но когда это трудности останавливали доктора Черного Джека, как теперь стали его звать и друзья, и недоброжелатели. И последних было гораздо больше, ибо многие завидовали его успехам и таланту, но Хадзама Куро всегда стойко, с честью встречал любые жизненные испытания.
- Я всё же попытаюсь - я не рядовой врач, - вот и сейчас он не собирался так просто опустить руки, он ещё поборется за жизнь своего наставника, не будь он знаменитым доктором Черным Джеком!
Между медицинской шапочкой и хирургической маской виднелись только его карие глаза и напряженно сведенные брови. Человек, что лежал сейчас на операционном столе, в своё время вернул его к жизни и сделал так много, что он не имеет права подвести учителя.
- Показания приборов? - голос молодого хирурга прозвучал настолько решительно, что не рискнули возразить даже более старшие и опытные коллеги.
- Невероятно! Поразительно! Какая скорость! Какая безупречность! - за четкими, выверенными, точными и быстрыми движениями рук профессионала с нескрываемым восхищением следили ассистенты и все присутствующие на данный момент в операционной врачи. - Этот человек - лучший ученик профессора Хонмы.
Но тут внезапно на приборной панели аппаратуры зажглись предупреждающие красные огни:
- Доктор! Кардиограмма - показатели аномальные. Пациент слабеет, хоть только что всё было в норме.
Паника цепкими пальцами сжимала сердце и горло оперирующего молодого врача, но волевым усилием он взял себя в руки.
- Невозможно! Я не мог ошибиться! - ассистенты промокнули салфеткой капли пота, выступившие на его лице, и доктор готов был продолжать операцию, готов был продолжать борьбу за человеческую жизнь. - Мы успеем! Зажим!
- Сердце остановилось! - с отчаянием сообщил ассистент.
- Как? Как такое могло произойти? Я же делал всё верно, - при этих словах Куро на мгновение застыл со скальпелем в руке.
Он отказывался верить в реальность происходящего. Именно у профессора Хонмы научился он ценить человеческую жизнь и сражаться за неё, как на поле боя, не признавая за собой поражения.
- Прервать операцию! - распорядился молодой хирург, разворачиваясь к прибору с целью запустить вновь сердечный ритм: - Дефибриллятор! Разряд! Ещё! Увеличьте мощность! Ещё разряд! Ещё!
- Отклика нет, - снова и снова, раз за разом повторял он, пока руки не отказались слушаться, не обращая внимания на всю тщетность своих попыток. - Продолжайте! Вколите сердечный стимулятор!
Отклика всё так же не последовало.
С трудом его отвели от операционного стола.
- Доктор… Пациент скончался. Фиксируем время смерти, - а он уже плохо соображал, кто и что ему говорит, практически не реагируя на окружающую реальность.
- Это не ваша вина, доктор, - да сколько бы его не утешали, разве могли слова что изменить, когда не справился, не смог удержать жизнь в хрупкой телесной оболочке, - это его судьба.
- Я не понимаю! Не понимаю… что я сделал не так? - на негнущихся от многочасового стояния у операционного стола ногах, доктор опустился на пол прямо у двери операционной, голова кружилась от усталости, от голода к горлу подступала тошнота, зрение и слух временами пропадали от чрезмерного нервного напряжения.
- Мы выпишем свидетельство о смерти, - он не с первого раза понял, что обращаются к нему, а когда сообразил, то смог в ответ лишь слабо кивнуть головой.
- Я много думал над вашими словами, сенсей, - со всей силы он зло зарядил кулаком по стене, разбивая костяшки в кровь. - Но, для чего же тогда становиться врачом? Для чего вы тогда стали врачом? Какой тогда смысл в том, что делали вы, что делаю я? - и уж тем более, он не сразу сообразил, что нужно сообщить дочери профессора о смерти её отца.

Несколько месяцев спустя…
Мужчина за дальним столиком в темном углу бара, молча, с завидным спокойствием поглощал свой ужин, состоящий из пиалы риса с мясной подливой и рюмки саке.
Когда в баре появилась миниатюрная темноволосая девушка, взволнованно обратившаяся к бармену, он даже не обратил на неё никакого внимания.
- Я пришла на могилу отца, но там уже кто-то побывал до меня и оставил цветы. Вы не знаете, кто бы это мог быть? - озадаченно поделилась со знакомым барменом девушка. - Кто-то уже до меня убрал могилу, но кто это мог быть?
- Спросите того господина в дальнем углу, - шепотом ответил бармен, указав ей направление.
Пройдя между столиками, девушка остановилась возле указанного ей места, замерев от неожиданности и потеряв дар речи.
- Куро-кун?! Не верю своим глазам, - она робко протянула для приветствия свою руку. - Мы с вами виделись, когда ещё были детьми. Потом отец отправил меня учиться за границу. Я была в Лондоне, когда он умер, но приехала, как только смогла.
- Юри-тян? - мужчина поднял на неё глаза, несколько раз моргнув для уверенности.
Ответив на рукопожатия, он поднялся со своего места, отодвигая стул для неё.
- Вы помните меня? - с облегчением выдохнула собеседница, с восхищением разглядывая его. - Вы теперь тоже врач? Я так же, как и папа, хочу стать врачом.
Действительно, виделись они много лет назад, когда ещё оба были детьми. И оба сильно изменились за это время, но общая скорбь от утраты объединила их сейчас.
- Уверен, что вы станете прекрасным врачом, госпожа Хонма, - с улыбкой кивнул мужчина.
- Я прочла медицинское заключение. Вы боролись за его жизнь до последнего, - Юрико встала и благодарно поклонилась.
- Видимо, этого оказалось недостаточно, - покачал головой Хадзама, беря её холодные ладони в свои руки.
Если он настолько тяжело воспринял и болезненно пережил гибель доктора Хонмы, то как же должна себя чувствовать его дочь, так долго не видевшая своего отца и не имевшая возможности даже попрощаться с ним?
Он ощущал, как она дрожит, а по щекам, помимо её воли и желания сохранить лицо, потекли разводы туши.
Сделав знак бармену принести стакан чистой воды, доктор развел в нем несколько капель успокоительного и заставил её выпить.
- Я отвезу вас домой, - накинув свой пиджак ей на плечи, мужчина проводил спутницу к своему автомобилю.
Ему и самому было нелегко снова оказаться в этом доме, а Юрико может попросту накрыть истерика, потому он не рискнул оставить её в одиночестве.
- Отдыхайте, госпожа Хонма, - он проводил девушку в комнату, пожелав ей спокойного сна. - Я переночую в библиотеке.