Сдули по заданию Самого
Дули с Маркизой

Реверсом вперед

"Это не мои приключения, это не моя жизнь!
Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!"
Тот самый Мюнхгаузен

Бодро отметив пятидесятилетний юбилей почти в гордом одиночестве, я осмотрел ухабы прожитой жизни, уверившись, что к этому возрасту поговорить-то мне особо и не с кем. Хорошо, что в наше время уже давно придуман интернет и можно там с кем-нибудь посклочничать, кого-то потролить, а кому-то и нахамить, оставшись с неперевязанным хлебалом; максимум нанести йодовую сетку на натруженный об экран средний палец, либо сделать ему расслабляющую солевую ванночку и смазать кремом.

На кухне как обычно щебетала Раиса, но я с ней последнее время беседовал в крайних случаях, ибо она стала дерзка, частенько переигрывая меня остроумием, а я не любил быть бит, хотя и со мной случались курьезы.

Более десятка лет назад послушал Пудрина, когда он сказал, что надо избавляться от долларов, побежал, обменял все запасы на родненькие рублики, а через неделю бакс поднялся вдвое. Зато с тех пор меня искренне не волнует курс и я больше не смотрю эту колонку в новостях.

Как-то Раиса отбыла на ежегодную профилактику, а у меня, после прочтения тематической статьи, случился синдром спасителя. Мне, кровь из носу, понадобилось проявить убедительские таланты. Я захотел наставить кого-нибудь на путь праведный, для отвращения от пагубных наклонностей. Поразмыслив, решил, что лучше начать с падших женщин. Причем сразу с двух. Жрицы явились, я усадил их за стол и менторским голосом начал проповедь. Они кивали, немного удивленно переглядываясь, а по прошествии часа, спросили, буду ли я продлевать. Я только вошел в раж и не намерен был прерывать бьющую ключом мысль, поэтому продлил. Рыженькая достала бутылку вина. Наутро у меня гудела голова и я не помнил остаток вечера, а квартиру очистили от всех излишеств, ученицы превзошли учителя в избавлении от привязанностей.

Но чаще бывало, как я бил других, резал правду-матку, лупил словом напра-налево как шашкой, вздыбливал и взбаламучивал, правда, теперь подвыдохся и больше гундю и стенаю.

Однажды, когда Раиса стояла рядом, я так раздухарился с напористым спорщиком, что даже громко проговаривал все что печатал в ответ. Сыпал советами, как надо и как следует поступать, что в данном вопросе я эксперт и дока, и твердо убежден, что мой способ сдвинет все с мертвой точки. На удивление мне тут же позвонил неизвестный номер, а из трубки настойчиво предложили возглавить одну группировку в одной горячей точке на планете, про которую и был спор с невидимым оппонентом. После несколькосекундной паузы я решил стать экспертом в другой области.

В наше нелегкое время я, как и многие, увлекся чтением Бздена, потому что он сам лез в глаза изо всех щелей, а также прочих телег и каналов. Там так все правдоподобно пишут, со знанием дела, с оценкой, с суждениями завзятых знатоков, и фактами из других источников, что не поверить в это становится невозможно. Хотя, право, от таких новостей у меня волосы вставали дыбом, везде, а где не было волос, там отрастали и тоже вставали, пробуждая во мне неискоренимую панику и провоцируя психические расстройства, с которыми я немедленно обращался к вылезающему, словно по волшебству, как черт из табакерки, дипломированному психологу с кучей грамот назойливо пестрящих на странице. При общении с очередным психологом совершенно случайно вылезла реклама социальной новинки на "пост-услугах", куда я тут же перескочил.

Итогом стал путь в диспансер на принудительное лечение, после того как я всё это поведал в разделе "пост-услуг" на вкладке электронной исповедальни, где сверху было убедительно написано, что все сугубо конфиденциально и тайна хранима пользовательским соглашением. Перед исповедью с моего счета автоматом сняли госпошлину, а по окончании заблокировали все мои карточки, следом явились санитары с повесткой в лечебницу, гласящей, что я временно социально опасен для окружающих, а более всего для себя. Хотя из окружающих меня дома осталась ждать только Раиса, переведясь в режим экономного энергопотребления.