Ох как давно я играл в копмигрухи.... Ох как давно...
Последнее, что мя увлекло это была ролевка "Князь" вродь самое начало века. Я тада на складе работал, приходил на работу и упорно рубился в нее.
Там надо было завоёвывать поселения, но я делал проще, вместо рубилова, заходил в деревню без оружжжжия, тада никто не нападал, скупал почти все мужское население, а потом возвращался с оружжжием, поднималась тревога, предусмотренная игрой, а воевать со мной было некому, все ресурсы мои ужжжже так поселения и брал
А в конце девяностых мы с друзями по пятницам ночами рубились в приставку панасоник3до на дисках

Дада, ты мне потом рассказывал, шо мя там забанили, ибо не знали о существовании игры "очко"
А приходил я туда под ником Гербер

Канешн, канешн, вэрю

Дела давноооо минувших лет. Все персонажжжжи есессвенно вымышлены, существовали ли они когда, ужжже спрятано под пылью дней

Итак

Сказ о том, как Плюш пирожков захотел

Жил-был Плюш. Страсть как пирожки любил. И проведал, что в далёкой дали есть один чудо-мельник, у которого мука никогда не кончается. А дочка его маленькая завсегда пирожки делает. И пирожков тех тьма тьмущая. Да разные всякие. И с такой начинкой и с эдакой. На любой скус пирожочки были. И пышные такие, что ажно рот радовался. Мельника того звали просто Мельник, а дочурку-малышку, пекунью-затейницу, Мели-Ан.
Прознал Плюш про такое пирожковое изобилие и так возжелалось ему тех пирожков откушать, что ажно слюнки потекли, да челюсть сводить принялось. Но акромя большой любви к вкусненькому, имел он есчо одну привычку. Лень-матушку. Перинушка ему была так люба, что слезать с неё он не сподабливался, а токмо перекатывался по ней да поеложивал. Ну или только несколько шажков по дому делал, а за порог ни ногой. А для таких случаев, когда ему что-то захачивалось, имелась у него цельна горница сорок-растрезвонниц. Брал тогда нескольких из них, да наказывал, чтобы по свету летели и мечты-пожелания его рассказывали. Так и на сей раз поступил Плюш. Взял пятернёю пяток сорок, посмотрел на них очами своими и молвил:
– Пирожков хочу тех неведомых, – да разжал тут же лапу-то свою.
Сороки разом шнырь в оконце и давай лететь далеко, трезвонить, что желает их хозяин откушать сдобы пышной, сдобы знатной.
Добрался этот слух и в дальнюю даль, прямо в уши Мельника попал. Он и говорит:
– Отнесла б ты, доча, пирожков этому наверно хорошему, но видимо жутко ленивому хотельцу. Может и вылечился бы он от лени, отведав пирожки твоими руками деланые.
И Мельник и дочь-малютка его Мели-Ан были людьми добрейшими и душевнейшими. Завсегда всем помочь им было только в радость. Потому не отказала дочь отцу, напекла новых свежайших пирожков, сложила их в лукошко и в путь-дорогу дальнюю. Чрез поля-степи, по горам-лесам.
Шла она шла и вдруг видит невидаль посреди леса. Глаза цвета небесного и светятся. И больше ничего. Чуть лукошко-то с пирожками и не выронила. А глаза еще больше светиться стали и голос женский раздался:
– Не бойся меня, крошка с лукошком, дай пирожок вкусненький, а я тебе помогать стану.
Так как малютка Мели-Ан была доброй, то сперва пирожок в сторону глаз протянула, а потом уже и спросила:
– А кто ты?
И тут же увидела как к пирожку протянулась светящаяся рука, а потом появилась и вся фигура говорившей.
– Я Светлая Волшебница Фос-Фор. Спасибо за пирожок. Если что, только позови меня и я помогу.
Мели-Ан поклонилась Волшебнице и пошла дальше, путь ей предстоял неблизкий. Долго ли, коротко ли снова на дороге что-то неведомое. Вроде как и нет ничего, а вроде как и есть что-то. И голос женский, но другой.
– Не пугайся, малютка, дай пирожок с начинкою.
– А кто ты? – поинтересовалась Мели-Ан, протягивая пирожок, появляющейся руке.
– Я держательница полумрачных сумерек и зовут меня Д-Аск. Если тебе надо будет укрыться от кого, спрятаться, тут же меня вспоминай. Явлюсь к тебе, добрая малютка.
Поклонилась Мели-Ан и уверенно двинулась вперед.
Над сказочной полянкой она увидела летающее создание. Кружившееся и кувыркавшееся так и сяк. Маленькая путешественница засмотрелась на это диво и была тут же замечена летуньей.
– Куда путь держишь, любознательная девочка, – спросила подлетевшая.
– Спешу отнести вкусные пирожки, мечтающему их поесть.
– Дай и мне пирожок, я их очень люблю. Могу и на завтрак. И на ужин. И на обед. Одними пирожками могу питаться.
Добрая Мели-Ан дала сразу несколько.
– Спасибо тебе. Меня Тёт-Ялена звать. Если вдруг что, обращайся. Я хвори всякие душевные лечу.
Пошла Мели-Ан дальше.
Шла-шла, глядь, посередь дороги стоит забор, перед забором три грядки вскопано, а рядом с ними сидит обнаженный, в позе «мыслителя».
– Куда идешь, создание юное? – обратил на неё внимание задумчивый.
– Иду я в То Царство, несу пирожки. Как мне пройти дальше? Я не вижу хода в заборе.
– Позволь испробовать сдобы и Топот-Ун откроет тебе секрет, – ответил философ.
Съев три пирожка, Топот-Ун изрёк:
– Забора нет. Не верь глазам своим и ты пройдешь сквозь него.
Пытаясь сделать так, как посоветовал обнаженный мудрец, Мели-Ан ткнулась в забор. И действительно прошла сквозь него, очутившись у берега моря, неспокойно плескавшего своими волнами. Внезапно появившаяся преграда озадачила её. Плыть с лукошком неудобно и можно все пирожки попортить. А лодки или плота в округе не было.
– Зачем тебе надобно за море? – раздался рокот из глубины моря.
– Один любитель пирожков, ждёт моей стряпни.
– Я – Р-Рыб – Хранитель пространства моря. Могу доставить тебя на ту сторону моря, если ты станешь меня кормить пирожками, пока мы плывем.
Согласилась Мели-Ан на такие условия, лишь бы доставить съестное страждущему. Р-Рыб домчал её на другой берег, где снова перед ней встал лес. Из леса торчал нос огромного корабля, на котором стоял Ведмедь, распростав лапы как крылья.
– Ты не пройдешь! – заявил он и почему-то захихикал.
– Кто ты?
– Я фольклорный элемент – П-Ух, и без меня никак нельзя, давай пирожок.
Не обидела и его Мели-Ан, дала пирожок.
Долго ли сказка сказывается, да недолго до конца осталось.
На опушке леса наша отважная малютка наткнулась на пенёк, на котором восседал лохматющий Медведь с кружкой пива в одной лапе и гусиным пером в другой. Он молча смотрел на подошедшую, отхлебывая пенный напиток.
Пауза затянулась, потому что Мели-Ан привыкла, что первой всегда говорит не она. Однако Медведь упорно продолжал молчать.
– Кто ты? – не выдержала она.
– А я Бир-И-Бир, сижу, пиво пью, да про путешествие твоё сказ веду. Давай и мне пирожок.
Опустила Мели-Ан руку в лукошко и последний пирожок там только нащупала. Призадумалась тут, как же она ни одного пирожка не донесёт тому, кто их так желал. Неправильно это как-то получается.
Видя замешательство путешественницы, сказитель Бир-И-Бир покачал головой и молвил:
– Видимо никто не узнает, чем сказ закончился, раз пирожок мне не получить.
– А чем же завершится мой долгий поход? – снова не выдержала Мели-Ан, отдавая последний пирожок сидящему на пеньке.
– Тем, что пойдёшь ты обратно, а помогут тебе в этом те, кому ты – добрая душа – не пожалела выпечки.
– А как же Плю-Ш? Он ведь так их хотел, пирожков-то.
– А ему мораль: Если будешь сорок вместо себя посылать, то без пирожков и останешься.

Дааа, сказы про Плюша все были с М-моралью

Рассказ писался лет десять назад, опять же на конкурс чегототам) имя главного героя никак не связано с нашей Крококо, просто совпало)))

Забытая игрушка

Одинокий луч фары дальнего света мотоцикла разрезал предрассветную дремучую тьму. Ничего, кроме него и рычания мотора, не нарушало безмолвное спокойствие ночной дороги. Прошло более получаса, как Крок, согласуясь с навигатором, пристроенным к бензобаку, свернул с освещённого шоссе на этот участок.

Ещё до наступления полуночи Крок сидел дома, окунувшись с головой в интернет, просматривая одновременно множество сайтов о работе. Помогала ему программа, самостоятельно обновляющая открытые страницы каждую минуту, сразу сообщая о вновь появившихся объявлениях. Уже который день не попадалось ничего достойного, что могло заинтересовать, а к двенадцати ночи новые сообщения совсем прекратили выскакивать. Собираясь оставить эту затею, да лечь спать, Крок потянулся выключать ноутбук, и, словно чувствуя это, программа вывела свежую вакансию.
“Срочно. Архитектурный дизайн. Обещаем долголетнее сотрудничество, если ваши навыки удовлетворят наши требования. Оплата достойная. Ждём ваше портфолио и резюме на электронную почту. Предложение ограничено”.
Это было то, что надо, что Крок искал последние дни. Он немного вспотел от волнения, пока отправлял по электронке образцы проектов и сведения о себе, после чего застыл в ожидании, смотря на экран и судорожно постукивая пальцами по крышке стола, надеясь, что успел первым. Семь минут томительного напряжения увенчались простым ответом на почту.
“Вы нам подходите. Ждём вас утром. Подробности, время и координаты в прикрепленном файле”.
Крок прочитал файл и слегка расстроился, место работы находилось в другой области, более чем за двести километров от дома, а встреча назначена на семь утра. Просчитав все за и против, он решился-таки испытать судьбу, вдруг овчинка будет стоить выделки. И, заведя будильник, провалился в тревожный прерывистый сон

Конец сентября выдался тёплым, поэтому Крок взял не машину, а мотоцикл, и теперь ехал на нём по неосвещённой трассе. На востоке начало медленно пробиваться солнце. Фара высветила приближающийся знак, указывающий начало населённого пункта, но самого названия не было, да и силуэт города на табличке выглядел как-то размыто, словно стёрт наполовину. Крок сверился с навигатором, всё правильно, и притормозил, в письме просили позвонить с этого места, чтобы сообщить о приближении. Он набрал номер, на другом конце почти мгновенно ответили:
– Алло.
– Я по объявлению о работе.
– Жду.
Крок убрал телефон и поехал дальше, буквально сразу уткнувшись в молочную непроницаемую стену тумана, незамеченную ранее. Дальше двух метров не было ничего видно, луч фары упирался, расползаясь в стороны. Пришлось снизить скорость и, почти крадучись, ехать внутри белёсой пелены, такой плотной, какой не встречал никогда в жизни. Получилось, что он из предрассветной тьмы, заполнявшей всё пространство вокруг, неожиданно попал во что-то белое, обволакивающее со всех сторон. Крок не видел даже дороги, только чувствовал, что колёса едут по твердой поверхности, похожей на асфальт, а навигатор показывает, что держится верное направление.
Вскоре женский голос из навигатора оповестил о конце маршрута, после чего движок мотоцикла повёл себя странно, издавая захлебывающиеся звуки. Крок поддал газу и двигатель вроде выровнялся. Белая дымка стала потихоньку рассеиваться, давая разглядеть дорогу, поля в сторонах от неё, и стоящие вдалеке двух-трехэтажные домишки. Но туман не исчез полностью, оставшись висеть призрачными рваными островками. И тут мотор вновь зазвучал, подобно воде, уходящей в раковину, сделал громкий глубокий “бульк”, и мотоцикл резко замер на месте. Крок попытался его завести. Тщетно. Пришлось слезть и, чертыхаясь, катить по дороге вручную.
Поравнявшись с первыми домишками, Крок принялся искать название улицы, но сколько бы ни пытался, не увидел ни одной таблички. Да и как-то было пустынно: никакого движения, никаких шорохов, никаких скрипов, ни птиц, ни лая собак.  Подумав, что навигатор ошибся и завёл его не в ту местность, более похожую на небольшое поселение, чем на город, он решил свериться с gps-ом, однако, когда посмотрел на него, обнаружил, что тот не может найти спутники. Достав телефон, понял, что и тот потерял сеть. Крок глянул на небо, полностью походившее на молочно-белую взвесь, которую проезжал ранее. Ни облачка. Всё ровное спокойное и недвижимое, и свет довольно странный, будто истекает сразу со всех сторон, как отражение, давая неяркую, но различимую обстановку, от которой становится не по себе.
Крок вцепился в руль мотоцикла и покатил его дальше, надеясь, что впереди всё же окажется нужное ему название улицы и номер дома, куда должен попасть к семи утра. Вспомнив о времени, поднял руку, но минутная и часовая стрелки механических часов, развернувшись на сто восемьдесят градусов друг от друга, качались, как в компасе, из стороны в сторону. Крок непроизвольно дернул головой и тут же посмотрел на часы в мобильнике, но те показывали тридцать часов и семьдесят девять минут. Непонятный испуг и нереальность происходящего заставили руки задрожать. Он подумал, что это всё снится, но, ущипнув себя, осознал, что всё наяву.
Сильнее сжав руль, Крок ускорил шаг, насколько позволял вес толкаемого мотоцикла. Вскоре он попал на подобие небольшой круглой площади. В центре торчал неработающий фонтан, от которого в два противоположных конца расходилась единственная дорога, приведшая сюда. С одной стороны от фонтана, полукольцом, расположилось три здания: по бокам два совершенно одинаковых – с колоннами и лестницей, а посередине – остроконечная башенка, выше их метров на десять, с часовым циферблатом, поделенным на тридцать два сегмента, но без стрелок. На другой стороне от фонтана, также полукольцом, стояло пять невзрачных однотипных трехэтажных домиков, на одном из которых красовалось: “Кафе. Бар. Комнаты”. Названия улицы и нумерации домов так нигде и не значилось. Глухая тишина и пустынное безлюдье заполняли город.
Лелея надежду, что за порогом дома с вывеской, встретит хоть кого-нибудь, кто сможет ответить на вопросы, Крок подкатил мотоцикл ко входу и поставил на подножку. Постучав, но не дождавшись ответа, открыл дверь и вошел в здание. Внутри было сильно прохладно и попахивало сыростью, из-за отсутствие ламп царили сумерки, порождаемые непонятным освещением с улицы. Это оказался обыкновенный бар с пятком столиков и барной стойкой, за которой кемарил человек, положив руку с ружьем на столешницу. Крок обрадовался, что нашёл кого-то живого в этом странном поселении, но, видя ружьё, с опаской шагнул в его сторону. Под ногами скрипнула половая доска; человек открыл глаза, уставившись на вошедшего.
– Чего надо, куда прёшься? – недобро спросил он трескучим голосом.
– Здравствуйте, – вполне миролюбиво сказал Крок, нервно глядя на ствол, направленный в его сторону, – хотел узнать, туда ли я попал.
Хозяин заведения молчаливо смотрел на него, лишь немного поправив ружьё.
– Это Шатск? – продолжил Крок. – Мне нужен Архпроект на Прямой улице.
– Новичок. За прибытие, – с каменным выражением лица ответил человек невпопад и выпил из рюмки. – Комнату брать сейчас будешь или попробуешь уйти?
Крок замялся, не понимая, что имел в виду сидевший за стойкой, пропустивший его вопросы мимо ушей.
– Позвонить можно? – решился спросить он, немного подумав.
– Здесь телефонов отродясь не было, – словно отрезал мужик.
– Так это – Шатск, и сколько сейчас время?
– Время. Время здесь всегда одно – рассвет. Призрачный рассвет.
Крок потихоньку стал отступать к двери, придя к мысли, что нарвался на сумасшедшего, который вряд ли ему чего-то объяснит.
– Ты осторожнее. К сизым сгусткам пелены не подходи, – посоветовал вслед мужик, когда Крок уже был одной ногой на пустынной улице.
Оставив мотоцикл, Крок двинулся дальше по улице, намереваясь отыскать место, где его ждут, всё ещё уповая, что попал именно в тот город. Немножко странноватый и пустынный, но тот. Миновав все домишки в этом направлении, так и не обнаружив ни одной вывески, он опять увидел далеко впереди плотную стену тумана, преградой стоящую поперек дороги и расходившуюся в стороны, будто охватывая городишко кольцом. Никаких сизых сгустков, о которых предостерёг мужик, не встретилось. Всё однообразное дымно-белёсое, как будто кто-то чудовищно много накурил или где-то жгли опавшие листья, но запаха гари не чувствовалось.
Крок двинулся обратно, пытаясь зайти в некоторые постройки, но везде двери оказались запертыми, и сколько бы в них ни стучался, никто не открывал. Придя к мотоциклу, попробовал его завести, однако ничего не вышло – перестала работать электрика. Уверившись, что не найдёт здесь ничего и никого, он сделал вывод, что нужно выйти на то широкое шоссе, чтобы поймать какой-нибудь грузовичок, в который поместится мотоцикл.
Приблизившись к стене тумана, Крок вошел в него, удивляясь, как сразу перестал слышать свои шаги, словно ступал по чему-то мягкому, поглощающему звуки. Через некоторое время он потерял ориентацию, не понимая, куда движется и движется ли вообще. Появилось навязчивое ощущение, что кто-то пытается ухватить его за ноги, будто какие-то руки трогают лицо, одежду. Крок заволновался, представив, что будет идти в молочной мути вечно и так никуда и не выйдет. Он побежал, пытаясь таким образом разогнать наваливающийся страх. Долго бежать не пришлось, пелена стала редеть, как и в том случае, когда ехал на мотоцикле.
Крок довольно улыбнулся, но когда узрел, что находится впереди, улыбка мгновенно исчезла с лица. Прямая дорога и знакомый ряд домов. Постояв в нерешительности, размышляя, что туман мог спутать движение, и что случайно развернулся в нём обратно, он вновь вошёл под его покров, а спустя минут пять также увидел перед собой одинокую дорогу и дома. Ошалело оглядевшись, Крок побежал, намереваясь выйти из города в другую сторону, но и там всё в точности повторилось – шёл вперед, а возвращался назад.
Отчаяние и безысходность запрыгали в душе, хотелось покинуть это место, но не представлялось возможным, словно он попал в капкан и не может из него выбраться. Устав от исследовательского беганья по туману, которое ни к чему не приводило, Крок остановился, а затем обречённо поволок ноги к мотоциклу.
Войдя в бар и застав мужика в прежней позе, Крок лишь вымолвил:
– Что это такое?
– Комната на первом этаже, направо от входа, – снова невпопад ответил хозяин заведения.

Чуть менее трёх месяцев он обитал здесь, потеряв всякую надежду на освобождение. Походы в туман больше не предпринимались. После того, как натерпелся страху во время пребывания в нём, когда казалось, будто чьи-то цепкие руки пытаются разорвать на части, а по спине постоянно пробегает холодок, разгоняя мурашки по всему телу, Крок оставил попытки найти выход из странного города, в котором всегда было одно и то же время суток – неясный полурассвет. Крок не знал сколько времени, да и, вообще, из его обихода исчезло такое понятие, как время.
Люди в городе присутствовали, но все какие-то мрачные, осунувшиеся и не разговаривающие друг с друг. Здесь жил только один “болтун” – хозяин кафе-бара-комнат, чаще всего отвечающий не по делу и смахивающий на сумасшедшего.
Крок стал разговаривать сам с собой, боясь, что от молчания забудет речь. Ему снились тревожные и жутковатые сны, в которые проваливался, сам не понимая того, и поэтому нередко воспринимал их за реальность, совершенно путаясь, где и что. Почему-то сны чаще всего были про неимоверное количество часов и зеркал, практически каждый раз повторяя один и тот же сюжет.
Однажды, устав от скуки и сущего безделья, найдя стопку чистой бумаги и карандаш в шкафу комнаты, он принялся рисовать эскизы зданий в любимой манере, смешивая деконструктивизм и готику. Так рисуя и заснул, а, проснувшись, обнаружил, что листки с карандашными набросками пропали. Когда же вышел на улицу, то поразился, что за зданиями с колоннами высятся ежово-шпилевые конструкции. С тех пор это происходило постоянно, он делал эскизы, а его замыслы неведомым образом оказывались воплощенными. Вот так и получилось, что он нашёл бессрочную и абсолютно безоплатную работу. Крок злился, прекращал рисовать, но вскорости опять тянулся к карандашу, а здания росли со всех сторон от центральной части, меняя лицо города. Его брала оторопь при виде сооружений, созданных на основе его фантазии, поэтому не решался подходить к ним.
Крок мечтал найти выход из этого капкана, в который попал неведомым образом. Он не хотел доживать отведённые ему годы в безвременном неприятном местечке. А ещё больше боялся того, что это – НАВСЕГДА. Что это – ФИНАЛ ВСЕГО. Что так и будет находиться в опостылевшем городишке. Эта нерадостная перспектива приводила Крока в состояние апатии, бессилья и желания покончить с собой. Но он опасался, что, убив себя, сызнова очутится здесь и, уже ставшая ненавистной, картина города предстанет перед глазами. Иногда ему чудилось, что это и есть уже смерть. Что ехал на мотоцикле,  разбился на тёмной дороге и попал сюда – на тот свет.
Последние несколько дней Крок лишь выходил в кафе поесть и тут же возвращался к себе в комнату. Его интересовало, откуда хозяин бара-гостиницы берет еду, но понимал, что, задав вопрос мужику, вряд ли получит вразумительный ответ.
Возвратившись в комнату, Крок сел на кровать, взял в руки порядочно сточенный карандаш и принялся вертеть в руках, иногда отправляя в рот и покусывая. Неожиданно для себя вдруг поднялся с кровати и, подойдя к стене, начал рисовать, но не архитектуру, а контуры лица. Сперва гладко лысый идеальный череп с небольшими скулами и слегка заострённым подбородком. Затем уши, чуть более среднего размера. А когда вывел глаза и нарисовал в них зрачки, то увидел, что они ожили и уставились прямо на него. Крок остолбенел, лишь рука с карандашом поползла вниз, оставляя на стене неровную полосу. Глаза сверлили его насквозь. Он попробовал зажмуриться, но не смог это сделать, как и не смог отвернуть голову от проникающего взгляда. Крок впал в панику, не имея представления, как выбраться из этого состояния. Он не мог произнести ни слова. Он не мог ничего. Он словно окостенел. Страх начал гулять по сознанию. Страх перед необъяснимым. Страх перед неведомым. Крок и не понимал, чего бояться, но боялся. Глаза будто начали пододвигаться к нему, становясь всё ближе, ближе… и Крок провалился в них.
Он стоял в темноте. Ничего не происходило. Потом Крок сделал шаг и, словно только этого и ждали, пустоту заполнил звук: “тик-тик-тик”, а впереди, метрах в трех, появилась дверь. Не задумываясь ни о чём, он подошел к ней и открыл, обнаружив неограниченное пространство, сплошь в зеркалах и часах различных размеров, сразу понимая, что ему в очередной раз снится навязчивый и надоевший сон с повторяющимся сюжетом. Крок переступил порог, услышав как где-то вверху раздался колокольный перезвон, и поднял голову, но и там находились часы и зеркала. Звук тиканья увеличивался, попросту перерастая в гул. Для ушей это было слишком, но Крок не знал, как избавиться от этого. Шагнул – звук поутих. Шагнул ещё – тише. И всё бы ничего, но на сей раз удивляло, что в зеркалах отражался совершенно не он, хотя люди в точности повторяли все движения. Это было в новинку.
Остановившись и абсолютно наплевав на нарастающий гул, Крок с интересом разглядывал отражения. В одном зеркале перед ним стоял толстяк, одетый в красный спортивный костюм и вязаную шапочку. В другом зеркале – женщина. В третьем – человек в рыцарских доспехах. В четвертом – маленький мальчик, лет семи-восьми… Крок поднял правую руку и помахал ею, все отражения в точности повторили его жест.
Тиканье неумолимо давило на уши, и он двинулся дальше. Шёл и шёл, а вокруг без изменений: со всех сторон маячили зеркала и часы. И больше ничего. Крок пытался вернуться к той двери, в которую вошёл, но бесполезно – она отсутствовала. Только зеркала и часы. И эти отражения, в точности повторяющие всё за ним, и эти часы  начали бесить его. Он хотел выбраться отсюда. Он желал. Безумно жаждал, но не ведал как. Крок побежал. Он бежал и отражения бежали, он останавливался и они замирали. Это длилось бесконечно. Бег сменялся шагом, шаг – бегом, отчаяние росло в душе.
И когда Крок готов был уже взвыть и упасть на пол, внимание привлекло отражение, не повторяющее его действий. Он подошел к зеркалу, более походившему на телевизор, демонстрирующий какой-то фильм. За столом сидел человек и писал в раскрытой тетради. Неожиданно изображение стало отдаляться, словно это, действительно, фильм, и оператор хочет дать общий план, показав, что человек со всех сторон окружен стеллажами с книгами. На этом дело не остановилось – стеллажи, стеллажи, а потом резкий переход и в зеркале уже красуется здание с колоннами и лестницей, до тошноты известное Кроку, смотрящему на него из окна уже более двух месяцев. Затем вновь появился человек и, теперь уже крупно, листы, куда он писал. Крок даже различил буквы, а прочитав первые слова, так и прильнул к зеркалу ближе, чтобы увидеть загораживаемое плечом незнакомца. Первые слова гласили: “Всё стало понятно. Теперь всё точно. Мы с другом решили загадку города. Он ушёл первым, следом пойду я. Оставляю этот способ для…”.
Крок вжался лбом в зеркало, ему хотелось схватить человека за плечо и отодвинуть в сторону, и тут же почувствовал, как поверхность подаётся под давлением, он проваливается внутрь, слышит звонкий хлопок и яркий свет бьёт в глаза. Свет, который вынуждает зажмуриться.
Открыв глаза, Крок обнаружил себя валяющимся на полу под стеной, на которой рисовал; в сжатом кулаке сломанный карандаш. Вскочил на ноги и уставился в окно, на то самое здание с колоннами, что во сне. Сиганув через подоконник, он мигом пересёк круглую площадь, намереваясь выяснить, насколько привидевшееся окажется правдой. Взлетев по ступеням, распахнул дверь, миновал коридор и попал в помещение со стеллажами. Стол отыскался быстро, но на нём, кроме плотного слоя пыли, ничего, никакого намёка на тетрадь. Крок выдвинул все ящики, пара из которых тут же развалилась, но и в них – пыль, серая безжизненная пыль.
Он взревел от ярости, ринулся к стеллажам и, неистово рыча, принялся расшвыривать книги в разные стороны, поднимая клубы пыли. Подбрасывая вверх очередную стопку книг с пожелтевшими страницами, его глаз уловил крутящуюся среди них тетрадь. Сердце забилось быстрее от надежды, что всё правда, и это именно та тетрадь со спасительными словами. Крок прыгнул и, в полёте, поймал её, хотя сам шлепнулся на пол, отбив себе локоть.
С трепетом открыл обложку и чуть не зарыдал от огорчения – первый лист был пустым. Но, не успев расстроиться полностью, перевернул тетрадь и открыл с другого конца – сердце волнительно застучало в груди – на внутренней стороне обложки приклеен бумажный карманчик, а первый лист начинается со слов: “Всё стало понятно”.
Крок мгновенно проглотил небольшой текст, оставшись слегка озадаченным. Написанное походило на извечную загадку: “Пойди туда – не зная куда, принеси то – не зная что”. А финальное предложение и вовсе ставило в тупик своей неопределенностью и лишало послание всякого смысла, из-за двух побуревших пятнышек, перекрывавших последние слова: “Сами должны всё понять и принять решение, согласующееся с вашими принципами, ведь освободишься, лишь остави. .. себя …..го”.
Крок последовал указаниям тетради и, покинув библиотеку, вошел в соседнюю башню, а там, поднимаясь по винтовой лестнице, всю дорогу ломал себе голову над этим оборванным “…го” и тем, что оно могло означать. Уперевшись, на последний ступеньке, в дверь, он достал из бумажного кармашка ключ и повернул его в замочной скважине. Почти всё помещение, довольно малое по размерам, оказалось заполнено шестернями от неработающих башенных часов. Лишь на крохотном свободном участке расположились столик со стулом и одноногая стойка с какой-то круглой стеклянной вещью, на которую Крок не обратил внимания. Его сразу же привлекло содержимое стола: ноутбук, достаточно древний по современным меркам, и старый телефон, но без вертушки и без кнопок. Об этих вещах в тетради не было ни слова, предложение выглядело так: “Найдя стол, осознаете, что делать”. Никаких проводов предметы не имели, даже между телефонной трубкой и самим аппаратом.
Пристроившись на стул, он открыл ноутбук, включившийся сам собой и показавший два окна: сайт о работе, с уже готовым для отправки текстом сообщения, и почтовая программа. На сей раз в объявлении значился не архитектурный дизайн, а ландшафтный. До Крока мгновенно дошло, что означало “…го” под бурыми пятнами – “освободишься, лишь оставив за себя другого”. И сразу перед ним возникла дилемма: спасти себя и подставить кого-то или остаться самому. Здесь. В этом неприятном месте.
Верх взяло то, что его кто-то тоже привёл сюда, “оставив за себя”, а, значит, таковы правила игры сего города, так должно быть. Крок отправил объявление о работе. Через какое-то время на почту пришло письмо, и он, даже не прочитав его, а лишь скопировав адрес, отправил заготовленный ответ, какой получил и сам. Оба окна исчезли, вместо них появилось другое, с единственной надписью: “Дождитесь звонка и уходите”, после чего экран погас. Крок поднял трубку телефона – тишина. Решив исполнять все инструкции в точности, не желая допустить промашку, он остался ждать и верить, что тот зазвонит.
В ожидании звонка перевёл взгляд на одноногую стойку, которой сперва не придал значения, пригляделся внимательнее, а затем встал и подошёл. Вещью оказалась игрушка  обхватом с две огромных мужских ладони – стеклянный шар на подставке, Дураковатая улыбка расползлась по лицу, когда Крок рассмотрел находившееся под слегка матовым стеклом. Много мелких, но вполне различимых, деталей расположилось на зеленой плоскости под куполом шара. В два конца расходилась тонкой полосочкой дорога, в центре кругленькая площадь с фонтанчиком, полукольцами от неё первые ряды зданий, а уже за ними деконструктивно-готические, отдаленно напоминающие противотанковые ежи, сооружения по его эскизам.
Не удержавшись, Крок протянул руки и обхватил игрушку, поднёс поближе к глазам, поражаясь скрупулезной точности макетов, а затем повернул её верхом к себе. Тут же всё дёрнулось, он потерял равновесие и, прилично саданувшись головой о пол, лишился сознания.
В чувство его привел дребезжащий надрывающийся телефон. Крок добрался до него и ответил:
– Алло.
– Я по объявлению о работе.
– Жду.
Положив трубку на аппарат, он слегка передернулся от боли в голове, расходящейся от пульсирующего синяка на затылке.
Крок украдкой бросил взгляд на игрушку-шар, спокойно стоящую на прежнем месте, и кинулся вниз по винтовой лестнице. Пробежав по одинокой улице и совершенно забыв о мотоцикле, он ворвался в отвратительный туман, думая только о том, что ему всё же удастся выбраться из ловушки. Продираясь сквозь молочную завесу, Крок нетерпеливо ждал, что же увидит, когда она закончится.

Перед ним было широкое шоссе. Темнело. Глаза радовало отсутствием приевшейся белесой дымки города. Он обернулся, но и сзади такое же шоссе – никакого тумана и впомине.
Облегчённо вздохнув, Крок засмеялся и поднял руку, заметив приближающиеся фары.

Отредактировано Пчёлочка (2023-04-12 08:24:51)